Текст книги "Гильдия убийц"

Автор книги: Личия Троиси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Они молча ели. Юноша чувствовал себя подавленным из-за судьбы своей спутницы. Он всегда был человеком способным чувствовать чужую боль. Именно из-за этой обостренной чувствительности он стал учиться на мага. Он испытывал необходимость быть полезным, делать что-то для других. Бессилие разрушало его изнутри, а сейчас он был совершенно бессилен.

Они растянулись на земле, и Лонерин уступил свой плащ Дубэ.

– Ты больна, будет справедливо, если ты, по крайней мере, не станешь страдать от холода.

– Я же сказала тебе, что не нуждаюсь в твоем сострадании.

– Это – не сострадание, а благодарность.

Дубэ слегка покраснела, протянула руку:

– Все это я делала только для себя…

– Но никто не заставлял тебя брать меня с собой. Спасибо. Я найду способ отблагодарить тебя.

Ночь была тихой и спокойной, а небо над их головами – удивительно красивым. Только в пустыне можно увидеть столько звезд.

Лонерин поймал себя на том, что думает об Астере: ведь эту панораму он наблюдал каждый вечер из своей башни. Они находились в центре того, что когда-то было его империей, на земле еще валялись обломки его дворца, которые ветер разметал по всей Большой Земле. И вот он может вернуться вновь, разрушив все, что сделали Сеннар и Ниал, чтобы его победить. Сорок лет, прошедшие со дня его смерти, могут быть стерты, как будто их никогда и не было. Лонерин подумал: почему им приходится жить в такие смутные времена? Почему на долю Всплывшего Мира всегда приходились такие страдания? Лонерин вспомнил о смерти своей матери, о той ненависти, с которой он каждый день боролся. Он подумал о звере, которого Дубэ носила внутри себя: он был подобен его собственному демону, но намного страшнее. И в смятении этих мрачных мыслей, по непонятной причине, вдруг возник образ Теаны. На губах у Лонерина до сих пор оставался вкус ее поцелуя.

Она была единственной надеждой на счастье, на спокойствие, которых в его жизни никогда не было. Он провел руками по мешочку с волосами девушки, висевшему под его туникой. Проблеск надежды зажегся в его сердце.

Дни тянулись медленно и страшно, как и их путешествие. Рассвет поднимался над неровной каменистой пустыней, а закат опускался над тем же пейзажем, их дорога пролегала по безлюдной пустыне, и каждый последующий день напоминал предыдущий. Лошади совсем выбились из сил, их седоки тоже устали. Единственным признаком течения времени было постепенное изменение состояния Дубэ. Лонерин видел, как выражение ее лица менялось час за часом, как ее кожа покрывалась испариной, как ее брови хмурились оттого, что она силилась контролировать себя.

Но Лонерин думал и о том, что ждало его, о Совете, о том, как он расскажет о сообщении Дубэ. Дохор всегда был нависшей над ними опасностью, это знали все. Но он все же был человек, с которым хоть как-то можно было бороться. Но Астер – нет. Астер был призраком, порожденным прошлым. Астера нельзя было остановить. Как с ним справиться? А если Иешоль уже вызвал его призрак? Если их путешествие было безнадежным с самого начала?

– Ты чем-то озабочен?

Дубэ мало говорила, произнести что-то стоило ей огромных усилий. Лонерин понимал это и старался как можно реже к ней обращаться. Однако иногда они все же разговаривали. Это молчаливое и одинокое путешествие сближало их.

– Да.

– И я тоже, – сказала Дубэ с полуулыбкой.

– Извини, я понимаю, что у тебя совсем другие проблемы…

– Астер и меня тоже пугает, – перебила она Лонерина.

– Тиранно пугает даже таких, как я.

Вот то, о чем Лонерин все эти дни не задумывался. Дубэ была убийцей, наемным убийцей. Трудно было поверить в это, глядя на ее детское лицо и тело молодой, созревающей женщины.

– Ты давно выполняешь эту работу?

– Я начала обучаться в восемь лет. Но на самом деле, перед тем как вступить в Гильдию, я никогда не использовала на практике то, чему меня обучили. Я была скорее воровкой.

Он тоже начал заниматься магией в восемь лет. Сразу же после смерти матери. Он не смог найти другого пути, чтобы выжить. Вначале была только ненависть и обещание страшной мести в будущем. Потом появился Фольвар.

– А как ты училась быть убийцей? – Он боялся показаться навязчивым.

– Я убила, когда была маленькой девочкой. Случайно я убила своего товарища по играм. Гильдия называет таких, как я, дитя смерти.

В другой ситуации Лонерин, наверное, оцепенел бы от таких откровений. Но не теперь. Теперь такого рода вещи не приводили его в ужас. Ему показалась необычной та легкость, с которой, несмотря на боль из-за заклятия, Дубэ рассказала ему вкратце свою историю. Рассказав, она обернулась к нему с вымученной, страдальческой улыбкой.

– Странно, что я рассказывала тебе об этом. Я не люблю это вспоминать.

Он улыбнулся:

– Но мы же вместе стоим на грани жизни и смерти, правда?

Она улыбнулась ему, как вдруг острая боль заставила ее скорчиться.

Лонерин тут же остановил лошадь.

– Все в порядке?

Дубэ дышала чаще, чем обычно, ее лицо было искажено странной гримасой.

– Кто-то…

Она почувствовала это внезапно, когда рассказывала магу о том, о чем никому не говорила. Она почти что чувствовала себя спокойной в это мгновение, но потом ощутила сильный удар зверя, его животный, оглушающий крик в ушах.

Лонерин бросился к ней. Его голос доносился до Дубэ, как из пропасти, странный, будто лишенный материальности.

– С тобой все в порядке?

– Кто-то…

Она не успела ничего больше сказать. Это был враг, она совершенно точно его ощущала и одновременно слышала ту песню смерти, которую хорошо знала и которая так ужасала ее: зверь проснулся.

Она оттолкнула Лонерина рукой, почти сбив его с лошади. Ее голос был жалобный, как эхо на ветру:

– Уходи, или я не отвечаю за себя!

Она не взглянула на него, чтобы проверить: понял он или нет. Она чувствовала, что перестает себя контролировать, и теперь в ней жила только жажда крови.

Дубэ сжалась и закрыла глаза. Может быть, она еще сможет контролировать себя, прийти в себя. Она закрыла глаза, и в вихрях пыли ей явилась черная фигура с кинжалом в руках. Весь мир исчез, остался только вооруженный человек перед ней. Ее телом овладел зверь, и началось побоище.

Лонерин отошел, но не слишком далеко: настолько, чтобы не навлечь на себя гнева Дубэ. Сначала он подумал о том, с чем это могло быть связано, потом увидел перед ними черную фигуру, совсем рядом. Он не так долго жил в Гильдии, но достаточно, чтобы узнать убийцу.

Это был молодой человек. Он дерзко улыбался. Дубэ же пришпоривала свою лошадь, тяжело дышала, а ее мускулы, обычно казавшиеся слабыми и эластичными, сейчас напряглись.

– Я нашел вас. Куда вы надеялись уйти? У Тенаара глаза повсюду.

Дубэ оставалась верхом, не двигаясь. Убийца первым нанес удар.

Он прыгнул к девушке, настолько быстро, что это казалось неестественным. Дубэ спрыгнула с лошади одним прыжком и обрушилась прямо на убийцу. Она была более худой и ниже ростом, чем юноша, но создавалось впечатление, что она выше его. Лонерин отчетливо увидел, как лезвие кинжала задело бедро Дубэ, и густая черная кровь полилась из раны.

– Дубэ!

Они оба упали на землю в одно мгновение, потом она запрыгнула на него, как будто и не была ранена, и вытащила кинжал.

Юноша лежал под ней, а она прижимала его к земле рукой, не давая ему двигаться. Он был ошеломлен и слабо сопротивлялся. Она закричала. Ее крик не имел ничего общего с человеческим криком. Затем она с невероятной силой обрушила свой кинжал на противника. Кинжал вошел в грудь юноши по самую рукоятку, потом она вынула кинжал и снова вонзила, и снова, и снова. Кровь текла, умирающий юноша кричал. Дубэ держала его стальной хваткой, и убийца не мог пошевелиться.

Лонерин окаменел. Это была настоящая бойня, зверское убийство. Дубэ смеялась грубым смехом. Ее лицо было искажено безумной радостью.

Он хотел было бежать, но не способен был даже пошевелиться. Ведь Дубэ была тут, она скрывалась в этом теле, которое теперь не принадлежало ей, и он не мог оставить ее.

Дубэ оторвалась от трупа юноши, потом остановилась, чтобы втянуть ноздрями воздух.

Лонерин все сразу понял. Его природное хладнокровие пришло ему на помощь. Он сложил руки, закрыл глаза и начал произносить заклинание. Это была борьба со временем.

Он услышал приближение тяжелых шагов Дубэ, услышал ее вопль обезумевшего животного. Он продолжал читать заклинание громким голосом, а магическая энергия обволакивала его тело, шла через сложенные руки.

Потом – вспышка боли, какой он никогда не испытывал. Она. Кинжал… Она попала в него! У него перехватило дыхание, но он прочитал последнее слово заклинания, выкрикивая его в сторону Дубэ.

Он почувствовал, как ранившая его рука слабеет и выпускает кинжал, все еще пронзающий его плечо. С трудом Лонерин открыл глаза. На секунду он встретился со взглядом Дубэ. Этот взгляд стал наконец нормальным, переполнился несказанным ужасом.

– Спаси меня, – прошептала она ему из последних сил и, засыпая, упала ему под ноги.

Лонерин издал вздох облегчения. Потом осмотрел свою рану: удар кинжала чудом ушел вверх, и, хотя шла кровь, рана не была ни глубокой, ни опасной. Тогда Лонерин принялся осматривать Дубэ. Она была ранена в бедро, но и ее рана была скорее поверхностной. Лонерин двигался с трудом, внимательно осматривая рану. Никакие органы не были задеты, только на коже глубокий разрез.

Конечно, поводов для радости было мало. Они оба ранены, и до Лаодамеи оставалось два дня пути. Было бы глупо предполагать, что по их следам послали только одного убийцу. Вероятно, этот оказался самым первым.

Обе лошади во время схватки убежали.

Лонерин чувствовал себя растерянным, погибшим. Ужасный образ утратившей свое обличье Дубэ стоял у него перед глазами, раненое плечо пронзала боль. К тому же он потерял волшебные камни, при помощи которых связывался с Советом Воды.

Лонерин открыл глаза. На небе не было ни облачка, светило солнце. Над головой кружились черные грифы. Два черных грифа, высоко в небе. Наверное, их привлек запах крови.

Лонерин никогда не пробовал своего заклинания на грифах, но ничего другого ему не оставалось.

Он обратился к одному из них, произнеся властно одно-единственное слово. Даже это простое заклинание его утомило. Он совсем устал.

Гриф приземлился перед ним, покорно глядел несколько мгновений Лонерину в глаза. Он ждал.

Лонерин произнес еще два слова и вскоре почувствовал, что теряет сознание. Если так будет продолжаться, то у него не останется сил лечить Дубэ.

Об этом подумаю после.

Гриф неподвижно застыл.

«Гильдия хочет воскресить Астера и вселить его дух в тело полуэльфа. Они будут использовать запретную магию. Мы находимся на Большой Земле, я и одна моя помощница, мы недалеко от границы с Землей Воды».

Лонерин завершил заклинание, указав место, куда гриф должен отнести известие и прощальное слово. Птица взмахнула крыльями и улетела.

«А что теперь? Надо идти».

«Спаси меня».

Дубэ сказала: «Спаси меня».

Не в его власти было избавить ее от рабства, но унести ее отсюда, пока она не истекла кровью или зверь, проснувшись, не овладел полностью ее разумом, – это он мог и должен был сделать.

Он опять осмотрел рану девушки. Теперь он был не в состоянии произнести даже самое простое заклинание для лечения.

Он снял с себя плащ и разорвал его на тонкие полоски. Снял флягу, которая еще висела у него на плече, и налил немного воды, чтобы промыть рану Дубэ, а затем принялся перевязывать ее.

После этой операции он немного передохнул, выпил воды. Он попытался перевязать и свою рану на плече, но это удалось ему только наполовину. К тому же главным было хотя бы частично остановить кровотечение.

Как только он почувствовал себя немного отдохнувшим, двинулся в путь. Он старался не смотреть на труп на земле, положил Дубэ себе на плечи и с трудом поднял ее.

Ему стоило нечеловеческих усилий идти, но он старался. Боль в плече была острой, а ноги подгибались от усталости. Но он все равно шел вперед. Он должен был доказать – себе и, прежде всего, Дубэ, – что теперь все зависит только от него.

Он думал о Теане, о том, увидит ли он ее когда-нибудь.

Лонерин шел по пустынной равнине до самого вечера, он совершенно исчерпал свои силы, еле волоча ноги.

Закат, когда солнце покидало землю, был великолепен: появился чудесный зеленый луч, такого цвета, о существовании которого Лонерин даже не догадывался.

Он улыбнулся. Дубэ рассказывала ему об этом как-то вечером.

«Я была там вместе с моим Учителем, когда еще только начинала учиться. Вечер был печальным, но я увидела самое поразительное зрелище в мире: зеленый луч на закате солнца. Ты никогда этого не видел?»

Лонерин остановился на ночлег. Он опустил Дубэ на землю, накрыл ее тем, что осталось от его плаща. Прикоснулся к ране. Как и можно было предположить, повязки намокли. Кровотечение не останавливалось.

В этот момент он был уверен, что не увидит завтра восхода солнца.

34
СОВЕТ ВОДЫ

Кто-то настойчиво звал его. Наверное, его трясли, но он не мог понять. Он хотел заговорить или хотя бы открыть глаза. Но для этого надо было сделать нечеловеческие усилия.

– Черт возьми, Лонерин…

– Он умер?

– Да, я умер.

Однако он почувствовал биение сердца и звон в ушах.

С трудом он поднял руку.

– Нет, к счастью, нет.

Лонерин наконец открыл глаза. Светил яркий свет, который трудно было вынести.

– Эй, парень, все в порядке? Что скажешь, нет? Я уж было испугался. В любом случае мы уже двигаемся в Лаодамею, и быстро, пока нас никто не увидел.

Лонерин попытался подняться. Попытался заговорить.

– Что?

– Ду…бэ…

– Девушка? Она с нами, не бойся.

Его снова положили куда-то, потом он опять потерял сознание.

Дубэ проснулась на довольно жесткой кровати, в комнате, наполненной светом. У нее болела голова, и она не могла ничего вспомнить. Она закрыла глаза. Это снова случилось. Еще одна резня, снова истерзанные тела, которые она так хотела забыть.

Она попыталась повернуться на кровати, но ее остановила резкая боль в боку.

– Не шевелись, лежи спокойно.

Она повернулась, услышав голос.

Рядом сидела нимфа. Она не так много их видела за свою жизнь, и всегда издалека. Красота нимфы была просто ослепительной. Волосы напоминали чистую воду, кожа казалась прозрачной до невероятного. Она напоминала видение.

– Кто ты?

– Хлоэ – целительница из королевства Дафне.

Дубэ вздрогнула, услышав это имя. Дафне была королевой Пограничной Области Вод. Значит, она в Лаодамее? Ее воспоминания были смутными, после резни она почти ничего не помнила.

– Я в Лаодамее?

Нимфа торжественно кивнула. Все в ее движениях было элегантно.

– Ты прибыла сюда два дня назад и была заколдована очень сильным заклинанием. Ты спала глубоким сном. Мы разбудили тебя и позаботились о тебе.

«Может быть, снадобье?»

– Я и маг из Совета увидели твой знак и приняли необходимые меры.

«Наконец-то хорошая новость. Не слишком серьезная, но хорошая».

– У тебя на бедре рана. К счастью, не опасная. Завтра ты уже сможешь вставать, но сначала я должна буду еще тебя полечить.

О ране она совсем не помнила. Так случалось всегда, когда она теряла свой облик. Она не чувствовала боли, не видела ран, даже самых тяжелых.

– А Лонерин? – внезапно спросила она.

– Он был с тобой. Это благодаря ему мы вас обнаружили. Уже теряя силы, он произнес заклинание, которым известил нас о своем положении. Мы нашли вас неподалеку от Пограничной Области, на самом краю Большой Земли. Оба вы были ранены.

– А теперь? Как он себя чувствует?

Последнее воспоминание о нем – лицо Лонерина, превратившееся из-за заклятия в лицо врага.

– Не очень хорошо. У него небольшая рана на плече, но он полностью израсходовал свою энергию на то, чтобы донести тебя, когда ты заснула, и сообщить нам о вашем местонахождении.

Ранен? Дубэ точно помнила, что у убийцы не было времени ранить еще кого-то, кроме нее. Так кто же ранил Лонерина? И тут ее озарило. Бледное лицо юноши перед ней, сложенные руки, лезвие ее кинжала, пронзающее плоть, тогда как сознание отчаянно пытается остановить движения тела.

Она ранила своего спасителя. Настолько далеко зашло действие заклятия, она перестала себя контролировать.

– Я хочу увидеть его.

– Не сейчас.

– Тогда скажи мне, что с ним, он выживет, умрет? Скажи мне!

– Он не умрет, но ему надо поправиться.

Это ее не слишком утешило. На лице Дубэ было видно ее страдание, нимфе пришлось успокоить ее.

– Понимаю, что сейчас ты хочешь остаться наедине со своими мыслями. Сегодня вечером я зайду и полечу тебя.

Нимфа медленно открыла дверь, вышла и очень тихо закрыла ее за собой.

Дубэ осталась одна и в одно мгновение осознала свою страшную иллюзию: она думала, что сможет освободиться. Бежать из Гильдии означало для нее освободиться из тюрьмы. Однако другие тюрьмы ждали ее, она по-прежнему оставалась заложницей своей собственной судьбы.

Лонерин чувствовал себя плохо. Ему никогда еще не приходилось использовать свои силы до конца, и теперь ему было трудно прийти в себя. У него болело плечо, но не сильно. Его мучила усталость – крайняя усталость, не дававшая ему возможности встать, затруднявшая даже самые простые движения.

Теана была рядом с ним, грациозная и беззащитная, какой он ее помнил. Подумать только: до сегодняшнего дня он был почти уверен, что никогда больше не увидит ее. Она держала его за руку и смотрела на него, как смотрят на умирающих. Лонерин находил это отчасти забавным, но и, в каком-то смысле, затруднительным. Несмотря на свое положение целительницы, девушка не переставала вовлекать его в разговор о том, что с ним произошло.

– Ты и в самом деле мало думал обо мне и о своей жизни, если так себя вел….

– Я выполнял свою миссию, я же сказал тебе.

– Но в твою миссию не входило рисковать своей жизнью ради незнакомого человека.

Вот что было основным в этих разговорах. Теана все время заводила об этом речь, когда Лонерину стало легче говорить. Проблемой была Дубэ.

– А что я должен был сделать? Бросить ее там?

– Ну, хотя бы не так рисковать.

– Если мы теперь знаем то, что знаем, то этим обязаны только ей. Как минимум я должен был спасти ей жизнь.

– Но не ценой своей.

Она уже спрашивала его об этом. Почему он так заботился об этой девушке? Лонерину вовсе не хотелось отвечать Теане на ее абсурдную ревность.

– У меня не было другого выбора, кроме побега вместе с ней.

– И отдать ей свой плащ, лишить себя воды ради нее?

Лонерин досадливо махнул рукой, что вызвало у него острую боль в плече.

– Я не в состоянии спорить о таких ненужных вещах. Измени тему разговора.

Теана казалась уязвленной, она обиженно опустила глаза. Лонерин подумал, не был ли он слишком суров с ней, и почувствовал себя смущенным. Мысли о ней помогали ему переносить пребывание в Гильдии и давали ему силы потом – во время бегства. Однако этого ей было недостаточно, и она снова и снова спрашивала, что для него значит эта девушка. Он незаметно улыбнулся. Вероятно, он в последний раз может позволить себе роскошь думать о подобных вещах: ведь теперь борьба для них всех наконец переходила в войну.

Растерянная Дубэ появилась у его кровати, не зная, куда деть руки. У нее недоставало смелости смотреть ему в лицо, поэтому она опустила глаза в пол.

– Тебе лучше?

– Я скоро уже встану на ноги. А ты?

Дубэ пожала плечами, по-прежнему не осмеливаясь смотреть на него.

– Мне никогда не было так плохо.

Воцарилось неловкое молчание. Лонерин предпочел перейти на другую тему:

– Через три дня соберется Совет, будет обсуждать наши открытия. Ты придешь?

Дубэ наконец подняла глаза. У нее было ошеломленное выражение лица.

– Я?

– А кто же еще?

Она покачала головой, отчего еще больше стала похожа на ребенка.

– У меня нет никакого повода присутствовать, никакого. Я – преступница, странно уже то, что я нахожусь здесь…

– Ты предупредила нас о большой опасности, ты думаешь, что тут кто-нибудь может недооценить твою работу? Я хочу, чтобы ты пришла, будет правильно, если твои заслуги признают.

Дубэ снова покачала головой, на этот раз – решительно.

– Ты просто отказываешься видеть правду? Я ничего не сделала. То, что я сделала, – всего лишь результат моих расчетов. Я хотела только спасти себя. Другой причины для того, чтобы я стала следить за Гильдией и последовала за тобой, не было.

– Причины не в счет, ты сделала очень важную вещь. Всплывший Мир благодарен тебе.

– Но я ранила тебя, и…

Она почувствовала, что заговорила на запретную для нее тему, и поэтому сразу же замолчала.

Лонерин чувствовал себя разозленным. То, что он видел ее тогда в таком состоянии, только увеличивало его расположение к ней, он был уверен, что должен спасти Дубэ. Для него было не важно то, что она ранила его.

– Это была не ты. В любом случае это не имеет значения.

– Ты ошибаешься, потому что это была я. Худшая часть меня, выплывшая на поверхность.

– Ты и сама не поверила бы в это, если бы увидела.

– Такова суть заклятия.

Лонерин оборвал ее:

– Прекрати казнить себя и говорить глупости. Ты намного больше, чем я, заслуживаешь благодарности Совета. И поэтому ты придешь.

Дубэ замолчала, но было ясно, что Лонерин ее не убедил.

– Мне так тяжело осознавать, что тебе пришлось это увидеть и что я пыталась убить тебя… ты спас мне жизнь. Я в долгу перед тобой…

Она пристально посмотрела на него, и на этот раз Лонерину пришлось опустить глаза. Она была девушкой прямолинейной, и сейчас ей в глаза смотреть было равнозначно тому, чтобы спуститься в такие бездны, в которых Лонерин – и он это знал – мог легко потеряться.

– Ну, тогда мы на равных. В любом случае перед Советом я хочу отвести тебя к моему учителю.

Девушка насторожилась.

– Он – великий маг, о котором я говорил тебе, наверняка он сможет тебе помочь. Я уже рассказал ему о твоем положении.

– Спасибо тебе…

Она становилась очень красивой, когда краснела. Казалось, что те тучи, которые все время затеняли ее глаза, внезапно рассеивались.

– Это – мой долг.

– Ну, я покидаю тебя, я и так слишком много отняла у тебя сил.

Лонерин улыбнулся, но она не ответила ему улыбкой. Быстро попрощалась с ним и ушла. Лонерин проводил ее взглядом.

Дубэ остановилась перед дверью в подземелье королевского дворца Лаодамеи. Здесь заседал в этом году Совет Воды, здесь же находился кабинет учителя Лонерина.

Дубэ не знала, что и думать об этом юноше. Он странным образом смущал ее. Он столько сделал для нее, а ведь совсем ее не знал. В ней боролись чувство безмерной благодарности и странная подозрительность человека, слишком привыкшего в одиночку сражаться против всех. Ей трудно было поверить в чье-то самопожертвование. Ей казалось странным, что кто-то мог рисковать жизнью ради нее…

Сейчас, стоя перед дверью, она чувствовала, как сильно бьется ее сердце. За этой деревянной дверью ей дадут окончательный ответ о жизни или смерти, и Дубэ испытывала страх. Что произойдет, если она узнает, что ничего сделать нельзя, что заклятие наложено навечно? Она даже не хотела об этом думать. Что бы ни думал Лонерин, но все, что она сделала, она сделала только ради этого.

Она решительно постучала в дверь. Ответивший ей голос был тихим и усталым. Она осторожно отворила дверь.

– Я – Дубэ, та девушка, которая пришла сюда с Лонерином.

Она остановилась. Сама комната ничем не отличалась от кабинета любого другого мага. Она почти напоминала кабинет Иешоля, со всеми этими книгами в шкафах, с письменным столом, тоже заваленным книгами, с разбросанными повсюду пергаментами. Ошеломил ее сам маг, сидевший перед ней. Это был невероятно худой старик, такой же хрупкий, как и его голос. Он сидел в кресле с большими деревянными колесами, откинувшись на спинку, как будто у него больше не было сил. Он нежно улыбнулся ей, и она застыла на пороге, не отрывая рук от двери.

– Вы искали меня?

Дубэ подумала: действительно ли это был он – могущественный маг? Она знала, что физический облик никак не был связан с магическими способностями, но знала и то, что для произнесения заклинаний нужна сила.

– Вы – Фольвар?

– Да.

Дубэ чувствовала себя глупо. С тех пор как она оказалась в этом дворце, она не знала, как вести себя, все так заботливо обращались с ней, что ее это даже беспокоило.

– Ты не хочешь присесть? Садись и не стой там в нерешительности.

Старик снова улыбнулся, и Дубэ устроилась на деревянной скамье, неестественно прямо держа спину. И что теперь?

Фольвар вывел ее из затруднительного положения:

– Лонерин рассказал о тебе. Ты же здесь из-за заклятия, так?

Дубэ кивнула:

– Ваш ученик сказал мне, что вы – могущественный маг и в состоянии помочь мне.

Она не стала терять время зря, быстро засучила рукав и показала знак на руке.

Фольвар подвинул свое кресло, рассмотрел знак.

Дубэ еле дышала. Может быть, Лонерин ошибся? Может быть, это была не печать, а проклятие?

Те минуты, когда Фольвар держал ее руку своими хрупкими пальцами, показались ей необыкновенно долгими.

– Знак довольно сложный…

Невольно Дубэ напряглась. Это была не слишком хорошая новость.

– Это сделала Гильдия?

– Да. Но я не знаю, кто именно.

Фольвар продолжал рассматривать знак. Его лицо уже не было добродушным, оно стало суровым, сосредоточенным.

– Это был не слишком опытный маг, так, по крайней мере, кажется на первый взгляд, но нам надо еще проверить.

Он приблизился к шкафам и стал что-то искать в них. Было странно видеть ту легкость, с которой он двигался в своем кресле на колесиках. Дубэ отметила, что все шкафы были приспособлены специально для мага. Он взял несколько пузырьков из большого буфета, стоявшего в углу.

Все анализы не слишком отличались от тех, которые делала Магара, но были несколько сложнее. Фольвар провел по знаку горячим угольком, потом покурил дымом, потом помазал какой-то странной смесью. Дубэ почти впала в уныние. В чем мог удостовериться этот старик, кроме того, что ей уже было известно?

Закончив все, Фольвар промыл ей руку. Он поставил пузырьки на место, заглянул в какие-то книги, наконец поднял на нее глаза. Он казался совсем уставшим.

– Это печать, как я тебе и сказал, и достаточно сложная. К сожалению, я не обнаружил ни ошибок, ни слабых мест.

Дубэ закрыла глаза и попыталась унять дрожь во всем теле.

– Маг был очень опытным и могущественным. Знак устойчивый. Эта печать нанесена навечно, думаю, что ты это знаешь.

Дубэ отдернула руку и в ярости стала опускать рукав.

– Все это бесполезные разговоры. Почему вы не скажете мне правды? Почему вы не скажете мне, что с этим ничего не поделать?

Она встала и закричала. Она кричала, в ее голосе появились какие-то незнакомые интонации.

Фольвар не смутился:

– Я не говорю тебе этого, потому что не в этом дело.

Дубэ застыла на месте. Она испытывала чувство беспомощности и страшной озлобленности.

– Сядь и успокойся.

– Скажите мне все, и покончим на этом, – сказала она, не садясь.

Фольвар нежно улыбнулся ей:

– Молодые люди всегда непримиримы, не так ли? Ты – как и Лонерин…

Дубэ сжала кулаки. Не в этом дело, не в этом дело…

– Существуют сведения о сломанных печатях. Это исключения, возможные только при двух условиях: ошибки при наложении печати, недостаточное могущество мага, наложившего эту печать, или большее могущество того мага, который ее взламывает. Я в таких вещах не разбираюсь. Не буду излишне скромен, я превосходно разбираюсь в лечении, но мои знания запрещенных заклинаний довольно ограниченны. Насколько я могу судить, в твоей печати нет никаких ошибок, но есть что-то очень странное, чего я не могу понять. Я думаю, что, может быть, я ошибаюсь и печать наложена не столь уж могущественным магом, тогда есть возможность эту печать сломать.

Дубэ на мгновение перестала дышать.

– А вы можете? – Она спросила совсем тихо. Она не осмеливалась надеяться.

Фольвар грустно улыбнулся:

– Очень жаль, но я недостаточно силен. Лонерин слишком верит в меня, но мои возможности не превышают возможностей обычного мага Совета. Я никогда не смогу этого сделать. Я напрасно умру, пытаясь это сделать.

На этот раз Дубэ села.

– Так кто же…

Старик покачал головой:

– Я не знаю. Какой-нибудь великий маг, один из тех, кого в наши времена так не хватает.

Дубэ вздохнула. Значит, снова ничего. Она должна была продолжать жить со зверем внутри.

Неожиданно Фольвар положил ей свою высохшую руку на плечо. Его пальцы были слабыми, но горячими.

– Не отчаивайся. Если перестать надеяться, то можно умереть, а ты еще такая юная, у тебя еще столько всего впереди…

Дубэ отдернула руку. Она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Разве она надеялась на что-то в жизни?

Она встала.

– Я очень благодарна вам. Я найду кого-нибудь.

Она попыталась улыбнуться, и Фольвар ответил ей улыбкой.

– Значит, мы увидимся на Совете.

Дубэ кивнула.

Дубэ никогда не бывала на Совете и не имела ни малейшего желания туда идти. Все эти важные люди, которых она видела, только входя в их дома или получая деньги за работу… К тому же без плаща она чувствовала себя почти голой. Она не привыкла показывать свое лицо. Кто знает, что именно сказал Лонерин всем этим людям о ней. Вероятно – правду. К тому же уже здесь, просто перед закрытыми дверями Большого зала, стояли люди и странно смотрели на нее. Почти все они были молодыми, но Дубэ избегала их взглядов. Она не любила вступать с людьми в контакт, она ненавидела это.

Рядом с ней стоял Лонерин, все еще бледный. Наверное, именно он приведет ее туда и все объяснит. У него был очень уверенный и учтивый вид. Дубэ снова спросила себя: что же делает его таким целеустремленным, откуда он черпает те силы, благодаря которым выполняет свою работу?

Среди множества взглядов нашелся один, который Дубэ выделила из прочих. На нее смотрела девушка, довольно изящная, худенькая, хрупкая, с белыми волосами. Она смотрела на Дубэ с какой-то обидой. Дубэ вспомнила: она видела, как девушка выходила из комнаты Лонерина во время его болезни. Она не обратила на нее внимания. У нее не было времени на дурацкие выяснения отношений с нахальной невестой.

– Почему мы стоим тут и ждем? – сразу же спросила Дубэ у Лонерина.

– Мы не принадлежим к Совету, мы просто люди, допущенные на заседание. Сейчас Совет выносит решения по другим вопросам, потом нас вызовут.

Дубэ пожала плечами. Ненужное соблюдение приличий. Механизм власти был знаком ей со стороны, поскольку она наблюдала все это в годы своей работы, и она догадывалась о его эфемерной сущности. Она стольких подобных людей повидала в их же собственных домах, что теперь все они в ее глазах не стоили уважения.

Двери открылись, и Дубэ увидела круглый стол из камня в центре большого полукруглого зала. За столом сидело много людей, которых она никогда не видела.

Все приглашенные на Совет вошли, и она вслед за ними. Вошедшие расположились на скамьях, но только не они с Лонерином. Лонерин крепко схватил ее за руку.