Текст книги "Презумпция достоверности (СИ)"
Автор книги: Лидия Сладкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Глава 27
К тому моменту как мы разошлись с Ингой, обеденный перерыв в суде, был в самом разгаре. Люди мелькали вокруг меня так быстро, что, казалось, сливаются в две полосы по обе стороны. Яркий свет офисных ламп бил по глазам. Режущая боль в горле проявила себя с еще большей силой. Болезненные шершавые тиски сжимали его. Ко всему добавилась еще пульсирующая боль в висках, подкатывающая к горлу тошнота и сильный озноб. Тело наливалось жаром. Не хотела ни о чем думать. Все мысли о работе и о колючем взгляде Загорского, его обвинениях, гнала прочь. В голове билось только одно желание: как можно скорее добраться до дома и спать-спать-спать.
Неимоверным усилием воли спустилась по лестнице крыльца, понимая, что дальше идти просто не могу. Заметила рядом скамейку. Поплелась к ней, чувствуя, как меня покачивает из стороны в сторону. Присела на краешек скамейки, позволив себе выдохнуть. Руки держать портфель были не в силах. Он упал к моим ногам. Вокруг все плыло. Вглядываюсь туда, где, по моему мнению, должна быть автобусная остановка. До нее метров сто. Не меньше. Это расстояние при моей физической слабости не преодолимо. Необходимо взять такси. Вдыхаю и выдыхаю слишком часто, пока ищу телефон, в кармане пальто, а когда нахожу, он с треском ударяется о тротуарную плитку, выпадая из моих рук.
Чертыхнулась. Сил наклонится и достать его, нет. Сейчас мне кажется, что моя голова весит как минимум килограмм пятьдесят.
Закрыла глаза и откинулась на спинку лавочки. Мне плевать, что сейчас конец октября и на улице минус. Я просто немного посплю и все, а потом поеду домой. Совсем немного отдохну.
– Алена Дмитриевна, с Вами все в порядке? – услышала я голос мужа Инги, и с трудом разлепив свои глаза, увидела силуэт мужчины неподалеку от себя.
– Да. Все хорошо. Уже ухожу. Почти, только немного посижу, – решительно ответила я осипшим голосом и предприняла попытку встать с лавочки. Удалось мне это только лишь со второго раза.
Перед мужчиной старалась излучать здоровье и бодрость. Мне совершенно не хотелось с ним говорить. Вообще ни с кем. На самом деле хотелось заткнуть уши. Никого не слышать, а вокруг было ужасно шумно. Каждый звук отдавался болью в моей тяжелой голове.
– Я уехал, – крикнул кому-то Максим.
– Бывай, – где-то вдалеке послышался мне ответ Загорского, а может, и нет. Может это воспаленное сознание играло со мной игру.
В какой-то момент головная боль стала нестерпимой. Мышечная слабость разлилась по всему телу. Голова закружилась. Меня будто раскручивало, а заодно и все вокруг по воронке-спирали. В глазах потемнело, как только я попыталась сделать шаг.
– Алена!
Последнее что услышала и провалилась в плотную матовую темноту.
– Просыпаемся девушка. Просыпаемся. Глазки открываем.
Мне в нос ударил резкий запах, а щеках почувствовала легкие удары теплой ладонью. Сознание медленно, но верно возвращалось ко мне. Я открывала глаза и увидела, нависшего надо мной молодого мужчину. На нем синяя униформа, а на шее болтается фонендоскоп. Огляделась по сторонам и по медицинскому запаху, приборам, поняла, что нахожусь в машине скорой помощи, а рядом со мной врач. В правой руке он держал ватку и снова попытался поднести ее к моему лицу. Я поморщила лицо и слишком резко замотала головой, противясь. Резкая боль пронзила будто стрелой, заставив меня зажмурить глаза.
– Не надо, – просипела я, вновь открывая глаза, и попыталась сесть. С помощью врача мне это удалось.
Ох, как же кружиться голова!
– Алена, ты потеряла сознание. Очевидно, от высокой температуры. Сейчас я поставлю тебе укольчик и ты поедешь баиньки, – говорил мне врач, уверенно прикладывая ладонь к моему лбу. Я куталась в свое пальто, пытаясь унять озноб, который сотрясал все мое тело. Мне никак не удавалось с ним справиться.
– У меня работа, – шиплю, приложив руку к горлу.
– Какая работа? Совсем с ума сошла. Не поедешь домой – заберу в больницу. Ротик открываем и говорим «Аааа».
Послушно выполнила его приказ, давая возможность осмотреть мое горло, запрокидывая голову. Он аккуратно ощупывает миндалины и лимфоузлы. Неодобрительно качает головой.
– Переохлаждения были? – спросил он тем временем.
– Да, – шепчу я. – Плохо.
– Сейчас будет легче, – говорит он, закатывает рукав моей блузки, обрабатывает кожу и через несколько секунд, я чувствую болезненный укол. В очередной раз закрывала глаза, потому что так было легче и, ждала, когда наступит спасительное облегчение. Меня снова начинало клонить в сон.
– Ну что там, док? – дверь скорой неожиданно распахнулась, заставив меня, распахнуть глаза и увидеть строгое и красивое лицо Загорского, а еще обеспокоенное.
– Последствия переохлаждения. Организм отреагировал бурно. Острый ларинготрахирит. Хрипов нет. Ей бы домой. В постельку. Укол сделал. Через минут двадцать уснет. Рекомендации я все напишу. Сами отвезете или нам?
– Сам, – решительно ответил Саша.
Мне не хотелось с ними спорить. Я, действительно, устала и плохо себя чувствовала. Саша помог мне выйти из машины скорой помощи, предварительно укутав еще и в свое пальто. Усадил в машину, а сам вернулся к врачу.
– Я ничего ей не рассказывала, – прошептала я Саше, как только он сел на водительское место. – Только Софке, но она никогда меня не предаст. Честно-честно.
Он пристально смотрел нам меня и молчал, а я чувствовала неожиданное облегчение, что он просто рядом.
– Это ты во всем виноват и твоя дурная слава, – добавила я и, прежде чем провалиться в сон, увидела улыбку мужчины.
Проснулась я, когда за окном, глубокая была ночь. Сонными глазами посмотрела на фонарь, горящий за окном. Из прихожей сочится прямоугольный свет в комнату. Интересно, который час? Оторвала голову от подушки, в поисках телефона. Его нет. Рывком скинула с себя одеяло. Убирала с лица встрепанные волосы. Память потихоньку всплывала в моей голове. Черт, я же его разбила. Там, еще у здания суда. А Загорский…
Голова вновь начала кружиться, а в глазах потемнело. Откинулась на подушки, чувствуя озноб, пробежавший по телу, закуталась в одеяло.
– Саш? – все же позвала я его, от чего то, надеясь, что он не ушел и был здесь в моей квартире.
В ответ услышала тишину. Позвала еще раз, но результат был таким же. Его нет! Я чувствовала, как разочарование захлестнуло меня, поднялось к горлу. Почему меня это волнует и заставляет чувствовать то, что я чувствую сейчас? Ответ напрашивался сам собой, но озвучить его, даже мысленно, я не рискнула. Моему организму сейчас было не до душевных мук. Он настоятельно требовал измерения температуры, а еще поход в туалет. Я вновь встала и побрела по коридору, к заветной двери. На ходу, опустив глаза, с удивлением, обнаруживаю себя в пижаме. Не помню, чтоб я себя переодевала, а значит…Значит, сделать это мог только Загорский.
Боже!
Сделав все значимые дела, отправляюсь на кухню, в поисках градусника и жаропонижающего. Кажется, что-то у меня оставалось. Открываю нужный шкаф, достаю лекарственный пакетик, ставлю чайник на плиту. Мне нужен кипяток. Неожиданно застываю посреди кухне, когда мой взгляд натыкается на аккуратно свернутый лист, лежащий на столе. С подозрением подхожу к столу и еще минуту буравлю взглядом письмо, прежде чем взять его в руки и открыть. Я чувствую, как замирает мое сердце на мгновение, а потом начинает быстро биться.
"Остаться не смог. Улетел в командировку. На столике в гостиной лежат лекарства, телефон. Плюс краткие рекомендации по применению. Обильное питье, жаропонижающее и сон.
P.S. Извини (ты знаешь за что) и отвечай на мои звонки. Выздоравливай!"
Покачиваясь, добрела до указанного места в письме. На столе действительно небольшой кучкой лежали разные коробочки лекарств и не мой телефон. Или мой? Рядом с упаковкой жаропонижающего, красовался новый телефон известной марки.
Мне сложно подобрать слова. Разве так просто их найти? В уголках глаз скапливаются слезы. Как же давно обо мне никто не заботился. И как же хочется верить, что у этой заботы нет скрытого мотива.
Глава 28
Как бы это глупо и по-детски не выглядело, но я все же обиделась. Вот взяла и обиделась, как только рассудок немного прояснился и болезнь отступила. И даже его помощь и игра в медбрата не повлияла на меня. Я, конечно, была благодарна, о чем непременно сообщила ему в смс. Но на звонки его не отвечала, и опять же, воспользовавшись смс, попросила больше меня не беспокоить. И, действительно, Загорский пропал на целых четыре дня. Морозов отпустил на больничный до конца недели, и как только температура спала, я тут же заказала билет на самолет, решив посетить, родные пенаты. К тому же Марина снова улетела в какую-то командировку, и встречу пришлось перенести на следующую неделю. Хотя в свете последних событий и поведения Инги, спасать брак Дорониных хотелось все меньше. Только вот сверлящее желание докопаться до истины не давало спокойно жить. Я клятвенно пообещала себе, что в последний раз попробую что-то узнать и если потерплю очередное фиаско, то с полный ощущением, выполненного долга, буду биться за развод четы Дорониных.
Ну, а пока мне предстояла встреча с родственниками. Старалась внутренне успокоиться, и отодвинуть все неприятные мысли о них. Такси въехало в загородный поселок с коттеджами вокруг. Дом родителей располагался на берегу небольшой речушки, в престижном районе для застройки. Строить, правда, на этой земле мог позволить себе не каждый. Даже небольшой участок земли стоил больших денег, не только по провинциальным меркам. Папа участок этой земли преподнес маме в качестве подарка на день рождение несколько лет назад, а также план активной застройки. Мама давно хотела свой собственный дом. Мечта исполнилась. Идеальный дом у реки был достроен, и мама после заселения окрестила его семейным гнездом Матвеевых.
Машина остановилось возле ворот двухэтажного коттеджа. Еще минуту, а может и две я сидела в теплом салоне машины, раздумывая, правильно ли я все делаю.
– Девушка, приехали, – оповестил меня водитель такси. – Передумали?
Еще пару секунд метаний.
– Нет, спасибо, – ответила я, протянув плату за поездку и, взяв подарок в руки, вылезла из такси.
Водитель, дав по газам, умчался, оставляя меня один на один с калиткой. Я не позволила себе больше сомневаться и решительно нажала на кнопку звонка. Минута и замок щелкнул, пропуская меня во двор. Дворовая калитка была с электромеханическим замком. Ее преимущество в том, что не надо выходить каждый раз на улицу открывать дверь. Это, во-первых, а во-вторых, думать, что кто-то выбежит мне на встречу с распростертыми объятиями, соскучившись, тоже было глупо. У родителей была система видеонаблюдения, они, наверняка, знали, кто в данную секунду ошивается под их дверью.
Блудная дочь. Паршивая овца из семейного стада.
К моему удивлению на крыльце я увидела отца. К еще большему удивлению, с сигаретой в руках. Он никогда не баловался данной вредной привычкой. Неужели мой приезд так его напрягает. Неосознанно замедлила шаг. Снова чувство вины, где-то внутри меня болезненно засверлило.
Ты ни в чем не виновата – мысленно напомнила сама себе. Несколько раз. С каждым разом данное действо внутри меня больше походило на мантру или даже ритуал.
– Привет, пап, – сказала, поднявшись по ступенькам крыльца и остановившись напротив него.
Дмитрий Станиславович Матвеев осмотрел меня внимательным взглядом.
– Здравствуй, – сказал он, делая затяжку, а потом выпуская струю дыма чуть в сторону. – Ты опоздала.
Упрек. Вышло формально, как на работе. Мы не виделись несколько месяцев, и особой радости я в отце не находила от нашей долгожданной встречи. Постоянство тоже результат. Ни объятий, ни поцелуев. Это с тех самых пор тоже стало чем-то крамольным и недопустимым. И, да, я намеренно опоздала. Знала, как отец этого не любит.
– С днем рождения! – сказала я как можно веселее и протянула подарок. – Надеюсь, не выбросишь.
Конечно, он не ожидал такого выпада от меня. Смотрел на меня пристально, но подарок взял. Там, под яркой и блестящей упаковкой были «графские» шахматы, ручной работы, каркас которых выполнен из бука. Отделка шахматного поля выполнена инкрустацией из шпона венге и перламутра. По обеим сторонам ларца расположены выдвижные ящики на направляющих. Они имеют специальные стопоры, предотвращающие случайное выпадение ящиков. Внутри ящиков хранятся шахматные фигуры в индивидуальных ячейках ложементов. Шахматные фигуры выполнены из латуни литьём. Отличная детализация фигур. Безумно дорогие, но мне хотелось преподнести ему такой подарок. Во-первых, папа давно о них мечтал, и я была совершенно точно уверена, что такой подарок придется ему по вкусу, разве что даритель – нет. Вот если бы подарила Викуля. Только старшенькой было абсолютно не до увлечений и хобби родителей. Ее куда больше волновали свои. А мы с папой любили играть в шахматы. Хоть я и делала это неважно, но было весело. Во-вторых, возможно, сегодня будет последний визит в этот дом и хотела, чтобы он запомнился хоть чем-то хорошим и приятным.
Я не стала дожидаться, когда он вскроет золотистую упаковку, решив посмотреть, что внутри, вошла в дом. В горле встал ком. Горький и болезненный. Больше всего на свете мне хотелось не заходить и не проводить вечер в кругу родных. Я прекрасно понимала, что времяпрепровождение в родительском доме дастся мне с трудом. Отберет у меня все силы и нервные клетки. И все же я должна была это сделать для собственно успокоения, чтобы окончательно понять, что здесь меня больше ничего не держит. Что я с легкостью могу отпустить мужчину, который когда-то был центром моей вселенной. А еще…Еще хотелось вытравить из себя привычку, где моя семья была превыше всего. На сегодняшнее мероприятие план был именно такой. Оставалось уповать, что сие мероприятие продлиться недолго. Как и предполагалось, в холле меня никто не встретил. Я же опоздала. Скинув пальто, оглядев придирчиво себя в зеркало, прямиком направилась в гостиную, где, за столом, очевидно, уже все собрались. Было подозрительно тихо. Даже звук голос не слышан.
Прежде, чем распахнуть двери гостиной, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Позволила закрыть на секунду глаза, повторила про себя слова о своей невиновности, и только убедившись, что «мантра» про себя прочитана, от начала и до конца, распахнула двери, даря всем присутствующим свою шикарную улыбку, отличное настроение и себя в целом. Конечно, это была маска, для сидящих за столом людей. Единственный человек, на котором я чуть дольше задержала взгляд, был мой бывший. Будто хотела наверняка убедиться в его присутствии тут. Димка сидел рядом с моей сестрой. Хотя, где ему еще быть. Он же теперь официально, как две недели жених.
Как и ожидалась, встречали меня с напряженными лицами.
– Господи… – выдохнула мама, приложив руку к груди. Будто не дочь увидела, а выскочившего черта, из табакерки.
– Это всего лишь я, – через чур вдохновенно, произнесла, оглядев всех присутствующих по очереди. Они напоминали мне оловянных солдатиков. Таких же не живых, не подвижных и холодных. С открытыми широко глазами, которые смотрели только на меня. Даже не мигая. Я могла с уверенностью сказать, что мое появление сделало их таким. – Всем привет!
– Явилась, – буркнула сестра, вздернув подбородок.
Ее отпустило первую. Смотрела на меня с вызовом, перейдя сразу в наступление. Залпом выпила бокал вина и с громким стуком поставила его на стол, что-то шепнув жениху.
– Ага, явилась, – ответила я в ее же манере, не обратив равным счетом никакого внимания, на «шпильку» брошенную в меня. – У папы день рождение, как я могла пропустить?! А, вы, как посмотрю, готовились. Стол, как всегда ломиться от всяких вкусностей. О, и моя любимая запеченная рыба.
– Вообще-то папина, – Вика прыснула очередной порцией яда. Она специально меня злила.
– И моя. Все же мы родственники. Ну, это я так напомнила для всех. Мало ли. Может кто-то позабыл, – принялась я играть роль полной дурочки.
Мы смотрели друг другу в глаза, но потом Вика все же не выдержала, отвернулась. Снова схватилась за бокал.
– Девочки, ну что вы, в самом деле? – наконец-то, еще один оловянный солдатик ожил в лице мамы.
Она встала со своего места и подошла ко мне и даже обняла. Вознамерилась поцеловать, но потом передумала. Пальцами правой руки осторожно коснулась моих коротких темных волос. На какое-то мгновение ее взгляд остановился на моем лице. Не знаю, что госпожа Матвеева пыталась высмотреть в нем или прочитать в моих глазах, но, в конце концов, сказала:
– Привет, дочь. Присаживайся за стол. Мы уже начали праздновать. Ждали-ждали. Папа не жалует опоздавших.
– Да, я вижу, что ждали, – подтверждая ее слова, усмехнулась я, глядя на маму.
Юлия Аркадьевна Матвеева, как всегда безупречно выглядела. И пусть сегодня был обычный ужин. Она могла себе позволить встречать гостей только при полном параде.
Естественно, для меня был отведен стул рядом с родителями Дмитрия. Подальше от сестры и ее жениха и от родителей. Мне будто еще раз напоминали, где мое место за столом в частности, да и вообще в семье. Мама собрала скромный ужин. По-семейному, так сказать. Родители, Вика с будущим мужем, я. Не могла же она пригласить всю элиту провинциального города, зная, что прибудет блудная дочь. Не сомневаюсь, для них будет более презентабельный банкет и в другом месте. Разве, что нашу семейную компанию разбавляли родители Дмитрия. Прокурор города Горин Андрей Николаевич, с красавицей женой Татьяной.
Оловянное царство к этому времени начинало оживать. Вот и папа вернулся и сел во главе стола. Как и предполагается на таких мероприятиях, было отведено время для поздравительных тостов, а когда они закончились, за столом потекла беседа. Я невольно присматривалась и прислушивалась, улавливала косые взгляды. Очень хотелось вздохнуть. Очень-очень, но делать этого было нельзя. Сегодня мне надлежало улыбаться. В кругу «любимых» родственников. Ради приличия родители все же поинтересовались о моих делах и дежурного ответа «хорошо» им оказалось достаточно. Под пристальным взглядом любимых родственников, с наигранным аппетитом поедала запеченную рыбу. Кстати очень вкусную. Готовила ее точно не мама. Она рыбу готовить не умеет в любом виде, да и не любит.
– Как твоя работа в Москве, Алена? – неожиданно спросил меня папа Димы. – Освоилась?
С Андреем Николаевичем я была знакома лично. Это знакомство состоялась еще, когда мы с его сыном приняли решение жить вместе и Дима считал своим долгом познакомить меня со своими родителями. Знакомство это было приятное. В семью Гориных меня приняли. Чуть позже с отцом Дмитрия меня свела работа, что было совсем неудивительно. Городская прокуратура была в тесном контакте с адвокатами. Не всегда этот контакт был приятным, но работать приходилось. Прокуратура является надзорным органом, которая в том числе стоит на страже интересов граждан. Правда, иногда приходится им об этом им напоминать различного рода жалобами.
– Да, все отлично, – ответила я.
– Вижу, принятое предложение о работе, оказалось выгодным, – улыбнулась вполне искренне Татьяна Викторовна. – Тебе безумно идет новая прическа и новый цвет волос. Похудела только.
– Я всем довольна. Спасибо. Работы, действительно, много и это хорошо. Деньги сами собой не размножаются. Их нужно зарабатывать. Мне дали возможность выбрать сферу права. В этом направлении и тружусь.
– И какую? – услышала я вопрос.
Мама решила проявить интерес. Я перевела взгляд на нее. Родительница ждала ответа. Искусная имитация участия в жизни дочери. Сегодня мама позволила себе небывалую роскошь. К тому же ее, вдруг возникшее внимание, настораживало меня.
– Семейное право, – сказала я, заметив, острый и холодный взгляд сестры, направленный в сторону мама. Почему-то у меня это вызвало усмешку, и скрывать я ее не собиралась.
– Семейный юрист, значит.
– А вот ты зря Юля вздыхаешь, – заметил Андрей Николаевич. – Перспективное направление. Да и статистика по разводам говорит о том, что ваша дочь не останется без куска хлебе. Современные реалии диктуют свои правила, – развел он руками. – Грамотное и умное решение. Поддерживаю.
Признаться, я не ожидала похвалы и даже почувствовала смущение. После нашего расставания с его сыном, Горины занимали полный нейтралитет. Приняв новую любовь сына. Правда ходили слухи, что были очень недовольны поступкам сына и его выбором. Одна из моих знакомых рассказывала, что госпожа Горина влепила сыну знатную пощечину на глазах у новой невестки. Это, конечно же, не означало, что ее благосклонность распространялась исключительно на меня. Это означало, что за совершенный поступок родители сына по головке не погладили.
– Очень жаль, что такие кадры уезжают в столицу, – тем временем продолжал мужчина. – Ну, ничего жизнь большая, может, еще вернешься.
– Не слушай его, Алена. Строй карьеру, а лучше замуж за москвича, – подмигнула мне Татьяна.
– Почему бы и нет, – загадочно улыбнулась я, пригубив немного вина.
Сделала это намеренно. Пусть не думают, что я решила положить жизнь на одного единственного мужчину, который оказался изменником. Да и Вике нужно было дать выдохнуть. Вцепилась в жениха мертвой хваткой, будто боялась, что я в любой момент подбегу и начну отбирать ее любимую игрушку. Неужеле ревнует? Проскользнувшая мысль, повеселила меня.
– И чего это мы так загадочно улыбаемся, – поинтересовалась Татьяна, прищурив глаза.
Я чувствовала недобрый взгляд Димы.
– У тебя кто-то появился? – спросил отец. Может для виду, а может ему действительно стало интересно, что опять же настораживало. Во всяком случае, его глаза странно зажглись. Надеждой что ли?
– Возможно, – соврала я или не соврала. Сейчас мне об этом думать не хотелось.
Отец сам себе кивнул, но больше не о чем расспрашивать не стал. Кинул быстрый взгляд на другую дочь и продолжил жевать. Родители Димы еще долгое время расспрашивали меня о работе, квартире, заработной плате и вообще жизни в столице. Я с охотой рассказывала, но мысленно задавала себе вопрос: почему чужих людей заботит моя жизнь, но только не моих родителей? Или это какой-то отвлекающий маневр от сладкой парочки.
Заговор?
Боже! Это какая-то паранойя!
В сумочке зазвонил телефон, и я была благодарна звонившему, даже не зная, кто побеспокоил меня в это ужасно веселый вечер… Я поторопилась выйти из-за стола, собираясь принять звонок. Отвлечься сейчас, хотя бы на телефонный звонок, не помешает. Он казался мне, как глоток свежего воздуха.
Посмотрела на дисплей. В первую секунду замерла. Почувствовала, как неровно забилось сердце.
Загорский…
– Слушаю, – поднесла я трубку к уху, позабыв о своей обиде и просьбе, не беспокоить меня больше никогда.
– Привет.
– Здравствуй.
Саша в трубку хмыкнул, а я тем временем, бросив через плечо взгляд на родственников, которые так увлеченно наблюдали за мной, отошла подальше к окну. Этот разговор был не для их ушей.
– Дверь мне открой, – услышала я на другом конце и в первый момент оторопела. Его просьба сбила меня с толку.
– Какую дверь? – все же решилась переспросить и даже выглянула в окно, из которого хорошо просматривалась крыльцо дома. Никого. Тогда о какой двери идет речь?
– Алена, хватит задавать глупые вопросы, – посоветовал он мне уже не в первый раз. – Дурацкая привычка.
– И все же какую дверь, Саш? – стояла я на своем.
– Входную. Я как дурак, стою со связкой апельсинов, уже полчаса и звоню, и стучу. Бабулька, живущая напротив, хотела вызывать полицию. Пришлось посверкать удостоверением адвоката, чтобы отстала от меня. Бдительные у тебя соседи. Все мне о тебе рассказали.
У меня вырвался смешок, как только я представила Загорского Александра на моей лестничной клетке с апельсинами.
– Ты смеешься надо мной? Прекрасно!
Смеяться я перестала. Мне его голос показался подозрительным, поэтому я рискнула спросить:
– Ты пьян?
– Немного, – после короткой паузы ответил он.
– Ты принял для храбрости и приехал ко мне? – подивилась я.
– Мне не нужна храбрость, чтобы к тебе приехать, – фыркнул Загорский от смеха, на мое замечание. – Разве, что частичку безумия.
Я сделала осторожный вздох, прежде чем спросить:
– Саш, зачем ты приехал?
– Ты знаешь, зачем.
– Не знаю.
– Впусти меня, а? Я соскучился, Аленка. Только что самолета.
Он просто сказал это, ничего не скрывая. От волнения, сглотнула. Чуть сильнее сжала трубку телефона. Мурашки по всему телу побежали от его признания.
– Меня нет дома, – ответила я, к своему ужасу, испытав досаду.
– Алена! – его рык в ответ. – Ты издеваешься надо мной уже две недели.
– Саш, я у родителей. У папы день рождение. Меня нет в Москве.
В трубке повисло молчание.
– Мне не нравиться, что ты там. Среди этих людей. По бывшему соскучилась?
Я молчала. Замечание было несправедливым и малоприятным. К тому же я искренне не понимала вдруг изменившийся тон разговора.
– Прости, – услышала в трубке после короткой паузы.
– Ты устал? – зачем-то спросила я, поменяв тему.
Совершенно точно понимая, что тоже скучала по нему и увидеть его хотелось. Почувствовать его руки на своем теле, горячее дыхание и прикосновение теплых губ. Господи, что происходит? Я каждый раз наступаю на одни и те же грабли, причем делаю это сознательно.
– Да, – признался он. – Хочешь, я за тобой приеду? Утром.
Я помедлила с ответом.
– Нам нельзя… – произнесла я почти шепотом, закрыв глаза.
– Знаю. Ален…
– Я послезавтра буду в Москве. В среду у нас слушание, Александр Владимирович.
И отключилась. Как бы я не хотела согласиться на его предложение, но делать этого не стоило. Правильно сказала Сонька о том, что сначала нужно закончить дело, а оптом уже разбираться в своих душевных состояниях и хотелках.
Я снова вернулась за стол, за которым шел оживленный разговор о каком-то новом назначении на должность в аппарате губернатора.
Мой телефон снова ожил.
«Зараза, ты Матвеева»
Я совершенно счастливо улыбнулась, заметив на себе любопытные взгляды моей родни, которые я успешно проигнорировала.
Остаток семейного ужина, проходил в еще более напряженной обстановке. Я замечала как родители то и дело переглядываются. Дима по большей части молчал, кидал на меня задумчивые, пристальные взгляды. Будто присматривался к незнакомке. Разглядывал, прожигал. Сегодня этот взгляд не казался мне пустым и равнодушным, но он меня не волновал, как и сам Димка. Я не чувствовала былого трепета, когда мы встречались глазами. Я думала о Загорском. О том, где он, а главное с кем сейчас. Кто сейчас снимает его усталость. Я не имела право думать, но запретить себе не могла. Эти мысли мне совсем не нравились.
Вика злилась и, наверное, впервые за долгое время меня это радовало. Я получала какое-то странное наслаждение. Мама на будущего зятя поглядывала недовольно и тревожно, а потом на меня с очередным укором. Мне и самой не нравились пристальные взгляды Димы. Конечно же, я их заметила. Очень даже заметила. Это был чуть не первый раз, когда бывший посвящал мне столько внимания. Обычно он любовался Викой, обменивался легкими, теплыми поцелуями. А сегодня ничего подобного не было. Он вообще сидел мрачнее тучи и был всем недоволен. Практически ничего не ел. Это выглядело весьма странным. Будущий зять любил, как готовит его теща. Что-то не ладное творилось в идеальных отношениях у моего бывшего. Фейерверк утихал? Полет уже был не так высок?
Но мне не было до этого абсолютно никакого дела. Мне просто в очередной раз было обидно. Родители… Ведь они меня снова отодвигали в сторону, ради любви, счастья сестренки. Хотя я этому счастью не мешала никак. Уж точно на Дмитрия не претендовала. Я его отдала без боя. Даже ничего не делая, я вновь была виновата. Просто одним своим присутствием накаляла воздух. Я видела, что мама мне хочет что-то сказать или о чем-то спросить, но при всех не решается. Скорее всего, как только закончится ужин, меня снова попросят уехать как можно скорее. Мама с папой будут снова стараться ради Вики.
Зачем испытывать судьбу?
Сегодня я возьму инициативу в свои руки. Раз и навсегда, разорву чертов круг, по которому я бегу, подгоняемая своей родней последние несколько месяцев.
– Алена, не поможешь мне на кухне? – мама все же не утерпела, сделав первый шаг. Вышла из-за стола, ожидая, когда я за ней пойду. Только я никуда не собиралась идти. Конечно же, ей не нужна была моя помощь. Всего лишь предлог, чтобы очередной раз напомнить, что семья превыше всего.
– Нет! – ответила я, взглянув на нее. Открыто, смело и дерзко.
– Алена! – возмутилась родительница. Она заметно занервничала, кидая то на меня растерянные взгляды, то на родителей Дмитрия.
– Ну, что ты так на меня смотришь, мама? – отложив столовые приборы, спросила я, откинувшись на спинку стула.
Мамин взгляд быстро превратился из растерянного в понимающий. Конечно же, она уловила мои неправильные и не предвещающие ничего хорошего прохладные интонации. И это снова причиняло мне боль. И ни один сидящий здесь человек даже не представлял, как мне было сейчас тяжело. Плакать я себе запретила. Сейчас и потом. Я должна быть сильной.
– Хочешь попросить меня уехать? – улыбнулась я ей. Точнее выдавила из себя улыбку. – Для этого не нужно удаляться на кухню. Здесь все свои. Семья. У нас не должно быть тайн друг от друга. Просто озвучь. Я уже настолько привыкла, что меня это нисколько не удивит.
За столом повисла тишина, на меня смотрели все. Я знала, что так будет и была готова к такой реакции.
– Алена… – мама несколько сконфуженно, попыталась остановить меня. Я видела насколько сбила ее с толку своей выходкой, но она пыталась держать лицо. Нервно улыбалась. Пыталась сохранить перед будущими родственниками иллюзию чистой и святой семьи. Будто они слепые дураки.
Я чувствовала, как отец метал в меня молнии, но головы не повернула.
– Помешала вашему призрачному благополучию, – безапелляционным тоном заявила я, совершенно точно понимая, насколько права.
– Это не так, – возразила мама. – Ты наша дочь. Как ты можешь такое говорить? Алена, это столица так на тебя плохо влияет? Плохо. Очень плохо.
– Ты злишься? – подивилась Вика, решив тоже принять в нашей беседе разговор.
По ее глазам я поняла, что сестра тоже ждала этого момента.
Ждала, чтобы выплеснуть накопившиеся слова за столько месяцев. И если у меня это была обида и боль, то в ней говорила банальная злость, ревность, желание любой ценой удержать свое счастье рядом.
– Викулик, конечно, Алена не злится, – принялся успокаивать сестру папа. – Она просто устала с дороги.
– Конечно, Алена, злиться, папа. Только мы здесь ни при чем. Ты мешаешь нашей жизни, когда ты уже это поймешь, – Вика не щадя, была словами. Дима пытался схватить ее за локоть, но она вырвалась, вскакивая со стула. Сестренка заметно выходила из себя. – Посмотрите на нее! Мамзель. Прикатила со своей Москвы и голосок прорезался.
