Текст книги "Дорога, которая не кончается…"

Автор книги: Лев Лобарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Эпизод XX: ГАСНУЩИЕ ЗВЕЗДЫ (Елена Назаренко)

– Ты мне нужен, – он запнулся и произнес не то имя, что собирался. – Странник…

– Интересное совпадение. Мне нужен ты.

– Говори, – Шериф насторожился.

Странник засмеялся.

– Брось, Эрра, я-то может сейчас и Странник, да вот говорю не с Шерифом. Рассказывай.

Их встреча была совершенно иррациональной, неправильной. Оба понимали это.

От старого дома остался только подвал, наполовину затянутый, как паутиной, прогнившими обломками балок. Он не защищал ни от ветра, ни от дождя, но они-таки отыскали там сухой угол. Странник зажег свечу, она осветила серую шершавую стену и отбросила на нее две колеблющиеся тени.

– Дорога стала терять миры… Все в большее количество миров становится нельзя войти, – медленно начал Шериф.

– Знаю, – кивнул Странник. – Еще это выглядит так, словно над Дорогой гаснут звезды… Знаю. Видел.

– И вот когда я стал узнавать, я нашел… Как бы тебе объяснить…

– Так, – задумчиво протянул Странник. – Похоже, нас интересует один и тот же вопрос. Любопытно…

– Мне необходимо найти некое странное существо, недавно появившееся на Дороге, – еще медленнее, тщательно обдумывая слова, сказал Эрра. – Сейчас это молодая девушка, и мне кажется, что ты ее прекрасно знаешь…

– Возможно, – ответил Странник холодно, непроницаемо.

– Она нужна мне. Между прочим, она ходит по самому краю… Это… существо… зовут Гэль.

Странник вздрогнул, и в Эрру уперся бешеный взгляд старого врага. Что ж, Шериф знал, что взялся за трудное дело.

– Я ее знал раньше. Давно, – с трудом выговорил Эрра, не отводя взгляда.

Странник резко перевел дыхание.

– А я, признаться, думал, что с ней неладно еще и из-за тебя.

Дождь мелко сочился из дыр, красноватый, как кровь.

– Куда мне, – Эрра устало сгорбился, – сам черт сейчас не разберет, что там с ней происходит…

Но Странник его уже не слушал.

– Найти, говоришь, – бормотал он, остро глядя в никуда заблестевшими глазами. – Найти – это можно… Прямо сейчас и найти…

В подвале стало чуть светлее. Странник застыл напряженной сталью, в углу высился каменным изваянием Эрра.

– Смотри, – шепотом приказал Странник и закрыл глаза.

Стены подвала растворились. Призрачное видение постепенно приобретало глубину и резкость.

Вокруг них были звезды, ничего кроме далеких звезд, непохожих на созвездия над Дорогой. И они гасли одна за другой, словно по небу расползалась огромная черная клякса. Ощущение пустоты и неимоверного холода сжимало горло. Краем взгляда Странник зацепил темную глыбу камня, неподвижно повисшую в пустоте.

– Смотри!.. – у Странника дрожали руки.

Глыба приблизилась. Она была невелика, и на ее поверхности они уже разглядели распластанную фигурку. Гэль лежала на спине, широко раскинув руки, словно притянутая невидимыми цепями к залитой светом звезд поверхности. Ее глаза, огромные, немигающие, были открыты, и от боли, застывшей в них, Странник невольно дрогнул. Неожиданно Эрра что-то крикнул, и Странник, не услышавший ничего в пустоте, почувствовал присутствие могучих, враждебных сил. Дальнейшее походило на кошмарный сон: пространство подвала сливалось со звездным миром видения, а они с Эррой безнадежно пытались разделить две эти реальности, черпая силы из ниоткуда и расходуя их в никуда.

Наверное, что-то им удалось, потому что в подвале стало почти темно, и лишь впереди ярко светился белым небольшой клок воздуха. Потом свечение угасло, и Странник разглядел в наступившей темноте фигуру, медленно отступающую к ним спиной и с каждой секундой все сильнее кренящуюся набок. Странник успел подхватить ее на руки и взглянул прямо в запрокинутое белое до синевы лицо Гэль.

Одинокая свеча ясно освещала серьезный взгляд Эрры.

Странник судорожно пытался что-то сделать с закостеневшим, неподдающимся телом, но все его усилия были бесполезны.

Потом плеча его коснулось что-то, даже через ветровку леденящее кожу. Шериф отстранил Странника движением руки и молча положил на лоб Гэль худые пальцы. Через несколько секунд по белому бескровному лицу пробежала короткая судорога, и Гэль открыла глаза.

Эрра убрал руку и отступил в тень. Гэль еще ничего не понимала, но сознание возвращалось и сквозь замутненные миражи она разглядела пылающие глаза Странника. Губы шевельнулись, но она ничего не сказала. Странник торопливо смочил ее губы водой из фляги, провел мокрой рукой по лбу.

Воздействие оказалось мгновенным. Гэль все еще была неподвижна, бледна до прозрачности и холодна, но в светлых серых глазах на миг полыхнули такая сила и жизнь, что Странник едва не отшатнулся.

Губы снова шевельнулись еле слышно:

– Странник…

– Гэль, – быстро отозвался он.

Эрра выскочил из подвала. Страннику было не до того, но Шериф вернулся через минуту, расстелил на полу толстый теплый плащ, и Странник, наконец, опустил Гэль на него.

Гэль выговорила с трудом еще что-то, он не разобрал, но с другой стороны от нее опустился на пол Эрра.

Странник понял, что Гэль произнесла одно из имен Шерифа…

Эпизод XXI: ГОРОД-НИГДЕ. Спасение (Екатерина Ливанова)

Она верила, что выберется. Рано или поздно, сама или с чьей-то помощью. Она верила, что забудет – рано или поздно – падающие на лицо сухие белые хлопья. Она верила, что найдет в себе силы вернуться за тобой.

Она нашла тебя, хотя ты так и не услышал ее.

И она вернулась.

И был Город-Нигде, Город-Никогда, мертвое безлюдье, огромная, в этот раз пустая площадь, и только серый прах укрывал гладкие плиты. И, вспомнив жуткий круговорот безмолвных существ, она поразилась: сколько же их проходило здесь, когда они заполняли эту площадь от края и до края?

И снова был глупый и страшный пустой храм с нелепым нахлобученным черепом. И был распятый на стене человек.

Скользя высоко над землей в вязком холодном воздухе, она приблизилась к ровной темной грани. Что-то странное творилось здесь, на высоте многих метров: казалось, что притяжение направлено не к земле, а куда-то внутрь, в сердце ужасного храма; она могла встать на эту вертикальную стену и спокойно стоять на ней; и твое тело просто лежало на холодном сером камне, и короткие ржавые цепи тяжко покоились рядом с бессильными запястьями.

Теперь она близко-близко увидела твое лицо. Бледно и спокойно оно было, только покой этот не был покоем отдыха, покоем сна, даже покоем смерти не был он, равнодушный покой безмерной усталости…

И снова она звала тебя, но ты не слышал; именем твоим звала она тебя, и ты слышал – и не слышал ее; ты отзывался ей, когда она не оставляла тебе возможности молчать, но голос твой был тих, и жизни не было в нем. Леденящее дыхание Пустоты надежно хранило твой безжизненный сон, и не было в тебе самого главного – желания возвращаться…

Так и не смогла она разбудить тебя, и тогда, разрушив цепи, она унесла тебя из Города, из-под невозможной громады холодного камня, от серого праха и призрачного эха шаркающих ног, из-под гадкого зубоскалящего черепа и ядовитого тяжкого тумана.

Серые стены Города и пустая равнина вокруг него остались далеко за спиной, пространство текло мимо вас, но в нем по-прежнему не было ничего, на чем мог бы остановиться взгляд. Лишь много времени спустя она нашла путь и место, где могла, наконец, оставить тебя в безопасности. Она пролетела над светлым утренним городком, снизилась над гостиницей, не опускаясь на землю, выбрала окно и, толкнув рукой раму, оказалась в пустом номере…

Сколько было ее искусства, столько приложила она, пытаясь превозмочь мертвящее серое чародейство. А когда ей показалось, что это удалось, и ты погрузился в мирный крепкий сон выздоравливающего, она ушла.

Никто и никогда не узнает, что подумала дремавшая за конторкой пожилая администраторша, когда увидела, как по лестнице спускается неведомо откуда взявшаяся светловолосая женщина в черной одежде. Однако она промолчала, когда та спокойным голосом заказала номер на четвертом этаже, заплатив за пару недель вперед, только машинально посмотрела купюры на просвет прежде чем бросить в кассу. Потом светловолосая женщина удалилась через входную дверь, и больше ее здесь не видели.

…Спящим оставила она тебя в гостинице одного из Городов Дороги. А более с тех пор она тебя не встречала…

Эпизод XXII: ПОПЫТКА ВОЗВРАЩЕНИЯ

От уверенного толчка распахнется дверь. На пороге встанет девушка – невысокая и крепкая, с темными волосами, в джинсах и черной кофте. Взгляд навстречу – спокойный, чуть усмешливый.

– Прости за вторжение… Но сейчас здесь будет толпа ирчи…

Он вскинет глаза и рывком качнется к ней.

– Что?! Откуда – здесь?..

Девушка мотнет головой, скривит губы, оглядывая комнату.

– Да нет, подонки местные. Я так их называю…

Он нервно переведет дыхание.

– Нельзя же так… Я думал – вправду…

Незнакомка захлопнет за собой дверь, ненавязчиво напомнит:

– Они сейчас будут здесь. У тебя есть оружие… кроме этого? – она кивнет в сторону висящей на стене старинной шпаги.

Он, усмехнувшись, молча шагнет к шкафу, достанет с верхней полки пистолет, замотанный белой тряпицей. Легким движением бросит ей.

Девушка поймает оружие, кивнет и прежде, чем он успеет среагировать, выскользнет за дверь. Мгновение спустя по лестнице загремят шаги.

…Гортанный крик оборвется выстрелом и звуком глухого удара. Дверь вновь откроется.

– Спасибо, – незнакомка бросит пистолет на кровать. – Впрочем, он мне не понадобился. Их было меньше, чем я думала. Все равно спасибо.

Он вдруг поймает на себе ее взгляд. Напряженное ожидание будет в ее глазах, и еще что-то, чего он не сможет понять сразу…

Девушка отойдет в сторону, и он увидит нападавших: четыре бесформенные кучи на полу; никаких следов крови, и под потолком – разбитый плафон… И станет ясно, куда ушла единственная пуля: в лампочку…

– Так, – он мотнет головой и исподлобья посмотрит на нее. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Конечно, – девушка кивнет. – Только не здесь. Здесь… слишком шумно.

Спокойно! Он утихомирит враз зашедшееся бешеным холодом сердце. Все нормально. Ничего страшного. Просто это уже было однажды, очень давно. «Тебя как зовут? – Шер. – У тебя талончики на трамвай есть? – Найдутся. – Вот и отлично. Пойдем. Только куда? Здесь слишком шумно…»

Он глубоко вздохнет и снова посмотрит на нее. Она, морщась, закроет дверь, обернется, почуяв его взгляд.

Он болезненно усмехнется.

– Парк тебя устроит?

– Вполне.

…За вновь открытой дверью не будет никаких следов драки. Даже плафон будет цел. По пустынной лестнице они спустятся вниз, выйдут из широких стеклянных дверей и спустя пять минут окажутся среди невысоких густолистых деревьев городского парка.

Она остановится первой. Обернется к нему, глянет прямо в глаза.

– Шер… Ты меня не узнаешь?

Он послушно всмотрится. Угадывается в чертах лица что-то знакомое, но сходство слишком мало и неявно…

– Нет.

Она, вздрогнув, отведет взгляд, но лишь на мгновение.

– Смотри…

Она опустит голову – волосы скроют лицо, а когда вновь откинет их, ее черты изменятся. Неуловимо, едва-едва…

– Элен!

– Братишка…

– Господи, сколько прошло… Ты… ты… откуда?..

Элен мгновенно отстранится. Скажет очень спокойно.

– Видишь ли, я только что из Эннорэ…

Во время долгой паузы донесется глухой шум далекого шоссе.

– Стоп. Но ведь я ушел оттуда последним.

Элен непонятно – то ли устало, то ли насмешливо – прикроет глаза.

– Запомни, братишка, последними из мира всегда уходят его Боги… Там еще было немного времени… Вот, – наклонив голову, она снимет с шеи кулон – невзрачный камешек на короткой темной цепочке. – Это Ключ.

– Что?

– Нет, я тоже не знаю. Меня просили передать его тому, кому сочту нужным… В нем – сила целого Мира. Это – знак, ключ к мертвым мирам и, кажется, что-то еще… Возьми.

– Зачем? – несколько оторопев, скажет он. – Что мне в этом? Еще одна попытка? Зачем?

– Не попытка, – она пожмет плечами. – Просто… просто путь. Иди – и не будет вопросов.

Он остановится, посмотрит на нее… свою названную сестру, самое дорогое ему существо на свете.

– Может, ты и права. Только…

– Возьми, – настойчиво повторит она.

Он машинально сожмет кулон в пальцах. И тут же будто распрямится от нахлынувшего ощущения силы и уверенности. И, подчиняясь мгновенному импульсу, рванется назад, назад, туда, где свет, счастье и тепло…

…Зеленое солнце ровно освещало поле. Впереди виднелась опушка леса – или роща? – а под ногами звенел родник. Они одновременно сделали шаг вперед, и Элен обернулась к нему.

– Как ты это сделал? – спокойно спросила она.

Он ответил очень тихо, глядя туда, где над рощей вился легкий дымок.

– Не знаю. Просто представил небо…

Нагнувшись, он сорвал золотистую травинку и растер в пальцах. Сок перламутровой пленочкой растекся по коже.

– Зря, – Элен огляделась. – Здесь же все изменилось… для тебя… и для меня.

Шер с отчаянной злостью запрокинул лицо:

– Посмотрим!

И словно в ответ, в роще сухо затрещали выстрелы.

Эпизод XXIII: ДОЖДЬ

Странник проснулся от дождя. Некоторое время он неподвижно лежал с открытыми глазами, глядя в темноту, в голове плыл дождевой шорох, сквозь который угадывалось теплое дыхание Эвелин – где-то под левым плечом. Странник очень осторожно поднялся, бесшумно вышел из спальни и остановился у окна.

За окном было очень темно, только тяжелые частые капли с шумом бились о густую темно-зеленую листву. Постояв так с минуту, Странник провел рукой по стене, надавил кнопку. Ночной сад, задрожав, исчез, остался шум дождя, который теперь падал в многометровую пропасть проспекта далеко внизу. Капли плющились о стекло, длинные разноцветные блики неоновых огней стекали по стенам тяжелых небоскребов. Странник бездумно смотрел вниз.

…Эвелин неслышно выглянула из спальни. Она, конечно же, проснулась сразу, но сперва тактично не показала виду, а теперь ее насторожила тишина.

Ринальдо стоял у окна, глядя на город, и совершенно отсутствовал. Его фигура казалась вклеенной в картинку ночного мегаполиса, и все это вместе было так красиво и странно, что Эвелин невольно придержала дыхание, словно боясь спугнуть видение…

Чуть помедлив, она тихонько вернулась под одеяло.

…Страннику было невероятно легко. Он и впрямь был в тот момент где угодно, только не здесь. И дождь заливал не бетон и автострады, а мягко шлепался в густую золотистую пыль, в траву, расплескивался по булыжной мостовой, шуршал по поверхности реки, шипел, падая в костер… Страннику показалось, что он снова стал прозрачным, и где-то в нем привычно зазвучали голоса, кусочки песен, запах мокрой травы, вкус железа, терпкий дым костра; он вспоминал лица, осторожно прикасаясь к ним, но не называя по именам.

Огромный неоновый город плыл в дожде, и сквозь его бетонную тушу Странник видел, как, отлистывая назад, время возвращало ему долги, и постепенно он словно распрямлялся, впервые за безумно долгое время по-настоящему дыша и чувствуя. Странник беззвучно засмеялся. В нем бурлила почти забытая жажда жить, он ощущал свое абсолютное, нереальное всесилие… В этот миг Странник понял, что уйдет.

Собственно, он и не зарекался в обратном. Было время, когда ему казалось, что ужасно здорово в один прекрасный момент вдруг понять, что все нужное уже сделано, и можно наконец перестать бороться и начать жить… Впрочем, еще раньше, когда-то, непомерно давно, он думал совсем по-другому, по мере сил лишая покоя все, что только мог… Странник усмехнулся. Сколько он уже здесь? Полгода, год? На самом-то деле не больше двух месяцев, просто совсем забыл о времени…

Дождь вымывал из него город, усталость, остатки тоски… Он снова становился теплым ветром, который везде, и по-другому быть не могло…

Нажатием клавиши Странник вернул на место любимую картинку Эвелин, постоял еще немного, невидяще глядя в ночь, потом вернулся в комнату.

Когда Ринальдо окончательно проснулся, было позднее утро. Эвелин что-то напевала на кухне. Он быстро оделся. В кухне пахло горячими бутербродами, сквозь густую листву за окном пробивались солнечные лучи. Эвелин увлеченно возилась у микроволновки. Ринальдо улыбнулся: настроение было абсолютно деревенское.

– Выспался? – Эвелин не обернулась, но по тону чувствовалось, что она улыбается.

– Издеваешься?

– Разгреби на столе, сейчас есть будем.

– Угу…

Эвелин ловко побросала на стол чашки, кофейник, большую тарелку с бутербродами. Расплавленный сыр шипел, застывая, на золотистой корочке. Ринальдо схватился за бутерброд, обжигаясь и дуя на пальцы, быстро его уничтожил и потянулся за вторым.

– Возьми молоко, оно холодное, – посоветовала Эвелин. Она уютно умостилась на табуретке напротив и задумчиво поглядывала на Ринальдо, положив подбородок на кулачки.

– Альд…

– Аушки?

– Ты сегодня разговаривал во сне…

Ринальдо на секунду прекратил жевать.

– Ну… Бывает. И что?..

Эвелин помолчала.

– А почему ты Странник?

Ринальдо отложил бутерброд, потом снова взял. Отпил глоток молока. Спокойно ответил:

– Было дело, меня так называли…

– Судя по твоему тону, далее должно последовать «очень давно и очень далеко».

– Да не то чтобы… – Ринальдо поморщился. – И не очень давно, и не сказать, чтобы сильно далеко… А какая разница?..

Эвелин пожала плечами.

– Да нет, просто занятно… Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты… не то глава наркомафии, не то еще похлеще… – Ринальдо поднял брови. – Ну, если уж ты дрался с самим Шерифом полиции…

Ринальдо фыркнул и тут же подавился очередным бутербродом. Эвелин слетела с табуретки и принялась колотить его по спине. Ринальдо хватал ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, пытаясь одновременно отсмеяться и отдышаться. Наконец ему удалось перевести дух.

– Уф-ф… Ну да, то-то меня в вашем комиссариате регистрировать не хотели. Как там зовут вашего шерифа?.. Ну, вчера еще по видику выступал. Не иначе, старые обиды припомнил!..

Эвелин вернулась на свою табуретку. Молча сжевала бутерброд. Ринальдо видел, что она очень внимательно разглядывает его, словно решая, задавать или не задавать очередной вопрос.

– Альд… А кто такой Шер?

– Шер? Был у меня такой друг… То есть, почему был, он и сейчас есть. А это что, тоже во сне?

Эвелин кивнула. Посмотрела на Ринальдо в упор.

– Ты сказал, что Шер умер…

Какой идиотский бред, подумал Странник. Не может быть. Шер… Нет.

Лицо Эвелин перед глазами вдруг поплыло, и в возникшей гулкой пустоте, эхом раздробясь о стены, грохнул пистолетный выстрел.

Эпизод XXIV: ОЧЕВИДЦЫ

…Потом, когда милиция осматривала номер, там не нашлось ничего, что надолго задержало бы их внимание. Пистолет со сточенными номерами, не слишком дорогая антикварная шпага, да горсть стершихся до неузнаваемости монет в кошельке, то ли доставшиеся постояльцу по наследству, то ли украденные с каких-то раскопок. Никаких документов, свидетельствующих о связи постояльца с криминальным миром или хотя бы просто удостоверяющих личность самоубийцы они не нашли.

…Они с трудом выбрались оттуда. Мир не выпускал их – мир, ставший бесконечно чужим и опасным. А когда выбрались, Элен ушла, на прощание оставив ему Ключ – невзрачный блеклый кулон на темной цепочке…

Он возвратился в гостиницу и, не найдя лучшего места, оставил его лежать на зеркальной полочке в ванной. И когда в один прекрасный день кулон исчез, он почти не удивился.

И снова шло время, и собеседниками его были лишь горничная да несколько постояльцев, которых он видел ежедневно, спускаясь к обеду. Завтрак и ужин горничная приносила ему в номер.

В своем пистолете он, вернувшись, обнаружил только две пули. Три из семи были выпущены на его глазах, а куда исчезли еще две, он не знал. Да, надо сказать, и не интересовался.

Так и жил он почти полгода, изредка выбираясь побродить в парк.

Администрация гостиницы его не трогала – видимо, он пришелся по душе немногочисленной обслуге. Тем более, что плату за номер вносил аккуратно и регулярно.

Кипевшие в городке страсти – выборы мэра, убийство двух сотрудников банка, открытие театра и тому подобное, его не затрагивали, он просто не интересовался этим.

Дважды к нему приходили гости.

Один раз – Шериф, который долго и непонятно расспрашивал его о каких-то людях, о которых он не имел ни малейшего представления. И второй раз – незнакомец, назвавшийся эльгаэр, вроде бы даже знакомый Эльдиса. Он пытался обвинить Шера в том, что уйдя из Эннорэ и уведя за собой Беглецов, тот обрек на смерть целый остров к западу от Гаваней, где остались живые эльдалиэ, люди, и вроде бы даже драконы. Он спокойно выслушал гостя, и, когда тот закончил, спросил, пожав плечами: «Ну и что?». Незнакомец наградил его возмущенным взглядом, и выскочил за дверь…

С тех пор его не трогали.

Друзей или знакомых в городе у него не было, за исключением, пожалуй, собаки сторожа, молодой наглой дворняги, сопровождавшей его в тех редких случаях, когда он покидал номер.

Дневника он не вел. Горничная лишь однажды видела в его номере стопку исписанных листов, но бумага была потрепана, а чернила слегка выцвели, и она решила, что это было написано очень давно…

«…Таким образом, пострадавший никак не может являться жертвой преступного замысла. В момент выстрела он находился в комнате один; дверь была заперта изнутри, а раскрытое окно выходило во двор гостиницы, где в это время находилась горничная Алла Лайнис (см. личное дело в картотеке мэрии), которая и вызвала милицию. Она оставалась там до прибытия опергруппы, и утверждает, что через окно комнату никто не покидал.

На пистолете, из которого был произведен выстрел (согласно заключению экспертизы – «Зеггер-М», номер предположительно 7-22-15, по картотеке не проходит), никаких следов, кроме отпечатков пальцев потерпевшего, обнаружено не было… После осмотра тела врач группы, доктор М.Найчик, констатировала самоубийство…»

(Из докладной начальника восьмого городского отделения милиции капрала Арнолда Паулиса, 28.6.03.)