Текст книги "Кот, который ограбил банк"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

5 сентября, суббота.

Птицы одного полета держатся стаей.

Приуроченное к этому дню изречение Калверта оказалось пророческим. Птицы самого высокого полёта со всего округа Мускаунти, почистив перышки, слетелись вечером на благотворительный приём в пользу борьбы с неграмотностью. Им выпал счастливый случай первыми познакомиться с новым отелем «Макинтош», а в понедельник прочесть о себе во «Всякой всячине», а то и полюбоваться своими фотографиями.

По столь торжественному случаю Квиллер облачился в килт из шотландки с тартаном (клановым клетчатым рисунком) Макинтошей, прихватил спорран (сумку из меха с серебряной отделкой) и сунул за резинку гольфа нож-туб – и при всём том надел смокинг и строгий галстук. Полли была в белом вечернем платье и опаловом ожерелье, через плечо перекинута широкая клановая лента Робертсонов. Если бы её спросили, она с удовольствием объяснила бы, что фамилию Дункан носит по мужу, а главой клана Робертсонов был Дункан Атоллийский, потомок кельтских эрлов и родственник самого Роберта Брюса [10]10
  Роберт Брюс (Роберт Брюс, 1274-1329) – один из величайших королей Шотландии (1306-1329). Возглавил борьбу шотландцев за независимость от Англии.


[Закрыть]. Полли страстно любила просвещать ближних.

В отель они прибыли на её «седане», который больше шел к белому платью и опалам, чем громоздкий коричневый пикай Квиллера.

– Мэр тоже будет, – сообщила Полли. – Как он, по-твоему, отреагирует на вызов Аманды?

– Спокойно. Сделает вид, что ему ничего не известно.

У входа с задней стороны отеля их встретила команда студентов, взявшаяся отогнать автомобиль на стоянку. Полли с Квиллером прошли в здание по красной ковровой дорожке под вспышки фотокамер.

– Прямо как в Голливуде, – заметил Квиллер.

– Не совсем, – отозвалась Полли, обратившая внимание на изобилие старомодных нарядов.

На открытие отеля съехались последние из могикан, потомки старинных богатых родов, Несмотря на преклонный возраст и пошатнувшееся здоровье, они считали своим долгом поддержать благородное начинание, ради чего облачались в свои лучшие туалеты. «Старая гвардия», – уважительно отзывалось о них большинство. Злые языки язвили: «Нафталинная команда». И действительно, от пестрых шалей, боа из собольего меха и смокингов старомодного покроя, извлеченных из сундуков и комодов, исходил слабый нафталиновый дух.

Гости, приехавшие в отель на автомобилях, заходили через нижний вестибюль, откуда по парадной лестнице можно было подняться в верхнее фойе или спуститься в банкетный зал, где уже рекой лилось шампанское. Подобно всем остальным, Квиллер и Полли предпочли пройти вниз и задержались на полпути, чтобы окинуть взглядом подземную пещеру Аладдина. Все утопало в цветах, сияли светильники, на столах горели свечи. Гости сбивались в кучки, держа в руках бокалы с шампанским. Струнное трио исполняло венские вальсы. Официанты сновали по залу, разнося шампанское и грейпфрутовый сок.

На столах были расставлены горячие и холодные закуски. Возле одного из них чета Райкеров критически рассматривала разложенные перед ними миниатюрные порции. Милдред вела отдел кулинарных советов во «Всякой всячине», Арчи был издателем газеты. Оба отнюдь не выглядели голодными.

– Так и знал, что застану тебя клюющим корм, – кинул Квиллер Райкеру. Они дружили со школьных лет и привыкли обмениваться колкостями.

– Не волнуйся, я оставил тебе несколько зернышек.

– Попробуйте эти восхитительные крабовые чепуховинки, – посоветовала Милдред. – Надо спросить у шеф-повара рецепт.

– Так он тебе и сказал, – бросил её муж.

– Скажет-скажет! Я брала у него вчера интервью, и отныне мы с ним закадычные друзья, Можешь прочитать об этом в своей завтрашней газете.

– Как вы отнесётесь к тому, что я приглашу вас в субботу в ресторан «Макинтош»? – спросил Квиллер у Райкеров. – Я закажу столик.

– Ты опоздал, – отозвался Арчи. – Свободных мест уже нет.

– Спорим, что для меня найдутся! Мы с управляющим – лучшие друзья. – Квиллер мог говорить это, ничем не рискуя, так как столик был заказан им ещё накануне.

– Слышите? – воскликнула Милдред. – «Вальс конькобежцев»! Когда его играют, я чувствую себя молодой и стройной.

– А я никогда не чувствую себя молодым и стройным, что бы ни играли, – грустно отозвался упитанный Арчи.

Наконец четвёрка оторвалась от крабового суфле, копченой лососины, пирожков с козьим сыром и тарталеток с заварным кремом и смешалась с толпой гостей, среди которых попадались заметные фигуры. Мэр Блайт вовсю старался всех очаровать. Аманда Гудвинтер, которая выглядела замарашкой в вечернем туалете тридцатилетней давности, хмуро взирала на окружавшую её толпу сторонников. Консультант по налогам и сборам Вэннел Мак-Вэннел, очень толстый шотландец по прозвищу Большой Мак, коротко – Биг Мак, явился в килте. А застройщик Дон Эксбридж – в клетчатом кушаке, который, по единодушному мнению Квиллера и Мак-Вэннела, не имел ничего общего с настоящим шотландским поясом. Фрэн Броуди ослепляла всех своим серебристым облегающим платьем с разрезами до середины бедра. Доктор Преллигейт, ректор местного колледжа, делал вид, будто ухаживает за ней. Кэрол и Ларри Ланспики, державшиеся, как всегда, скромно, оставались тем не менее главным двигателем местного общественного прогресса.

Полли представила Квиллера членам библиотечного совета, а он познакомил её с новым управляющим отелем.

– Хорошо, что я привез смокинг! – радовался Барри. – Я думал, здесь, в четырехстах милях севернее чего бы то ни было, он не понадобится, но мама сказала: а вдруг я надумаю жениться.

– Долго ему ждать не придётся, – шепнула Полли Квиллеру. – Мало того что красив, так ещё и личность незаурядная.

– И должность у него подходящая, – вполголоса отозвался Квиллер.

Неожиданно музыка смолкла, свет замигал, призывая к тишине, и в зал торжественно вплыл волынщик, наигрывающий мелодию «Шотландских храбрецов». Это был Эндрю Броуди, шеф местной полиции, в данный момент занятый любимым делом.

К микрофону подошёл мэр и поблагодарил Фонд Клингеншоенов за то, что тот возродил к жизни столь важный объект городского хозяйства. Затем Дж. Аллен Бартер поблагодарил Фрэн Броуди – за неоценимый творческий вклад. А Фрэн Броуди поблагодарила Фонд К. – за бесперебойное снабжение всеми необходимыми материалами. Наконец, Барри Морган возблагодарил судьбу, приведшую его в Пикакс в качестве управляющего отелем.

– А теперь милости просим! Приглашаем всех ознакомиться с убранством отеля, – обратился он к собравшимся. – Можете обойти его свеpxy донизу, а потом вернуться сюда или в кафе «У Ренни».

Все дружно двинулись вверх по парадной лестнице.

Увидев портрет, Полли воскликнула:

– Квилл, она великолепна! Так безмятежна, так благородна! Я буду звать её леди Анна в честь героини шотландского восстания [11]11
  Речь, по-видимому, идет о леди Анне Макинтош , которая в ходе якобитского восстания 1745-1746 гг. призвала членов своего клана поддержать Красавца принца Чарли – принца Карла Эдуарда Стюарта (1720-1788), претендовавшего на английский престол.


[Закрыть]. Я должна поздравить Пола Скамбла.

Художник, похожий на сказочного гнома с расчёсанной на две стороны бородой, беседовал с потенциальными заказчиками. В начале года он писал портрет Полли и теперь, увидев её, широко раскрыл объятия и воскликнул:

– Крошка, ты напоминаешь мне ангела!

Полли в ответ улыбнулась, а Квиллер поддел художника:

– Зато ты напоминаешь дьявола.

– В этом тряпье, – Скамбл указал на смокинг, – я больше похож на пингвина.

– На пингвина ты не похож. У них ноги короче.

– Пол, ты гений! – прервала их пикировку Полли. – Ты изобразил саму душу леди Анны.

– Изображать души – моя специальность. Шеф полиции бродил по залу, недоверчиво разглядывая детали оформления.

– Очень уж чудно! – поделился он с Квиллером.

– Твоя дочь заслуживает медали за трудовой подвиг. Вспомни, каким мрачным был старый отель.

– Зато чистым, – проворчал Броуди.

– У тебя, наверное, забот по горло с охраной Делакампа? – поинтересовался Квиллер.

– Не-а. Зачем ему наша помощь? Он уже не раз здесь бывал, и никогда ничего не случалось. Все делается тихо, по-семейному. Ценности хранятся в сейфе отеля. Никаких проблем.

Кто-то схватил Квиллера за руку.

– Этот портрет прямо видение из прошлого! – сказал Арчи. – Она точно так и выглядела, когда мы были мальчишками. Помню, я приходил к вам, и она играла для меня «Полёт шмеля», а я всегда слушал открыв рот и удивлялся тому, как быстро бегают по клавишам её пальцы.

– Да, техника у неё была приличная.

– А ты мог сыграть только «Юмореску», и притом вдвое медленнее.

– Зато по бейсбольному полю я бегал быстрее, – вставил Квиллер. – Иногда я жалею, что не приложил больше стараний к тому, чтобы научиться играть. Так или иначе, в игре на фортепьяно я не был силен.

В этот момент их прервал фотокорреспондент. Он хотел снять Квиллера на фоне портрета.

– Только вместе с художником, – заявил Квиллер. – Я-то здесь сбоку припека – она меня родила, – а вот он сумел вернуть её к жизни.

В уголке фойе, оформленном под читальню, Фрэн Броуди выступала с небольшой лекцией о Густаве Стикли. На стене висел портрет знаменитого краснодеревщика начала двадцатого века в галстуке-бабочке и пенсне на цепочке. На лице его блуждала загадочная улыбка.

– О чём говорит нам эта улыбка? – спрашивала Фрэн у слушателей, завороженных её мелодичным голосом и ошеломляющим платьем. – Он был писателем, философом и художником, а вышел из очень скромной фермерской семьи, жившей в Висконсине, старший из одиннадцати детей. Судьба лишила их родителей, когда Густаву было всего двенадцать лет, и он стал главой семьи. Мальчику пришлось бросить школу и устроиться на работу в каменоломню. Но одновременно он занимался самообразованием и много читал. Он возненавидел камень и страстно полюбил дерево. Его знаменитая мебель, изготовленная в период с тысяча девятьсот пятого по тысяча девятьсот пятнадцатый год, отличалась простыми, строгими линиями и подчеркивала фактуру дерева. У него было много подражателей… Вон там вы видите в рамках увеличенные копии эскизов сельского домика, взятые из журнала «Ремесленник», который издавал Стикли.

Другим центром всеобщего внимания была новая конторка портье, облицованная радужными изразцами. За конторкой стояли четверо молодых людей в черных блейзерах с гербом Макинтошей. Одним из них был Ленни Инчпот, который находился здесь в тот день, когда в отеле прогремел взрыв и обрушилась люстра в фойе. На память об этом событии у Ленни остался шрам на лбу. Теперь он возглавлял команду портье, которые дежурили в четыре смены по шесть часов. Сам Ленни работал по вечерам. Все они были студентами колледжа.

Вайелла, энергичная девушка, остававшаяся за стойкой с полудня до шести вечера, сказала, что ей очень нравится работать в таком месте, где постоянно варишься в гуще людей.

Мариетта, чья смена начиналась в шесть утра, была настроена чрезвычайно серьёзно и стремилась как можно скорее освоить все азы профессии.

Боз, работавший по ночам, здоровяк с нежной улыбкой, сказал только одно слово: «Привет!»

– Боз будет метать ствол – кейбер – на горских играх, – сообщил Ленни. – Мы все пойдём болеть за него.

– Обязательно присоединюсь к вам, – пообещал Квиллер.

Тут его уволокла в сторону Полли.

– Хочу познакомить тебя с самым энергичным и самым разумным членом нашего библиотечного совета – Магдаленой Спренкл. На ней сегодня знаменитое витое колье Спренклов.

– Знать бы ещё, что это такое.

– Ожерелье из двух переплетённых нитей. Алмазы переплетены с жемчугами. В этом году она надеется продать колье Делакампу. Пока был жив её муж, он запрещал ей расставаться с фамильными драгоценностями.

Магдалена Спренкл, в умопомрачительном колье, демонстрировала величественную осанку, сердечные манеры и множество кошачьих шерстинок на чёрном бархате платья.

– Зовите меня просто Мэгги, – попросила она. – Я вас иначе как Квиллом называть не собираюсь.

– Говорят, у вас пять кошек?

– Да, и было бы ещё больше, если бы в квартире имелись окна на южной стороне. Я взяла их из кошачьего приюта. Все девочки.

– У вас предубеждение против самцов?

– Конечно! Кошечки ласковее и общительнее, но умеют постоять за себя.

Квиллер задумчиво кивнул. Он вспомнил Юм-Юм с её мягкими, вкрадчивыми манерами – эта чертовка издавала пронзительные негодующие вопли всякий раз, когда не получала желаемого, и немедленно!

– А как их зовут? – спросил он, зная, что владельцам кошек приятно, когда интересуются их питомцами.

– Все они носят имена женщин, оставивших след в истории: Сара, Шарлотта, Кэрри, Флора и Луиза Мэй.

– Хм-м, – произнёс Квиллер, поняв, что ему предложили тест. – Назовите, пожалуйста, имена ещё раз, помедленнее.

– Сара.

– Бернар?

– Шарлотта.

– Бронте, разумеется.

– Кэрри.

– Очевидно, Нэйшн [12]12
  Кэрри Нэйшн (Амелия Мур, 1846-1911) – американская активистка кампании за запрещение спиртных напитков, Её муж, врач, умер от алкоголизма. Громила салуны с помощью топора. Попадая под арест, выплачивала штрафы за счёт доходов от продажи сувенирных топориков и чтения лекций.


[Закрыть].

– Флора.

– Вероятно, Мак-Доналд [13]13
  По-видимому, речь идёт о той Флоре Мак-Доналд (1733-1790), что была ещё одной героиней якобитского восстания, верной сторонницей Красавца принца Чарли.


[Закрыть].

– Луиза Мэй.

– Это проще всего. Олкотт [14]14
  Название Фишпорт (англ. Fishport) переводится как Рыбный Порт.


[Закрыть].

– Да вы не мужчина, а чудо! Позвольте мне вас за это по-дружески потискать. – Она выполнила свое обещание, и несколько кошачьих шерстинок перекочевали с её платья на костюм Квиллера. – Вы должны как-нибудь зайти ко мне и познакомиться с моими дамами. Только ничего о них не пишите, пожалуйста!

– А вы не хотите рассказать ему историю о вашей прабабушке, Мэгги? – вмешалась Полли. – Квилл собирается писать книгу об округе Мускаунти и собирает всякие легенды. Она будет называться «Были и небылицы Мускаунти».

– Когда? – спросила прямолинейная Мэгги.

– В пятницу? – ответил Квиллер, также не любивший ходить вокруг да около.

После того как они договорились о свидании, Мэгги сказала:

– Теперь я должна пойти потискать мэра. В политике я откровенный конформист.

Квиллер и Полли наблюдали за тем, как она пересекла фойе и выполнила свое обещание, украсив кошачьей шерстью смокинг градоправителя.

Хотя ресторан «Макинтош» официально открывался только в субботу, он был ярко освещен, чтобы участники приема могли полюбоваться обивкой из шотландки и гербом Макинтошей на стене. Дерек Каттлбринк, бывший помощник официанта, ростом более шести футов, стал теперь метрдотелем и ещё подрос. Возвышаясь над людской толчеей, как капитан на мостике, он принимал заказы у желающих посетить ресторан.

– Привет, мистер К! – сказал он. – Я вижу, вы заказали столик на субботу?

– Да. Надеюсь, у вас есть реостат?

– Разумеется. Мы приглушим свет, когда будут посетители. А кафе вы видели? В Пикаксе никогда ничего подобного не было.

У входа в кафе «Ренни» Фрэн Броуди читала очередную лекцию:

– Кафе оформлено по эскизам Чарльза Ренни Макинтоша, сделанным в начале двадцатого века для чайной в Глазго… Да, его будут показывать по телевидению, только не знаю когда… Два журнала уже послали своих фотографов… Мы надеемся, что «Ренни» станет местом, где постояльцы отеля смогут с утра зарядиться энергией на весь день, гости города получат незабываемое впечатление от обеда или ужина, а местные жители будут с удовольствием заходить сюда, чтобы восстановить силы после танцкласса или тренировки по карате… Да, посетить кафе можно прямо сейчас. Там подают закуски.

Сбоку от входных дверей висела в рамке большая фотография шотландского архитектора с вислыми усами и поникшими складками шелкового шейного платка.

– Это не твой предок? – спросила Фрэн у Квиллера. – Усы очень похожи. И глаза тоже.

Гордостью «Ренни» были обитые шотландкой стулья с высокими спинками, которые сужались кверху и были покрыты черным лаком. Столы, также лакированные, блистали яркой голубизной и зеленью. Белые стены покрывал тонкий рисунок из черных линий, изображающий гигантские цветы. Рядом с приборами лежали салфетки в чёрную и белую полоску.

Кэрол и Ларри Ланспик, сидевшие за одним из голубых столов, помахали Квиллеру и Полли, приглашая присоединиться к ним. Владельцы универмага, принадлежавшие к самым богатым пикакским жителям, ни перед кем не задирали носа и были всеобщими любимцами. В свое время они отказались от артистической карьеры в Нью-Йорке, чтобы продолжить семейную торговлю. Но и свои таланты в землю не зарывали, активно участвуя в работе Театрального клуба и прочих общественных начинаниях.

Сегодня у них было праздничное настроение, и Ларри поднял бокал с шампанским за отель «Макинтош».

– И за Фонд К.! – сказала Кэрол.

– И за тетю Фанни Клингеншоен! – добавил Квиллер.

– А также за леди Анну, – внесла свой вклад Полли.

Кэрол спросила её, как она провела отпуск.

– Мы с сестрой ездили в Торонто, Монреаль и Квебек-Сити и познакомились там с очаровательным франкоканадским профессором. Он хочет приехать сюда для изучения связей с Канадой, существовавших в Мускаунти во времена экспансии.

– А я провёл отпуск в Мусвилле и Фишпорте, – вставил Квиллер.

– О Фишпорт! [15]15
  Название Фишпорт (англ. Fishport) переводится как Рыбный Порт.


[Закрыть]– воскликнул Ларри и продекламировал сценическим голосом: – «О Фишпорт! О древняя родина редчайших сюрпризных блюд, где все знаются только со Скоттенами, ну а те только рыб признают».

– Знать бы, что такое сюрпризное блюдо, – бросил Квиллер. – Что-то я таких в Фишпорте не едал.

– Как?! – удивилась Кэрол. – Это блюдо, приготовленное на скорую руку. Неужели никто не угостил тебя обедом, приготовленным на скорую руку?

– Я не охотник до таких, – отозвался Квиллер.

– Горожанин есть горожанин, – прокомментировала Полли.

– А как Делакамп относится к обедам на скорую руку?

– Он законченный сноб, – ответил Ларри.

– Я изложу вам программу его пребывания здесь, – сказала Кэрол. – В День труда он прибывает с секретаршей на частном самолете. Мы с Ларри встречаем его в аэропорту на «мерседесе», заказанном им в бюро проката. Вечером он в качестве почетного гостя посещает Кантри-клуб. Во вторник приглашает на чай потенциальных клиенток. Приглашенные дамы знакомятся с его коллекцией ювелирных изделий и договариваются с ним о встрече, если хотят что-нибудь купить. Те же, кто намеревается продать ему фамильные драгоценности, приглашают его к себе.

– Я слышала, Дон Эксбридж рвёт и мечет из-за того, что его нынешнюю жену не пригласили на чай, тогда как первая даже будет его разливать.

– Интересно было бы взглянуть, как проходит эта церемония, – проговорил Квиллер. – Надеюсь, пресс-карта откроет мне доступ в святая святых?

– Ни в коем случае, – отрезала Кэрол. – Присутствуют только дамы, никаких исключений. Даже Ларри не допущен, хотя он спонсирует приём.

– Старина Камп считает, что женщин проще соблазнить, когда мужей поблизости нет, – объяснил Ларри. – Тогда они легче расстаются с наличными.

Квиллер был несколько обескуражен, но не хотел сдаваться.

– А если я выдам себя за официанта?

– Это будет несколько затруднительно, Квилл. Прием обслуживают только молодые девушки, одетые как французские официантки.

– Если бы не усы, я был бы не прочь пощеголять в передничке и наколке, – обронил Квиллер.

Сидящие за столом рассмеялись.

– А почему тебе так хочется попасть на этот приём? – спросила Кэрол.

– Природное любопытство и профессиональный интерес.

– Бойся журналистов, допуска просящих, – вставила Полли. – Они приходят в ярость, если его не получают.

– Вы говорите, что во время чайной церемонии будут демонстрироваться ювелирные украшения. А какие меры приняты для их охраны?

– Никаких. Ограбления не ожидается, если ты на это намекаешь.

– Взрыва бомбы в прошлом году тоже никто не ожидал, – заметил Квиллер. – Времена меняются… Ценности Делакампа, несомненно, застрахованы, но не вчинит ли страховая компания иск отелю в случае кражи? По-моему, отель обязан выставить охранника – хотя бы для защиты своих интересов.

Его слова были встречены ещё одним взрывом смеха.

– Я совершенно серьёзно!

– А что? Почему бы и нет? – произнёс Ларри, усмехнувшись. Он сам не раз устраивал розыгрыши, то выступая в роли невозмутимого дворецкого на чопорном обеде, то вламываясь под видом пьяного на затянувшееся собрание городского совета.

– Почему бы и нет? – поддержала его Кэрол.

Супруги заговорщицки переглянулись.

– Подберём что-нибудь подходящее в отделе верхней одежды.

– Фуражка должна быть на пару размеров больше.

– Тёмные очки.

– Накладные усы и парик тоже надо выбрать потемнее.

– И хорошо бы пистолет в кобуре.

– В театральной бутафорской наверняка найдётся деревянный.

– И ещё неплохо бы немецкую овчарку.

Представив самого состоятельного жителя Мускаунти в форме охранника, тёмных очках и с деревянным пистолетом на боку, все страшно развеселились.

– А как вы объясните этот маскарад Делакампу? – спросила Полли, никогда не терявшая здравого смысла.

Придумать оправдание на ходу не составляло для Квиллера труда.

– Ну… это новый отель, с новыми владельцами и новыми правилами. Согласно правилам при демонстрации ценностей должен присутствовать охранник.

– По-моему, всё законно, – одобрил Ларри.

– Я поговорю с Бартером, – сказал Квиллер. – Уверен, он согласится. У него есть чувство юмора.