Текст книги "Ночь святого Кондратия (СИ)"
Автор книги: Лев Мышык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Лев Федорович Мышык
Ночь Святого Кондратия
Глава 1
– А я сказал, что выйдешь!
Латная перчатка оставила вмятину на дубовой столешнице. От удара немного великоватая баронская корона наехала на глаза, и поправлять ее пришлось второй рукой.
Разгладить этой же рукой морщины у барона не получилось. Он вздохнул, покосился на свой недавно штопанный упелянд (Все лучшее – дочке, она хотя бы не коренастая, как я – а стройная, вся в мать… Правда, и капризная. В нее же…)
Барон откинул со лба темные с проседью космы и повторил, выпячивая челюсть:
– Замуж! И нечего тут мордой крутить!
После чего повторно громыхнул в столешницу крепким кулаком – кулак этот прекрасно помнили все соседи барона, и все залетные рыцари, которым не свезло стоять против него на турнирах.
Дочка скуксила красивое личико, сглотнула слезы:
– Но он же старый! Тридцать лет уже!
– Двадцать восемь! – рубанул отец, – Да я в его годы! На коня без стремян запрыгивал! А уж скольких пере… Перецеловал, – покраснел отец.
– Но он же служит дьяволу! – дочка перекинула длинные светлые волосы через руку, поднимая повыше, чтобы не волочились по полу.
– Причешись, – мрачно прогудел барон. – И косу заплети.
– А святой отец тоже говорил, что граф Дебиан служит дьяволу!
– А отцу Теребонию на моей земле лучше бы следить за добронравием поселян. А не лезть в семейные дела… – совсем успокоившись, барон почесал нос латной перчаткой. И перечислил дочери ожидаемые выгоды брака:
– Замужество с графом. Титул. Он принят при дворе – наш род славен доблестью, а Дебианы больше по дипломатической части. И уж им-то король обеднеть не позволит.
Девушка молитвенно сложила розовые ладошки перед высокой грудью:
– А любо-овь?
Отец вздохнул:
– Вот я сгребу все твои романы. И в топку!
И резко переменил тему:
– Утром помолвка. Посидишь запертая в покоях. Нынче ночь святого Кондратия, нечего шастать по двору.
Падать в обморок и заламывать руки Зафира не стала: давно узнала, что на отца не подействует. Разве что можно напроситься на аккуратную порку – через мешок, чтобы перед помолвкой кожу не попортить… Как будто кобылу перед ярмаркой, фу!
Глодаемая сразу возмущением, бешенством, обидой и страхом перед замужеством с дьявольским графом Дебианом, девушка поднялась в свои покои на верхушке главной башни. Перейдя из гулкого, холодного главного зала в уютную комнату, Зафира рухнула в кресло перед пылающим очагом, и, обняв большую полосатую подушку, предалась отчаянию.
Высоко над головой замковые часы принялись отбивать вечернюю стражу. Душный вечер предвещал ночную грозу. В узкое высокое окошко протянулись последние лучи заходящего солнца, высветив давно знакомые лица на гобеленах. Вот предок-основатель замка… Полторы тысячи лет, подумать только! И доспехи на нем странные: кираса округлым бочонком, руки-ноги в железе, но локти с коленями по древней моде не прикрыты щитками. Шлем несуразный, с огромным вырезом перед лицом… Наверное, тогда не сражались копьями. Но ведь и меча у него тоже нет! Может, он волшебник?
Или…
Или вообще чернокнижник… Сохрани и помилуй святая Беос! Пусть мужчины об этом думают! Лучше посмотреть на гобелен правее, где знаменитая баронесса Гизелла проезжает городом, прикрытая одними волосами. А мелкие фигурки подданных стыдливо отворачивают лики от ее непорочной красоты… Город вырос лет через пятьсот, как говорил замковый учитель. А еще через пятьсот лет предки Зафиры впервые прославились, отбивая нашествие Песчаных. И с тех пор главной добродетелью баронов Рыск сделалась непревзойденная воинская доблесть… Зафира вспомнила, что папа мечтал о сыне, но после первых родов мама заметно ослабела, и больше детей не появилось. Ну, не считая бастардов. Фу, воспитанные девушки не заговаривают об этом к ночи…
Кстати, не пора ли ложиться спать?
О нет, она, разумеется, не заснет этой ночью! Зафира будет рыдать, сетовать на судьбу, проклинать жестокосердие отца, перемывать кости жениху…
Девушка стукнула в медную тарелочку, вызывая камеристку:
– Константа!
В самом деле, не в одиночку же перемывать кости дьявольскому графу Дебиану! Чтоб у него отсохло… То самое, что воспитанная девушка едва не произнесла вслух.
Вошедшая камеристка согнулась в положенном поклоне:
– Госпожа изволит одеваться ко сну?
– Что за глупые вопросы! – Зафира раздраженно дернула изящной ручкой, – Я ни за что не засну! Ни сегодня! Ни завтра! Я никогда не засну! Меня выдают замуж.
– Понимаю, – камеристка улыбнулась.
– Да как ты смеешь!
Константа пожала пухлыми плечами:
– Все мы люди… Все в юности сено мяли…
– Твоя юность пятнадцать лет как закончилась, – отрезала Зафира, пересаживаясь к драгоценному зеркалу из самого Запроливья. Овальное зеркало высотой в целый локоть – по слухам, даже король столь огромного зеркала не имел! – удерживали в медной раме два круглощеких златокудрых ангелочка. На их растопыренных крылышках догорал последний луч закатного солнца.
Зафира с удовольствием сравнила себя с Константой. Носик у баронской дочери вздернутый, щеки с ямочками, глаза истинно благородные: ночью глубоко фиалковые, днем же льдисто-синие. У простолюдинок – вот у той же Константы – глаза всегда одного цвета. Да и фигура Константы отличалась от Зафириной, как капуста от розы. Собственно, по фигуре баронская дочь Константу и выбрала. А еще камеристка была в курсе всех замковых и деревенских новостей, которыми охотно делилась с госпожой. Кроме того, Константа превосходно укладывала длиннющие светлые волосы Зафиры. А отец ставил в пример аккуратность, хозяйственность и веселый нрав Константы.
– И вообще, – капризно протянула Зафира. – Этот граф Дебиан – слуга дьявола! Так говорит отец Теребоний, а он человек ученый! Вот скажи, Константа… Неужели отцу не жаль! Меня, – девушка хлюпнула носом, – кровиночку… Сиротку! Отдавать в загребущие волосатые лапы слуге дьявола!
Константа пренебрежительно хмыкнула:
– Подумаешь, слуга! Ваш благородный предок-основатель изгнал самого дьявола из этого вот самого замка! – камеристка притопнула башмачком телячьей кожи по лохматому ковру, тоже добытому бароном в одном из бесчисленных походов.
– Известно ли госпоже, – Константа шумно вздохнула, – что именно сегодня, в ночь святого Кондратия, весь замковый двор превращается в адские врата? Именно в них в незапамятные времена…
– Полторы тысячи лет, – поправила баронесса.
– Ну, вы же ученая… Так вот, ваш предок изгнал самого дьявола в эту самую ночь! И с тех пор никто не выходит во двор в полнолуние святого Кондратия!
Тут до Константы дошло, что сегодня же и в самом деле адское полнолуние! И камеристка живо сменила тему:
– И к слову, госпожа, – подмигнула пампушка, зажигая очередной светильник, – Говорят, что у слуг дьявола с этим самым… Хм… Ну…
Зафира залилась краской.
– В общем, штуковина у них, как у жеребца вашего батюшки, – Константа и сама зарозовела. Баронская дочь возмутилась:
– Фу, что за пошлости! Расскажи лучше про изгнание!
– Батюшка выдерет.
– Сначала я тебя выдеру, – Зафира схватила медную кочергу перед очагом, – Я велю! Исполняй!
Константа бережно перехватила кочергу:
– Ах, это такое дорогое зеркало! – и чуть не ляпнула вернейшую примету: “разбить зеркало – семь лет замужней не бывать”. Как пить дать, баронская дочь расколотила бы драгоценность, и плевать ей, что в том походе батюшка пол-дружины потерял… Убрав кочергу от греха за спину, Константа с важным видом воздела указующий перст к сводчатому потолку:
– Расскажу, так и быть. Во-первых, в тот день грохотала страшная буря…
* * *
Страшная буря ревела в широком кольце замковых стен. Ветер, казалось, даже топорщил черепицу на крышах, молнии сверкали ежеминутно. В ушах отдавались то раскаты грома, то рев ливня в каменных водостоках, то налетающее со всех сторон эхо. Студеная мокредь пробирала до костей, хотелось спрятаться под сухим пушистым одеялом, и чтобы вместо резких ужасных молний тихо и тепло горел камин. А голову еще и подушкой укрыть, чтобы не так страшно, и липко, и противно!
Зафира бы даже прислушалась к уговорам Константы и вернулась обратно, если бы смогла их разобрать в непрестанном грохоте и реве бури. Камеристка подобрала пышные юбки до середины пухлых бедер, но так и не решилась ступить в залитый выше колена двор. Баронская дочь, отважно изготовив иголку (надо же для ритуала добыть каплю крови), встала на предпоследней ступени крыльца, и прокричала в бушующее небо:
– Во имя святой Беос, святого Кондратия, и ангела Рыска! Я, пятьдесят девятая в благородному роду Рыск именем предка-победителя, и этих священных камней!
Зафира вытянула свободную от иголки руку, и та сразу наполнилась водой:
– Призываю поверженного нечистого!
Девушка откашлялась:
– Да придет он служить мне, как подобает побежденному врагу по законам рыцарства!
Сняв пояс, и отрезав таким образом путь к отступлению, Зафира крикнула во всю силу легких:
– И пусть он избавит меня от графа Дебиана!
Перехватив иглу наизготовку, девушка отважно соступила с крыльца – и тотчас шлепнулась в бурлящую темную воду. Игла воткнулась… Куда-то воткнулась, точно. Потому как пятьдесят девятая в роду со звонким хлопком (который мало что прибавил к окружающему шуму) исчезла из глаз ошеломленной Константы.
От изумления Константа выпустила из рук подол, и тот сразу же набрал воды. Камеристка лихорадочно забормотала молитвы всем святым, которых смогла припомнить. Шагнула было звать на помощь – да припомнила, как вытолкнула ключ из скважины замка на просунутый под дверь каминный совок. А теперь придется сказать барону, по чьей вине все пошло псу под хвост? А барон в гневе, пожалуй, пострашнее дьвола будет.
Решив так, Константа бесстрашно шагнула вслед за хозяйкой. Правда, зажмурилась.
* * *
Разжмурившись, верная камеристка вознесла еще одну молитву. Любимая госпожа оказалась рядом и вполне живой. Нисколько не смущаясь местом, где обе они оказались, Зафира топала насквозь промокшим сапожком и облизывала проколотый иглой палец:
– Ой, больно же! И мокро! Ой, я ранена! У меня кровь!
Константа выхватила из рукава платочек, отжала, и кинулась перевязывать пострадавший мизинец хозяйки:
– Госпожа, не гневайтесь. Вот, уже и не болит…
Константа снова задрала юбку, вытирая подолом заплаканное лицо Зафиры, наспех отжала длинные светлые волосы. Подумала, что все это зря, потому что дождь.
И только тут заметила, что дождя и ветра больше нет.
Огляделась.
Женщины находились в огромной пещере. Они стояли в правильном колдовском круге, огороженном заборчиком высотой по колено. Величина круга подозрительно совпадала с величиной замкового двора баронов Рыск.
Вокруг чародейской плеши пещера простиралась сколько хватало взгляда. То ли со стен, то ли со сводов пещеры мерцали белесые могильные огни.
Непроизвольно Зафира и Константа встали спина к спине, широко распахнув рты и глаза.
– А тут что-то жарко… – пролепетала дочь барона, – И пахнет странно…
– Так это что, – сообразила Константа, – Не дьявол к нам, а мы к нему?
Схватившись за щеки, служанка присела и завыла:
– Ой, ма-амочки… И-и-и-и-и…
Вытье Зафира оборвала подзатыльником:
– Да мой предок самого дьявола гонял! Не позорь имя Рыск!
Но тут же и сама побелела, разглядев сквозь мерцающие переливы замогильного света грозные очертания разнообразных адских тварей. На всякий случай, Зафира приготовилась упасть в обморок, но тут поняла, что все твари неподвижны.
– Да это же просто чучела! Как у моего батюшки в охотничьем домике.
– Только длиннее… – пробормотала Константа, видевшая в охотничьем домике у барона не одни чучела.
Между тем, дочь барона храбро переступила оградку, подойдя к ряду обездвиженных колдовством чудовищ. Среди которых на удивление заметила зайца высотой с коня, лягушку шириной с карету, и даже что-то медведеобразное, ростом вообще чуть ли не с замковую башню.
Боясь оставаться одной посреди адского круга, Константа тоже перебралась через оградку и подошла к госпоже. Оглядев зайца, камеристка прикрылась все той же юбкой, из-за которой возмущенно сверкнула глазами:
– Срамота!
– Это же нога, – удивилась Зафира.
– Пятая?
– Ну… А ты что, считать не умеешь?
Константа зафыркала. И тут же уронила подол:
– Ой! А там рыцарь!
Женщины подбежали к очередной застывшей фигуре, все больше удаляясь от портала.
– Ой! – запричитала Константа, – А он заколдованный! А его надо целовать! А он не шелохнется! Ой, госпожа, целуйте его скорее!
Зафира покраснела:
– А чего я?
– Но вы же благородная! А он же рыцарь! Вон, цепь и шпоры! – в доказательство камеристка тронула изваяние рукой. Вместо ожидаемой холодности доспехов, Константа ощутила под рукой как будто мыльную пленку. Дочь барона надула губы:
– Мне что, в забрало его целовать? А вдруг он старый, как батюшка? Или тоже козел, как граф Дебиан? Ничего же не видно!
Зафира подула себе на плечи, отгоняя бесов. То же сделала и камеристка. Наваждение не развеялось.
– Если дьявол не идет к девушке, – дочь барона вздохнула. – Придется выковыривать его из логова… Видимо, даже капля крови благородных баронов Рыск приводит порождение ада в ужас.
Константа не почитала рыцарские романы:
– А может, вернемся? Вы же доказали свою храбрость. Дьявол вас избегает – тем хуже для него.
Зафира топнула ножкой:
– Но кто же избавит меня от графа Дебиана?
Посмотрела на камеристку и задумалась: мягкое упорство Константы всегда одерживало верх. А тут еще служанка выложила козырь:
– Если мы до конца бури не вернемся, батюшка заметит наше отсутствие! Дьявол даже боится показаться вам на глаза. А батюшка ваш не таков!
– Ну… Хорошо… – Зафира сдалась. – Но по рыцарским канонам я хотя бы произнесу вызов! Вот!
Обернувшись к рядам немых жертв адского колдовства, дочь барона снова закричала, будто превозмогая грозу:
– Во имя святой Беос, святого Кондратия, и ангела Рыска! Я, пятьдесят девятая в благородному роду Рыск именем предка-победителя! Призываю поверженного нечистого!
Откашлялась и добавила:
– Враг рода людского, выходи!
И тут появился Дьявол.
Глава 2
И ад следовал за ними, гремя по железному полу когтями десятков коленчатых лап. Зафира привычно завизжала. Константа скинула передник, скрутила мокрую ткань в тугой жгут, взвесила на руке. Кроме господина барона, Константа не боялась никого и ничего: ни крыс, ни пауков, ни вот этих скользких противных сколопендр дьявольской рати.
Тем более, что за спиной все еще надрывалась горемычная дочь барона, и бросать ее на съедение адовой рати Константа не собиралась.
Привычно перетянув жгутом пару ближайших сколопендр, она удивилась неправильному звуку. Порождения преисподней рассыпались на куски со звонким сухим клацаньем, как оброненная бронзовая кочерга.
– Ты что творишь! – заорал Дьявол, перепрыгивая застывшее войско, и хватая служанку за оба запястья. В последний миг перед обмороком, Константа успела еще удивиться, какие у Врага пушистые ресницы и красивые глаза.
А потом корпулентная камеристка, в которую вцепился Дьявол, повалилась на визжащую хозяйку, а та на заборчик. Куда девался заборчик, никто не заметил. Зафира оказалась в самом низу, и визжать перестала: вес шестипудовой камеристки напрочь выбил из нее дух. Сверху на кучу-малу улегся Дьявол, так и не выпустивший добычу.
Гром недоуменно проворчал где-то поодаль. Дождь ощутимо стих, но лужа оставалась глубокой и холодной, так что Константа быстро опамятовалась. Стряхнув с себя Дьявола, верная камеристка выудила из воды Зафиру, и шлепком по спине вернула ей способность дышать:
– Госпожа! Вы целы?
Зафира только икнула. Полыхнула очередная молния. Девушки с ужасом осознали, что дьявол им не привиделся. Вот он, трофей: стоит согнувшись, растирая правое колено. Слабеющий дождь стекает с черной блестящей шкуры.
Молния погасла. Девушки подули себе на плечи, отгоняя нечистую силу. При следующей же вспышке они увидели, что это не помогло. Дьявол уже выпрямился и пялился на них, выбирая, должно быть, которую съесть первой.
Константа пихнула баронскую дочь к двери:
– Бегите, зовите стражу!
Но дьявол со стоном шагнул наперерез; девушки ойкнули.
– Сгинь! – замахнулась Константа скрученным передником, который так и не выпустила из рук, – А то стражу позову!
– Стой! – спохватилась Зафира, – Какая стража! А кто меня спасет от графа Дебиана? За что я кровь проливала?
Ответ Константы смазал рокочущий гром.
Дьявол отлепил от лба промокшие волосы:
– А места посуше здесь нет?
– Замерз, вражина? – тут Константа сообразила, что лучше и правда убраться со двора, пока господин барон не обнаружил отсутствия любимой дочери. Подтолкнув Зафиру в сторону конюшен, служанка свободной рукой поманила Дьявола, думая, что в темноте тот видит не хуже кота.
В конюшне, правда, слепиться нужды не было: горел фонарь, потому что породистые кони боятся спать без света. Пахло сеном и лошадьми. Первым делом камеристка завернула Зафиру в толстую сухую попону, закутав с ног до головы, как младенца.
– Госпожа, под попоной снимайте все мокрое!
– Она же жесткая! – возмутилась баронская дочь, – Она мне кожу поцарапает! И вообще, здесь мужчина!
– Да какой он мужчина! – Константа подтащила вторую попону, для себя, и принялась без малейшего стыда скидывать мокрую одежду, – Он же дьявол!
– Не беспокойтесь, – кивнул освоившийся Враг, – Уверяю, что видел не только голых женщин, но даже женщин с начисто содранной кожей.
Зафира с писком обрушилась в сено, накрывшись попоной с головой, и оставив хлопоты на камеристку. Как обычно.
– Я с тебя самого сейчас кожу сдеру, – не слишком уверенно пригрозила Константа, – Вон какая гладкая, и дождь не берет!
Камеристка яростно выкрутила юбку прямо под ноги Дьяволу. Тот отступил на полшага, и чуть ли даже не потупился. Закончив с развешиванием выжатой одежды, Константа завернулась в свою попону. Тут очнулась Зафира:
– И вообще! Я тебя призвала! По ритуалу! Кровь пролила! И ты обязан меня слушаться!
– С чего бы это? – нахмурился Дьявол, присматриваясь к самоцветному пояску среди мокрых тряпок. В слабом свете фонаря поясок не поражал красотой, но Дьявол и рассматривал его, как будто видел раньше.
– Ага, узнал! – торжествующе выдохнула баронская дочь, – Этим амулетом благородный предок баронов Рыск изгнал тебя, Дьявола…
– Да не дьявол я!
– Ври больше! Вон у тебя хвост!
– И шкура! Черная от адского пламени!
Дьявол снова потер правое колено. Присмотрел себе чурбак, уселся, закинув хвост на руку, и сказал:
– А теперь все сначала мне расскажите. По порядку.
– По порядку долго, – ответила практичная Константа, – Пока все расскажем…
– Петухи проорут! – встряла Зафира.
– И чего?
– Ну ты же нечистая сила! – как ребенку, попыталась втолковать красавица, – Сгинешь.
– Сгинет он или не сгинет, – Константа начала догадываться, что в рассказах о дьяволах не все так просто, – А вот батюшка, пожалуй, увидит, что нас нет.
– Упорхнула птичка из гнезда, – прибавила начитанная Зафира.
– И тогда батюшка возьмет ремень пошире этого, – камеристка кивнула на тускло блестящую штуковину.
– А мне-то чего? – дьявол попытался прикинуться дурачком, но Константа живо это пресекла:
– Так ты же похитил благородную Зафиру из Рысков!
– Я?
– Я тебя вызвала, – решительно вмешалась упомянутая Зафира, – Вот и служи мне! Хотя бы перенеси нас куда-нибудь, где мы сможем должным образом поведать о нашей злосчастной доле!
Вскочив, Зафира умоляюще протянула руки:
– Спаси же меня от мерзкого графа Дебиана!
Попона развернулась и свалилась. Тусклый свет фонаря блеснул на нежной коже. Наготу сейчас же прикрыл каскад волос – точь-в-точь, как на гобелене с несчастной баронессой Гизеллой.
– Да хранит нас пресвятая Беос, – выдохнула камеристка, дуя себе на плечи, – До утра осталось всего ничего! Дьявол ты или нет – сделай что-нибудь.
– Полночь прошла… – призадумался Враг, поигрывая хвостом, – Ко мне мы сейчас не попадем.
Константа снова подула на плечи:
– И не надо! Ой…
Дьявол поглядел на поясок Зафиры:
– А вот этот амулет нам поможет… Ну-ка, красавицы, крепко возьмите меня за руки.
Девушки заколебались. Долетел скрип открывающейся двери.
– Конюх! – аж присела Константа. И решительно ухватила дьявола за руку. Через несколько мгновений тягостной тишины раздался вопль:
– Здесь ведьмы! Ведьмы! К оружию!
Тут и Зафира перестала раздумывать, повиснув на второй руке Врага.
Поскольку руки оказались заняты, Дьявол ухватил самоцветный пояс хвостом. В конюшне раздался громкий хлопок. Сейчас же кони, до той поры смирно дремавшие в денниках, заржали, завизжали, замолотили копытами воздух.
* * *
Воздух в новом помещении оказался теплым и пыльным. В неверном свете колдовского зеленого огонька едва различались кирпичные своды просторного зала. Несколько грубо побеленных колонн поддерживали невысокий потолок. Пожалуй, Зафира могла бы даже допрыгнуть до потолка. Если бы ее удалось отцепить от руки Дьявола. На второй руке так же цепко висела Константа. Увесистая камеристка ощутимо наклонила Врага в свою сторону.
Спустя несколько мгновений, путешественники поняли, что никто на них не бросается. А также поняли, что попоны с ними не перенеслись. И вообще, вся одежда так и осталась сохнуть в конюшне.
Константа представила себе отца Теребония, кропящего развешанные по всей конюшне нижние юбки, засмеялась, и наконец-то отпустила руку Дьявола.
– Точно батюшка на нечистого подумает! Нас-то нету, а одежки-то вот они!
– Ой! – Зафира укуталась в светлые волосы, благо, было во что. – Какие “вот они”? Мы здесь, а наряды на конюшне остались! И конюх кричал про ведьм… Ой, что бу-удет…
Дьявол, не обращая внимания на девичью наготу, разглядывал обычнейшую стену, пробуя камни кладки. Даже бормотал в нос ужасные заклинания. Колдовство удалось: из стены выдвинулся большой камень, за которым Дьявол принялся рыться, удвоив усилия.
Константа, тоже оглядевшись, поняла, что ей не мерещится. И вот эта беленая стенка в двух шагах – теплая. Блаженно зажмурившись, камеристка прильнула к теплым камням:
– А я знаю, где мы!
Зафира тоже сделала робкий шажок к теплу:
– И где же?
– Это печка в подвале нашей церкви! Вот, помню, как мы дрались за право ее белить!
– Дрались? – Дьявол удивился.
– Ну как же, это же работа для святой церкви. Почетно. Да и грехи искупает. Ну, мелкие… Стой! А как же ты в церкви не изошел дымом? – Зафира даже высунула из-под волос обвиняющий перст, уперев его почти в обтянутую чертовой кожей спину.
Дьявол повернулся. В руках он держал наколдованную одежду:
– Вот. Достал. Одевайтесь, красавицы.
Зафира покраснела до корней волос. Константа даже не моргнула.
Одежда оказалась деревенская: штаны да рубаха, что с точки зрения скрытности, практичная камеристка всемерно одобрила. Но вот материал! Гладкий, прочный, соединенный колдовством без единого шва!
Тут Константа спохватилась, что Зафира ждет, пока ей помогут одеться. И принялась за свои прямые обязанности. Между тем Дьявол добыл из стены короткие полосатые чулки – не выше щиколотки, смех и грех. И мягкие шнурованные ботиночки, совершенно не подходящие под деревенский костюм. Да такая обувь графьям впору! У баронов и то не у всех!
Впрочем, чего и ждать от Князя Мира Сего, не он ли повелитель всех сокровищ земных? Что ему из каменной стены исторгнуть дорогие наряды или горшок с золотом…
“Все врут легенды,” – грустно подумала Константа – “И церкви нечисть не боится, и хозяйства длиной в локоть не имеет. Вообще никакого не имеет. Совсем бесполезный получается дьявол.”
– Теперь-то вы мне расскажете, что происходит, и чего мы убегаем? И от кого?
Константа мило улыбнулась:
– Нам бы и отсюда пора поторопиться. Это же церковный подвал, и скоро заявится истопник, вот эту печку топить… Ой, а я-то еще не одета!
Даже в скромном свете зеленого колдовского огонька женщина изогнулась так сооблазнительно, что Дьявол сглотнул, отвернулся – и уперся взглядом прямо в столь же привлекательно потягивающуюся баронскую дочь. Заправив за ушко волосы, Зафира стрельнула в Дьявола глазом. Враг потупился.
– Э-э… Господин Дьявол…
– Кстати, как ваше имя? – перебила Зафира, – Не можем же мы называть вас Дьяволом и Врагом прилюдно.
– Юрий, – буркнул окончательно смутившийся Дьявол и Враг.
– О, как родовое имя его величества! – удивилась Зафира.
– Господин Юрий, – пресекла крамолу Константа, – Нельзя ли мне рубашечку… Поразмернее?
Обернувшись, Юрий едва не подавился слюной. На роскошной груди Константы простенькая рубашка не сходилась. Очевидно задумавшись, Дьявол некоторое время поигрался хвостом… Снова полез в дыру за камень, пошуршал чем-то… Вынул и протянул женщине сверток.
– О! – сказала Константа, затянув боковую шнуровку, – Другое дело. А где такое шьют?
Дьявол пожал плечами и попытался вернуть разговор к главному:
– Так чего мы бежим?
– Ох, нам и правда надо бежать! – Константа схватилась за щеки. – Или вы сможете нас отсюда тоже перенести?
– Перенести куда? – рыкнул Дьявол. – От кого мы бежим?
Зафира хлюпнула носом:
– Батюшка замуж отдае-ет… За графа Дебиа-а-ана. За стари-икашку-у чернокни-ижника! Он проти-ивный и урод! Я его бо-ю-у-усь!
– Нам надо бежать в такое место, – спокойно добавила Константа, – Где мы спокойно поговорим, спокойно отдохнем… И чтобы никто нас там не искал!
Дьявол почесал хвостом блестящие кудрявые волосы:
– А где в окрестностях такое место? Ну, кроме моего… Хм, дома?
Девушки переглянулись. Дьявол договорил:
– Да и попасть в мой дом можно только через двор, куда вы меня втащили.
– Оно и понятно, ночь же святого Кондратия вот-вот кончится! – Константа снова подула на плечи, отгоняя Нечистого. Засунула пальцы в пышные волосы, будто подгоняя мысли в голове:
– На колокольню влезут. Лес… Прочешут. Можно бы одежку нашу сложить на мостках, вроде как утопились…
– Папенька не переживет!
– Какую одежку? – скривился Дьявол, – Что сейчас в конюшне сохнет?
– Ой… Да…
– А местные отшельники, браконьеры там…
– Да там точно искать будут… О! Склеп!
Зафира молча, без вздоха, упала в обморок.
Камеристка сунула было руку к поясу, но кошель с привычными мелочами тоже остался на конюшне. Тогда она без суеты отвесила девице пару сочных оплеух, чем тотчас привела ее в себя.
– Ловко! – Дьявол снова вертел в руке кисточку хвоста. Константа зыркнула на него исподлобья:
– В похвалах нечистой силы не нуждаюсь! – и, повернувшись к Зафире, придала голосу побольше убедительности:
– А после рассвета в склепе ничего страшного нет! А рассвет уже скоро! Надо быстро осликов брать у отца Теребония. А то пешком далеко туда!
– Куда – туда? – не выдержал Враг.
– На Песчаную гору, на кладбище. В родовой склеп баронов Рыск, – Константа помогла баронской дочери встать и под локоток повела ее к выходу. – Господин Юрий, а тут дверь заперта…
Смирившийся с судьбой Дьявол вскрыл замок одним взмахом хвоста.
