Текст книги "Две столицы"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 14. Советы и рекомендации.

Прошло сорок лет со дня первого моего путешествия в… как его теперь называть? «Град Петров»? Сегодня он вернул себе имя, данное ему при «крещении», а тогда он прозывался именем человека, который опоганил его пребыванием своим на многие годы, если не навсегда.

Очень долго считал, что любой житель стольного града абсолютно во всех позициях, стоит выше меня, провинциала. Откуда у нас, провинциалов такое раболепие перед "столичными штучками"? От зависти? Не от нашей ли собственной уверенности, что в провинции "дома – пониже и асфальт – пожиже"? И почему никто из провинциалов ни разу не пожалел столичного жителя, хотя бы вот так: "он же, бедняга, в своём "полисе" совсем очумел от столичных благ! Мне в провинции ни в чём, могу у себя быть каким угодно, а ему "стольному" бедолаге, таким манером жить нельзя! Он всякую секунду от стольного жития в напряжении пребывает, и сколько такое напряжение выдержать можно? Шесть десятков лет? Больше? Меньше? С лекарствами, или без оных"?

Глава 15. Северо-запад.

Нужно ли говорить о том, что я полюбил «Северную Пальмиру»? И появлялся в ней, как в собственном доме? Нужно ли говорить, что, появляясь в очередной раз в городе, думал:

"Ты – сон, ты – Великий Город, Прекрасный Город, Сказка-город! Но сказку не все мы понимаем и любим, а если так, то и не всякому в этой сказке проживать следует. Я пригоден для жития в этой сказке?" – и отвечал:

– Нет! Любовь прекрасна и бессмертна на расстоянии, но "плотная", "контактная" любовь очень скоро умирает. И сны о прекрасном городе долго не живут. Этот город – сон для меня, но не для Томки и для миллионов других его жителей. Погуляю, понаслаждаюсь твоей жизнью – и назад в провинцию!"

Временами приходили тайные мысли вообще перебраться в Петербург, но удерживала реальность по имени "жильё". "Жилищный вопрос" портит существование жителей столиц, только жильём сдерживаются размеры "мегаполисов".

Любовь к Северной Пальмире передалась и дочери. Она с детства умеет сдерживать эмоции, не такая восторженная, как её папа, но и у неё случаются "выходы души". По каким поводам – этого не знаю. Вообще-то у каждого из нас может произойти такой "выход", какой дважды случился со мной в первый день пребывания в Петербурге. Всё дело в причинах и последствиях "выходов" "Выход" может быть без последствий, но можно и "перебрать" до головной боли на утро следующего дня.

Шло время, дочь окончила школу, и встал извечный родительский вопрос:

"Чем заниматься и как жить дальше ребёнку" – не знаю, каков процент чад любимых наших отвечает нам:

– Не тревожьтесь обо мне особенно, я сам о себе позабочусь!

После десятилетки дочь поступила в профессиональное училище города. Окончить обучение в школе, получить аттестат с приличными оценками и поступить в профучилище – такое её поведение из всех наших знакомых никто понять не мог: во все времена в профучилища шли явные недоумки.

Училище она окончила успешно, и, проработав совсем малое время, отправилась в любимый Ленинград поступать в институт. Выбрала "Техноложку" потому, что институт был продолжением той науки, с которой она познакомилась в профтехучилище. Снимала комнату у Томки, что было очень важно. Совсем коротко: окончила институт, получила диплом и устроилась в одном из ателье города Ленинграда. Получила комнату в общежитие, да и вообще у неё всё шло как-то удачно. Многие мечтали "зацепиться за город на Неве", но это было сопряжено с большими трудностями, а ей всё давалось легко.

Пока дочь училась – жена пребывала в волнении:

– Как она там? "Куска не доедает, минут не досыпает!" – страдала жена и собирала очередную сумку с домашними гостинцами. Гостинцы передавались проводникам прицепного вагона с объяснениями того, кто придёт к вагону получать груз. Потом звонили словами Томке: "передай, чтобы встречала прицепной!" Так продолжалось шесть лет.

Отцом идеи "может, хватит нам проводников обременять просьбами о наших посылках!? Не проще ли будет мне сменить работу? Уйти работать на железную дорогу? Хотя бы тем же поездным электриком?" был я. Ровно десять дней идея лишала меня сна и покоя, и закончилась она тем, что я рассчитался с заводом, где проработал два с половиной десятка лет и отправился в столицу искать работу поездного электрика.

– Может, хватит? Скажи, где ты ещё не работал? Чем не занимался? – только один раз вопросила жена кротким голосом, когда узнала, что замыслил супруг.

– Да, права, всё делал, всем добывал "хлеб насущный", но в мундире поездного электромеханика по "стальным магистралям страны" меня ещё не носило! Пробел явный! Пойми, жена, я смогу навещать дочь, смогу бывать в Ленинграде без потерь в деньгах! Чем заниматься три дня после поездки? У меня такой проездной билет будет, с каким я могу раскатывать в купированном вагоне любого поезда! Мне даже позволят перемещаться в локомотивах! – что передвигаться в локомотивах у меня не буде нужды – об этом я ничего не сказал жене.

К тому времени моё общение с электричеством всех сортов и напряжений насчитывало что-то около тридцати лет, так что ни каких экзаменов на профессиональную пригодность поездного электрика я не боялся.

Столица приняла меня без разговоров, чему я вначале очень удивился: как это так!? Приезжает человек из провинции, заявляет о себе, что он способен в одиночку блюсти исправность электрического оборудования поезда, ему верят и принимают на работу?

Меня приняли в качестве поездного электрика. Проверили знания и остались довольны. Подержали неделю на парке в качестве… кого? Группа из трёх-пяти человек отправлялась по стоявшим в "отстойнике" пассажирским составам и проверяла оборудование вагонов. "Липой" была такая наша "работа", ничего мы не делали. Зачем и для чего что-то нужно делать, когда такое не обязательно? В каждом поезде есть свой электрик, вот он и пусть заботится об электрике вверенного ему состава! Если что-то серьёзное случается в вагоне с электрооборудованием, то его в вагонное депо на настоящий ремонт поставят, я что мы можем?

– Оставляешь меня одну? – был вопрос жены, когда я отправился в первое "автономное плавание" на Мурманск.

– У тебя родители старые, вот себя им и посвятишь!

Поездной электрик – самостоятельное лицо, "технический начальник" вполне самостоятельный и независимый. Могу не подчиняться бригадиру, если он любитель "выжрать" Настоящий поездной электромеханик – "правая рука бригадира по сбору податей с проводников". Проводники "дерут шерсть" с "зайцев", бригадир – с проводников, ревизоры – с бригадиров. В итоге царил "мир и согласие на стальных магистралях страны" Поездной электромеханик является к проводнику и объявляет сумму "налога" Иногда и этого не нужно было делать, каждый знал свои "обязанности" без напоминаний. Мы – прирождённые рэкет и лихоимство заложено в нас на генетическом уровне!

Так было в те времена, когда я "встал на рельсы". Как обстоят дела с обиранием проводников сейчас – не знаю, но думается, что положение изменилось: процент риска лишиться работы за одномоментную взятку очень возрос. Да и не берут проводники сегодня безбилетников: кто станет рисковать по многим параметрам и со многими последствиями? Что творится на дорогах, что сегодня принадлежат бывшим "республикам" – о том ничего не знаю. Давно никуда не ездил, и что удивительно – не тянет в "экспедиции". По отзывам тех, кто не потерял любви мотаться поездами, самые неряшливые и грязные на сегодня – это пассажирские поезда южного направления. Ага, те самые, "незалежные"…

Глава 16.

ПОНАБ, или "Пункт обнаружения нагрева букс"

В роли поездного электромеханика я был безупречен и работал без замечаний. «Без брака». Это означало, что остановок поезда на перегонах и нарушений графика движения по моей вине не случалось. Чего ещё желать от механика? В какой-нибудь европейской стране этого вполне бы хватало, но не в России: как «собиратель налогов» с проводниц я был абсолютным нулём, никчемным, «совестливым».

"Бунт неподчинение власти" в лице бригадира поезда я начал с первой поездки, когда мой номинальный начальник, бригадир, без единой капли совести в глазах, выразил желание опохмелиться:

– При чём тут я? – был мой невинный ответ и на этом диалог окончился. Бригадир был не старше меня, да и моё "техническое" положение позволяло игнорировать некоторые распоряжения начальства. Руководство дороги было уверено, что электромеханику мало было забот и хлопот с полудохлым оборудованием вагонов и в "нагрузку", в "экстремальных" случаях, что нередко происходили с бригадирами, поручало брать "командование на себя" и управлять работой проводников.

За три, или четыре, остановки до Мурманска я уже был твёрдо убеждён, что бригадир в поезде абсолютно не нужен. Вторая, не мене твёрдая уверенность была такая: "если зарплату бригадира в равных долях поделить между проводниками – положение в поезде абсолютно не изменится!" Следом шла и "гуманная" мысль о бригадире: "да, но если его избавить от бригадирства, то, как и чем он будет добывать "хлеб насущный"? Что он умеет делать? Он же пропадёт!" – чем и была прекрасна советская власть: явный паразит мог существовать "сытым, пьяным и с носом в табаке"

Проводниками не нужно было управлять, проводники и без бригадира знали своё дело: набрать безбилетников и "отстегнуть" процент мзды ревизорам за провоз "зайцев", дать "на лапу" развозчикам угля для вагонных котлов отопления в Мурманске, а иначе они тебе одной угольной пыли дадут… И тогда весь путь до столицы будет адом потому, что угольная пыль в котлах отопления отказывается гореть и давать нужное пассажирам тепло.

Мне не повезло с бригадиром в первую поездку: он "вышел из игры" сразу, как только поезд миновал выходные стрелки станции "Рижская" Я его вообще тогда не видел и в страхе думал о том, как бы мне одному не досталась "вся полнота власти" в поезде. Моему удивлению не было предела, когда проводницы стали адресоваться ко мне, но всё разъяснилось быстро: мой "начальник" был в "стельку" пьян. Первая поездка, море забот и страшных мыслей о составе из восемнадцати вагонов "не первой технической свежести", а тут ещё пьяный бригадир косвенно отдал "всю полноту власти" новому электромеханику. Сегодня признаюсь, можно это сделать: сей факт распирал меня гордостью, и я думал:

– Ну, что ж! Если всё так получается, то нужно быть на высоте! – но чем я должен был заниматься, очутившись на такой "высоте" – этого не представлял.

Очнулся бригадир где-то перед Петрозаводском, вызвал меня через проводницу вагона, где находилось его "командное" купе и дал задание на "сбор податей" с проводниц. Были у проводниц "сверхплановые прибыли", не было их – такой вопрос бригадира не волновал:

– Как я могу требовать с проводниц деньги!? – "взвился" я и ушёл во избежание "обострения отношений".

Весть о том, что новый электромеханик открыто и без страха отказался собирать "дани" на промывание "широкого горла" начальника мигом разлетелась по составу и от столь малого деяния я перешёл в разряд "героев"!. Но, странное дело: мой "бунт, бессмысленный и жестоки", кончился не всеобщим "восстанием" проводников против "тирании и засилья", как мне мечталось, а тем, что проводники, хорошо зная своё дело, собрали "отцу-командиру" на опохмел и помимо меня вручили "страдальцу" собранные средства. Только сегодня понял проводников: бригадир в состоянии "анабиоза" был для них лучше, чем, если бы он пребывал "в ясном уме и твёрдой памяти". Трезвое начальство иногда бывает ненужным.

Скажите, уважаемые господа судьи, по какой статье судить рассказанный случай моего неповиновения начальству? Да ни по какой! Руки у бригадира были коротки, не имел он абсолютной власти над единственным в поезде технарём! К тому же "электрическим" технарём, таинственным! Я мог заменить бригадира, что и бывало, а он мою работу не смог бы сделать и под пыткой.

Я "злоупотреблял" нашей разницей только в сборе податей с проводниц, но в иных вопросах я выражал полную покорность: что трудного в том, чтобы побывать у диспетчера в Мурманске и отметить "Маршрутный лист"? Если на то время мой командир начальник "по техническим причинам" не может сам "нанести визит" диспетчеру? Поезд – это техника сплошь, и в этой, катящей "по рельсам чугунным" технике – люди. Символ железной дороги – колесо с крылышками. Крылатое, то есть.

Закон механики гласит: "изнашивается всё то, что трётся"

В пассажирском вагоне – две "тележки", в каждой тележке – две колёсные пары, на каждой паре – по два могучих большегрузных подшипника, а в итоге – восемь, чуть ли не герметично, закрытых коробок с подшипниками и со смазкой внутри.

И упаси Бог, если по какой-то причине такой подшипник начнёт греться! Если подшипник колёсной пары начал греться – это не к добру, это плохо, это чей-то брак в работе, это тревога! Такой "заболевший" вагон немедленно оцепляется от состава, и помещается на ремонт в депо.

В самом вагоне есть "система контроля нагрева букс": СКНБ. Работает она просто и понятно: в зону подшипника ввёрнут датчик, а в датчике из металла, что плавится при температуре 40 градусов по Цельсию, два проводка. Если происходит неприятность с нагревом подшипника, металл датчика от нагрева буксы расплавляется, электрическая цепь рвётся, срабатывает реле и включает сигнал громкого боя в купе проводника. Решай проводник, к кому первому тебе бежать со своей паникой: к электромеханику, или к бригадиру? Или самой "стоп-краном" останавливать поезд на перегоне и проверять температуру подшипниковых букс?

Вопрос об остановке решает электромеханик: остановить состав – минутное дело, ещё пять минут – это обежать тревожный вагон по снегу выше колена и ладонью определить температуру всех восьми крутящихся узлов вагона:

– Тревога ложная! Бригадир, снимай "красный" и давай движенцам сигнал на отправление!

– Сам и давай! СКНБ – это по твоей части, ты за неё отвечаешь! – я и даю сигнал движенцам:

– Ребята, всё нормально, поехали далее!

Должен сказать, что железные дороги по безопасности для пассажиров стояли, и будут стоять впредь на первом месте. Я это заявляю не потому, что люблю "железку", а потому, что так и есть. Мало вагонной "системы контроля нагрева букс", есть ещё на железных дорогах существует и ПОНАБ: "пункт обнаружения нагрева букс". Просто работает установка: на уровне подшипниковых букс устанавливают датчики приёма инфракрасного излучения, и когда перегревшаяся сверх нормы букса на ходу проплывает перед таким приёмником тепла – срабатывает электроника и зажигает красный сигнал светофора: на следующий перегон вам, уважаемые, хода нет! Остановка! Срыв графика движения! Брак в работе! И виновник – вот он, электромеханик!

Но помимо восьми подшипников в вагоне есть ещё и девятая вращающаяся позиция: шкив генератора. Его конструктивная беда в том, что он расположен на уровне подшипников и нагревались они прилично. Особенно тогда, когда один вагон с целыми, выдержавшими мороз и обледенение ремнями, питал своим генератором два других, что рядом. Как шкиву было не греться? Ведь перегруз – трёхкратный!

И датчику ПОНАБа абсолютно безразлично, какая деталь вагона плюнула в его "глаз" горячим импульсом выше "порога срабатывания":

он включил красный сигнал светофора! Стоп! Дальнейшее движение состава – подсудно!

… и лежал я в личном купе вверенного поезда на Мурманск зимней ночью, и любовался северным сиянием, и душа моя замирала от вселенской красоты! А кругом – тундра, или что-то похожее на неё – не помню: зачем смотреть на землю, когда небо полыхает неземной красотой!?

… и зашипели тормоза экстренного торможения, и вылетел я раздетый в тамбур раньше проводницы, и почему-то открыл дверь той стороны, которая и была нужна на тот момент. Чутьё? "Инстинкт военного времени"? Всё делал на подсознании: в чистом поле, внизу, в полярных сполохах, на чистом снегу стояли две чёрные фигуры одинакового размера, и одна из них изрекла:

– Ну, что, мать твою у…..б, ремни тебе порезать!? – знал гневливы осмотрщик, хорошо знал, не впервой такое было в его работе, что автоматика ошиблась и сработала не по делу: сигнал перегрева дал шкив генератора. Никакой опасности движущемуся поезду нет, но он был бы не "он" без показа власти! И я "признал" власть.

У меня были два варианта продолжения беседы:

– "Режь, мать твою…..! Можешь порезать оставшиеся ремни на всех вагонах! Приступай! Сколько тебе потребуется времени на такой "подвиг"!? Да, не забудь бригадира предупредить о предстоящих действиях! Чтобы он потом в столице по начальству доложил, как два придурка приводные ремни резали!" – но ничего такого я не сказал, струсил, а вместо гневной речи взмолился:

– Ребята, не надо резать ремни! У меня и так на одном генераторе три вагона тащатся! Разве вы не знаете, какие тут составы ходят? Что я потом буду делать? В полном мраке двигаться? Аккумуляторы заряд не держат… – продолжал льстить я. Тогда за собой заметил: думаю – одно, а говорю – совсем другое!

Не знаю, что подействовало на две чёрные фигуры в чистом поле, но только через какие-то минуты загорелся зелёный сигнал светофора, локомотивщики проверили действие тормозов, и состав отправился далее.

Глава без номера потому, что о любви.

А потом на меня, убогого, «положила глаз» одна из проводниц. Только этого мне не хватало! Какая любовь!? Какие могут быть «сердечные увлечения»? Милые «труженицы стальных магистралей страны», делаю

разъяснение: не водку пить и "брать в плен любовный" ваши тела и души я пришёл, нет! У меня были иные замыслы, пусть и не менее коварные, чем питие алкоголя и телесные забавы!

Норма – это когда мужчина желает овладеть женщиной. Да и тогда "норма", когда у него случается "облом". Страдания мужчины в случае облома не столь жестоки, как страдания отвергнутой женщины. Причина в женском заблуждении: мужчина должен, просто обязан! во всякое время желать её, а её право – решать: ответить на его желание, или воздержаться от занятий любовью на производстве. За такие деяния в нашем отечестве всегда страдала в первую очередь женщина, а мужчина отделывался укоризной:

– Нашёл место!

Вторая непроизнесённая речь:

– Милая и хорошая женщина! Между нами должна быть любовь, а всё остальное – это следствия любви. Нет у меня в поездке любви, я её оставляю дома "на ответственное хранение" жене. Порцию любви, что беру с собой в поездку, всю, до капли, отдаю вверенной мёртвой технике. Хотя, что я сказал? Техника не "мёртвая", техника не хуже любого живого существа может из человека жилы вытянуть! Скажи, радость моя, ты можешь со мной заниматься любовью и не думать о том, что "туалет вагонный, да, второй по ходу поезда, вот уже сутки, как "прихвачен" морозом"? И ледяной щит из мочи в горле унитаза периодически нужно пробивать раскалённой в топке вагонного кола, кочергой? А пассажиры не собираются терпеть до конечного пункта и мочатся, когда "приспичит"… Какая любовь? Могу ли я "любить" тебя по аналогичной причине? У меня профиль немного другой, а так всё те же заботы! Поехать к тебе в гости? А что я скажу потом жене, когда после положенного времени не явлюсь домой? Совру, что мой вагон свалился с рельс перед Кондопогой, и я его поднимал четверо суток? Жена не поверит, она за двадцать пять лет совместной жизни изучила меня лучше, чем я её. Ей в мои глаза и глядеть не нужно будет, она мои мысли слышит! Да и не нужен я тебе, милая женщина! Всё временное, зыбкое… И не гневайся! Понимаю, что тебе природой дано право регулировать мужские желания по своему усмотрению. Не на пустом месте появились слова "моя госпожа!" Есть и "мой господин", но когда женщина говорит такое мужчине в глаза, то очень часто бывает, что она в этом не совсем уверена:

– Не заблуждайся о своём "господстве"! Это я буду управлять тобой, радость моя, во все моменты МОЕЙ жизни! Всё, я сказала! Так было, так и будет впредь! Вы заблуждаетесь, когда думаете, что для нас достаточно одной вашей слабенькой, пустяковой "атаки" – и я пала! Всё не так, ваши атаки – фигня! Вот когда я начинаю наступление – держись! Перечислите ваше "вооружение"? "Раз-два" – и счёт окончен? Так? При таком слабом "вооружении" вы мечтаете о "завоевании жизненного пространства"? Мы, женщины, вооружены лучше вас, и если в нашем "генштабе" выработан и принят "план по захвату "крепости" с названием "мужчина" – будьте уверены, она падёт!

Отвратительны те мужчины, кои всё сказанное выше только понимают, но вдвойне отвратны такие, кто всё это видит, понимает и во время принимает "защитные действия" против атак "противника" Но и эти две категории "умников" не ужаснее тех, кто в письменной форме об этом рассказывают. Я прошёл все эти три стадии и теперь пребываю в последней: рассказываю о том, о чём можно было бы и умолчать.

Чуть не пропустил "нулевую" категорию мужчин: это те, кто ко времени своего полного мужского угасания, напрочь забывают счёт своим победам на "фронтах любви" Склероз наш – счастье наше: он позволяет нам одинаково забыть как хорошие моменты жизни нашей, так и ужасные. Позорные. Второе наше "счастье" проще: мы просто не доживаем до момента, когда уже не нужно что-то помнить. А тогда я сказал атаковавшей меня женщине:

– Непригоден я для "вагонной" любви. Она меня унижает настолько, что я боюсь в итоге стать импотентом.

Почему бы не признаться мне в импотенции? Не отступить? Если в основе своей все мужчины убеждают женщин, что они ещё "о-го-го!", то почему бы не признаться в обратном? А-а-а! Есть опасность: вдруг от тебя тут же потребуют доказательств непригодности в мужском качестве!? Женщины всегда требуют от мужчин доказательств по всем позициям и при любых заявках. Если ты ещё "о-го-го" – докажи это, если ты импотент – и это нужно проверить!

Слава "пожирателя женских сердец" – дым. Как заявить женщине, что я её не желаю? Как может быть такое? Мы, похотливые мужики, которым "что коза, что баба – всё едино" – и вдруг такие эмоции! Вот если бы ты с ней переспал – тогда бы она решила: настоящий я импотент, или притворялся по непонятной причине. Наговаривал на себя с непонятной целью? Ей решать, на что я пригоден, и как меня использовать. Это как профессия бракера на чулочной фабрике. Ну, да, "ОТК" Ан нет, мужик скользкий оказался, да и вообще все мужики козлы! Если ты переспал с ней, и она тебя "подоила" по полной программе – ты КОЗЁЛ, если ты не обратил на неё внимания – тогда ты "КОЗЁЛ В КВАДРАТЕ!". Вопрос к женщинам:

– Если мужчина хочет женщину, но не "может"?

– Жаль мужика!

– А если может, но не хочет?

– Сволочь он!

Продолжение главы без номера…

До своего превращения в ПЭМа работал на одном из заводов города. Выполнял необходимую производству электрическую работу. Не последним был и в «автоматизации производственных процессов». Как-то приходит из главной заводской лаборатории в нашу мастерскую молодая женщина с каким-то делом, а на тот момент в мастерской было пять, или шесть нестарых мужиков. Дело, с каким пришла женщина, было неспешным, его можно было отложить и на следующий день, но бригадир был человек деловой и поддерживал свою репутацию нашими руками. Обычная практика прошлого времени. У нас так устроено с древнейших времён: каждый стремится заработать славу чужими руками. Тогда такие руки оказались моими.

Кто-то из присутствующих чем-то "зацепил" пришедшую женщину, кто-то и что-то "добавил", как у нас заведено… В таком нашем занятии кроется что-то от собачьей стаи.

Не знаю, как сейчас разговаривают заводские рабочие, но в моё время "тормоза на языки" у нас были плохие, а временами и совсем отсутствовали. Ну, не совсем чтобы "без тормозов" мы были, но случалось, что и "катили" мы в извечную сторону. И тогда так было, но поскольку работу, что она принесла, предстояло выполнять мне, то и последнее слово оставалось за мной. Поэтому и у меня были причины сделать свои замечания в адрес лаборатории, где в основе работали женщины. Время подходило к концу рабочего дня, и выполнять полученную работу с задержкой в мастерской меня не радовало. Моё "заключительное" слово имело понятный смысл: "где вас, дурочек из лаборатории, носило весь день!? Почему бы не принести прибор раньше!?" – хорошо помню, что в моей речи не было ни одного грубого слова, всё говорилось "в меру испорченности слушателей". Обычно это такие речи, когда воспитанный человек повторить их не просит, даже если ничего не понял с первого раза.

Не знаю с чего, но нашему бригадиру тогда пригрезилось, что в разговоре с пришедшей женщиной я допустил "вольность сексуального характера", очень похожую на "приглашение в постель". Тут же мне было сделано и замечание: бригадиру было мало "держать верх" в работе, так хотелось ещё и "морального превосходства". Типичный случай с названием "кто хочет много – тот теряет последнее!" – не я придумал, но полностью согласен:

– Ребята! – "сказал, обращаясь к отряду, матрос партизан…" – как вы считаете, было проявление хамства с моей стороны?

– Нет, всё было в рамках! – допускаю, что "рамочки" могли быть хилыми, узкими. В "здоровых советских коллективах" почему-то всегда недолюбливали своих мастеров и бригадиров, поэтому и реакция коллектива в мою сторону была положительной.

Говорю бригадиру:

– Отвечай, если сможешь: подхожу к незнакомой женщине, и без предисловий, без обычных, избитых двусмысленных игривостей, но красивым слогом, предложу женщине заняться любовными играми? Что она ответит?

– Если бы ты такое позволил с моей женой, то она бы тебе по морде дала!

– Понятно, жена такого положительного человека, как ты, иной быть не может. И правильно бы сделала, между прочим! Нахалов, вроде меня, только так и нужно лечить!

Вариант два: я твоей жене, исключительно "высоким слогом", в милой и волнующей беседе дам понять, что пусть ей с тобой не повезло, но ни за какие блага в мире не опущусь не только до интима с ней, но посчитал бы за великий грех о таком и подумать! Быстро отвечай, не думая: какой вариант хуже?

– Ну… – мужичий гогот прокатился по мастерской!

Давно это было. С тем бригадиром я не виделся много лет, и на сегодня очень хотелось бы узнать: к какому "берегу" в общении с женщинами он приплыл? Что он сейчас думает о "вольностях" при общениях с женщинами? А тем более – с незнакомыми женщинами?

Глава 17. Причины конца путешествиям.

Все заговоры большие заговоры рождались в головах женщин. Мужчины их осуществляли, но рождались они у женщин. Жена не была исключением:

– Как хочешь, но разъездная работа не для тебя. Что это такое? Уже не мальчик, чтобы мотаться на поезде за Полярный круг – и откуда она узнала, что Мурманск лежит за Полярным кругом!? Права жена: сколько ей быть одной? Прошло семь месяцев с начала "работы на колёсах" в качестве поездного электромеханика и у меня появилось "пресыщение":

– Пожалуй, ты права. "Опускаю флаг". Делаю последнюю поездку и рассчитываюсь.

Руководство моё увольнение не приветствовало:

– Вы – положительный, добросовестный и грамотный специалист! – чтобы такое узнать о себе, то для этого нужно было семь месяцев совершать поездки на Мурманск и обратно – Мы думаем направить вас на курсы бригадиров поездов… – но я твёрдо стоял на своём:

– Рассчитайте!

Много чего необъяснимого было для этого "положительного и грамотного": он не понимал, как это можно пить в дороге!? Железнодорожный транспорт – это такая организация, которая приравнивается к армии! Пьющая армия мыслима? Мать вашу железнодорожную, у вас на погонах звёзды точно такие, как и армейские! Какой-то занюханный ПЭМ, вроде меня, имел право носить на лацканах кителя звезды! Звёзды такой величины носили на своих плечах армейские подполковники! Представил себя в стельку пьяным и проходящим по вагонам в кителе со звёздами!? Да вы что, совсем рехнулись!? Что-то одно должно присутствовать в нас: или золотые звёзды на погонах, или "омрачённое пьянство"!

Рейс до Мурманска и обратно ровнялся четырём суткам. Как всякому живому человеку мне нужен был сон, но он у меня был чутким. С "младых ногтей" я знал, что такое "чуткий сон" откуда, и как он появляется. Стук вагонных колёс, да и всякие другие звуки, испускаемые вагоном при движении когда ты возвращаешься из столицы с мешками продуктов – это одни звуки, а когда ты в поезде главный в ответе за его электротехническое состояние – это совсем другое. Очень быстро привык к звукам, что исходили от движущегося поезда. Что тут особенного? Стук колёс на рельсовых стыках – что метроном: длинные паузы между стуками – тихо идём, внимание! стали чаще слышны "тук-тук – тук-тук" – ход добавился. Всё хорошо, но почему состав менял ход? И почему остановился? Меня это как-то касается?

– Не касается! Это бригадирская забота, это не твоё дело. Пусть он и переживает! У тебя всё нормально, спи себе!

– Да, но если я назвался ПЭМом, то нужно быть им, мать моя!

И каким нужно быть дураком, чтобы, имея отдельное купе с тремя свободными местами не воспользоваться ими во благо себе! Ты Твоё купе неподвластно проверкам любых ревизоров, ты можешь брать "зайцев" за половину стоимости билета! Каким нужно быть дураком, чтобы "позорить звание ПЭМа" в ресторане? ПЭМ в поездном ресторане, где холодильники на электричестве – уважаемый человек и любое блюдо, на какое упадёт его ненасытный взор, тут же ему и приносят. А этот? Тихим голосом мямлит третьему, или пятому в ресторанной иерархии, работнику:

– Дайте что-нибудь пожевать… – позор! Столичные нищие так себя не ведут, а тут классный специалист, второе лицо в поезде стоит полусогнутый и просит жалкую подачку! Или у него "не все дома"!? Или он блаженный? "дайте что-нибудь пожевать…" Вот такие работники и портят "стальные магистрали страны!" Из-за таких дураков и остальные не в почёте! И только один проводник, бывший моряк, когда-то много пивший, но одумавшийся под воздействием супруги, что в паре с ним работала в нашем поезде, спросил меня:

– Ты, что, колёса пришёл сюда обсерать?! – этот вопрос был задан в первую свою поездку на Мурманск – Сколько водки взял?

– Как? Зачем водки? – я опешил.

– Ты чего? Полный дурак, или немного не хватает? – и "флотский" проводник покрутил пальцем у своего виска. Прелесть такого нашего жеста в том, пальцем в случаях определения умственных способностей крутят у виска не у того, в ком сомневаются, а такое делает сам сомневающийся. И то хорошо: я ожидал, что с таким жестом он полезет к моей голове.

Перед тем, как доверить рейс на Мурманск, я две недели проходил что-то вроде стажировки на Николаевке. Да, в столице, есть такой парк. "Отстойник" И там обратил внимание, что очень много вагонных ремонтников, или почти все, работают в морской форме. Ну и что? Мало ли чего! Возможно, что они в прошлом на флоте служили, вот теперь и донашивают форменки, флотские брюки и всё остальное.