Текст книги "Кодекс"

Автор книги: Лев Гроссман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Вы думали, я ищу работу у них? – сморгнул он. – Постоянное место?

Он не знал, посмеяться ему или оскорбиться. Лора в ответ пожала плечами.

– Герцогиня и раньше брала к себе молодежь. Особенно молодых людей.

– И кем бы я стал в таком случае? Слугой?

– Называйте как хотите. – Эдвард с запозданием спохватился, что своими словами мог обидеть ее. – Если бы вы разыграли карты правильно, вам уже никогда больше не пришлось бы работать. Уэнты любят держать под рукой интересных людей, чтобы советоваться с ними в случае чего. Не всем это подходит – я хочу сказать, что это работа не постоянная, – но многие считают это блестящей карьерой. В особенности американцы, как я заметила.

– Уверен, что считают.

Эдвард счел за лучшее замять эту тему. Незачем обижать Лору, раз его все равно выгоняют. На столе у нее стояла фотография в простой черной рамке – он видел ее в очень неудачном ракурсе, но, без сомнения, это была герцогиня. Он узнал волнистые темные волосы, широкий чувственный рот. Даже летняя шляпа была та же самая, кремовая, в которой он встретил ее на улице. В ней чувствовалось что-то материнское, но и сексуальное, бесспорно, тоже. Точно лучшая мамина подруга, о которой ты фантазируешь в восьмом классе, пока еще не разобрался, что к чему.

– Но теперь это, кажется, отпадает, – сказала Лора. – Просто не знаю, что вам сказать. Дело выглядело таким срочным, когда мы его обговаривали, а теперь вдруг такая перемена. Надеюсь, вы не слишком разочарованы?

– Нет-нет. – Собственный голос донесся до Эдварда словно издалека. – Вы свяжетесь со мной, если что-то изменится?

Она сочувственно улыбнулась ему.

– Обязательно.

– Я только поднимусь за своими вещами.

Он взлетел обратно по лестнице. Маргарет прилежно строчила в блокноте. Свет единственной лампочки, проходя сквозь крыло ее темных волос, ложился на раскрытую инкунабулу.

Эдвард кашлянул и сказал:

– Нам пора.

Она дописала начатое предложение, поставила точку и лишь тогда подняла глаза.

– Почему?

– Планы изменились. Мы больше не нужны.

– Не нужны?

– Библиотечный проект закрывается. – Эдвард не сумел скрыть досады, говоря это. – Извините меня. Я понятия не имел, что такое может случиться. Приказ поступил сверху как-то уж очень внезапно. Даже Лора удивлена.

Эдвард чувствовал себя крайне неловко, но Маргарет только кивнула, закрыла книгу и бросила блокнот обратно в сумку. Встав, она разгладила юбку, Эдвард выключил свет, и они осторожно, в темноте, сошли вниз. Эдвард смотрел вокруг почти ностальгически. Последний раз он посещает квартиру Уэнтов. Странно, как он успел к ней привыкнуть.

– Сейчас занесу ключ, и пойдем, – сказал он.

– Погодите.

Маргарет в темном коридоре коснулась его руки, неловко и в то же время искренне. Кажется, это в первый раз она до него дотронулась. Сначала он подумал, что она хочет его приободрить.

– Не отдавайте ключ. – Маргарет порылась в сумке, извлекла большую позвякивающую связку и отцепила от нее большой трубчатый ключ, на вид точно такой же. – Отнесите ей вот этот.

– Чего? – Он понизил голос до хриплого шепота. – Что это вы затеяли?

– Мне нужно иметь доступ к этой коллекции.

– Как это?

– Я должна вернуться сюда. Исследовать эти книги.

Он молча смотрел на нее. Она, видно, сама не понимает, что говорит.

– Маргарет, – заговорил он – терпеливо и разумно, как ему хотелось надеяться, – эти люди – мои клиенты. Я чуть не вляпался только из-за того, что привел вас сюда. Не знаю, что у вас на уме, да и знать не хочу, но если кто-то узнает…

– Не узнает.

Она так и не отряхнула платье, и кирпичная полоска у нее на скуле напоминала боевую раскраску.

– Маргарет.

– Послушайте, – сказала она, словно обращаясь к ребенку, – эти ключи выглядят совершенно одинаково. Этот от велосипедного замка, а этот – уэнтовский. Если они даже заметят, то подумают, что перепутали по ошибке.

Эдвард смотрел на нее тупо, потирая челюсть. Воспользовавшись моментом, она ловко выхватила ключ из его руки, кинула к себе в сумку, потом сунула ему в ладонь подменный и сомкнула его пальцы вокруг него.

– Нате, держите.

– Это безумие. – В голове у него жужжал и метался пчелиный рой, потерявший матку. – Вы что, собираетесь каждый раз вторгаться в эту квартиру, когда захочется книжечку почитать?

– Если все не уладится как-нибудь по-другому.

– Как по-другому? О чем вы? Они скорее всего собираются увезти книги назад в Англию, потому нас и выставили.

– Может, и не собираются.

– Все равно. – Он нервно высматривал поверх ее плеча, не покажется ли Лора. Долго ли это еще будет продолжаться? – Короче, так не пойдет, – прошептал он свирепо. – Глупость какая-то, идиотство.

– Ну и что вы намерены делать? Скажете, что ключ у меня и я не хочу его отдавать?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Эдвард, – очень серьезно сказала она, – поймите же наконец. Эти люди просто унаследовали свое богатство. Библиотека – это крохотная частица их состояния, и они, насколько мы знаем, готовы избавиться от нее, почти не учитывая ее интеллектуальной и культурной ценности. Знаете, что делают с книгами из частных коллекций, когда покупают их у хозяев? – Глаза Маргарет прямо-таки горели в полумраке. – Их разрывают и продают по страницам, потому что так выходит дороже. Понимаете? Они погибнут навсегда и никогда уже не восстановятся.

– Я все понимаю, – прошипел он в ответ, – но не хочу рисковать своей карьерой из-за каких-то аукционных мошенников. Вы уж извините, но я не вижу здесь ничего такого, из-за чего стоило бы загубить все свое будущее. И мне непонятно, с чего вы так возбудились из-за кучи…

– Непонятно, да? – Если раньше ее глаза горели, то теперь они излучали радиацию. Маргарет подалась к лифту. Эдвард загородил ей дорогу. Она стиснула его запястье изо всех сил, то есть не слишком сильно, и заглянула ему в глаза. – Вы вообще ничего не понимаете, – зашептала она, выплевывая согласные. – Идиот! Одни деньги на уме! Вы равнодушны к книгам, равнодушны к истории, равнодушны ко всему, что по-настоящему важно. Если уж помочь не хотите, уйдите хотя бы с дороги.

В качестве восклицательного знака она отшвырнула прочь его руку и откинула волосы с глаз.

– И ничего я не возбудилась.

Они опять уставились друг на друга. Ситуация зашла в тупик. Эдуарду следовало бы рассердиться, но он еле сдерживал истерический смех. Он не знал, дать ей пощечину, поцеловать ее или расхохотаться. Она, конечно, ненормальная, но есть что-то великолепное в ее бурных речах и ее академической одержимости. Он знал, что это неправильно, что надо смотреть на вещи серьезнее, но знал также, что переживает миг искушения, самого дьявольского из всех возможных: не делать ничего, умыть руки и смотреть на развитие событий со стороны. Что будет, если он разрешит ей оставить ключ у себя? Может быть, Уэнты еще не окончательно с ним расстались. Он чувствовал себя пустоголовым рисованным персонажем видеоигры, которым управляет кто-то другой.

Где-то дальше по коридору включился пылесос.

– А с велосипедом что будете делать? – спросил он.

– Простите?

– Как вы откроете замок без ключа?

– А-а. – Она покраснела. – У меня запасной есть.

– Я ничего об этом не знаю. Поняли? – Эдвард выставил ладони вперед. – Ничего. Если дело раскроется, вы обезвредили меня с помощью газового баллончика и отобрали ключ.

Она смотрела на него во все глаза. Огонь погас, и она вновь превратилась в прежнюю Маргарет.

– Я знаю, вы думаете, что очень хитро все провернули, – добавил он. – Но это не так. Вы делаете большую глупость.

– Ну и ладно, – сказала она прежним монотонным голосом и вдруг положила руку ему на плечо. – Извините, что обозвала вас идиотом.

Тут ты как раз была права, подумал он.

9

Вечером того же дня, около полуночи, Эдвард и Зеф ехали в такси по Бродвею в сторону центра.

– Ты какое пиво взял?

Эдвард достал из бумажного коричневого пакета на полу запотевшую шестибаночную упаковку «Негра модело».

– Ладно, сойдет. – Зеф, глядя в окно, сложил на груди массивные ручищи.

– Вообще-то эти ребята пивные снобы. Прямо микробиологи.

– А где это все состоится? – спросил Эдвард.

– Угол Бродвея и Пятьдесят первой, офис Уэйда и Каллмена. Бухгалтеры, столпы финансового сообщества.

Эдвард откинулся на спинку черного сиденья, заложив руки за голову.

– Ну и что я там буду делать? – осведомился он, глядя на обтрепанную потолочную обивку. – Я этим вечером собирался укладываться. Через неделю мне надо быть в Лондоне. Через неделю всего!

– А ты что, не начинал еще?

– Я работал. В библиотеке Уэнтов.

– Уэнты! Не смеши. Они используют тебя, парень. – Зеф потряс кулаком у него перед носом. – Как ты ухитряешься не замечать этого?

– Я вроде как привык уже, – пожал плечами Эдвард. – Они по-своему классные, эти старые книги.

– Я определяю цену книги по глубине букв, выдавленных на переплете. И потом, тебе нужен отдых.

– Мне бы от безделья в самый раз отдохнуть. Господи, подумать только – я три дня как не читал «Джорнэл»!

Впечатление от прыжка в неизвестность, который он совершил, отдав Маргарет ключ от квартиры, успело сгуститься в противную вязкую кашицу страха и сожалений. Уэнты выгнали его, перекрыли ему доступ в библиотеку, а он, вместо того чтобы унести ноги и спасти хотя бы свое достоинство как профессионала, распахнул дверь перед Маргарет – иди, мол, осложняй ситуацию! Отдать ей уэнтовский ключ – все равно что впустить наркомана в аптеку.

Угнетаемый чувством грядущей катастрофы, он позволил нескольким распитым с Зефом пинтам втянуть себя в эту, еще более сомнительную ночную экскурсию. Такси застряло в пробке у Таймс-сквер. Нижнюю треть новенького небоскреба над ними целиком занимали светящиеся видеоэкраны. На них ползла, кишела, переливалась разноцветная информация, составленная из гигантских, величиной с электролампочку, пикселей. Экраны отвлекали, гипнотизировали – ты точно проваливался в них.

– Должен тебя предупредить, – сказал Зеф. – Там надо следить за собой в оба. У них очень строгий социальный кодекс, и посторонних они не любят. Ты вот, к примеру, считаешь их чудаками, а для них чудаки – это мы. Меня они терпят, потому что я говорю на их языке и смыслю в математике и компьютерах, – для них я в общем-то свой. А вот ты – ты, конечно, немного играл в «Момус», и это хорошо, но не вздумай задирать нос только потому, что умеешь вести себя в обществе и ходил на школьные вечера, где пару раз трахнулся.

– Не трахался я на вечерах. Ни разу.

– Там и телки будут, – задумчиво продолжал Зеф. – Телки со сдвигом – это вещь, но ты забудь сразу, они тебя невзлюбят еще больше, чем мужики. Они как пчелы. Чуют твой страх.

– Угу.

– Надо поработать как следует, чтобы встроить в «Момус» функцию со многими игроками. Люди по-настоящему соображают, как эта хрень работает.

– Угу.

Машина дернулась вперед и снова остановилась.

– Может, пешком дойдем? – сказал Эдвард.

– Только лохи ходят пешком. Игроки приезжают.

Пять минут спустя они вышли на Пятидесятой. Воздух омывал, как теплая ванна. Атмосфера здесь, поблизости от Таймс-сквер, напоминала деревенскую ярмарку, постоянное празднование непонятно чего, без конца и без цели. На тротуарах толпились туристы, ошалевшие от смены часовых поясов. Вслед за Зефом Эдвард протолкался к облицованному розовым гранитом основанию громадного небоскреба. Входом служила маленькая, неприметная стеклянная дверь между двумя магазинами, продающими электронику серого рынка. В вестибюле Зеф кивнул молодому черному парню в униформе – тот, сидя за мраморной стойкой, читал книжку серии «Клифф», сокращенный пересказ «Грозового перевала» ^[28]. Зеф показал охраннику какую-то карточку, зарегистрировал свой ноутбук, и они с Эдвардом прошли к лифтам.

Эйфория от выпитого ранее пива понемногу выветривалась.

– Как, говоришь, это называется? – спросил Эдвард.

– ЛС-сейшн.

– ЛС?

– Ну да. Локальная сеть.

– Точно. – Эдвард помассировал виски. – У меня такое чувство, что ты ведешь меня прямо в сердце тьмы.

Они вышли из лифта на тридцать седьмом этаже. Зеф показал свою карточку темному пятну на стене, и двери офиса с жужжанием отворились. Свет внутри не горел, стол портье пустовал.

– Использование ресурсов компании в личных целях, – полушепотом объяснял Зеф, следуя по тихому коридору. – К счастью, компьютерщики – единственные, кто следит за этими самыми ресурсами, поэтому могут ими пользоваться сколько влезет. Обычно продажники тоже участвуют и перемалывают свои души в волшебную золотую пыль, но сегодня они все на выезде в Нью-Джерси.

Они вошли в большой офисный зал, «бычачий загон» с белыми перегородками. Верхний свет был выключен, но в клетушках горели настольные лампы. Окна отсутствовали. Перегородки доходили только до плеч, и люди, стоя, переговаривались поверх них.

У первой клетушки что-то уперлось Эдварду в грудь. Высокий неулыбчивый человек с длинными вьющимися темными волосами приставил к его рубашке ярко-розовый игрушечный пистолет «Нерф». Незнакомец, одетый в шорты и небесно-голубую майку «Морской мир», выглядел лет на тридцать пять, но в волосах уже проглядывала седина.

– Отдай ему пиво, – велел Зеф.

Эдвард вручил мужчине коричневый пакет. Тот, не опуская «Нерф», поставил его себе за спину и свободной рукой обменялся с Зефом какими-то тайными знаками, после чего сказал:

– Пошли, я вас устрою.

– Эдвард. – Он протянул руку, но кудрявый уже прошел мимо, бросив:

– Я знаю.

Вместе они двинулись вдоль разгороженных стенками кабинетов. Зеф по дороге свернул в один из них, обняв за плечи двух низеньких толстых мужичков со стрижками шлемом, похожих, как близнецы. От удушливой жары Эдварда бросило в пот. Щуплый парнишка, на вид старшеклассник, тянул провод между стереоколонками вдоль стены. Эдвард заметил пульсирующие софиты, стоящие в разных местах, и большую черную машину вроде осушителя воздуха, назначения которой он не знал.

Кудрявый остановился у кабинки с единственным стулом и обычным компьютерным терминалом на столе.

– Это твое, – сказал он. – Можешь отрегулировать «мышь», как тебе удобно. Делай что хочешь, но из игры не выходи. Если полетит, набери по телефону 2-4444. Ты правша?

Эдвард кивнул.

– Знаешь, как этим пользоваться? – Кудрявый показал ему наушники в путанице черных проводов.

– Конечно.

– Тогда порядок.

Эдвард сел и стал мрачно распутывать наушники. Не надо было сюда приходить. Зеф не виноват – он ведь не силком его сюда притащил. Эдвард сам на повышенных тонах требовал, чтобы Зеф его взял с собой. Теперь он протрезвел, и все это казалось ему большой ошибкой. Он здесь не ко двору и хозяевам несимпатичен. Сейчас бы домой да спать завалиться.

Стул был снабжен неудобной ортопедической подушкой. На пустом черном экране монитора знакомым белым шрифтом значилось меню команд. Эдвард обвел нелюбопытным взором беспорядок на столе: розовые телефонные карточки, желтый блокнотик отрывных липучек, начатая пачка бумажных платков, голубой резиновый шарик для разработки пальцев в форме глобуса, мини-семейка Смурфов: Папа, Умник, Смурфетта ^[29]. На телефоне светился красный глазок голосовой почты. На стенках клетушки, сделанных из материала, который даже на полу бы смотрелся паршиво, висели полароидные снимки с изображением черно-белой кошки с красными глазищами.

– Возный?

Он вздрогнул. Над стеной появилась лохматая голова Зефа – тот говорил в мегафон.

– Мне нужен ваш отчет о продажах! Немедленно!

– Я что-то не врубаюсь, как это все работает, – сказал Эдвард.

– Все нормально будет. – Зеф отложил мегафон. – Главное, запомни: если ты умираешь, то ты просто слабак и заслужил такую участь. Пошли подберем тебе шкуру.

Голова Зефа исчезла. Эдвард встал и пошел с ним вдоль ряда кабинок.

– Вот, значит, с кем ты общаешься? – спросил он. – Когда меня рядом нет?

– Подумать только, как эти людишки живут день за днем, – не слушая его, сказал Зеф. – Бедняги.

Он постучал в какую-то дверь.

– Что такое «шкура»? – спросил Эдвард.

– Ну, шкура. Кожа.

На стук никто не ответил, и Зеф открыл дверь.

В комнатке с голыми стенами из ДВП стоял внушительный терминал. Эдвард, к своему удивлению, узнал человека, который, сгорбившись, сидел за компьютером: тот самый гном, которого он видел у Зефа, Артист. Никем другим он быть просто не мог. Если даже оставить в стороне круглую мордашку и редкие черные волосики, ноги у него еле доставали до пола. Инфантильная внешность мешала определить его возраст, но Эдвард про себя дал ему лет тридцать – тридцать пять. Он едва взглянул на вошедших.

Пару секунд все молчали – даже Зеф не решался потревожить Артиста. Потом человечек спокойно поднял на них глаза и взял что-то из-за компьютера.

– Мы вот чего… – начал Зеф.

– Улыбнитесь, – перебил его Артист, и в глаза Эдварду сверкнула вспышка. Программист его сфотографировал.

– Черт. – Эдвард отвернулся и заморгал. Перед глазами плясали зеленые пятна. – Могли бы предупредить.

Артист уже загрузил фотографию в компьютер и манипулировал с ней при помощи «мыши» – увеличивал, наводил на резкость, растягивал, как ириску, проецировал в трех измерениях и крутил по всем трем осям.

– Это и есть твоя шкура, – сказал Зеф. – Так ты будешь выглядеть в игре.

В игре… Эдвард подошел и стал смотреть Артисту через плечо.

– Мне обязательно надо оставаться в этой одежде?

– А что вы предпочитаете? – любезно спросил Артист.

– Не знаю. – Фигура на экране была одета как он – в штаны цвета хаки и коричневую майку от Барниса. – Но в этом прикиде убивать как-то несподручно.

Ручки Артиста забегали по клавиатуре, и на фигурке стали стремительно меняться костюмы всевозможных стилей и расцветок.

– Секундочку…

Эдвард, следя за процессом, заметил у себя на макушке намечающуюся лысину. Артист, стукнув несколько раз по обратной стрелке, одел фигурку в черный костюм, водрузил ей на голову цилиндр, снабдил моноклем и длинным свернутым зонтиком – настоящий английский джентльмен.

– Погодите, – сказал Эдвард. – Почему это я…

Зеф в восторге огрел его по спине.

– Самое то! Вылитый мистер Арахис ^[30]!

Из прорези, жужжа, выполз ЗИП-диск, и Артист отдал его Эдварду.

– Готово, – сказал он и снова начал печатать. Эдвард с Зефом, пятясь, вышли из кабинета и закрыли за собой дверь.

– Что такое с этим парнем? – Эдварду запомнился разговор с Артистом у Зефа, когда тот сказал, что видит чужие компьютеры насквозь. Мысль о том, что этот маленький эльф-аутист способен просвечивать, как рентгеном, жесткий диск твоей души и проверять орфографию самых постыдных твоих секретов, действовала на нервы.

– Он всегда такой. Типа гений. Рядом с ним чувствуешь себя полным придурком. Знаешь, где он подрабатывает по вечерам? Составляет глобальные климатические симуляции для Национального бюро погоды. На очень серьезных компьютерах – по-настоящему Больших Железяках. Он практически бог.

– Но с чего он мне выбрал такой прикид? Ты ему говорил про Англию?

– Расслабься. Все клево. Будешь как Бонд.

За это время подошли еще люди, и клетушки постепенно заполнялись. Из больших угловых колонок звучала «Дево», исполнявшая роллинг-стоуновскую «Сатисфэкшн». Зеф объяснил, что сервер способен обслуживать одновременно тридцать два человека и что этой ночью у них примерно столько и наберется.

– Господи боже. У вас тут прямо своя субкультура.

– А ты думал. «Момус» – большущая штука. Никто не знает, с кого это началось, он просто взял и возник в Интернете. Даже Артист не знает всего, что в нем есть. Это круче, чем книги. Что такое эта твоя библиотека? Устаревшие информационные технологии. Мы присутствуем при рождении совершенно нового вида искусства и сами не ценим, как нам повезло.

Эдвард молчал и думал, что сказала бы о нем Маргарет, если б видела его сейчас. Она по-своему напоминала ему Артиста – она тоже повелевала в своем собственном мире и была так же равнодушна ко всему остальному. Молодой человек в рыжей щетине, занимавший один из отсеков, вручил им по уже открытой пивной бутылке, по банке «Маунтин дью» и по бутылке воды.

– Эти напитки снабдят вас кофеином, сахаром и алкоголем в количестве, нужном для сохранения здоровья и бодрости, – сообщил он.

Эдвард снова уселся за стол и поставил ноги на ортопедическую подставку, которую обнаружил внизу. В ячейке зазвонил телефон. Эдвард предоставил ответить автоматике, но звонок раздался во второй раз и в третий. Эдвард уже собрался снять трубку, но тут до него донесся живой голос Зефа:

– Да надень же их, блин!

Эдвард нажал кнопку селектора.

– Что надеть?

– Наушники, – уже из селектора сказал Зеф. – С тобой свяжутся по другой линии.

– Слушай, а это надолго?

– А ты что, спешишь? Тебя вызывает судьба, котик. Давай выходи на связь.

Эдвард взял наушники и сразу услышал многочисленные голоса, большей частью мужские. Голоса сплетничали, хвастались, мололи ерунду, цитировали Монти Пайтона и обсуждали свои загадочные сетевые дела.

– Эй, – сказал он. – Тут девочки есть?

– Алло, Кливленд! – хрипло завопил кто-то – из соседней клетушки, судя по эху.

– Ты, Эдвард? – спросил чей-то незнакомый, уверенный голос.

– Я.

– Щелкни по надписи JOIN на экране.

Эдвард щелкнул. Ладони покалывало от необъяснимого волнения.

– Йо, психзвезда шесть! Давай сделаем это!

– Идущие на смерть приветствуют тебя! – прогудел бас.

– Ладно, ребята, – произнес уверенный голос. – Пристегнитесь. Война роботов начинается.

Экран потемнел, и Эдвард услышал постукивание жесткого диска. Настала долгая, напряженная пауза, во время которой кто-то звучно рыгнул. Затем на экране вспыхнуло «Ошибка», а в наушниках прокатился коллективный стон.

– Твою растакую мать, – с прежним спокойствием сказал голос распорядителя. – Зеф, можешь ты подойти и посмотреть, правильно ли настроен сервер?

– Я могу это сделать дистанционно.

В наушниках разразились дебаты.

– Сетевые протоколы надо бы переписать от начала до конца, – сказала женщина. – Зачем каждый раз мучиться от нестабильности?

– Не думаю, что это сетевой сбой, загвоздка в самих протоколах. Если они…

– В жопу протоколы.

– И очень уж все медленно делается. Конечно, если пользоваться кубическими вставками вместо ячеек Безье…

– Порядок, порядок, – вернулся спокойный голос. – Пожалуйста, подсоединитесь все снова.

Экран опять почернел. В черноте прорезалась горизонтальная полоска с надписью КАРТА ЗАГРУЗКИ. Эдвард нетерпеливо смотрел, как она наливается слева направо жидкой лазурью. Поголубев целиком, полоска исчезла, и наступила еще более длинная пауза.

Потом появилась картинка – уставленный свечами стол. Огоньки освещали бледные лица стоящих вокруг стола мужчин и женщин – две дюжины человек в причудливых костюмах, точно ведьмы и колдуны собрались на шабаш. На каменных стенах висели красные и синие гобелены. Помещение походило на банкетный зал в каком-нибудь замке. Все здесь – ткань гобеленов, фактура деревянного стола, желтое дрожащее пламя свечей – дышало яркой гиперреальностью, уже знакомой Эдварду по «Момусу». Эдвард, судя по углу его зрения, тоже стоял в этом кругу и видел на той стороне лицо Зефа. Тот, в образе высокого толстого монаха, был одет в рясу с клобуком и подпоясан веревкой.

Эдвард замер на месте, как и все остальные. Затем круг рассыпался, все бросились к дверям, и он остался один.

Поморгав, он взялся за «мышь» и вывел свое виртуальное «Я» из комнаты в длинный прямой коридор. Все было тихо, но вот он повернул за угол и наткнулся на двух мужчин, рубившихся длинными топорами. На одном был старомодный космический скафандр времен «Аполлона» с золотым отражательным лицевым щитком, другой изображал Клинта Иствуда в бальном наряде. Рядом грохнул взрыв, и всех троих расшвыряло в разные стороны. Под Эдвардом что-то загудело, и он чуть не взвился со стула. То, что он принимал за ортопедическую подушку, оказалось устройством для звуковых эффектов, подключенным к компьютеру.

– Будь начеку, хиппи, – проскрипело в наушниках.

– Ты вступаешь в мир боли, дружище.

Виртуального Эдварда завертело, и бойцов на топорах он больше не видел. Он очутился в каменном коридоре с бойницами по одной стене от пола до потолка. Навстречу ему неслась женщина в елизаветинском платье, с пистолетом в руке. Бюст в декольте подскакивал. Из пистолета вылетели веером железные гвозди. Они поочередно попадали в Эдварда, и полоска в нижней части экрана, регистрирующая состояние его здоровья, с каждым разом укорачивалась.

Он кое-как разминулся с женщиной и помчался по коридору, пока гвозди не перестали втыкаться ему в спину. Бегство вывело его на узкий парапет, лицом к лицу с крепким мужчиной в шотландском килте и без рубашки.

Мужчина сделал шаг вперед. Эдвард сделал то же самое, не зная толком, чего ожидать. Когда их разделяло всего пять футов, мужчина с поразительной быстротой припал на одно колено и по-борцовски захватил его за шею. Мир вокруг завертелся колесом, и он увидел под парапетом огромную, круглую яму.

– Гляди! – заорал мужчина на шотландском диалекте. – Я твой отец!

Он швырнул Эдварда за край, и перед глазами замелькала кирпичная кладка. Эдвард полетел в темноту, как Алиса в кроличью норку, а потом умер.

Очнулся он в роскошной спальне, на кровати со столбиками. Сквозь прозрачные занавеси лился красивый желтый свет. Распахнув их, он вышел на балкон над вылизанным зеленым двориком. Небо синело, трава выглядела как сукно на бильярде. От фонтана в центре расходились дорожки, посыпанные белым гравием. В струях воды отражалось солнце. Эдвард радовался, что на время вышел из боя – да он и раньше был не в настроении драться.

Он удивился, увидев в саду Артиста. Для себя тот не стал подбирать экстравагантную «шкуру» и был точно таким же, как в реальной жизни. Он не бегал, не стрелял, не колол кинжалом, а смирно сидел на мраморной скамье. Эдвард и он встретились глазами, но не сказали ни слова. Солнце садилось за кудрявые, как у Клода Лоррена ^[31], деревья.

Экран погас – время игры истекло. На мониторе появилась статистика. Против имени Эдварда на обычной безграмотной компьютерщике значилось: УБИТЫ 1 Р, УБИТЫХ 0 ЧЕЛ.

Не успел он толком просмотреть список, экран снова погас и снова зажегся, показав круг игроков. На этот раз они плавали глубоко под водой, над песчаным дном мелкого моря или озера. На той стороне круга, справа от Зефа, почти касаясь его плечом, покачивался кто-то высокий и массивный, одетый в доспехи. Взбаламученная вода скрывала его лицо, а на голове росли громадные, ветвистые серебряные рога. Надо же! В точности так Эдвард представлял себе рыцаря-оленя из «Странствия», о котором рассказывала Маргарет.

Миг спустя игроки прыснули в стороны, как косяк вспугнутой рыбы, оставляя за собой серебристые пузырьки. Человек-олень тоже исчез – прежде чем Эдвард удостоверился, что действительно его видит.

Эдвард тоже поплыл куда-то в мутном свете, шедшем как будто бы со всех сторон сразу. Тишину порой нарушало глухое «бум» и чей-то далекий булькающий крик. Подводная среда действовала почти что успокоительно. Он поплыл вверх, но, как ни старался, не смог достичь колыхавшейся блестящей поверхности – только видел, как несутся над ним белые гребешки. Иногда зеленый солнечный луч падал на него сквозь просвет в невидимых тучах и пропадал снова. Потом Эдвард долго метался по лабиринту светящихся гротов, играя в кошки-мышки с женщиной в черном костюме аквалангиста, а в итоге его неожиданно проглотил гигантский зеленый угорь величиной с поезд метро. УБИТЫ 1 Р., УБИТЫХ 0 ЧЕЛ.

Они играли снова, и снова, и снова. Кабинка, наушники, Смурфы – все, помимо воли Эдварда, отошло куда-то на второй план. Сдурел он, что ли? Подсел на разгул насилия? Мелькающие на экране картинки завладели им без остатка. Может, Зеф и прав – это единственная реальность, мощнейший кайф, новое искусство нового тысячелетия. Они дрались на плоской равнине, дрались, скатываясь на лыжах с альпийских склонов, дрались в пустыне, в джунглях, на мечах, на лазерах и вообще без оружия, молотя друг дружку до смерти голыми руками и ногами. Он умирал и тут же воскресал снова, точно кто-то включал и выключал свет. За одну ночь он прожил сотню коротких боевых жизней. Когда кто-то из игроков погибал, его тело оставалось на месте пару минут, прежде чем исчезнуть, и несколько раз Эдвард с нехорошим чувством перешагивал через собственный труп в дурацком наряде, глядящий на него пустыми глазами. Однажды у них у всех отросли большие белые крылья, и они описывали круги около тщательно воссозданной копии облачного города из «Звездных войн». Когда бой делался особенно жестоким, по офису полз белый туман: эти психи приперли сюда дымовую установку.

Эдвард подумывал, не прикупить ли ему пай в какой-нибудь компании компьютерных игр. Если на это так подсаживаются, выгода должна быть ого-го. Неприязнь окружающих, которую он почувствовал, придя сюда, рассеялась – теперь в офисе витал дух боевого братства, захвативший даже его. Не было больше фанатов, настроенных против чужака, – игра объединила их всех, связав электронными узами виртуального боя. Разве хоть одна книга на такое способна?

Только в пять утра Эдварду пришло в голову взглянуть на часы. Они играли четыре часа подряд. Майка на нем промокла от пота, а на полу под стулом валялись пять пивных бутылок и три лимонадные банки. Он не помнил, сколько раз бегал в туалет.

Последний раунд они сыграли в том самом замке, откуда начали. Эдвард ожил в круглой комнате на вершине башни и выглянул в окно. Небо с клубящимися облаками напоминало мраморный форзац старой книги. Он устал сражаться и был бы не прочь виртуально соснуть. Он стал спускаться по длинной винтовой лестнице, но тут бравый кавалер с мушкетерскими усами взбежал навстречу и проткнул его шпагой.

То ли из-за пива, то ли из-за позднего времени, но Эдвард в этом туре ни разу не продержался живым больше тридцати секунд. Удача от него отвернулась. Дважды его подстрелил снайпер. Один раз течение затянуло его в глубину замкового рва, притиснув к железной решетке, и он утонул. Потом ему в кои-то веки подвернулось приличное оружие, ракетная установка, но она случайно выстрелила назад и разнесла его в клочья вместе с балериной в розовой пачке.

Зефа он видел только раз, когда они сошлись лицом к лицу в битве.

– Чую вумпуса ^[32]! – взревел Зеф. – Стой, стрелять буду!

– Да пошел ты, – сквозь зубы процедил Эдвард.

С минуту они рубились почем зря, а потом кто-то провел лазером по полю битвы и разрезал всех пополам.

– Так нечестно, – пожаловались в наушниках.

– Нет ничего хуже проигравшего, не желающего признать свое поражение, – ответил тонкий голос. Артист?

Эдвард возродился в темноте и долго бродил по какому-то помещению с низким бревенчатым потолком, похожим на чердак. Наконец он увидел каменную арку, вроде бы обещающую выход, но за ней стояла кромешная тьма. В наушниках затрещало, и спокойный голос сказал: