Текст книги "Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП)"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

–Похоже, недостатка подозреваемых не предвидится, – сказала я.

–Все они могли убить ее, – мрачно произнес Стоттлмайер. – Стоять в очереди, чтобы прижимать подушку к ее лицу. Но у нас нет способа доказать, что кто-то из них был в ее доме в ту злополучную ночь.

–Может, потому что никто из них не делал это? – заявил Дишер.

–И что делать с этим выводом, Рэнди? – вопросил Стоттлмайер.

–У меня есть версия, – сказал Дишер, – Немного необычная.

–Валяй, – разрешил капитан.

–А что, если это кошки? – не очень уверенно произнес Рэнди.

–Кошки? – не понял капитан. – Как это могут быть кошки?

–Так было в великом фильме Роберта Калпа. Там ученые проводили исследования поведения обезьян в отдаленной арктической лаборатории. Ученых убивали один за другим, и никто не знал, кто убийца. Выжившие ученые боялись повернуться друг к другу спиной, – рассказывал Рэнди. – Довольно скоро в живых остались только Роберт Калп и еще один парень, и...

–Это были обезьяны, – перебил его Монк. – Они поменялись ролями с учеными и манипулировали ими, чтобы те убивали друг друга.

–Как Вы узнали? – удивился Дишер.

Стоттлмайер тоскливо вздохнул.

–Потому что ты начал рассказывать эту бесконечную историю, чтобы поддержать свою бессмысленную теорию кошек-убийц.

–Что, если кошки намеренно положили подушку ей на лицо, и пока одна сидела на ней, другая сбросила окурок на газеты? – не унимался лейтенант. – Может, это был акт кошачьего восстания против жестокой хозяйки?

–Это не необычное мышление, Рэнди, – резюмировал Стоттлмайер. – Это безумное мышление.

–Кошки очень ловкие, капитан, – сказал Дишер.

–Все, хватит! – вскрикнул Стоттлмайер.

Дишер было начал снова говорить, но Стоттлмайер поднял руку, чтобы остановить его.

–Одно слово и я тебя пристрелю! – сказал капитан, затем умоляюще посмотрел на Монка. – Теперь видишь, как сильно ты нужен нам?!

7. Мистер Монк и кнопки.

В воскресный полдень туман рассеялся, но над городом собрались темные тучи, холодный ветер порвал желтую предупреждающую ленту, ограждавшую выжженный дом Эстер Стоваль, и играл ею как новогодним дождиком на вечеринке.

Хотя никакой вечеринки на самом деле не было, молодая пара, живущая по соседству, Нил и Кейт Финни, от нее бы не отказалась. Они загружали в грузовик вещи для переезда. Пара жила в одном из пяти домов, подлежащих сносу, на месте которых по предложению Брина скоро будет кондоминиум и торговый центр.

–У нас были только незначительные повреждения от дыма и воды, но теперь, когда миссис Стоваль мертва, нет никаких причин задерживаться здесь еще на день, – Кейт катила тележку, нагруженную высокими коробками к грузовику. – Теперь дом принадлежит компании Лукаса Брина, и это значит, что мы наконец получим наш чек.

–Гонолулу, мы едем! – крикнул Нил из грузовика. На нем была яркая гавайская рубашка и шорты, несмотря на прохладную погоду. Явный признак энтузиазма уехать как можно скорее.

–Вы даже не скрываете, что счастливы из-за ее смерти, – сказал Монк.

–Нисколько, – ответил Нил.

–Вы были ее ближайшими соседями. Она стояла между строительством нового комплекса и вашим чеком на приличную сумму. Теперь она мертва, а вашей следующей остановкой будут Гавайи, – говорил Монк. – Вас не беспокоит то, как это выглядит со стороны?

–Мы, разумеется, оставим полиции наш новый адрес, – Кейт подкатила коробки к мужу, подождала, пока он их выгрузит, и пошла за новой партией вещей.

–У вас лучший из возможных мотивов убийства, а вы даже не стараетесь скрыть это, – удивился Монк.

–Это наша лучшая защита, – ответил Нил, расставив коробки в грузовике. – Сейчас мы получили все, что хотели, а совершив поджог в ее доме, были бы полными идиотами.

–Это может быть вашим хитрым планом, – усомнился Монк. – Настолько очевидно, что вы могли сделать это, что никто не подумает на вас, даже если вы это и сделали!

–Мы ужинали в Ружерио с двумя другими парами, когда начался пожар, – заявил Нил. – Знай я, что произойдет, взял бы на две бутылки вина больше и забрал чек с собой.

–Одинокая старушка была убита перед пожаром, – проговорила я. – Неужели Вам на это наплевать?

–А хорошо ли Вы знали Эстер Стоваль, и что значило быть ее соседом? Так не судите меня, леди!

Мне не понравились эти люди, их эгоизм и неприкрытая жадность. Может, они продали свои души Лукасу Брину вместе с домом?

Я подумала о своем доме, и что он значит для меня. Мы с Митчем нашли, полюбили и купили его вместе. Наша дочь родилась под его крышей. Я все еще могу чувствовать присутствие Митча в стенах, в воздухе и в свете, льющемся через окна. Кроме Джули, дом – это последнее, что связывает меня с мужем. Я бы не смогла продать его даже под сильным давлением соседей.

–А вам не приходило в голову хотя бы на секунду, что она не хотела продавать дом не из вредности или злого желания не дать вам разбогатеть? – спросила я. – Может быть, дом имел для нее большую сентиментальную ценность. Может, ей нравилось жить здесь и не хотелось никуда уезжать.

–Она могла бы остаться, – сказала Кейт, когда прикатила еще несколько коробок из дома. – Застройщик предложил ей взять одну из квартир в новом комплексе в бесплатную аренду до конца ее жизни, плюс к этому он предлагал большие деньги за ее дом. Более щедрого предложения ей никто бы не сделал. А она отказалась.

–Это не то же самое! – я испытала отвращение и отошла, чтобы они были за пределами моей слышимости, но чтобы Монк был в поле зрения, если я ему понадоблюсь. Я бы не выдержала еще и минуты рядом с ними.

Монк немного задержался и задал еще несколько вопросов. Не знаю, о чем. Может, он спросил их, каково живется без души. Или каково больше ценить деньги, чем право ближнего на счастье. Но, зная Монка, могу с уверенностью сказать, что он попросил их переставить коробки в грузовике, чтобы они стояли наружу одним боком.

Обри Брудник был ученым сорока с небольшим лет, работал в аналитическом центре Сан-Франциско и жил за домом Эстер Стовал.

–Мне платят за мои мысли, – проговорил он через нос, пожевывая свою трубку. – Если я не думаю, то голодаю. Поэтому я ненавидел Эстер Стоваль.

Судя по его двойному подбородку и пузу, ему бы не помешало немного поголодать. Он носил украшенный витым орнаментом свитер поверх белой футболки, коричневые вельветовые брюки и черные кожаные беговые ботинки Экко. Его ноги лежали на заваленном книгами столе, который стоял перед окном, выходящим на обугленные останки дома Эстер.

–Вы не могли думать рядом с ней? – задал вопрос Монк.

–Дело скорее не в ней, а в кошках. – ответил Брудник.

–Мы слышали, она подбирала много бродячих? – спросила я.

–Их были дюжины! И они были не просто бродячие, – с отвращением проговорил Брудник. – Они были экзотическими. Она ходит по приютам и ищет редкие породы. Всего несколько дней назад она притащила домой турецкого вана, пушистая порода, известная как белая кольцехвостая или русская длинношерстная.

Он взял книгу со стола, нашел нужную страницу и протянул мне. Это была книга с изображениями кошачьих пород, он ткнул на картинку с турецким ваном – белой кошкой с похожей на кашемир шерстью.

–Вы следили за ее кошками? – спросил Монк.

–Это мой недостаток. Если пролетает птица, я непременно должен узнать, какая она. Если автомобиль припаркован, мне нужно знать его историю. Если я слышу, что кто-то насвистывает мелодию, мне нужно знать имя и полную биографию композитора, – со вздохом проговорил Брудник. – Мое интеллектуальное любопытство – это моя большая неудача, но и большой подарок.

–Я понимаю, что Вы чувствуете, – проникновенно сказал Монк.

–В этом одна из причин, почему я считал ее кошек сбивающими меня с толку. Каждый раз, когда я видел их, начинал исследовать проклятых животных, – говорил Брудник. – Второй причиной, конечно, был запах. Ее дом был похож на огромный мусорный ящик, и в дни бриза этот запах разносился по округе, отсюда и мое раздражение.

–Вы что-нибудь пытались сделать в связи с этим? – спросил Монк.

–Я говорил с ней, – ответил Брудник. – Но она посоветовала мне заниматься своим делом, что в ее устах звучало довольно иронично.

–Почему же?

–Потому что старая карга всегда подглядывала в мои окна, разбирала почту в моем ящике и читала мои журналы, – недовольно пробурчал Брудник. – Я начал ходить по своему дому голым, чтобы добиться хоть какой-нибудь приватности.

Монк содрогнулся при мысли об этом, я тоже.

–Вы никогда не думали предпринять более решительные действия? – спросил Монк.

–Вы имеете в виду, что-то вроде поджигания ее дома?

Монк кивнул. Брудник засмеялся.

–Я думал об этом целый день. Вместо этого продал дом Брину, надеясь, что в ближайшем будущем мой новый дом окажется подальше от Эстер Стоваль и ее кошачьего зверинца.

–Значит, Эстер не просто превращала Вашу жизнь в ад, – заметила я. – Она стояла между Вами и удачей.

–Она не была моей любимой соседкой по кварталу, это правда. Но я не желал никакого насилия по отношению к ней.

–Где Вы были между девятью и десятью вечера в пятницу? – спросил Монк.

–Наслаждался горячей ванной и свежим номером Американского Наблюдателя. – ответил Брудник.

Заданный образ теперь будет преследовать меня.

–Вы были один? – продолжал Монк.

–К несчастью, да. – сказал Брудник. —Но это в прошлом, так как я уже нашел женщину, с которой смогу разделить ванну и Американского Наблюдателя.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я удивилась, как мне хватило силы самоконтроля не стошнить и с криком ужаса не убежать из его дома в этот момент.

–Вы видели или слышали что-нибудь необычное той ночью? – спросил Монк.

–Нет, до тех пор, пока не загорелся ее дом, – ответил Брудник. – Это было, безусловно, необычно.

Ситуация была угнетающей. Другие соседи Эстер по эту сторону улицы так же относились к ней, как и Брудник с семейством Финни. Никто ничего не видел, не слышал и не был огорчен. Все горячо ждали свои чеки и снос домов.

Мы перешли через улицу, чтобы узнать мнение других соседей, не продающих свои дома и не получающих выгоды от смерти Эстер.

Мы нашли Бартона Джойнера, тощего безработного инженера-программиста, в его гараже, лежащим под капотом старого ЭйЭмСи Пакера, похожего на беременный Форд Пинто – мою первую машину, которую я водила, пока мой отец не услышал, что они могут взорваться от попадания жука в лобовое стекло, и не купил мне Плимут Дастер. У Джойнера также были ЭйЭмСи Гремлин и ЭйЭмСи Амбассадор, припаркованные на обочине.

–Буду честен с Вами, мистер Монк. Я рад, что она ушла. – сказал Джойнер, что-то затягивая гаечным ключом.

–Она не ушла, – возразила я. – Вы так говорите, будто она уехала в Палм Бич. Ее убили.

–Эстер была жертвой плохой кармы, которую сама же и создала. Она была подлым человеком, который портил жизнь всем в районе. Вы уже можете почувствовать разницу на улице. Уровень стресса понизился.

–И стоимость недвижимости возрастет, – заметил Монк. – Как только новое строительство закончится.

–Строительство не очень важно для меня. Оно не поменяет мое материальное положение, потому что я остаюсь здесь. Я из тех парней, что любят ладить с людьми. – Джойнер откинулся назад и вытер руки об джинсы, размазав масло по ним. – «Живи и дай жить другим» – вот мое кредо.

–И мое тоже, – сказал Монк. – Вы вытерли руки о штаны.

–Эстер не любила людей вроде нас с Вами. Она сидела перед окном с биноклем, делая заметки и фотографии, вторгаясь в дела, которые ее не касаются. Она увидела, что я смотрю футбол на одном из платных каналов, позвонила в кабельную компанию и настучала им, что я ворую их сигнал незаконным конвертером.

–А Вы не воровали? – поинтересовалась я.

–Не в этом дело, – ответил Джойнер. – Как ее может волновать, что я сижу на своем кресле в своей гостиной и смотрю футбол по телевизору?

–Вы испачкали свои штаны, – произнес Монк.

–Все в порядке, это рабочие штаны. – ответил Джойнер. – Приведу вам другой пример. Мое хобби – коллекционирование и реставрация старых автомобилей ЭйЭмСи. Я продал пару из них, чтобы срубить немного налички, пока не найду работу. Эстер сфотографировала людей, которые покупают у меня машины, и подала жалобу налоговому инспектору, который оштрафовал меня на две тысячи долларов за занятие бизнесом на дому без лицензии.

–Она что-то имела против Вас? – спросил Монк.

–Абсолютно ничего. Я ей ничего плохого не делал. Она так ко всем относилась. У нее было свое представление о жизни, и она ожидала, что все будут ему соответствовать. Безумие, правда?

–Полное безумие, – подтвердил Монк. – Вы можете пойти переодеть штаны, мы подождем Вас здесь.

–Я не хочу менять штаны.

–Но Вам это необходимо! – настаивал Монк.

–Да мне и в этих хорошо.

–Потом меня поблагодарите!

–Нет! – вскрикнул Джойнер. – У Вас еще есть какие-нибудь вопросы? Я хотел бы вернуться к работе.

–Где Вы были в пятницу между девятью и десятью вечера? – уже в который раз за сегодня задал Монк этот вопрос.

–Я был дома, занимался стиркой.

–Я вижу, – произнес Монк. – Значит, Вы не отрицаете, что у Вас есть чистая пара брюк, которые Вы можете надеть вместо этих?

–Да что с Вами такое? – воскликнул Джойнер.

–Подумайте о карме, которую создают Ваши брюки! – не унимался Монк. – Вы не видели кого-нибудь, посещавшего Эстер в пятницу вечером?

Джойнер покачал головой.

–Я не шпионю за своими соседями; не отслеживаю, кто приходит и уходит, или что они смотрят по телевизору.

Он вытер руки об рубашку – сознательно, я полагаю – взял свой гаечный ключ и вернулся к работе.

–Зачем Вы это сделали? – спросил его Монк. – Теперь Вы должны переодеть и рубашку.

–Пойдемте, мистер Монк, – позвала его я. – Нам нужно поговорить с другими соседями.

–Но мы не можем его просто оставить вот так!

–Пойдемте, – я схватила его за плащ и потащила наружу.

Он вышел, крайне удрученный, продолжая оглядываться на дом Джойнера.

–Не понимаю, как ты можешь закрывать глаза на страдания других людей!

–Он не страдает, – возразила я.

–А я страдаю. – простонал Монк.

Выслушав историю Джойнера и других соседей, я начала задумываться, как тяжело было Нилу и Кейт Финни. Все доказывало, что Эстер Стоваль ничем не заслужила теплоты и понимания от окружающих ее людей. Я представила, как относилась бы к Эстер, живя на одной улице с ней год за годом. Возможно, я бы тоже танцевала с ликованием после ее смерти.

Оставался последний сосед, которого Монк собирался опросить, поскольку в квартале было по шесть домов с каждой стороны, а он не мог пропустить четные номера.

Лиззи Драпер жила в викторианском доме на углу. Ее дом был поделен на жилую часть и художественную мастерскую. Это было светлое, открытое и проветриваемое помещение, наполненное красочными букетами цветов, один из которых она использовала в качестве модели для натюрморта, который рисовала. Я поняла почему. Букет великолепно сочетал в себе зеленые орхидеи, голубые гортензии, красные и желтые лилии, оранжевые розы, коралловые пионы, фиолетовые трахелиумы, желтые целозии и красные амарилии.

Печально, что у нее не было таланта отобразить яркие цвета и естественную красоту букета. Примеры ее других рисунков, эскизов и скульптур были повсюду, и я, признаться честно, видела работы получше в дни открытых дверей в школе Джули.

Единственной скульптурой, заслуживающей внимания, была ее грудь: огромные импланты, как два баскетбольных мяча, выпирающие из-под джинсовой рубашки свободного покроя. У нее были расстегнуты три кнопки, провоцируя заглянуть в глубокое декольте.

–Меня зовут Эдриан Монк, а это Натали Тигер, – представил нас Монк. – Мы помогаем полиции в расследовании убийства Эстер Стоваль.

Монк уставился на ее грудь. Ей это польстило, но я-то знала, что его внимание привлекла не грудь, а три кнопки. Если она не расстегнет еще одну или, напротив, не застегнет, его может хватить удар.

–Я бы хотел задать вам троим несколько вопросов, – сказал он.

–Троим? – переспросила она.

–Думаю, он имел в виду три вопроса, – уточнила я. – Не так ли, мистер Монк?

–Видели ли Вы или слышали что-нибудь необычное в пятницу вечером? – обратился он к пуговицам.

–Меня не было дома, – ответила она. – Я была на работе. Я бармен в Флакксе.

Знаю это место. Это клуб на Маркет стрит, куда красивые, молодые и богатые люди ходят, чтобы показать всем, какие они красивые, молодые и богатые. Я пыталась устроиться туда на работу, но мне не хватило квалификации. Монк по-прежнему стоял, уставившись на нее.

–Так Вы не художник? – спросила я.

–Это лишь работа, а не то, что я творю. Это поддерживает меня, но не то, чем я живу. Это...

–Кажется, я понимаю, – сказала я, прерывая ее.

Она снова посмотрела на Монка, все еще пялившегося на ее кнопки.

–А во сколько вы вернулись домой с работы? – ему становилось все труднее сосредоточиться. Как и дышать.

–За полночь, – ответила Лиззи. – Вся улица была перекрыта. Повсюду стояли пожарные. Я не могла поверить, что это случилось.

Его внимание к ее груди, наконец, даже ей показалось чрезмерным. Она согнула колени, чтобы посмотреть ему в глаза, но он повторил ее маневр, по-прежнему сосредоточившись на кнопках.

–Мистер Монк, Вы не смотрите мне в глаза с тех пор, как зашли в мой дом!

–Простите, это все Ваши кнопки, – оправдывался он. – Они очень отвлекают.

–Мои кнопки? Как мило! – Лиззи выпрямилась и улыбнулась, явно неправильно поняв его. – Я не хотела смущать Вас. Они новые, и мне нравится показывать их.

–Хорошо, когда их две, – сказал Монк.

–Так и предназначил Бог.

–Или четыре.

–Четыре?

–Но это не естественно, – заявил Монк, показывая на ее декольте. – Вы должны срочно исправить это.

–Что ты сейчас сказал мне? – ее улыбка превратилась в злобную усмешку. Это было не симпатично.

–Думаю, вы просто друг друга не поняли, – подала голос я. Это было похоже на попытку остановить мчащийся поезд, после того, как он сошел с рельсов и врезался в детский дом. – Он не имел в виду то, что Вы подумали.

–Не нужно расстраиваться, это очень легко исправить, – говорил Монк. – Вы сами сможете сделать это.

Она подошла к двери и распахнула ее:

–Убирайтесь! Живо!

Монк поднял руки в знак капитуляции, посмотрел на меня и ушел. Я попыталась извиниться, но она выставила меня за дверь и хлопнула ею за моей спиной.

–Как можно доверять таким людям? – он покачал головой. – Они злятся по пустякам.

8. Мистер Монк исправляется.

Джули сидела на краю ванны, наблюдая, как я перед зеркалом поправляю прическу и накладываю естественный макияж перед свиданием с Пожарным Джо. Дверь ванной была заперта, поэтому мы с Джули знали, что Монк не нарушит наше уединение.

–Ты же не в самом деле хочешь оставить меня с ним? – спросила меня дочь.

–Мистер Монк очень хороший человек. – ответила я.

–Он со странностями.

–Больше, чем миссис Трофамнер? – я имела в виду ее обычную няню. – По крайней мере, мистер Монк не вытаскивает свои зубы и не кладет их в стакан, пока смотрит телевизор.

–Мам, он не позволил мне утром завязать шнурок на ботинке, потому что его концы были неровными. А после того, как я сменила ботинки, он шнурки измерил линейкой, чтобы убедиться, что они ровные.

–Это его способ показать, как он заботится о тебе.

–Это еще не все. Он настаивал на перевязывании шнурков, поскольку бантики были «не симметричны».

–Сегодня вечером все будет отлично, если ты будешь соблюдать несколько правил: не проси его делать выбор, не создавай беспорядок и, что бы не случилось, не делай попкорн. Потому что не существует двух одинаковых зерен. Это сведет его с ума.

–Ну и дела, сказала бы ты, – произнесла она. Джули недавно открыла сарказм, идеальный инструмент, чтобы выразить разочарование, общее для всех детей ее возраста, обязанностью терпеть власть родителей.

–Ему нравятся крекеры. Они квадратные. У нас в кладовке есть целая пачка.

–А почему я не могу пойти с тобой?

–Потому что это свидание. – ответила я

–Кто сказал, что ты не можешь привести свою дочь на свидание?

–Ты же не приглашаешь меня на свои ночевки с друзьями, не так ли?

–А ты собираешься ночевать с ним сегодня?

–Нет, конечно же нет, – сказала я. – Я не это имела в виду. Просто хочу сказать, что иногда мне нужно тратить время на себя. Ты же не хотела бы, чтоб я сопровождала тебя на твоем свидании.

–Я не хожу на свидания, —возразила она. – Ты же не разрешаешь.

–Хорошо, будь у тебя свидание, хотела бы ты, чтобы я там была?

–Прекрасно. – она вздохнула, это вышло больше похожим на мучительный стон. – Чем прикажешь заниматься нам, пока ты будешь развлекаться?

Я начала убирать беспорядок, который произвела в раковине.

–Делай, что обычно. Посмотри телевизор. Почитай книгу. Пообщайся с друзьями в чате.

–А что насчет мистера Монка?

Я посмотрела на влажное полотенце, накинутое на стержень для душевой занавески, использованное после бритья ног, и на ватные шарики, которые упали мимо мусорного ведра... и у меня появился коварный план: я решила оставить все, как есть.

–Не волнуйся за мистера Монка, – сказала я, целуя ее в щеку. – Он будет занят подготовкой перед завтрашним ранним душем.

Я в последний раз критически осмотрела себя в зеркале, решила, что лучше не сделать без дорогой косметической хирургии, и вышла из ванной. Как раз вовремя, поскольку Пожарный Джо уже звонил в мою дверь.

Монк открыл дверь с носовым платком, на случай, если кто-то зараженный бубонной чумой прикасался к ручке, пока мы этого не видели.

Пожарный Джо отлично смотрелся в кожаной куртке бомбардировщика, рубашке поло и в коричневых вельветовых штанах, похожих на те, что были от его униформы. Я догадывалась, что он в любой одежде выглядит отлично. Он держал милый букетик из роз, хризантем и гардений в одной руке и крошечную подарочную коробку в другой.

–Вы как раз вовремя, – сказал Монк, сверясь с часами. – Секунда в секунду. Это очень впечатляет!

–Мистер Монк? – с удивлением воскликнул Джо. – Не думал, что Вы и Натали...

–Мы не вместе, – прервала его я. – Мистер Монк просто гостит у меня, пока его дом обеззараживают от термитов. Ты выглядишь здорово, кстати! Не то, что бы я говорила задним числом. Я сразу заметила, это не значит...

–Мам, – сказала Джули. Она знает, что я заговариваюсь, когда нервничаю, и делает все возможное, чтобы остановить меня, желая спасти скорее себя, чем меня, от смущения.

–А это вам, – Джо вручил мне цветы, а коробку Джули.

–А что это? – спросила Джули.

–Открой и узнаешь. – ответил он.

Джули сделала маленький вдох, когда увидела, что находилось в коробке. Она достала маленький красный значок, похожий на тот, что капитан Мантуз вручил Монку, только на этом была изображена собачья кость.

–Это пожарный значок Спарки, – сказала Джули. – Я не могу его взять.

–Я хочу, чтобы он был у тебя, – возразил Джо. – За то, что ты наняла лучшего детектива в Сан-Франциско, чтобы найти убийцу Спарки.

Для меня уже не имело значения, что Джо скажет или сделает на свидании: он меня покорил. И Джули тоже. Она обняла его.

–Мама сказала, что я могу пойти с вами.

–Нет, не говорила!– быстро возразила я, пока Джо ничего не ответил. – Ты остаешься с мистером Монком.

–Будет весело, – сказал Монк. – Мы можем поиграть в Лего.

–Мне двенадцать, – возмутилась Джули. – У меня нет Лего.

–Хорошо, что я принес свой, – ответил Монк.

–Вы играете в Лего? – изумилась Джули.

–Ты шутишь? Да я пламенный Лего-демон! У меня строительная лихорадка!

Джули умоляюще посмотрела на меня, будто я бросила ее волкам на съедение.

–Мам, ну пожалуйста! Только не Лего!

–Это может быть очень волнительно, – говорил Монк. – Но мы начнем с простых фигур, перед тем, как повысим градус волнения.

–Не дайте ей слишком переволноваться, – сказала я Монку. – Ей завтра в школу.

Я поцеловала ее и быстренько увела Джо оттуда.

Это не история обо мне или моей личной жизни; это история об Эдриане Монке и раскрытии двух запутанных убийств, поэтому я не хочу загружать вас большим количеством подробностей о моем свидании с Пожарным Джо. Хотя кого я обманываю? Это моя книга, и я собираюсь рассказывать вам обо всем, что пожелаю. Если вам это не нравится, переверните пару страниц.

Некоторые кавалеры пытаются произвести впечатление на первом свидании, пригласив в необычный ресторан, на модный показ или творческую выставку. Но я думаю, свидание нужно, чтобы показать, кто вы, что для вас важно и ваши взгляды на жизнь. Я считаю, в первом случае вы получите человека, старающегося впечатлить вас своей расточительностью или одаренностью. Не скажу про других, но такой человек не для меня.

Джо привел меня в свой любимый ресторан в Китайском квартале. Десять столов, семейное местечко с мертвыми утками, висящими в окне. Как приманка для того, чтобы зайти и посмотреть меню. Монк бы с криком убежал отсюда.

Здесь все знали Джо, и вечер стал похожим на ужин с его семьей. Еда была вкусной и дешевой. Другая женщина ушла бы, посчитав Джо скрягой. Только не я. Это показало мне, что Джо спокойный уверенный в себе человек, который любил других людей и был доволен своей жизнью. Кроме того, как мать-одиночка с ограниченным доходом, я всегда искала доступные рестораны и кафе. Заодно это показало мне, что он надежный и стабильный – человек, бегущий от отношений и обязательств, не ходил бы в один ресторан несколько лет и не подружился бы с персоналом.

Он говорил об обычной для первого свидания чепухе. Мы рассказали друг другу сокращенные версии историй нашей жизни. Свою я пыталась рассказать, не зацикливаясь на смерти Митча, чтобы не огорчать себя и Джо. Я узнала, что он учился в Беркли, что его отец был поэтом, а мать – смотрителем парка, и он никогда не был женат.

Затем зашел разговор о пожаротушении. Он рассказал несколько историй о пожарах и красочную историю своей пожарной части, которую построили после землетрясения 1906 года на месте ночлежки. Она была последним убежищем отчаянного Родерика Турлока, пресловутого грабителя поездов, который сбивал с толку людей Пинкертона кражами золота.

От разговора о пожарной части мы, конечно, перешли к расследованию смерти Спарки. Я рассказала Джо, что Грегорио Дюмас утверждал, будто в ночь убийства Спарки он видел пожарного, который выходил из пожарной части через полчаса после того, как все уехали на пожар в доме Эстер Стовал.

Джо сказал, что Грегорио, должно быть, врет. Потому что все дежурившие пожарные были на пожаре. Никто не оставался в пожарной части и никого туда не посылали потом.

Я увидела, что от разговора о Спарки его настроение падает, и рассказала ему несколько историй о Монке, который распутывает сложнейшие загадочные убийства, но боится зайти в телефонную будку.

Мы вышли из ресторана и бесцельно пошли вокруг Китайского квартала, забрели в книжный магазин «Огни большого города» на пересечении Бродвея и Колумбуса. Мне нравилось, что мы могли наслаждаться обществом друг друга, даже ничего не говоря, а просто стоя рядом и разглядывая книги.

Время медленно приближалось к полуночи, когда он повез меня домой. Мы были всего в нескольких кварталах от моего дома, когда Джо остановился у парка Долорес, на углу Черч-стрит и Двадцатой. В ночное время парк был страшным местом, полным бродяг и наркоторговцев.

–Зачем мы остановились? – спросила я.

–Мне хотелось бы засвидетельствовать свое почтение, – ответил он.

Джо вышел из машины и подошел к окрашенному позолотой пожарному гидранту. Я вышла и присоединилась к нему, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии поблизости убийц, насильников и наркоманов.

–Что мы здесь делаем? – произнесла я.

–Этот маленький гидрант спас Сан-Франциско после землетрясения 1906 года, – вымолвил он, глядя на него задумчиво.

Я взглянула на гидрант. Он никогда не казался мне особенным, хотя я и замечала его на протяжении многих лет, как правило, когда на него мочились собаки.

–Этот? – удивилась я. – Но он же находится далековато от центра города.

–Землетрясение вывело из строя все другие гидранты. Но вода именно из этого остановила огненную бурю. С тех пор каждый год восемнадцатого апреля в пять утра выжившие в землетрясении собирались здесь и наносили на него свежий слой позолоты. Некоторые до сих пор, в основном члены Багра Святого Франциска и Общества Лестницы, продолжают традицию. Я пропустил несколько юбилеев.

Я думала, он устроит что-нибудь типа салюта у гидранта, но он просто кивнул ему, и мы вернулись в машину. Я подумала, все ли пожарные знают столько легенд об огнеборцах Сан-Франциско, сколько знает Джо.

Он отвез меня от парка до моего дома за пару минут и проводил до двери. Я хотела избежать любых неловких моментов, поэтому взяла инициативу в свои руки и дружески поцеловала его в губы.

–Я отлично провела время, – сказала я. – Очень и очень прекрасный вечер!

–Я тоже, – согласился он. – Надеюсь, мы повторим это в ближайшее время.

Я не собиралась пытать его неопределенностью. И себя.

–Когда ты снова не на дежурстве?

Он широко улыбнулся.

–Во вторник.

–Годится, – сказала я. – В то же время?

–В то же время. – Он поцеловал меня, немного дружелюбнее, чем я его.

Я открыла дверь и вошла внутрь. И тут же оцепенела. Что-то было не так. Я имею в виду, я была определенно у себя дома – это были мои вещи, но что-то было неправильно. Не в порядке. Странно. Как будто я ступила через дверь в альтернативную реальность. Словно я стояла не в своем доме, а в его блестящем воссоздании, как на съемочной площадке.

Я моргнула и снова огляделась. Что давало мне это ощущение бытия в другом измерении?

Монк вышел из кухни со стаканом молока.

–Как прошло свидание?

–Он очень милый человек. – ответила я.

Я рассказала Монку историю про пожарную часть, и про железнодорожного грабителя, и про причины Джо не верить словам Грегорио Дюмаса, будто он видел пожарного у пожарной части. Монк все обдумал за мгновение, покрутил шеей, разрабатывая ее несуществующий излом.

–Как прошел Ваш вечер с Джули? – спросила я.

–Мы поиграли в Лего какое-то время.

Монк указал на кухню. Я посмотрела туда и увидела массивный и искусно сделанный Лего-дворец с подъемным мостом, башнями и рвом, возведенный на нашем столе. Я бы строила его целый год.

–У нее есть свой стиль, – сказал он с гордостью.

–В самом деле?

–С правильными тренировками и много практикуясь, думаю, она может стать настоящим Лего-мастером.

–Таким, как Вы?

–Не люблю хвастаться.

–А что вы делали в остальную часть вечера? – спросила я, все еще чувствуя себя неспокойно и взволнованно.

–Я немного повыравнивал.

Так вот оно что!

Я снова оглядела комнату и увидела то, что уже подсознательно отметила раньше. Должно быть, он взял рейсшину и выровнял все в доме. Все мои вещи были на месте, но они все были скорректированы. Выровнены. Мебель была центрирована, каждый предмет стоял на равных расстояниях от других. Все картины на стене были перевешены так, что промежутки между ними были равными. Безделушки и фотографии в рамках на столах и полках были сгруппированы по высоте и форме, и распределены равномерно друг от друга. Журналы выстроены по названию и уложены в хронологическом порядке. Он реорганизовал мою библиотеку по алфавиту, по размеру и, вдобавок, по дате печати.