Текст книги "Все для тебя"

Автор книги: Лидия Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Он выпил три коктейля и перешел в кальян-бар. Он не был любителем или ценителем кальяна, просто не знал, чем себя занять. Пару раз глубоко затянулся и почувствовал легкое головокружение. Заказал себе еще местного коньяку. Хотя бы напьется. Что еще оставалось делать? Рядом, на соседнем диванчике, курили кальян две девушки. Блондинка и брюнетка, а скорее всего, обе русые, потому что такие неправдоподобно яркие цвета волос не могут быть натуральными. У них был тягучий волжский говор и смешливые симпатичные мордашки. К нему вернулось хорошее настроение, и его природное обаяние привлекло соседок. Через несколько минут они уже выпивали втроем, покуривая кальян, и болтали обо всем на свете. Девушек звали Катя и Вероника, они были из Самары, о чем он почти сразу догадался. В Самаре жила его тетка. Он хорошо помнил местный говор и то, какие красивые в Самаре девушки. Египетский коньяк был похож на молодое бренди, но не показался ему таким уж противным, хотя, может, это после коктейлей. Девушки не отставали от него. И сейчас девчонки умеют пить не хуже ребят.

Беленькая Катя выглядела опьяневшей и все время смеялась, Вероника держалась увереннее и пересаживалась от одного кальяна к другому – он курил виноград, а девушки – яблоко. Вероника заявила, что виноград вкуснее, и пересела к нему. Он привлек ее к себе, и они, по-прежнему болтая, курили по очереди и смеялись. «Интересно, пойдет она сегодня со мной?» – думал он, обнимая рукой ее теплые плечи. Они закончили курить, и девушки поднялись.

– Мы – на дискотеку.

– А меня бросаете?

– Пойдем с нами.

Ему не хотелось на дискотеку, он не любил танцевать, но с готовностью поднялся.

В этот момент мимо них прошла Таня. Она скользнула по нему взглядом, не узнала, бегло посмотрела вокруг и пошла вдоль бассейна.

– Девчонки, я через пять минут, – бросил он и, боясь упустить Таню, кинулся следом.

Девочка шла по дорожке, спускающейся в сторону моря, по краям ее были посажены кусты с крупными яркими цветами: белыми, красными, розовыми. Маленькая декоративная речушка спускалась вдоль нее извилистой лентой, она падала миниатюрными водопадиками, расширялась круглыми озерцами и была украшена живописными растениями, крупными камнями и изящными мостиками.

Таня подошла к одной из вилл и зашла в арку, которая, как он знал, служила парадным. Он жил в таком домике, в нем было четыре номера: два внизу и два – на втором этаже. Судя по всему, они жили на первом, потому что сразу же послышался стук, потом звук открываемой двери и голоса. Он подошел ближе и посмотрел на номер виллы. Что теперь? Постучать? А вдруг выйдет Таня? Что он ей скажет? Да и какой из двух номеров их?

Он обошел виллу вокруг. На первом этаже свет горел только с одной стороны. Значит, их номер с видом на море. Он отошел чуть подальше и сел на скамью у журчащей по камням речки. Он курил и смотрел на большие освещенные окна. Она не спит, она ждала Таню. Сейчас девочка, наверное, принимает душ, потом ляжет спать. Или вместе лягут. Не будить же их потом?

К их номеру прилегала маленькая терраска. Даже не терраска, а так, огражденное место, куда выходила большая стеклянная дверь. На террасе, как и на его балконе, стояли пластиковый стол с пепельницей и два стула. От газона она была отделена полуметровым каменным фундаментом и негустыми кустами. В этот момент дверь отъехала в сторону, на террасу вышла Света и села на один из стульев. Не веря такой удаче, он подошел ближе. Света увидела его, чуть напряглась, но не сказала ни слова.

– Привет, – тихо проговорил он, чтобы не пугать ее. Если она по-прежнему плохо видит, то могла и не узнать его.

– Ты? – снова, как в прошлый раз, сказала она. – Как ты меня нашел?

– Ходил и у всех спрашивал, где живет Светка! – пьяно пошутил он. – Можно войти? – Не дожидаясь приглашения, он пересек газон, заботливо выращенный руками трудолюбивых арабов, перешагнул бордюрчик и сел на второй стул.

Она отреагировала на это спокойно.

– Таня в душе? – спросил он.

– Нет, спит.

В комнате работал телевизор, и достаточно громко.

– По-моему, она смотрит кино.

– Нет, спит, – повторила она. – Она так привыкла – засыпать под телевизор. Мы долго жили в одной комнате.

Он привычно потер теперь уже выбритую щеку.

– Теперь ты меня узнаешь?

Она недоуменно подняла на него глаза и, поняв, что он имел в виду, прыснула и залилась смехом. Света смеялась негромко, но так искренне и заразительно, что ему самому стало смешно и, как раньше, немного обидно, когда она над ним потешалась.

– Ты что, побежал в номер и быстренько побрился, чтобы я тебя узнала? Ну, ты как ребенок!

– Ладно, больше бриться не буду, – деланно обиделся он. Сейчас она была прежней Светкой, а не чужой женой и строгой мамой.

– Да нет уж, теперь брейся, а то будешь нелепо выглядеть. Ты ведь на работу с бородой не ходишь?

– Не хожу, – улыбнулся он. – Как живешь, Света?

– Хорошо. А ты?

– Не знаю. Думаю, не очень.

– Почему же?

– Много лет назад меня бросила девушка.

– Это я тебя бросила? – ощетинилась Светка. – Ну, ты и нахал!

– Я – нахал? – начал заводиться он. – Ты ушла от меня. Кстати, к кому? К Борису?

– К какому Борису?

– К нашему, к боксеру!

– Какой еще боксер?

– С нами учился. Не придуривайся.

– A-а, этот… Ты с ума сошел.

Она сидела, поджав губы, холодная и неприступная, как всегда, когда он донимал ее. Он медленно перевел дух. Что на него нашло? Прошло столько лет! Ну, увиделись, так поговори о чем-нибудь приятном, а он набросился на нее. Неужели ничего не изменилось? И, словно прочитав его мысли, она сказала:

– Ты совсем не изменился. Такой же вспыльчивый и ревнивый. И так же стремишься обвинить всех вокруг в своих же грехах. Представляю, каково твоей жене.

– Вряд ли… Вряд ли представляешь. – Он побарабанил пальцами по столу и достал сигарету. – Я никогда не ревновал жену. Я вообще никогда никого не ревновал…

«Кроме тебя», – мысленно добавил он. Она поняла эти невысказанные слова.

– Ты замужем?

– Да.

– Он кто?

– В каком смысле? – пожала она плечами. – Хороший человек. Врач.

– Стоматолог?

– Почему стоматолог? Хирург. Глаза оперирует.

Он хмыкнул:

– Я даже знаю, как вы познакомились.

– Да? И как?

– Ты пришла к нему на прием.

– Ничего подобного. Мы познакомились на дне рождения у моей подруги.

– Он вернул тебе хорошее зрение. И в благодарность…

– Опять пролет. Он всего лишь помог мне подобрать хорошие линзы. Да и то потом, когда уже был моим мужем.

Значит, ему не показалось, что она в линзах.

– Не хватало еще, чтобы ты сейчас ревновал меня к моему мужу.

– Действительно глупо, – горько улыбнулся он. – Словно у меня есть на это право.

Он замолчал и курил, глядя на нее. Света опустила глаза и сама не продолжала разговор.

– Слушай, пойдем куда-нибудь, – докурив, предложил он. – На дискотеку, в бар или просто погуляем.

Света снова подняла на него глаза. Выражения ее лица он не мог понять. Казалось, она чего-то ждет или не может чего-то понять. А может, просто не знает, как ему отказать, не обидев.

– Хорошо, – наконец ответила она. – Ты выйди, как вошел, и подожди меня.

Они шли рядом, не прикасаясь друг к другу. Света переоделась в джинсы и рубашку. Она не захотела идти на дискотеку, и они направились в сторону моря. Легкий бриз обдувал лицо, и ему ужасно хотелось взять ее за руку, но он почему-то не смел. Она шла такая отрешенная, неприступная, что даже говорить на ходу, не видя ее лица, он не мог. Они остановились на огражденной площадке, откуда вниз круто спускалась лестница на пляж. Перед ними расстилалось безбрежное ночное море. Вдали темной грудой виднелся невысокий пологий остров.

– Это остров Тиран, – сказал он и обнял ее.

Знакомый трепет пробежал по их жилам, делая все, что было прежде или будет потом, не важным и незначительным. Они слились в долгом поцелуе, словно ничего не было, – ни долгих лет разлуки, ни ссор и обид, ни жен-мужей, ничего, что могло им помешать. В целом мире под огромным чужим небом существовали только они одни да еще остров Тиран…

Он проснулся рано. На удивление, после вчерашних напитков у него не болела голова, хотя пил он редко и плохо переносил спиртное. Он потянулся и повернул голову в ту сторону, где лежала она. В книгах обычно пишут, что наутро «подушка хранила запах ее волос» или что-то в этом роде. Но подушка ничего не хранила. Он даже специально понюхал ее. Ни-че-го. У Светки была потрясающе упругая и чистая кожа. Может, те, кто пишут такое, имели дело с немытыми надушенными блондинками. А Светка не имела запаха, то есть, конечно же, имела, но не оставляла его после себя, как грязный бомж. Она отдавалась вся и уходила вся. И то и другое она делала стремительно и решительно. С ней нельзя было долго говорить о любви, как с Викой, и не подкреплять слова действиями. Нельзя было просто находиться рядом и не хотеть ее.

После первого поцелуя они перестали соображать и, чтобы не заняться этим прямо на улице, быстро ушли в его номер. Так было всегда. Они могли шутить, подкалывать друг друга, но стоило прикоснуться к ней, обнять, а иногда только взять за руку – все. Взрыв! Крушение! Вихрь! Стихия, которая не слушает доводов рассудка. Они не успели даже толком поговорить. Он вышел на минуту в ванную, а когда вернулся – ее уже не было. И ничто не напоминало о ней, как если бы это был сон.

…Он проснулся на рассвете и уже не мог уснуть. Взял маску и ласты и отправился на пляж. Плавал долго, до изнеможения, изучая все изгибы рифа с такой тщательностью, словно собирался составлять карту с их подробным описанием. Ската сегодня было уже два. Они лежали на дне в том самом месте, где он впервые увидел первого. Ему понравилась черная рыбка размером с его ладонь, с белыми крапинками, про себя он окрестил ее Пантерой. Возможно, ее так и зовут? Нужно купить атлас местных рыб, он видел такой в ближайшем супермаркете. Сновало множество пузатых, почти круглых черно-белых рыб с головой, напоминающей голый череп. Кажется, такой рисуют смерть на картинках. Он с омерзением отшатнулся от них и поплыл прямо к стайке золотых рыбок с ярко-красными развевающимися хвостами. Интересно, могут ли эти рыбки исполнять желания? Хорошо бы услышать: «Чего тебе надобно, старче?» Чего бы он пожелал? Вернуть время вспять. Хотя бы к тому моменту, когда он держал в руках то непрочитанное письмо. А лучше – к их последнему дурацкому разговору, когда он кричал и обвинял ее во всех смертных грехах, а она смотрела на него, как на больного.

Он выбрался на понтон, когда солнце уже пекло вовсю. С каждым днем здесь становится все жарче, отметил он. Почувствовал, как разыгрался аппетит, и отправился в ресторан, успев за десять минут до его закрытия. Светы с Таней здесь уже не было. Наверное, только сейчас пошли на пляж, а может, лежат у бассейна. Он с чистой совестью заказал себе омлет с ветчиной, помидорами и грибами, набрал полную тарелку овощей и слоеную выпечку. Ничего, если так плавать каждое утро, лишние килограммы ему не страшны. Он вернулся на пляж, специально долго бродил, словно выбирая место, и почувствовал себя обманутым – на пляже их тоже не было. Не бегать же ему по всему отелю. Значит, придут позже. Он растянулся в шезлонге и закрыл глаза. Минуту за минутой он вспоминал их ночь, вспоминал с наслаждением, понимая, что ничего лучшего за прошедшее время у него не было. Эти воспоминания так завели его, что он вертелся на лежаке, как уж на сковородке. Усилием воли он сдерживал себя, стараясь не думать о Светке, но ни о чем другом думать не мог. Пытался понять, испытывает ли он чувство вины перед Викой или перед Ирой. И ничего не понял. Они были так далеко сейчас, их лица расплывались, как в тумане. Их жизнь проходила, не задевая его. А его – была здесь, она кипела и бурлила с новой страстью.

Интересно, какой у нее муж? Судя по Тане, наверное, высокий и светловолосый. Любит ли она его? Или вышла с горя, назло ему? Они так и не поговорили об этом. Он чувствовал, что она сознательно обходила эту тему, словно она причиняла ей боль. Ему тоже причиняла. Но он знал, что разговор впереди. И что он очень нужен им. Возможно, он многое изменит. Или не изменит ничего…

Он много плавал и лежал на пляже до обеда, а они так и не появились. На обеде он снова их не видел. Они пришли к морю, когда солнце уже клонилось к закату, и, хотя он ждал этого, их приход заставил его вздрогнуть от неожиданности.

– Здравствуйте, – церемонно сказал он, подойдя. – Где это вы пропадали?

Света смущенно улыбнулась уголками губ. Сегодня она была в очках, что делало ее элегантнее и строже.

– Ездили на экскурсию, – доложила Таня. – К острову Тиран. Там два таких красивых рифа. Мы даже рифовую акулу видели. Сказали, что это редкость.

– Что ж меня не взяли?

– Так вчера возле бассейна араб бегал туда-сюда, всех уговаривал. Вы что? Не слышали?

– А? Да. Было. Только он – не араб, а итальянец.

– Да? А мне они все на одно лицо! – безапелляционно заявила Таня. – И все такие липучие, ужас!

– Ну как не приставать к такой красивой девушке?

Таня засмущалась, восприняв его комплимент всерьез.

– Поплавать не хотите?

– Я – нет. Так наплавалась возле Тирана, что до сих пор коленки трясутся.

– А вы? – спросил он, переключившись на Свету, и деланно серьезно посмотрел на нее, хотя в его глазах плескались чертики.

– Мама только один раз поплавала, – не дала ей ответить дочь. – А потом ее укачало. Ее там учил один молодой-интересный, инструктор-араб. Так ее обнимал за талию! – захихикала Таня, подтрунивая над матерью.

– Тань, ну что ты говоришь, – запротестовала Света.

Он почувствовал непреодолимое желание набить морду посмевшему обнять ее молодому инструктору.

– Ой, там в дартс играют! – заметила Таня оживление на другом краю пляжа. – И я хочу! – Она мигом умчалась.

Он перенес свои вещи и устроился рядом со Светкой. Уже одно ее присутствие волновало его, как школьника – первая любовь. Она лежала, прикрыв лицо широкополой шляпой и закрыв глаза.

– Свет, – попытался он взять ее за руку.

– Не прикасайся ко мне, – сердито отдернула она руку. – Только этого здесь не хватало!

Ее брови сошлись в гневной гримасе на переносице. Ему стало смешно и радостно, он понял, что она имела в виду.

– Ну, Свет, – продолжал он, подтрунивая, и пощекотал ей живот.

– Прекрати, бесстыдник! Сейчас дочка придет!

– Она не придет. Она метает дротики.

Света снова закрыла глаза и сжала губы, с трудом удерживая улыбку.

– Свет, пойдем поплаваем, а то я за себя не ручаюсь. Глядишь, холодная вода остудит мой пыл.

– Ладно, – ответила она, – все равно ведь не отвяжешься. Только учти, я плохо вижу. Гораздо хуже, чем раньше. После рождения Тани у меня очень упало зрение. Так что придется мне взять тебя за руку, но давай без глупостей.

Как без того, что она назвала глупостями, если она рядом! Но он взял себя в руки и постарался быть серьезным.

Они медленно плыли, скользя по краю рифа. Он держал ее за руку, а иногда придерживал за талию, стараясь двигаться синхронно с ней и показать все самое интересное. Помня о том, что она хорошо видит только вблизи, он тянул ее за собой, наплывая над рифом на расстоянии вытянутой руки и зависая над каким-нибудь особенно красивым кораллом. Сначала она боялась, он ощущал это по напряженно вцепившимся в его ладонь пальцам. Но потом привыкла. Она не отнимала руки, но и не хваталась за его руку, просто ее ладонь лежала в его руке, а она была рядом, и этого было вполне достаточно для счастья.

Когда они вернулись на пляж, Таня уже поджидала их.

– Скоро пляж закрывают. Мам, дай мне маску, я еще успею поплавать.

Он лежал рядом со Светкой и держал ее за руку. Она не противилась. Только время от времени поднимала лицо и, близоруко щурясь за стеклами очков, всматривалась вдаль.

– Ты ее видишь? Я снова потеряла.

– Вижу, вижу. Успокойся. У нее очень приметная трубка – желтая на конце. Мне прекрасно видно. Расслабься и отдыхай. Неужели ты думаешь, я позволю ей утонуть?

Света успокоилась и мирно загорала, подставив свое и без того смуглое тело мягким лучам солнца. Он лежал рядом и смотрел на ее профиль.

– Светка, – тихо сказал он, лаская ее пальцы, – я тебя люблю…

Боже, как давно он не говорил этих слов. Или говорил? Но не так. Так он говорил только ей. Он смотрел на море, теряющее свой блеск, солнце уже скрылось за крышами крайних вилл. Люди стали собираться уходить с пляжа, а ему было так хорошо, так тихо и спокойно. Какое счастье, что на свете есть остров Тиран, и какое счастье, что он решил его увидеть.

Вечером, сразу после ужина, они уехали гулять в старый город. Света сначала отнекивалась, ссылаясь на усталость, скорее всего, так оно и было, но под их с Таней натиском сдалась. Они бродили по улочкам, заходили в магазинчики, выбирали всякую всячину. Он понял, что они в Египте впервые и им, естественно, хочется накупить всяких сувениров. Тане понравились какие-то бусы, и он с удовольствием купил ей их. Света немного поколебалась, но все же не решилась отдать ему деньги. Увидев это, он стал покупать все, на что они обращали внимание, и их пакет быстро наполнился всякими безделушками. Потом отправились в Наома Бей – новый город. Это была длинная нарядная улица – Бродвей для туристов. Они посидели в рыбном ресторане, хотя уже поужинали и никто не хотел есть. Но им предложили такие необычные морские деликатесы, что они решили хотя бы попробовать. В довершение ко всему он сходил в ювелирную лавку, на несколько минут оставив их в ресторане, предварительно грозно посмотрев на официантов: дескать, не дай бог, чтобы тут кто без меня… и принес им по витому золотому браслету.

– Ой, какая красота, – пискнула Таня, надевая браслет.

Света нахмурилась.

– Это подарок, – тоном, не терпящим возражений, сказал он и надел браслет Свете на руку.

– Мы не можем это принять, – тихо проговорила она, – это очень дорого.

– Ерунда, бижутерия, – беспечно ответил он.

– Это желтое золото.

– Ну и что?

– Я отдам тебе деньги.

– Только попробуй, – возразил он. – Могу я хоть что-то подарить на память?

Таня с удивлением посмотрела на них, но тут ее внимание отвлек официант с очередным, только что приготовленным блюдом, от которого шел восхитительный запах.

Они отлично провели вечер. Самое приятное было в том, что все вокруг принимали их за семью. Пользуясь случаем и якобы чтобы оградить их от навязчивых ухаживаний местных торговцев, он все время держал Свету под руку, а Таню обнимал за плечи, и все выглядело пристойно и правильно.

В отеле, прощаясь у бассейна, он уловил момент и шепнул Светке:

– Если ты сегодня не придешь, я умру…

Она пришла через два часа, когда Таня уснула.

– Ты издеваешься надо мной, – сказала она после первых объятий и, отстранившись, прилегла на постель. – Я ужасно не выспалась. И очень устала на яхте.

А он стоял и, как болван, улыбался во весь рот, чувствуя нелепость этой улыбки, но не в силах что-то поделать.

– Ты как ребенок. Капризный испорченный мальчишка. Хочу – и все! А подайте мне сюда Свету, я ее съем!

– Я тебя съем, – дурашливо закивал он головой.

К ее приходу он немного прибрал свои вечно разбросанные вещи, поставил на столик мартини и шоколад, включил мягкое ночное освещение. Она окинула все это взглядом.

– Готовился?

Он кивнул, все так же нелепо улыбаясь.

– Я уже легла спать, а спать не могу. Умрет еще, думаю.

Он прилег рядом и привлек Светку к себе.

– И умер бы, если бы ты не пришла.

– Как же тогда жил все эти годы без меня? – она снова мягко отстранилась и, встав, присела за столик.

– А я не жил. – Он последовал за ней и разлил в стаканы мартини. – Не жил. Только здесь я почувствовал, что снова живу.

Он поднял стакан.

– За тебя, Светка!

– За встречу!

Они выпили, и он, расслабившись, откинулся в кресле.

– Мне так хорошо сейчас, что даже безразлично, если кто-то тогда у тебя и был.

– Какой ты дурак! Просто непроходимо глупый! Да не было у меня никого, кроме тебя! Не было! Можешь ты это понять своими ревнивыми мозгами? Если бы я любила громкие фразы, то сказала бы, что ты искалечил мне жизнь. И сейчас делаешь то же самое.

Но, произнося это, Светка улыбалась уголками рта. Так было и раньше, когда она говорила резко, но не хотела обидеть его. Поэтому она произносила гневные слова с легкой улыбкой. Но он знал, что она говорит правду.

Они снова выпили. Светка почувствовала, что опьянела и, как прежде, говорила отрывисто, путая слова.

– Не хватай меня за руки!.. Знаю я… чем это кончается. Ты на меня всегда действовал, как удав на кролика. Подожди!.. Я ведь пришла! И не ухожу. Дай мне сказать. А то потом ты не будешь меня слушать. Ты при Таньке не смотри на меня так. Она же взрослая. Все видит, все понимает. Что она обо мне подумает?

– Что я тебя люблю.

– Молодец! Это как раз то, что мне сейчас надо!

– А что? Не надо?

– Перестань. Ты понимаешь, о чем я. Не надо, чтобы Таня это видела!

– Отцу пожалуется?

– Кому?

– Мужу твоему.

– Мужу – нет, но меня будет доставать. Она прилипчивая, как… ты. И ревнивая.

– Светка, ты счастлива в браке? Ты любишь своего мужа?

Света отпила из вновь наполненного стакана. Захмелевший разум отказывался придумывать подходящий ответ.

– Ну, в общем, да.

– Что – да? Любишь его?

– А ты любишь свою жену?

– Нет.

– Это ты сейчас говоришь «нет», – усмехнулась она. – А два дня назад сказал бы «да».

– Нет, – упрямо повторил он. – Я не могу никого любить, кроме тебя.

– Не ври. Когда я сдавала госы, я встретила Кольку из твоей группы. Он сказал мне, что ты женился и очень счастлив.

– Мало ли что он сказал. И потом, это было давно.

– Значит, все-таки было?

– Не надо, Светик. Не надо говорить о других, когда мы вместе.

– Ты сам начал. Думаешь, это приятная для меня тема?

– Хорошо, давай про нас. Ты меня вспоминала?

– Зачем? – она явно подтрунивала над ним.

– Ты меня еще любишь?

– Я тебя ненавижу, – улыбнулась она, – ты испортил мне жизнь. – Она говорила правду, но словно насмехалась над собой. – После твоего предательства я не могла никого полюбить. А ты жил с женой, растил детей… Слушай, у тебя дети-то есть?

– Сын.

– Ну вот видишь. Я все думала: «Ну как же так можно? Ни с того ни с сего так поступить?»…Я пьяная совсем… и язык у меня заплетается. А что с пьяной говорить… – Она встала, и он обнял ее, мягкую, податливую, дрожащую.

Она покорно обвила его шею руками и ответила на поцелуй.

Что такое счастье? И из чего оно состоит? Почему, когда делаешь все правильно, вовсе необязательно чувствуешь себя счастливым. А когда поступаешь не так, как нужно, оно неожиданно переполняет тебя так, что хочется плакать. Светка не сбежала, как вчера, и не уснула, но все время плакала.

– Это от мартини, – говорила она, – я просто пьяна.

А он знал, что это от любви, и ему тоже хотелось плакать об утерянном времени, когда он жил без нее. Он зарывался губами в ее короткие пышные волосы, вдыхал запах ее кожи, целовал маленькую ложбинку у основания шеи.

– Ты не уйдешь? Не уйдешь? – все время спрашивал он. Ему хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

– Не уйду, не бойся. Сегодня не уйду.

Состояние счастья не бывает долгим. Он знал это, поэтому боялся уснуть. Хотел насытиться, надышаться им. Нажиться этой непрожитой жизнью, насладиться вернувшейся любовью.

Они выпили почти всю бутылку. Говорили о всяких пустяках и не позволяли себе уснуть, как боятся пробуждения от долгожданного желанного сна. Они уснули в объятиях друг друга только под утро. И проснулись в такой же позе от жаркого луча солнца, скользнувшего за плотную занавеску.

Он открыл глаза первый. Света еще спала. Ее голова покоилась у него на плече, а дыхание было ровным и неслышным, как у младенца. Он лежал не шевелясь, чтобы не разбудить ее, и думал о том, какое это счастье: просыпаться, а рядом – она. Он легонько поцеловал ее в переносицу. Ее ресницы дрогнули, и, еще не открывая глаз, она попросила:

– Еще.

…Когда они наконец оторвались друг от друга, Светка надела очки и глянула на часы.

– Мы сошли с ума! Уже девять.

Они вскочили. Света стала торопливо одеваться, причесываться. Он помогал ей.

– Что я Таньке скажу?

Ее волнение передалось и ему.

– Скажи, что рано встала и пошла гулять. Или отправляйся сразу завтракать, она тебя там найдет.

– Что делать, Боже мой!

Она поцеловала его и убежала.

На завтраке они столкнулись у стола с закусками.

– Обошлось, – шепнула она и заговорщически улыбнулась. – Она еще спала.

В этот день он больше не видел ее до самого вечера. На пляж они не пришли. Он выкупался и уснул. На этот раз ему ничего не приснилось, закрыл глаза, а когда открыл, оказалось, что уже время обеда. Пообедал он в ресторане на пляже и пошел в свой номер. Там прилег, решил немного посмотреть телевизор и снова уснул.

Только под вечер, отдохнувший и выспавшийся, он подошел к одному из четырех бассейнов, в котором вода подогревалась и были две горки. Таня всегда любила плавать именно в нем. Он не ошибся. Свету он заметил издали. Она полусидела, приподняв спинку шезлонга повыше, и пила через соломинку красно-желтый коктейль. Рядом с ней, на соседнем лежаке, сидел мужчина средних лет и что-то увлеченно ей рассказывал. Света улыбалась и вежливо кивала. Он нахмурился. Что у нее за манера везде и со всеми заводить знакомства! Будто нарочно дразнит его. Он остановился, не доходя до нее, снял шорты, бросил их вместе с остальными вещами на ближайший свободный лежак и шагнул в бассейн. Вода была теплая, как в ванне. Он сделал несколько кругов и заметил Таню: она сидела на ступеньках, уходящих в воду, и беседовала с мальчиком. У него были длинные волосы и акающий московский говор. «И эта туда же», – досадливо подумал он.

Он поймал себя на мысли, что думает о них как о близких людях, которые не имеют права без его разрешения подпускать к себе кого бы то ни было. Он лег на спину и расслабился. Глупо так вести себя. Они приехали отдыхать и могут знакомиться и общаться с кем угодно. Света же не запрещает ему флиртовать с другими девушками. Правда, он и не флиртует. С тех пор как она снова появилась в его жизни, он даже не смотрит ни на кого из женщин. Но это его проблемы. Это он ходит за ней, как телок, ждет ее и днем, и ночью. А она сегодня словно нарочно его избегала. Хотя, может, и не избегала. Может, они приходили на пляж, пока он спал. И как знать, может, она тоже искала его.

Однако неприятное чувство, оттого что она уделяла время другому мужчине, не проходило. У них так мало времени. Ему хотелось насытиться ею чуть ли не до отвращения, чтобы легче было расставаться. Поэтому он вчера и не отпустил ее. Когда женщины слишком много, ею легко пресытиться. Но Светкой ему пока пресытиться не удавалось. Она все так же волновала его, и он все так же ревновал.

Возможно, именно поэтому он не прочел тогда ее письма. Рана только-только начала затягиваться, с глаз долой – из сердца вон, и ему не хотелось бередить ее. С Викой все было понятно, спокойно и, главное, удобно. Со Светкой – вечные страсти, как на вулкане. Самое странное, что источником этих страстей был именно он. С другими женщинами он был другим. С Викой – рассудительным и правильным. С Ирой – немного насмешливым, но нежным и терпимым. И только со Светкой будто с цепи срывался – становился болезненно ревнивым, страстным и жестоким, неуверенным и властным, деспотом и ребенком в одном лице.

Каков тогда он сам, если другие люди имеют такую власть над ним? Пусть не все, но близкие. Женщины, которые ему небезразличны. Что ни говори, все они существуют, и для каждой из них нашлось место в его сердце. С Викой связано более десяти лет жизни. С Ирой – важный для него последний год, когда он утвердился в жизни, к чему шел много лет. Она все знает о его работе, она не просто близкий человек, а его соратник, помощница. Не все рабочие проблемы можно обсудить с женой, и не всегда она в состоянии понять тонкости большого бизнеса.

Говорят, Бог любит троицу. Три желания, три кита, три грации. Почему он не султан? Вика вела бы дом, Ира исполняла бы обязанности гейши – умной, чуткой собеседницы, советчицы, а Светка была бы любимой женой. И все были бы счастливы. Да, не повезло ему родиться мусульманином. Принять, что ли, ислам, пока не поздно? Тем паче он в мусульманской стране.

Солнце садилось. Вот уже и смотритель местного бассейна забегал. Сейчас начнет свистеть в свисток и орать: «Финиш! Финиш!» Он развернулся и медленно поплыл вдоль бассейна. Да, мусульманство ему подошло бы, Светку можно было бы под паранджу спрятать, глядишь, и ревновать бы перестал.

Служащий у бассейна еще не свистел, но уже неодобрительно поглядывал на плавающих, поскольку лучи солнца становились все тоньше и тоньше. «Ничего, потерпишь», – неприязненно подумал он, нежась в теплой воде. Воздух стал прохладнее, это ощущалось сразу же, стоило подняться во весь рост. Бассейн был мелкий, метра полтора глубиной. Он медленно греб, время от времени поглядывая на Светку. Ее собеседник уже ушел. Она допила коктейль и лежала, закрыв глаза. Таня надела сарафан, что-то сказала матери и ушла в сопровождении своего нового знакомого в сторону бара.

У бассейна осталось немного народа, в основном мамаши, дети которых шумно плескались в лягушатнике, и белокожие незагорелые, очевидно только поселившиеся отдыхающие. Он снова глянул на Светку. Если уж он вспомнил о трех грациях, тогда она – Любовь, Вика – Верность, а Ира? Думая о том, что могла бы олицетворять собой Ира, он вышел из бассейна и, захватив вещи, направился к Свете.

– Привет, – как всегда, сказал он и присел рядом, мокрыми руками доставая сигареты из кармана шорт.

– Наплавался? – не открывая глаз, спросила она.

– Ага. – Он закурил и, расправив полотенце, прилег рядом. – У Тани, гляжу, появился поклонник.

– Не говори. Беда с этой Танькой. Где ни появимся, везде женихи находятся.

– Да? Ты смотри! Вся в маму!

– Господи, ты и ее, никак, ревнуешь?

– Да нет, – смутился он, – за тебя волнуюсь. Весь день не видел вас.

– Мы тебя тоже, – коротко ответила она.

– Сплю весь день.

– Завидую. А я не могу дождаться вечера. Не станешь же Таньке объяснять, почему я с утра хочу спать.

– Сказала бы, что голова болит.

– Если бы сказала, то голова точно заболела бы. От Танькиных вопросов. Я же тебе говорила. Она умная девочка и взрослая. И усыпить ее бдительность можно, только очень осторожно. – Она засмеялась рифме. – И чтобы не объяснять, почему я… бегаю по ночам, то лучше вести себя, как обычно.

– Ты ведь не к кому-то там бегаешь, а ко мне, – попытался сострить он, притрагиваясь к ее волосам.

Она тряхнула головой и укоризненно на него посмотрела.

– Какие все же вы мужики!.. Побеги я к кому-нибудь другому, ты как меня назвал бы? Или думаешь, что другие думают иначе, когда видят меня входящей в чужой номер?