Текст книги "Ночь святого Кондратия (СИ)"
Автор книги: Лев Мышык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Лазурные апартаменты заполнились сонным сопением.
Глава 7
Путешественники благополучно проспали до утра следующего дня. После умывания и завтрака Юрий сказал:
– Ну что, пошел я ослов продавать.
– Постой, – спохватилась Константа, – нам же деньги сейчас нужны. Мы по лавкам пойдем. Нужна одежда, припасы.
На слово “одежда” Юрий понимающе ухмыльнулся.
– А что? – сразу ощетинилась камеристка. – Так и ходить в одном плаще? И черте-чем под ним?
Дьявол поднял руки:
– Успокойся. Вот… Двадцать серебряных. Тебе десять и Зафире десять. Как-нибудь уложитесь.
Лицо Зафиры вытянулось. Лицо Константы расплылось в улыбке. Надо же, поровну! А все-таки не такой уж бесполезный этот дьявол!
– Так, – задумался и Юрий. – А не ограбят вас с этакими деньжищами? Наверно, надо вместе идти. Опять же, покупки отнести.
– Да ты не беспокойся, – Константа ловко прибрала свои монеты. Зафира сгребла стопку с очевидным недовольством.
– Мы тут в гостинице сопровождающего возьмем. Он бесплатный. Ну, в цену ночлега входит. И он ливрейный.
– И чего?
– Ну, если кто обидит постояльца под защитой гостиничного слуги, то это как всю гостиницу обидеть. И хозяин ее найдет способ даже неуловимому вору на хвост наступить.
– Так, может и мне такого взять?
– Ага, – фыркнула Константа, – только с крадеными ослами и брать.
А про себя подумала: “И зачем же дьяволу охрана? Что он, адское воинство не вызовет?”
Решив так, путешественники разошлись в разные стороны. Юрий на конский рынок. Женщины – на улицы портных и галантерейщиков.
Юрий управился быстро. Хотя и подозревал, что по неопытности продешевил – но ломить цену за краденых ослов поопасался. А вот конь был вовсе не краденый. И сдавать его барышникам за медяки сильно не хотелось. Поразмыслив, Юрий решил обратиться к хозяину “Лисы и цапли”: тот наверняка имеет нужные знакомства. А то и сам купит. Конь-то роскошный!
Хозяин гостиницы посмотреть коня согласился. И восторга не сдержал, как ни старался. Дал за коня не только спрошенную цену, которую Юрий видел утром на живых картинах, на конском рынке – но еще и добавил почти треть сверху. Тут Юрий подумал, что рыночная цена показана на обычных лошадок, и тут он продешевил опять. Но по рукам уже ударили.
Впрочем, за коня покупатель дал целых два золотых! Здешнего золота Юрий пока в руках не держал. На одной стороне увесистой монеты Дьявол с удивлением различил того самого героя с огненным хвостом. Перевернув диск, увидел красивое женское лицо – похоже, та самая спасенная из пьесы. “А уважают здесь традицию,” – подумал Юрий, убирая солнышки в кошелек.
Покупку тележки и пони Дьявол решил пока отложить: выезд из города явно не завтра. Все это время пони придется кормить. Да и выбирать лучше с Константой. Ее-то местные не обдурят!
Кстати, где Константа? И Зафира?
Константа и Зафира в этот самый миг помирали от счастья. Навертев на себя сразу несколько кусков парчи, они смотрелись в бронзовое зеркало на стене лавки, сожалея о его малой величине.
– Да уж, – понурилась Зафира. – Не дома!
Но вид роскошной ткани с золотым шитьем ее утешил. И она неожиданно подумала, что батюшка, пожалуй, не отпустил бы ее по лавкам. И такую дорогую ткань не позволил бы даже в руки брать. Потому что и правда дорого.
Но зато как к глазам подходит! А как волосы по ней рассыпаются! Глубокая синева с золотой росшивью! И сшить платье обещают всего за трое суток. Ну, конечно, еще день-два на примерки… Но, в целом… Не такой бесполезный этот Дьявол.
И вообще! Душа-то продана уже. Да и тело… Как бы сказать… Короче, пусть добывает деньги, где хочет!
Константа парчу все-таки отложила. Взяла бархат – да не простой, рытый. Цвета “полыхающей лисы” – лишь капельку светлее каштановых волос камеристки. Константа с удовлетворением отметила, что за время путешествия волосы ее сравнялись длиной с гривой госпожи.
Так что после портнихи и башмачника – оттуда Зафиру пришлось вытаскивать за руку – добрались все-таки до галантереи. И до поясков. И до шпилек. И до тисненой сумочки на пояс. И до гребней: массивные, черепаховые, четырехзубые, с фигурным верхом. Константа взяла с фигуркой девушки – желтоватая слоновая кость, тонкая резьба, каждая кудряшка видна. Зафира взяла гребень, усыпанный “глазками” из множества мелких синих сапфиров. Расчесывать, впрочем, обе выбрали простые гребешки: с частыми зубцами, крепкими шлифованными оголовками, удобно ложащимися в руку. Константа и тут осталась верна черепаховому, Зафира же, после долгого обнюхивания, взяла сандаловый, с оголовьем в форме изогнувшейся кошки.
Деньги еще оставались. Так что следующими под удар попали духи. Перенюхав половину лавки, Константа остановилась на розовом масле: и держится долго, и уходит по чуть-чуть. Зафира о низменных материях не беспокоилась, выбрав пузатенький флакончик с прелесть какой миленькой хрустальной розой-пробкой, чуть ли не большей самого флакончика.
Наполнив корзину сопровождающего (Константа по хозяйски одернула на нем ливрею), женщины решили отведать знаменитого бомонского мороженного. Все-таки бегали по лавкам почти день… Да и деньги пока что были.
За мороженным они зашли на увитую плющом и виноградом веранду. Зафира улыбнулась: еще здесь была дикая роза, точь-точь как у нее на духах.
Подскочила девочка с вопросом, что подать. Так что мороженным не ограничились: начали с пирожков с зайчатиной, заказав пяток и для парня с корзиной. Перешли к луковому супу с маленькими сухарикам в ногок Зафиры величиной. Затем ели жареный картофель в сметанном соусе с укропом и петрушкой. Потом еще попробовали “бусинки” с вишней – маленькие вареники. И еще икры – совсем чуть-чуть. Не от жадности, а просто уже некуда было.
Запивали же все это холодным березовым квасом из легендарного “потеющего” кувшина. И когда, наконец, подали мороженное – в виде той самой городской стены – девушки смогли только лизать стену. Как те Песчаные.
Носильщик с удовольствием прибрал все, чем с ним поделились женщины, чтобы не лопнуть. Всю обратную дорогу Зафира вздыхала, что теперь она толстая, как те ослики. И в новое платье не влезет.
– Чего? – удивился Юрий, встретивший их на нижней ступеньке винтовой лестницы, отчего показавшийся еще выше, стройнее и красивее.
Девушки согласно вздохнули:
– Ну… Растолстеем.
– Лучшее лекарство от ожирения – хорошая прогулка в приятной компании, – хмыкнул наскучавшийся взаперти Дьявол.
– Но нам же надо переодеться!
– Умыться!
– Волосы уложить!
– Ага, и расчесать.
– Сначала расчесать, потом уложить!
Юрий замахал руками:
– Ладно, ладно, я уже все понял.
Посмотрел на стрелки напольных часов украшающих холл:
– Вот если вы через полчаса…
– Час! – твердо сказала Зафира.
Юрий пожал плечами:
– Танец огней начнется через три четверти часа. И ждать нас не будет.
Константа томно потянулась:
– А может, его из окна видно? Сверху даже лучше, чем из толпы шеи тянуть.
– Э! Тут кто-то похудеть хотел!
– Госпожа хотела.
– Вот мы с ней вдвоем и пойдем.
Константа аж ноздри раздула:
– Госпоже без камеристки на людях появляться не по чину! Она же порядочная девушка, а не какая-нибудь там!
Зафира собралась возразить – но не осмелилась. Действительно, если их увидят знакомые? Нет, можно бы накидкой голову прикрыть. Но тогда ее красоту никто не оценит!
– Так! – решительно сказала баронская дочь. – Бегом собираться!
Юрий понимающе вздохнул и отвернулся разглядывать часы.
А там ой как было на что поглядеть! Механизм заключался в шкафу, величиной в добрую четверть холла. Полированое дерево в несколько ярусов украшали резные фигурки, изображавшие некие сцены – Дьявол не понимал, какие, но старался неведения своего не показать и рассматривал искусную резьбу с видом знатока.
Тут часы издали громкий щелчок, и некоторые из фигурок даже плавно задвигались, в такт полившейся музыке. Зафира сразу узнала бы менуэт, но Юрий в местных танцах не разбирался. Несколько выше полочек с фигурками сиял круглый кованый циферблат, начищенный до блеска. Стрелок на циферблате было целых шесть. Как и кругов с цифрами, картинками, прорезными окошечками, в которых мелькали все те же фигурки. Насколько Юрию удалось разобрать по нарисованным солнцу и луне, самая толстая стрелка отсчитывала годы. Стрелка чуть потоньше – сезоны. Зиму, осень, весну, лето – каждый сезон изображала аллегория, тут Юрий не ошибся. Зиму представлял бородатый дед с дубиной, весну – его, судя по росту и тонкости фигуры, внучка. Зато лето – дочерна загорелый здоровяк в набедренной повязке, с косой в одной руке и лейкой в другой – четко давал понять, в каких занятиях сей сезон проходит. Осень же – внушительная, словно Константа, с такими же каштановыми волосами – считала цыплят, а из ее корзины торчал ананас, арбуз, пятачок поросенка, рябиновая гроздь величиной с хороший веник.
Третья стрелка – вытянутый ромбик с окошком посередине – показывала месяцы. В окошке Юрий увидел полную луну, что точно соответствовало увиденному вчерашней ночью. Четвертая и пятая стрелки показывали часы с минутами, и тут Юрий уже ничего непривычного не заметил.
От циферблата вниз, до самого пола, за стеклом, важно ходил здоровенный маятник. А вот зачем дверца выше циферблата, среди резных дубовых листьев, опять же раскрашенных гроздей – на этот раз виноградных – голубеньких колокольчиков, Юрий пока не понял.
Его неведение продлилось недолго: минутная стрелка подошла к очередной четверти часа, дверца отхлопнулась, и оттуда выскочила кукушка. Только не куковала, а смешно прыгала туда-сюда, пока часы гулко и важно отбивали время.
Словом, заскучать Юрий не успел. Казалось бы, только начал часы разглядывать – а на винтовой лестнице уже стоят девушки. Облегающее платье плотного голубого шелка делало Зафиру выше и здорово подходило как к Лазурным апартаментам, так и к ясным глазам девушки. Рукава расширялись у локтя, ниспадая к ногам парой стягов. Узенькие, снежно белые нижние рукава доходили до середины ладони, на запястье перехватываясь массивными браслетами. По бедрам до подола шли два разреза, из которых волной выплескивалась молочное кружево. Внушительная грудь была прикрыта вставкой из белого же табина. На платье не было ни единого украшения – зато у обеих ушах Зафиры красовались витые ажурные золотые ромбы, проросшие искорками опалов, хрусталя, сапфиров (в цвет глаз же), даже альмандинов – насколько мог различить ошеломленный Юрий. При каждом шаге, при каждом движении девушки от серег летели искры. В просто зачесанных волосах гордо сиял новый черепаховый гребень в синих камушках.
Выдохнув, Юрий перевел взгляд на камеристку. Видимо, та надела туфли на высоком каблуке, потому что смотрелась лишь чуточку ниже Зафиры. И на Константе все было разных оттенков красного. А еще никаких вставок на груди Константа не признавала, так что отравление слюной было обеспечено любому мужчине, просто посмотревшему в ее сторону. Пышные открытые плечи, высокую шею подчеркивала треугольная гривна, вся в зеленых каменьях.
Половина волос, закрученная в узел, была сколота гребнем на темени; шпильки наверняка были, но Юрий их не видел. Вторая половина волос спускалась двумя прядями вдоль висков, а третьей волной – по спине, ниже талии.
Походка, гордая посадка головы, глаза и губы делали из Константы богиню осени – только не служанку!
Только тут Юрий спохватился, что, продав ослов с конем, себе он ничего пристойного из одежды так и не купил. Не говоря уж об этой долбаной лютне!
С другой стороны, на нем-то мужская одежда сидела как положено. Да и при таких спутницах никому дела не будет, во что он сам одет – только успевай ухажеров отваживать… Дьявол привычно потеребил кисточку хвоста.
– Так мы идем? – ангельским голоском осведомилась Зафира.
Обалдевший Юрий только кивнул. Красавицы подхватили его под локти и почти понесли наружу.
– Так, – Юрий уверенно свернул налево. – Нам к мосту, а от него вдоль по набережной. Огни над водой пускать будут.
Шли без особой спешки, так что к мигу выхода на реку танец огней уже вовсю полыхал. Над водой взлетали огненные змеи, завиваясь спиралями, с шипением уходили в собственные отражения; толчея мелких волн дробила и рассыпала разноцветные огоньки. Толпа на мосту и на набережной восторженным аханием приветствовала каждую вспышку или фигуру.
От моста в общем потоке людей двинулись по набережной – вполне основательной, с каменным бортиком, на котором вольготно чувствовали себя мальчишки и продавцы всякой всячины. Завидев цветочника, Юрий тоже блеснул вкусом, купив Зафире веник белых роз – продавец заверил, что без шипов, но баронская дочь мигом нашла, о что занозить пальцы. Константе достались громадные рыжие герберы, величиной с хороший подсолнух, на стеблях-дубинках. И она почти сразу же обломала один о карманника. Несмотря на это, прогулкой все остались довольны: чисто выметенная к празднику булыжная мостовая не пачкала длинные подолы, а каблучки не проваливались в хорошо заделанные швы. Публика вокруг текла чистая, нарядная, благожелательная – все-таки Бомон был сытым и богатым городом.
В Лазурные апартаменты все возвратились в полном восторге. Константа даже запоры на окнах проверять не стала.
– Ой, – огорчилась Зафира, – а кто сидел на моем платье?
На взгляд Юрия, ни единой складочки на платье не появилось. Но Зафира решительно потрясла обновкой перед носом камеристки:
– Сделай внушение здешним горничным! Привыкли купцов обслуживать, что они понимают в благородных!
Юрий скоренько переворошил собственный небогатый скарб: ничего не пропало. Да и кошелек на поясе, предусмотрительно перетянутый хвостом, остался в целости.
– Ай, не переживайте. Чудесный вечер, правда!
Константа живо разлила по серебряным стаканчикам виноградное вино из прихваченной внизу оплетенной бутыли:
– Да, вечер и впрямь хорош.
Даже Зафира улыбнулась по-настоящему.
После чего путешественники сдвинули стаканчики, выпили ароматное легкое вино, заели виноградом же и отправились почивать.
Юрий проснулся на шорох. Или на звяк. Сначала он обрадовался: решил, что пришла Зафира. Впрочем, а чем Константа хуже? Ее-то за что игнорировать?
Все еще пребывая в полудреме, Дьявол выстраивал мысленно столбики достоинств и недостатков каждой претендентки. Пока, наконец, не уверился окончательно, что ночные визитеры не мерещатся. К сожалению, они занимались вполне обычным воровством. Такого разрыва между мечтой и натурой Дьявол не вынес и восстал в гневе. Без криков – не хотел пугать девушек.
Девушки тоже проснулись от шума совершенно недвусмысленной драки. Зафира, округлив глаза, прикрылась подушкой. Константа схватила узкогорлую вазу. Так что на поле боя ворвались девы-воительницы – одна с мечом, вторая со щитом. Константа сразу же опустила медную посудину на голову ближайшего – вроде бы не Юрий, разберешь тут в полумраке! Противник повалился мешком, даже не вскрикнув. Зато баронская дочь огласила покои боевым воплем, сделавшем бы честь мамонту в капкане.
Еще пара воров, пытающихся зажать Юрия в угол, отвлеклась на новую угрозу. Что и стоило им здоровья: в сером заоконном свете особенно ярко сверкнул синий кончик дьявольского хвоста – напрочь смахнув ближнему противнику кисть с оружием. Лязг упавшего кинжала заглушил вопль раненого. Единственный уцелевший из тройки прямо с места кинулся в окно. Судя по азартным воплям, его уже ждала гостиничная стража, поднятая тем же шумом. Но грабитель взлетел на крышу по оставленной веревке и был таков.
Зато двух оставшихся сдали ворвавшимся в апартаменты молодцам. Хозяин прибежал тоже, несмотря на поздний час, одетый безукоризнено. Рассыпался в извинениях, и прямо на месте выплатил виру за беспокойство, положив на столик увесистый золотой.
– А ковер мои девочки ототрут, вы не беспокойтесь, – заверил он напоследок, и вся орава, наконец-то убралась. Убедившись, что опасность миновала, Зафира посмотрела на залитый кровью ковер и артистично осела в обморок.
– Ну вот, – вздохнула Константа, – придется все же, господин Юрий, вам рядом с нами спать. На кровати как раз трое поместятся. Да и деньги целее будут.
И вылила на Зафиру остатки воды из медной узкогорлой вазы, которой только что столь доблестно сражалась.
Глава 8
Интерлюдия
Пафнутий из рода Сур прислонился обширной спиной к холодной кладке каменного простенка. Через кольчугу и стеганку холод не ощущался, но серые стены нагоняли озноб одним своим видом. Казалось бы, королевский дворец – можно сделать и покрасивее! Пафнутий покосился в “женский угол” и еще раз фыркнул: да там женщину от мужика не отличишь! Все тоненькие, завитые, напудренные, позолоченные – точно как пуфики под ними. Пожалуй, Пафнутий просто сломал бы любое из изящных сидений, если бы сдуру взгромоздил на шитую подушечку четырнадцать стоунов собственного веса и полтора стоуна боевого железа. Всего полтора потому, что на прием к королю полный доспех Пафнутий решил не брать. Но все равно придворные из “позолоченного угла” таращились на него, как на степняка, притащившего за собой еще и верхового эпиорниса. А уж как носы поджимали, вынужденные проходить рядом! Хорошо хоть, слуги не огибали Пафнутия десятой дорогой, так что довольно скоро он разжился здоровенным кувшином королевского вина. Пажа развернул со словами “У короля еще много!” – и мальчишка, не зная, то ли восхищаться баронской лихостью, то ли жаловаться, побрел в погреба обратно.
Отворотив лицо – и особенно нос – от сладкой вони духов и напудренных локонов, Пафнутий основательно приложился к кувшину. Утер усы рукавом, и подумал, что жизнь, пожалуй, не так уж плоха, как казалось в последнюю неделю.
Началось все тоже с вина. Граф Дебиан пил его неохотно и неумело. Напрасно Пафнутий взывал к рыцарской доблести, и к тому, что приличные люди воду вовсе не пьют. Известно же, что от нее все болезни! Особенно в походах. Вот батюшка Дебиана – старый граф – был мужчина правильный, и до походов гораздый. И до воинских, и до питейных, а уж по женщинам равных ему во всем графстве не было.
Пафнутий вздохнул. Правду сказать, и младший Дебиан был вовсе не так уж плох. И на коня в доспехе он запрыгивал. И даже в турнире один раз победил, за что был обласкан женским обществом графства. И не избегал балов с танцами. Причем (тут Пафнутий горестно глянул на собственные сапожищи с коваными бутурлыками поверх) на ноги дамам граф наступал редко.
Но все эти подвиги, достойные рыцарского звания, Деметрий Дебиан проделывал без души. Без размаха, и даже, кажется, без удовольствия. Вот этого Пафнутий вовсе понять не мог!
Зато при виде старинной книги – либо древней кладки – либо вовсе ни к чему ни годной безделушки – глаза Дебиана-младшего разгорались, как у кота. Деметрий очевидно понимал в этом толк; не зря же король пожаловал его званием коронного зодчего! Мосты в королевстве требовались настоятельно, и потому многие, соблазнившись наградою, брались за их строительство. Но только Дебиановы мосты не рушились при паводке либо землетрясении. По какому поводу мудаки-завистники прозвали Дебиана чернокнижником. Правду сказать, граф даже обиделся. И даже вызвал одного такого на поединок. Но нет бы как надо, в брызги! Повалял по песку, и выпустил живым. За выкуп, конечно. Но разве так должен поступать мститель? А за прочими даже гоняться не стал. Сказал: “некогда, да и скушно…”
Пафнутия аж затрясло! И то сказать – Деметрию уже к тридцати подкатывает, а наследника все нет. У других по десятку на дворе скачет, а граф Дебиан все в чертежах своих, пыль фолиантов нюхает.
Пафнутий понял, что дело надо брать в свои руки. А то у самого скоро правнуки будут, давно не мальчик. Да и воинское дело такое… Помереть в любой миг можно. И кто тогда за Деметрием присмотрит? Чужому не доверишь, ведь старый граф самого Пафнутия лично просил.
Тут кувшин закончился и Пафнутий залязгал кольчугой по камню, оборачиваясь в поисках нового. Попутно придал шибкости пробегавшей служанке, шлепнув ладонью пониже спины. Служанка, которой показалось, что получила хлебной лопатой, только пискнула.
Пафнутий посмотрел ей вслед и усмехнулся в усы. Пожалуй, невесту Деметрию он подобрал правильную: с хорошими такими полушариями, что сверху, что снизу. Есть за что подержаться. Да и род хороший. Рыски хоть и не богатые, зато чистая кровь. Мало таких в королевстве… О, еще паренек с кувшином!
Ухватив новый кувшин, Пафнутий припомнил и застолье. Ведь в трезвом виде от разговоров о женитьбе граф отмахивался. Но старый хитрый сенешаль Дебианов не зря водил войско тридцать лет. И подстроить как бы случайную пьянку (да что там пить!) для него труда не составило. Но какие муки пришлось вынести Пафнутию, чтобы напоить графа до той неуловимой кондиции, когда рескрипт на брак под доверенности он еще подписал, но что подписал – уже не понял. Это вам не мост рассчитать, тут умение и опыт нужны, про такое в книжках не прочитаешь!
А потом все снова пошло напепекосяк! Пафнутий еще раз глотнул из кувшина. Он благополучно заключил брачный договор с бароном Рыск – тот тоже не чаял сбыть с рук ненаглядное чадо. Кабы не прискорбная малость приданого, была бы первая невеста в королевстве. Король женат; а то бы и ему не зазорно. Но денег все меньше, доблесть все дешевле… Так что даже молва о чернокнижии молодого жениха не отвратила барона Рыск.
Или все же одумался старый хрыч? Вот кто был зверь матерый; Пафнутий уважительно покачал головой и выпил за здоровье достойного соперника. Все шло своим чередом, уже и церковь к свадьбе украшали – как вдруг пропала молодая невеста. И сразу про ведьм заговорили в округе. И в трактире придорожном тотчас же кто-то самого Дьявола увидал… И страшное чудище подземное нашли поутру перед родовым склепом Рысков – ведь неспроста же именно там!
Ну, а что у священника ослы пропали, Пафнутия как раз не удивило. Он и не такие штуки проворачивал в молодости. И потому, невзирая на всю сверхъестественную суматоху, и на отряженные по всем трактам поисковые отряды, Пафнутий догадался, что дочку Рыск попросту спрятал. То ли побоялся выдавать за чернокнижника… То ли жених показался невыгодной партией. Поискав девушку силами собственного небольшого отряда – на свадьбу ехали, не в набег и не на войну, много людей не брали – Пафнутий отослал почтовых птиц графу Дебиану. Посмеялся, представив как тот радуется: жениться не надо, можно снова к своим бумажкам да безделушкам вернуться. Но жаловаться к королю все-таки поехал: нельзя спускать обиду, нанесенную роду Дебианов. Впрочем, и барон Рыск поехал тоже… Пафнутий допил кувшин.
И вот сейчас он здесь – а барон Рыск в соседней приемной, нарочно развели, чтобы не подрались – ожидает высочайшей аудиенции.
Наконец, появился дворцовый сенешаль и сдержанным поклоном пригласил Пафнутия войти. За роскошными резными дверями открылся малый кабинет, посреди коего воздвигался стол, а за столом просто и скромно, как какой-нибудь письмоводитель, восседал Его Величество Кыштым, третий этого имени.
Пафнутий поклонился и внушительно грохнул латным кулаком в грудь; кольчуга отозвалась мелким звоном. Король почти незаметно поморщился.
Тут Пафнутий заметил справа от себя вражину Рыска. Барон тоже был в легком доспехе, отличавшимся от доспеха Пафнутия только гербовой накидкой поверх кольчуги. На накидке изображалась, конечно же, атакующая рысь – снежно-белая на льдисто-голубом. Пафнутий подумал, что зря, пожалуй, графскую накидку не надел. Все-таки он же представитель!
Но тут король заговорил, и все посторонние мысли вылетели у Пафнутия из головы.
– Ознакомившись с обстоятельствами дела, исследовав относящиеся до сего установления пращуров, – король подвигал по столу перед собой толстенный фолиант, живо напомнив Пафнутию Дебиана-младшего. – Мы постановляем…
Король замолчал и внимательно посмотрел на спорщиков. Оставшись довольным их спокойствием, сдвинул корону набекрень и хлопнул по фолианту:
– Решить дело судебным поединком! Проигравшая сторона уплачивает виру и отказывается от претензий.
– А мою дочь вернуть? – густым басом возмутился Рыск.
– Вашу дочь уже ищет вся тайная стража королевства, – Кыштым посмотрел на низенькую дверцу справа от себя. Дверца тотчас открылась, из нее вышел приличный молодой человек, подал королю записку и молча убрался. Поглядев в записку, король вздохнул:
– Ежели ваша дочь похищена не колдовством, как болтают в вашей округе, то она будет найдена. Вскорости, – прибавил Кыштым.
Рыск посмотрел на Пафнутия и скрежетнул зубами.
Пафнутий нахально подмигнул в ответ.
Рыск отвернулся.
– Поединок сегодня. На вечерней страже, как спадет жара. Идите готовьтесь, бароны.
С этого момента этикет и традиция запрещали поединщикам переговариваться. Поэтому бароны вышли молча, глядя в пол. Король смотрел вслед с непонятным выражением лица.
К вечерней страже жара в самом деле уменьшилась. Большое королевское ристалище, помнившее еще состязания пращуров-основателей, понемногу заполнялось народом. Песок боевого поля тщательно разглаживали граблями. Со стороны поля каменная ограда была высотой в рост человека; со стороны скамей – чуть выше пояса. На скамьях занимали места горожане: кто побогаче – поближе к зрелищу. Кто попроще, утешали себя тем, что с высоты дальше видно.
Под вышитым навесом, на креслицах из тонкой, теплой цветной кости неведомого древнего зверя, разместились дворяне. Лучшие места занимала свита ее высочества наследной принцессы. Милые прилизанные дворяне обоих полов – что мужчины, что женщины – расфуфыренные, похожие на цветы, как попало торчащие из корзины. Но все одинаково яркие, вонючие и громогласные. Хотя как будто бы цветы не разговаривают?
Ее высочество Гонория Флавес выделялась среди малого двора – и почти саженным ростом и решительным взглядом. Выходя на поле, Пафнутий поглядел в ту сторону, выполнил положенный салют королевскому гербу, и подумал: “Бедная девочка! Торчит среди этих придурков, как огурец в жопе!”
И сразу же покосился – не слышит ли кто? Ведь оскорбление величества. Пафнутий от греха посмотрел вперед, на входящего через противолежащие воротца барона Степана Рыска.
Да, он выбрал пеший бой! Пафнутий тоже удивился. То ли Рыск больше полагался на личное искусство, чем на удачу – копейная схватка все же больше от коня зависит – то ли, по бедности, решил поберечь дестриера. “А то вдруг война… А у него конь уставший!” – ухмыльнулся про себя Пафнутий. И пожалел, что не впустили бы его на королевское ристалище, в высший свет – с теми двумя молодушками, с которыми Пафнутий готовился к бою. Можно сказать, тренировался.
Но вот пришло время поединка. И король, занявший, наконец-то, розовый трон из кости единорога, соизволил повелеть дать знак.
– Слушайте, слушайте! – закричали герольды, и сразу же над полем хрипло заревели боевые рога.
– Судебный поединок…
Пафнутий рассматривал противника и прикидывал, как и что. Сам он взял проверенный широколезвийный двуручник, кованый из витой стали по древним рецетам, с круглым навершием, с кожаной обмоткой рукояти, с незаточенным участком клинка от перекрестия до лунницы, чтобы громадный двуручник можно было перехватить поближе для боя вплотную. Заточку Пафнутий проверял еще утром, как и каждый день все сорок два года на службе, и в остроте ее был уверен.
Сапоги сидели на ногах плотно. Поножи-бутурлыки, выкованные зацело с наколенниками, не болтались. Выше колен ноги уже прикрывал подол кольчуги – тройного плетения, неразрывной “синей стали”. Поверх кольчуги Пафнутий только боевой пояс из медных пластин затянул – чтобы легче двигаться. Кольчуга доходила и до локтей; ниже локтей блестела в вечернем солнце сталь наручей. Вместо кованых рукавиц Пафнутий снарядился перчатками бычьей кожи с заклепками – опять же, ради ловкости перехватов.
Его противник почти зеркально повторял доспех Пафнутия. А вот оружие выбрал иное. Тут был судебный поединок – не суд божий, не дело чести. Поэтому разное оружие допускалось, при условии согласия сюзерена. Так что барон Рыск вышел на ристалище со стальным треугольным щитом – Пафнутий подумал, что надо беречься угла щита, Рыск наверняка умеет бить “крылом” – да и сам меч Рыска, хоть и одноручный, но длинный, с отчетливо треугольным лезвием, широкий у рукояти, острый на конце, был весьма опасен для кольчуги.
Но и самому Рыску не стоило попадать под Пафнутиев эспадон: куда ни прилети, все навылет.
Герольды докричали положенное. Рога проревели еще раз. Поединщики повернули головы к трону, ожидая приказа короля. Тут Пафнутий заметил выложенные прямо на каменный борт груди. И замер, позабыв про все остальное.
Даже про то, что к грудям прилагалась девушка, Пафнутий заметил не сразу. Он ел глазами пышные белые полушария, распирающие едва заметный под ними корсаж; и только спустя время посмотрел выше, на гордую шею и надменное лицо под высоко зачесанной вороной гривой. Заметив интерес, девушка небрежно улыбнулась барону краем рта.
Рога умолкли.
Пафнутий с трудом оторвался от восхитительного зрелища, краем глаза увидел, что даже разносчики сладкой воды на трибунах прекратили суету и смотрят на песок. Махнул оруженосцу – тот поднес литой островерхий шишак, помог с подшлемником и ремнями.
– Бойцы готовы? – громогласно вопросил маршал.
Как следовало по традиции, Пафнутий поднял меч; то же сделал и Рыск.
– Бой, – изволил распорядиться король.
Поединщики медленно двинулись вперед. Пафнутий на пробу перевел меч с левой стороны на правую. Трибуны вздохнули, противник не купился, приближаясь несколько враскачку. Меч и щит Рыска с обманчивой неосторожностью висели по обе стороны тела. Подпускать его еще ближе не стоило. Пафнутий без перехода ударил косым слева – одними руками, не вкладывая вес тела. Рыск провернулся, сбивая удар щитом в сторону. Пафнутий этого и ждал: довернув эспадон, он включился в удар уже всем телом, даже подшагнул. Рыск едва успел отпрыгнуть: широкое лезвие эспадона прозвенело по его кольчуге снизу вверх, лишь самую малость не достав бедро. Не давая Пафнутию вернуть эспадон в удобную для замаха позицию, Рыск отбил потерявший разбег меч коленом, подскочил к противнику почти вплотную…
И отлетел от мощного удара ногой в щит, да так, что едва устоял. И почти тотчас на него обрушился очередной удар эспадона.
Что творилось на трибунах, поединщики не видели. Зато вопли оглушали даже сквозь шлемы.
Пафнутий нанес подсекающий удар вдоль песка, вынуждая барона подпрыгнуть. Даже в легком доспехе это вовсе не удовольствие; Рыск аж зазвенел всеми колечками – и с приземления атаковал низким длинным выпадом, закинув щит противовесом за голову.
