Текст книги "Ночь святого Кондратия (СИ)"

Автор книги: Лев Мышык

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Юрий, не подумав, бросил свой факел в голову твари. Факел повис на короне и застрял. И тут же чудовище отреагировало. Всей тушей обернувшись к обидчику, оно разинуло пасть – почему-то посреди живота – и заревело так, что пони мигом порвали привязь и унеслись в ночь. А за ними разбежались и те смельчаки, которые не сделали этого раньше. Увидев, что тварь направляется к тележке с Зафирой, камеристка бесстрашно швырнула в разинутую пасть свой факел – но его отбросило ревом. Не обращая внимания на новую помеху, король шагал к тележке. Тогда Константа, придав себе смелости отчаянным воплем, налетела на шипастый бок с топором и рубанула, как будто рубила голову курице. Раздался треск, полетели сине-белые искры; Константа выпустила топор и с визгом отскочила. Только тут опомнившийся Дьявол возжег на конце хвоста огненный шип длиной в локоть и героически шагнул навстречу опасности.

Но подвиг совершить не успел.

Слева, из клубов сырого тумана, вылетел быстрый, легкий силуэт – ничего подробней Юрий не успел разглядеть. Силуэт крутанулся между ним и ежиным королем, махнул руками и швырнул нечто прямиком в раззявленную пасть. Пасть захлопнулась, рев как отрезало. Во внезапно наступившей тишине (крики и лязг после рева короля вообще не воспринимались) чудовище икнуло – мешком осело на землю. Юрий по инерции даже несколько раз стегнул его хвостом – пока не сообразил, что тварь мертвее мертвого.

Константа, всхлипывая, выдернула из ежиного короля топор и с механической тщательностью вытерла его о землю. А потом просто забыла на траве и кинулась Юрию на шею – тот едва успел погасить огненный шип. Забыв обо всем, они целовались до тех пор, пока из тележки не запищала Зафира:

– Ой, а чего так тихо? Оно уже ушло? Уже все?

– Все, – сказал Юрий. – Вылезай.

И Зафира счастливо повисла на нем, только уже на многострадальной спине, громко шепча в ухо:

– Ты герой! Ты нас всех спас! Я тебя обожаю!

Константа ревниво зашипела, и Юрий тогда честно признался:

– Да я пальцем его не тронул! Это вон Константа топором. А еще вон тот ловкий парень.

Юрий указал на спасителя, который деловито отпиливал с головы чудовища корону. Зафира тоже посмотрела на победителя:

– А он рыцарь?

Победитель подозрительно знакомо фыркнул и обернулся к скульптурной группе, помахивая оттяпаной короной, и лицо его все рассмотрели в свете костра.

– Опять эта потаскуха! – заорала Константа. И, отпустив Юрия, потянулась к топору.

Юрий посмотрел в глаза спасительницы и перевел взгляд пониже, на хорошо знакомые округлости – теперь, впрочем, скрытые плотной одеждой.

И едва не ляпнул вслух, что нашел утром ее меховые трусики.

Глава 11

– Корону-то отдай! – Константа деловито засучила рукава. – Корона в нем самое вкусное.

– Я вам вообще-то жизнь спасла! – надулась незнакомка. – А вы мне ржавых иголок жалеете.

– А мой топор и… – Константа чуть не ляпнула “хвост”, вовремя удержавшись, – помощь господина Юрия?

Незнакомка захихикала:

– Ну… Господину Юрию эта корона вовсе без надобности. Он и так справляется.

– А вы про что? – спохватилась и Зафира. Константа же молча подняла топор. Незнакомка, снова хихикнув, исчезла в тумане – даже быстрее, чем вывалилось из него чудовище.

Зафира забегала между Юрием и камеристкой, теребя за руки обоих:

– Нет, ну вы о чем? Что это такое? Зачем у него корона? И зачем она Юрию?

– Юрию как раз низачем, – Константа вбила топор в поваленный чудовищем ствол.

Тут из тумана выступили охранники, принявшись громко восхищаться подвигом Юрия. Тот, неожиданно для себя, указал на Константу:

– Вот. Это она. Топором.

– Мужик, ты с ней в одной повозке спать не боишься?

– Такую тварь уходить!

– И корона не спасла!

Тут стражники весело, с облегчением, заржали в голос. Камеристка, сплюнув, полезла в телегу. Охранники принялись наводить порядок, а Юрий – поправлять растоптанный костер. Зафира кинулась чесать и обнимать вернувшихся перепуганных пони: не всем так повезло, у многих кони и волы сбежали напрочь или вовсе попались под ноги чудовища. Поэтому караван долго шумел, и немного притих только перед самым рассветом, когда сон сильнее всего.

С восходом солнца путешественники обозрели поле ночной битвы. По кровавому следу, усеянному обломками телег, тушами коней, волов – к счастью, люди успели разбежаться, – можно было видеть, что чудовище появилось из воды. В ямках от его тяжеленных стоп до сих пор плескалась эта самая то ли вода, то ли непонятная слизь голубоватого свечения. И сам поверженный враг тоже к утру превратился в горку блестящей слизи – если бы не вонь от растерзанных животных, запах слизи не дал бы подойти близко.

Увидев, рядом с чем провели ночь, все трое бросились в кусты. Впрочем, весь караван сделал то же самое. На постах остались лишь прожженные рубаки-охранники. Их командир, видя, что от торговцев толку мало, приказал своим убирать трупы. Ругаясь в намотанные платки, щедро политые вином для отдушки, латники вырыли ров, куда и стащили от мух останки животных. А сверху лопатами нагребли той самой противной слизи – чтобы волки и прочие хищники не разрыли могилу.

Так что дышать без рвотных позывов сделалось возможно только к полудню. К этому времени воротились гонцы, посланные на рассвете в город за запасными тяжеловозами. Купцам побогаче привезли даже новые телеги взамен растоптанных. Кто победнее, искал ровные лесины на оси либо просился в компаньоны к менее пострадавшим. Командир охраны каравана сразу понял, что сегодня они никуда не двинутся. Но и ночевать на месте побоища не следует. Поэтому новый караван стали выстраивать дальше по тракту, примерно в получасе пешего хода от могилы Ежиного Короля. На том самом месте гораздо позже появилось сперва село Королевская могила, а потом из села вырос даже городок, дополнивший собой Цапельный Скит. С той лишь разницей, что Цапельный Скит излечивал от бесплодия женщин – а Королевская Могила исцеляла мужчин.

Сегодня о блестящем будущем здешнего сурового, но живописного края никто не подозревал. Хотя убитых в караване не случилось – но раненых, проколовших щеку или даже глаз веткой в ночном бегстве, вывихнувших ногу или руку, распоровших бок о сломанные оглобли – было без счета. Оказав помощь людям (на удивление Константы, Дьявол оказался вполне в этом сведущ. Ну да – он же у себя в аду и жарит и режет, и кости ломает. Знает, вражина, как человек изнутри выглядит!), пришлось забивать охромевших лошадей. С них сняли шкуры, срезали мясо – и похоронили остатки уже в другом рву. Конечно, мало нашлось в этом приятного – но деваться некуда. Даже Зафира, хоть и всплакнув, согласилась.

Как одному из спасителей каравана, Юрию выдали много мяса. От шкур Константа отказалась: куда их на переходе вымачивать да мять? Даже мездру снять толком не присядешь. Конская шкура – особенно свежая – мокрая, тяжеленная, грязная. И на колени не постелишь. После ночных подвигов камеристка чувствовала себя до того вяло, что даже Юрия не выругала.

А незнакомка, кроме похищения короны, прославилась еще и лекарским умением. Это она перевязала почти всех пострадавших, вправила вывихи тем, с кем не совладал лекарь стражников, да еще и напоила раненых болеутоляющим. Командир каравана с общего согласия наградил и ее мясом и деньгами.

К вечеру караван погрузился в тяжелый тревожный сон. Беспокойно перекликались часовые. Сквозь туман мутно и недалеко виднелись огни факелов. Тянулась ночь. Стонали раненые. Константу всю ночь тошнило, и Юрий сторожил ее вылазки в кусты.

Утром ночные страхи рассеялись вместе с туманом. Смолкли стоны побитых: кому полегчало – а кто, наконец, уснул. Охранники подобрали по кустам несколько волков, привлеченных запахами сырой конины и подстреленных ночью от большого испуга. Так-то стража стальными арбалетными болтами не раскидывалась. Запрягли животных, загасили костры. Снялись со стоянки и двинулись, наконец, дальше.

Тут Зафира и заметила, что незнакомка – оказавшаяся разлучницей, драной кошкой, убийцей Ежиного Короля, похитительницей короны – идет пешком.

– Эй… – осторожно сказала Зафира, – а у тебя даже тележки нет?

Лекарка вздохнула:

– Была.

Зафира помялась. С одной стороны, спавшая в фургоне Константа по такому случаю живо бросила бы любую слабость и сделала бы “кошку” еще более драной. С другой стороны – интересно же!

– Садись, – вздохнула уже Зафира.

– Спасибо, – незнакомка без ложной скромности влезла на лавку. – Тебе притирания не нужны? Или там духи?

– Нужны, конечно!

– Тише ты, кони пугаются.

– Так с этими лесными дорогами совсем человеческий облик потеряешь! – баронская дочь сердито тряхнула поводьями, поправляя ход упряжки.

– Да не злись ты, – лекарка примирительно улыбнулась. – Я же не знала, что это твой парень. Ну, там, на балу. Я по костюму думала, что это граф Дебиан. А ведь мы с графом росли вместе…

Зафира распахнула глаза еще шире:

– А… Ты дворянка?

Лекарка помялась.

– А, – сообразила Зафира, – неполнорожденная. Ну, и что дальше?

Тут в тележке проснулась Константа. Прислушалась к беседе и нашла ее интересной. И поэтому не стала ни выскакивать с воплями, ни будить отсыпающегося после ночного караула Юрия.

– Дальше… – разлучница грустно улыбнулась, – как же граф и женится на такой, как я? Ему писаную красавицу нашли. Где-то на севере. Говорят, – “кошка” прижмурилась, – девица невероятной прелести!

Зафира тоже прижмурилась. От удовольствия. Константа чуть не зашипела – но это раскрыло бы ее подслушивание.

– А зачем тебе корона?

Ошеломленная резким переходом беседы, лекарка даже укусила ноготь.

– Ну… Из нее состав делают. Для мужской силы. Ну, ты понимаешь?

– Так что, граф Дебиан…

– Не знаю, – разлучница вздохнула, – мы с ним как брат и сестра росли. Даже не поцеловались ни разу.

– Брешешь! – не выдержала Константа. – Ну брешешь же!

Зафира подпрыгнула на скамье. Попутчица слетела на обочину, чудом не переломав ноги. Махнула Зафире:

– Ну, я пошла. Травки собирать.

И была такова!

Константа выпуталась из фургона и уселась на нагретое место.

– Больше уши развешивай. Не целовались они, как же! И с Юрием они всю ночь стихи читали!

– Что, правда?

– Господи, ну вы и… госпожа!

– Госпожа как госпожа, – буркнул разбуженный Юрий. – С кем вы там уже кости моете? И кому?

– Графу Дебиану, – как ни странно, Зафира опомнилась первой.

– И чего, граф и тут нас догнал?

– Ну, – покраснела Зафира. – Эта девушка…

Константа громко фыркнула.

– … Говорит, что она сестра графу. Незаконнорожденная.

– Да у нас таких незаконнорожденных полный Север, – камеристка сложила руки на груди. – Бордели лопаются!

Юрий попытался сменить тему:

– А зачем она с чудовища корону отпилила?

Зафира опять покраснела. А Константе стало плохо: уткнувшись в шейный платок, она стала задыхаться и всхлипывать.

– Что, опять? – Юрий завозился в телеге. – Помочь тебе?

Не выдержав этого, Константа разразилась оглушительным хохотом.

– Да уж. Пара Жабовару!

Юрий завертел головой:

– С тобой точно все хорошо? Голова не кружится? Не тошнит?

– Не тошнит. А вот у тебя на лбу большая шишка будет. Если поднесут тебе зелья из иголок Ежиного Короля.

– А шишка-то с чего?

– Да хер тебя в лоб ударит! – не выдержала Константа. Зафира ойкнула и закрылась рукавом.

– Тьфу, – сказал Юрий. – Я тут за тебя переживаю… Но ход твоих мыслей мне нравится.

Тут уже баронская дочь решила сменить предмет беседы:

– И вообще, нас даже при казни Жабовара не тошнило, вот.

Юрий вздохнул грустно:

– Вот казнили сволочь: насильника, разбойника. Ну он тварь, спору нет. А мы после этого люди? Отрезали бы ему голову без мучений.

– Ну ты же – точно не человек, чего переживаешь? Душой его подавился?

Дьявол икнул:

– А вы?

Константа подбоченилась:

– А мы что, терпеть должны? Мы потому и люди, что только скотина терпит!

На это Юрий не нашел что ответить. Откинул полог повыше, спасась от полуденной духоты: парило не по-осеннему. Слева все так же тянулась река, блестя через ветки лещины золотыми огоньками, точь-в-точь рыбья чешуя. Колеса ровненько катились по старому, но все еще идеально гладкому, тракту, проложенному великими мастерами в незапамятные времена. Приятно для слуха цокали копыта. Повозка чуть покачивалась на рессорах, и от этого клонило в сон. Чтобы отвлечься, Юрий посмотрел на возню белочек в ветвях справа от дороги. Белки взлетали к небу по спирали вокруг ствола, гонялись друг за другом, вытянув пышные хвосты и совершенно не обращая внимания на тяжеленные фургоны каравана. Но вот зверушек накрыла тень коршуна – не то ястреба, кто их разребет! – белки мгновенно испарились, как и не было.

Юрий продолжал смотреть на лес. Выше покрасневших низких осинок сыпали листья-монетки березы; поодаль, на фоне темно-зеленой чащи, Юрий заметил красно-фиолетовое облако высотой в рост человека. По мере приближения каравана, Юрий разобрал, что красными в том облаке были обычные рябиновые грозди. А вот фиолетовыми, лиловыми, сиреневыми – здоровенные колокольчики, размером почти в кулак, а толщиной ствола в доброе запястья.

– Ой! Дианины цветочки! – Зафира даже захлопала в ладоши.

– Все бы вам цветочки, – проворчала Константа. Но видно было, что и ей колокольчиковое дерево пришлось по нраву.

Юрий спрыгнул с лавки и решительно двинулся к букету величиной с дуб, рассудив что от него не убудет. Зато спутницы, может быть, сменят гнев на милость. И опять не угадал:

– Стой! – завопила Константа. Зафира пискнула:

– Не трогай! Оно жжется!

– И ночью голову дурманит, – прибавила камеристка со знанием дела. – Олени как нажрутся его цветов, то как пьяные шатаются, руками брать можно.

Юрий фыркнул и вернулся. Караван продолжал медленно катиться по дороге на юг и за час до заката принялся устраиваться на ночлег. Константа стала варить ужин. Юрий пошел за водой. А Зафира, под предлогом размять ноги, отправилась вдоль цепочки фургонов искать “разлучницу”. Та нашлась быстро:

– Что, духи нужны?

– Ну, – сказала Зафира, – и духи тоже. А вообще мне про графа интересно. И про его невесту.

Травница вытащила несколько флакончиков:

– Ну вот… Попробуй. Ежевикой пахнет.

Зафира едва не фыркнула: простонародный аромат, фу! Но вовремя вспомнила, кем прикидывается. Принюхалась, капнула из флакончика на запястье, растерла. Подождала, опять принюхалась.

– Сколько? Беру!

– Ну… Пять медяков.

Зафира ожидала услышать “полсотни серебряных”, лицо у нее вытянулось – травница несколько испугано спросила:

– Дорого? Ну ладно, один скину. Но не больше!

– Да… Нет… – пискнула Зафира, – заберу за пять. Только про графа расскажи!

– Что граф, – протянула “разлучница”, – Меня, кстати, Шарлотта звать. А тебя?

– Кон… – начала Зафира первое, что в голову пришло. Но спохватилась, что одна Константа у них уже есть, и выкрутилась:

– Констанция.

Шарлотта понимающе улыбнулась:

– Ты тоже Дебиана на казни видела? И он тебе понравился?

Зафира-Констанция помялась:

– Ну… Мне на графов заглядываться вроде как невместно. Но…

– Но если очень хочется, то можно, – лукаво продолжила новая знакомая. – А он симпатичный. Сейчас даже лучше, чем в детстве. Тогда такой тонкий был, весь прозрачный… За косички меня дергал…

– А потом?

– Да что потом. Я ведь ему тоже не ровня. Нашли ему невесту, сама понимаешь.

– Так он что, – Зафира затаила дыхание, – на свадьбу ехал?

Шарлотта одновременно махнула руками и пожала плечами:

– Да эта овца своего счастья не разумеет! Сбежала из-под венца, а все почему? Дьявол рыщет повсюду, искушает нас.

Зафира вцепилась в собственный поясок и едва не порвала его от возмущения.

– А красивые камни у тебя в пояске, – начала было Шарлотта.

– Почему сразу овца? – перебила Зафира, – Она же графа никогда не видела, откуда знать, что художник не соврал.

– Так ты при замке жила? В сватовстве благородных разбираешься.

– С нами менестрель едет. Он все знает. – Открестилась Зафира-Констанция.

– Уговор! – согласилась “разлучница”, – Я тебе про графа, ты мне – про менестреля. И кстати, присядем уже.

– А куда? У тебя же своей тележки нет?

– У меня голова есть. Я вон с солеварами договорилась. Места у них полно.

– А ты не боишься одна, без мужчины ехать?

– Что, мужчина с Ежиным Королем справился? – хихикнула Шарлотта. – Кстати. Что за огненный меч у твоего менестреля? Ведь бомонская легенда, один в один. Да и едете вы из Бомона.

– Не знаю, – Зафира старательно пожала плечами, – я в фургоне от страха пряталась и ничего не видела. Может, он ветку из костра вытащил?

– Может, – кивнула Шарлотта. – А меня вот как раз Дебиан в детстве и учил. Когда его Пафнутий палкой гонял, он потом ко мне приходил.

– Пафнутий?

– Да при чем тут Пафнутий! Граф приходил. Ну, тогда еще виконт. Надо же было ему хоть кого-нибудь победить!

Зафира прижала конец пояска к губам:

– А ты его сильно любишь? – спросила грудным голосом, с замиранием сердца.

Шарлотта понурилась:

– Он сильно привык во мне сестру видеть. Товарища. Соучастника в походах за яблоками.

– А ты? – не отступила Зафира. – Ты что же?

– Ну… – Шарлотта надолго замолчала, – А что твой менестрель?

– Он не мой! – тут Зафира покраснела.

– И у вас ничего-ничего не было? – Шарлотта прищурилась. Зафира гордо оттопырила губу:

– Два раза!

– И… Замуж не звал?

– Нет, – понурилась уже Констанция.

– Все мужики – козлы, – отчеканила Шарлотта. – Но можно помочь горю. Вот, свеженькая настойка из Ежиного Короля.

– Из целого короля?

– Из целого у тебя денег не хватит. А вот из иголки – всего один золотой.

Зафира не стала рыться в кошельке: все золотые были у Юрия. Да и серебро она почти все спустила.

– А так не договоримся?

Шарлотта призадумалась.

– Ну вот мне бы место в тележке.

– Так ты же с солеварами едешь.

– Именно что с солеварами. О чем с ними говорить? С тобой интересно! Да и менестреля послушать… Заманчиво.

– Придется уговорить Константу.

– А она тебе кто?

Зафира пожала плечами.

– Подруга.

Шарлотта хмыкнула:

– Да уж вижу. С менестрелями все дружат.

– Ну ладно, – вздохнула Зафира, – я пошла. А то ужин готов, наверное.

Шарлотта посмотрела на чистые белые ручки собеседницы, ничего не сказала, и вернулась к своим притираниям.

Глава 12

Юрий проснулся от раскатистого смеха за пологом. В тележке вкусно пахло приправами, немного сыростью и сильно – мехом. Оно и неудивительно – Юрий спал на меховом плаще.

За пологом мерцал огонь – по всей видимости, караван уже встал на ночь. Удивительно, кстати, как это Константа и не послала его по воду? Хотя, судя по ржанию, есть кому воду принести паре симпатичных девушек. А о чем говорят, кстати?

Прежде, чем вылезать наружу, Юрий счел за благо прислушаться.

– А еще граф Дебиан победил странствующего упыря! – это был звонкий голос владелицы меховых трусиков, напомнивший Юрию куда более приятное пробуждение. Закончившееся, правда, прыжком в окно и бегом по крышам… Эх, знал бы он, чем это пробуждение закончится – спал бы себе дальше.

Да как тут заснешь, когда у костра то мужской гулкий бас хохочет филином, то женский высокий голос пищит и повизгивает от восторга.

– Странствующие бывают рыцари, а не упыри, – важно пояснил незнакомый мужчина.

– Велика ли разница! – кошка продолжила повествование. – Случилось так, что граф Дебиан, будучи в обучении рыцарским искусствам принял обет доехать до Третевальской ярмарки.

– Так она же в самом Третевале и проходит, разве это подвиг?

– Ну, Дебиану в тот год девять лет исполнилось. Он приказал оседлать лошадку и поехал. Сам. А на пути встретился ему тот самый странствующий упырь. Ну, который рабами торгует.

– И-и-и?… – судя по слитному вздоху, слушатели затаили дыхание. Юрий тоже пока передумал вылезать.

– Ну, а Дебиан его с ходу мечом по голове. Меч, правда, незаточенный был. Но хватило.

– Да ну… Как-то не верится. Мал еще.

– А стражники упыря куда смотрели?

– Ну, куда обычно – на сиськи. По сторонам, на девок. Там же ярмарка.

– А что потом?

– А что торгаш благородному сделает? Особенно, когда Пафнутий уже сообразил, куда делся воспитанник и примчался.

– Пафнутий… Пафнутий… А, знаю! Это кабан такой, на прошлом турнире у герцогов Виденских золотые черевички оторвал. И тут же подарил какой-то бабе.

– Не какой-то бабе, а законной жене!

– Заоконной, – гыгыкнул пьяный бас. – То есть, пока Пафнутий дома, он женатый. А как куда поехал, сразу холостой.

– Ты это… Давай лучше про Дебиана.

Кошка послушалась:

– А еще рассказывают, что граф заклятие знает, чтобы исправить все, что только ни поломано. И мечи, и часы, и даже зеркала разбитые умеет склеивать!

– На то и чернокнижник. А правду говорят, что он мосты по всему королевству строил?

– И огненную связь придумал, через воду переговариваться?

Константа фыркнула так громко и отчетливо, что Юрий узнал голос еще до самой отповеди:

– Как же! Изобрел! Зеркальцем перемигиваться меня дедушка учил еще когда этого вашего Дебиана… Маму танцевать не звали!

– Но мосты…

– Что мосты, – Константа очевидно завелась, – вот я расскажу, слушайте. Случилось так, что король послал графа Дебиана с письмом к бургомистру Сиченя на самом соленом море…

– Западный берег, что ли?

– Точно. Вот уехал граф и не возвращается. И думает уже король, что взбунтовался Сичень – там короля не любят…

– Знаем!

– И что посланник королевский уже не вернется.

Юрий узнал артистичный всхлип Зафиры.

– Но в должное время Дебиан возвращается – живой, здоровый. Только сильно пьяный. Еле с коня слез.

– Ты чего? Он же ни капли в рот не брал!

– А когда невеста сбежала – запил! – уверенно сказал бас.

– От тебя бы сбежала, и ты бы запил.

– Ой, да ладно! Он бы свечку поставил! На радостях.

– Константа, ну продолжай уже!

У костра зазвякали посудой. Даже в фургоне Юрий ощутил запах кулеша и собрался уже вылезать. Но тут подумал, что, пожалуй, внесет разлад в компанию, и та уже ничего не расскажет. А слушать почему-то оказалось интересно.

Так что Юрий укротил заурчавший живот и прислушался. Правда, пока что он слышал одно только бряканье мисок и невнятные благодарности повару. Константа, наверняка, светилась от гордости. Юрий припомнил мясо в бульоне. Утку, запеченную в глине… Вспомнил, как сам ловил уток – и решение его задачи выскочило само. Надо просто тихонько подойти за спинами – подумают, что до ветру вылез. И чего-нибудь утянуть поесть. А то в желудке уже буря и натиск.

Юрий плавными движениями, чтобы не отвлекать компанию, выбрался через заднюю стенку фургона и огляделся. Спиной к фургону и к нему сидели на траве шесть то ли семь человек – Юрий видел только бритые затылки мужчин и прикрытые платочками макушки женщин, не узнавая никого конкретно. А перед сидящими на колоде стоял котелок, откуда они черпали по очереди ложками. Юрий подумал, что можно сейчас ухватить котелок и рвануть в темноту – а что ж вы, заразы, не позвали на ужин?

Но бегать по темноте чревато. Или поломанными ногами, или выколотым веткой глазом. Так что Дьявол окинул взором пейзаж подальше, высматривая, чего бы сожрать. И скоро заметил – как по заказу – мешок, откуда Константа доставала хлеб и лук. Поверх мешка лежали обрезки окорока – весь окорок, судя по запаху, сварили в каше. Ну ничего, обрезки тоже подойдут… Юрий осторожно переместился на два шага правее и ближе к мешку.

Между тем Константа доела и решила закончить повесть.

– Ну так вот, ворочается наш герой из мятежного краю. Пьяней пива! Король тоже удивился, и так спрашивает: “Что случилось в пути, мой верный рыцарь?” На что граф отвечает с подобающим этикету поклоном…

– А он спьяну у ног его величества не заснул?

– Нет, Дебианы на выпивку крепкие. Этот, может, и непьющий. А вот папаша его… Ну, вот и докладывает посланник: “Ехал я по дороге, и в селе некоем лежит в луже худая пятнистая свинья. И что же это, королевский рыцарь свинью объезжать будет? Я ее секирой пополам, копьем насквозь, чеканом промежду ушей… А потом спохватился: а вдруг я какого-нибудь бедняка обездолил? Вон, свинья худая какая!”

Юрий сделал еще два шага. Вожделенный мешок немного приблизился. Константа то и дело вынимала из него что-нибудь. Но женщина сидела лицом к слушателям, а Дьявол двигался у нее за спиной, к тому же за границей освещенного костром пятачка, и потому рассчитывал остаться незамеченным.

– “И вот стал я спрашивать,” – Константа увлеклась, продолжила повесть, дирижируя ложкой, – “Чья была свинья худая? И не признался никто. Ну, думаю, надо ехать дальше. Для очистки совести я только напоследок объявил: вот я, рыцарь его величества. Я только что убил эту свинью! И тут, мой король! Вы не поверите! Мне как начали наливать!”

У костра замолчали. Юрий сделал еще пару шагов к окороку. И тут до всех дошло! Мужчины заухали, захохотали басом, хлопая ладонями по бедрам. Женщины – Юрий насчитал троих – тихо, воспитанно завизжали, прикрываясь рукавами.

– А его после такого не казнили?

– Ну так чернокнижник же! Девять жизней, все как положено.

– И что такого мужчину эта краля…

– Цаца!

– Нет, краля! Не захотела? И что, у Дебиана не нашлось зелья приворотного?

– Да он без приворотного… Как позвали его чинить стены скита Рассветной Цапли, – здоровенный мужик огладил широкую бороду, внимательно посмотрел, слушают ли его и довольно ли внимательно? Убедившись, что слушают прилежно, продолжил:

– Так скит Рассветной Цапли и прославился лечением от бесплодия!

Юрий не заржал вместе со всеми только потому, что до мешка с едой осталось всего шага три. Уже пахло именно окороком – а не просто мясом из кулеша, как по всей поляне.

– Ну так почему же невеста сбежала от Дебиана?

– Так чернокнижник же, – пискнула Зафира, – он же… Это… В девичью кожу книжки свои поганые переплетает.

– А ты откуда знаешь?

– Я был у него в Третевале, – вмешался мужчина с дальнего края, Юрий видел его уже через костер, и не мог разобрать ни роста, ни черт лица. Только голос – четкий, молодой, уверенный. – Нету там книжек в человеческой коже.

– Так он и станет всем девичью кожу показывать. Небось, в подвалах прячет. Чтобы не сожгли, как того Лисана.

– А может, он Жабовара извел, как соперника. Девок-то на всех не хватает.

– Девок – хватает, – ответила кошка, поправляя платок, – а вот невест… Чтобы благородная, и чтобы не бесплодная…

– Так ему что? Он скит вылечил. Вылечит и эту одну!

– И тебя вылечат, – Константа повернулась к огню. Юрий застыл в неудобной позе. Но, кажется, никто не обратил внимания на мельтешение теней по ту сторону костра. Оставалось дождаться, пока кто-то расскажет что-нибудь еще – и под шумок можно будет схватить окорок. Ну, и что там попадет в руки из мешка.

– А вообще вот Ежиный Король – он же неспроста вылез. Если мужчину сильно обидеть…

– Это чего, пива недолить, что ли?

– Ну ты, борода, старый уже. А не все ж пни такие. У некоторых еще чувства есть!

– Да иди ты! Чувства у мужиков, – Константа брякнула ложкой в котелок, и под этот звук Юрий схватил окорок.

– Не скажи, Константа. Вот обидели Дебиана – и появился Ежиный Король. Неспроста!

Константа отмахнулась:

– Ну, это вы уж совсем. Лучше про свинью. Веры больше.

Оглядевшись, Константа протянула карающую длань и схватила Дьявола за руку с окороком:

– Вот они их чувства. Весь вечер крался за обрезками. Нет бы как человек, ужинать со всеми.

Юрий фыкрнул и попытался освободиться. Не вышло.

– Вот спасибо за помощь, господин Юрий. Вот вы нам посуду и помоете. А то мы девушки слабые. Опять же, у воды страшно. А вдруг еще какой король вылезет.

– Ага, – сказал бородач, – щучий.

Пользуясь тем, что добычу у Юрия никто не отбирал, он спокойно доел окорок, а потом собрал миски, кинул в котелок, присыпал ложками и отправился на пологий берег все той же реки – мыть. В этот раз ни одной ложки не утопил.

Вернувшись, Юрий застал общество в благодушном после хорошего ужина расположении духа. Да и у него самого расположение брюха тоже поправилось. Константа выдала всем по полстаканчика вина, и кто-то вполне предсказуемо крикнул:

– Песню!

– А чего песню, когда у нас аж цельный менестрель есть! – сообразил молодой. – И он человек образованный, повидавший свет. Пусть балладу споет.

– О рыцарских достоинствах Дебиана, – молитвенно сложив руки, пролепетала Зафира.

– А про какие именно достоинства? – прикидываться валенком Юрию нужды не было. Он про необходимые каждому рыцарю добродетели только ничего не знал.

– Про доблесть!

– Про щедрость! – хмыкнула Константа.

– Про куртуазность! – вздохнула Зафира.

– Про владение мечом! – перекрыл всех бас бородача.

– Про искуство в шахматной игре, – тоненько, но твердо добавила кошка.

– И про умение плавать, – поставил точку молодой.

– Ага, и умение сочинять баллады!

Юрий ухватился за это последнее:

– Вот пусть бы сам Дебиан и сочинял про себя баллады. А у меня даже лютни нет, как же мне петь!

– Графского наряда на карнавал у тебя тоже вроде как не было, – не поверила Константа. А Зафира нервно потеребила поясок:

– Ну постарайся, придумай что-нибудь…

Тут камни в пояске засветились алым светом, Зафиру окутала сетка малиново-розовых нитей – и с легким хлопком девушка исчезла.

Зафира оказалась посреди небольшого каменного пенька. Над головой сияла огромная луна. В ее свете девушка увидела, что находится на плоском островке, края которого пропадали в темноте. Присев на корточки, Зафира осторожно заглянула за один такой край, и пискнула. Стена останца – не то, чтобы сильно гладкая, но вполне себе отвесная – терялась в темноте внизу. Зафире даже почудилось там смутное движение, но она быстро убедила себя, что это просто кажется.

В свете луны край каменного пенька выглядел растрескавшимся. Черные клинья трещин тянулись от края на добрых два шага внутрь. Осторожно подобравшись к одной из таких щелей, Зафира с замиранием сердца опустила руку в черноту. Нашарила холодные ровные каменные стены – вполне прочные, на ее взгляд. Зафира вздохнула: пожалуй, герои романов могли бы спуститься по такой расселине, упираясь спиной и ногами. Но даже они, скорее всего, подождали бы рассвета. И потом – вдруг там в самом деле кто-то есть?

Зафира отползла как можно дальше от края и наконец-то посмотрела вокруг. Ее пенек был не единственным. Насколько можно было различить в ночи, под лунным светом, каменные столбы тянулись во все стороны, а тени от них добавляли безумия в картину.

Тут Зафира вспомнила, как она здесь оказалась. И потеребила дьявольский поясок еще раз: а вдруг все станет, как было? Пожалуй, он бы даже Дьвола сейчас была рада видеть. А уж Константу и вовсе бы расцеловала!

Вотще. Поясок послушно потеребился, но не засветился и переносить Зафиру куда бы то ни было еще даже не попытался. Зато внизу кто-то отчетливо зашуршал камнями. Зафира пискнула было:

– Помоги… – но тут же и закрыла ладонями рот. Внизу мог таиться враг, зверь… Или вообще что-нибудь запредельно страшное, чего лучше не будить.