Текст книги "Непокорная для тирана (СИ)"
Автор книги: Лили Лэнг
Соавторы: Ани Марика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 27
Саид
Крис молчит. Упрямая, обиженная девочка. Смотрит слишком пристально, понять пытается, в чём же подвох. Слишком много в ней сомнений, подозрений. Не доверяет. Да и я не тороплю, целую чувствительную шейку, которую так необдуманно подставляет. Пальчиками с острыми ноготками давит на плечи. Вроде бы дистанцию держит, но чувствую, как расслабляется.
Её близость почище никотина остужает натянутые нервы. Сильнее давлю на поясницу, вдавливаю в себя. И глубоко вдыхаю её запах. Прогоняя прошлое и собственные страхи.
За последние полтора часа испытал весь спектр всевозможных эмоций. Особенно когда не нашёл девчонку дома. Ещё и её братец про Лютого втирать начал. Сука! Думал, прикопаю не только Лютого с корейцем, но и родственника безмозглого.
А потом Ника позвонила… Тараторить начала, ругаться, козлом обзывать. Про таблетки задвигала. Ни хрена не понял, пока Асланов не вырвал из её рук телефон и не объяснил. Блять, я на месте замер. Меня будто раскалённой кочергой к тротуару пригвоздило.
Как я из одного конца города до другого добрался? Сколько штрафов сорвал? Сколько создал опасных манёвров? На все похер. Лишь бы успеть. Сначала спасу, а потом сам же придушу, чтоб не мучилась! Дура!
А эта чумная стоит полуголой, как в моих эротических снах. В полупрозрачном белье. Тонкие ремешки сковывают грудь, выделяют полушария и переплетаются на шее. Три недели спать мне её образ не давал. Каждый, сука, день представлял, как вернусь, а куколка ждёт: покорная, послушная, в этом самом комплекте.
– Пиздец как соскучился – выдыхаю чистейшую правду. Цепляю пальцем за ремешок и смещаю. Задеваю вершинку, отчётливо проступающую сквозь тонкое кружево.
– Так скучал, что вечеринку закатил с губастой своей? – бурчит, сбиваясь с дыхания.
– Будем отношения выяснять? Хорошо. Оксана – риэлтор. И сегодня я завершал сделку. Продал квартиру. Всё это время она занималась для меня подбором покупателей и новой жилплощади. Хотя после сегодняшнего больше ничего продавать не сможет, кроме семечек у дороги. Между нами ничего нет и не было. Встречное обвинение: какого хрена ты меня заблокировала, куколка?
– Телефон сгорел. И мне брат дал свой, пока я новый не куплю. Руки не дошли съездить и восстановить сим карту, – пожимает плечами.
– И ты, естественно, первой не звонишь, – хмыкаю, в волосы зарываясь.
– Да. И зачем мне тебе звонить, навязываться, если наше соглашение закончилось? – упрямо подбородок вздёргивает.
– Чёртовы твои принципы, Кристина! – рычу, хотя и стараюсь себя сдержать. Беременная всё-таки. – Один пункт в наш договор внесем. Всегда звонить и писать по любому поводу и без повода. Отвечать на звонки и перезванивать. Навязываться, напоминать, беспокоить, отвлекать, вмешиваться, приставать.
Смещаю ладони на бёдра и, подхватив её, сажаю на подоконник. Колючки сразу выпускает. Напрягается и отталкивает.
Что-то сказать хочет. Упираться продолжает. Перехватив за кисти, развожу руки в стороны и накрываю пухлые губы. Хватит! Наговорилась! У меня ограничители все к чертям сгорели. Толкаюсь в рот языком, сталкиваюсь с её. Кусается. Не жалеет. И сама же стонет, когда прикусываю её губу в ответ.
Выпускаю её руки, сразу же ногтями впивается опять. Давит сильнее, до кровавых отметин. И сама же ножки раздвигает, позволяя между них вклиниться. Ёрзает в моих объятьях. То жмётся теснее, то вспоминает обиду и отстраняется. Но на поцелуй отвечает. Жадная девочка с биполяркой. Борется и сдаётся. И меня её реакция кроет сильнее.
Её безупречные холмики идеально ложатся в ладонях. Сжимаю их, потираю сквозь тонкую материю заостренные соски. Стонет в рот. Воспламеняет и сжигает всю выдержку.
И почему-то я точно знаю: только со мной она такая. Только мне отдаётся без остатка, открыто. Тело своё доверяет. И так будет до последнего вздоха! Только мне будет принадлежать и только в моих руках гореть. Добьюсь, покорю, завоюю.
Веду ладонью вниз, она втягивает живот и мычит в рот. Поцелуй прерывает.
– Стой! – дышит тяжело и смотрит поплывшим взором. – Я ещё не согласилась!
– Ну, так соглашайся. Других вариантов у тебя нет, куколка, – продолжаю ласку, почти до лобка добираюсь. Кристина ножки сводит, не пускает. Рычу, но отступаю. Курить хочется. Выуживаю из кармана пачку.
– Мне нужно знать… Прежде чем согласиться.
– Что знать? – напрягаюсь и отхожу к столу. Щёлкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь.
– Наша сделка просто за секс? – подбирает слова и морщит нос.
– Нет, Крис. Наша сделка просто за жизнь, – усмехаюсь формулировке, выпуская дым в сторону. – Тут есть выпить?
– Сок, кола и какой-то напиток, – машет в сторону холодильника.
– А покрепче?
– Ты там вносил пункты в наш «договор», – кавычки пальцами показывает, – я тоже внесу. Ты не пьёшь, если я не пью. И не куришь при мне.
– Принимается, – тушу сигарету в раковине и иду к ней обратно. Не даю закрыться, вклиниваюсь между ног и под юбку заползаю. – Ещё дополнения будут?
– Мне нужно подумать, – недовольно сопит опять.
– Вот только давай без этого, куколка, – легко подхватываю на руки, за бёдра держу и несу в комнату.
– Подожди, Саид, – опять включает недотрогу.
Роняю на кровать, нависаю.
– Говори, я внимательно тебя слушаю.
Склонившись, вбираю в рот напряжённый сосок. Прикусываю, срывая с губ вскрик.
– Ну, Саид! – стонет, сдаваясь. В волосы мои зарывается.
– У тебя вся пятница и выходные есть на то, чтобы дать мне положительный ответ. А сейчас помолчи, я фантазировал о тебе все три недели, – выдыхаю прямо в губы.
Крис сама тянется за поцелуем. Со рваным выдохом прижимается, капитулируя окончательно. Больше не сдерживаю себя. Веду ладонями по желанному телу. Глажу её всю. Подушечками пальцев корябаю. Девчонка сама подставляется, выгибается. Стонет в поцелуе.
Стягиваю бюстгальтер окончательно, оставляя её в портупее. Оторвавшись от губ, любуюсь. Чертовски сексуально выглядит. Сжимаю в ладонях оба полушария и с рыком набрасываюсь. В рот вбираю, посасываю, языком оглаживаю ареолы, прикусываю. Крис мечется, кричит, перехватывает мою руку и вниз направляет. Цепляю пальцем край трусиков, сдвигаю вбок. Ужасно влажная. Чёртов водопад.
Толкаюсь двумя пальцами, губами щиплю вершинку. И малышку выгибает всю. Сжимается, трясётся. Отстраняюсь, любуясь ею. Красивая. Раскрепощённая. Идеальная. Моя.
– Ты кончила? – с хрипом спрашиваю, ничего ведь не успел сделать.
– Из-за беременности, – давится дыханием, дрожит, окончания проглатывает и губы облизывает, – грудь очень чувствительная.
– Охренеть! Помощник растёт.
– Дурак! – фыркает Крис и впервые за вечер смеётся.
Тянет за шею, сама целует. Проворными пальцами рубашку стягивает. Я больше не медлю, срываю трусики и переворачиваю её на живот. Охнув, Крис комкает в кулаках покрывало и понятливо приподнимается на колени. Чертовка просто со мной на одной волне. Скидываю свою одежду, выше задираю юбочку коротенькую, за которую она ещё получит, и врываюсь в неё.
– Саид! – вскрикивает, сильнее выгибаясь. Фонари с улицы освещают её тело, обтянутое ремнями и юбкой, болтающейся на талии.
Перехватываю за скрещенные на спине ремешки, тяну на себя. Крис приподнимается, сама насаживается.
– Сучка безупречная, – рычу, с размаху толкаясь в неё. – Все нервы измочалила.
Упругие ягодицы сжимаю, отпечатки пальцев на белой коже оставляю. Кайфую в ней. Охрененная, горячая. Крис сама двигается, большего просит, насаживается, зовёт.
И я двигаюсь, рывками вколачиваюсь. Чувствуя, как напряжение сильнее охватывает и давит. Поясницу простреливает, нервы натягивая. Перемещаю руки на её грудь. Пальцами выкручиваю соски.
Девчонка с громким вскриком кончает. Сжимает мышцами, не давая шанса на продление. Срывает с моих губ хриплый стон. К своей разрядке прихожу так, что кроет до красных звёзд.
Подгребаю под себя, не даю отодвинуться. Целую в висок, слизываю капли пота. Удивительно, что малышка затихает, дышит тяжело, но не рыпается, колючки не выпускает.
– Подумала, куколка? – перекатившись на бок, притягиваю Крис.
А девчонка спит как убитая. Морщит нос, в меня вжимается и просыпаться не планирует. Целую в пухлые губы, устраиваю удобнее под боком. Это лучший ответ.
Глава 28
Кристина
Я просыпаюсь ранним утром. Сладко потягиваюсь, улыбаюсь голубому небу с белыми пушистыми облаками, заглядывающими через окошко. Давно в Петербурге не было чистого неба. И я давненько так ударно не высыпалась. Примерно последние три недели.
Улыбка сползает с лица. Я уснула? Я уснула! И тяжёлая рука на бедре, от которой тепло по всему телу растекается, принадлежит Валиеву. Гад! Мерзавец! Манипулятор! Удивительно, что не подмял под себя, как обычно делал предыдущие ночи.
Прикусив губу, осторожно убираю его лапищу и довольно легко выбираюсь из постели. Копаюсь в шкафу Ники, выуживаю домашнее платье чуть ниже колен.
– Иди ко мне, ещё очень рано, – хриплый ото сна голос слегка пугает внезапностью. Разворачиваюсь, натыкаясь на его взгляд.
Вчерашний вечер вспоминаю. Его предложение. Его слова. Улыбку, ласковые прикосновения, хриплый шёпот.
И моё глупое сердце, дрогнув, сильнее бьётся. Тепло растекается по венам. Бабочки, умершие сто лет назад, внезапно воскресают и трепещут в животе. Мне нельзя ему верить. Нельзя себя терять. И принимать это чертово предложение тоже нельзя. Я не хочу ему принадлежать. Никому не хочу. Лучше быть одной… Нет, не лучше. Безопаснее.
– Тебе пора, Валиев, – чеканю строго.
– Ты малость охренела, куколка? – выгибает бровь Саид. – Или живёшь по принципу: трахнула – выгнала?
– Кто ещё кого? – вспыхиваю, сжимая кулаки.
Утренняя тошнота бьёт в нос, и поругаться не успеваю. Разворачиваюсь и убегаю в туалет. Уже неделю такое, выворачивает желчью. А после завтрака ещё раз – уже съеденным. Я даже у Ники спросила, было ли у неё такое. Только она не помнит свой первый триместр. Авария, кома, больница. Повезло, в общем. Сарказм!
Вздрагиваю от тёплых прикосновений к спине. Валиев волосы собирает назад. Нависает и бесит.
– Ты не мог бы выйти.
– Ты же ничего не поела, с чего тебя тошнит? – спрашивает, игнорируя просьбу.
– Может, от тебя, – хмыкаю, склоняясь ниже над унитазом.
– После завтрака к врачу поедем, – ставит перед фактом, поглаживая поясницу и придерживая волосы.
– Вот и езжай, у меня другие планы.
– Какие? – напрягается мужская ладонь.
Тошнота отступает, но я ещё стою, жду, вдруг нагрянет внезапно. И не признаюсь никому, что мне просто нравится прижиматься к мужскому торсу и чувствовать такую ненавязчивую заботу.
– Не отчитываюсь перед тобой, – огрызаюсь. И, вскрикнув, дёргаюсь. Этот гад шлёпнул меня по заднице! – Валиев, сука!
– Стерву выключай и базар фильтруй. Закончила? Вперёд умываться, завтракать, одеваться.
– Не слишком ли ты раскомандовался?
Мужчина не слушает, вытягивает меня из санузла и запихивает в ванную комнату. Благо со мной не заходит. Громыхает дверью так, что на меня побелка сыпется, и уходит на кухню. Нет, ещё пара ударов и Никину квартиру придётся ремонтировать.
Взбираюсь под душ и долго моюсь. Матерю одного тирана бесячего. Не знаю, почему меня всё раздражает. Я сама себя не понимаю. Слишком долго стою под тяжелыми каплями воды. Думаю о прошлом. О мужчине. О его вчерашнем обыске. Что он искал – непонятно. Вопросы странные задавал.
– У тебя всё хорошо? – спрашивает Валиев, стукнув по двери.
– Мне уже и душ нельзя принять без твоего контроля⁈ – срываюсь на крик и перекрываю воду.
Удивительно, но Саид не отвечает. Не оставляет за собой последнее слово. Хотя вот сейчас я понимаю, что нет поводов для срыва. И очень глупо так себя вести.
Закрыв телеса полотенцем, иду в комнату. За сменной одеждой. Проходя мимо балкона, замечаю его там. Курит. Переодевшись, заплетаю влажные волосы в косу и плетусь на кухню. Он приготовил яйца с помидорами и сосисками. И кофе заварил. Правда, только себе. Эгоист чёртов! А вот фиг ему, сама выпью.
Только, значит, отпиваю маленький глоточек. Чашку из рук вырывают.
– Беременным нельзя кофе, – невозмутимо отвечает на мой разъярённый взгляд.
– Если я не пью, то и ты!
– Хорошо, садись и ешь, – он выливает кофе в раковину и располагается на соседнем табурете.
– Ника вот пила кофе, – как-то сдуваюсь в очередной раз.
– Ника много чего делала из того, что нельзя. Ты – не будешь, – бескомпромиссно замечает Валиев.
– Ты мне ещё список составь, – усмехаюсь, уплетая за обе щёки незамысловатый, но вкусный завтрак.
– Составлю, – Саид на удивление очень спокоен. Будто дзен познал. На мою вредность не реагирует. Если и рычит, то не так, как раньше. И это вызывает подозрение.
На его телефон сообщения приходят. Пять-шесть штук разом. Неосознанно шею вытягиваю и вижу чёртовой имя. Оксана. А как вчера красиво пел. Поджимаю губы, Саид перезванивает ей и ставит на громкость.
– Я вчера не ясно выразился? – сухо интересуется он, кидая аппарат на стол.
– Саид Тимурович, я хотела извиниться. Я не знала, что это ваша невеста, – неуверенно лепечет блондинка. – Мы друг друга неправильно поняли. Возможно, получится замять это недоразумение.
– Недоразумение – это то, что ты ещё не с переломанными ногами ходишь. Извинения не приняты! Забудь этот номер! – рявкает Саид и вырубает телефон. Только он не замолкает, и приходят ещё два сообщения.
Сама перехватываю гаджет и открываю. Не знаю, зачем это делаю. Но я читаю их переписку. Последние, сегодняшние, сплошь с просьбами понять, простить и забыть. Её с фирмы риэлтерской выгнали. А чуть выше переписка деловая. Фотографии домов и разных локаций. В самых ранних сообщениях – фотографии аскетичных небольших студий. Кручу вниз, пытаюсь понять, когда Валиев передумал брать квартиру и начал поиски дома. Ловлю эту дату. То утро, когда мы с Жасмин улетали. Именно тогда он написал: «Студии отменяются. Подбери мне просторный коттедж недалеко от КАД».
– Ты меня дразнил, – бормочу, возвращая гаджет. Всё это время мужчина спокойно сидел рядом и уплетал завтрак. Не пытаясь вырвать из рук или даже сказать, что неприлично лазать в чужих телефонах.
– Ты так забавно пыхтела и метила территорию. Это возбуждает, знаешь ли, – хмыкает Саид.
– Почему продал квартиру? Она мне очень нравилась. Во всяком случае, та часть, где мне можно было прогуливаться.
– Не только тебе. Я сам на второй ярус поднялся впервые за последние шесть лет только вчера.
Удивлённо вскидываю голову, ловлю его тяжёлый взгляд. Не врёт.
– Да и не жил там столько же. Не говоря уже о гостях. Не знаю, почему на Новый год повёз тебя именно туда, так как в центре есть другая квартира. Считай это судьбоносным провидением.
– Я не верю в такое, – качаю головой, отодвигая пустую тарелку. Сама не заметила, как съела всё. И удивительно, что тошнота меня не накрыла. Ещё пока. – Так почему ты не жил там?
Валиев не сразу отвечает. Долго смотрит на меня, вертит вилкой. Но всё же с шумным выдохом откровенничает:
– Я был женат. Встречались долго, жили вместе. Семь лет назад поженились. Просто расписались, без торжества и прочей мишуры. Её отец и семья не одобряли меня. Да и моя семья приняла Машу в штыки. Но нам казалось, мы все преодолеем. Первое время так и было. Мои родственники смирились, приняли нашу семью… Она забеременела, и у неё начался период гнездования. Жена долго искала квартиру, соответствующую её требованиям. Чтобы в спокойном элитном районе, рядом с садиком, парком и прочими благами цивилизации. И ремонт сама вела. Контролировала каждый этап. Дизайном комнат занималась. Детская, наша спальня, ванные комнаты. Полностью переделала весь второй ярус. Первый этаж оставила почти нетронутым. Только ещё одну спальню сделала для гостей. Всё надеялась, что её родители после рождения ребенка оттают, они помирятся, и мама будет оставаться с нами, чтобы ей помогать. Не дождалась.
– Поэтому вы развелись?
– Маша умерла.
Воздухом давлюсь, изумлённо таращась на Валиева. Мужчина замолкает, тянется к пачке, но, покрутив в пальцах, оставляет в стороне. Не знаю, что именно мной в данный момент движет. Но я встаю и, обойдя стол, подхожу к нему. Взбираюсь на колени, Валиев стискивает меня, утыкается в шею и глубоко вдыхает мой запах.
– Можешь не рассказывать, – бормочу, хотя меня жуть как снедает любопытство. Как? И где ребенок? Из-за чего умерла? Любит ли он её до сих пор?
– Нет, ты должна знать, прежде чем согласишься выйти за меня, – хмыкает Саид. Прикусываю язык. Это просто шутка юмора. К слову пришлось. Меж тем мужчина продолжает:
– Я работал на отца в те годы. Семейный бизнес, все дела. И он отправил меня со старшим братом за грузом. На таможне в другой стране задерживали, и нужно было самим разбираться. Беременность протекала сложно. Маша мучилась токсикозом, постоянно плакала и требовала внимания. И чтобы ей не было скучно, я предложил подождать меня в родительском доме. Там жёны братьев, мама, да и папа, если что случись, сделает всё необходимое, обеспечит лучшую клинику и врачей. Жена убеждала, что её не любит моя семья. Хотя все родственники уверяли в обратном. Да и при мне носились с ней. Считал, что Маша специально капризничает и настраивает против них. Ведь ради меня она порвала все связи со своими родителями. Мы поругались прямо перед моим отъездом. И я отвёз её к родителям. Меня не было около четырех дней. Маша дулась и не отвечала на мои звонки. К концу второго дня я уже не выдержал и спросил у отца. Он заявил, что жена вещи собрала и ушла к своим…
– Если хочешь курить, кури. Я ведь ещё не согласилась на нашу сделку, – нарушаю слишком долгую тишину. Просто Валиев опять пачку крутит в пальцах.
– У нас должна была родиться девочка. Самия. Мой отец убил мою жену и дочь., – отрывисто перебивает Саид и, выпустив меня из рук, встаёт.
Мужчина отходит к подоконнику, распахивает шире форточку и закуривает. Меня же в дрожь бросает. Закусываю губу, сдерживая любые звуки и вопросы. Просто не верю в услышанное. И не представляю, как родной отец может убить близких сына. Ладно, невестку не любил, но внучку за что⁈
Сразу же примеряю эту ситуацию на себя и накрываю ладонями ещё совершенно плоский живот. Поднимаюсь и медленно подхожу к нему.
– Как? – выдавливаю из себя. Я просто должна знать. Саид разворачивается ко мне. Смотрит пристально, затягиваясь настолько глубоко, что сигарета тлеет до половины.
– Отправил её на аборт.
Кажется, мир начинает вращаться. Но я ощущаю тёплые руки, что ловят меня и придерживают за бока. Сама не замечаю, что дрожу. Не замечаю, что плачу. И его вчерашние допросы с обыском всей квартиры становятся понятны. Он искал таблетки, прерывающие беременность. Он думал, я поступлю так же, как уже было в моем прошлом.
Глава 29
Саид
– Я никогда бы… Как бы сильно ни злилась на тебя… – тараторит малышка, слова теряет, окончания проглатывает. Волнуется. Очередная, совершенно новая личность проявляется. Хрупкая, ранимая, девятнадцатилетняя и одинокая. – И тогда… В первый раз… Я не хотела… И жалею о совершенном поступке. О собственной трусости и слабости.
Вырвавшись из рук, отворачивается. По дрожащим плечам понимаю – плачет. Сгребаю девчонку, сажусь прямо на деревянный подоконник и к себе прижимаю.
– Я тебя ни в чём не обвиняю, Крис, – глажу по волосам, целую в макушку. – И вчера испугался именно за тебя. Думал, сверну тебе шею сразу после того, как удостоверюсь, что ты в порядке.
Неверяще глаза поднимает. Смотрит удивлённо. Сейчас кажется ещё моложе своего возраста. Маленькая недолюбленная девочка не верит, что о ней могут волноваться, за неё тревожиться.
– Я соболезную твоей утрате, – всхлипывает и щекой прижимается к груди.
– А я твоей, – невесело усмехаюсь.
Это утро нужно было нам обоим. Обнажить душу и вскрыть незажившие раны оказалось не так-то легко.
– Я подумала, – сипит Кристина, нарушая уютную тишину, – я согласна на новую сделку. С одним условием.
– Интересно, с каким? – хмыкаю. Чтобы эта девчонка просто так сдалась? Конечно нет.
– Если я захочу уйти – ты отпустишь.
– Подведем итог? Пока действует наше соглашение, мне запрещено пить алкоголь и кофе, когда ты не пьёшь. Не курить рядом с тобой по понятным причинам и отпустить, если соберешься сбежать. С твоей же стороны – всегда быть на связи и обращаться по любым вопросам. Чувствую какое-то неравенство, – хмыкаю, а Крис напрягается и прищуривается.
– Но я ведь не пью вместе с тобой. И тоже держать не буду, если захочешь уйти. И никаких баб, Валиев. Это самый главный пункт.
– То же самое касается тебя, – протягиваю раскрытую ладонь.
– И никаких прозвищ! – вкладывает свои прохладные пальцы.
– Как скажешь, куколка, – усмехаюсь, склоняясь и целуя в пухлые губы.
– Валиев! – ворчит беззлобно. – Я требую закрепить наше соглашение на бумаге!
– Без проблем, у меня как раз есть знакомая, кто быстро оформит соответствующий документ.
– Какая ещё знакомая.
– Регистратор в ЗАГСе. Мировая тётка, – выдыхаю и, зарывшись в волосы, притягиваю ближе, с наслаждением сминая губы.
Малышка мычит, кулаками в плечи упирается. Но довольно быстро сдаётся и льнёт сама.
– Ненавижу, – бурчит, когда отрываюсь от губ и, оставляя цепочку из поцелуев, спускаюсь ниже, к шее. – Ах! Саид!
Стонет, стоит накрыть губами торчащий сквозь платье острый сосок. Прикусываю, срываю ещё один желанный вскрик. Крис сползает с колен, дышит часто, смотря расфокусированным взглядом. Удерживаю её за талию.
– Ненавижу! – в очередной раз выдаёт и стягивает с себя платье с влажным пятном на груди.
Подхватываю её на руки и меняюсь местами. Сажаю на подоконник, в волосы зарываюсь и набрасываюсь на желанные губы. Куколка быстро справляется с моим брюками, сжимает в ладони член. Чертовка, умело заводит и воспламеняет.
Мы застреваем в этой однокомнатной старенькой квартирке, порушив все мои планы на этот день. Да и плевать. О чём ещё можно думать, когда у тебя в руках горит желанная малышка? Когда так открыто и со всей страстью отдаётся. Отметины от острых ногтей и зубок оставляет. Всего метит. Страстная. Манящая. До одури желанная.
– Тебе на работу не надо? – пряча зевок на моём плече, спрашивает.
– После обеда поеду уже. Сразу после того, как съездим в клинику, – отвечаю, переворачивая на спину и нависая.
– Ладно, ты ведь не отстанешь, – закатывает глаза вредная девчонка и к себе притягивает, разводя ноги шире.
Толкаюсь в неё, соединяя нас…
Мы забиваем и на клинику, и на работу, и на телефонные звонки. Полностью посвящаем этот день друг другу. Не могу насытиться ею. Да и она с жадностью отдаётся. Большего требует, сама взбирается.
Вечером, совсем выдохшиеся, уставшие и сытые, валяемся в прохладной пенной ванне. Кристина разморенной кошечкой устраивается на груди, пену собирает ближе и выглядит очень умиротворённой.
– Через сколько ужин привезут? – еле языком ворочает, намыливая мои предплечья.
– Полчаса, – отвечаю лениво, поглаживая бока и живот.
– Тогда у меня для тебя плохие новости. В квартиру влезли воры, – огорошивает.
Резковато вскидываю голову и смотрю на затылок девчонки. Прислушиваюсь к происходящему за дверью и понимаю, что малышка права. Кто-то ходит по коридору. Старается быть тихим. Но полы старые и скрипят.
– Сиди здесь, – рыкнув шёпотом, выбираюсь из воды. Наматываю на бёдра полотенце, схватив второе, вылетаю из ванной.
Прямо за дверью стоит Ника, и я сношу её собственными габаритами. Женщина вскрикивает, размахивает руками. Но упасть не даю, перехватываю за талию, притягивая к себе. От всех этих телодвижений с меня спадает полотенце.
– Зря я тебя не пристрелил, когда была возможность, – цедит Асланов с ребенком на руках, выходя из кухни. Красная как варёный рак женщина отворачивается и, перехватив сына, активно делает вид, что не смотрит.
– Какого хрена вы тут забыли? – рычу, оборачивая бедра вторым полотенцем.
– Бедовая женщина была уверена, что вы друг друга поубивали, – хмыкает Дамир.
– Если бы хоть один из них удосужился ответить на звонок или сообщение, я бы ничего такое не думала, – бурчит Ника. – И что вы сделали с моей дверью?
– Я вызову слесаря. Починят, – останавливаю поток претензий и захожу обратно в ванную.
Крис уже слила воду и вытерлась насухо.
– В коридоре моя сумка валяется. Принесёшь её? Там сменная одежда, – шепчет.
Заношу её вещи, попутно сам одевшись, и иду к незваным гостям. Эти двое вполне вольготно себя ощущают. Пока Асланов с ребенком возится у подоконника, Ника бардак наш прибирает и чайник ставит.
– Что она делает?
– Она ужин принесла, кормить вас будет. И лучше не спорь, – хмыкает Дамир.
– Мы доставку заказали вообще-то, – буркнув, сую нос в пакет на столе. Выуживаю коньяк и удивлённо смотрю на блондинку.
– Что? Я подумала, вдруг пригодится. Либо раны обработать, либо душу проспиртовать, – краснеет опять женщина и начинает накрывать на стол.
– Спасибо за заботу, мамочка. Но он не пьёт, – на кухню просачивается Крис и с совершенно незнакомой для меня улыбкой идёт к младенцу на руках Асланова.
– Каблук, – прилетает от Дамира ироничное замечание.
– Кто бы тут сейчас вякал, – фырчу, убирая бутылку обратно в пакет.
Мы оба усмехаемся. Прекрасно помним наставления моего отца. О том, что мужчина должен держать шишку дома. А жена должна быть покорной, послушной, тихой тенью. Не должна иметь собственного мнения и обязана слушаться мужа во всём.
С Машей я ещё как-то придерживался этого правила. Продавливал своё веское слово. Где надо – был жёстким. Да и жена была мягче, спокойнее, чем Крис. Потому что воспитывалась строгим армейским отцом и знала, что мужчина в доме главный.
– Как там цветочек полевой поживает? – спрашивает Крис, устраиваясь на стуле, и строит рожицы младенцу.
– Хорошо. Совсем уже освоилась. Помогает нам, с утра до вечера крутится, готовит, убирает, с Маратом возится. Я даже не успеваю попросить о чём-то, а она уже делает.
– Угу, и бесит Нику, – хмыкает Дамир, за что получает возмущённый взгляд от жены. – Что? Ты сама вчера сказала!
– Просто она не оставляет мне никаких дел. Я чувствую себя ленивой задницей.
– Поэтому пришла сюда нас кормить и квартиру прибрать? – хихикает Кристина.
– Да, – выдыхает Ника.
Через полчаса приходит курьер с нашим ужином. Приходится его убрать в холодильник, так как нас сытно кормит одна женщина с гиперболизированным материнским инстинктом.
