Текст книги "Ночь святого Кондратия (СИ)"
Автор книги: Лев Мышык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Из скромности, приличествующей благородному, храбрый защитник пожелал сохранить тайну имени! – прокричал глашатай и снова подул в рог. Рыцарь отступил в тень; на край помоста вышел поднявшийся из кресла священник. Простер над бликующей плешью деревянный знак в форме буквы “т” и возгласил:
– Бог да простит тебя, несчастного.
– Ибо мы не простим! – заорали в толпе.
Священник согласно кивнул на это и вернулся в кресло. Юрию даже понравилась краткость обряда. Тут осужденного повернули лицом к толпе. Встретившись с чароплетом глазами, Юрий как-то внезапно совершенно перестал жалеть Жабовара.
– Кланяйся! – велел коннетабль. Лисан бросил ненавидящий взгляд и не шелохнулся.
– Ненаклоняемый… Гордый… – зашелестело по толпе. Коннетабль ухмыльнулся и щелкнул металлическими пальцами. Дюжие молодцы с обеих сторон живо согнули злодея почти что лысиной в землю.
– За блуд!
Коннетабль загнул палец.
– За брехню!
Загнул второй.
– За изюм! – крикнул пацан с крыши, наслаждаясь полной безнаказанностью. Толпа отозвалась ревом почище рога, полетели вверх шапки.
Коннетабль честно загнул третий палец. Стражники потянули казнимого на дрова – полусогнутым после излишне резкого третьего поклона. Из тени – как все действующие лица жутковатой пьесы – возник кузнец с переносной наковаленкой и живо приковал Лисана к столбу. Птица-колотун торжественно шарахнул о дрова бутыль с маслом.
– Нехрен за яйца хвататься, – злорадно сказали за спиной у Юрия. – Это масло никуда не денется!
– Господин рыцарь, благоволите завершить столь удачно начатое дело! – коннетабль подал защитнику факел. Юрий с удивлением понял, что сам храбрец вовсе не испытывает свирепой радости, одушевляющей всю площадь. Ну, не местный – видать, не потерпел от Лисана. Рыцарь твердым шагом подступил к поленнице и уверенным движением сунул факел в дрова. Масло вспыхнуло – только тут блудодей закричал. Ничего человеческого в этом крике не было.
Глава 9
Выкупать платья отправились поутру. Тележку не запрягали: не такие уж тяжелые эти платья. Хотя – роскошные. Девушки щебетали, обсуждая каждую рюшечку и шемизетку. Юрий плелся следом, едва переставляя ноги, углубившись в мысли так, что даже не замечал, по какой улице идут.
Но вот пришли к портнихам. Все было готово к примерке: платья развешены на болванах, нижние юбки выглажены, кружева накрахмалены. Несколько десятков цветных ниток выложены на столик возле примерочного табурета. Табурет – чтобы, возведя на него заказчицу, мастерицы могли подгонять по фигуре платье, не слишком утруждая спину.
Первая на табурет вскочила Зафира. Гордо задрав нос, крутя головой по сторонам: батюшка, по благородной скромности (из экономии – буркнула в нос Константа) не водил ее по примеркам. А здесь было на что посмотреть: и суетящиеся девушки в строгом синем, и темно-вишневые портьеры, пахнущие духами, стянутые надраенныем бронзовыми кольцами; и целое стадо зеркал на ножках, сбежавшихся к табурету, как овцы к шелковице… Константа вспомнила, что барон Рыск подарил дочери зеркало побольше любых двух в комнате – но единственное и редчайшее. А тут оказывается, что не обязательно быть бароном, чтобы отражаться в десятке зеркал. Вон, Зафира чуть с табурета не упала, извертевшись. Даже мастерица на нее прикрикнула – дескать, стойте смирно, а как нарядим вас, то все покажем и расскажем.
Оглядевшись, не подглядывает ли выставленный в переднюю мужчина, девушки приступили к примерке. Поначалу на Зафиру надели тонкую льняную сорочку до пола, с кружевной оторочкой понизу. Ползая на коленях, одна из девушек подшивала подол, присборивая кружева. Другие тем временем подшивали рукава, заставив Зафиру поднять руки. Потом хозяйка мастерской надела на баронскую дочь три плоеные нижние юбки… Посмотрела… Осталась недовольна узостью бедер – и прибавила еще пару юбок. Распушив их до наивозможного предела, мастерица соизволила повелеть дать знак с чисто королевской важностью. Стайка хихикающих девчонок потащила платье: одна несла подол, распялив на вытянутых руках, вторая – плечики, и еще двое поддерживали каждая по рукаву. Платье было ярко-синее, шелковое с золотой шнуровкой на корсаже, но такое узкое в бедрах, что Константа не выдержала:
– Так зачем пять юбок распушили, если с трудом налазит?
Хозяйка, собираясь с силами, часто задышала. Потом резким движением (натуральный шелк запросто не порвать), одернула подол так, что понизу выступило всего на ладонь белых кружев.
Выдохнув, мастерица важно сказала:
– Вот. Сама королева носит!
– И что, у вас королева была?
– У нас принцесса одевалась. Ее высочество Гонория Флавес, вот! И, по секрету… – женщина зарделась, – у ее высочества тоже не слишком широкие бедра. Но теперь все носят так!
Константа повертела головой, разрываясь между практичностью и желанием уподобиться самой принцессе. Маленький шаг вверх для баронской дочери – и гигантский скачок для ее камеристки.
Сама же баронская дочь светилась от счастья, поворачиваясь перед отарой зеркал, виляя бедрами и осматривая себя со всех сторон. На лице блондинки отражалось неземное блаженство, так что Константа опять не выдержала, пробурчав под нос:
– И зачем ей мужик?
Но тут Зафире принесли еще и пелерину, отороченную белой выхухолью – редким легендарным зверем со снеговых вершин Агратлама. Хвостики болтались колокольчиками при каждом движении, только что не звеня. Пелерина застегивалась на громадную сапфировую пуговицу – не сильно меньше подаренной Дьяволом пряжки.
Сумочку в мелких стекляшках, завязываемую на шнурок, Зафира привычно повесила на запястье. Все женщины прекрасно умели при случае этой сумочкой врезать, как хорошим кистенем.
– Чуть-чуть в талии ушить, – озабоченно поджала губы мастерица.
И снова девицы засновали с иголками, приметывая и прихватывая в нужных местах. В рот Зафире сунули леденец – по примете, чтобы не зашить память. Правда, у блондинки и так память девичья, но неохота терять даже такую… Кстати, о памяти: где там Дьявол?
Константа выглянула за занавески. Всмотрелась. Вернулась в примерочную и спросила у Зафиры:
– Чего-то он зеленый какой-то. Совсем.
Баронская дочь фыркнула:
– А нечего ночью по кабакам шляться! Или не помнишь, как батюшка такой же приходил?
Швеи тихонько, чтобы благородные не услыхали, зашептались:
– Да это он понял, во что ему платья встанут!
– Панихида по кошельку, хи-хи-хи!
– Смерть мужьям и жабам!
– Не хочешь умирать – не будь жабой! Хи-хи-хи!
Сведя с табурета Зафиру, хозяйка присмотрелась к мебели, раздумывая, выдержит ли та пышную каштанововолосую клиентку. Решила, что выдержит – если той не взбредет в голову танцевать.
Но Константа стояла памятником самой себе. Для нее сам визит в эту дорогущую мастерскую, само дыхание всех этих тканей, притираний, кружев – и даже пыли! – были совершенно очевидной сказкой, полностью затмевающей неудобства примерки.
Нижних юбок на Константу надели в полтора раза меньше. А в платье она осталась верна вишневому бархату, расшитому ромбиками, тонкой-тонкой золотой нитью. Вырез прямоугольный, а рукава от локтей спадали вниз. Юбку обтягивать по фигуре не пришлось: бархат лег мягкими естественными складкам, скрадывающими немодную в этом сезоне пышность.
В очень похожих по фасону – но пошитых куда проще и дешевле – платьях девушки ходили смотреть на танец огней самым первым бомонским вечером. Мастерица сразу угадала правильный фасон для каждой, и теперь восхищенно цокала языком:
– И ведь ни камушка, ни цепочки. А как лежит! Как роскошно, по-королевски, смотрится!
Константа покраснела. С королевой ее еще не сравнивали.
Тут ни ушивать, ни распускать ничего не потребовалось: только на полпальца поднять подол. Зафира вдруг загрустила:
– Мы завтра уезжаем… Где же нам их показать?
– Так Юрий же говорил про бал. Когда с рынка ехали, не помнишь?
– А, – сказала Зафира, – когда Лисана жгли.
– А я и думала, что вы к балу их заказываете, – приподняла брови мастерица, – Когда вы сказали, что надо именно к сегодня. Я сразу и подумала про вечерний бал. Вот и маски вам пошила.
По щелчку пальцами хохотушки принесли две полумаски в тон платьев, с перьями и блестками. Зафира вцепилась в свою, пища от восторга, и закрутилась между зеркалами:
– Я птица! Птица!
Константа неумело приложила свою маску; девушки тут же помогли и заахали, выражая неземной восторг. Константе почему-то сделалось грустно.
– К обеду все будет окончательно готово. – Мастерица ловко извлекла Константу из вишневого счастья и отослала своих девчонок работать. Еще прежде раздели Зафиру – и спутницы с огорчением вернулись в скромные оболочки.
– Милые дамы, с вас три четверти золотого. – Убедившись, что сумма не свалила клиенток с ног, хозяйка повеселела и предложила вина с вафлями и сыром. От которого, впрочем, плотно позавтракавшие путешественницы не сговариваясь отказались.
Юрий расплатился без единого звука, с все тем же отсутствующим выражением на лице. Мастерица посмотрела на клиенток с уважением: заездить мужика до того, чтобы он молча выложил такую сумму! Хотя, может быть, он принц инкогнито? Болтают в городе, что знатные паломники на конях с богатейшей сбруей, ехали со стороны скита Рассветной Цапли… Женщины туда просто так не ездят. Но язык распускать она не стала, ограничившись скромным предложением чашечки рассола. Юрий чашку выпил с тем же деревянным лицом, даже не икнув – чем окончательно покорил сердце владычицы иголок.
– Пойдем погуляем по набережной! – предложила Зафира, в глазах которой еще не погасло собственное божественное отражение в зеркалах. Константа сочла набережную достаточно безопасным местом и согласилась:
– Как раз пройдемся и платья готовы будут.
Покинув мастерскую, женщины повисли на локтях Юрия и повлекли его на набережную. Но уже у первого поворота Константа заметила неладное:
– Господин Юрий, а вы апельсин не жевали?
– При чем тут апельсины? – удивилась Зафира. Константа еще раз принюхалась к кавалеру:
– Как будто не пахнет.
– Апельсинами?
– И апельсинами тоже… Господин Юрий, а вы ночью… Гулять…
– По кабакам не шатались? – вмешалась баронская дочь, наконец-то поняв, к чему клонит Константа.
Юрий стряхнул руки девушек и обиженно заворчал:
– Мне вчера комок пепла на лицо упал – до сих пор тошнит.
– Но вы же утром курицу глодали – треск стоял. А моего пудинга ровно половина осталась! И вообще! Вы же… – камеристка понизила голос и выкатила глаза, – враг!
– Рода человеческого, – пискнула Зафира.
– Или вы душой Лисана траванулись? – догадалась Константа. – Ну, тогда вовсе худой был человечишко, если от него дьяволу тошно!
Зафира повертела головой:
– А вон там мы мороженое ели. Давайте его молоком напоим. Молоко от отравы помогает! Я как-то в детстве горохом объелась и…
– Горох не яд, – выручила ее Константа, – и уж после него точно не молоко пить надо. А не то!
– Да что мы разговариваем! Он упадет сейчас!
Константа пожала плечами:
– Странный какой-то э-э… Враг. Как будто и не враг вовсе…
Компания взошла на террасу, где запомнившая их первый визит девочка сразу предложила мороженое. Зафире с Константой это помогло. И даже Юрий чуть повеселел:
– В конце концов – с костра долой, из сердца вон. Чего жалеть о прошлом!
Подавальщица согласилась:
– Нечего этого чаропута жалеть! Ладно бы там, приворот какой. А то мудак мудаком. Каждый месяц на него кто-нибудь жаловался.
Юрий кинул на девчонку благодарный взгляд. Спутницы, не сговариваясь, посмотрели ревниво и после мороженного ничего заказывать не стали.
С легким сердцем компания отправилась на знакомую набережную. Разве что Юрий старался удерживать девушек подальше от моста с лавками и товарами – не каждый день даже и Дьяволу случается коня с богатой сбруей в кости выиграть. А первого коня вот-вот уже проедят…
На реке, по случаю светлого времени, хватало и лодок и паромов, и мелких суетливых волн. И мусора, но на него никто не обращал внимания.
Вдоль воды тянул приятный легкий ветерок, относящий запахи и мошкару. Прогулявшись почти до стены, где река уходила в большую зарешеченную арку, компания повернула назад, за платьями.
– А где будет этот вечерний бал?
– Ну, в городскую управу все не поместятся, – задумалась Зафира. – Так что, скорее всего, на той большой площади. На ступеньки главного входа посадят музыкантов. Ну и на малых площадях, для народу попроще. В большие фонтаны наверняка пустят вино…
Константа прибавила:
– А я слышала, быков жарить целиком будут и раздавать бесплатно.
– Ну, что прилавки и столики на каждом углу будут, можно не говорить, и так ясно.
Юрий покрутил головой. Как уж там танцы-маски-вино в фонтанах, а вот мяса поесть забесплатно… То есть, даром… Он точно не откажется.
С все повышающимся настроением Юрий уверенно потащил девушек за платьями.
Но, конечно, сразу на площадь они не отправились. Вернулись в гостиницу – и уж тут-то Юрий рассмотрел главные часы во всех подробностях. И даже успел понять, что ему самому рядом с такими женщинами не худо бы приодеться попристойнее. И пошел он за советом к тому же хозяину “Лисы и цапли”.
Хозяин потер подбородок:
– Ну, господин, рост у вас чуть повыше среднего. Руки… Обычные.
Юрий немного обиделся: он-то думал, что плечи широкие.
– Пожалуй, господин, за пару серебряных я достану вам наряд… Графский точно. Ненадеваный. С маской. Граф Дебиан заказал его, но не выкупил. Уже сегодня он отбыл в столицу, презрев праздник.
Юрий чуть было не откусил язык, едва не закричав: “Так Дебиан был здесь!?” – но опытный хозяин разгадал его прекрасно:
– Ну да, граф ехал мимо на поиски сбежавшей невесты… И тут этот придурок Лисан без капли совести на всю компанию…
– Так это он тот рыцарь, поймавший Жабовара?
– Ну да, – простецки пожал плечами хозяин. – Вы тоже на казнь ходили, неужто не видели?
Юрий припомнил выходившего на помост рыцаря. Ничего сверхъестественного. Даже его костюм будет Юрию впору…
А с другой стороны, что ему Дебиан и все здешние хитросплетения? Вот доедут они до замка… И что?
Не найдя ответа, Юрий полез в кошелек:
– Два серебряных, хозяин. А пожалуй, и три, только чтобы быстрее.
– Ждите тут, никуда не отходите. Сейчас мой человек мухой обернется и притащит. А сапоги мы вам обмотками подгоним.
Не прошло и получаса – девушки не успели спуститься – как Юрий уже смотрелся в небольшое бронзовое зеркало.
Слуга вертелся вокруг, расправляя дублет, передвигая на должное место кошель (побольше) и кинжал (поменьше, но вполне настоящий). Дублет был черного бархата с черными опалами по воротнику и рукавам. Как видно, граф особым щеголем не был. И хозяин не предупредил Юрия, что черный опал вообще-то камень чернокнижников, и обычный человек его бы побоялся вот так запросто на себя возложить. Это Дебиану все равно: он и чернокнижник, признанный молвой, и рыцарь с полностью отбитой в боях осторожностью.
Потому-то костюм и достался Юрию так дешево: и облегающие бриджи, и высокие сапоги с ремешками к поясу, чтобы не сползали мягкие голенища. И безукоризненно белая рубашка с тонкими-тонкими кружевами по воротнику – как паутина. Ну и маска, разумеется, изображала вороний клюв.
Так что даже на фоне Зафиры и Константы, выглядел Юрий более, чем достойно. Спустившие девушки ахнули: не ожидали они от спутника такого вкуса в одежде. Зафира даже в щеку его поцеловала. Константа зашипела, но сама целовать не сунулась: Юрий уже напялил “вороний клюв”.
– Все готовы. Идем!
С поворота на главную улицу путешественники окунулись в цветной неистовый водоворот карнавала. Все со всеми здоровались, раскланивались, совали цветочки куда попало, не забывая погладить это самое “куда попало”; Константа уже пару раз отбила кому-то ладони. Юрий схватился было за кинжал и грозно завращал глазами – но руки его почти сразу опутали лиловыми лентами хихикающие девчонки в веночках, и с крылышками за плечами.
Зафира никому рук не отбивала: она прямо таки светилась от удовольствия не меньше, чем зажигающиеся по стенам фонарики. Спускался вечер. Переходя мост, уже увидели первых огненных змеев, запущенных вдоль реки нетерпеливыми горожанами. Баронская дочь уверенно влекла всех на главную площадь:
– Там самое лучшее… Самое-самое!
– Э, – сказал только Юрий, но Зафира не дала продолжить:
– Да не узнают нас! Мы же в масках!
– Да и не до нас. Вон, быка раздают.
– О! Пошли! – Юрий в образе графа живо расчистил малюсенький столик, за который и усадил девушек. Сам же подошел к раздаче мяса, выбрав кусок побольше. И догадался на соседнем лотке прикупить кувшинчик вина и корзинку с пирожными. Вернувшись с добычей, он был вознагражден благодарным взглядом Константы и восторженным писком Зафиры:
– Ну вот! А ты боялся, что нас узнают!
– Ах, позвольте пригласить вас на танец! – из толпы к столику приблизилась брюнетка в маске черной же кошки:
– Ваш костюм идеально гармонирует с моим!
Юрий посмотрел на незнакомку. Стройная. С большой грудью, впрочем, слегка прикрытой меховой оторочкой по вырезу. Широкие рукава в черно-бежевую полоску. Из рукавов снежно-белые руки. Или перчатки с коготками? Большая грудь. Юбка длинная, с чуть ли не шлейфом – надо же кошке хвост – спереди кокетливо расходится и почти до колен видны ножки в сетчатых чулках и мягких замшевых туфельках на высоком каблуке… Оторвав глаза от ножек, Юрий уперся взглядом в идеальную высокую грудь.
Зафира и Константа зашипели не хуже этой самой кошки. Которая не стала терять времени:
– Ах, неужели вы меня забыли, граф? Я-то вас узнала!
Уже замахнувшаяся Константа так и осела. Зафира тоже шарахнулась от наглой разлучницы, подавившись пирожным. Пока камеристка ее хлопала по спине, пока помогала запить – кошка утащила Дьявола как мышку.
– Она нас узнала? – непривычно-робко поинтересовалась Константа, – и что теперь? Донесет?
– Да нет! Она костюм узнала. Э, – спохватилась Зафира, – Так это он ночью с графов костюмы снимал?
– Ага, – вздохнула Константа, заедая печаль пирожным-корзиночкой, – только я подумала, что это и не дьявол никакой вовсе… А он раз – и графский костюм из рукава.
Девушки печально посмотрели на круг танца, в котором Дьявола уже и видно не было. И тут пригласили их. Девушки злорадно переглянулись: пойдем, потанцуем. А граф Дьявол пусть мучается – куда мы делись? Он же все равно вернется!
Вернулся Дьявол только под утро.
Глава 10
Утро выдалось туманное, серое, сонное, хмурое и сырое. Или даже мокрое. Оседающий туман украшал мелким бисером кожаные попоны, оставлял полосы на желтом пологе повозки. Пони, несмотря на небольшой рост, вполне уверенно тянули груженую повозку: одной только еды Константа закупила на неделю.
А список утвари Юрий даже не вспоминал – чтобы лишний раз не ужасаться расходам. Караван собирался долго – пока вытянулись перед городскими воротами, пока дождались неизбежных опоздавших, пока растянули сцепившихся жеребцов, пока распутали скрестившиеся оглобли…
Словом, в путь двинулись едва к полудню. Громадный караван держал путь именно туда, куда и требовалось. То бишь, в графство Дебиана. За южным товаром: коврами, шелком, вином, оливковым маслом и маслами для притираний всех сортов и цветов. А еще графство славилось механическими игрушками и часами – впрочем, там же граф чернокнижник. Чему тут удивляться.
Купцы и не удивлялись. Повозка Юрия оказалась самой маленькой в ряду тяжеленных фургонов с окованными железом высокими колесами, запряженных тяжеловозами, даже иногда попадались воловьи упряжки. Юрий присвистнул: это означало, что пойдут очень уж неспешно. Зато безопасно: всех повозок собралось до полусотни. А охраны и вовсе сотни три. Причем, насколько уже мог разобраться Юрий, охрана была не городская, потому что накидки у всех не желто-красные, а сине-серые. В разрезы накидок тускло блестели добротные доспехи: у кого пластинчатые, у кого чешуйчатый. Даже несколько кирас попалось. Вооружены охранники были сходно, что также выдавало их принадлежность к некой группе.
– Да чего гадать, – отмахнулась Зафира, – Синее с серым – гильдия дорожников. Раньше… Ну, совсем раньше… Тысячу лет назад. Или больше. Тогда, в общем. Они дороги строили. А поскольку построили хорошо, сам же видишь…
Юрий припомнил, как шли по Старой Дороге, целехонькой, несмотря на многолетнюю заброшенность.
– … То теперь они дороги больше охраняют.
– А новые пути что, не строят?
Зафира пожала плечами:
– Ну, теперь королевству хватает. Да и секрет утерян, если честно.
Баронская дочь зевнула и спряталась обратно под полого от капель оседающего тумана. Из глубины повозки донеслось уверенное сопение Константы – та так и заснула за пересчетом приобретенных сокровищ. Юрий поправил дождевик, стряхнул капли с носа и причмокнул для пони: шел караван медленно. И на ходу засыпали не только люди.
Поскольку девушки больше не шпыняли Юрия за ночную отлучку, а ехать просто так было и скучно, и усыпляло, Юрий принялся вспоминать причину сонливости. Причина была и помимо серой погоды. Причина столь веская, что ладони, казалось, до сих пор ощущали ее тепло и округлость. Две округлости.
Сперва Юрий просто танцевал с девушкой-кошкой. Выслушивал комплименты его вкусу, мастерству портного. Сам что-то лепетал в ответ про сияющие глаза и легкость движений. Девушка все сильнее углублялась в прошлое, едва не дойдя до того, как молодой граф Дебиан ходил под стол пешком, носил детскую рубашонку и отобрал у нее леденец… Юрий поспешил компенсировать потерю, подведя незнакомку к остаткам быка. Потом пошли по пирожным. А вином все это запивали в процессе, так что к полуночи уже ноги шли не по земле, а по воздуху. Головы же обоих витали в самых облаках.
Звезды меж облаков были прекрасно видны в маленькое окошко чердака – незнакомого, но весьма уютного. Как он там оказался, Юрий не помнил, но и догадаться труда не составляло. Как-то ловко и незаметно избавив Дьявола от маски и от черных опалов – вместе с камзолом – незнакомка добралась до черной чертовой кожи. Но не смутилась нимало, а весьма решительно полезла в бархатные штаны растопыренной ладонью…
Проснувшись от таких воспоминаний, Юрий чуть не закашлялся. Пони вздрогнули и пришлось натянуть вожжи, чтобы они не налезли на переднюю повозку. Юрию показалось, что капли сырости шипят на горячих его щеках. Тем не менее, вспоминать женщину-кошку оказалось приятно. И снежно-белую руку с тонкими изящными пальцами, показавшуюся из снятой перчатки. И высокую грудь, сияющую в ночном полусвете из окошка. За грудь Юрий схватился, как пьяный за столб – чтобы совсем не потеряться в ощущениях. Глаза уже ничего не видели: женщина ловко повернулась так, что лицом Юрий уткнулся туда, где шея переходила в плечо – и тут же принялся покрывать изгиб поцелуями. Незнакомка решительно уронила его на постель навзничь и пощекотала собственным хвостом – только мягким, из меха же. Юрий достал собственный хвост – и огорченно его отложил, как чересчур жесткий.
Жесткость другой детали организма привела женщину в восторг. Попытавшись высвободить полушария из крепких ладоней Дьявола, любовница языком познакомилась с его стеблем – Юрию не шутя показалось, что у нее и язык кошачий. Шершавый, жесткий, и сейчас обдерет его главную ценность до основания. А потом это оказалось так приятно, что все мысли кончились. И все, что потом было, сейчас мужчина вспомнить не мог, как ни пытался. Пытался же потому, что общее ощущение было неимоверно приятным.
Поутру Дьявол уже не обнаружил незакомки. Зато на постели осталось кое-что от нее. Юрий не сразу догадался, что вот эта полосочка шелка и вторая полосочка меха – на самом деле трусики. То ли позабытые, то оставленные на память. Дескать, вспоминай и облизывайся… Граф Дебилиан… Она же наверняка по чертовой коже догадалась, что граф ненастоящий!
Юрий рванул с чердака прямо через окно по крышам – очень уж не хотелось вводить добрых жителей города Бомона в лишние расходы на поленья. Странно, но теперь воспоминания о сожженном жабоваре Лисане мужчину ничуть не волновали – точно кошка хвостом вымела из головы.
И только сообразив, что за ним никто не гонится, Юрий вспомнил о покинутых на балу спутницах! Которых обещал ублажать… А вдруг их обидел кто? Или та же Константа по простоте деревенской кому-нибудь не так поклонилась? В “Лису и цаплю” Юрий вбежал, покрытый холодным потом – и был так рад увидеть обеих женщин живыми и здоровыми, что на неизбежные упреки ответил только идиотски-счастливой улыбкой.
Поняв, что упреки никакого действия почему-то не оказывают, Зафира прибегла к последнему средству:
– Я! Кровь за тебя пролила! – она гордо подняла уколотый в ночь Святого Кондратия палец. – Ты должен мне служить! А не таскаться по шлюхам!
Но Юрий даже на это не ответил, уйдя грузить повозку. Караван ждать не будет! Хозяин “Лисы и Цапли” подмигнул ему понимающе – и тут Юрий вспомнил, что маску-”Ворона” он позабыл рядом с меховыми трусиками.
Тут Юрия двинули кулаком промеж лопаток – да с такой силой, что Дьявол чуть было с передка на спины поням не упал. Согнулся вдвое.
Руку он сразу узнал, и все воспоминания о приятно проведенной ночи и трофеях растворились, как наконец-то исчезнувший туман. С утра Константа пересчитывала припасы, потом за этим занятием и уснула – ничто не предвещало беды. А вот встала совершенно не с той ноги. Что, кстати, в тесноте повозки могло на самом деле получиться. Затекла рука или нога – вот и настроение боевое… Как бы на спине, даже сквозь чертову кожу, шишка не выросла.
За спиной разгибающегося Юрия камеристка перечисляла всю его чертову родню. Дослушав до “чертовой золовки” и “дьяволова деверя”, мужчина уже сердиться не мог. Но бурчание Константы не становилось тише.
– Я его сама исцарапаю! – разобрал Юрий возглас разбуженной шумом Зафиры. Судя по грохоту и треску, баронская дочь, тоже вставшая не с той ноги, ломилась к спине Дьявола подобно медведице в малине.
– Девушки! Милые! – сдавлено прохрипел Юрий, – Я, конечно, это самое… Враг… Но бога-то побойтесь!
За спиной резко стало тихо, и Юрий, наконец-то, отважился обернуться. На него смотрели два совершенно белых лица с глазами в хорошее блюдечко.
Первой опамятовалась Константа:
– Ты побожился – и не сгорел? – указательный палец уперся едва не в переносицу. Юрий снова чудом удержался на передке.
– А ты мне говорила, что он не Дьявол! А я еще и не верила! Обманщик!
– И хвост у тебя козлиный!
Хорошо, что характер у пони был смирный, и продолжали они топать по тракту, отгоняя мух роскошными хвостами. Юрий повертел головой, пытаясь сообразить, услышал ли ссору кто-нибудь еще. Но, похоже, что редкая цепочка дозорных не обратила на бабскую склоку ни малейшего внимания.
Константа выдернула из рук мужчины поводья, уселась рядом и рыкнула:
– Сгинь! Немытый!
Зафира сосредоточенно любовалась пейзажем. Указывала на каждую синичку, восхищалась каждой любопытной белочкой, скачущей по соснам вдоль Тракта. На Юрия женщины очень уж случайно не смотрели совсем.
Тогда Юрий забрался в глубину повозки – по звякающему чем-то мешку – и, устроившись на тюфяке, заснул, вспоминая при том полушария, хозяйка которых и не думала с ним скандалить.
Проснулся Юрий, сладко зевая, от непривычной тишины и покоя. Караван останавливался уже на ночлег. Прогуляв предыдущую ночь, Юрий благополучно проспал день. Пожалуй, девушки разбудили бы его пораньше – но ведь они же с ним не разговаривают!
Впрочем, дуться стало некогда. Юрий выпряг пони, повесил им на морды сумки с овсом – ничего иного сделать не позволила Зафира, которая кинулась обтирать лошадок и даже полезла смотреть камушки в подковах. Этого от баронской дочери Юрий совершенно не ожидал. Константа сунула ему в руки смятые кожаные ведра – судя по виду, с трудом удерживаясь, чтобы не расправить ведра на его голове. И без единого слова указала на поблескивающий в закатном солнце ручей. Караван вытянулся по тракту вдоль воды, и Юрий поежился, вспомнив, что вода защищает от Песчаных. Он принес пару ведер напоить пони. Потом еще пару сварить ужин. Потом еще пару умыться перед едой. И как-то не сразу заметил, когда солнце успело зайти. Мир вокруг из розового сделался жемчужно-серым с оттенком сапфирового. А от воды белой стеной поднялся туман.
На ярко-оранжевый костер тучами полетели комары, ничуть не боясь умереть в пламени. Константа шлепнула в огонь охапку зелени, от чего поднялся настолько едкий дым, что задохнуться испугался и сам Дьявол.
Ужин зато оказался королевский. Ничего похожего на кое-как запеченных краденых уток. Нет, сами-то утки оказались вполне хороши. Да только ни крошки соли к ним тогда не было.
Зато сейчас, вооружившись всеми достижениями походной кулинарии, Константа показала, чего лишается Дьявол, легкомысленно бегая за посторонними кошками. Даже Зафира позабыла про боязнь растолстеть и уплетала за обе щеки.
Отвалившись от еды, Юрий разлегся возле колеса на попоне и протянул:
– Благодать…
Константа попытку примирения отвергла:
– Ты менестрель? Вот и менестрель. Давай, развлекай нас.
Юрий пожал плечами:
– Так мы же лютню забыли купить.
Константа загремела плошками, составляя их стопкой и намереваясь вручить тому же Юрию чтобы помыл. И тут из тумана раздались крики дозорных – слова заглушили визг и ржание. Волна катилась все ближе. Константа так и замерла с плошками в руках. Юрий, подскочив, ухватился вместо нового кинжала за привычный хвост. Зафира, совершенно забыв, что вообще-то она еще дуется, спряталась за плечом Дьявола. Над волной невнятного громкого гула, ругани и лязга вознеслось:
– Ежиный король!
– Ой, мамочки! – Зафира упала в обморок. Хвост Дьявола с неслышным щелчком засветился голубовато-зеленым. Константа решительно подхватила дровяной топор. Юрий столь же решительно забросил баронскую дочь в тележку, чтобы не затоптали. Оглядевшись, Юрий так и не увидел легендарную тварь, хотя орали уже совсем рядом.
Константа выхватила из костра ветку потолще и сунула Юрию в руки. Сама же потянулась за второй. Но тут из тумана проявилась темная масса, размерено движущаяся вдоль реки. По мере выхода на свет становилось видно, что тварь здорово похожа на Песчаного из пьесы. Только ростом на две головы выше Юрия, а зато обхватом в три-четыре Константы – насколько Юрий мог разобрать в пляшущем свете факела. Только обхватывать чудовище не стал бы даже медведь: иголки торчали из ежиного короля, полностью оправдывая его имя. А титул оправдывался витой короной из непонятно чего, по которой весело перебегали сине-зеленые огоньки. Константа изумленно уставилась на хвост Юрия, мерцающий точно так же.
Тварь перла вдоль воды, не сворачивая, сталкивая с дороги даже тяжеленные фургоны, давя костры и корзины, не обращая ни малейшего внимания на тыкающих в нее железом стражников.
