Текст книги "Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП)"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

19. Мистер Монк и влажные салфетки.

Капитан Стоттлмайер ждал нас в центре города на Харрисон-стрит, где восьмидесятое шоссе пустеет в клубке съездов и путепроводов. Вой холодного ветра и рев дорожного движения создавали громкий, похожий на треск костей, скрежет. Звучало как-будто земля кричала от боли.

Шоссе проходило вдоль покрытого сорняками участка земли, окруженного ржавым забором, местами отогнутого. Стоттлмайер стоял около одного из отверстий, глубоко засунув руки в карманы плаща с поднятым от пронизывающего ветра воротом. За ним криминалисты в синих ветровках, медленно передвигаясь по участку, искали улики.

Участок был завален раздвижными кушетками, грязными матрасами, сырой ломаной фанерой, гофрированными металлическими листами и картонными коробками, стоящими на деревянных поддонах. Тележки, переполненные выпуклыми мешками для мусора, были припаркованы перед самодельными укрытиями, как автомобили на стоянке.

–Извини, что пришлось притащить тебя сюда, Монк, – сказал Стоттлмайер.

–Где все эти люди? – спросил Монк.

–Какие люди? – не понял капитан.

–Проживающие здесь, – он указал на окрестности, заставленные картонными домами.

–Они унеслись прочь как испуганные крысы сразу после того, как кто-то обнаружил труп. – ответил Стоттлмайер. – Паре офицеров в патрульной машине довелось проезжать мимо, когда происходил массовый исход. Это возбудило их любопытство, поэтому они вышли осмотреться. Хорошо, что офицеры оказались поблизости, а то мы нашли бы тело через несколько недель, если вообще нашли.

–Это почему?

–Здешняя публика нам немногое рассказывает, – пояснил капитан. – А если и рассказывают, то с большим опозданием.

Стоттлмайер кивнул на дыру в заборе, раздвигая ее пошире и предлагая нам пролезть.

Монк помедлил мгновение, затем повернулся ко мне.

–Мне понадобится мой костюм, – сказал он.

–Какой костюм? – не поняла я.

–Тот, который я носил днем. Он мне необходим.

–Мы вернули защитный костюм в магазин по дороге домой, – напомнила я. – Вы настаивали, что его нужно сжечь.

–Я знаю, – произнес он. – Мне нужен еще один.

–Магазин закрыт.

–Ничего страшного, – сказал Монк.– Мы можем подождать.

–Для Вас он закрыт насовсем. Владелец ясно дал это понять.

–Я посижу в машине, пока ты сходишь.

Стоттлмайер застонал: —Монк, уже поздно. Я работал шестнадцать часов. Это третье убийство за сегодня. Я замерз, проголодался и просто хочу оказаться дома к утру.

–Хорошо, встретимся здесь утром.

Монк повернулся, но Стоттлмайер схватил его за руку.

–Я хочу сказать, что ты можешь сам пройти через дыру в заборе или я тебя переброшу через него! Выбирай.

–Я бы предпочел третий вариант, – ответил Монк.

–Но третьего варианта нет!

–А что насчет четвертого? Честно признаться, число три мне не очень нравится.

–Как насчет того, что я брошу тебя прямо сейчас?

–Это третий вариант, а раньше Вы говорили, что есть только два варианта, – проскулил Монк. – Как у нас может протекать разумная беседа, если Вы так не когерентны?

Стоттлмайер угрожающе шагнул к Монку.

–Хорошо, хорошо, – Монк оттолкнул капитана. – Дайте мне минуту.

Он посмотрел на дыру, на участок, затем на меня. Потом снова посмотрел на то же самое, в том же порядке.

–У тебя пять секунд, – произнес Стоттлмайер тоном, полным насильственных намерений.

Монк протянул ко мне руку и щелкнул пальцами: —Салфетки.

Я дала четыре. Он использовал две, протирая края дыры, к которым мог прислониться в процессе перехода. Две остальные израсходовал, чтобы защитить пальцы от касания к забору, который только что отчистил.

Монк глубоко вздохнул, шагнул через дыру и тут же с визгом отскочил от чего-то, лежащего на земле.

–Что? – спросила я.

–Пробка от бутылки.

Прозвучало так, будто он едва не наступил на мину.

Я спокойно перешла через дыру и последовала за Стоттлмайером, поглядывая на Монка.

–Сюда, – позвал капитан и повел нас через участок по направлению к автостраде.

Монк снова вскрикнул. Я взглянула на него.

–Фантик.

–Вы провели день, копаясь в тридцати тоннах мусора, и теперь пугаетесь фантика?

–Я незащищен, – простонал он. – И это большой, очень большой фантик.

Я повернулась к нему спиной и двинулась сквозь заросли.

Монк так осторожно шагал через участок, словно играл в классики на раскаленных углях.

Не знаю, чего он избегал, но меня это и не заботило. Его могло испугать что угодно: собачий помет или одуванчики, все это для него одинаково отталкивающе.

Если я и говорила раздражительно, повод для этого имелся. Мне было довольно обидно из-за сорванного свидания, вместо которого пришлось переть через провонявший мочой лагерь бездомных, чтобы увидеть чей-то отвратительный труп. Озадачиваться иррациональными тревогами Монка было выше моих сил.

Но, если уж быть честной с собой до конца, в этот холодный ветреный вечер меня больше волновал не участок, убийство или Монк, съедающий мне мозги, а наш поцелуй с Джо и его значение.

Стоттлмайер привел нас по проторенной дорожке к насыпи с картонным навесом наверху, из-под входа в который торчали две ноги, обутые в топсайдеры, перевязанные клейкой лентой. Картина напоминала злую ведьму, раздавленную домиком Дороти в стране Оз.

–Жертва находится там, – указал Стоттлмайер.

–Да, я вижу, – сказал Монк.

–Ты не собираешься зайти внутрь?

–Без моего защитного костюма – нет.

–А почему бы тебе не носить этот проклятый костюм постоянно? – вспыхнул Стоттлмайер. – Ты мог бы не беспокоиться о дыхании и прикасаться к чему угодно в любое время.

–Было бы неловко, – ответил Монк. – Социально.

–Социально? – переспросила я.

–Мне не хочется обращать на себя внимание, – пояснил Монк. – Одно из преимуществ в работе детектива – моя естественная способность скользить плавно и незаметно практически в любой социальной ситуации.

–Я просто подумал, сколько денег ты сэкономил бы на салфетках, – иронизировал капитан.

Монк достал брелок с фонариком и направил свет внутрь навеса. Маленький луч осветил человека с тощей бородкой, лежащего на спине. На нем была одета примерно дюжина рубашек. Помимо этого он был неузнаваем. Голова размозжена кирпичом, вместо лица кровавая каша.

Я отвернулась.

До встречи с Монком мне удавалось идти по жизни, ни разу не увидев людей застреленных, зарезанных, задушенных, избитых, отравленных, расчлененных, задавленных машиной или забитых кирпичом. Теперь видела не менее двух-трех трупов в неделю. Я задавалась вопросом: как можно привыкнуть к ужасным зрелищам и остаться хорошим человеком?

–Он что, твой друг? – Обратился Стоттлмайер к Монку.

–Он похож на моего друга? Разве Вас не было здесь, когда мы обсуждали защитный костюм?

–Я никогда этого не забуду, – сказал Стотлмайер. – Тем не менее, я думал, что ты его знаешь. Именно поэтому и позвал тебя сюда.

–Я сегодня принимал ванну дольше, чем он за десяток лет, – возмутился Монк. – Почему Вы думаете, что мы знакомы?

Капитан указал на край насыпи. Монк посмотрел туда и увидел несколько десятков запечатанных пакетов с салфетками Уэт Уан, разбросанных среди сорняков.

–Ты единственный человек из моих знакомых, носящий с собой столько салфеток Уэт Уан.

Монк посмотрел на меня, и мы все поняли одновременно. Я почувствовала холодок, не имеющий ничего общего с холодным ветром.

–Вы знаетеего, – прочитал Стоттлмайер по нашим лицам.

–Мы видели его попрошайничающим у Эксельсиора, – сказала я. – Он хотел денег, а мистер Монк дал ему салфетки.

–Внешний вид? – спросил Стоттлмайер.

–Его не так-то просто распознать. Он выглядит по-другому с кровью, размазанной по лицу, и... – я не смогла продолжить.

Капитан кивнул: —Я понимаю. Все в порядке.

–Это не единственная причина, почему мы не узнали его, – сказал Монк. Он снова повернулся к навесу и присел у входа, позволяя лучу фонарика освещать труп и внутреннее пространство навеса. Затем чихнул.

Монк встал, повел плечами, а когда вновь посмотрел на нас, в глазах отражался водянистый блеск волнения.

–Я знаю, кто его убил, – заявил он и опять чихнул.

–Знаешь? – поразился Стоттлмайер. – Кто же?

–Лукас Брин.

– Брин?– капитан устало вздохнул. – Да ладно, Монк, ты уверен в этом? По-твоему получается, он убивает старушек, собак и бомжей. Он что, серийный убийца?

Монк всхлипнул и произнес: —Он человек, который хочет уйти от наказания за убийство. Печально, что он продолжает убивать для достижения цели.

–Почему ты думаешь, что это Брин? – спросил Стоттлмайер.

–Посмотрите на себя, капитан: Ваш плащ застегнут до носа, – Монк развернулся и посветил на мертвеца. – А на нем его нет.

–Может, у него и не было? – предположил капитан.

–У него был плащ, когда мы встретились, – возразил Монк. – Большой, грязный и оборванный.

Вернее, он казался грязным и рваным, а был прожженным и обугленным. И мы не заметили. Знай мы тогда, что искать, могли бы сразу раскрыть дело, и, возможно, спасти жизнь этому человеку.

Я представила, что Монк чувствовал себя так же виновато и глупо, как я.

–Лукас Брин убил его за плащ, и выбросил салфетки из карманов, – Монк снова чихнул. – И это доказывает полное пренебрежение Брина к человеческим жизням.

Не уверена, что Монк имел в виду. То, что он убил человека за пальто, или что выбросил салфетки показывало полную глубину бесчеловечности Брина? Я не посмела спросить.

Стоттлмайер указал на труп: —Вы говорите, этот парень носил плащ Брина?

Монк кивнул и высморкался: —Он, должно быть, рылся в контейнере в ночь убийства Эстер Стоваль. Этот человек желал смерти, и он ее получил.

–Он же не думал, что дайвинг в мусорном контейнере убьет его, – сказал Стоттлмайер.

Монк достал мешочек для улик из кармана и положил в него использованный клинекс. —Если бы не плащ стал агентом его смерти, то возможна ужасная плотоядная контейнерная болезнь или омерзительная слюновыделительная смерть.

–Агентом его смерти? – не понял Стоттлмайер.

–Омерзительная слюновыделительная смерть? – не поняла я.

–Спасибо Господу за Уэт Уан! – воскликнул Монк.

–Как, черт возьми, Брин узнал, что у этого парня его пальто? – вопросил Стоттлмайер.

Я знала ответ на вопрос, но не чувствовала себя умной. Скорее, наоборот.

–Когда мы говорили с Брином в холле, этот парень проходил мимо с тележкой. Брин видел его.

–Брин, должно быть, чуть в штаны не наложил, – усмехнулся Стоттлмайер. – Сидит он, значит, с детективом из отдела убийств и еще с двумя людьми, обвиняющими его в преступлении, а тут заходит парень, носящий на себе свидетельство, которое может отправить его в камеру смертников. Он, вероятно, как маньяк искал потом парня.

–Да уж, – сказала я. – А мы безрезультатно рылись в мусоре всего Сан-Франциско.

Стоттлмайер взглянул на ночное небо: – Кто-то наверху неплохо посмеялся над нами.

–Медицинский эксперт был здесь? – спросил Монк.

–Она уехала перед вашим приходом сюда.

–Она определила, как давно мертв этот человек?

Капитан кивнул: —Да, около двух часов.

–Может, еще есть время, – сказал Монк.

–Для чего? – спросила я.

–Не дать Брину уйти от наказания за три убийства, – ответил Монк.

20. Мистер Монк играет в кошки-мышки.

Мост, соединяющий Сан-Франциско и Окленд – на самом деле два моста: один, идущий к острову Йерба-Буэна, и другой, выходящий из него. Они соединены тоннелем, прорезающим середину острова.

Рядом с Йерба-Буэной находится Остров Сокровищ, плоский, искусственный клочок земли, созданный для размещения международной выставки Золотые Ворота в 1939 году, который правительство во время Второй Мировой войны заграбастало для базирования военно-морской базы.

Остров Сокровищ получил свое название от частички золота в почве дельты реки Сакраменто, сброшенного в залив, чтобы на этом месте воздвигнуть остров. Но если вы спросите меня, реальный остров Сокровищ находится на другой стороне залива, к северу от Сан-Франциско в графстве Марин.

Остров Бельведер длиной в милю и шириной в полмили – анклав сверхбогатеев, смотрящих на город, залив и мост Золотые Ворота из окон и балконов своих многомиллионных, обращенных к заливу домов. Там, возможно, и нет вкрапления частички золота в почве, но горсть земли на Бельведере стоит больше, чем акр в любой другой части Калифорнии.

Если б зависело от меня и ради точности именования островов, название «Остров Сокровищ» перешло бы от островка, находящегося в середине загрязняемого рекой Сакраменто залива, острову Бельведер.

Разумеется, Лукас Брин жил на Бельведере, ибо другое место не отложило бы на нем столь сильный отпечаток. Он с женой обитал в чрезмерно хвастливом тосканском особняке с собственным причалом для глубоководного парусника. (Не то, чтобы я против богатых – я сама из небедной семьи, хоть у меня и не много своих денег. Вседозволенность и чувство превосходства среди богатеев я всегда терпеть не могла).

Чтобы добраться до дома Брина, нужно выехать по мосту Золотые Ворота из города, проехать через Саусалито, затем переехать через дамбу к острову и помотаться по покрытым лесом холмам. Даже с включенными сиреной и мигалками нам потребовалось бы добрых сорок минут. А Стоттлмайер их выключил, пересекая дамбу, чтобы не шокировать местных жителей.

Ворота участка Брина были широко открыты. Как-будто он нас ждал. Ситуация не радовала.

Особняк Брина возвышался в конце круговой дорожки на вершине холма с потрясающим видом на остров Энджел, полуостров Тибурон и мост Золотые Ворота – когда небо не черное, как смоль, и без стелящегося тумана, как в день нашего приезда.

Мы остановились у серебристого спортивного Бентли Континенталя Брина и вышли из машины. Стоттлмайер остановился и положил руку на гладкий капот Бентли.

–Он еще теплый, – заключил он, лаская автомобиль, будто это бедро женщины. – Как бы я смотрелся в ней, Монк?

–Как человек, сидящий в машине, – равнодушно ответил Монк.

–Это не просто машина, Монк. Это Бентли.

–По мне – просто машина, – пожал плечами Монк. – Чем она особенна?

Монк был хладнокровно серьезен.

–Не важно, – махнул рукой Стоттлмайер и направился к входной двери. Облокотившись о нее, он провел своим значком перед крошечной камерой безопасности над дверью, хотя Брин и так знал, что это мы, с момента нашего въезда в ворота.

Через минуту или две Лукас Брин открыл дверь. Его глаза были красными, из носа текло, поверх спортивного костюма накинут халат. Он выглядел несчастным.

Хорошо,– подумала я. – Чем несчастней, тем лучше.

—Какого черта вы делаете здесь? Я готовился отойти ко сну, – воскликнул Брин. – Вы разве не слышали о телефонах?

–Я не привык договариваться по телефону о встречах с убийцами, – заявил Стоттлмайер.

–Капитан, я ужасно простужен, моя жена в отъезде, я хочу лечь спать! – разозлился Брин. – Мы поговорим с Вами позже.

Он начал закрывать дверь, но Стоттлмайер толкнул ее и втиснулся внутрь.

–Нет, мы сделаем это сейчас.

–Вы пожалеете об этом, – пригрозил Брин, заложенный нос и водянистые глаза сделали его похожим на капризного ребенка.

–Прекрасно, – произнес капитан. – Без сожаления мне будет не о чем подумать, и не будет повода напиться.

Мы последовали за капитаном и Брином в двухэтажную ротонду, увенчанную куполом из цветного стекла. Монк закрывал нос, и хоть держался далеко от Брина, тоже начал всхлипывать.

Ротонда возвышалась над гостиной с французскими дверьми и огромными окнами, обрамляющими шикарный вид на горизонт Сан-Франциско и мерцающие в тумане огни. С левой стороны, рядом с парадной лестницей, виднелся уставленный книгами кабинет, где огонь полыхал в огромном каменном камине.

–А я уж поверил, что Вы перестали преследовать меня, – сказал Брин, вытирая нос платком.

–Я иду туда, куда меня ведут доказательства, – ответил Стоттлмайер.

–Очень скоро Вам придется пойти на собеседование, – произнес Брин. – Что такого важного, из-за чего стоит выбрасывать полицейский значок?

–Бездомный человек был убит сегодня вечером.

–Это позор! Что вы от меня-то ожидаете?

–Признания, – ответил Монк.

–Скажите, мистер Монк, Вы собираетесь обвинять меня во всех убийствах в Сан-Франциско?

–Он был одет в Ваш плащ, – Монк чихнул и протянул ко мне руку за салфеткой. Я дала ему несколько.

–Я уже говорил, моя жена отдает много моей старой одежды в Гудвилл, – Брин зашел в кабинет и уселся в кожаное кресло перед камином. Бокал коньяка стоял на кофейном столике. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что он сидел там перед нашим приходом.

–Ну и дела, похоже, все, кого мы встречали в последние дни, носят вашу одежду из Гудвилла! – воскликнул Стоттлмайер.

–Несколько счастливчиков, – отмахнулся Брин.

–Этот бездомный не показался мне очень счастливым, – опровергла я. – Кто-то раздолбал ему лицо кирпичом.

–Плащ, о котором мы говорим, не был сдан в Гудвилл, – Монк высморкался, затем бросил салфетку в огонь. – Это пошитая по индивидуальному заказу модель, в которой Вы пришли на сбор средств «Спасем залив», но вернулись оттуда уже без нее.

Монк присел перед камином, засмотревшись, как горит его салфетка.

–Он был на Вас и когда Вы задушили Эстер Стоваль и подожгли ее дом, – подхватил Стоттлмайер. – Тот, который Вы забыли. Тот, ради которого Вы изображали пожарного. Тот, который Вы позднее выбросили в мусорный контейнер за отелем Эксельсиор, где его и нашел человек, убитый Вами впоследствии.

–Вы бредите! – крикнул Брин и жестом указал на Монка, по-прежнему смотрящего на огонь. – Вы даже безумнее, чем он!

–Вы сожгли его тут, – заявил Монк.

–Что сжег? – спросил Брин.

–Плащ, – Монк указал внутрь камина. – Я вижу одну из пуговиц.

Мы со Стоттлмайером присели рядом и посмотрели в камин. Латунная пуговица с инициалами ЛБ лежала на раскаленных углях.

Капитан встал и посмотрел на Брина: —Часто Вы используете свою одежду в качестве растопки?

–Разумеется, нет, – Брин отхлебнул коньяка, затем провел бокалом перед огнем, рассматривая янтарную жидкость на свет. – Вероятно, пуговица оторвалась от рукава моего пиджака, когда я подкладывал дрова в камин.

–Я хотел бы увидеть этот пиджак, – сказал Стоттлмайер.

–А я хотел бы увидеть ордер на обыск, – парировал Брин.

Стоттлмайер явно сердился. У Брина было огромное преимущество, и он понимал это. Брин самодовольно улыбнулся. Мне показалось, что даже его чищеные нитью зубы излучают самодовольство.

–Неприятно, когда нам что-то не достается, хотя мне достается все, что я захочу, – Брин приподнял бокал в направлении к Стоттлмайеру. – Вы же производите впечатление человека, которому редко что перепадает. Я даже не могу представить, на что это похоже.

–А я не могу представить себе, каково сидеть в камере смертников, —сказал Стоттлмайер. – Но очень скоро Вы мне об этом поведаете.

Монк снова чихнул. Я протянула ему еще салфетку.

–И как Вы предполагаете поместить меня туда, капитан? —усмехнулся Брин. – Допустим, чисто ради аргумента, я виновен. Если и так, единственное доказательство сгорело в огне, как и Ваша надежда обвинить меня.

Брин сделал еще глоток коньяка и всхлипнул, что можно было бы принять за слабость, но это было издевательство. Просто он находился в безопасности и знал, что побил нас.

Мы с капитаном посмотрели на Монка, сигналя ему, чтобы он выдал блестящий вывод, способный сбить мерзавца с ног и доказать его виновность в убийстве.

Монк нахмурился, прищурился и чихнул.

Стоттлмайер отвез нас к моей машине. Никто не произнес ни слова. Даже Монк не сопел. Больше нечего было сказать. Лукас Брин был прав. Он победил. Он уйдет от наказания за три убийства.

Очевидно, это беспокоило всех нас, но, полагаю, Монка и капитана волновало нечто более глубокое и личное.

На протяжении многих лет их отношения были основаны на простой истине: Монк – блестящий детектив, а Стоттлмайер – просто неплохой. Это не неуважение к Стоттлмайеру. Он стал капитаном, усердно трудясь, был самоотверженным и многому научился в своей работе. Он раскрыл большинство из расследованных им убийств и добился стольких обвинительных приговоров, что любой другой коп в любом гордился бы до пенсии.

Но он был не просто любым копом в любом городе. Он был в Сан-Франциско, родном городе Эдриана Монка. Каждому детективу нелегко пытаться соответствовать гению Монка в раскрытии преступлений. От этого и было плохо Стоттлмайеру. К тому же раньше Монк был его напарником. Его карьера неразрывно связана с Монком. Не имело значения, что обсессивно-компульсивное расстройство стоило Монку значка. Капитан с Монком всегда были напарниками, как в собственных глазах, так и в глазах полиции Сан-Франциско.

Уж насколько возмущали Стоттлмайера удивительная наблюдательность Монка и его дедуктивные способности, несправедливо, если вы спросите меня, но он очень зависел от них. Как и весь департамент. Именно поэтому они терпели эксцентричные выходки Монка. Думаю, на подсознательном уровне Монк понимал происходящее.

До этого момента.

Проигрыш Брину вдвойне неприятен, потому что не Стоттлмайер обратился к Монку за помощью, а тот сам втянул его в это дело. И теперь значок капитана был под угрозой.

Более того, будущее Монка в качестве полицейского консультанта висело на волоске. Если на него нельзя рассчитывать в раскрытии преступлений, по какой причине полиция и, в частности Стоттлмайер, должны его приглашать впредь? Какая у них мотивация и дальше терпеть его раздражающие причуды?

Со стороны Стоттлмайера было неправильно всегда полагаться на Монка: дескать, его дедуктивный метод чудесным образом решит все в считанные секунды. Но так как Монк раньше много раз выручал полицию, это и стало основой их профессиональных отношений.

Сегодня Стоттлмайер поставил на это и проиграл. И если его понизят в должности или уволят из-за промаха Монка, карьера того в качестве консультанта полиции Сан-Франциско так же печально завершится.

Наверно, это разрушило бы их дружбу. Если они не могли вместе разгадывать тайны, что им еще оставалось делать?

Это лишь мое предположение, но пока мы ехали в темноте и тумане, я слышала лишь тяжелое молчание и видела только их вытянувшиеся лица.

Когда мы с Монком вернулись домой, обнаружили миссис Трофамнер спящей на диване с громким храпом. Ее протез плавал в стакане воды на журнальном столике. По телевизору шел сериал «Гавайи 5.0», Джек Лорд в синем костюме надвигался на Росса Мартина, который выглядел смешно, играя местного гавайского криминального авторитета.

Монк уселся рядом с миссис Трофамнер и уставился на стакан с водой, будто зубные протезы – образцы в формальдегиде.

Я выключила телевизор, и миссис Трофамнер с фырканьем проснулась, напугав Монка, который потерял равновесие и рухнул на пол в положении сидя.

Миссис Трофамнер взволнованно и дезориентировано потянулась за зубными протезами и толкнула стакан, пролив его содержимое прямо на колени Монка.

Монк завизжал и отпрянул назад, зубные протезы покоились у него между ног на мокрых брюках.

Миссис Трофамнер наклонилась за протезами и случайно свалилась на Монка, который извивался под ней и звал на помощь, не желая соприкасаться.

Заспанная Джули выскочила из своей комнаты в пижаме: – Что здесь происходит?

–Миссис Трофамнер уронила свои зубы на колени мистера Монка, – пояснила я. – Подай ей руку.

Мы с Джули подняли миссис Трофамнер. Та сердито схватила свои зубы с колен Монка, шлепнула их себе в рот и в гневе выскочила из дома, не пожелав нам спокойной ночи. Я даже не успела расплатиться с ней.

Монк лежал на спине, глядя в потолок. Он не двигался. И даже не моргал. Я испугалась, что это кататония и наклонилась над ним.

–Мистер Монк, Вы в порядке?

Он не ответил. Я посмотрела на Джули через плечо.

–Достань бутылку Сьерра-Спрингс из холодильника.

Она кивнула и побежала выполнять просьбу.

–Пожалуйста, мистер Монк, ответьте мне.

Он моргнул и хрипло прошептал: —Это кошмарный день.

–Да, но он уже закончился.

–Нет, на самом деле, – бормотал он. – Городская свалка, лагерь бездомных, зубные протезы на моих коленях. Все это произошло наяву, не так ли?

Джули вернулась с бутылкой. Я открыла ее и протянула Монку.

–Боюсь, что так, мистер Монк.

Он сел, взял у меня бутылку и стал жадно поглощать, будто это виски.

Монк бросил пустую бутылку через плечо: —Наливай еще! – он посмотрел на Джули. – Тебе лучше лечь в постель, милая. Может стать скверно.

Назад к карточке книги "Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП)"