Текст книги "Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП)"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

14. Мистер Монк и дождливый день.

Встав в шесть утра во вторник, я даже не удивилась, что Монк уже принял душ, побрился и оделся, а ванная сияла такой чистотой и стерильностью, что в ней можно было проводить хирургические операции. Не ахну от изумления, если он провел там ночь, только чтоб быть абсолютно уверенным, что попадет в нее первым. Если так, хорошо, что мы с Джули не вставали в туалет среди ночи.

Мы втроем позавтракали подушечками Чекс, поделив меж собой страницы свежего номера Кроникл. На последней полосе размещалась статья о вчерашнем пожаре на складе, где обрушилась крыша и двое пожарных попали в больницу. В моем горле пересохло. А если это тот пожар, на который отправился Джо после нашего телефонного разговора? Что если он один из раненых пожарных?

Было полвосьмого, слишком рано, чтобы звонить в пожарную часть, если я не хочу всех перебудить. Лучше позвонить позже. Или, метались мои мысли, лучше позвонить сейчас?

Меня отвлек от тревог звук автомобильного сигнала, напомнивший, что Джули пора отправляться в школу.

Дочь положила учебники в рюкзак, схватила пакет с ленчем и собралась уходить, но я остановила ее.

–Не забудь свой дождевик, – сняла я его с вешалки у двери.

Ей не нравится носить дождевик. Она лучше промокнет с головы до ног. Дело в том, что год назад этот дождевик был нужен ей больше, чем все на Земле. Это была та вещь, во что каждый должен быть одетым, без чего сверстники не приняли бы ее в свою компанию. В Нордстроме дождевик стоил сто долларов, но я нашла такой же более чем в два раза дешевле, на еБэй. Вероятно, он был украден или подделкой, но спас Джули от позора, и она носила его каждый день, невзирая на то, были облака на небе или нет. А потом что-то произошло, какой-то космический сдвиг в обществе и культуре. Дождевики вышли из моды, а ходить мокрым стало модно.

–Мам, – заскулила она. – А я обязана его надевать?

–С вероятностью в шестьдесят процентов будет дождь, – твердо сказала я. – Просто возьми его с собой. Лучше предусмотреть.

–Подумаешь, промокну, – возразила она. – Большое дело!

–Возьми его, – настаивала я.

–Это же просто вода, – канючила Джули. – А не кислота.

У меня не было ни времени, ни терпения спорить. Я раскрыла ее рюкзак, скатала дождевик в рулон и засунула внутрь.

–Потом меня поблагодаришь, – сказала я.

–Ты говоришь как он, – она указала на Монка. Прозвучала фраза не как комплимент.

Я собралась отругать ее за грубость, но Эдриан не обратил внимания на ее неуважительное поведение. Он прямо сидел на стуле, задумавшись и пожимая плечами, будто они не входили в суставы совершенно правильно.

Джули ушла, захлопнув за собой дверь, но в тот моменту меня это не обеспокоило. Я наблюдала за Монком. Знаю, что означают эти его движения на стуле – факты вставали на свои места.

Он понял, что Брин забыл в доме Эстер.

Не могу не заметить, что прорыв произошел не в стерильной среде одиночества, чистоты и порядка. Это случилось в моей грязной кухне, за типичным столом после завтрака, во время ссоры здравомыслящей, разумной и рациональной матери с ее невменяемой, необоснованной и иррациональной дочерью.

–У тебя есть компьютер с подключением к сети интернет? – спросил Монк.

–Конечно, – ответила я. – Мы ж не в пещере живем.

И сразу пожалела о своем комментарии, ведь он воспримет его как насмешку. Мне совсем не хотелось обидеть его, просто я на минутку забыла, что Монк не подключен к интернету у себя дома. Он боится подхватить компьютерный вирус. Кстати, именно по этой причине у него нет и компьютера.

Я сходила в свою комнату, взяла ноутбук и принесла его на кухонный стол. У меня есть повернутый на электронике сосед, зарабатывающий на жизнь проектированием веб-сайтов на дому. Он сжалился над нами и дал пароль от своей беспроводной сети, чтобы мы могли пользоваться его высокоскоростным соединением. Я подключилась к интернету в считанные секунды.

–Что Вам нужно посмотреть? – спросила я у Монка.

–Можешь получить подробную информацию о погоде в Сан-Франциско в прошлую пятницу вечером?

Как-то слишком просто. Я надеялась, он задаст вопрос посложнее, чтобы я могла показать ему свое умение в серфинге сайтов.

Быстро узнав в поисковой системе Гугл путь к сайту, показывающему погодные условия, я задала в параметрах вечер пятницы и показала Монку. Он мог проверить, какая была температура, влажность, осадки, точка росы, скорость ветра и его направление, просмотреть фотографии со спутника, доплеровский радар и 3д-анимированные модели облаков, тумана и движения реактивных струй.

–Можешь показать мне, когда шел дождь, час за часом? – попросил Монк.

Это не так увлекательно, как наблюдать за туманом в 3д, но я, разумеется, показала ему осадки, записанные в виде простого графика. Скукота. Они могли хотя бы оживить его несколькими дождевыми каплями, текущими по экрану.

–Смотри, – сказал он взволнованно. – Прерывистая морось и дождь шли примерно до полдесятого, а затем прекратились до двух ночи.

Как захватывающе, —подумала я. Но вслух произнесла: —И что это значит?

—Сейчас покажу, —ответил он. —Не могла бы ты найти в интернете и увеличить фотографии Лукаса Брина, сделанные на сборе средств «Спасем залив», которые нам показывал Дишер?

Я сделала быстрый поиск в Гугле, собрала с десяток фотографий с домашней страницы сайта «Спасем залив», с сайтов различных газет и нескольких блогов сплетников (один из которых предположил, что миссис Брин уехала в Европу наутро после вечеринки, чтобы сделать очередную пластическую операцию на курорте в Швейцарии).

Это были те самые фотографии, на которых Брины прибывают под дождем в Эксельсиор, и на двух из них они выходят из здания с губернатором.

Монк указал на экран: —Когда Брин приехал, шел дождь. Видишь, он ютится под зонтом, и на нем плащ.

Затем Монк указал на снимок их выхода с вечеринки: А здесь его зонт закрыт и зажат под мышкой, и плаща на нем нет.

–Потому что дождь закончился.

–Тогда где его плащ? Почему он его не несет в руках?

Очень хороший вопрос. В свете всего, что произошло, мне в голову пришел только один ответ:

–Он забыл его в доме Эстер Стоваль.

—В соответствии с прогнозом погоды мы знаем, что ему не помешал дождь, льющий до девяти тридцати, поскольку на нем был плащ, когда он выскользнул из отеля для встречи с Эстер, – рассказывал Монк. – Вероятно, она попросила Брина снять его и повесить где-нибудь, когда он зашел. Потом они поговорили минуту или две.

–Как Вы это узнали?

–Подсказка —место, где было найдено ее тело. Она сидела на дальнем конце дивана лицом к креслу, на котором расположился Брин, – объяснял Монк. – Она сказала или сделала нечто его спровоцировавшее. Он выскочил из кресла и задушил ее подушкой. После этого единственное, что было на уме Брина – это скрыть преступление, устроить пожар и убраться из дома как можно скорее. Дождя не было, поэтому он вспомнил о плаще только на полпути к Эксельсиору. Что и вынудило его очутиться в пустой пожарной части.

–Брин не мог рисковать, чтобы хоть самая малая часть плаща не сгорела в огне, продолжал Монк. – Как и весь его гардероб, он наверняка был ручной работы с монограммами на пуговицах. Это прямо указывало на него. Он должен был вернуться и забрать плащ.

Бьюсь об заклад, когда Брин в панике стоял перед пожарной частью, глядя на пустой гараж, ему в голову пришла великолепная идея, как себя спасти. Забежав украсть пожарное снаряжение, последнее, что он ожидал увидеть – это собаку, с лаем и рычанием мчавшуюся на него. Разве не достаточно, что он забыл свой плащ? Судьбе еще было угодно добавить собаку к его страданиям?

Но Брин после всех событий остался невредим, и его дела пошли намного успешнее. Он проскользнул в горящий дом в украденном снаряжении незаметно для других пожарных, схватил плащ и вышел. Он вернул снаряжение обратно в пожарную часть, остался не замеченным, избегнув борьбы с каким-нибудь свирепым животным.

Должно быть, он думал, что худшее позади. А потом его ограбили.

Невероятно! Ему так фатально не везло, что я пожалела бы его, не убей он старушку и собаку, и не будь таким напыщенным подонком. Несмотря на все невероятные несчастья, на вечеринке никто не заметил его отсутствия. Уверена, он сразу пошел прямо в бар и махнул несколько бокалов. Я б махнула.

Вряд ли это похоже на идеальное убийство, но сомневаюсь, что о виновности Брина стало бы известно, не найми двенадцатилетний ребенок детектива, чтобы найти убийцу собаки.

Но я забегаю вперед. Брин не пойман. У нас не достаточно доказательств. У нас нет плаща.

–И так, предположим, что он получил плащ обратно, – сказала я. – Что он с ним сделал?

–Скорее всего, плащ обгорел или был поврежден от дыма, и он выбросил его где-то между домом Эстер и Эксельсиором.

–А как насчет дома Лиззи Драпер?

Монк покачал головой.

–Слишком рискованно. Она могла натолкнуться на плащ прежде, чем у Брина появилась возможность избавиться от него. Он не хотел, чтобы Лиззи или кто-нибудь другой связали его с пожаром. Он выбросил плащ в другом месте, между пожарной частью и отелем.

Тогда я поняла, где нужно начинать поиски.

* * *

Неспроста у меня появилось желание начать с пожарной части. С одной стороны, мне не хотелось платить за парковку в Эксельсиоре. С другой —я искала предлог зайти и проверить, все ли в порядке с Джо.

Но когда мы пришли на место, пожарная часть оказалась пустой. Никто не ответил на наше приветствие.

–Уверен, он в порядке, – сказал Монк. Мы стояли возле пожарной части.

–Кто?

–Пожарный Джо. Мы же поэтому здесь, не так ли?

–Нет, мы здесь, чтобы пройти по следам Брина и выяснить, куда он выбросил плащ.

–Это будет тяжеловато, – грустно произнес Монк. – Прежде, чем мы вышли из дома, я позвонил Дишеру и попросил проверить, не помнит ли грабитель, нес Брин плащ или нет.

–Тогда нам было необязательно ехать сюда, – сказала я. – Мы могли бы и дома подождать ответа Дишера.

Монк кивнул: —Но ты же хотела проведать Пожарного Джо еще с утра, как прочла в газете о пожаре на складе.

–Откуда Вы знаете?

–Ты ничего не прочитала после этой статьи, – ответил Монк. – И все время, пока мы говорили, ты украдкой поглядывала на телефон, мысленно обсуждая сама с собой: не слишком ли еще рано для звонка?

Иногда я забываю, что Монк детектив. А еще забываю, что когда он не самый раздражающий человек на планете, то может быть очень милым.

–Спасибо, – поблагодарила я.

Зазвонил мой сотовый. Это был Дишер.

–Нам пришлось пойти на сделку с Мэрионом Толливером, чтобы получить у него информацию, интересующую Монка, – сказал он.

–Кто такой Мэрион Толливер?

–Ваш грабитель. Он заполучил себе довольно хорошего общественного защитника. Мы вынуждены были отказаться от обвинения в вооруженном нападении в обмен на информацию о его встрече с Лукасом Брином.

–То есть ему сойдет с рук, что он приставил мне нож к горлу?!

—Чтобы заставить его говорить, мы должны были предложить ему сделку, это все, что мы могли, – оправдывался Дишер. – Это лучшее, чего мы смогли добиться, не прибегая к твоему методу расплющивания cojones.

–Я б с удовольствием приехала и повторила, – сообщила я.

–Но сделка уже свершилась, и вот что мы имеем: Брин держал в руке плащ, когда Толливер напал на него.

–Спасибо. Ты не мог бы сделать мне одолжение?

–Конечно, я здесь именно для того, чтобы носиться по всем поручениям Монка.

–Это одолжение для меня, – уточнила я.

–Ты хочешь, чтобы я дал Толливеру по cojonesвместо тебя?

–Вчера вечером на складе был пожар, и несколько пожарных получили ранения. Есть ли возможность узнать, нет ли среди них Джо Кокрэна?

–Без проблем, – пообещал Дишер. – Я тебе перезвоню, как только все разузнаю.

Я поблагодарила Дишера и пересказала Монку последние новости: —У Брина еще был плащ в переулке за отелем.

–Значит, там он от него и избавился, —сделал вывод Монк. – Где-то в переулке.

К отелю мы направились пешком. Это быстрее, чем потом искать место для парковки. И дешевле. Мы прошли мимо нескольких бездомных, которые видели нас пару дней назад и поняли, что у Монка лучше милостыню не просить. Я рада, что мы не столкнулись с бродягой, отвернувшимся от меня в прошлый раз.

На улицах было полно народу, но я все равно приближалась к переулку осторожно, на случай, если еще один грабитель скрывается в темноте. Монк тоже был осмотрителен, правда, по другой причине. Он усердно старался не наступить на какую-нибудь грязь, хотя это практически невозможно в загаженном, вонючем переулке.

Мы шли медленно, высматривая места, куда Брин мог выбросить плащ. Вскоре нам обоим стало очевидно, что есть лишь одно место, где он без проблем мог осуществить задуманное – мусорные контейнеры у служебного входа отеля.

Я молча залезла на один из них. Монк заволновался.

–Отойди от контейнера, – тихо произнес он. – Только очень медленно.

Я оставалась на месте.

–Это мусорный бак, мистер Монк, а не бомба.

–Не геройствуй, Натали, – попросил он. – Оставь это профессионалам.

–Я, конечно, не эксперт в полицейской процедуре, но не думаю, что капитан Стоттлмайер направит сюда криминалистов рыться в мусоре, основываясь лишь на Вашей догадке.

–Я говорю не о криминалистах; они не подготовлены к подобной ситуации, – возразил Монк. – Тут требуются специалисты, работающие с мусором ежедневно.

–Вы хотите, чтобы я позвонила мусорщикам?

–Это уничижительный и сексистский термин. На самом деле они предпочитают, чтобы их называли «санитарный техник».

–Откуда Вы знаете?

–Я беседовал с ними.

–В самом деле? Зачем?

–Они, знаешь ли, тоже люди.

–Которые повсюду бродят с мусором, – заметила я. – А я думала, что Вы всегда стараетесь держаться как можно дальше при их появлении.

–Я принимаю меры предосторожности, – сказал он. – Перчатки, хирургическая маска, солнцезащитные очки. Я должен присутствовать там, чтобы все контролировать.

–Вы контролируете сбор Вашего мусора? Зачем?

–У меня особые потребности.

–Поверьте, я не понаслышке знаю о них, но какое это имеет отношение к Вашему мусору?

–Я должен убедиться, что мой мусор не смешивается с чужим мусором.

–Почему? Что ужасного из-за этого может случиться?

–Он может испачкаться.

–Это же мусор, мистер Монк! Он весь грязный, даже Ваш.

–Нет, мой чисто-грязный.

–Чисто-грязный? – не поняла я. – Как это?

–Например, каждый из выбрасываемых мной элементов помещается в герметичный пакет, прежде чем будет помещен в главный мешок.

–Таким образом, он не соприкоснется с другим мусором в грязных «главных мешках».

–Не все так добросовестны, как я, – грустно заключил он. – Печальная правда жизни.

–Но Ваши мешки все равно бросают в кузов грузовика вместе с другим хламом.

Монк покачал головой.

–Мои мешки ездят спереди вместе с водителем.

–Все равно это не имеет значения, – сказала я. – По-любому мусор отправляется на свалку.

–Мой мусор отправляется в девятый сектор.

–У Вашего хлама есть собственный сектор на свалке?!

–Весь действительно чистый мусор отправляется туда.

Я застонала, вручила ему свою сумочку и вскарабкалась на вершину мусорного контейнера.

–Подожди, подожди, – протестовал Монк. – Ты подвергаешь себя опасности!

Я остановилась. —Мои штаны сползли, оголив задницу?

–Черт, нет, – задергался Монк.

–Тогда чему я себя подвергаю?

–Ты подвергаешь себя поражению смертельными токсинами, – затараторил он. – Ты не делала рентген. На тебе нет перчаток. Ты не используешь респиратор. Это самоубийство!

–Мистер Монк, я лишь собираюсь снять крышку.

–Один Бог знает, что ты можешь выпустить в атмосферу! Если не думаешь о себе, подумай о человечестве, о своей дочери, но прежде всего обо мне!

Я подняла крышку. Монк вскрикнул и отскочил, словно ожидая, что контейнер взорвется, и оттуда на него вылетят остатки гниющей еды, битое стекло, старые ботинки и использованные подгузники. Ничего похожего не произошло.

Я заглянула внутрь. Контейнер был практически пуст, за исключением нескольких выпуклых мешков на дне. Я знала, что с пятницы из отеля могли вывезти весь весь мусор. Скользнув к самому концу контейнера, я поднялась к следующему. Подняла крышку. Пустой. Как и следующий.

Если плащ и был в одном из контейнеров, теперь он исчез вместе с нашей надеждой доказать, что Лукас Брин виновен в убийстве.

Я через плечо обернулась на Монка, но позади меня его уже не было. Он стоял на улице в двадцати ярдах отсюда, закрыв платком рот и нос.

Мне пришлось провопить плохую новость, чтобы он услышал:

–Мы опоздали!

15. Мистер Монк навещает свой мусор.

Мне понадобилось около тридцати минут, чтобы убедить Монка в отсутствии необходимости вызова службы экстренного реагирования при утечке чрезвычайно опасных материалов для обеззараживания меня, переулка и всего квартала.

Но для этого мне пришлось заверить его, что я чиста. Он заставил меня около пятидесяти раз вытереть руки и лицо салфеткой, зайти в уборную отеля для чистки зубов, закапать в глаза Визин и прочистить носовые пазухи спреем.

Даже в машине он старался сидеть от меня как можно дальше, когда мы ехали на свалку.

Весь не предназначенный для переработки мусор города отправляется в Центр Перевозки Твердых Отходов Сан-Франциско, так причудливо называют у нас мусорную свалку под крышей. Мусор хранится здесь до тех пор, пока его не перевезут огромными фурами на полигон Альтамонт в городе Ливермор, в шестидесяти милях от Сан-Франциско.

Центр Перевозки – это огромное, похожее на ангар здание по соседству со стадионом Кэндлстик Парк, в наши дни прозванным Монстр Парком, и не потому, что это парк развлечений, полный динозавров. И не из-за убийственных ветров, внезапно наскакивающих с залива – ветра, который сдул с горки питчера Джайантс Стю Миллера во время матча всех звезд 1961 года, или того, который перевернул клетку бэттеров во время тренировки Нью-Йорк Мэтс. И даже не потому, что он расположен рядом с закрытой свалкой.

А называется он в честь Монстр Кэйбл – компании, производящей компьютерные кабели и заплатившей городу миллионы долларов за размещение своего логотипа на стадионе. Думаю, городу еще нужно позволить кабельной компании повесить свой логотип на здании свалки на безвозмездной основе. Ее могли бы называть Монстр Свалка, поскольку пахло здесь не настолько солидно, насколько важно звучит название «Центр Перевозки Твердых Отходов Сан-Франциско».

Одно то, что мы находились в этом месте, свидетельствовало о решимости Монка привлечь Брина к ответственности. Вспомните, какой была его реакция, когда я подняла крышку мусорного контейнера! А теперь он сам оказался прямо в сердце тьмы – на городской свалке.

Монк не пожелал выходить из машины. Он неподвижно сидел в кресле и в ужасе смотрел на огромный склад и линию мусоровозов, выезжающих из него. Мне пришлось позвонить Чеду Гримсли, руководителю объекта, и попросить его выйти для встречи с нами.

Десять минут спустя Гримсли выехал со склада на электрокаре. Он был худым, маленьким человечком с козлиной бородкой, и на нем была надета каска, казалось, на пять размеров больше, чем его голова.

Гримсли припарковал кар рядом с пассажирской дверью. Монк опустил стекло на четверть дюйма и приложил носовой платок к лицу.

–Меня зовут Эдриан Монк, а это моя помощница Натали Тигер, – он указал на меня рукой. Я помахала Гримсли. – Мы работаем с полицией по делу об убийстве. Я хотел бы поговорить с Вами о мусоре, вывезенном из отеля Эксельсиор.

–Ваша помощница осведомила меня по телефону, – сказал Гримсли. – Почему бы нам не пройти в мой кабинет, чтобы обсудить это?

–Я бы этого не хотел, – отказался Монк.

–Могу Вас заверить, что Вы можете абсолютно безопасно выйти из своего автомобиля. Через несколько минут даже не заметите запаха.

–Вы можете не замечать радиацию, – проговорил Монк. – Но это не значит, что она не убьет Вас.

Гримсли посмотрел мимо Монка на меня. Я пожала плечами.

–В окрестностях Эксельсиора мусор был вывезен около семи утра, – сказал Гримсли.

–Где он может быть сейчас? – спросил Монк.

Гримсли указал на склад: —Там. Выгрузили пару часов назад.

Монк показал ему один из снимков Брина в плаще, который мы распечатали перед выходом из дома.

–Мы ищем этот плащ. Не могли бы Вы вынести его нам, прежде положив в герметичный мешок? Мы были бы очень признательны.

–Боюсь, это не так просто. Поверьте, будет лучше, если я вам все покажу, – Гримсли указал на офисное здание рядом с перевозочной станцией. – Это офисы управляющих. Вы можете подъехать прямо к двери вестибюля и зайти внутрь. От тротуара до двери пройти придется не более пяти футов, легко сможете по дороге задержать дыхание.

Монк закрыл глаза и кивнул мне. Я подъехала как можно ближе к двери вестибюля. Он сделал глубокий вдох, открыл дверцу и побежал в вестибюль.

Я вышла из машины, встретила Гримсли у двери и вошла внутрь. По лестнице поднялись в его офис на пятом этаже. На одной из стен офиса было огромное панорамное окно, позволявшее оглядеть весь Центр Перевозки.

Склад был размером с несколько самолетных ангаров, завален горами мусора, в которые почти непрерывно сбрасывали новый мусор с грузовиков. Тракторы загружали отходы в сложный лабиринт конвейерных лент, на которых мусор сортировался и грузился на большие грузовики, стоявшие вдоль дальнего конца объекта.

–Две тысячи сто тонн твердых отходов проходят через станцию каждый день, – сказал Гримсли. – Необходимо сто двадцать поездок в день, чтобы отвезти это добро на Альтамонт.

–Я вижу, – тихонько прошептал Монк, прислонившись руками к стеклу, чтобы не упасть. Вид такого количества мусора вызвал у него головокружение. – А где девятый сектор?

–Девятый сектор?

–Где вы держите особенный мусор.

–Пригодный к переработке мусор идет на другой объект; отходы от строительства и сноса домов тоже.

–Я говорю о секторе для реально чистого мусора. Как мой, – пояснил Монк. – Я хотел бы навестить свой мусор.

Гримсли указал на гору мусора: —Это наш единственный сектор. Будьте моим гостем.

Монк побледнел. Он стал похож на маленького ребенка, в одночасье узнавшего, что не существует ни Санта-Клауса, ни Пасхального Зайца, ни Зубной Феи.

–Вы смешиваете весь мусор вместе? – недоверчиво спросил он.

–Мы просто кладем новый поверх старого, – сказал Гримсли.

–Боже мой, – пробормотал Монк.

–А где мы можем найти мусор, привезенный из Эксельсиора? – вмешалась я.

–На переднем краю кучи, прямо там, – указал рукой Гримсли. – Сегодня еще очень рано, поэтому над вашим мусором может быть всего двадцать или тридцать тонн другого хлама.

–Двадцать или тридцать тонн? – растерянно вымолвил Монк.

–Вам еще повезло, – развел руками Гримсли.

Я спросила, может ли он изменить маршрут разгрузки мусора на другой край объекта, и заблокировать те двадцать или тридцать тонн, под которыми может быть погребен пока не найден плащ. Гримсли сказал, что может.

Мы вышли из кабинета Гримсли и молча спустились вниз. Монк находился в таком оцепенении, что не попросил ни одной салфетки за всю дорогу от офиса. Он даже не проронил ни слова по дороге в полицейский участок. Получился хороший перерыв, позволивший мне поволноваться о Джо без отвлекающих факторов.

Даже не знаю, что больше выбило Монка из колеи: открытие, что его мусор смешивается с другим хламом, или что ключевое доказательство убийства покоится под тоннами мусора.

Я пыталась связаться с капитаном, но меня проинформировали, что они с Дишером находятся на месте убийства на горе Сутро. Офицер, принимающий звонки, знал нас с Монком, поэтому любезно записал адрес на Лоутон-стрит, куда мы и направились.

Ряды плотно стоящих многоквартирных домов льнули к лесистому склону горы Сутро как моллюски к опоре причала, волны густого тумана покрывали их. Когда мы подъехали к Лоутон, изогнутой улице, я мельком увидела массивное основание возвышающейся над крышами башни Сутро, похожей в тумане на расплывшееся темное пятно, из-за чего она казалась миражом.

Трехэтажные жилые дома поднимались в гору лесенкой, образуя оштукатуренный коридор между лесом с одной стороны и скалами с другой. Дюжина полицейских машин припарковалась перед одним из зданий, создавая бутылочное горлышко на узкой улице. Хотя это и не имело большого значения, поскольку только мы и двигались по дороге, не считая белок, неторопливо перебегающих через улицу.

Я припарковалась в двух кварталах от полицейских машин, и мы пешком спустились под гору к жилому дому, где Стоттлмайер и Дишер работали по делу об убийстве.

Здание выглядело неприглядно – архитектурно безликий блок человеческих закутков, построенный в семидесятые, чтобы предоставить людям крышу над головой с видом на асфальтовую равнину района Сансет, а в редкие ясные дни – на Тихий океан за ее пределами.

Активность обнаружилась в спартанской квартире на первом этаже, с видом на здание через улицу. Не вижу никакого смысла переезжать сюда жить, вдаль от культуры и благоустроенности, для возможности смотреть в окна чужих квартир.

Обстановка внутри была столь же безвкусной и непримечательной, как и снаружи. Разделенная коробка площадью в восемьсот квадратных футов. Белые стены. Белый стол на кухне. Белый линолеум на полу. Коричневый ковер. Белый потолок.

Жертвой был мужчина лет сорока, лежащий лицом вверх на полу в прихожей, с аккуратной дырочкой от пули на синей рубашке с логотипом Ральфа Лорена. Он отправился в мир иной с выражением крайнего изумления на лице, его мертвые глаза остались широко раскрытыми.

Я не детектив, даже с натяжкой, но и моих знаний хватало понять, судя по положению тела жертвы, что человек был застрелен в момент разговора с кем-то, находящимся за дверью. Рядом с телом валялась вязанная подушка с дыркой от выстрела, вата из нее покрывала мертвеца как снег.

Небольшая прогулка до места преступления, казалось, вывела Монка из спровоцированного мусором ступора. На меня же вид трупа оказал противоположное воздействие. Я, конечно, не отключилась, но ощущала себя неловко и подавленно. Неловко, ибо я чувствовала себя не в своей тарелке и не могла внести посильный вклад. А подавленно, потому что передо мной лежало мертвое тело. И хотя я его не знала, но как увижу труп, то не могу отделаться от мысли: кем бы он ни был и что бы он ни натворил, но кто-нибудь да любил его. Мертвецы всегда напоминают мне о Митче, о тех страданиях, которые я пережила, потеряв его.

Но в этот раз я испытывала кое-что еще. Страх. Он был похож на едва слышный гул. Конечно, это неразумно. Убийца давно ушел, и я находилась в окружении вооруженных полицейских. Но атмосфера в комнате была еще наэлектризована недавним насилием.

Возможно, мой страх был интуитивным, инстинктивная реакция на запах крови и пороха. Убийство витало в воздухе, и каждый из моих рецепторов, физических и психических, улавливал флюиды совершенного преступления.

Из-за неловкости, печали и страха я чувствовала себя довольно неудобно. Мне хотелось убежать в машину, запереть двери и включить радио, заглушив музыкой неприятные ощущения.

Но я этого не сделала. Храбрая и решительная – вот какая я.

Офицер, стоявший в дверях, сказал, что Стоттлмайер и Дишер находятся в спальне. Проходя по квартире, Монк останавливался изучить тело, оценить состояние гостиной и столовой, искоса взглянул на картины, висящие на стенах. Мне казалось, что мы находимся в гостиничном номере, а не в чьей-то квартире.

Капитан стоял перед открытым шкафом, где висели четыре пары идеально отутюженных брюк и столько же синих рубашек от Ральфа Лорена.

Дишер был в ванной. Он изучал содержимое медицинского шкафчика, заполненного кусками мыла в обертках, кремом для бритья, одеколоном и бритвами.

–Эй, Монк. Что привело тебя сюда? – удивился Стоттлмайер.

–Думаю, у нас может быть прорыв в деле Брина, – ответил Монк.

–Это здорово. Потом расскажешь мне, – сказал Стоттлмайер. – А сейчас я занят.

–Как Вы думаете, что здесь произошло? – спросила я. Теперь, когда мы далеко от тела, мне стало немного лучше. Я почти забыла, что кто-то убит. Почти.

–Похоже на профессиональное убийство, – произнес капитан. – Жертва – Артур Лемкин, биржевой маклер. Возможно, он снял лишние сливки, или кому-то не понравилось, как он инвестирует деньги. Некто постучал в дверь, Лемкин открыл и получил пулю. Никто ничего не слышал. Убийца использовал малокалиберный пистолет и подушку, чтобы заглушить выстрел. Очень ловко, очень просто.

–Нам нужна Ваша помощь, – сказал Монк.

–Монк, разве ты не видишь, что я работаю на месте преступления? Каждому убийству свое время, ладно?

Монк покачал головой. —Это действительно не может ждать.

–Этот парень понравился бы Вам, Монк, – произнес Дишер, выйдя из ванной и оставив шкафчик открытым. – Он по-настоящему заботился о чистоте и носил одинаковую одежду каждый день. А Вы видели всю его квартиру? Все совпадает, все красиво и симметрично.

–Не совсем. Картины на стене разного размера, – Монк обратился к Стоттлмайеру. – Капитан, пожалуйста, я отниму у Вас всего несколько минут, чтобы рассказать свою версию. А потом еще несколько, чтобы Вы сделали звонок или два.

–Мне нужно собрать здесь улики, пока они еще теплые, – сказал капитан. – Ты же знаешь, как важны первые несколько часов расследования. Дай мне пару часов, и мы поговорим. Но не сейчас.

–Его убила жена, – выдал Монк. – Так мы можем двигаться дальше?

Стоттмайер застыл. Как и все мы.

–Ты только что раскрыл убийство, – фраза Стоттлмайера звучала таким образом, словно это был вопрос и утверждение одновременно.

–Знаю, мне следовало сделать это еще пять минут назад, но я был немного вне игры, у меня выдалось очень трудное утро, – оправдывался Монк. – Знаете, как это бывает.

–Нет, Монк, не знаю, – устало возразил капитан. – Желал бы знать, но не знаю.

–Как Вы узнали, что это жена убила? – растерялся Дишер. – Откуда Вы вообще узнали, что Лемкин женат?

–Ему было бы не нужно любовное гнездышко, не будь он женат, – пояснил Монк.

–Любовное гнездышко? – переспросил Стоттлмайер.

–Это место, которое используют для встреч с женщинами, не являющимися вашей женой.

–Я знаю, что такое любовное гнездышко, Монк. Я не понимаю, как ты узнал, что это оно.

И я не знала, как и остальные.

–Вся мебель арендована – вот почему она совпадает – плюс я заметил ярлычки под разными ее частями.

–Вы заглядывали под мебель? – изумился Рэнди.

–Он это делает везде, куда бы ни попал, – разъяснил Стоттлмайер.

Это правда. Я даже видела, как он проделывал подобное у меня дома. Под мебелью что-то может лежать, а он терпеть не может не знать, что именно. А если там какие-нибудь миленькие создания? Думаю, Монк бы этого не вынес.

–Важной уликой стали одежда и туалетные принадлежности, – продолжил Монк. – Лемкин держал четыре пары свежей и чистой одежды, такой, как носил на себе, чтобы в любое время иметь возможность переодеться после незаконного рандеву, дабы жена ничего не заподозрила. Здесь также есть мыло и одеколон, чтобы она не учуяла запаха другой женщины.