Текст книги "Стратегия любви"

Автор книги: Ли Майклс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Ли Майклс
Стратегия любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Церковь не безмолвна. Едва слышны в ней тихие, мягко струящиеся звуки популярной лирической мелодии, исполняемой на органе, да приглушенные голоса прихожан, редкое покашливание да шуршание воскресных туалетов запоздавших на церемонию и рассаживающихся по своим местам гостей. Однако Кэтлин Росс за этими звуками научилась узнавать напряженную тишину, которую хранила церковь в эти минуты. Раньше это ее беспокоило: возникало предчувствие, будто гости собрались в предвкушении чего-то скандального. Теперь она знала: так всегда бывает в последние моменты ожидания невесты, появляющейся в проходе между рядами. Волноваться не было причины.

Кэтлин спокойно встала в укромный угол близ алтаря, где ее вряд ли кто мог видеть, и быстрым взглядом окинула напоследок церковь, чтобы еще раз убедиться – все на своем месте.

Ей не хотелось привлекать к себе внимание, и в такие дни она одевалась скромно. Сегодня на ней было простое, кофейного оттенка платье и неброское украшение. Она незаметно прошла по боковому проходу, потом по задним рядам, проверяя, все ли в порядке, – все время проверяя.

Из этого идеально удобного для наблюдения уголка ей был виден каждый дюйм церкви Святого Метью: украшения из атласных лент – там, где надо; множество зажженных свечей стоят прямо, как в строю; роскошные свежие цветы на алтаре грациозно держат свои головки. На этот раз она выбрала сочетание болотного и персикового оттенков – и эта комбинация особенно радовала глаз. Как хорошо, что ей удалось уговорить Анджелу и ее мать, что было значительно труднее. Теперь все тяжелые разговоры до полуночи позади. И это в такую жаркую июньскую ночь – не приведи Господи!

Закончив осмотр церкви, Кэтлин заглянула в покои священника, чтобы убедиться, там ли жених, не сбежал ли в панике. Потом она, не задерживаясь, вошла в боковой проход между рядами, ненавязчивым кивком головы и улыбкой здороваясь с друзьями и клиентами. На полпути назад, на половину невесты, она заметила свою мать. Одри Росс перехватила взгляд дочери и незаметно подала ей знак поднятым кверху большим пальцем.

Ободрение? Кэтлин удивленно моргнула. Это венчание обещает стать ярким событием. Что плохого могло бы произойти на этой стадии? И все-таки этот знак доверия со стороны Одри тронул ее, независимо от того, была ли в нем нужда или нет.

Она уже подходила к концу прохода, когда вдруг увидела его.

Он сидел отдельно, в почти скрытом от глаз углу, словно вошел в самый последний момент и хотел остаться незамеченным. Но это ему не удалось. Явно не удалось. Только теперь Кэтлин поняла, почему Одри подача ей этот легкий жест поддержки. Одри заметила его раньше и успокаивала свою дочь. Успокаивала ее и, возможно, также оправдывала себя в том, что она не виновата, – она не знала заранее, что Пенни появится сегодня здесь.

Это не имеет значения. Ну и что тут такого, если Пенни приехал домой на венчание Анджелы, своей двоюродной сестры? Прошло столько лет, и присутствие Пенна на свадьбе Анджелы не расстроило бы теперь Кэтлин.

Пенни Колдуэлл. Обаятельный, забавный, очаровательный Пенни Колдуэлл. И в то же время упрямый, решительный, эгоистичный Пенни Колдуэлл. Он из той породы людей, которые никогда не осядут на одном месте, не остепенятся, не обзаведутся семьей.

И вот Пенни наконец, после десяти лет скитаний по свету, приехал.

Самым непостижимым было: всякий, кто увидел его впервые, предполагал, что он юрист, или врач, или инженер-механик – это те профессии, которые прочил ему отец. В прекрасно сшитом сером костюме, с отличной стрижкой, он выглядел вполне авторитетно, солидно и внушал доверие. Только сильный загар Пенна, говоривший о многих часах, проведенных им на солнце, явно не соответствовал предполагаемому имиджу.

Вместе с тем, на кого он вовсе не походил, так это на квалифицированного, работающего по найму рабочего или волонтера Корпуса мира, водителя такси с неполным рабочим днем, оператора посудомоечной машины, тренера по серфингу, – хотя всеми этими несовместимыми друг с другом профессиями он занимался в течение ряда лет, а может, и больше. Пенни не то, что не писал Кэтлин, он даже не прислал ей ни одной открытки. Ведь в таком маленьком городке, как Спрингхилл, хорошие новости распространяются быстро. А вот история о том, что Пенни Колдуэлл – подающий большие надежды молодой человек – разительно переменился после трагедии с его семьей, и в самом деле молниеносно облетела весь город.

Когда Кэтлин проходила, Пенни поднял голову, и она поймала себя на том, что смотрит ему прямо в глаза. Ее зеленые глаза, помимо ее желания, слегка расширились под взглядом его холодных темно-серых глаз. Она с усилием отвела взгляд, едва скользнув им по его лицу, и пошла вперед немного быстрее, в дальний конец церкви, чтобы держать церемонию венчания под контролем.

Но едва она миновала скамью со спинкой для членов семьи новобрачной, где сидел Пенни, ее нога поскользнулась на каменной плите пола, и каблук, подвернувшись, издал резкий звук, похожий на визг. При этом кое-кто из прихожан настороженно вытянул шею.

Пенни выбросил вперед руку, и Кэтлин, чтоб сохранить равновесие, ухватилась за нее.

– Благодарю, – пробормотала она, быстро отстранившись, и заспешила дальше по проходу, пытаясь скрыть замешательство и заливший ее щеки румянец.

Проклятый церковный совет. Опасно ходить по таким неровным каменным плитам. Вместо того чтобы привести их в порядок, они просто делают восковое покрытие.

Органист заиграл другую лирическую мелодию, в то время как перед дверями алтаря нервно ходила мать Анджелы.

– Теперь моя очередь? – спрашивала она, встревожено заглядывая в дверь маленькой приемной, где ожидала выхода невеста, будто не могла решить, в каком направлении ей идти.

Кэтлин похлопала ее по руке.

– Все будет хорошо, миссис Марч, – сказала она женщине и направила ее вглубь церкви под руку с одним из шаферов, прежде чем та успела бросить еще один тоскующий взгляд на свою дочь.

Надо честно признать: если бы этим людям не помогали организаторы подобных церемоний, у них бы ничего путного не получилось! Как же они обходились раньше, когда у них не было консультантов, организующих свадьбы?

Она заглянула в приемную, где фотограф готовилась сделать последний снимок Анджелы с подружками невесты и маленькой девочкой, которая понесет цветы, – малышка, того и гляди, готова расплакаться.

Вот теперь все, что нужно.

– Девочки, пора. Джил, этот снимок лучше сделать в самой церкви.

Фотограф, молодая женщина в темно-сером платье, явно не пытавшаяся скрыть, что скоро станет матерью, сделав последний снимок, собрала аппаратуру.

– Жду, когда вы будете готовы.

Кэтлин поставила подружек невесты в одну линию, дала знак органисту и стала отсчитывать такты, чтобы девушки, одна за другой, появлялись в определенный момент и все начинали шаг с одной и той же ноги – маленькое чудо само по себе, – точно так, как это выглядело на репетиции. Она надеялась, что ни одна не сойдет с ковровой дорожки на предательски неровные каменные плиты, ведь рядом с ними вряд ли окажется кто-нибудь, кто мог бы поддержать, как сделал это Пенни.

Мускулы у него на руках что стальные канаты. Ну, в правдивости одной истории, ходившей о Пенне в городе, она не стала бы теперь сомневаться: конечно, чтоб накачать такую мускулатуру, необходимо заниматься физическим трудом.

При последних тактах свадебного марша Кэтлин снова незаметно прошла в боковой проход между рядами и остановилась около своей матери.

– Возлюбленные братья и сестры, – начал священник, – мы собрались…

– Пенни здесь, – шепнула ей Одри.

– Я видела.

– Ты не говорила, что он приедет.

– А я и не знала. У него не хватило такта даже ответить на приглашение. – Кэтлин закрылась программкой церемонии, притворяясь крайне заинтересованной ее текстом, будто видела его впервые.

Жест этот, конечно, не обманул Одри, и она тяжело вздохнула и стала, как веером, обмахиваться своей программкой, сосредоточив опять внимание на венчании.

А стал бы он мне отвечать? За десять лет ни одной открытки. Хотя я вовсе не хотела ничего о нем знать…

Его присутствие здесь тоже удивило многих. В Спрингхилле помнят всё. И хотя в течение года, а возможно, и больше, никто не решался заговорить об этом с Кэтлин, напрасно было бы считать, что все кануло в вечность. Слишком много любопытства вызывала эта история, чтобы о ней забыли. Пожалуй, почти все в Спрингхилле ожидали, что Кэтлин Росс и Пенн Колдуэлл поженятся. Почти все, включая саму Кэтлин.

И ей горячо сочувствовали, когда после случившейся трагедии Пенн изменил свое намерение и внезапно отправился в странствия, вместо того чтобы остепениться и завести семью.

И вот Пенн снова здесь. И все в Спрингхилле примутся наблюдать за развитием событий…

Но это не надолго. Суббота, воскресенье – может быть, еще три-четыре дня, – и он снова исчезнет. Как поведет себя Пенн, не надо было гадать. Он никогда не прикипал душой к чему-либо надолго.

Шоферу лимузина предстояло подать машину для новобрачных к определенному часу и отвезти их в загородный клуб. Поэтому у Кэтлин выдалось несколько минут, чтобы проверить, все ли готово к приему: не опрокинул ли свадебный торт беззаботный официант, не пустил ли он фонтан из шампанского. Такими проблемами должна, конечно, заниматься фирма, обслуживающая банкет. Однако если что будет не так, вина определенно ляжет на Кэтлин. Вот почему люди и нанимают свадебных консультантов в первую очередь. Они хотят, чтобы все прошло гладко, со вкусом и безупречно – начиная с орхидеи и кончая пуншем с шампанским и фотографиями. А также еще и потому, что в случае какой-либо накладки будет на кого возложить вину.

Начались танцы. В тот момент, когда она напоминала дирижеру о его обещании исполнять разную музыку, а не только ту, что любит молодежь, к ней подошел жених и с изысканным поклоном пригласил ее на танец.

– Нил, ты же знаешь, что я не танцую на таких вечерах – тут слишком многое требует моего внимания.

Он оглянулся и наморщил лоб.

– Что, например?

– Например, официанты, подающие свадебный торт.

– Они, по-моему, вполне справляются с этой задачей. Ну же, Кэтлин, идем. – Он подал знак дирижеру, тот озорно улыбнулся, и оркестр грянул вальс. Прежде чем Кэтлин успела отказаться, она была уже в кругу танцующих, и Нил искренне говорил: – Ты танцуешь здесь лучше всех, и несправедливо оставить тебя на боковой линии. Удивительно, как это Маркус еще не вытащил тебя хоть за волосы на танец.

– Маркус знает мои правила. Дело прежде…

– Но ведь это тоже дело, – возразил Нил. – У меня единственная возможность лично выразить тебе благодарность за помощь в сдерживании матери Анджелы. Если доверить все ей, будет не иначе как цирковое представление на трех аренах.

Кэтлин про себя согласилась с ним, но дипломатично сказала:

– На самом деле все, что я делала, – это выполняла желания Анджелы.

– А как насчет моих желаний? По-моему, все идет нормально, и до конца вечера ты можешь развлекаться. И это – приказ. Ты не только координатор, но и наш гость, понимаешь?

Она покачала головой.

– Только этот танец, Нил.

Кто-то постучал пальцем по его плечу.

– Иди танцуй со своей невестой, Нил, и дай мне поздороваться с Кэтлин.

Десять лет прошло, с тех пор как она слышала этот голос, но никогда его не забудет, помнит, как повышался он в гневе – до ярости, смешанной с болью и разочарованием… А теперь, когда Пенни обернулся к ней, в нем была только ленивая насмешливость.

– Потанцуй со мной по старой дружбе, Котенок!

Котенок. Он часто так называл ее, но теперь она едва помнит, как нежно и страстно звучало у него это слово.

Какое-то мгновение она раздумывала – только по старой дружбе. Однако она стояла посреди зала, а вокруг столько глаз. Да, они наблюдали за ними. Но Кэтлин в разгар свадьбы Анджелы не могла поступить с Пеном так, как он того заслуживал.

И она положила одну руку ему на плечо, а другую, поколебавшись, разрешила ему взять в свою, и они закружились по залу. Последний раз он обнимал ее…

Прекрати. Ты же не собираешься снова начать всю эту бессмыслицу. Сейчас это уже не имеет значения.

– Мое имя Кэтлин, – отрезала она. Ее голос был более хриплым, чем обычно.

Пени печально покачал головой.

– Только не говори мне, что ты стала убежденной феминисткой, пока меня не было.

– Вовсе нет.

– Ну, извини. Убежденная феминистка не стала бы заниматься бизнесом, связанным с организацией свадеб. Скорее всего, она стояла бы на паперти у церкви с плакатом против подобного ритуала, оскорбляющего женское достоинство.

– Если твое определение убежденной феминистки включает понятие, противоположное венчанию, – мягко сказала Кэтлин, – то ты больший феминист, чем я.

Его серые глаза приобрели от смеха серебристый оттенок.

– Ты никогда не дашь своим коготкам затупиться, а? В Спрингхилле и в самом деле так много свадеб, что они могут обеспечить занятость в бизнесе, связанном с координацией свадебных церемоний?

Она кивнула.

– Пожалуй, да. Чтобы создать этот бизнес, необходимо время. Я занимаюсь им только восемь месяцев и, кроме свадеб, устраиваю также вечера и приемы. Но свадьбы у меня расписаны почти на год вперед.

Пенн посмотрел недоверчиво.

– И эти люди согласны сделать из своей свадьбы публичный спектакль?

– Они заинтересованы в хорошо организованной свадьбе, – поправила она. – В такие дни работы хватает не только невесте, что отнимает у нее время и мешает привести себя в порядок, но и ее матери тоже. Так образуется идеальная ниша для эксперта, который будет координировать все вопросы и даст возможность семье спокойно развлекаться на свадьбе.

– Этим экспертом являешься ты. Конечно, сама себя назначившая.

Кэтлин нахмурилась от того, каким тоном были сказаны эти слова, но твердо сказала:

– Совершенно верно. И это не так уж глупо. Я обычно помогала своим друзьям во время свадьбы, неофициально. Поэтому я, естественно, знаю, что и как надо делать теперь, когда стала заниматься этим профессионально.

Пен восхищенно присвистнул.

– Прекрасная работа, но главное – ее получить. Надеюсь, ты сумела убедить своих клиентов в том, что незаменима.

Этот укол вызвал у нее раздражение.

– Будь по крайней мере честен с самим собой, Пен. Ты считаешь ненужными не только венчания, но и саму свадьбу тоже. Зная твое отношение к таким вещам, я была удивлена, увидев тебя на венчании Анджелы.

– Это первое венчание, что я посетил за много лет.

– Хорошо, – ответила она с мягким сарказмом, – может, это тебе зачтется за твою невоспитанность, когда ты не потрудился даже ответить на приглашение.

Он покачал головой.

– О, нет. Приглашение так долго путешествовало в поисках адресата, что у меня уже не было времени для ответа. Пришлось немного попутешествовать.

Это не прозвучало как откровение. Добрый старина Пенн. Трава всегда зеленее по другую сторону забора… Был бы он таким, если бы не случилось той трагедии? Был ли тот ужасный несчастный случай, унесший его родителей, причиной его беспокойства, или он только освободил всегда дремавшее в нем чувство?

– Кроме того, я никогда не был против свадьбы Анджелы, – искренне добавил он, сделав ударение на имени.

– Только против своей. Думаю, есть понятия, которые никогда не меняются. – Она спохватилась, но слова уже сорвались с языка.

– Только не говори мне, что ты все еще держишь на меня зло, Котенок. За то, что я не хотел на тебе жениться…

– Вовсе нет, – твердо сказала Кэтлин. – Если бы я вышла за тебя замуж, вероятнее всего, я сейчас осталась бы вдовой и отбывала срок в тюрьме за твое убийство.

– Несомненно. – Казалось, эта мысль не беспокоила его. – Видишь ли, я спас нас обоих, отказавшись потакать твоей маленькой причуде.

Она нарочно сбилась с такта и слегка стукнула ногой по его лодыжке. Потом натянуто вежливо улыбнулась ему.

– Кажется, я немного устала, – объяснила она.

Дирижер словно мстил ей за напоминание исполнять музыку разных стилей: она не помнила, чтобы так бесконечно долго длился вальс.

– Устала от вальса? Ты? Не верю. Я обычно, засыпая по ночам, вспоминал, как неутомимо танцевал с тобой вальс, Котенок.

У нее на какой-то миг перехватило в горле.

– Конечно, когда я находился в джунглях, – добавил он умышленно. – Там больше не о чем было думать.

На этот раз он наступил ей на носок туфли и удовлетворенно улыбнулся.

– Между прочим, что нового в Спрингхилле? Сегодня утром я проехал по городу и едва не заблудился.

Она почувствовала облегчение – он не хочет больше касаться прошлого. Она, конечно, тоже не будет этого делать. С прошлым покончено. Теперь уже не помогло бы и его извинение за то, как он поступил с ней, – хотя ничего более невероятного, чем извинение Пенна, она не могла бы придумать.

– За то время, что меня не было, появилось так много новых построек, – продолжал он. – А на твоем старом доме висит объявление: «Продается».

На мгновение ее сердце затрепетало при мысли, что Пенни после долгого отсутствия все же проехал посмотреть на ее дом. Воспоминания, которые навевал этот дом, возможно, были важными для него…

Потом учащенный ритм ее сердца сменился нормальным.

Трудно не увидеть их дом, если он ездил по городу больше получаса. Дом Россов небольшой, но расположен на углу и бросается в глаза.

Впрочем, дом как дом, ничего особенного.

И вряд ли он связан с его воспоминаниями.

Она пожала плечами.

– После смерти папы в прошлом году…

У Пенна перехватило дыхание, и он сжал ее руку.

– Я не слышал об этом, Кэтлин.

– Не знаю, как ты мог услышать, – сказала она резко. – Если так много переезжаешь…

Она внезапно остановилась. Ничего не может быть ужаснее его сочувствия. Он, конечно, знает, что значит потерять отца.

– Мне очень жаль, – спокойно произнес Пенн.

– Благодарю… Он долго болел. Маме тяжело оставаться в нашем доме, и она решила сменить обстановку. Если она получит за дом хорошую цену, то купит квартиру в одном из домов-новостроек.

– А как ты, Котенок? – Голос был чуть громче шепота. – Что ты собираешься делать?

В этот момент музыка плавно смолкла. Кэтлин почувствовала облегчение, отодвинувшись от него. А ее ноги все еще не хотели останавливаться, их вполне устраивал давно знакомый ритм.

Они остановились у стены зала, и Кэтлин краем глаза увидела мужчину, поднимающегося из-за ближайшего столика.

– Кэтлин, я не думал, что ты изменишь своим правилам по отношению к танцам на банкете. Извини, дорогая. Если бы я знал…

Внезапно она почувствовала себя опустошенной, слишком измученной и усталой, чтобы повернуться.

– Маркус, – сказала она. – Ты еще не знаком с Пенном? Познакомься.

Она не видела лица Маркуса, но почти ощущала его напряжение, вернее, не напряжение – это слишком сильно сказано. Какие у Маркуса причины испытывать неловкость при обыкновенном знакомстве?

– Пенн, это мой друг – Маркус Вейнрайт, – тихо произнесла она.

Пенн взял руку Маркуса и энергично пожал ее.

– Рад познакомиться с вами, мистер Вейнрайт. В какой области вы работаете?

Маркус выглядел немного сбитым с толку таким напором.

– Я – президент фирмы «Тёф мастер». Мы выпускаем оборудование для газонов и спортивных площадок для гольфа – маленькие трактора и все в этом роде.

Голос Маркуса звучал немного встревожено. Кэтлин не могла понять почему, пока не обратила внимание, что он смотрит на ее правую руку, которую все еще крепко сжимал в своей Пенн. Она как можно незаметнее высвободила руку.

– А вы? – спросил Маркус. – Чем вы занимаетесь?

– О, я обслуживаю собственное предприятие, – бодро сказал Пенн.

У Кэтлин отвисла челюсть.

– Это может ввести в заблуждение…

– Почему же, Котенок? – В вопросе Пенна прозвучала заинтересованность.

–  Котенок! – повторил Маркус так, будто это слово вызывало у него отвращение. – Ее зовут…

– Да, я знаю. Но я всегда звал ее Котенком.

Пенн не стал продолжать, но в голосе прозвучала мягкая нотка, приглашающая задавать вопросы.

Кэтлин свирепо посмотрела на него, но потом поняла, что такая реакция на подобные поддразнивания поощрила бы его и он на этом не остановится. И она сменила свирепый взгляд на милую улыбку.

– Конечно, слова, что Пенн работает на собственном предприятии, могут ввести в заблуждение. Пен – богатый независимый человек. По крайней мере был таким. Родители Пенна владели фирмой «Тёф мастер», Маркус. Правда, она тогда называлась иначе.

– О, конечно. Кажется, я припоминаю…

Это было сказано Маркусом с таким безразличием, как если бы ему теперь было только важно знать, куда отнести Пенна.

– Ваша фамилия, должно быть… – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

Внезапно Маркуса резко оттеснил от Пенна крупный мужчина в смокинге, с такой легкостью, будто тот был всего лишь вырезанной фигуркой из картона. Он обнял Пенна.

– Колдуэлл, непостижимо загадочная личность! Мы все думали, что ты свалился с края земли. Целый год от тебя не было вестей, черт побери!

Пенн тоже обнял его.

– Разве ты не получил мою открытку из Каракаса? Я сам делал снимки его достопримечательностей, а потом отдал их печатать.

– Черт возьми, как я рад снова видеть тебя, Пенн. Ты побудешь немного здесь? Ты просто должен остаться. Ты можешь быть шафером на моей свадьбе – всего через неделю.

Пенн сочувственно похлопал его по спине.

– Ты тоже подхватил это фатальное инфекционное заболевание, дружище?

Кэтлин подумала, что пора проявить твердость.

– У тебя уже есть шафер, Карл, – заметила она.

Карл пожал плечами.

– Разве что мой брат. Он поймет. – Он обнял Пенна за плечи. – Я пришлю тебе приглашение, куда скажешь. Ты назвал Каракас. Это Венесуэла? Ну, тогда, если…

Они вдвоем направились куда-то через зал.

– Ну, слава Богу, наконец, от него избавились, – сказал Маркус. – Так неприятно, когда рядом болтается пьяный.

Но даже раздражение, испытываемое ею к Пенну, не позволило ей пропустить это несправедливое замечание.

– Он вовсе не был пьян.

– Да? Ну, тогда он и в самом деле вел себя очень странно.

– Это же Пенни. Легкомысленная, непредсказуемая личность.

– Кажется, это преуменьшение. Как ты умудрилась с ним познакомиться? Не возьму в толк, как это вы могли быть друзьями.

Как давно это было. Зачем Маркусу знать обо всем? Ведь она, конечно же, не рассказывала Маркусу обо всех, кому назначала свидания. Так зачем рассказывать ему о Пенне?

Потому что Пенни отличался от … Она быстро отогнала от себя эту мысль.

– Ну, знаешь, как все это бывает в юности, – сказала она неопределенно. – У нас была компания человек из шести, и всегда и везде все были вместе, особенно летом, когда неделями пропадали на Сапфировом озере. И…

– И этот парень был джокером в колоде?

Кэтлин улыбнулась.

– Что-то вроде того.

Маркус ободряюще обнял ее за плечи:

– В любой компании есть такой человек, от которого остается такое же приятное ощущение, как от плитки шоколада. К счастью, такие компании не остаются навечно вместе только потому, что когда-то были – в каком-то смысле – друзьями.

Он пододвинул стул, и Кэтлин с благодарностью опустилась на него.

Хватит о Пенне. Пусть он остается в том неизвестном ей мире, которому принадлежит. Маркус так хорошо умеет расставить все по своим местам!

Маркус щелкнул пальцами проходившему официанту и взял Кэтлин бокал с содовой.

– И все же, с какой стати он называет тебя Котенком? – с любопытством спросил он. – Ты совсем не походишь на этих слабых, беззащитных пушистых созданий.

Кэтлин быстро перевела дух, удивленная, что он снова о том же. Она отхлебнула содовой и полминуты медлила с ответом.

– О, Пенни тоже не считает меня пушистым беззащитным существом. Этим прозвищем я обязана детям на озере, где мы часто бывали, – они просто не могли выговорить мое имя. Вот и назвали меня Котенком, Киттен. Пенни подхватил это имя. – Конечно, когда это слово произносил Пенни, оно приобретало другой оттенок, незачемМаркусу знать об этом. —И вся наша компания последовала его примеру.

– Я никогда не слышал, чтобы тебя кто-нибудь так называл. – В его словах слышалось раздражение.

Она улыбнулась.

– Потому что последующие десять лет я потратила на то, чтобы отучить всех от этой привычки.

– А он не знал об этом? Не могу сказать, что я просто удивлен. Он поразил меня своей фамильярностью.

Она отхлебнула содовой и решила: пусть все остается как есть. Потом честность заставила ее добавить:

– Его здесь не было, он не мог знать, как я возненавидела это прозвище. Мне нужно идти проверить, как дела на кухне. И Анджеле пора бросать свой букет.

Он кивнул.

– Знаешь, Кэтлин, как нам бывало хорошо на таких вечерах, до того как ты стала руководить ими.

– Это издержки бизнеса. Но мне это нравится гораздо больше, чем продавать одежду или быть учительницей. – Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. – Не слишком-то впечатляющий выбор. Мне 28 лет, и я сменила три профессии! Но на этот раз, Маркус, мне, наконец, доставляет удовольствие то, что я делаю.

– Тогда тебе лучше идти и заняться своим делом, – сказал он хмуро.

Он взял себе второй бокал шампанского, а Кэтлин пошла проследить за тем, как соблюдаются другие свадебные традиции.

Нил придумал замысловатую церемонию со снятием у невесты подвязки и потешал гостей; все его неженатые друзья должны были в танце улучить момент и попытаться снять ее. Почти все. Пенн и Карл уединились в углу. Из доносившихся обрывков разговора, услышанного ею, когда она обходила зал, она поняла, что Пенн пытается убедить своего друга выбрать для медового месяца пустыню Сахару. У Кэтлин округлились глаза, и в душе она горячо понадеялась, что эти словане долетели до ушей невесты Карла, – Сабрина чудесная девушка, но без чувства юмора. До их венчания оставалось меньше недели.

Головная боль затаилась где-то над бровями. Маркус был прав. Свадьбы и подобные торжества доставляли ей удовольствие, до того как она сама стала заниматься их организацией. Но в любой работе есть недостатки и преимущества. В целом ей очень нравилась эта работа. И только поздним вечером, после утомительно длинного дня, у нее появлялось чувство легкого сожаления.

Банкет подошел к концу. В безвкусно украшенном лимузине жених и невеста отбыли домой. Служащие фирмы упаковали остатки всякой снеди и удалились. Остались только слегка увядшие цветы да несколько помятые украшения – все это подождет до утра, когда приедет и заберет их цветочник.

– Я провожу тебя домой, – сказал Маркус, когда Кэтлин забирала с собой книгу гостей и пару позолоченных туфель, забытых кем-то в дамской комнате. Непонятно, как хозяйка умудрилась их там потерять? – Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

У нее потеплело на душе. Было приятно, что так заботятся о твоей безопасности. Конечно, Спрингхилл – это не Нью-Йорк, но все же.

Но он не только проводил ее до дома. Его «мерседес» въехал за ее маленькой машиной на подъездную аллею к ее дому, и он вышел из машины.

Она слишком устала и не обратила внимания, что это прозвучит несколько грубо.

– Маркус, ужасно поздно. Я вся как выжатый лимон.

– Я не пойду в дом. Твоя мама уже готовится ко сну. Но я хотел бы минутку поговорить с тобой, Кэтлин. – Он натянуто улыбнулся. – Кажется, последнее время у нас было не много случаев для этого. Ты все время занята.

Она не могла отрицать этого. Большая часть работы приходилась на вечера – длительные переговоры с клиентами о предстоящих делах. А когда она была свободна, то оказывался занятым Маркус. Фирма «Тёф мастер» стала теперь крупным предприятием, с корпоративным управлением, и переросла то региональное предприятие, которым когда-то владел отец Пенна. Она отнимала у Маркуса массу времени.

Кэтлин пошла к старым плетеным качелям, подвешенным на тяжелых цепях к потолку крыльца. Болты, надежно их крепившие, слегка скрипели при раскачивании. Этот скрип напоминал нежную трель сверчка, который мешал Кэтлин, если она собиралась как следует выспаться ночью. Она села очень прямо.

– Я хотел поговорить с тобой на банкете, – сказал Маркус. – Но подошел твой друг-маньяк и… ладно, это не относится к делу, Кэтлин… – Он придвинулся к ней и взял ее руку.

Кэтлин пыталась подавить зевок.

– Может быть, это немного эгоистично – что я попросил тебя задержаться. Что ж, извини. Сегодня ты представила меня как своего друга, но я хочу получить право на большее. Выходи за меня замуж, дорогая.

Кэтлин вздрогнула, всю дремоту как рукой сняло. Она не могла припомнить случая, когда бы внезапно и в таком волнении пробуждалась, – кроме одного случая на озере, когда она заснула на пляже и Пенни высыпал лед из пикник-холодильника на ее едва прикрытое бикини тело…

Раздумывать и рассуждать, когда надо ответить на предложение о женитьбе, уже нет времени.

Возьми себя в руки, Кэтлин Росс.В конце концов, для нее это не такая уж большая неожиданность. Она встречалась с Маркусом уже год и почти ожидала услышать от него такое предложение…

Она открыла было рот, чтобы сказать, что рада стать его женой… Но вдруг услышала, что вместо этих слов произносит почти хриплым голосом:

– Маркус, это ответственное решение. Мне… мне надо подумать. Пожалуйста…