Текст книги "Кот, который ограбил банк"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Мэгги ждала его на верхней площадке.

– Держитесь за перила, – предупредила она. – Тут недолго и шею сломать. Чистая Голгофа… Обычно гости приходят с черного хода – там лифт.

– Не беспокойтесь, – ответил Квиллер. – Я люблю преодолевать опасности.

Он благополучно добрался до верха, где Мэгги дружески потискала его.

Они находились в просторном помещении со стеклянным потолком, откуда ещё одна лестница вела на четвёртый этаж. Комната эта служила библиотекой; все стены были закрыты книжными полками, на которых тускло мерцала телячья кожа старинных фолиантов.

– У вас и Марк Твен есть? – спросил Квиллер, выбрав автора подемократичнее.

– Ещё бы не быть, – отвечала Мэгги своим обычным тоном радушной хозяйки. – Дедушка моего мужа принимал у себя мистера Клеменса, когда тот выступал здесь с лекциями… Но пойдемте в гостиную. Дамы заждались вас.

Квиллер в первый момент решил было, что ему предстоит встреча с библиотечным советом в полном составе, но тут же понял, что речь шла, конечно, о Саре, Шарлотте, Кэрри, Флоре и Луизе Мэй. Все они были разного окраса: серая полосатая с белыми лапами и нагрудником, черепаховая, рыжая, черная с белым и абсолютно белоснежная с голубыми глазами. Каждая владела собственным окном, занавешенным кружевными гардинами, которые снизу укоротили, чтобы кошкам легче было вспрыгнуть на подоконник.

– Здравствуйте, дамы, – приветствовал их Квиллер.

Все, кроме белой, повернули голову и оценивающе на него посмотрели.

– Шарлотта не слышит, – пояснила Мэгги. – Но она замечательное существо.

– У вас очень необычные занавески, – заметил Квиллер.

– Аманда Гудвинтер заказала их в Бельгии. Вот уже сорок лет она выполняет для меня все оформительские работы. Удивительная женщина! А теперь, когда она выставила свою кандидатуру в мэры, мы все должны поддержать её… Присаживайтесь, я подам чай.

– Лучше я познакомлюсь с вашей коллекцией, если не возражаете. У вас прямо музей!

Затянутые розовым бархатом стены гостиной сверху донизу покрывали старинные картины в фигурных рамах. Комната была забита мебелью. Здесь теснились тяжелые столы резного дерева с мраморными столешницами, кресла и диванчики, обитые стеганым материалом с пуговками и заваленные кучей расшитых подушечек; повсюду были лампы с расписанными от руки круглыми абажурами, россыпи хрустальных и фарфоровых безделушек.

Вошла Мэгги с чайным подносом и спросила:

Они уселись на стулья с фигурными спинками за столиком резного дерева. Чай Квиллеру был подан в такой крошечной чашечке, что палец безнадежно застревал в ручке. Это, впрочем, искупалось наличием целой тарелки шоколадных пирожных.

– Полли сказала, что это ваше любимое лакомство. Удивительная женщина! Я очень рада, что у неё есть такой друг, как вы.

– Кто рад, так это я, – отозвался Квиллер. Мэгги болтала без умолку обо всём подряд: о спорах вокруг новой библиотеки на колесах, об ухудшившемся самочувствии Осмонда Хасселрича, старшего партнера самой престижной юридической фирмы Пикакса, о предстоящем Шотландском фестивале.

– Полли сказала, что вы с ней отправляетесь в воскресенье на праздник.

– Да, Полли любит волынку и народные танцы. А в субботу мы с Вэннелрм Мак-Вэннелом будем болеть за нашу спортивную команду.

– Удивительный человек! – отозвалась Мэгги. – Он консультирует меня по налоговым вопросам.

Об убийстве она не сказала ни слова. Между тем всем было известно, что она собиралась продать Делакампу свое знаменитое колье. Если учесть, с какой страстью в городе набрасывались на самую ничтожную новость, молчание Мэгги выглядело странно.

Но Квиллер пришёл сюда с определённой целью. Отказавшись от третьего шоколадного пирожного, он вытащил диктофон.

– Ну а теперь, Мэгги, расскажите о своей прабабушке.

– Не хотите ли сначала задать какие-нибудь вопросы?

– Да нет, просто повторите всё то, что рассказывали в Генеалогическом клубе.

В литературной обработке рассказ Мэгги выглядел следующим образом.

Эта история произошла в те дни, когда пионеры ещё только начинали осваивать земли Мускаунти. Она передаётся в моей семье из поколения в поколение, и я убеждена, что всё описанное в ней – абсолютная правда. В нашем прошлом были и герои, и мерзавцы. История шахт не исключение.

Как вы знаете, в округе работало десять шахт и угля хватало на всех, но большинство шахтовладельцев были жадными и в погоне за прибылью нещадно эксплуатировали рабочих. Только Сет Димсдейл и мой прадед, Патрик Борлестон, владевший шахтой «Большая Б.», заботились о здоровье и благополучии горняков и их семей. Рабочие платили прадеду благодарностью, шахта работала превосходно. Конкуренты Патрика и Сета завидовали им и строили всяческие козни. Когда карета Патрика перевернулась и он погиб, рабочие были убеждены, что кто-то нарочно напугал лошадей.

Подозревали Неда Баксмита, которому принадлежала шахта «Бакшот». После гибели Патрика он сразу же предложил вдове купить у неё шахту. Но Бриджет была женщиной с характером и ответила, что справится сама.

Мысль о том, что женщина, мать троих детей, будет управлять шахтой, шокировала шахтовладельцев, а когда дела у неё пошли даже лучше, чем у них, их негодованию не было предела. Особеннр злобствовал Нед Баксмит. К тому же высокая, полногрудая и широкоплечая Бриджет была раза в два крупнее его. Она неизменно носила длинное чёрное платье с маленьким белым кружевным воротничком и соломенную шляпку с тесемочками, которые завязывала под подбородком.

Говорили, что именно кружевной воротничок и тесемочки переполнили чашу терпения Неда Баксмита. По четвергам он вместе с владельцами других шахт выпивал и играл в карты в задней комнате салуна. Там он стал подбивать их на разные выходки против Большой Бриджет. В один из четвергов кто-то разбил окно в её конторе, на следующей неделе свалили огромное дерево поперек дороги, по которой она ездила, а вслед за тем ночью, сторож, карауливший шахты, едва сумел потушить пожар, который грозил уничтожить все постройки.

Как-то утром в четверг Бриджет сидела у себя в конторе за письменным столом с раздвижной крышкой, как вдруг раздался громкий стук в дверь. На пороге стоял запыхавшийся после бега мальчик. «Мужчины там, в салуне, хотят взорвать вашу шахту!» – прокричал он и убежал.

В этот вечер дверь салуна внезапно распахнулась, и на пороге выросла Бриджет в своем чёрном платье, напоминающем палатку, и шляпе блином. В руках у неё был дробовик. Опрокинув ногой несколько стульев, она грозно спросила: «Где эти грязные крысы?!» Посетители попрятались под столы, она же прошествовала прямо в заднюю комнату. «Кто это тут собирается взорвать мою шахту?!» – рыкнула она, направив дробовик на Неда Баксмита. Нед нырнул в окно башкой вперед, остальные вылетели через заднюю дверь. Бриджет поспешила за ними и несколько раз выстрелила поверх их голов.

Больше никаких чрезвычайных происшествий на шахте не было. А если вас интересует, что за мальчик предупредил вдову, так это был сын Неда Баксмита, которому нравилась одна из дочерей Бриджет. Когда он подрос, то женился на своей симпатии и впоследствии стал моим дедушкой.

Квиллер выключил диктофон.

– Вы очень здорово изложили эту историю, Мэгги.

– Потому что уже рассказывала её в Генеалогическом клубе. После моего выступления один из членов клуба подошёл ко мне и сказал, что его предки хорошо знали Бриджет – они работали у неё.

– Наверное, приятно знать, кто были твои предки. Я вот понятия не имею о своих бабушках и дедушках. Но откуда вам известны такие детали, как кружевной воротничок и шляпка с тесемочками?

– В Историческом обществе есть её дагерротип. Она похожа на королеву Викторию несколько увеличенных размеров.

– Вы унаследовали некоторые из её лучших качеств, Мэгги.

– Вместе с далеко не лучшими качествами Баксмитов. Баксмит – моя девичья фамилия, и я с радостью избавилась от неё, когда вышла за Спренкла. Он был истинным джентльменом и выращивал розы. Вам нравятся те, что вытканы на ковре? Они напоминают мне о нём. Съешьте ещё пирожное, Квилл.

– Уговорили. Кстати, на мой взгляд, шахта «Большая Б.» и выглядит эффектнее других.

– Говорят, там на дне есть подземное озеро.

Квиллер подошёл к окну, чтобы попрощаться с дамами и взглянуть на отель напротив.

– Сегодня ночью вон в той комнате на четвертом этаже убили человека, – сказал он.

– Я знаю. Бедный мистер Делакамп! Он был чуть глуповат, но мы его любили. Я собиралась показать ему свое фамильное колье. – Она пожала плечами. – Теперь, наверное, придется сделать из него пять ошейников для моих дам… Между прочим, Квилл, ночью я кое-что видела и думаю, не сообщить ли об этом полиции.

– Всё зависит от того, что именно вы видели.

– Кэрри нездоровилось, и я решила побыть с ней, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Мы сидели в темноте. Было уже поздно, и свет во всех номерах отеля потушили. Окна там закрываются ставнями с узкими прорезями – вы знаете. Неожиданно я увидела огонек, который метался за ставнями в двух окнах четвертого этажа, как будто кто-то светил фонариком.

– Как долго это продолжалось?

– Минуту или две.

– Думаю, вреда не будет, если вы сообщите об этом полиции, – сказал Квиллер. – Никогда не знаешь… Самый что ни на есть пустяк вполне может оказаться важной уликой. Не помните, в котором часу это было?

– Если учесть, что бары закрываются в два, после чего наблюдается некоторое оживление, когда все расходятся, а потом все затихает… Думаю, было около половины третьего.

– Вы знаете кого-нибудь в полиции?

– Довольно хорошо знаю Эндрю Броуди. Он играл на волынке на похоронах мистера Спренкла.

Выйдя из дома Спренклов, Квиллер пересёк улицу, чтобы купить в фойе отеля газету. К его досаде, репортеры «Всякой всячины» разнюхали об убийстве не больше, чем радиокорреспонденты. Но на автостоянке он встретил Роджера Мак-Гиллеврея.

– Занимаешься убийством? – спросил его Квиллер. Зная, что репортерам всегда известно больше, чем дозволяется писать, он прибавил: – Не поделишься ли сведениями о девушке – не для печати?

– Она исчезла, но её вещи на месте, а взятая напрокат машина по-прежнему на автостоянке. И ещё одна деталь: все драгоценности лежат себе спокойненько в сейфе. Представляешь?

– А почему они так осторожничают с информацией?

– Местная полиция ждет, чтобы Бюро расследований штата дало добро.

– Время и причину смерти не знаешь?

– Это известно. Задушен у себя в номере – вероятно, подушкой. Где-то между двумя и тремя ночи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

12 сентября, суббота.

Человеку с ружьем повсюду мерещится дичь.

Наблюдая за тем, как сиамцы уплетают свой завтрак, а потом умываются – в точности так же, как это делали все представители семейства кошачьих в течение многих веков, – Квиллер только качал головой в недоумении. Казалось бы, его кот ничем не отличается от других, а между тем он завопил весьма недвусмысленно, когда миссис Брамсон в пьесе задушили подушкой! Что-то в его мозгу связало услышанный отрывок с тем, что произошло в реальной жизни. Нет никакого сомнения: Коко обладает уникальными способностями. Внешне же он ничем особенным от своих собратьев не отличается – разве что большим количеством необычайно длинных волосков в усах и бровях.

Его размышления прервал телефон, который звонил как-то особенно настойчиво. Это была Полли. Говорила она так, будто только что с опозданием прибежала на работу.

– Есть что-нибудь новое об убийстве?

– Нет, только слухи, – ответил он, ещё не совсем оторвавшись от размышлений о способностях Коко.

– А у меня новость. Хотела сообщить её тебе вчера, но поздно вернулась из Орнитологического клуба. У нас было просто захватывающее заседание.

«Воображаю», – подумал он.

– Что за новость?

– Вчера в библиотеку приходила полиция, чтобы поговорить со мной.

Квиллер сразу же проснулся.

– О чём?

– О кольце. Они раздобыли книжку, где записаны все назначенные ювелиром встречи. Там упоминается, что я заплатила семьсот девяносто пять долларов. Они спросили, расплатилась ли я по кредитной карточке или выписала чек. Когда я сказала, что уплатила наличными, полицейский так и поперхнулся.

– Я тоже, когда услышал это от тебя, – подхватил Квиллер. – Интересно, Делакамп присваивал деньги фирмы или обманывал правительство?

– Мне пора в библиотеку. До вечера. Желаю хорошо провести время на горских играх.

Вэннел Мак-Вэннел заехал за Квиллером на своей машине, и они отправились на площадь, где проходили игры. Оба облачились в шотландский национальный костюм: белая рубашка, килт, спорран, шапочка с лентами, ухарски сдвинутая набок, гольфы, подвязки с наконечниками, башмаки. Следует признать, что внушительный вид и походка позволяли им носить этот наряд с достоинством.

Первую фразу Биг Мака нетрудно было предугадать:

– Я ошеломлён! Не могу поверить, что открытие нового отеля ознаменовалось убийством! С Делакампом я никогда не встречался, но очень хорошо представляю себе все его связи в нашем городе и то значение, которое они для всех нас имели. Почему понадобилось убирать его именно сейчас? И почему в Пикаксе?

– А чем Пикакс хуже других городов? – философски заметил Квиллер.

– Наверное, подозревают охотников за драгоценностями, – усмехнулся Биг Мак. – Но у меня есть клиент, вполне способный на это. Несколько лет назад его жена сняла с совместного счета десять тысяч и купила у ювелира сережки.

– Тебе известно, что он требовал уплаты наличными?

Биг Мак опять усмехнулся.

– Представляю себе наших дам, выстроившихся в очередь у банковской кассы с чемоданами и хозяйственными сумками, чтобы набить их двадцатидолларовыми бумажками! Большинство людей здесь, на севере, привыкли ворочать делами, имея на руках купюры не крупнее двадцатки.

Шотландский фестиваль оказался первым, на котором присутствовал Квиллер, и первым, проводившимся в Мускаунти. Тон в спортивных состязаниях всегда задавал округ Биксби, а Локмастер славился своими волынщиками и танцорами. Поскольку Мускаунти выступал на этот раз в роли хозяина, жители его были решительно настроены на победу.

Праздник, разумеется, не сводился к горским играм. Это была встреча старых друзей, целых кланов. Толпы народу запрудили площадь, в палатках торговали традиционными шотландскими кушаньями и напитками, флаги развевались на ветру, слышались звуки скрипки и пение волынок.

Квиллер и Биг Мак протиснулись сквозь толпу к площадке, где демонстрировали искусство выпаса овец. Площадка была разделена изгородями на несколько небольших загонов. Из решетчатого кузова грузовика с ранчо Огилви в один из загонов выгрузили дюжину овец. В роли пастуха выступал сам Бастер Огилви. В руках он держал посох с загнутой рукоятью. Квиллер был знаком с семейством Огилви. Глава его выращивал овец и стриг шерсть, жена пряла из неё пряжу, а дочь вязала свитеры и носки. «Овца – друг человека» – таков был девиз их семейного предприятия.

Вокруг загонов собралась приличная толпа, и Огилви объявил – негромко и мягко, как обычно говорят люди, имеющие дело с пугливыми овцами:

– Мы привезли сюда пятилетнюю шотландскую овчарку, чтобы показать, как она помогает нам в работе. Порода колли была выведена много веков назад на границе Шотландии и Англии. Мало того что все колли очень умные – они обладают врожденным пастушеским инстинктом. И к тому же они великие труженики. Сейчас сами убедитесь… Дункан!

Не успел отзвучать оклик, как из кузова грузовика выскочил колли с длинной чёрно-белой шерстью и низко опущенным хвостом. Он направился прямиком к овцам и с озабоченным видом обежал их по кругу. Овцы послушно сгрудились и, подгоняемые собакой, направились в соседний загон; их спины слились в сплошную движущуюся шерстяную массу.

– Как видите, Дункан не суетится и не лает, – прокомментировал Огилви. – Ему это не нужно. Овцы знают, чего он от них хочет, и даже самые строптивые слушаются его. Если они чего-то испугаются, то уже одно присутствие Дункана успокоит их.

Не успели животные обосноваться во втором загоне, как Дункан вновь их обежал и перегнал в третий.

– Бедняги, наверное, не могут понять, чего он их гоняет с места на место, – заметил Биг Мак.

– Это ведь овцы, – отозвался Квиллер. – Они привыкли не задавать лишних вопросов.

– Между овцами и собакой существует полное взаимопонимание, – продолжал Огилви. – Некоторые называют это колдовством, но это своего рода телепатия. Уверен, что Дункан понимает и мои мысли… Если вас интересует, зачем овцам надо менять пастбище, могу объяснить. Это делается ради сбалансированного питания, а также в тех случаях, когда нужно перегнать их с солнца в тень или на водопой. Если позволить овце есть без всякого ограничения, её может раздуть, и она погибнет.

Дункан быстро и деловито прогнал овец по всем загонам, и они опять оказались там, где были в самом начале. Зрители зааплодировали, камеры защелкали, Дункан скромно вернулся к грузовику.

– Очень впечатляет! – сказал Квиллер овцеводу. – Ваш пёс – настоящий профессионал.

– Я бы с удовольствием приобрёл такую собаку, – заметил Бит Мак.

– Вот с этим как раз проблема, – отозвался Огилви. – Колли очень дружелюбные собаки, и люди с удовольствием держат их дома. Но они созданы для другого. Их столетиями приучали пасти овец, и без работы они страдают. Правда это или нет, но рассказывают, что одна шотландская овчарка, которая маялась без дела, однажды убежала на соседнюю ферму, сбила в кучу всех кур, гусей, свиней и коз и пригнала к своему хозяину.

В палатках предлагали на выбор пирожки с бараниной и жареной селедкой, ячменные и пшеничные лепешки, коржики и выпечку под названием «бридиз» – что-то вроде кулебяк, какие делали в Мускаунти, но без картошки. Квиллер с Биг Маком выбрали «бридиз» и, усевшись за складным столиком, вступили в шутливую перепалку с шотландцами из Биксби. Мимо как раз проходила Луиза Инчпот. Увидев Квиллера с Мак-Вэннелом, она напустилась на них:

– Эй, вы двое, хватит тут прохлаждаться! А ну-ка марш на стадион! Там через несколько минут начнётся забег, в котором участвует Ленни.

– Придётся подчиниться, – пробормотал Бит Мак, – а то мы никогда больше не получим второй бесплатной чашки кофе в её заведении. Я, вообще-то, предпочитаю силовые виды спорта, хотя и знаю, что шотландцы всегда уважали скорость. В старину, когда они воевали кланами, быстроногих гонцов ценили не меньше, чем могучих воинов.

Они поднялись на трибуну, где вместе с другими вопили, болея за Ленни, в то время как его мать, размахивая руками, дирижировала болельщиками. Несмотря на столь дружную поддержку, Ленни пришел лишь третьим: его коньком был не бег, а велосипедные гонки.

Затем на поле прошествовали мускулистые здоровяки – не претенденты на звание «мистер Америка», а тяжелоатлеты. Некоторые вышли в килтах, другие – в спортивных трусах, но у всех мощные торсы были туго обтянуты футболками, которые украшала эмблема округа: олень с ветвистыми рогами – у Мускаунти, разъяренный бык – у Биксби, горный козёл – у Локмастера

– Что я с удовольствием посмотрел бы, – поделился Биг Мак, – так это состязание в силе и выносливости, называемое «таскание гири», но, кажется, его запретили. Спортсмен берет две железные гири весом в две сотни фунтов каждая и бежит с ними – точнее, тащится вниз по склону, пока не выронит их из рук. Кто дальше пробежит, тот и выиграл. В старину говорили: если не упал замертво, значит, плохо старался.

– Я хочу посмотреть метание ствола, – ответил Квиллер. – Ленни говорит, что это особое искусство и что один их портье овладел им в совершенстве.

В программу было включено пять видов состязаний: метание молота, ствола-кейбера и ящика, перебрасывание копны, поднятие камня.

При метании молота – длиной четыре фута и весом двадцать фунтов – спортсмен становился спиной к полю, прочно упершись ногами в землю. Затем разворачивался на сто восемьдесят градусов и кидал молот. Подол килта взмывал так, будто его подхватил ураган. В этом виде победу без труда одержал представитель округа Биксби.

Копну, мешок с сеном весом двадцать фунтов, поднимали на вилах и перебрасывали через канат, натянутый на высоте восемнадцати футов над землей. И здесь «разъяренные быки» были первыми.

Биксби выиграл и когда пришел черед поднимать шестнадцатифунтовый камень, который сначала требовалось держать одной рукой на высоте плеча.

В метании через брус ящика – пятьдесят шесть фунтов – с приделанным к нему кольцом победу присудили команде Мускаунти, но лишь потому, что победитель – спортсмен из Биксби – был дисквалифицирован за нарушение правил.

Наконец, метание кедрового кейбера – длиной в двадцать футов и весом более ста фунтов – требовало не только силы, но и сноровки. Все спортсмены, вышедшие на площадку, имели мощное сложение, но Боз Кэмпбелл, выступавший за Мускаунти, выглядел внушительнее всех.

– Он работает портье в отеле, – сообщил Квиллер Биг Маку, – а до этого был лесорубом. Новый Пол Баньян [19]19
  Пол Баньян – герой фольклора, лесоруб-великан, легенда американского Севера – от штата Мэн и района Великих озер до Западного побережья.


[Закрыть].

Один за другим спортсмены метали ствол, стараясь закрутить его и бросить так, чтобы он упал торчком. Если кейбер просто парил в воздухе и падал плашмя, на стадионе раздавался вздох разочарования. Заставить бревно крутиться как юла – в этом и заключалось все искусство. Каждый спортсмен мог сделать три попытки.

Квиллер был захвачен зрелищем. Имея наготове фотоаппарат, он запечатлел самые волнующие моменты: Боз вразвалочку выходит на поле… Ленни что-то шепчет ему на ухо… Боз занимает исходную позицию у конца ствола, лежащего на земле. У другого конца стоял судья. Боз взялся за один конец метательного снаряда и поднял его. Затем чуть присел, широко расставил ноги и прислонил кейбер к плечу. Сосредоточившись, он сплел пальцы обеих рук и поднял снаряд в вертикальное положение. Толпа, затаив дыхание, следила за стволом, сохранявшим неустойчивое равновесие. И вот, пробежав несколько шагов вперед, Боз метнул его. Кейбер закрутился как волчок и упал точно там, где требовалось!

Трижды Боз добивался успеха, и в конце концов толпа болельщиков с ликующими воплями высыпала на поле, а товарищи по команде подняли Боза на руки. Фотографы всех трех округов столпились вокруг. У победителя на лице блуждала слабая улыбка.

– Да-а, – протянул Биг Мак. – Это историческое событие.

– Для первой полосы, – отозвался Квиллер.

– Надо поскорее убираться отсюда, пока болельщики из Биксби нас не побили.

– Не посмеют. Здесь шериф с огромным псом.

Квиллеру надо было забежать домой, чтобы переодеться к обеду, а Биг Мак собирался на заседание Кёрлинг-клуба, казначеем которого состоял.

– Тебя не интересует кёрлинг, Квилл?

– Ты имеешь в виду тот вид спорта, когда по льду катают камни и как сумасшедшие натирают щетками лед перед ними?

– Ну да.

– По-моему, это развлечение для престарелых.

– Ты отстал от жизни. Теперь кёрлингом увлекаются все, независимо от возраста и пола. Для него тоже требуется умение. Кёрлинг даже включили в программу Олимпийских игр. И ко всему прочему это очень весело.

– Ничего себе веселье при минусовой температуре!

– Обычно мы играем на катке с искусственным льдом.

– Ну что ж, если вам понадобится подметальщик, я, пожалуй, к вам загляну.

В половине седьмого прибыли гости из Индейской Деревни. Полли и Райкеры на правах старых друзей зашли через заднюю дверь, не дожидаясь, когда их встретит хозяин.

– Совершим небольшое возлияние, перед тем как отправиться? – предложил Квиллер. – Столик заказан на половину восьмого.

– Мне как обычно, – отозвался Арчи.

– И мне, – подхватила Милдред.

– И мне, – присоединилась к ним Полли.

Пока Квиллер готовил напитки, Полли наполнила вазы орехами, а Райкеры бродили по амбару, делясь впечатлениями.

– У тебя новые стулья возле бара! А куда девал табуреты?.. Где же кошки?.. Ага, вижу! Коко сидит на камине и взирает на нас с подозрением… А Юм-Юм грациозно свернулась на стуле. Она просто восхитительна!

Арчи обнаружил новую корзину для мусора.

– Это же китайский сосуд для воды! Впрочем, не такой и древний – восемнадцатый век, наверное. – Он приподнял чан за резную деревянную ручку. – Ну и тяжеленный! Весит не меньше тонны!

– Чтобы Юм-Юм не перевернула, когда будет рыться в поисках сокровищ.

Квиллер поставил на стол бокалы с хересом, скотчем, дюбонне и имбирным пивом.

Арчи, как всегда, не пришлось лезть за словом в карман.

– За старых друзей, которые знают тебя как облупленного и все равно любят! – Он запустил руку в вазу с орехами. – Бразильский орех! Квилл, ты роскошествуешь.

– Дорогой, ты бы полегче с орехами, – заметила его жена. – В них калорий не счесть.

– Тем-то они и ценны!

Полли похвалила Милдред за интервью, взятое у шеф-повара «Макинтоша».

– Если этот Винго так хорош, зачем он перебрался из Чикаго в нашу дыру? – спросил Арчи.

– А зачем перебрался сюда ты? – ответил Квиллер вопросом на вопрос.

– Затем что тебе нужен был кто-то, чтобы возглавить газету, и я по доброте душевной не смог отказать старому приятелю.

– Рассказывай! Ты просто хотел выбраться из Центра хоть куда-нибудь. Мечтал стать шишкой на ровном месте.

Они обсудили демографические сдвиги и всеобщее стремление перебраться из мегаполисов в маленькие города, убийство Делакампа и завесу тайны вокруг него, полученную Бозом Кэмпбеллом золотую медаль и предполагаемое образование лиги трех округов по кёрлингу.

Затем Милдред протянула Квиллеру сверток, обернутый в подарочную бумагу.

– Это тебе к какому-нибудь празднику. Взгляни, что там.

Развернув несколько слоев бумаги, Квиллер обнаружил кленовую шкатулку.

– Вы предугадали мое желание! – воскликнул он. – Я так хотел приобрести эту вещь, но её уже продали. А оказывается, она была куплена для меня! Удивительная работа. Посмотрите, как идеально подогнана крышка. Я поставлю её на столе в библиотеке, рядом с телефоном.

Арчи вручил ему что-то небольшое и плоское, оказавшееся компакт-диском.

– Ты любишь фортепьяно, Квилл, а этот музыкант – настоящий мастер.

Квиллер вставил диск в стереопроигрыватель, и они послушали Моцарта, Бетховена и Римского-Корсакова.

– «Полёт шмеля»! – воскликнул Квиллер.

– В память о прошлом, – сказал Арчи.

В этот момент раздался глухой шлепок: Коко спрыгнул с камина и, приблизившись к динамикам, стал их обнюхивать.

– Догадываетесь, что он ищет? – спросил Квиллер.

Коко повертел головой, затем, усевшись, принялся ловить что-то в воздухе. Когда «Полет шмеля» закончился, Коко вернулся на прежнее место.

– Вот так кот! – восхитился Арчи.

– Вот так композитор! – отозвался Квиллер.

В отель они прибыли на машине Райкеров. Милдред заранее их просветила:

– Нам предложат на выбор два меню. Одно традиционное: суп, салат и основное блюдо. Но я предлагаю попробовать другое – обед нового столетия, пять маленьких экспериментальных блюд. Шеф-повар Винго считает, что люди, понимающие толк в еде, уже по горло сыты непременным мясом с картофелем.

– Это онтак считает, – поморщился Арчи.

Припарковавшись, они направились ко входу в отель, как вдруг Квиллер наклонился и что-то подобрал.

– Один цент, – сказал он. – На удачу.

– Орёл или решка? – спросила Милдред.

– Орёл.

– Тогда удача вдвойне.

– Так возьми её.

– Нет-нет! Монета приносит счастье только тому, кто её нашел. Отнеси домой и положи в кленовую шкатулку.

– По-моему, нет смысла нагибаться за чем-либо мельче четвертака, – заявил Арчи. – Центы вообще скоро отменят, вот увидите! Самой мелкой монетой будет пятицентовик.

Полли согласилась, что это только к лучшему: с центами слишком много возни.

– А вы знаете, – продолжил Арчи, – что моя жена втихомолку разбрасывает центы?

Милдред пихнула его в бок:

– Это секрет!

– Расскажи, расскажи! – встрепенулась Полли. – Очень интересно.

– Дело в том, – начала Милдред медленно, – что в последние годы мне очень везло… – Она взглянула на мужа. – И я решила: пусть повезет и другим. Вот я и разбрасываю там и сям по центу, чтобы люди нашли их на счастье. В магазинах, на улице, на заправочных станциях, на почте – повсюду… Мне просто приятно, если люди будут думать, что им повезло.

– Восхитительная идея! – воскликнула Полли.

– Моя жена вообще удивительная женщина, – вставил Арчи. – И к тому же, готов поспорить, как повар она не уступает вашему Винго.

В вестибюле перед ними встал выбор – подниматься в большое фойе на лифте или пройти по парадной лестнице. Арчи настоял на лифте, чтобы сохранить энергию для более важных дел вроде выноса мусора из китайского сосуда.

В большом фойе толпился народ. Многие приехали в город на Шотландский фестиваль, на что намекали вкрапленные в их туалет детали национального костюма. Несколько человек обсуждали портрет Анны Макинтош-Квиллер. Фамилия Квиллер, рассуждали они, имеет либо шотландское, либо датское происхождение, а Анной она, скорее всего, была названа в честь леди Анны, героини якобитского восстания, верной сторонницы Красавца принца Чарли.

У входа в ресторан «Макинтош» маячила долговязая фигура Дерека Каттлбринка. Он усадил компанию Квиллера за лучший столик перед остроконечным гербовым щитом Макинтошей и эффектным жестом подал меню, прошептав при этом Квиллеру на ухо:

– После обеда, Квилл, я хочу тебе кое-что сказать.

– Надо же! – воскликнул вдруг Арчи с удивлением. – Какая приятная тишина! Никакой музыки! Никаких электронных шумов! Наконец-то можно спокойно пообедать.

– Шеф-повар Винго полагает, что лучшее развлечение за обедом – это еда, – объяснила Милдред, – а лучшая музыка – счастливое урчание обедающих.

– Слушайте, слушайте! – подхватил Арчи. – Похоже, этот повар в моем вкусе. Ну-ка, дайте поскорее его новое меню!

Официанты, студенты местного колледжа, были одеты в белые рубашки, черные брюки и клетчатые галстуки-бабочки. Подошедшая к их столику девушка произнесла целую речь:

– Всем желающим мы предлагаем традиционное меню, но шеф-повар Винго особо рекомендует обед нового столетия, состоящий из пяти блюд: суп, закуска, салат, оригинальная закуска и десерт. Не спешите, попробуйте разные блюда. Можете заказать сразу несколько закусок и десертов.

– Хотел бы я знать, что такое оригинальная закуска! – обратился Квиллер к Милдред.

– Для меня это сюрприз. Перемена вкуса в конце обеда перед десертом – это необычно.

Все четверо в растерянности изучали блюда «нового столетия», которых предлагалось невероятное множество.

Арчи в конце концов сказал, что сдаётся на милость шеф-повара, и попросил что-нибудь съедобное без затей.

Полли решила, что закажет салат и четыре разные закуски, но обойдется без десерта. Она выбрала подрумяненную сырную руладу (то бишь рулет), куриную печенку, приправленную карри, тарталетки из баклажанов и авокадо с пряной приправой из ореха кешью и крабов на половинке раковины. Салат же выбрала из молодых листьев шпината, апельсиновых и мандариновых долек и крошеного стилтона с приправой из томатов с уксусом, прованским маслом и пряностями.