Текст книги "Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП)"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В гостиной – предполагаю, что и во всем доме – было чисто, организованно и совершенно стерильно. Это было похоже на модель дома. Я возненавидела его в таком виде!

–Мистер Монк, здесь все ровно, по центру и идеально организованно!

–Спасибо! – он сиял от гордости, которая меня разочаровала и еще больше привела в бешенство.

–Нет, это неправильно! Разве не видите? Вы лишили мой дом индивидуальности и шарма.

–Все по-прежнему здесь, – возразил Монк. – Кроме грязи, пыли и половины жареного сырного сандвича, который я нашел под диваном.

–Но здесь больше нет хаотичности, – чуть не рыдала я. – Такое чувство, что здесь живут роботы!

–Разве это плохо?

–Здесь живут люди, мистер Монк. Восемь лет брака, двенадцать лет материнства, мать и дочь, живущие вместе; все это оставляет следы. Мне нравились эти следы. Они утешали меня. Это сбивающее с толку расположение фотографий на полке, полу-прочитанные книги, оставленные лежать открытыми на подлокотнике кресла, и да, даже забытый жареный сандвич с сыром. Беспорядок и дезорганизация – это признаки жизни. Это жизнь!

–Не моя, – сказал он.

Эти два слова несли такую бесконечную грусть, что мне стало больно и, на мгновение, я забыла о своих разочарованиях и подумала о нем.

Жизнь Монка – постоянная погоня за порядком. Уверена, именно поэтому он стал детективом и так хорошо раскрывает преступления. Он замечает все, что находится не на своих местах, правильно расставляет их и получает отгадку. Наводя порядок.

Единственная тайна, которую он не может разгадать, это та, в основе которой и лежит его личная трагедия и неустроенность.

Убийство его жены.

Все остальное: будь то выравнивание моего дома или даже проверка шнурков моей дочери, было слабой заменой идеальному порядку, который он потерял вместе с Труди. И его не восстановить.

Я не могла произнести все это вслух. Я просто взяла его за руку.

–Ваша жизнь более беспорядочна, чем Вы думаете. Я – большой беспорядок и часть ее, не так ли?

–Ты и Джули, – сказал Монк. – Я рад, что вы есть.

–Я тоже, мистер Монк.

–Фактически, я стал немного больше разговорчивым.

–Вы стали?

–Я не всегда был таким спокойным человеком, как сегодня, – произнес Монк. – Было время, когда я был очень встревоженным.

–Не могу себе это представить, – я несильно сжала его руку и отпустила. – Пожалуйста, больше не выравнивайте мой дом!

Он кивнул.

–Спокойной ночи, мистер Монк.

–Спокойной ночи, Натали.

Я пошла к себе в комнату. Уже лежа в постели и засыпая, я вдруг осознала, что держала его за руку, и он не попросил салфетку. Даже если потом он продезинфицировал руки, по крайней мере, не сделал это при мне. Это должно было означать что-то важное, и что бы это ни было, я думаю, это обязательно хорошее!

9. Мистер Монк и тридцатый этаж.

Выравнивание дома, должно быть, сильно утомило Монка, поскольку в понедельник утром Джули проснулась раньше него и на несколько секунд опередила у двери ванной. Они чуть не столкнулись там в шесть утра.

–Мне нужно воспользоваться ванной первым, – сказал Монк.

–По-маленькому или по-большому?

–Думаю, у меня есть конституционное право не отвечать на этот вопрос.

–Мне необходимо знать, как долго Вы там пробудете, – Джули властно держала дверь одной рукой, в другой были ее школьные вещи.

–Не дольше, чем обычно.

–Я не могу ждать так долго, – сказала она. – Уроки в школе начинаются в восемь пятнадцать, а не в полдень.

Она закрыла дверь перед его носом. На мгновение Монк застыл, затем посмотрел на меня. Я стояла рядом со спальней, не скрывая веселья.

–Ей всегда нужно пользоваться ванной так часто? – спросил Монк.

–А Вы бы предпочли, чтобы она вовсе не мылась?

–Но я приготовил ее для себя. Я помыл ее вчера вечером.

–Вчера вечером Вы помыли все,—сказала я и продефилировала мимо него на кухню.

Лего-дворец исчез. Должно быть, Монк разобрал его перед сном и положил детальки в упаковку. Неудивительно, что он не выспался. Я открыла кладовку, чтобы достать себе рогалик и.. нате вам, Монк переставил все коробки и консервные банки по группе продуктов и сроку годности!

Эдриан подошел и взял с полки свою коробку подушечек Чекс. Замечу, что эти подушечки представляют собой почти идеальные квадраты измельченной пшеницы. А неидеальные он выбросит из миски, перед тем, как залить молоком.

Я открыла шкафчик, собираясь достать ему миску, и была потрясена, обнаружив его пустым. Не было ни одной чашки, тарелки или блюда, просто голые полки.

Я повернулась и посмотрела на Монка, который сидел за столом, тщательно выбирая подушечки из коробки по одной и съедая их.

–Что случилось со всей моей посудой?

Он не взглянул на меня, делая вид, что полностью сосредоточен на выборе подушечек.

–Все немного запутано.

–Я не вижу никакой путаницы, мистер Монк! Вчера вечером у меня была посуда, а теперь ее нет. Куда она подевалась?

–У тебя было семь чашек, что неправильно. Их должно быть шесть или восемь, но не семь. Значит, одной чашки, очевидно не хватало, поскольку у тебя было восемь блюдец. Видишь, в чем проблема?

–Я вижу только то, что у меня нет посуды; это проблема!

–Все знают, что не может быть шесть чашек и восемь блюдец, поэтому два блюдца пришлось выбросить. Но потом я заметил, что некоторые миски и тарелки были побитыми, и все в разных местах. У тебя был набор посуды, которая совсем не сочеталась. Я столкнулся с ситуацией, которая вышла из-под контроля, и полным хаосом. Единственным разумным решением было избавиться от всей посуды.

Монк посмотрел на меня так, словно ожидал понимания и сочувствия. Хотя знал, что ни за что в жизни не дождется.

–Разумным? Вы называете выбрасывание всей моей посуды разумным?!

–«Обдуманным», «добросовестным» и «ответственным» также приходило мне на ум, – сказал Монк. – Но я посчитал, что сказать «разумным» будет лучше всего.

–Вот что мы сегодня сделаем перед тем, как Вы раскроете убийство или поймаете какого-нибудь плохого парня, – отчеканила я. – Сразу, как Вы примете душ и оденетесь, мы пойдем в Поттери Барн, где Вы купите мне новый набор посуды, или следующую пищу в этом доме будете принимать с пола!

Я потянулась к ящику со столовым серебром за ножом, чтобы разрезать рогалик, но остановилась.

–А хочу ли я его открыть? – вопросила я.

–В зависимости от того, что ты хочешь найти.

–Нож было бы неплохо. – произнесла я. – А в самом деле, что с моим столовым серебром?

Монк заерзал на стуле.

–Ты не хочешь открывать этот ящик.

–Можете добавить столовое серебро в список вещей, которые Вы сегодня покупаете. – сказала я, открыв холодильник. Взяла коробку апельсинового сока и смачно глотнула.

Монк съежился, на что я и рассчитывала.

–Тебе вовсе необязательно пить из коробки!

–Прекрасно, – я повернулась и посмотрела на него самым холодным, жестоким и обвиняющим взглядом, на какой только оказалась способна. – У меня разве есть стаканы, из которых я могу пить вместо коробки?

Он снова заерзал на стуле.

–Я так не думаю. – Держа коробку сока в руке, я хлопнула дверцей холодильника. – Надеюсь, Ваша кредитка платежеспособна, мистер Монк, потому что ей сегодня придется хорошенько раскошелиться.

Я гордо протопала обратно в свою спальню с рогаликом и апельсиновым соком, оставив Монка одного в моей беспосудной кухне.

На улице было сыро и туман полностью закрыл горизонт, но город оживленно бурлил. В центре тротуары были забиты молодыми специалистами, носящими по последней моде разные электронные аксессуары в ушах.

В пределах видимости не было ни одного свободного уха.

Казалось, что все, кроме нас, носят либо пару белых наушников от айпода, либо блютуз-гарнитуру от сотового телефона, похожую на радио-передатчик, который лейтенант Ухура носила в ухе в оригинальном Стар Треке.

Было уже за полдень, когда мы закончили покупать посуду, столовое серебро и стаканы в Поттери Барн.

Никогда не признаюсь Монку в этом, но как только прошел мой первоначальный гнев, я была рада, что он выбросил мои вещи. На самом деле мне было стыдно угощать людей из колотой посуды и поцарапанным столовым серебром. К сожалению, финансово я не могла позволить себе заменить сервиз и приборы. Теперь Монк купил мне новую кухонную утварь, и это меня взволновало. (Чего не было до того, как он предложил посмотреть и кастрюли со сковородками, пока я не обнаружила, что он их тоже выбросил). Как ужасна я порой: мне пришла в голову соблазнительная идея «случайно» позволить Монку увидеть беспорядок в платяном шкафу, чтобы он обновил и мой гардероб.

Чтобы сделать покупки безболезненными для нас обоих, я выбирала одноцветную посуду без узоров и позволила ему открыть все коробки для проверки каждого предмета на несовершенства. С каждой новой открытой коробкой я чувствовала укол вины, поскольку использовала Эдриана в своих интересах. Но тут же одергивала себя, напоминая, что именно он выбросил всю посуду из моей кухни. И гнев сразу возвращался, выбивал дерьмо из моего чувства вины, и я снова чувствовала себя прекрасно.

Мы только закончили грузить добро в багажник моего Чероки, как позвонил Стоттлмайер. Капитан ехал допросить Лукаса Брина, застройщика, планировавшего разрушить квартал, где жила Эстер Стоваль, и спросил, не хотим ли мы к присоединиться. Мы хотели.

Строительная корпорация Брина находилась в тридцатипяти-этажном здании Кубик Рубика, которое стояло между двумя другими зданиями в Финансовом районе с видом на залив. Вестибюль представлял собой стеклянный атриум с цветочным магазинчиком, шоколадной лавкой и маленьким киоском пекарни Будин, в которой делают лучшую хлебную закваску в городе, а может и в мире.

Стоттлмайер попивал кофе из Будина, ожидая нас перед магазинчиком Цветочные Композиции Фло. Умопомрачительно пахло свежей закваской.

–Доброе утро, Натали. Монк. Я слышал, вы опросили всех соседей Эстер. Нашли какие-нибудь улики, которые мы пропустили?

–Нет, —ответил Монк.

–Это удручает, – вздохнул Стоттлмайер. – А как насчет второго дела, убийства собаки; есть результаты?

–Думаю, я на пути к этому, – ответил Монк.

Вот это новость! Хотя Монк редко делится со мной тем, что творится в его в голове. И, должна сказать, чаще всего я благодарна ему за это.

–Хочешь поменяться делами? – спросил Стоттлмайер.

–Я так не думаю, – отказался Монк. – Хотя Вы могли бы сделать мне одно одолжение. Нельзя ли попросить лейтенанта Дишера выяснить все, что только возможно, об известном грабителе Родерике Турлоке?

–Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Чем же знаменит Турлок?

–Ограбления поездов, – ответила я.

–Разве этим еще кто-то занимается?

Не думаю, что здесь помогла бы информация о том, что Турлока схватили в 1906 году. Видимо, Монк мысленно согласился со мной, и мы восприняли вопрос капитана как риторический. Вероятно, мы оказались правы, поскольку Стоттлмайер и не ждал ответа.

–И так, Монк, ты готов? – Стоттлмайер запрокинул голову.

Монк поднял глаза, пытаясь обнаружить то, о чем говорит капитан.

–К чему?

–Увидеть Брина, – сказал Стоттлмайер. – Он богатый, влиятельный человек, и не стоит ждать от него признательности, если мы будем считать, что он причастен к убийству Эстер Стоваль.

–Он находится там наверху?

–На тридцатом этаже, – ответил капитан. – Богатые люди любят смотреть на других свысока.

Капитан подошел к охраннику, мускулистому парню с носом боксера, стоящему за мраморной стойкой напротив лифтов. Стоттлмайер сверкнул перед ним значком, представил нас и сообщил, что нам нужно увидеться с Лукасом Брином. Охранник позвонил в офис Брина, затем кивнул капитану и сказал:

–Мистер Брин примет вас сейчас.

–Отлично, – произнес Монк. – Когда он сможет спуститься?

–Он не спустится, – возразил капитан. – Мы поднимемся к нему.

–Будет лучше, если он спустится сюда.

Стоттлмайер застонал и повернулся к охраннику.

–Спросите мистера Брина, не согласится ли он выпить чашечку кофе в холле? Я угощаю.

Охранник позвонил, коротко переговорил и повесил трубку.

–Мистер Брин очень занят, и не может сейчас покинуть офис. Если хотите увидеть его, вам придется подняться к нему.

–Я пытался, Монк, – выдавил капитан. – Что ж, поехали?

Мы направились к лифтам, но Монк застрял сзади.

–У меня идея. Пойдемте по лестнице?

–На тридцатый этаж? – спросила я.

–Будет весело.

–До смерти, – съязвил капитан. – Я могу поговорить с Брином и без тебя. Тебе в самом деле не обязательно при этом присутствовать.

–Но я хочу быть там, – вымолвил Монк.

–Я еду на лифте, – не вытерпел Стоттлмайер. – Ты со мной или нет?

Монк посмотрел на лифт, глубоко вдохнул и кивнул.

–Хорошо.

Мы втроем сели в лифт. Стоттлмайер нажал на кнопку тридцатого этажа. Двери закрылись. Монк закрыл палец рукавом и нажал на кнопку второго этажа. Затем четвертого. Затем шестого. Он нажал на все четные кнопки до тридцатой.

Стоттлмайер закатил глаза и вздохнул.

Когда двери открылись на втором этаже, Монк вышел из лифта, сделал несколько вздохов и зашел обратно.

–Думаю, все идет хорошо, – заявил он.

На четвертом этаже он с криком выбежал из лифта, напугав людей, сидящих в приемной рекламного агентства Крокера.

–Это сущий ад! – крикнул он им.

Монк несколько раз жадно вдохнул воздух, затем заскочил в лифт, будто глубоко погружаясь в воду.

Когда лифт достиг шестого этажа, он бросился в вестибюль адвокатской конторы Эрнста, Трока и Филбуртона и прокричал что-то о несправедливости и бесчеловечности.

К восьмому этажу мы со Стоттлмайером смирились с судьбой, облокотились о поручни и делали все возможное, чтобы отвлечься. Мы играли в Тетрис на дисплее телефона Стоттлмайера, пока Монк расхаживал, стонал и плакал, и вытаскивал воображаемых пиявок из своей головы.

С остановками через каждый этаж мы достигли офиса Брина на тридцатом за сорок минут. Я выиграла в шести играх, а Стоттлмайер в восьми, но у него было больше практики, поскольку он оттачивал мастерство во время слежек. Когда двери лифта открылись, Монк, шатаясь, вышел с мокрым от пота лицом, хватая ртом воздух, и рухнул на черный кожаный диван в приемной.

–Пресвятая Богородица, – заныл он. – Это, наконец, закончилось!

Я дала ему бутылку воды Сьерра-Спрингс из моей сумки, кстати, напоминавшей чем-то детский рюкзак, который я таскала повсюду, пока Джули была младенцем. В ней была вода, антибактериальные салфетки, мешочки для мусора и даже немного крекеров, на случай, если он проголодается. Единственное, что я не носила сейчас по сравнению с тем временем – это подгузники.

Стоттлмайер подошел к секретарше, обезоруживающе-привлекательной азиатке, которая сидела за широким столом, делавшим ее похожей на ведущую одиннадцати-часовых новостей. Только захватывающий вид на город за ее спиной не был фоном, он был реален.

–Капитан Стоттлмайер, Эдриан Монк и Натали Тигер к мистеру Брину, – отрекомендовался он.

–Мы ожидали вас почти час назад, – произнесла она.

–Вот мы и здесь, – сказал он.

Монк жадно допил воду и выбросил пустую бутылку через плечо. покраснение медленно сходило с его щек. Он вытер лоб платком, а затем выбросил его.

–Спускаться будет легче, – сказала я успокаивающе.

–Да, потому что я спущусь по лестнице.

–Мистер Брин примет вас сейчас, – сообщила нам секретарша.

Она махнула рукой в сторону массивных двойных дверей, которые напоминали ворота в Изумрудный город страны Оз, только без стражника-жевуна. Вместо него у Брина была азиатская супер-модель, которую бы предпочел и сам Волшебник.

Когда мы подошли, двери неожиданно открылись сами. Конечно, в Уол-Марте двери так же открываются, но это выглядит необычно, когда ты не толкаешь перед собой тележку с покупками.

И там, в пещерно-образном офисе из стекла, красного дерева и нержавеющей стали стоял, раскинув руки, Лукас Брин, с приглашающей улыбкой на лице. Его зубы блестели как полированная слоновая кость.

10. Мистер Монк покупает цветы.

Все в офисе Брина кричало о деньгах и власти. Окна во всю стену открывали внушающий вид на город и залив. Точнейшие модели самых смелых проектов зданий были ярко подсвечены и выставлены на мраморных подставках. По кабинету расставлена дизайнерская мебель и скульптуры. На стенах висели фотографии его и жены, сверкающей от украшений, пожимающих руки президентам, королям, кинозвездам и местным политикам.

И даже если офис Брина не вопил бы о богатстве и власти, его жакет ручной работы, рубашка с монограммой, элегантные часы и очень дорогие ботинки не оставляли повода для сомнений. Я не удивлю вас торговыми марками, но мои представления о моде и драгоценных камнях ограничены каталогами Мервина, ДжейСиПенни и Таргета.

Брину было около сорока лет, он обладал замечательным телосложением и, естественно, загаром – теми сложением и загаром, которые появляются от игры в теннис в собственном поместье в графстве Каунти, отдыха на яхте в Карибском море и занятия тантрическим сексом.

Хорошо, не знаю, как там по части тантрического секса, но он был похож на человека, обожающего хвастаться даже тем, чего не имеет.

–Спасибо, что нашли время для нас, мистер Брин, – произнес Стоттлмайер, пожимая руку застройщику.

–Со всем моим удовольствием, капитан! Я рад сделать все, что смогу, чтобы помочь полиции Сан-Франциско, – сказал Брин. – Поэтому для меня большая честь быть членом Полицейской Комиссии.

Было бы удивительно, откуда до Брина так быстро дошли новости, не знай капитан заранее, что начальник полиции и департамент находятся под надзором комитета Брина.

–А Вы должно быть Эдриан Монк. Я был Вашим большим поклонником какое-то время, – он протянул свою руку Монку. Тот пожал ее, незамедлительно повернувшись ко мне за салфеткой.

–Пожалуйста, мистер Монк, позвольте мне! – Брин достал дезинфицирующую салфетку из кармана и протянул ее Монку, который тщательно исследовал упаковку. Она оказалась марки Мэджик Фреш.

–Нет, спасибо, – отказался Монк.

–Это влажная салфетка. – сказал Брин.

–Но это Мэджик Фреш.

–Они все одинаковые.

–Это то же самое, что сказать, будто все зерна кукурузы одинаковые, – заявил Монк.

–А разве нет?

–Я предпочитаю Уэт Уанс. – сказал Монк и протянул руку ко мне. Я дала ему пакет. – Не доверяю ничему, где есть упоминание о магии.

Брин выдавил из себя улыбку и бросил пакет себе на стол. Кто-то явно будет уволен за то, что не предоставил ему правильные салфетки для Монка.

–Мы расследуем убийство Эстер Стоваль. – произнес Стоттлмайер. – И, по понятным причинам, всплыло Ваше имя.

–Вы, конечно, понимаете, что я никогда не встречал Эстер Стоваль и не был у нее дома. Другие члены моей компании взаимодействовали с ней и пытались решить все вопросы, но, как я слышал, она была очень сложной личностью.

–Это тот самый проект? – спросил Стоттлмайер, кивнув головой в сторону модели.

–Да, это он, – ответил Брин и подвел нас к масштабной модели квартала Эстер Стоваль.

Трехэтажное здание грамотно сочетало в себе следующие стили: викторианский, испанский ренессанс, французский замок и десяток других, что заставляло его казаться одновременно классическим и современным. Но было в нем что-то расчетливое, коммерческое и по-диснеевски забавное. Я понимала, этим макетом с канатными дорогами, туманными улицами, Рыбачьей пристанью и Золотыми Воротами мной пытались манипулировать на подсознательном уровне, вызывая щемящие нежностью чувства. И мне не нравилось, что это работало. Возможно, Эстер Стоваль это тоже не нравилось.

Пока мы со Стоттлмайром восхищались макетом, Монк разглядывал фотографии Брина с женой в обществе знаменитостей и политиков.

–А сколько будет стоит квартира в кондо?– спросила я. Не то, что бы собираясь покупать или что-то вроде того.

–От шестисот тысяч и выше. Которые, не вдаваясь в подробности, я заплатил бывшим собственникам домов. Но не только они извлекли выгоду. Если обустраиваешь одну часть района, это создает эффект домино, и весь район благоустраивается. Выигрывают все. К сожалению, в каждом районе есть свои эстер стоваль.

–В конечном счете они все умирают? – задал вопрос Монк.

Стоттлмайер бросил на него взгляд.

–Мистер Монк хотел сказать...

Но Брин перебил его: – Я знаю, что он хотел сказать. Независимо от того, насколько выгодны мои проекты обществу, мистер Монк, всегда найдутся несогласные. Экологические группы, исторические общества, товарищества собственников жилья и просто случайные протестующие граждане. Большая часть моего дня уходит на объединение людей и обновление окрестностей.

–Это не получилось у Вас с Эстер, – заметил Монк.

–Мы предложили ей надбавку за ее имущество и бесплатную аренду любой квартиры в кондо на всю ее жизнь, – ответил Брин. – Никто бы не сделал ей предложения лучше! Но она даже отказалась вступить в переговоры. В конце концов ее несогласие утратило всякий смысл.

–Потому что она умерла, – сказал Монк.

–Потому что мы планировали двигаться вперед без нее.

–Как бы у Вас получилось? – спросила я. – Ведь ее дом находился прямо в центре квартала!

–Я не достиг бы столько в этом бизнесе, мисс Тигер, не будучи творческим человеком, – Брин подошел к своему столу и развернул изображение здания, похожего на макет. – Мы собирались строить вокруг него.

На исправленном плане здание окружало дом Эстер с трех сторон, окутывая его практически полной темнотой и лишая хозяйку любой частной жизни. Однако, в новом проекте здания дом Эстер не выглядел неуместно, а казался оригинальным, намеренно забавным элементом дизайна. Это был неудачный способ борьбы с Эстер, но гораздо более гуманный, чем убийство.

–Она никогда не согласилась бы на это.

–У нее бы не было выбора, – самодовольно произнес Брин. – Голосование Комиссии по планированию было назначено на следующей неделе, и ее голос против был бы единственным. У меня есть веское основание считать, что мы получили бы единодушное одобрение от комиссии. Проект в любом случае был бы реализован с ней или без нее.

–Вы собирались прогнать ее, сделав ее жизнь абсолютно несчастной, – сказал Монк.

–Напротив, мы были бы дружными соседями, уверяю Вас, – с ухмылкой произнес Брин. – Она со своими кошками могла оставаться там сколько пожелает. Тем не менее, мы спроектировали здание так, что после ее ухода из жизни у нас были варианты: либо позволить ее дому стоять, либо снести его.

–Так Вы говорите, что убийство Эстер Стоваль ничего не изменило для Вас? – спросил Стоттлмайер.

–Нет, поскольку проект был изменен, – ответил Брин. – Но, как житель Сан-Франциско, и прежде всего человек, я действительно в ужасе от того, что произошло с бедной старушкой. Не думаю, что ее убийство имело отношение к нашему зданию. Вероятно, ее убил какой-нибудь обдолбанный наркоман, искавший, чем бы поживиться для покупки следующей дозы.

Я не могла припомнить, что видела наркоманов, обдолбанных или нет, на улице, пока Монк опрашивал соседей. По крайней мере, эта версия не была такой бредовой, как версия Дишера насчет сумасшедших кошек, задушивших старушку и поджегших дом.

–Что ж, – произнес капитан. – Думаю, это все объясняет. Не так ли, Монк?

–Где Вы были в пятницу вечером с девяти до десяти часов? – задал вопрос Монк.

–Я думал, мы выяснили, что мне невыгодна ее смерть, прямо или косвенно, – сказал Брин. – Какая разница, где я был во время убийства?

–Вообще-то Монк прав, это один из процедурных вопросов, которые мы обязаны задать, – вступился за Монка Стоттлмайер. – Я бы не хотел, чтобы кто-то вроде Вас, из Полицейской Комиссии или откуда угодно, думали, что я не делаю свою работу.

–Очень хорошо. – поговорил Брин. – Я был на сборе средств для «Спасем залив» в башне отеля Эксельсиор с восьми до полуночи.

–С Вашей женой? – Монк указал на фотографии на стене. – Это же она, не так ли?

–Да, я был там с женой, с мэром, губернатором и еще примерно с пятьюстами другими заинтересованными гражданами, – нервно ответил Брин. – Теперь, если у вас нет других вопросов, у меня очень напряженный график.

Он достал ключ-пульт дистанционного управления из кармана, нацелил его на двери, и они открылись, очень тонко намекнув нам, что встреча закончена.

–Спасибо за Вашу помощь, – буркнул Стоттлмайер, выходя из офиса. Монк немного отстал, напоследок взглянув на Брина.

–Между кукурузными зернами большая разница, – сказал он. – Уж поверьте мне.

Перед лифтом, вне пределов слышимости секретарши, Стоттлмайер обратился к Монку, направляющемуся к двери на лестничную клетку:

–Не хочешь рассказать мне, почему прицепился к Брину? – Стоттлмайер ударил кулаком по кнопке вызова лифта, будто это было чье-то лицо. – И пусть причина будет не в том, что он использует неправильную марку дезинфицирующих салфеток или не захотел встретиться с нами внизу.

–Это он, – Монк через рукав повернул ручку двери, ведущей к лестницам, и открыл ее.

–Что значит «он»?

–Человек, убивший Эстер Стоваль, – произнес Монк. – Это был он.

Тут прибыл наш лифт, а Монк скрылся на лестничной клетке. Стоттлмайер пошел было за ним, но я мягко потянула его за рукав, остановливая.

–Вы правда хотите бежать за ним тридцать этажей? – спросила я. – Это может подождать.

Он посмотрел на меня, вздохнул со смирением, и вошел в лифт.

–Иногда мне хочется убить его, – сказал он. – И это было бы убийством в целях самозащиты.

После того, как капитан позвонил в офис, дав Дишеру задание проверить алиби Брина и вытащить на свет Божий историю грабителя поездов Родерика Турлока, мы с ним наслаждались неторопливым ленчем в павильоне пекарни Будин в холле.

Мы оба заказали бостонский суп с моллюсками и по миске свежей закваски, и, заняв столик у окна, наблюдали за проходящими мимо бухгалтерами, биржевыми маклерами, банкирами и бездомными.

Мы говорили о детях и школах, в которых они учатся; сетовали на то, что они редко выходят на улицу, а вместо прогулок режутся с друзьями в компьютерные игры. Знаю, это ужасно скучные вещи для светской беседы, поэтому избавлю вас от подробностей нашего разговора. Впервые мы с капитаном разговаривали на обычные темы. Не про Монка, убийства, расследования или правоохранительные органы, а про жизнь.

Сидя с ним за одним столиком, поедая суп и ковыряясь в закваске, я впервые увидела в Лиланде Стоттлмайере простого человека, а не детектива из отдела убийств.

Мы расположились на видном месте, чтобы Монк сразу увидел нас, когда наконец доберется до холла, что и произошло через полчаса после того, как мы оставили его на тридцатом этаже.

Монк шатаясь вышел из лестничной клетки с таким видом, будто пешком преодолел пустыню Мохаве. Расстегнув две верхние пуговицы на воротнике и, даже не признавая нас, он двинулся в Цветочные Конструкции Фло.

–Думаешь, он видел нас? – спросил Стоттлмайер.

–Не знаю, – ответила я.

Вставать, чтобы проверить, мы не стали. Во-первых, мы еще не доели суп, а во-вторых, знали, что Монку придется пройти мимо нас, если он захочет выйти из здания. Но наш разговор закончился. Мы молча сидели и смотрели на цветочный магазин, ожидая, что будет дальше.

Через несколько минут он вышел, держа в руках красивый букет, и рухнул в кресло за нашим столиком.

–Воды, – похрипел он.

Я достала Сьерра-Спрингс из сумочки и подала ему. Он жадно выхлебал ее и осел в кресле.

–Как прошла Ваша прогулка? – спросила я.

–Тонизирующе, – ответил Монк.

–Кому цветы? – поинтересовался Стоттлмайер.

–Вам.

Монк протянул цветы капитану, который недоуменно посмотрел ему в лицо, приняв букет. Сомневаюсь, что он оценил потрясающую композицию из лилий, роз, орхидей и гортензий.

–Это своего рода извинение?

–Это доказательство того, что Лукас Брин виновен в убийстве.

Стоттлмайер посмотрел на цветы, затем перевел взгляд на Монка.

–Не понимаю. Как цветы могут что-то доказать?

И тогда я их узнала. Я видела их раньше, и вспомнила, где.

–Я поговорил с Фло, – Монк указал на цветочный магазин. – Этот букет ее оригинального дизайна. Она им очень гордится.

–Фло молодец, – сказал капитан.

–Лукас Брин купил у Фло такой же букет в четверг, – продолжал Монк.

–И что?

–Он был для его любовницы, Лиззи Драпер, – объяснил Монк. – Я видел точно такой же букет вчера у нее дома.

Не знаю, как Монк разглядел цветы, ведь все время, пока мы находились у Лиззи, его взгляд был прикован к ее расстегнутой рубашке. Должно быть, у него феноменальное периферийное зрение. Этот букет был совершенно идентичен тому, что Лиззи Драпер использовала в качестве модели для натюрморта.

–Даже если это правда, – произнес Стоттлмайер. – Какое это имеет отношение к убийству Эстер Стоваль?

–Эстер Стоваль шпионила за соседями. Она смотрела через бинокль на их дома и делала фотографии, – рассказывал Монк. – Однажды она сдала соседа кабельной компании за то, что он смотрел спортивный канал через незаконный ресивер.

–Я удивлен, что она прожила так долго, – пошутил капитан. – Нельзя вставать между мужчиной и спортом по телеку.

–Думаю, у Эстер были компрометирующие фотографии Лукаса Брина с Лиззи Драпер, и она угрожала отправить снимки его жене, если он не откажется от проекта кондоминиума. Развод стоил бы ему десятки миллионов. Поэтому Брин убил Эстер.

Стоттлмайер покачал головой.

–Это слишком неподъемная ноша, даже для тебя, Монк.

–Но так все и было! – воскликнул Монк.

Уверена, что он прав. И Стоттлмайер тоже прав. Если есть что-то, в чем Монк никогда не ошибался, то это убийство. И Монк знал, что мы это знаем. Это делало ситуацию крайне неприятной для капитана.

Стоттлмайер поднял букет: – Это все, что у тебя есть?

–Еще у нас есть ее кнопки, – ответил Монк.

–Ее кнопки?

–Я не мог не заметить их, – сказал он.

Это было, вероятно, самым большим преуменьшением дня.

–На них были написаны буквы «ЛБ» – пояснил Монк. – Раньше я думал, что это торговая марка. Но это монограмма. Рубашка, надетая на Лиззи, была сделана вручную для Лукаса Брина.