Текст книги "Москва в улицах и лицах"

Автор книги: Лев Колодный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Не торговал мой дед блинами,

Не ваксил царских сапогов,

Не пел с придворными дьячками,

В князья не прыгал из хохлов.

Царские милости посыпались на всю семью любимого, доставленной в Петербург, в том числе на брата Кирилла Разумовского, ставшего гетманом Украины, президентом Академии наук...

Императрица публично, как мужу, на глазах придворных оказывала Алексею Разумовскому знаки внимания, пожаловала титул графа, чин фельдмаршала, высшие ордена империи, вотчины и дома.

Один из таких домов мы видим на Покровке, 22, где предстает в миниатюре замок, похожий на дворцы Санкт-Петербурга. И на старинный резной комод, отчего произошло название "дом-комод". Его приписывают придворному архитектору Елизаветы графу Растрелли или его безвестному подражателю, другим известным зодчим, работавшим в Москве в екатерининские времена, во второй половине XVII века. Но ярко-выраженный стиль елизаветинского барокко, овальный план, опровергает эти мнения.

Красота спасла этот дом от переделок, ни у кого не поднялась рука перерисовать его прелестный фасад.

Граф Алексей Разумовский жил в Москве после смерти Елизаветы, не мечтая о престоле. На глазах у присланного из Петербурга придворного старик подошел к комоду, отпер стоявший на нем ларец, вынул пакет, обернутый в розовый атлас и, поцеловав бумаги, бросил в огонь камина. Уничтожив таким образом документы, подтверждавшие брак и права на престол. Этим граф заслужил признательность Екатерины II, всю жизнь опасавшейся претендентов на корону Российской империи.

На Покровке, 38, сохранился дворец последнего фаворита Елизаветы Петровны, который был на много лет ее моложе. Двухэтажный дом с флигелем и парадным двором появился на земле, купленной капитаном Семеновского гвардейского полка Иваном Шуваловым. От него перешло владение сыну, Ивану Ивановичу Шувалову, заимевшему здесь московский дворец. Этот вельможа фактически правил Россией последнее десятилетие царствования Елизаветы. Притом во благо. Все, чем прославлен век дочери Петра в области культуры, произошло его усилиями.

Иван Дмитриев посвятил ему строки:

С цветущей младости до сребряных власов

Шувалов бедным был полезен.

Таланту каждому покров,

Почтен, доступен и любезен!

Каждый школьник учил "Письмо о пользе Стекла", посланное Михаилом Ломоносвым в адрес высокого покровителя, генерал-поручика и камергера:

Неправо о вещах те думают, Шувалов,

Которые Стекло чтут ниже Минералов...

В долгих беседах Ломоносова с Шуваловым родилась и окрепла идея создания в Москве университета по образу и подобию европейских, которую реализовал Шувалов, назначенный первым куратором. В сотую годовщину со дня основания Московского университета отчеканили медаль с тремя образами: Елизаветы, Шувалова, справа от нее, и Ломоносова, по левую руку, подносящими императрице Устав. Во всех официальных речах именно эта пара называлась его основателями. Каждый год в Татьянин день, 12 января, как уже говорилось, студенты и профессора шумно и весело пировали до утра. Потому что в день ангела матери, Татьяны, Иван Шувалов подал императрице на подпись Устав. Этот день стал днем рождения первого российского университета.

Большевики назвали МГУ одним именем – Ломоносова, великого естествоиспытателя и поэта, к тому же выходца из низов народа, сына помора, покорившего вершины науки. Как же признать, что основателем университета был в неменьшей степени фаворит легкомысленной императрицы, аристократ: паж, камер-юнкер, генерал-поручик, генерал-адъютант... Но то был странный паж, даже во дворце его постоянно видели с книжкой в руках. Он отказался от титула графа и разных "материальных выгод". Его не из-за лести воспевали в одах лучшие поэты России. Не склонный идеализировать людей, Вольтер сказал об Иване Шувалове: "Это один из самых воспитанных и приятных людей, каких я когда-либо видел". За ним укрепился титул, данный не императрицей, а молвой: "Российский Меценат".

Иван Шувалов не только основал Московский университет, но и через несколько лет совершил второй подвиг. По его проекту в Петербурге основана "Академия трех знатнейших художеств". С нее началась история Академии художеств, первым ее президентом был все тот же фаворит, предоставивший художникам собственный петербургский дом...

В московском доме Шувалова на Пречистенке жил поэт Ермил Костров, переводчик Гомера, Вольтера, Апулея. Этот сын крестьянина, яркая личность, получил блестящее образование в Славяно-греко-латинской академии, Московском университете, он дружил с Суворовым, ему покровительствовал Шувалов, что не спасло от нужды. Это его, размышляя о горькой судьбе литераторов, помянул добрым словом юный Пушкин в первом опубликованном произведении "К другу стихотворцу", поставив Кострова в один ряд с великими европейцами:

Не так, любезный друг, писатели богаты;

Судьбой им не даны ни мраморны палаты,

Ни чистым золотом набиты сундуки:

Лачужка под землей, высоки чердаки

Вот пышны их дворцы, великолепны залы.

Поэтов – хвалят все, питают лишь журналы;

Катится мимо них фортуны колесо;

Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;

Камоэнс с нищими постелю разделяет;

Костров на чердаке безвестно умирает...

Продолжая традицию, заложенную Ломоносовым, Костров писал о Москве, "матери градов", по случаю образования Московской губернии:

Вещает каждая стихия:

Венчалась ныне вся Россия,

Венчая славою Москву:

Москва, исполнена отрады,

На прочие взирает грады,

Подъяв венчанную главу.

Дом на Покровке Иван Шувалов построил позже "дома-комода" в другом стиле – раннего классицизма, где в плане господствует симметрия. Верхний круглый зал освещался окнами бельведера, ныне исчезнувшего. Нижние окна растесаны под витрины магазина, сбиты с фасада прежние украшения, на месте западного флигеля выстроен доходный дом. Но и после всех унижений дворец на Покровке считается выдающимся памятником архитектуры.

По документам, во второй половине XVIII века "дом-комод" принадлежал графу М. Ф. Апраксину, унаследовавшему титул от Федора Матвеевича Апраксина, генерала-адмирала, побеждавшего во многих морских сражениях. Его брат, Петр Матвеевич Апраксин, проявил себя в боях и на службе гражданской как губернатор Астраханский и Казанский. Искусствоведы, анализируя сохранившиеся планы, лишают нас увлекательной легенды о жизни в этом доме Алексея Разумовского. Но все ли планы дошли до них?

От Апраксиных усадьба перешла к представителю столь же известного рода – князю Дмитрию Юрьевичу Трубецкому. Его дочь Екатерина родила в браке с князем Николаем Волконским дочь Марию, ставшую женой графа Николая Ильича Толстого. Стало быть, Льву Толстому хозяин "дома-комода" приходится прадедом...

В этом здании сговорились о женитьбе Николай Ильич Толстой и Мария Николаевна Волконская, в результате чего родился гениальный русский писатель...

Связана с домом жизнь первого нашего поэта. Трубецкие и Пушкины состояли в родстве, маленького Александра с сестрой Ольгой возили сюда на "уроки танцевания", где они занимались с маленькими княгинями.

"Княжны, ровесницы Пушкина, рссказывали мне, что Пушкин всегда смешил их своими эпиграммами, сбирая их около себя в каком-нибудь уголку", воспоминал историк Михаил Погодин, служивший домашним учителем у молодых князей.

Услышав после долгожданного приезда в Москву, что княжна Александра Трубецкая изменила отношение к Николаю I, поскольку император верул его из ссылки, Пушкин воскликнул: "Ах, душенька, везите меня скорее к ней!"

И поспешил по знакомому с детства адресу.

В "дом-комод" на Покровке на уроки танцев приводили двух братьев, Николая и Федора. Однажды на таком детском балу первый и последний раз в жизни встретились сверстники, два великих поэта, Пушкин и Тютчев, чьи дороги больше никогда не пересеклись.

В ста шагах от Покровки, в Армянском переулке, 11, богатом и гостеприимном доме прошли счастливое детство и юность поэта. Здесь в 11 лет родились первые стихи, посвященные отцу. Он водил детей в близкий к дому Ивановский монастрырь, показывал темницу, где томилась Салтычиха, но не потревожил детские души известием о дальнем родстве с душегубицей. Отсюда Тютчевы уехали в 1812 году и сюда же вернулись в уцелевший дом.

Тютчев считал себя москвичом, любил Москву и выделял ее среди всех, ставил в один ряд с Римом – "градом Петра", считал столицей "русской географии", которая в его понимании простиралась беспредельно.

Москва, и град Петров, и Константинов град

Вот царства русского заветные столицы...

Но где предел ему? и где его границы

На север, на восток, на юг и на закат?

Грядущим временам судьбы их обличат...

Еще одно имя нельзя забыть, когда пишешь о "доме-комоде". В нем прожил зиму 1848-1849 годов пятнадцатилетний племянник управляющего делами Трубецких, собиравшийся учиться в Санкт-Петербурге. Этим мальчиком был Дмитрий Иванович Менделеев. Ему после долгих раздумий ночью приснилась таблица, которую учат в школе на уроках химии дети во всем мире "Периодический закон химических элементов", один из основных в естествознании.. Менделеев вспоминал, что видел среди гостей князя Николая Гоголя...

В высокую русскую поэзию Покровка попала однажды в "Горе от ума". Старуха Хлестова при своем появлении в доме Фамусова пожаловалась:

Легко ли в шестьдесят пять лет

Тащиться мне к тебе, племянница?.. – Мученье!

Час битый ехала с Покровки, силы нет;

Ночь – светопреставленье!

Как видим, тогда, в первой трети ХIX века, улица казалась отдаленной от центра Москвы. На ней жили не только вельможи. Большая часть владений принадлежала людям не столь родовитым, как Трубецкие. В первых этажах строений теснилось много лавок: овощных, хлебных, мясных.

Фирменным товаром для всего города были кареты.

"Уж вы, Лазарь Елизарыч, купите ту коляску-то, что смотрели у Арбатского", – просила Липочка в комедии Александра Островского "Свои люди – сочтемся".

Популярного каретника поминает в очерках "Среди умеренности и аккуратности" Салтыков-Щедрин, чей родственник жил на Покровке.

Не забыл мастера знаток Москвы Петр Вистенгоф, писавший в 1842 году в "Очерках московской жизни":

"Если вы желаете купить экипаж, адресуйтесь на Покровку к Арбатскому".

Для этого следовало подойти к двухэтажному дому с воротами под номером 9, которым владели купцы Арбатские, очевидно, выходцы с Арбата. Они построили в 1825 году небольшой дом, первый этаж его занимала экипажная мастерская.

...Забегая в ХХ век, скажу, на Покровке, 9, в 1917 году жил Борис Иллиодорович Россинский, "пилот-авиатор". На квартире его стояло два телефона уже тогда. Звонили отовсюду, как популярному артисту, приглашая выступить на собственном аэроплане перед публикой, собиравшейся толпами на ипподромах, чтобы посмотреть полет человека в небе. Плакат 1910 года называл его первым пилотом-москвичом!

Летать москвича научил пионер авиации француз Блерио. На парижском аэродроме молодой Россинский познакомился с эммигрантом Владимиром Ульяновым. Еще одна встреча с ним произошла на Ходынском поле в мае 1918 года, после того как шеф-пилот наркомвоенмора Троцкого благополучно посадил вместе с ним крылатую машину на глазах принимавшего парад Ленина. Троцкий предлагал главе правительства последовать его примеру, побороздить небо. Но жена и сестра удержали его от этого рискованного шага. Так что полетать с Лениным на борту Россинскому не пришлось. Но разговор с вождем состоялся приятный. Ильич вспомнил давнюю встречу во Франции и назвал прилюдно авиатора "дедушкой русской авиации". Таким образом, шутя, дал ему титул, который пилот, склонный к рекламе, не позволил никому забыть. А кроме того дал Ильич авиатору "охранную грамоту" на дом в арбатском переулке, где бывший житель Покровки жил до смерти.

Единственный из пилотов получил Россинский такую привилегию от советской власти, "уплотнявшей" профессоров, инженеров, артистов, даже Федора Шаляпина!

В арбатском доме, напоминавшем музей авиации, я услышал воспоминания о встречах с Лениным, Жуковским, по словам вождя, "отцом русской авиации". Тогда, при нашей встрече, Борис Иллиодорович выглядел вполне "дедушкой русской авиации", напоминавшим старого мушкетера. О Троцком дедушка умолчал, однако службы авиатора у главного "врага народа" не забыли старые большевики. Они писали злобные доносы на престарелого аса, когда в обход всех правил и норм партийной жизни решением ЦК КПСС его приняли в члены партии, без кандидатского стажа. Пришлось авиаконструктору Александру Яковлеву вычеркнуть во втором издании мемуаров воспоминания о Россинском, испытывавшем на Ходынке первые самолеты, сделанные в Москве...

Во второй половине ХIX века роль Покровки, как проезда, резко возросла, она стала путем к вокзалам. На Садовом кольце у Земляного вала открылся в 1860 году Курский вокзал, сюда же переведен был позднее Нижегородский вокзал. Людской поток усилился. В старинных строениях открывались новые гостиницы, меблированные комнаты, магазины, трактиры, лавки. И мужская гимназия.

В самом красивом здании Покровки, "доме-комоде", обосновалась Четвертая гимназия, она переехала сюда из Пашкова дома на Моховой, переданного Румянцевскому музею. Математику в этой гимназии преподавали авторы известного учебника Малинин и Буренин. На этом месте она просуществовала до 1917 года, после чего разделила судьбу всех других московских гимназий. За полвека из ее стен вышли воспитанники, имена которых навсегда вошли в историю русской культуры.

На встрече выпускников могли бы собраться вместе основатель Художественного театра Константин Станиславский; директор этого театра, меценат и фабрикант Савва Морозов; философ Владимир Соловьев; филолог Александр Шахматов; писатели Алексей Ремизов, Николай Евреинов, эмигрировавшие из Советской России....

Назову имя еще одного ученика, недолго здесь учившегося, Миши Шолохова. Отсюда его перевели в гимназию Шелапутина, в Хамовники.

Трубецкие, продавшие дворец казне, не одиноки в подобной сделке. У многих дворян не только казна, но и купцы выкупали владения, землю и строения, кардинально обновляя их внутри и снаружи по новой архитектурной моде. На Покровке в 1917 году среди 55 владений только два оставались в руках князей – В. М. Голицына и А. П. Ливен, все другие домовладельцы люди неименитые, незнатные. В ежегоднике "Вся Москва" многие из них не удостаиваются чести быть названными фамилией с инициалами, писали просто: дом Родионова, дом Журова, дом Ивановой, дом Шинкова...

Кто такой Шинков? Крестьянин! Он выкупил дом, бывшие княжеские палаты, которыми владели за двести лет до сделки Голицыны, потом Хитрово, Левашовы. У последних в 1839 году приобрела владение на Покровке, 1, купеческая семья Карзинкиных, нам уже известная, ведущая родословную от ярославского крестьянина. Перед революцией эта фамилия звучала столь же звонко, как некогда Голицыных, звон золотой издавали деньги. Ими располагал Иван Иванович Карзинкин, купец первой гильдии, торговец чаем. В бывшем княжеском особняке помещалась до продажи Шинкову картинная галерея. Рядом с палатами Карзинкин построил двухэтажный дом для конторы и чайного магазина. Интерьеры бывшего карзинкинского заведения в китайском стиле сохранились, в старых стенах торгуют и сейчас чаем. Внук Ивана Карзинкина Сергей содержал до 1917 года "Большую Московскую гостиницу" в собственном доме, его многие помнят. Здесь была гостиница "Гранд-отель", на ее месте выстроен двадцать лет назад новый корпус гостиницы "Москва".

Удивительно, но факт, дом на Покровке оказался в начале ХХ века в руках крестьянина Шинкова. Не случись революция, и ему удалось бы прославить род, как Карзинкину.

Еще одна купеческая фамилия – Боткиных – вписана в анналы русской культуры. О старинном особняке на Покровке, 27, московские путеводители с конца ХIX века и до 1917 года сообщали: "Частная картинная галерея Боткина Д.П., собственный дом, произведения иностранных мастеров: Месонье, Деларот, Конт, Фортуни, Макарт, Ахенбах, Гильдебрант, Вотье, Кнаус, Калом и др"

Фамильный особняк Боткиных среди остатков княжеских садов предстает вблизи бывшей галереи в Петроверигском переулке. Удача сопутствовала купцу первой гильдии Петру Боткину, закупавшему чай в Китае, на Цейлоне, в Лондоне. Он основал фирму в начале ХIX века, ставшую позднее семейным торговым домом "Петра Боткина сыновья". Но у сыновей дело захирело и фирма умерла. Как ему было не захиреть, если о чае они меньше всего думали! Четыре сына – Петр, Василий, Дмитрий, Михаил проявили себя на другом поприще.

Василий Боткин много лет путешествовал по всему миру, а будучи в Москве, писал статьи для журналов и письма Белинскому, Герцену, Льву Толстому, многим известным современникам, которые никогда не надоест читать. Он дружил и с революционером Бакуниным, и с либералом Грановским, жившим в его доме и собиравшим вокруг себя кружок интеллектуалов.

Сергей Боткин прославился как врач, основоположник клинической школы, первый русский лейб-медик, получивший на царской службе чин тайного советника. Его именем названа "болезнь Боткина", исследованная им, Боткинские проезды и крупнейшая городская больница, бывшая Солдатенковская.

Дмитрий Боткин коллекционировал картины на родине и заграницей. В его собрание попал вариант-повторение "Явления Христа народу" Александра Иванова, картины лучших русских художников-реалистов, особенно чтил собиратель Александра Боголюбова, друга и консультанта. Много привезено было в Москву из-за границы холстов европейских мастеров. Из дома отца в переулке собрание переместилось в купленый у банкира Марка дом на Покровке. До национализации здесь насчитывалось 130 картин, часть из них попала на Волхонку, в музей западно-европейского искусства. Галерею Боткина посетил Лев Толстой...

Четвертый брат, Михаил, не попал на страницы энциклопедии "Москва", но и он известен как художник и гравер, автор книги об Александре Иванове.

А сестра братьев Мария Петровна вышла замуж за поэта, игравшего на тончайших струнах человеческого сердца, Афанасия Фета, не раз бывавшего в доме Боткиных...

С Покровки покойных Василия и Дмитрия отвезли в Покровский монастырь. После упразднения обители могилы братьев затоптали. Но помнить о Боткиных Москва будет всегда.

Что дала Покровке власть Советов? В доме крестьянина Шинкова разместилось после переезда в Москву правительства Российское телеграфное агентство, РОСТА.

Гостиницы закрылись, меблированные комнаты превратили в общежития. В бывших номерах "Компания" на Покровке, 3, поселились члены комсомольского объединения "Молодая гвардия". Оно издавало журнал с таким же названием, все члены редколлегии заимели здесь койки. Жил тут секретарь "ЛЕФ"а, "Левого фронта искусств", к нему часто захаживал командующий этим фронтом Маяковский. Тут и жили, и учились, приглашая на лекции мэтров, в роли которых выступали Виктор Шкловский, Николай Асеев, Осип Брик. Занятия посещал будущий автор "Тихого Дона". После лекции о сюжете, Михаил Шолохов в качестве домашнего задания написал первый рассказ, использовав литературный прием "обратного эффекта". В этом доме Александр Фадеев написал "Разгром", Артем Веселый "Россию, кровью умытую", а Михаил Светлов "Гренаду", лучшие свои произведения.

Другое общежитие появилось на Покровке, 40. Здесь жили слушатели Промышленной академии, ковавшей ускоренными темпами кадры индустрии социализма. В числе жильцов оказался молодой функционер Никита Хрущев.

"Учебный корпус академии помещался на Ново-Басманной, недалеко от общежития, находившегося в доме 40 на Покровке, где я жил, – вспоминал Хрущев. – У меня была отдельная комната. Условия были идеальные".

Будущему главе партии и СССР, поразившему приемную комиссию невежеством, предложили вместо академии поступить на курсы марксизма-ленинизма. Помог, как не раз бывало, Лазарь Каганович, правая рука Сталина, тянувший за собой друга как иголка нитку. Хрущева не только зачислили, но и избрали секретарем партийной организации Промакадемии. Одним из партгруппоргов была Надежда Аллилуева, жена вождя.

По Покровке на занятия она следовала из Кремля в машине. Хрущев добирался на трамвае, курсировавшем по улице. Но прожил на Покровке Никита Сергеевич недолго. Недоучившегося слушателя избрали секретарем Бауманского райкома и дали квартиру в "Доме на набережной", откуда дорога повела его в Кремль.

Недалеко от общежития Промакадемии появилось еще одно детище партии. Вознесение в Барашах, где молилась счастливая Елизавета, отдали Главному управлению лагерей, ГУЛАГу. Таким образом сюда на службу являлись герои, увековеченные на страницах эпопеи Александра Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ". Интерсующихся подробностями отсылаю к третьей книге сочинения, фугасной бомбы, сброшенной на Старую площадь...

От себя добавлю, первый концлагерь в Москве открылся на Покровке, за стенами Ивановского монастыря. Здесь широко распахнул ворота Покровский концлагерь. Снимок этого образцового советского исправительно-трудового учреждения, где перековывались люди в упорном труде, помещен в книге "Красная Москва", вышедшей к 5-летию Октября под редакцией главы Моссовета Льва Каменева.

...Пройдем по Покровке последний раз и увидим, что после 1917 года построили всего несколько домов, не отмеченных печатью гения, как в прошлом, когда здесь творили Потапов, Ухтомский, Казаков... На месте Успения – пустырь, на месте старого дома – "стекляшка" кафе. На месте еще одного – памятник Чернышевскому. В конце улицы одним махом сломали пять двухэтажных, стоявших в линию, зданий с метровой толщины стенами, №№ 47, 49, 51, 53 и 55. Все они были начала ХIX века. В крайнем из них помещался старый кинотеатр, в другом – гастроном...

Позволили себе управители то, что никогда не сделал бы рачительный хозяин, владеющий такими капитальными строениями. На их месте белеет кинотеатр "Новороссийск". Из Новороссийска привезли морской якорь и водрузили на образовавшейся площади, получившей имя Цезаря Куникова, москвича Героя Советского Союза. Никто бы не удостоил майора, бывшего до войны редактором газеты "Машиностроение", этой чести, если бы на "Малой земле", где он погиб, не воевал начальник политотдела армии полковник Брежнев.

Была еще одна связь между Генеральным секретарем и новостройкой. Большие кинотеатры не экономичны. Но заказчика – райисполком Бауманского совета и райком партии, это обстоятельство мало волновало. Район выдвигал в Верховный Совет депутатом по неписаному правилу первое лицо партии. Брежнев представлял бауманцев. Район хотел иметь престижный зал. Он его получил в кинотеатре "Новороссийск", не считаясь с расходами.

...Мой знакомый, журналист Виктор Степанов, после избрания Брежнева главой КПСС написал по собственной инициативе очерк о Леониде Ильиче как о герое "Малой Земли". Руководство ТАССа, где служил Степанов, попало в затруднительное положение. Как быть? Такой материал в корзину не бросишь без аргументации. И напечатать рискованно, вдруг Брежнев сочтет публикацию подхалимской, осудит с партийных позиций за выпячивание своей персоны. Как быть? Решили отправить очерк на Старую площадь. Пусть там решат. Оттуда панегирик вернули неожиданно быстро с резолюцией героя: "Хорошее дело задумал товарищ Степанов. Л. Брежнев".

Вот такое "хорошее дело" сработали на Покровке товарищи, построив "Новороссийск". А Покровка лишилась пяти славных домов и исторической планировки.

Глава двадцать первая,

последняя

СОЛЯНКА

Храм Всех Святых на Кулишках. – Архиепископ

Амвросий. – Храм Кира и Иоанна. – Ивановский

монастырь. – Узники обители. – Княжна

Тараканова и лже-Тараканова. – Концлагерь

в монастыре. – Хоральная синагога.

Воспитательный дом. – Иван Иванович Бецкий.

Дар Прокофия Демидова. – Опекунский совет.

Пушкин получает деньги на женитьбу.

Хитров рынок. – Лаборатория Джуны.

Дворец труда. – Дом народов. – Ильф и Петров

пишут роман "12 стульев". – "Вали, народ,

от Яузских ворот!"

Последняя на нашем пути улица начинается от Солянского проезда и идет по дороге, которая вела в древние русские города – Коломну, Владимир, Рязань. По этому пути на поле Куликово прошли в 1380 году полки Дмитрия Донского. И по нему вернулись с триумфальной победой. В память о всех погибших 8 сентября 1380 года на поле Куликовом поставлен был в Москве храм Всех Святых на Кулишках.

В городе несколько храмов на Кулишках, в том числе два на Солянке. У слова "кулишки" несколько толкований, по одному из них – это лесная вырубка, полянка, по другому – луг на берегу реки, пойма в излучине, каковой была описываемая местность в ХIV веке.

За минувшие сотни лет храм Всех Святых неоднократно поновлялся, видимый нами образ, воссозданный реставраторами, сложился к концу XVII века. При раскопках глубоко в земле нашли бревна церкви, срубленной при Дмитрии Донском. У храма, с трех сторон окруженного галереей, одна глава и колокольня. В 1662 году появилось два придела – пророка Наума и Николая Чудотворца.

(Пророк Наум жил в годы правления иудейского царя Езекии. Этот еврейский царь установил традицию празднования Пасхи, сокрушил идолов и медного змия, получив от пророка Исайи предсказание о плене Вавилонском. В свою очередь Наум предсказал падение Ниневии. День его памяти отмечается православными первого декабря. Вот какой мост переброшен был в XVII веке между Москвой времен царя Алексея Михайловича и Иерусалимом времен царя Езекии!)

Храм Всех Святых пострадал во время боев с поляками, у его стен стояли пушки москвичей в 1612 году. Священник этой церкви в 1771 году спровоцировал Чумной бунт. Когда смерть разгулялась в Москве, ссылаясь на виденный неким фабричным сон, он поведал обезумевшим прихожанам, что Богородица опечалена, так как они давно не поют молебны и не ставят свечи перед ее иконой у Варварских ворот. Поэтому мол, Дева Мария упросила Христа не насылать на Москву каменный град, ограничиться трехмесячным мором. Весть эта молнией разнеслась по городу. Взбудораженные москвичи отовсюду бросились со свечами и иконами к Варварским воротам, где началось столпотворение. Архиепископ Амвросий, попытавшийя умерить страсти, предотвратить скопление людей, заражавших друг друга, был убит разгневанной толпой, настигшей его в Донском монастыре, где он спрятался, переодевшись монахом.

Архиепискор Амвросий, образованнейший человек своего времени, знаток архитектуры и искусства, занимался переводами с классических языков. Он присутствовал при освящении церкви, заложенной на Солянке в честь Кира и Иоанна. (Кир считался лучшим врачом Александрии, бессеребренником. Спасаяь от преследования за веру, бежал в пустыню, но вернулся, чтобы помочь семье христианина, обреченной на смерть. Его схватили и после мучений казнили вместе с другим бессеребренником, Иоанном, в 311 году.)

В день памяти святых произошло счастливейшее событие в жизни Екатерины II, коронованной в Москве на долгое царствование. Она пожелала увековчить память об этом торжестве строительством храма. По ее заказу придворный архитектор Карл Бланк построил в стиле барокко, все еще не сдавшего позиции наступающему на Москву классицизму, создав одноглавый храм с колокольней. (Солянка, 4)

В 1932 году арестовали священников этой церкви Дмитрия Крючкова и Алексея Козлова, еще через год разрушили храм. На его месте теперь жалкий торговый павильон, уродующий Солянку.

Еще одна церковь Рождества Богородицы содержит в своем названии привязку к Кулишкам, она же содержит вторую привязку к стрелке, поскольку установлена на углу Солянки и Подколокольного переулка. Трижды в 1600, 1712 и в 1821 годах перекладывалась, но известна с 1547 года, когда была деревянной и горела, что помянуто летописями. У нее два придела, Иоанна Богослова и Дмитрия Солунского. Одна дорога от стрелки вела в Заяузье, другая в исчезнувшее дворцовое село Воронцово, давшее название улице Воронцово поле. (В советские годы – Обуха.)

На Кулишках, на Ивановской горке, основан Ивановский монастырь, к которому вела Солянка. Помянута обитель в летописи поздно, в 1604 году, но предполагают, что существовала она со времен Ивана III. За стенами этого последнего на нашем пути монастыря хоронили Волконских, Волынских, Оболенских, Шаховских, Щербатовых и других представителей знатных родов.

Известен монастырь тем, что с начала XVII века служил местом заключения членов царской семьи. В нем заточили насильно постриженную в монахи жену царя Василия Шуйского Марью Петровну. Ее судьбу разделила вторая жена старшего сына Ивана Грозного, царевича Ивана, Пелагея Михайловна. В более близкое нам время сюда доставили под стражей княжну Августу Тараканову, родившуюся в браке Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Формально у нее были права на Российский престол. Княжну после рождения отправили за границу, где она прожила сорок с лишним лет. По приказу Екатерины II Августу вернули в Россию и насильно постригли под именем Досифеи. В Ивановском монастыре несчастная прожила до 1810 года. С почестями ее похоронили в усыпальнице Романовых, Ново– Спасском монастыре. Над могилой у колокольни поставлена сохранившаяся часовня.

В истории известна самозванка, выдававшая себя за дочь Елизаветы Петровны, княжну Тараканову. Она претендовала на престол, ездила по королевским дворам, где ее принимали. Озабоченная этим обстоятельством Екатерина II направила графа Алексея Орлова с секретной миссией по следам лже-Таракановой. Любой ценой ее было приказано доставить в Россию. Что граф и сделал, обольстив лже-княжну, и, заманив на корабль, поднял паруса. Эта "Тараканова" умерла в Петропавловской крепости. Ее история послужила сюжетом художникам и писателям.

Наконец, в Ивановский монастырь Екатерина II заточила известную нам помещицу Дарью Салтыкову, "Салтычиху", отсидевшую 32 года под караулом. Отсюда ее увезли в гробу на кладбище Донского монастыря.

Ивановский монастырь несколько раз закрывался, последний раз его возобновили на завещанные средства подполковницы Елизаветы Макаровой-Зубачовой в 1879 году. Две башни-колокольни со Святыми воротами, стены, большой собор Усекновения Главы Иоанна Предтечи и церковь Елизаветы, трапезную, кельи, больничный корпус и другие здания, – все построены по проекту Михаила Быковского в стиле итальянского ренессанса.

У собора два придела – Казанской Божьей матери и Николая Чудотворца. Церковь святой Елизаветы названа по именинам Елизаветы Макаровой-Зубачовой, выпавшим на 24 апреля. (В этот день отмечается праздник святой Елизаветы, жены иудейского священнослужителя Захария, матери Иоанна Предтечи, Иоанна Крестителя. Обращаясь к народу, Иоанн предсказывал явление Христа, призывал евреев к покаянию и духовному обновлению. В знак обретения ими истинной веры погружал неофитов в воды реки Иордан. Таким же образом Иоанн крестил Иисуса. За предсказание пришествия Мессии схаченный царем Иродом Антипой Иоанн был казнен "усекновением главы".)