Текст книги "Непокорная для тирана (СИ)"
Автор книги: Лили Лэнг
Соавторы: Ани Марика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 18
Саид
Меня просто переполняет гнев и ярость. Кровь в венах закипает и топит в тёмных желаниях. Выхожу на балкон подышать, иначе сорвусь. Блядские воспоминания захлёстывают, возвращая в прошлое. Я в чёртовом дежавю застреваю.
Насколько моя семья прогнившая до нутра. Думал, только отец с Камилем такие, но нет. Это коснулось и женской половины.
Это моё проклятье, которое я, судя по всему, заслуживаю. Машу не уберег, слепо поверил семье, пока жена умирала совершенно одна вместе с нашим ребенком. Так и Крис под удар попала только потому, что со мной приехала.
Руки трясутся, пока закуриваю. Затягиваюсь глубоко, лёгкие горечью никотина обжигая. Только не приносит это желаемого успокоения.
Бью по дверной створке и возвращаюсь в комнату. Кристина, бледная, со слезами, застывшими в круглых глазах, смотрит испуганно. Иду к ней. Девчонка зажмуривается. Кулаки сжимает, будто в размерах уменьшается. Дрожит, словно выброшенный на мороз котёнок. Моей ярости ждёт. И меня это сильнее в бешенство приводит.
Зарываюсь пятерней в волосы и к себе притягиваю. С силой припечатываю к груди. Губами прижимаюсь к макушке. Замерла вся, не дышит. Боится. Корябаю подушечками пальцев кожу головы и прикрываю глаза. Дышать легче становится. Блять! Она мой никотин.
Крис, громко всхлипнув, ревет. Ногтями бока царапает, рубашку в ладонях комкает и обнимает за торс. Сама вжимается всем тельцем.
– Не плачь, – веду губами по виску.
Не умею я утешать плачущих женщин. И вообще не умею разбираться с бабскими слезами. Бывшая жена любила поплакать по поводу и без. Хотя сейчас, с высоты прожитых лет, понимаю, что не все было гладко в нашей семье. И во многом виноват я. Не сумел защитить. Уберечь. В первую очередь от собственной родни. Крис уберегу. Если придётся, от себя защищу. Чтобы Валиевской грязью не отравить.
– Ты веришь мне? – шепчет, задрав голову.
Совсем другая личность сейчас. Маленький одинокий ребенок, ищущий защиту. Многогранная девчонка. И все её личности мне нравятся. Даже те, что нервы мне выкручивают и бесят.
– Да, – склонившись, целую в солёные губы.
– Почему? – искренне удивляется и отступает.
– Потому что ты самая принципиальная женщина, которую я знаю, Крис, – хмыкаю, стирая большим пальцем дорожки слёз. – Ты разрываешь деньги, а потом сама их клеишь, чтобы не быть должной. Ну какая воровка так делать будет?
– Та, кто усыпляет бдительность, чтобы в перспективе получить большее, – пожимает плечами. Так искренне пытается сама же себя очернить.
– Значит, считай, что ты мою бдительность усыпила, – усмехаюсь и прижимаюсь губами ко лбу.
– Не смешно вообще, – бурчит. Вот! Возвращается вредная личность, которая любит когти выпустить и поогрызаться.
– Поехали, разберемся кто такой бессмертный.
– Нет! Я не поеду никуда! – выпутывается из объятий и скрещивает руки на груди. Обиженно губы поджимает и смотрит исподлобья.
– Неужели не интересно, кто тебя подставил?
– Твой цветочек полевой! Она в комнату заходила, когда я открывала чемодан, и могла увидеть, что есть скрытый карман. Или любой, кто живёт в доме. Мои вещи два дня там валялись без присмотра! – распаляется куколка, раскраснелась вся, серые глаза молнии метают.
– Ну, вот и выясним. Поехали, Крис, – давлю.
– Чтобы они меня опять с грязью смешали? Или деньги предложили, чтобы я свалила из твоей жизни? – вскидывает голову, упрямо губы поджимает. – Я за эти два с половиной дня о себе уже наслушалась. Мне хватило!
– Кто тебе деньги предлагал? Почему не сказала мне? – завожусь тоже, хватаю за предплечья, но вырывается.
– И чтобы ты сделал? – усмехается злобно. – Кулаком стукнул и потребовал не злословить? Ты женщин плохо знаешь? Посплетничать и облить ушатом помоев чужачку только повод дай. Я сама с удовольствием с подругами перемываю кости раздражающих баб!
– О деньгах не сказала! – рявкаю.
– Не важно, Валиев! Я их не взяла, раз здесь ещё с тобой. А надо было! Отдала бы тебе, закрыла нашу с тобой сделку и уехала! – тоже рычит, из рук вырывается и отталкивает.
Ничего не осталось от испуганного дрожащего котёнка. И от этих метаморфоз дурные мысли в голову лезут. Я слишком часто видел насилие в семье, чтобы не распознать его. Она ждала, что подниму руку. Ждала, что ударю. Так сжимаются в ожидании боли.
– Кто тебя бил? – от моего вопроса девчонка вздрагивает, перестаёт по комнате ходить и смотрит изумлённо.
– Что? – переспрашивает, ресницами пушистыми хлопает, а глаза по мне бегают.
– Это Кирилл? Он тебя бил? Он тебя заставил найти денег? – стараюсь сохранить хладнокровие.
– Нет! Господи, Валиев! – нервно хохочет. – Кирилл муху не способен прибить. И вообще, я сама решила помочь ему! Сказала же уже: он – семья!
– Тогда ответь мне. Кто?
– Я вообще не понимаю, о чём ты! – рявкает раздражённо и прячется в ванной.
Скрытная маленькая зараза!
Бесит так, что хочется шейку свернуть. Себя сдерживаю и выхожу опять на балкон. Курю. Одну. Вторую. Заряжаю себя никотином. Только не помогает ни хрена. Выбить дверь хочется, за которой спряталась девчонка. И вытрясти все её секреты, все загоны вытрахать. Не в первый раз она закрывается. И я хочу узнать её. В душу залезть. Хочу, чтоб открытой была, чтобы доверила не только тело.
Со смерти жены шесть лет прошло. И с того времени не цепляли меня женщины. Только потребительское отношение. Брал и легко расставался. Впрочем, и с Крис так же было. Эту фурию, что налетела на меня, хотелось разложить в том же полутёмном кабинете. Увидеть, как извиваться подо мной будет. Острый язычок укоротить.
Хотя заметил я её раньше. Как только порог светлого зала переступила. В том коротком платье, с оголёнными острыми плечами и глубоким декольте. Хрупкая, но дерзкая. В отличие от своей подруги, стояла, высоко подняв голову, осматривала с холодной невозмутимостью.
Поехала ведь со мной отметить Новый год распитием той самой бутылки. Девчонка даже не подозревала, сколько стоит её оружие массового поражения. Сама того не подозревая, она схватила самый дорогой алкоголь из коллекции моего отца. Скотч двадцатилетней выдержки, привезённый из Шотландии одним из партнёров.
И, конечно же, мы ругаться начали. Она мне за Нику предъявляла. Рассказывала, что бы со мной сделала на месте своей подруги. И куда бы я послан был, если бы ей приказы отдавал.
Усмехаюсь, потирая переносицу, и выкидываю окурок. Четыре месяца прошло, и приказы мои выполняет. Огрызается, но слушается. Старается, во всяком случае.
А тогда драться полезла. Когтями своими острыми царапалась. Пока под себя не подмял. Навис, обездвижил. А девчонка к губам потянулась. Прильнула. И это платье, что не скрывало ничего, так легко полетело в сторону. Её стоны под бой курантов – вот что навсегда отпечаталось в сознании. Она заглушала взрывы салютов и собой заменяла разноцветное свечение фейерверков.
На утро, правда, страстная кошечка в холодную куклу превратилась. Опять включила на максимум дерзость. Швырнула в меня пустую бутылку. Бровь рассекла, испугалась и сбежала.
И я не планировал её искать. Гнал все мысли, сам себя убеждал. Да и не до девчонки было. Прошлое в лице бывшего тестя догнало меня и всю семью раскололо к чертям. От Валиевской империи одни руины остались. Благо я давно вывел свои активы и отрёкся от них. Если бы не младшие братья с сестрёнкой, и связи бы разорвал. Хотя теперь и с ними натянутые отношения.
– Я готова, – от воспоминаний прошлого отвлекает бодрый голос малышки.
Поворачиваю голову, осматриваю её с ног до головы. Переоделась в брючный костюм, который сама купила. Слишком обтягивающий, все её изгибы подчёркивает, и выглядит в нём она потрясающе.
Все нервы вчера вымотала с этими шмотками. И ведь не объяснить девчонке, что я не хочу, чтобы мудаки всякие, смотря на неё, облизывались и представляли обнажённой. Не поймёт, потому что росла в другой культуре и религии. Вот и сейчас, чтобы себя увереннее и сильнее чувствовать, оделась в своё. Хочет показать, насколько она чужая для этого мира. И с вызовом на меня смотрит. Ждёт, что запрещу. Отправлю переодеваться.
Подхожу ближе, не пятится, голову вскидывает. Через светлую и тонкую блузку немного просвечивают кружевные чашечки белья.
– Портупеи не хватает, – замечаю, вроде бы в этот комплект входили те ремни.
– Я в них запуталась, – бурчит и губы смущённо дует.
Усмехнувшись, притягиваю к себе и целую малышку. Никуда не хочу ехать. Её хочу. С ремнями и в белье. Покорную, послушную, мою.
– Почему передумала? – спрашиваю, подушечками пальцев очерчивая зону декольте. Едва-едва касаюсь выглядывающих аппетитных холмиков, у Крис дыхание сбивается и мурашки появляются.
– Ты ведь не отступишь, а я спорить устала. И потом, ты прав, я хочу знать, кто меня подставил. Ставлю на цветочек полевой, – фыркает.
Глава 19
Саид
Я заворачиваю побрякушки в полотенце. Умываюсь холодной водой, чтобы остудить голову. И мы выходим из номера.
– А зачем ты их полотенцем завернул? – спрашивает Крис, взбираясь в салон.
– Чтобы отпечатки сохранить. Если вдруг никто не признается, пойдём другим путём, – отслеживаю её реакцию, знаю, что не она взяла, но зачем-то проверяю.
– Я б не додумалась, – с неким удивлением кивает. Никакого испуга или настороженности. И я окончательно расслабляюсь.
Как только машина во двор заезжает, домочадцы выходят встретить меня. Вижу, разглядывают Кристину. Явно выискивают следы побоев или слёз. Ведь я просто обязан её наказать, воспитать, показать её место.
Сжимаю пальцы малышки и, схватив валяющееся кольцо на торпедке, надеваю. Крис недовольно смотрит, не хочет его носить.
– Снимешь – отлуплю, – предупреждаю и взглядом давлю. Пыхтит, но сдаётся.
Выхожу первым, обхожу машину и открываю дверь с пассажирской стороны. Девчонка плечами передёргивает и голову выше вскидывает. Храбрится и не прогибается.
– Не трусь, – помогаю выбраться, к боку прижимаю и целую в висок.
Мама вперед выходит, осматривая презрительно Кристину. Явно готовит новые обвинения.
– В дом зайди, – приказываю холодно, – Остальных это тоже касается!
Младшие братья подталкивают своих жён, маме помогают. Жасмин останавливаю. Под моим взглядом девочка теряется, краснеет, глаза в пол опускает и платок теребит. Хотя она всегда стеснительной была.
– Пока мы к остальным не присоединились, ничего не хочешь мне сказать? – тихо спрашиваю.
– Я не понимаю, – заикаясь, выдаёт, несмело глаза поднимая. – Что сказать?
Крис под боком фыркает и, уверен, глаза закатывает.
– Я знаю тебя с самого детства и знаю, что ты бы не стала вредить мне.
– Никогда! – с жаром выпаливает Жасмин, вскинув голову.
– Кто-то заставил? Что-то пообещал?
Молчит, мотает головой, в глаза не смотрит. Мнётся.
– Хорошо. Дам тебе время подумать, малышка. Заходи, – отступаю, мотнув головой.
Жасмин торопливо убегает вперёд. Мы присоединяемся к остальным самые последние. Сажаю Крис на свободный стул и остаюсь за её спиной. Обвожу взглядом всю свою родню и бросаю на стол кулёк. Полотенце раскрывается, высыпая драгоценности Валиевские.
– Я говорила! – восклицает радостно мама и тянется к своим побрякушкам.
Раскрытой ладонью бью со всей дури по столешнице, пресекая попытки дотронуться. Крис вздрагивает и спиной к животу сильнее прижимается.
– Руки убрала! – цежу зловеще, обжигая собственную мать тяжелым взглядом. – Лучше признайтесь сейчас, принесите извинения Кристине, и мы замнём это внутри семьи.
– В чём признаться? – хмурится Назар, самый младший из братьев.
– Кто решил подставить мою женщину! – выпрямившись, укладываю ладони на плечи Крис.
– Серьёзно⁈ – вскакивает мама. – Ты нашёл у неё наши драгоценности и обвиняешь нас же⁈
– Значит так! – перебиваю родительницу. – Я буду у деда в кабинете и дам вам час, чтобы прийти ко мне и признаться. Если за этот час никто не явится, поступим по-моему. Так или иначе, я найду виновного, и ему не поздоровится. Вы прекрасно знаете, я слов на ветер не бросаю.
Окидываю молчаливых родственников тяжелым взглядом. Мотнув головой братьям, подхватываю полотенце с украшениями, помогаю Крис встать и утягиваю её в кабинет деда.
Пропустив куколку вперёд, обхожу полутёмное, заставленное антиквариатом помещение и сажусь в кресло деда.
– Это не мы, – заявляет Самир, забегая следом. За ним маячит Назар. Знаю, что не они. Мои братья не опустятся до такой низости, чтобы женщину подставлять.
– Я вас позвал не для того, чтобы обвинять. Разбираться с вашими жёнами я не буду. Но если они причастны, отвечать будете вы!
– Моей это ни к чему! – выпаливает Назар, бросая недовольный взгляд на Кристину.
– В вашем браке ты, похоже, баба, раз язык за зубами держать не умеешь.
– Кто бы говорил! – заводится он.
– Хватит вам! – влезает Самир, останавливая младшего. – Мы поговорим с ними и всё выясним.
Киваю, хмуро смотря на Назара. Братья выходят, оставив нас с Крис наедине. Куколка ко мне подходит. Двигаю кресло назад и на колени притягиваю. Охотно льнёт, ноготками своими кожу головы царапает, возбуждает покорностью и лаской. Чертовка.
– Думаешь, кто-нибудь придёт признаваться? – спрашивает, удобнее устраиваясь и щекой к груди прижимаясь.
– Придёт, – киваю уверенно.
– Ты явно женщин не знаешь. Я бы вот не пришла.
– Кого ты там подозревала?
– Жасмин? Думаешь, она придёт? Она ведь вообще тебе никто. Соберет сейчас вещи и уйдёт к себе. Спрячется за отцом и братьями. А лучше пожалуется на тебя. За то, что маленькую девочку обидел. И всё. Явится папаша с топором и сделает из тебя кучу маленьких Саидиков. В мясокомбинате всё-таки работает, разделывать мясо умеет.
– У тебя слишком бурная фантазия, – усмехаюсь, поглаживая бедро.
– Ты её недооцениваешь, Валиев. Она с виду цветочек полевой, но если приспичит, зубки покажет. Не придёт она.
– Спорим? – выгибаю бровь, притягивая ещё ближе.
– И на что? – азартно вспыхивает, ёрзает округлой попой, чувствует мою реакцию на неё.
– На желание.
– Ой, знаю я твои желания! – фыркает негодница. – Если она не придёт, мы аннулируем сделку?
– А если придёт, заключим новую? – хмыкаю.
– Нет. Давай на желание, – включает заднюю девчонка. – Только в пределах разумного. Никаких извращений.
– Хорошо. Согласен, – протягиваю раскрытую ладонь, и мы пожимаем руки. – А что для тебя извращения? Я вот очень хочу сейчас, чтобы ты опустилась на ковёр и отсосала мне.
– Вот это извращение! Кабинет твоего умершего деда, Саид! – перебивает, бьёт по груди и краснеет.
– Тебя только локация смущает? Ладно. Минет в машине. Порадуешь меня? – играю бровями.
– Это твоё желание?
– Нет, это планы на сегодняшний вечер, – давлю большим пальцем на нижнюю губу, выпуская её из плена зубок. – А желание пока не скажу. Вдруг не сбудется.
Глава 20
Кристина
Это ненормально! Ненормально думать пятьдесят пять минут о «планах Саида на вечер»! Гоню от себя эти развратные мысли. Напоминаю, что мы тут вообще-то ждём настоящую воровку! Придумываю своё собственное желание, которое в случае победы озвучу. Но, как бы ни старалась, мысли возвращаются к его порочному предложению. Конечно же, я откажу! Никакого минета в машине! Но, чёрт, почему я вообще об этом думаю!
– Чего пыхтишь опять? – отвлекает мужчина, протискивая ладонь между ног и поглаживая внутреннюю сторону бедра.
– Спина затекла, и осталось пять минут до твоего проигрыша, – перевожу тему и спрыгиваю с колен.
Так, лучше буду рассматривать антиквариат и фотографии. А не крутить нимфоманские мысли из-за близости Саида. Вот и всё!
– За пять минут многое может произойти.
Валиев включает светильник на столе и перебирает документы, лежащие на этажерке. Похоже, он изначально хотел заняться делами, пока мы ждём. А тут я на руках пригрелась. Просто мне очень захотелось обнимашек в тишине. Слишком много событий и эмоциональных качелей. Не знаю, как он понял и не выгнал на диван. Держал и просто гладил. Даже раздеть не попытался.
– Ты придумала своё желание? – спрашивает, сортируя бумаги в две стопки.
– Нет ещё, а ты выполнишь любое желание? Без жульничества и обмана?
– То, что в моих силах, – да. Мне теперь даже интересно, что ты там надумаешь такого, – Саид поднимает глаза и пристально смотрит, будто мысли прочесть хочет.
Пожимаю плечами и отворачиваюсь. Я вправду не знаю, что загадаю. Может, отменить нашу сделку? Мол, это мое желание. Да, нечестно, ведь он деньги немалые заплатил. Но, с другой стороны, я по вине его семьи пережила самые ужасные минуты и часы. Уже представила, как буду гнить в тюрьме до самой смерти с отрубленными конечностями. У них ведь воровок камнями закидывают и руки отрубают? Или я путаю религии и законы?
– А ты уже знаешь, что загадаешь? – опять отвлекаю и плюхаюсь на диван.
– Да, – кивает с коварной улыбкой.
– Ты слишком предсказуемый, знаешь?
– Чего вдруг? – хмыкает и выпрямляется. Брови сводит на переносице, пытается запугать грозным взглядом.
– Потому что у тебя на лице написано, что твое желание связано с сексом. Предупреждаю: в этом доме я с тобой спать не буду!
– Не страшно. Тут за домом конюшня есть, – явно издевается мужчина.
– Валиев! – возмущённо рявкаю и вздрагиваю от скрипа открывшейся двери.
Саид резко вскидывает голову и смотрит на зашедшего. Я же на настенные старинные часы. Перевожу взгляд на мужчину, и мы синхронно улыбаемся.
– Ты проиграл!
– Ты проиграла!
Очень тихо, почти шёпотом произносим одновременно. Разворачиваюсь и губы поджимаю. Потому что на пороге мнётся Жасмин.
– Проходи, закрывай дверь, – довольно мягко зовёт Саид.
Девушка, не поднимая головы, очень медленно проходит вглубь комнаты. Останавливается возле стола, короткими ногтями корябает столешницу. Ну прям школьница в кабинете директора.
– Я слушаю тебя, Жасмин, – и опять этот спокойно-снисходительный тон.
Фыркаю раздражённо. Почему Валиев только на меня орёт как потерпевший? Лучше бы эту один разок обматерил, показал свою тиранисто-деспотичную сторону.
– Я не хотела этого делать! – выпаливает девчонка, поднимая голову. – Когда вы уехали, я пошла к тёте Саре. И рассказала, что видела.
– Что ты видела? – хмурится Саид.
Жасмин красными пятнами покрывается и на меня смотрит.
– Наш поцелуй в коридоре? – спрашиваю, закатывая глаза. Часто-часто кивает невинный цветочек. Тоже мне, разврат и содомия! Хорошо, что с нами в машину не села.
– Так и что дальше? – отвлекает на себя Валиев.
– Я была очень расстроена и взволнована, но тётя Сара уверяла, что вы расстанетесь. Нужно только помочь. Она уговорила меня подложить в оставшийся чемодан драгоценности. Я не хотела!
Жасмин громко всхлипывает и, подогнув под себя ноги, садится прямо на ковёр. Плачет с каким-то нечеловеческим воем. Мне аж страшно становится.
Валиев смотрит на меня и мимикой приказывает успокоить её. Нормально? Мне успокаивать ту, что подставила? Сама глазами в него стреляю. Пусть со своей невестой сам возится!
– Не плачь, Жасмин, и встань! – раздражённо требует этот бездушный мужчина.
Я, наверное, в прошлой жизни очень сильно согрешила, раз в этой жизни мне судьба подкидывает вот такие задачки. Со вздохом поднявшись, сажусь возле девушки и обнимаю.
Цветочек малолетний вцепляется в предплечье, ещё горше плачет, икает и всхлипывает.
– Ну, тише. Никто тебя камнями не закидает. Отрубать конечности не будет. Даже волосы не вырвут, – поглаживаю по голове, пытаясь утешить ребенка.
– А ты планировала кому-то что-то отрезать? – над нами нависает Валиев.
– Только тебе, – шикаю, чтобы тут не отвлекал. Жасмин громко всхлипывает, теснее вжимаясь в грудь, и продолжает плакать. – Тут бы радоваться, домой к семье вернёшься. Чужим тёткам прислуживать не будешь. А Валиев тебя точно не обидит. Он только на меня рычит.
– Мне нельзя домой!
Девушка переходит на какой-то совершенно новый вид истерики. Бормочет на незнакомом языке. За меня крепко держится и широко распахнутыми глазами, полными слёз, смотрит на Саида. Мужчина с каждой секундой челюсть сильнее сжимает, брови хмурит и выглядит устрашающе. Он же не собирается её бить? Притягиваю ещё ближе к груди, стараясь закрыть от гнева Валиевского.
– Что она говорит? – спрашиваю, к себе привлекая.
– Говорит, что моя мама заставила её и пообещала испортить жизнь. И лучше смерть, чем вернуться домой. Старший брат обещал ноги переломать, если она семью опозорит. А отец – отдать замуж за своего партнёра.
– Охренеть родственники! Какое счастье, что у меня их нет, – невесело усмехаюсь, поражаясь нравам.
– Ты о своём брате не забыла? – кое-кто в очередной раз тычет носом в нашу сделку. Гад!
– Так, ладно. Ну, выйдешь замуж за партнёра, неужели он хуже Саида? – возвращаюсь к теме насущной и натыкаюсь на гневный взгляд одного тирана.
– Он старый! – огрызается девушка. Ну хоть плакать перестаёт.
– То есть Валиев не старый? – недоумеваю логике. В отцы ведь годится!
– Кристина! – рычит мужчина, пугая ребенка.
– Я лучше умру… Умру… Умру! – впадает в крайность Жасмин. Выпустив меня, качается из стороны в сторону и повторяет одно слово.
Пересаживаюсь на диван и недоуменно смотрю на застывшего над ней мужчину. Одно дело, когда человек плачет, а тут… Что делать? Водой окатить? Пощёчину дать? Вроде в каком-то фильме видела, так в чувства приводят.
Валиев отходит к серванту, откупоривает виски, наливает в стакан. Закатываю глаза, нашёл время пить. Только хочу попросить и мне плеснуть, но мужчина подходит к Жасмин, садится на корточки и, придержав за подбородок, заставляет выпить. Вот он. Тот самый развратитель малолеток! Научит топить горе в бутылке и сопьётся ребенок.
Девушка давится, кашляет, хрипит, сипит. Но благо перестаёт бубнить и качаться. Дышит тяжело и смотрит на нас более осмысленным взглядом.
– Простите, – выдает глухо и, поднявшись, в струнку вытягивается. – Я уйду немедленно.
– Я отвезу и поговорю с родителями. Наш разговор останется в этой комнате.
– Вы не знаете моего брата, – тихо и обреченно выдыхает девушка, роняя голову на раскрытые ладони.
– Знаю я его прекрасно, – цедит сквозь зубы Саид. – Лично с ним поговорю, не посмеет тебя тронуть.
– Уверен? Ты ведь никогда не узнаешь, что происходит за закрытыми дверьми чужого дома, – хмыкаю и нарываюсь на очередной тяжёлый пронизывающий взгляд. Поджимаю губы, вот что я сказала такого? И да, мне жалко девчонку. Вот такая я дура.
– Просто отпустите, я уеду из города, – Жасмин поднимает глаза и с мольбой смотрит на меня.
– Может, придумаешь альтернативный выход из положения? – спрашиваю, прекрасно понимая, что сама тут на птичьих правах и вряд ли повлияю на решение мужчины.
– Ты ей волосы собиралась вырывать, теперь защищаешь? – рычит Саид, потеряв терпение. – Я всё сказал! Иди собирай вещи!
Жасмин пулей вылетает. И вот я что-то не уверена, что всё закончится мирно. Перевожу взгляд на мужчину. Он, словно зверь в клетке, ходит из угла в угол. Злится.
– Почему ты не хочешь её отпустить? – спрашиваю тихо.
– Потому что я несу за неё ответственность. Если она сбежит, её отец придёт спрашивать с меня!
– Но ведь эту сделку заключил не ты, а твой папаша.
– Это уже не важно. Сейчас я главный в доме, и спрос с меня. Родители били, обижали тебя? Поэтому ты оказалась в детском доме? – меняет тему и, подойдя ближе, нависает.
– Опять ты об этом! – раздражаюсь я и пытаюсь встать, но он, выставив руки по обе стороны от меня, запирает. – Сколько можно, Саид!
– Ты слишком много знаешь о домашнем насилии, куколка.
– У меня были замечательные родители. Папа умер в пожаре, мама от болезни. Другие родственники отказались забирать к себе, и нас с Кириллом отправили в детский дом. Мы закончили копаться в моём прошлом? – чеканю холодно, скрещивая руки на груди.
– Нет, не закончили. Ты проиграла мне желание. И я хочу знать, кто тебя бил! – не отстаёт упёртый мужчина.
– Жасмин зашла позже оговоренного тобой времени на целых три минуты. Это ты проиграл мне желание. И я хочу аннулировать наш договор! Всё кончено, Валиев! – тоже не собираюсь тут ему душу раскрывать.
