Текст книги "Все для тебя"

Автор книги: Лидия Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Вы мне льстите.

– Ничуть. Просто вы замечательно выглядите. Да не смущайтесь вы все время. Хотя вам это идет. Расскажите немного о себе. Что привело вас в наш славный город Павловск?

Тем временем подали кофе и аппетитные маленькие блинчики, которые таяли во рту. Это было так потрясающе вкусно, что Марина съела больше, чем обычно. И, на удивление, легко рассказала о себе едва знакомому парню. Роман был старше ее на два года. Он был морским офицером. Пару лет назад перешел на торговый флот, чтобы заработать и открыть собственное дело.

– Моего деда чуть удар не хватил. Представляете, внук адмирала презрел воинские традиции, предал династию! Хорошо еще, что старший брат по-прежнему служит, тянет эту лямку.

– А ваш дед – адмирал?

– Представьте себе! Поэтому меня и не спрашивали, куда я хочу поступать. Все за меня решили. А то, что военное дело всегда было мне не по душе, никого не тревожило. А сейчас я сам себе хозяин. Да и страсти немного поулеглись, хотя дед мне до сих пор простить не может.

– Значит, и ваш отец тоже моряк?

– И отец, и дядя, и дед, и брат. Я один – паршивая овца.

– Ну, отстоять перед всеми собственное мнение – тоже достойный поступок.

– Я рад, что вы меня понимаете.

– А в торговом флоте вам нравится?

– Мне нравится в нем то, что там можно заработать. Я хочу открыть свой бизнес, а для этого нужен капитал. Марина, вам говорили, что, когда вы улыбаетесь, у вас глаза светятся? Можно задать вам нескромный вопрос? Почему вы развелись с мужем?

– Почему я развелась? А может, это не я? Может, он меня бросил?

– Не лгите. Таких женщин не бросают.

– Каких таких?

– Таких – красивых, умных, самостоятельных.

– Вы снова мне бессовестно льстите, Роман, – засмеялась Марина. – Но мне это нравится.

Прогулка по парку оказалась, вопреки ожиданиям, недолгой, и за разговором прошла совсем незаметно. Роман снова надел очки. В них он казался отстраненным и таинственным. Марина не любила смотреть в лицо, если не видела выражения глаз человека. Но во время прогулки это было и не обязательно. Роман подробно рассказал все, что знал о Павловске и его парке. Он оживленно жестикулировал, показывая, в какой части парка что расположено. Сначала они шли по широкой аллее, по обе стороны которой зеленой стеной стояли высокие деревья. Затем дорога разветвлялась, пейзаж становился более открытым. По парку, петляя, протекала речушка, через нее кое-где были перекинуты небольшие мостики. Деревья начали уступать место кустарнику и просторным цветущим полянам. Дорога то шла по холмам, то кружила по низинам с высокой травой. Они присели на берегу речки, прямо на траву, среди которой росли маленькие желтые цветочки. Солнце светило мягче, а вскоре и совсем спряталось за тучу. Роман, полулежа на траве, из-под очков наблюдал за Мариной. Она любовалась окружающим пейзажем и вертела в руках ярко-желтый цветочек на длинном стебле. Ей было хорошо сейчас. И эта тишина, и еле слышное журчание речки, и треск цикад в траве, и этот парень рядом – все было прекрасным и происходило словно не с ней, а с другой девушкой, более уверенной, более удачливой.

– О чем ты думаешь? – спросил ее Роман.

Она даже не заметила, что они перешли на «ты». И улыбнулась этому открытию.

– Думаю, что здесь неправдоподобно хорошо.

– В последнее время происходит много необычного. Например, с погодой. Такой жары, как сейчас, в Питере, говорят, лет сорок не наблюдалось. Вчера по телику рассказывали про открытие новой звезды. А сегодня я тебя встретил. – Роман снял очки, его глаза улыбались.

Она смутилась: хотя он подшучивал, голос его звучал почти серьезно. Марина нахмурилась и отвернулась к речке.

– Как она называется?

– Кто? – не понял Роман.

– Речка.

– Кажется, Славянка.

– А там, вдали, за деревьями? Это и есть Павловский дворец?

– Ага. Хочешь, зайдем в него?

– Он сейчас работает?

– Да, должен.

Рома встал и подал ей руку. Так, рука об руку, они пошли дальше. Миновали коротенький каменный мостик, поднялись по обветшалой мраморной лестнице с белыми игривыми львами у подножия. Павловский дворец приближался с каждым шагом. Вот за листвой деревьев показался зеленый купол, поддерживаемый белыми колоннами, вот уже видны светло-желтые стены с высокими окнами. Дворец раскинулся полукругом – два его крыла соединялись парными колоннами с центральной частью, перед которой возвышался памятник императору Павлу Первому.

– Молодые люди, хотите фото на память? – подскочил к ним энергичный парень с «Поляроидом» в руках.

– Хотим, – ответил за двоих Роман и обнял Марину за плечи.

– Секундочку. – Фотоаппарат щелкнул, и из него появился снимок.

– Давай еще одну! – крикнул Роман и неожиданно легко подхватил ее на руки. – Спасибо.

Он расплатился за фотографии и, по-хозяйски обняв Марину, повел ее ко входу во дворец, помахивая на ходу сохнущими снимками. Марина испытала минутную неловкость от его фамильярности, но, если она позволила обнять себя один раз, теперь глупо будет возмущаться. Тем более что объятия его были ей приятны, хотя она и стеснялась. Все-таки она ужасно несовременная.

Экскурсия была, наверное, интересной, но Марина, взволнованная и поглощенная своими мыслями, мало что уловила из рассказа гида. Она поняла единственное: хорошим царям в России не везло. Судя по всему, Павел был хорошим человеком, порядочным, образованным. Не виноват же он, что родился наследником престола. И убили его близкие люди.

Ее рука лежала в руке Романа всю экскурсию. Потом они снова прошлись по парку, восхитились статуями девяти Муз, расположенными по кругу на площадке Этуаль. Как только они подошли к Павильону Трех Граций, небо еще больше нахмурилось, ветер подул сильнее и начал накрапывать дождик.

– Ой, мне уже пора, – всполошилась Марина, – меня брат ждет.

– Тебе куда? Покажи адрес.

Роман прочел адрес и с трудом сдержал улыбку:

– Твой брат живет здесь?

– Да. Он снимает комнату. Это частный дом.

– Я знаю. Он недалеко от дома моего деда.

– Правда?

– Да. Как твоя нога?

– Нормально. И думать забыла!

– Вот и хорошо, а то, если мы не поторопимся, хорошенько вымокнем. Бежим?

Они выбежали из парка. Дождь припустил с новой силой. Они едва успели добежать до улицы, застроенной частными домами, и укрыться в большом двухэтажном особняке, как раскатисто прогремел гром, небо потемнело и пошел проливной дождь. Ливень шел стеной. Пока они вбежали во двор – вымокли с головы до ног. Роман нажал кнопку звонка, нетерпеливо застучал в окно и, убедившись, что никто не торопится им навстречу, достал связку ключей.

– Никого нет. Входи.

Марина ступила на просторную веранду, где стояли стол со стульями, два плетеных кресла и большое, накрытое пледом кресло-качалка. Возле него на полу были разбросаны газеты и журналы. На столе стояло блюдо с вишнями, накрытое марлей. Марина переминалась с ноги на ногу. Вода стекала с ее волос, текла по лицу, капала за ворот, мокрые джинсы были тяжелыми и холодными.

– Проходи в дом, – подтолкнул ее Роман, – переодеться надо.

– Я лучше пойду. – Марина вытерла лицо мокрой ладошкой и прижала к себе сумочку. – Ты ведь говорил, это рядом.

– Ну, рядом, но не настолько, чтобы бежать в такую грозу. Ты чего скукожилась? Дома никого нет. Сейчас переоденемся, чаю выпьем, вещи высушим. В ванной есть полотенцесушитель. Я включу на всю мощность – за час высохнет! Или ты меня боишься?

Марине стало неловко. Что она действительно ведет себя как школьница!

– Нет, конечно. Просто брат будет волноваться.

– Так позвони ему. Мобильный есть?

– Да. Точно. Я ему позвоню.

Она позвонила брату, который опаздывал домой из-за ливня и очень беспокоился, что сестра ждет его. Он попросил хозяйку встретить и развлечь Марину, пока сам доедет.

– Я приеду позже, когда гроза пройдет.

– Ты где сейчас?

– В кафе.

– В каком?

– Да неважно, – занервничала Марина, – я приеду, как только смогу. Не волнуйся. Пока.

Роман насмешливо наблюдал за ее встревоженным лицом.

– Не паникуй, – успокоил он ее. – Пошли со мной.

Он провел ее в комнату на втором этаже. Включил свет. Комната была маленькой, но уютной: удобный диван, шкаф, письменный стол с настольной лампой, старинный ковер с оленями на бревенчатой стенке, плетеное кресло.

– Мои хоромы. – Роман обвел рукой помещение. – Не удивляйся, что так темно. Ставни закрыты. Сюда, кроме меня, никто не заходит.

– Это твоя комната?

– Моя детская. Мы с братом жили у деда с бабушкой каждое лето. Комната брата напротив. Но я в нее не суюсь, у нас уговор: у каждого своя территория. – Он порылся в шкафу. – Вот тебе одежда, думаю, подойдет. Переодевайся. – Он захватил себе сухие вещи. – Я внизу переоденусь и жду тебя.

Марина с трудом стянула отяжелевшую одежду, надела сухую футболку, синий спортивный костюм и мужские тапочки. Все мокрое она забрала с собой и спустилась вниз. Роман развесил ее вещи в ванной, усадил Марину в удобное мягкое кресло у камина и принес дрова для растопки.

– Ты когда-нибудь видела, как растапливают камин?

Марина покачала головой:

– Никогда.

– Тогда тебе это будет интересно. Хотя нет, погоди. – Он бросил щепки и подошел к буфету. – В нашем с тобой положении самое главное – не заболеть. Ты пила когда-нибудь вишневую настойку?

– Нет.

– Тогда непременно загадай желание. – Роман подошел к ней с двумя рюмками, в которых поблескивала почти черная жидкость. – Оно непременно исполнится. Задумала? Держи.

Он присел рядом с креслом на пол и чокнулся с ней.

– Это бабкина настойка. Она делала ее гениально. По старинным рецептам. Теперь мама делает. Ну, за знакомство.

Он осушил рюмку одним глотком и снова взялся за растопку. Марина отпивала настойку маленькими глотками. Она задумала желание. Самое сумасшедшее желание из всех, которые у нее когда-либо были. Она не могла даже на минуту поверить, что оно исполнится. Но вдруг все же чудеса случаются? Он сказал: непременно исполнится. Настойка была ароматная и сладкая, а еще, вероятно, крепкая, но Марина сразу этого не почувствовала. Она смотрела, как в камине разгорается огонь. От бабушкиной настойки в груди разлилось тепло, а телу стало легко. Роман подбросил еще дров, огонь жарко запылал, и в комнате посветлело. За окном бушевала гроза, небо раскалывали сверкающие молнии, дождь лил как из ведра, а им было тепло и спокойно у пылающего камина. Роман достал из холодильника буженину, сыр, овощи. Расставив все это на маленьком сервировочном столике на колесиках, он подкатил его к креслу, а сам устроился на полу, на прежнем месте. Они пили наливку, что-то ели, о чем-то говорили, но это было не важно. Важнее всего было то молчаливое понимание, которое установилось между ними сразу, как только они познакомились.

От коварной наливки стали слипаться глаза. Марина с удивлением отметила, что, несмотря на темень и дождь за окном, сейчас всего восемь часов вечера.

– Дождь закончится – небо посветлеет, – успокоил ее Роман. – Знаешь, как светло будет! Сейчас ведь белые ночи.

– А вдруг дождь будет лить всю ночь?

– Нет. Такой проливной дождь не может продолжаться долго. Что зеваешь? Устала? Иди наверх, приляг. Там плед есть.

– Да ну что ты! Неудобно.

– Марина, почему ты такая стеснительная? Мне это нравится, но, по-моему, ты уж чересчур пугливая, всего боишься.

– Чего – всего?

– Ну, всего. Меня, дома, комнаты наверху, боишься нарушить установленные неизвестно кем приличия. Словно и замужем не была.

– Да нет, была, – вздохнула Марина. – Пожалуй, ты прав. Мужа тоже вечно злило мое поведение.

– Что именно?

– Ну, то, что ты перечислил: что мне бывает неудобно сказать или сделать что-то, что я боюсь показаться неделикатной, часто теряюсь. Современные девчонки побойчее, а я, наверное, в папу. Он у меня знаешь, какой старомодный! За моей мамой пять лет ухаживал.

Рома присвистнул:

– Ничего себе выдержка! Или у них был гражданский брак?

– Какой гражданский брак в те годы? В кино ходили за ручку или гулять. А мама пять лет сказать не решалась, что у нее есть ребенок. И первой призналась бабушке, своей будущей свекрови! Представляешь?

– Да. Наши родители были иначе воспитаны. Но уж лучше так, чем как моя бывшая жена. Я застал ее с моим другом. В постели! Стою, как дурак из анекдота. Что делать, думаю. Ему в морду дать? Ей? Другу еще как-то неловко стало: вскочил, одевался, что-то начал мямлить. А жена говорит: ребята, давайте втроем. Даже он опешил. А я посмотрел на нее, и такой смех меня разобрал, прямо до истерики… Вот, думаю, дурак, женился…

– И что?

– И все. Развелись.

– Мой бывший тоже живет теперь с моей подругой. Сказал, что она настоящая женщина, а я слишком закомплексована…

– Дурак он, – нахмурился Роман и поцеловал ее руку, лежащую на подлокотнике кресла. – Ему бы психологов почитать. Сдержанные женщины – самые сексуальные, потому что не размениваются на мелочи.

Наверное, наливка все-таки подействовала на нее, потому что в этот раз, против обыкновения, Марина не смутилась. Наконец-то было найдено правильное и приятное толкование ее поведения. Знать о том, что ты сексуальная, хоть и сдержанная, согласитесь, гораздо приятнее, чем переживать по поводу своей закомплексованности.

Роман убрал остатки ужина и повел ее в комнату наверху.

– Вот. Располагайся. Я прилягу в комнате брата.

– А как же договор о территориальной неприкосновенности? – засмеялась Марина.

– Особые обстоятельства. Ты же не останешься здесь, если я спущусь вниз.

– Нет, я боюсь одна в чужом доме!

– Ну вот. Оставь дверь открытой. Я тоже не буду закрывать. – Он включил настольную лампу и убрал верхний свет. – Можешь поспать часок. Дождь закончится – я тебя разбужу.

Роман пересек коридор и открыл дверь напротив.

– Черт! – тихо выругался он. – Лампочка перегорела.

– Возьми здесь лампу! – негромко крикнула Марина. – Я все равно со светом не усну.

– Давай. – Он вернулся, выключил лампу и выдернул шнур из розетки.

Внезапная тишина была такой плотной, что казалась вечной, как мироздание. Он застыл на месте, словно почувствовав ее волнение. Марина стояла рядом. Такого еще не случалось в ее упорядоченной и, в общем-то, бедной событиями жизни. Это было настолько нереальным, как во сне, когда все можно, потому что понарошку, что она стремительно шагнула к нему. Роман уронил лампу, когда, повинуясь внезапной силе, тоже шагнул навстречу. Их руки встретились, губы слились, а тела прильнули друг к другу. Таким было жарким их дыхание и такими торопливыми их пальцы, что одежда разлеталась в разные стороны, словно от урагана…

Она очнулась от скрипа половиц. Кто-то осторожно поднимался по лестнице, подошел к их комнате, заглянул. Комната чуть осветилась желтым светом свечи и снова погрузилась в темноту. Шаги растаяли в тишине. Она опять уснула. Кто бы это ни был, он не пугал ее. Надежные объятия, в которых она уснула, защитят ее от всего на свете.

Позже они проснулись вместе. Вернее, проснулся Роман и поцеловал ее. И Марина тоже проснулась. За окном пели соловьи. Роман привстал и с силой распахнул окно. Шумно стукнули ставни, и в окно ворвался запах вымытой дождем листвы. Было светло. Дождь закончился. Наступила ночь. Белая ночь. Светлая, как легкие сумерки, и прохладная, как морской бриз. Роман обнял ее. Голова Марины лежала на его плече, и ей никогда еще не было так хорошо и удобно… Снова уснули они только под утро, когда с одной стороны уже вставало красное солнце, а с другой еще не ушла прозрачная луна.

…Нос защекотали медовые запахи, и Марина чуть не чихнула. С опаской приоткрыла глаза. Яркий свет заливал маленькую спальню. Рядом сидел Роман и держал у ее лица букет полевых цветов.

– Это мне? Какая прелесть. – Она потянулась, чтобы сесть, но тут же юркнула под одеяло.

– Принеси мои вещи, пожалуйста. – Марина покраснела, вспомнив, что на ней ничего нет.

– Вот, – показал он.

Одежда ее, уже высушенная, была аккуратно сложена рядом с диваном.

– Извини, но мне надо одеться, – прошептала Марина, – выйди, пожалуйста…

Роман засмеялся, положил букет на диван и вышел.

Они спустились вниз, а на веранде их уже ждали. Марина поняла, что шаги ночью, скорее всего, не приснились ей, и оробела. За столом восседал грузный седой мужчина с внушительными усами и лохматыми бровями. В качалке с газетой расположился величественного вида старик, которого она никогда не посмела бы назвать дедушкой, хотя, судя по всему, это и был дед Романа, адмирал. У него было благородное худощавое лицо, как у истинного аристократа, и, несмотря на старость, его все еще можно было назвать красивым. Марина завороженным взглядом окинула его лицо и повернулась к Роме. Те же черты, та же выправка, та же порода. Рома говорил, что дед не может простить ему того, что он пренебрег военной карьерой, но Марина почему-то сразу поняла, что именно он – дедов любимчик и что как раз ему прощается все. Хозяйничала за столом удивительно моложавая стройная женщина. Мама Ромы так же походила лицом и фигурой на отца и на сына. А муж ее был другой породы – это чувствовалось сразу.

– Всем – еще раз доброе утро! – с порога воскликнул Роман. – Знакомьтесь – Марина!

– Очень приятно, – улыбнулась только мама.

Отец Романа оглядел ее без неприязни, но и без приличествующего радушия. Адмирал опустил газету и с бесстрастным выражением посмотрел на нее сквозь очки, словно раздумывая, что бы все это могло означать. Марина, которая тушевалась и в менее щепетильных случаях, запаниковала. Спасла положение мама. Она усадила их за стол, причем так, что Марина оказалась рядом с Ромой, но у края стола, подальше от грозного отца и молчаливого адмирала. Поставила перед ними чашки с горячим чаем, варенье, пироги. Марина пила чай, забыв положить сахар, и мечтала только об одном – поскорее покончить с чаем, попрощаться и спокойно уйти, так чтобы это не было похоже на бегство. Что они должны подумать, увидев ее здесь утром? Ей нужно было сбежать еще до рассвета! Роман спокойно пил чай, внутренне посмеиваясь над ее страхом. Она видела это по его глазам. Мама понимала его и тоже держалась приветливо и спокойно. Отец хмуро поводил бровями, но молчал. Первое слово в этой семье принадлежало безоговорочно только одному человеку.

– Ну-с, молодой человек, – старомодно начал адмирал. – И что все это значит?

От звука его голоса руки у Марины задрожали, и она поставила полную чашку на стол, так и не заставив себя выпить больше двух глотков.

– А сам ты как думаешь, дед? – не глядя на него и явно подтрунивая над его возмущением, спросил Роман.

– Что я думаю, скажу тебе отдельно, – отчеканил адмирал. Говорил он негромко и не зло, но так, что Марина в жизни бы его не ослушалась.

Однако Рома, судя по всему, совершенно не трепетал перед адмиралом. Он подмигнул Марине и положил на ее блюдце кусочек макового рулета.

– Попробуй, очень вкусно.

Марина робко улыбнулась, но не могла проглотить ни кусочка. Почему он не поможет ей? Он же видит: она чуть жива от волнения и неловкости. Встал бы и проводил ее, сказав, что пора уходить. У нее самой не хватало духу подняться. Но тут на помощь пришел сам адмирал.

– Да ты посмотри на свою девушку! Она не то что есть, дышать едва может. Не бойтесь, Марина. Не такой я страшный. Позавтракайте как следует. А потом я приглашу вас на прогулку по саду, покажу мою гордость. А внука не возьмем, пусть поревнует.

И он снова уткнулся в газету. Отец Романа закончил завтракать и молча отправился в гостиную. Мама, поговорив с Мариной и сыном на нейтральную тему о вчерашней погоде, стала убирать посуду. А адмирал, предложив Марине руку, повел ее в сад. Своей гордостью он называл виноград, который лично привез из Италии и посадил у себя в саду.

– Все соседи надо мной смеялись. Не примется, твердили. Но принялся! И растет! Конечно, почти не плодоносит, не тот климат. Но какой красавец! А?

Виноградная лоза, извиваясь, обвивала проволочный каркас будущей беседки, ее широкие листья влажно блестели.

– На зиму, конечно, укутываю. У нас тут холодно – пропадет. А если ухаживать, то лет через пять будет живая беседка. Как думаешь?

– Красиво, – ответила Марина и улыбнулась старику, выращивающему у себя в саду кусочек Италии. – А вы много раз бывали в Италии?

– Много, и не только в Италии. Я за свою жизнь в разных странах побывал. О некоторых вы даже и не слышали.

– А я почти нигде не была. За последние годы только в Питер выбралась, – неосторожно ответила Марина.

– А где же вы с Романом познакомились? – заинтересовался адмирал.

– Здесь и познакомились, в Павловске, – ответил за нее подошедший Роман и обнял Марину за плечи. – Два года назад, – добавил он.

– Вы знаете, Марина, что он оставил службу? – нахмурился дед, то ли желая найти в ней союзницу, то ли испытывая. – Вы можете мне объяснить, во имя чего?

– Он хочет найти свою дорогу, свое призвание. Военная карьера его не прельщает, – мягко стала защищать Романа Марина. – Вот вы были счастливы, потому что занимались любимым делом. Он тоже хочет заниматься тем, к чему лежит душа. По-моему, это гораздо честнее, чем притворяться, будто тебе дорого то, что совсем не дорого.

Адмирал слушал ее с нарочитой враждебностью. Но глаза его смотрели по-доброму, и Марина поняла, что перед ней старый честный служака, который держал в строгости и повиновении своих подчиненных, хотя в душе любил их, как родных детей.

– А что он смыслит в бизнесе? Вот он собирается денег занять, а чем отдавать будет, если прогорит?

– Да почему он обязательно должен прогореть? Напишет бизнес-план. Просчитает все. Наймет хорошего юриста, в конце концов.

– Где вы видели честного юриста, – проворчал адмирал, в душе довольный тем, что она так защищает его внука. Защищает с жаром, значит – любит.

– Я – юрист. И, уверяю вас, честный.

– Да? – заинтересовался дед и, снова взяв Марину под руку, продолжил прогулку по саду. – А где вы служите?

– В одной компании. – И она стала рассказывать, чем занимается их фирма.

Адмирал слушал внимательно. Роман даже брови поднял, впервые увидев Марину такой разговорчивой и рассудительной. Ее высказывания были точными и профессиональными, аргументы настолько убедительными, что дед заинтересовался предметом разговора и слушал ее с удовольствием.

– Вам нравится ваша работа?

– Вообще да, но в нашей фирме у меня нет перспективы. Я подумываю найти другое место. А пока у меня хороший оклад и опыт работы. Юристу работа всегда найдется, – закончила она и улыбнулась старику.

– Вы прелесть, Марина, – сказал адмирал и поднес ее руку к губам. Вот откуда у Ромы такие манеры. Затем он повернулся к внуку. – Одобряю, внук. А то, как увидел вас утром, даже занервничал. Впервые мой Роман поступил, как эта распущенная молодежь! Привел в дом девушку, не представив.

– Я бы вчера представил, – возразил внук. – Но где вы были?

– Застряли. Дорогу размыло. Переждали дождь в машине. Только выехали, колесо пробили. Добрались в три ночи. Ты не слышал?

– Да мы так устали, к тому же вымокли! У камина погрелись и уснули. Правда? – Он снова обнял Марину.

У Марины, которая еще час назад чувствовала себя не в своей тарелке, выступая в непривычной для нее роли девушки на ночь, все перемешалось в голове. Она не отстранялась от Романа, хотя обниматься на глазах у его деда ей казалось неприличным. Они знакомы всего день. Один день. И ночь. Сутки, почти сутки прошли с той минуты, когда они познакомились, а у нее ощущение, будто она знает его всю жизнь. Так пишут в книгах. Но она никогда раньше не испытывала такого. Наоборот: была замужем годы, а казалось, словно она только вчера познакомилась с Валерой. В тот миг, когда он сказал ей, что уходит к Инне, она посмотрела на него и поняла, что так и не узнала его за годы супружества. То, что муж говорил ей тогда, не мог сказать близкий человек.

А с Романом сутки казались годом. Но внутренняя честность мешала Марине спокойно принять его ложь о двухлетнем знакомстве. Адмирал такой чудный старик, он поймет! Хотя… Она вспомнила грозное лицо отца Романа. Наверное, эта ложь была адресована скорее ему. Да и ее защищала. Нормальная девушка не ложится с мужчиной в постель после первого свидания. Она сама так всегда считала. Но этот случай исключительный.

– Валентин! Наталья! – командирским голосом позвал адмирал дочь и зятя, едва они вернулись на веранду. – Давайте еще и кофейку дернем. Наташенька, похлопочи. Твой фирменный, по-турецки с корицей! Маринка, садись со стариком рядом, – перешел он на «ты». – Вот мать, дождалась! Это – жена Ромки! Жена ведь? – строго обратился он к Роману.

– Конечно жена. – Роман снова положил руку ей на плечи. – Что за вопросы, дед? Я что, часто сюда девушек водил?

– Совсем не водил, – подтвердил старик. – Вот потому и удивил. Вы расписались?

– Пока нет, – не стал врать Роман, и его тон из полушутливого стал серьезным. – Не стоит торопиться.

– Это тебе не стоит! Ты обжегся раз – теперь не торопишься! А каждая девушка хочет белое платье, фату и тому подобное, – заворчал адмирал, уже чувствуя обиду за будущую невестку.

– Пап, ты бы не вмешивался, – засмеялась Наталья. – Сами разберутся.

– Разберутся, как же, как вы когда-то… Давай уж кофе. Чего тянуть-то? Марина – юрист с высшим образованием, со стажем, пора и замуж.

– Я была уже замужем. И считаю, что Рома прав. – Марина чувствовала все большую симпатию к старику. И мама Романа ей нравилась, и молчаливый отец уже не казался таким хмурым. Он вернулся к столу и принял участие в общем разговоре.

– А что, мать, может, открыть шампанское по такому поводу? – предложил он, пригладив усы.

– Давай-давай, – засуетился дед. – А то смотрю, они уже перемигиваются, бежать от нас думают.

– Нет, что вы? Просто у меня в Павловске дело. Мне с братом надо встретиться. И в Питер потом вернуться. А Рома, может, еще и задержится.

– Я Марину к брату провожу и вернусь, – пообещал Роман, когда они уже выпили по бокалу шампанского.

Марина вытащила из сумочки мобильник. Так и есть – разряжен. Гриша, наверное, беспокоится.

Она тепло попрощалась с этими людьми, которые за одно утро стали ей почти родными, и последовала за Романом. Они обогнули дом и прошли по улице метров двадцать. Роман увлек ее под черешню за зеленым деревянным забором – ее раскидистые ветки выступали на улицу – и поцеловал.

– Испугалась моих?

– Конечно. Еще и врать пришлось. Я этого не люблю.

– В чем же вранье?

– Про наше долгое знакомство и будущую свадьбу. Я понимаю, это ты для меня… Чтобы мне не так стыдно было…

– Глупая. Ты что же думаешь, я познакомил тебя с дедом, женой назвал, только чтобы тебе не было стыдно?

– Но… это ведь не может быть всерьез!

– Почему?

– Потому что так не бывает!

– Бывает, как видишь. – Он склонился над ней, прижавшись щекой к ее волосам. – Бывает…

– Ромочка, мы знакомы один день, – шепотом сказала она, потому что слезы подступили к горлу. От счастья или от боли. – Разве так бывает?

– Я подожду тебя дома, – охрипшим от волнения голосом проговорил он. – В Питер поедем вместе.

– Хорошо. Пойдем скорее к Грише. Еще далеко?

– Нет. Твой брат живет здесь, – указал он кивком головы на дом за зеленым забором. Его хозяйка – Эмма Витальевна, наша хорошая знакомая.

– Ты!.. Ты! – Марина задохнулась от смеха и возмущения. – Значит, Гриша живет рядом с вами! А сказал, что далеко бежать по дождю! Заманил? Специально?

– Да. Заманил, – признался Роман и улыбнулся виноватой и обезоруживающей улыбкой. – Ты жалеешь?

Марина отрицательно качнула головой, ответила на его поцелуй и, выскользнув из объятий, открыла калитку.

– Пока.

– Я жду тебя.

Гриша был дома. Он тоже завтракал на веранде, которая была поменьше, чем у адмирала, но гораздо наряднее и такой чистой, словно ее скребли с утра до вечера. Брат показался ей похудевшим, но выглядел прекрасно в свои сорок четыре. Ни малейшего намека на лысину, никакого живота. Подтянутый, высокий. Волосы с проседью. И глаза какие-то другие. Молодые, что ли. Он крепко обнял и расцеловал Марину.

– Ну наконец-то! Я так рад тебя видеть. Повзрослела, похорошела! Совсем взрослая дама. Сколько же мы не виделись?

– Два года!

– Да, время летит. Но, хоть ты и дама, всыпал бы тебе по одному месту! Ты куда вчера пропала? Мобильный вне зоны. Что хочешь, то и думай! Я всю ночь не спал. Ждал, вдруг позвонишь, а я не услышу. Случилось что?

– Прости, Гришенька. Так получилось. Я же сказала, что приеду, как только смогу.

– Я даже Людке позвонил. Говорит: она к тебе поехала.

– Зачем ты еще и ее дергал?

– Я ведь переживаю, сестренка! Ты в чужом городе. В Питере полно отморозков! Нельзя так.

– Ну, прости еще раз. Ничего плохого со мной не случилось.

– Да, вижу уж, – улыбнулся брат, присаживаясь снова за стол. – Садись. Эмма Витальевна! – крикнул он в комнаты.

Эмма Витальевна оказалась худой седовласой женщиной без возраста. Ей можно было дать и пятьдесят, и семьдесят лет.

– Вот, познакомьтесь, моя сестра Марина, – произнес он и, к ее удивлению, привстал.

– Эмма Витальевна. – Женщина протянула руку и строго оглядела Марину. – Кофе будете?

– С удовольствием.

– Ну, рассказывай, сестренка, – сказал Гриша, когда хозяйка, налив им кофе, скрылась в комнатах. – Как там наши, как мама? Что у тебя нового?

– Мама ногу подвернула. Не сильно. Потому я вместо нее и приехала. Папа все на работе пропадает. Разрабатывает какой-то новый прибор. Ну, что еще? О том, что я разошлась с Валерой, ты знаешь.

– Знаю и не очень огорчаюсь. Он мне никогда не нравился. Ты достойна лучшего. Кстати, что за парень тебя провожал?

– Ты что, видел?

– Да уж, прости. Я все утро в окно выглядываю. А с этого места, – привстал он, – черешню хорошо видно. – Он улыбнулся.

Марина покраснела.

– Я тебя не осуждаю. Дело молодое!

– Еще тебе меня осуждать! – Она сразу повернула разговор в нужное русло. – Если бы ты не сбежал от жены, мне не пришлось бы мчаться в Питер, слезы ей утирать.

– А что вы так всполошились? Я семью на произвол судьбы не бросаю и от детей не отказываюсь.

– Но она маме позвонила, нажаловалась, запричитала. Мама – в нервы. Ты же ее знаешь. Стала бегать как сумасшедшая, магазины скупать, вот ногу и подвернула.

– Зачем магазины-то скупать? – не понял Гриша. – Дети мои ни в чем не нуждаются.

– Да это я увидела, когда приехала. Но Людка такого наговорила! Мама решила, что они с голоду пухнут!

– Ох, пухнут! – засмеялся брат. – Ты видела, как Людмила распухла? И Аленка в нее будет.

– Но мама этого не знала! Я и денег привезла – Мишке на учебу.

– Зачем? У Людмилы есть счет в банке. Я сам открыл. И кладу туда деньги регулярно. Только слежу, чтобы она снимала ровно столько, сколько требуется в месяц на семью, а не истратила все сразу на новую шубу. Она еще та транжирка! Сколько ни привози – все мало!