Текст книги "Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917"

Автор книги: Лев Троцкий

Соавторы: Николай Бухарин,Конкордия Самойлова,Григорий Зиновьев,Константин Еремеев,Александр Потресов,Димитрий Благоев,Карл Каутский,Павел Аксельрод,Юлий Мартов,Степан Шаумян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

В высшей степени достойно замечания то обстоятельство, что в эпоху возникновения нынешней социалистической партии в Италии существовал свой «экономизм», который и воскресает теперь в лице Л. Биссоляти, как наш старый «экономизм» воскресает теперь в лице С. Новичей, Ежовых, Левицких и Мартовых с братией.

IV

Не так давно мне пришлось вести довольно горячий спор с одним товарищем, который, будучи во многом согласен с ликвидаторами, еще не решился перейти целиком на их сторону. Этот товарищ напирал преимущественно на то, что «блок» противников ликвидаторства до сих пор ничего не дал в смысле разрешения спорных вопросов нашей тактики. Возможно, что и другие товарищи склонны выдвигать этот упрек против этого «блока». Нужно, стало быть, печатно объясниться на этот счет.

Начну с «блока». Его нет, а есть только то, что часть «большевиков» так же энергично отстаивает нашу партию, как и часть «меньшевиков». И тех, и других называют теперь партийцами. Было бы до последней степени печально, если бы у нас не оказалось «партийцев» в ту критическую минуту, когда малодушие и оппортунизм начали угрожать самому существованию нашей партии. И как нельзя более характерно то, что это естественное и отрадное сближение большевиков с меньшевиками для защиты партии вызывает так много недоразумений.

В нем видят плод каких-то тайных махинаций и секретных договоров. У нас так привыкли ко взаимной вражде фракций, что когда одна фракция говорит: «да», считается необходимым, чтобы другая возражала: «нет». И когда некоторые большевики говорят: «нельзя ликвидировать партию», тогда иным меньшевикам кажется, что политический расчет и даже политическая нравственность требует от них защиты ликвидаторов. Дальше этого нельзя идти в области фракционной ограниченности. Нашу партию в самом деле нужно было бы признать «засохшей веткой», если бы все ее члены даже на вопрос об ее существовании, – на роковой, гамлетовский вопрос быть или не быть? – не могли посмотреть иначе, как сквозь очки фракционных предубеждений. К счастью, это не так. Взаимное сближение большевиков-партийцев с партийцами-меньшевиками, – представляющееся кружковым дипломатам каким-то злокозненным и опасным «блоком», – показывает, что «ветка» еще не засохла и что у нас еще есть люди, для которых партийный интерес выше фракционного.

Перехожу к тактике. Из того, что ликвидаторы с такой же энергией осуждаются частью меньшевиков, как и частью большевиков, еще не следует, разумеется, что обе эти части согласны между собой по вопросам тактики. Сказав: «не нужно ликвидаторов», я еще не сказал, каковы мои тактические взгляды. Но что же из этого? Разногласия везде возможны. Они даже необходимы. Знаменитый древний философ справедливо сказал: «Спор – отец всех вещей». Плохо не то, что у нас есть тактические разногласия, а то, что разногласия эти делают из каждой фракции особое «государство в государстве». Это страшное зло. Но против зла нет лучшего лекарства, как то взаимное сближение между большевиками и меньшевиками, о котором я говорю и в котором иные кружковые дипломаты видят чуть не заговор.

Сближение это не устраняет действительных тактических разногласий. Но оно будет способствовать устранению мнимых, выросших на почве взаимной фракционной вражды. А это уже очень хорошо, так как нет ничего вреднее мнимых разногласий. Стало быть, и с этой стороны «блок», вызвавший такую тревогу в некоторых фракционных муравейниках, только полезен для российской социал-демократии. Он представляет собой большой плюс в деле упрочения нашего партийного единства. По какому же случаю шум?

Вот почему я всеми силами отстаиваю этот, так называемый, блок. Я вижу в нем отрадное знамение времени, признак того, что наши старые фракционные перегородки, – принесшие столько вреда российской социал-демократии, – начинают падать. И по той же причине я охотно принял предложение редакции «Рабочей Газеты» писать в этом органе. Кружковые дипломаты закричат: «Плеханов перешел на сторону большевиков!» Это нисколько меня не смущает. Я признаю за собой одно неоспоримое достоинство: глубочайшее презрение к кружковым дипломатам. Я всегда шел «вперед», совсем не примечая их судачеств. Так я поступаю и теперь. Мои тактические взгляды вполне сложились в то время, когда большевиков и меньшевиков еще не было на свете, т. е. в период возникновения группы «Освобождения Труда». С тех пор в них не происходило никаких существенных изменений. Если я иногда поддерживал большевиков, а иногда, наоборот, меньшевиков, то это происходило по той весьма простой причине, что иногда те, а иногда другие были более правы с моей точки зрения. Этого не понимали кружковые дипломаты, упрекавшие меня в «неустойчивости»; но это было неизбежно именно потому, что я устойчиво держался своих собственных взглядов, не принося их в жертву кружковым соображениям минуты. Так намерен я поступать всегда. И этим твердым намерением достаточно объясняется мое участие в «Рабочей Газете».

Читатель может быть уверен, что я сумею остаться самим собой, умея поддерживать в то же время полезные начинания как меньшевиков, так и большевиков. Впрочем, я уже сказал, что самые эти названия теперь уже устарели в весьма значительной степени.

Теперь, когда все более и более планомерные, все более и более настойчивые усилия ликвидаторов грозят разрушить нашу партию, нам следует больше помнить о том, что соединяет, а не о том, что разделяет друг от друга нас, партийцев. Довлеет дневи злоба его!

 – Итак, злоба дня, это – охота на ликвидаторов? Только она приведет нас к благополучию?

 – Это не совсем так. Вернее, это совсем не так. Нужно не охотиться на ликвидаторов, а мешать им охотиться на нашу партию. Этого еще недостаточно для того, чтобы вывести нас из неблагополучного положения. Но это необходимо, как первое условие нашего движения в направлении к благополучию. Чтобы идти вперед, нужно сначала научиться отстаивать свое существование. В противном случае надо готовиться к смерти. Самозащита есть первая обязанность всего того, что имеет право на жизнь.

Плеханов Г. В. Соч. Т. 19. С. 275 – 284.

К ВОПРОСУ О РАСКОЛЕ В СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФРАКЦИИ 4-й ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

Впервые опубликована в «Правде» [84]84
  «Правда» – ежедневная легальная большевистская газета. Первый номер вышел 22 апреля (5 мая) 1912 г. Активное участие в газете принимали В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, И. В. Сталин, К. С. Еремеев, К. Н. Самойлова, М. С. Ольминский, А. М. Горький, Демьян Бедный и др. Газета подвергалась постоянным преследованиям царского правительства. Из 646 номеров репрессиям подверглось 190. Против редакторов «Правды» было возбуждено 36 судебных дел. В общей сложности они отсидели в тюрьме свыше 47 месяцев. 5 июля 1913 г. «Правда» была закрыта и с 13 июня по 8 июля 1914 г. выходила под названием «Рабочая правда», «Северная правда», «Правда труда», «За правду», «Пролетарская правда», «Рабочий», «Трудовая правда». Перед началом первой мировой войны редакция «Правды» была разгромлена, сотрудники арестованы, газета закрыта. Возобновлена после свержения царизма 5 марта 1917 г. С этого дня выходит как центральный орган партии.


[Закрыть](1913. 8 марта).

Раскола в нашей фракции, конечно, никто не хотел, кроме наших врагов. Но первый и очень значительный шаг к нему, несомненно, уже сделан: шесть депутатов [85]85
  В IV Государственную думу было избрано шесть большевистских и семь меньшевистских депутатов, составивших сначала единую социал-демократическую фракцию. От большевиков в Думу прошли А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Г. И. Петровский, Ф. Н. Самойлов, Н. Р. Шагов. Избранный от Московской губернии Р. В. Малиновский оказался провокатором.


[Закрыть]из числа входящих в эту фракцию отмежевались от остальных семи [86]86
  От меньшевиков в социал-демократической фракции были представлены рабочие Бурьянов, Туляков, Хаустов, юрист Чхенкели, инженер Скобелев, конторский служащий Маньков и один из лидеров меньшевизма Н. С. Чхеидзе.


[Закрыть]. Есть полное основание ожидать новых шагов в том же направлении. Другими словами, есть полное основание думать, что раскол дойдет до своего логического конца. Сознательные русские рабочие должны знать это и считаться с этим.

Только они, только сознательные русские рабочие могут положить конец расколу. Но, чтобы положить ему конец, они должны хорошенько понять современное положение дела.

Кто виноват в расколе? Этого вопроса не разрешили бы и десять Соломонов. Но его не надо и ставить. Вопрос не в том, кто виноват в действиях, совершенных, например, пять или восемь лет тому назад, – известно, что в нынешнем году нашему расколу исполнится десять лет, – а в том, где лежит в настоящее время главнейшее препятствие для устранения раскола.

Это – совсем другой вопрос. Ответить на него очень нетрудно.

Газета «Луч» [87]87
  «Луч» – ежедневная газета меньшевиков-ликвидаторов, выходила в Петербурге с 16 сентября 1912 г. по 5 июля 1913 г. Идейное руководство газетой осуществляли входившие ранее в редакцию «Голоса социал-демократа» Мартов, Аксельрод, Мартынов и Дан. С 11 июля 1913 г. по 23 января 1914 г. издавалась под названием «Живая жизнь», «Новая рабочая газета».


[Закрыть]хочет навязать нашим партийным элементам объединение с такими господами, которые в тяжелую для нашей партии годину, в то время, когда она истекала кровью, подвергаясь ударам на время восторжествовавших реакционеров, изменили ей, кричали, что ее не только не надо защищать, но надо бежать из нее без оглядки (так писал г. Маевский), словом, отнеслись к ней несравненно хуже, нежели библейский Хам к своему ослабевшему отцу. Эти почтенные господа были меньшевиками. Это обстоятельство вызвало новый раскол: раскол в рядах меньшевиков. Часть их восстала против Маевских, объявив их поведение совершенно недостойным социал-демократов. Другая часть меньшевиков, из-за фракционных соображений, – главным образом, из ненависти к товарищу Ленину, – сочла нужным поддержать господ Маевских. Вот эта-то последняя, одаренная столь широкой «терпимостью», часть меньшевистской фракции и возмущается теперь теми «нетерпимыми» товарищами, которые полагают, что интерес партии заключается не в том, чтобы объединять ее с людьми, посягавшими на самое ее существование. Любвеобильный Иисус говорил: все прощается, но грех против духа святого не простится. Каждый преданный член нашей партийной организации должен сказать теперь, несколько видоизменяя только что приведенные слова: все может быть прощено, кроме покушения на жизнь нашей партии. И, чтобы сказать это, вовсе не надо быть большевиком. Мы, меньшевики-партийцы, думаем совершенно так же. И мы уверены, что скоро будет думать так весь сознательный российский пролетариат. Ведь легко же понять, что одно дело – объединение пролетарских сил, а другое дело – объединение (в газете «Луч») с такими джентльменами, объединение с которыми нравственно невозможно для людей, понимающих, что такое верность своему партийному знамени.

Для объединения пролетарских сил необходимо, чтобы оставались на своем нынешнем месте, т. е. за пределами партии, те рыцари печального образа, которые, будучи объединены фракционной склокой, волочили в грязи свое партийное знамя.

Пролетариат скоро поймет это, потому что легко понять это каждому сознательному рабочему. Жизнь – хороший учитель. Она учит пролетария понимать, что такое партийная дисциплина.

Я знаю, что за эти строки адвокаты гг. Маевских, – Л. Мартов и другие, – обрушатся на меня с самой отборной бранью. Пусть бранятся: эти «теоретики» ни к чему другому и не способны. А я все-таки считал своим долгом сказать сознательным русским рабочим то, что я думаю по поводу раскола, начинающегося теперь в социал-демократической фракции Государственной Думы.

Здесь стою я, и не могу иначе.

Плеханов Г. В. Соч. Т. 19. С. 457 – 458.

ПОД ГРАДОМ ПУЛЬ. Заметка № 1

(Беглые заметки)

Впервые опубликована в «Правде» (1913. 3 апреля).

Не пугайтесь, читатель: пули, о которых я говорю, не убивают и даже не ранят, а только забавляют. Они принадлежат к числу тех, которые «отливают» чудаки, шутники, а подчас и вообще люди, попавшие в затруднительное положение. Я потому и обращаю на них ваше внимание, что, как видно, очень затруднительно положение тех товарищей и тех «товарищей», которые отливают теперь в «Луче» пули по поводу моей заметки «К вопросу о расколе в социал-демократической фракции 4-й Государственной Думы».

В качестве «сих дел мастера» укажу прежде всего на т. Вано, напечатавшего в № 65 «Луча» статейку «Прискорбное явление».

Прискорбное явление, это – я, как автор только что названной заметки в «Правде». Чем же, собственно, я для него прискорбен? А вот послушайте.

По его словам, моя «трибуна» среди пролетариата гораздо выше, нежели «трибуна» Толстого среди буржуазии. Но огорчает его не это обстоятельство, а то, что человек, стоящий на столь высокой «трибуне», не всегда считается со своим положение. А этот грех уже издавна числится за высоко стоящим человеком. Для доказательства т. Вано делает экскурсию в область прошлого.

«Он (т. е. я. – Г. П.) пересаливал в борьбе с большевиками (вспомним хотя бы Лондонский съезд, где он категорически заявлял, что существующие две дороги никогда не сойдутся, вследствие чего многие меньшевики и большевики – рабочие теряли надежду на организационное единство)».

Что значит: существующие две дороги? Я знаю не только две, а очень много дорог, которые никогда не сойдутся. Однако я отнюдь не теряю вследствие этого надежды на организационное единство и «категорически» приглашаю товарищей-рабочих (все равно, большевиков или меньшевиков) верить, что это единство, наконец, осуществится.

Пусть т. Вано даст себе труд прочитать хотя бы брошюру ликвидатора Череванина [88]88
  Череванин (псевдоним Липкина Федора Андреевича, ред. 1868), меньшевик, литератор. В период первой мировой войны социал-патриот. Позднее – член ЦК меньшевиков.


[Закрыть]о Лондонском съезде. Он увидит из нее, до какой степени «категорически» отстаивал я там организационное единство. Я уже тогда разоблачал ликвидаторов, стремившихся нарушить его. Когда большевики начали истолковывать идею рабочего съезда в смысле противопоставления массового движения партийной организации, я «категорически» заявил, что пойду против всякого, кто позволит себе подобное противопоставление. И я, как известно, сдержал свое обещание.

Как же мог т. Вано, слушая или читая мои лондонские речи, утратить надежду на организационное единство? Непостижимо!

«Но, – продолжает утративший надежду товарищ, – последний призыв его превосходит всякие ожидания. Он призывает оставить за пределами партии ее добрых две трети. Да, две трети, ибо заодно с бывшими ликвидаторами теперь стоят не менее двух третей, если не вся партия».

Это «да, две трети, если не... и т. д.» нисколько не убедительно по той простой причине, что совершенно голословно. Тов. Вано напоминает мне того ленивого школьника, который на вопрос, как он докажет, что земля вертится, отвечал: «ей-богу, это так». Божба – не доказательство.

Я держался бы слишком плохого мнения о сознательном пролетариате России, если бы допустил, что две трети его могут быть в настоящее время «заочно» с бывшими ликвидаторами. Но, во всяком случае, я не божусь и ничего не утверждаю голословно, а обращаюсь к сознательному пролетариату и приглашаю его подумать о том, может ли он, не изменяя своей задаче, оправдывать поведение господ ликвидаторов? До сих пор я не слыхал сколько-нибудь внушительного ответа в положительном смысле. Напечатанные в «Луче» письма отдельных рабочих и некоторых рабочих групп (т. Вано ссылается на эти письма) доказывают только то, что заодно с ликвидаторами идут некоторые рабочие группы и некоторые отдельные рабочие. Мне неизвестно прошлое этих групп и этих отдельных рабочих, но я сильно подозреваю, что все они сами, как говорится, были мыты в семи водах ликвидаторства.

Если это в самом деле так, то надо сознаться, что они – плохой авторитет и что тот, кто на них ссылается, стремится ввести в обман сознательный пролетариат России. А это уж совсем «прискорбное явление».

Тов. Вано говорит о партии. О какой? Как понимает он отношение к партии ее членов? Вот как.

Он пишет:

«Плеханов, как и большевики, не совсем прав в своих обвинениях: ликвидаторы отрицали не политическую партию пролетариата, а старую организацию этой партии, доказывая, что партию надо организовать заново при помощи легальных организаций и легальной работы, ибо старая нелегальная организация уже труп и оживить ее нет возможности».

Эти слова т. Вано, так неосторожно им самим подчеркнутые, неопровержимо доказывают, во-первых, что я совершенно прав в своих обвинениях против ликвидаторов, а во-вторых, что он, т. Вано, не имеет ровно никакого понятия о том, как обязан относиться к своей партии всякий порядочный политический деятель. А это уж, конечно, еще более «прискорбное явление».

Ликвидаторы отрицали старую организацию нашей партии; они доказывали, что она «уже труп и оживить ее нет никакой возможности». Именно это я и говорил. Кто утверждает, что партия, к которой он принадлежал, уже умерла («уже труп»), тот сам умер для партии. А те, которые умерли для нее, те не имеют в ней никаких прав. А если они не имеют в ней никаких прав, то можно ли упрекать тех людей, – например, меня грешного и моих ближайших единомышленников, – которые отказываются признавать их своими товарищами? И можно ли кричать о расколе, если те, которые хотят объединить партийные силы, отказываются протянуть руку этим господам, так усердно рывшим могилу своей собственной матери, которая была жива, но сильно ранена и окружена превосходными силами временно восторжествовавшего неприятеля?

Если бы ликвидаторы «отрицали политическую партию пролетариата», то это значило бы, что они делают только теоретическую ошибку, т. е. подпадают под идейное влияние синдикалистов. Но в данном случае мы обвиняем ликвидаторов вовсе не в теоретической ошибке, а в преступлении против той партийной организации, к которой они принадлежали. Тов. Вано называет эту организацию старой и думает, что, назвав ее старой, он тем оправдывает ликвидаторов. Но этим он лишь показывает, как много «прискорбной» путаницы в его голове.

Возьмем пример. Меня обвиняют в том, что я сделал покушение на жизнь человека. Тогда мой защитник становится в красивую позу и с жаром восклицает: «Господа присяжные! Обвиняемый хотел убить не человека вообще, а только этого старого человека». Допустим, что человек, от меня пострадавший, в самом деле дожил уже до весьма преклонного возраста. Но это ровно ничего не изменяет. Всякий, несмотря на это, все-таки скажет, что мой защитник не орел, со-о-о-всем не орел.

Тов. Вано, увы! – тоже не орел. Он сам не знает, что говорит. Нельзя разрушить партию вообще. Можно разрушить только данную партию. И когда данную партию разрушает человек, сам к ней принадлежащий, тогда его называют изменником. И если бы целые стада товарищей Вано восстали против такого названия и завопили, что оно слишком резко, то мы все-таки не могли бы ради них переиначить русский язык: смысл слова изменник все-таки остался бы совершенно определенным, и это слово как раз подходило бы для характеристики человека, попытавшегося разрушить свою собственную партию. Изменник есть изменник. Маевский есть Маевский. Ежов есть Ежов. Потресов есть Потресов. Это все, конечно, весьма «прискорбные явления», но я в них совершенно не виноват.

Господа, стремившиеся разрушить нашу партию, пытаются оправдать свой поступок, утверждая, что она, все равно, уже не существовала. По этому поводу я приглашаю сознательный русский пролетариат принять во внимание следующее.

Тов. Вано считает этот довод убедительным. И он же утверждает, что «заодно с бывшими ликвидаторами» стоят две трети партии. Но ведь новой партии мы не основывали. Стало быть, он говорит о старой. Стало быть, ликвидаторы лгали. Стало быть, он мирится с ложью. Еще и еще раз: это – весьма «прискорбное явление».

Я уже признал, что, когда ликвидаторы поднимали свою преступную руку на нашу партию, она находилась в очень тяжелом положении. Но чем тяжелее в данное время положение данной партии, тем энергичнее обязан отстаивать ее существование каждый преданный ее член. Кто поступает иначе, кто сам старается нанести ей удар ножом в спину, тот позорно изменяет своему партийному долгу, и того не оправдают никакие адвокаты – даже несравненно более искусные, нежели совсем неискусный т. Вано.

Возьмем еще пример. Рабочие данного завода объявляют стачку. Стачка идет неудачно. Дело принимает такой оборот, что скоро стачечникам придется взяться за работу. Однако они продолжают самоотверженно бороться. Но в их среде находятся бойкие молодцы, которые кричат во всеуслышание, что средства стачечников уже истощились, что стачка уже умерла. Их, конечно, очень хвалят за это гг. Изгоевы... виноват, я хотел сказать: гг. предприниматели. Но как называют их сами стачечники? Сознательным рабочим известно, как надо называть таких молодцов. И они легко поймут, что совершенно так же надо называть Маевских, Ежовых, Потресовых и им подобных.

Продолжаю тот же пример. Стачка кончилась. Но обстоятельства начинают меняться в пользу рабочих. Поднимаются толки о необходимости единения рабочих сил. И вот приходят «товарищи», доводившие до сведения фабрикантов, что стачка умерла, и говорят: «Если уж объединяться, так объединяйтесь и с нами». Что ответят им сознательные рабочие? Неужели не поймут они, что именно в интересах объединения нужно прежде всего «попросить вон» этих недавних могильщиков стачки?

Товарищи рабочие! Я превосходно понимаю, что в единении сила. Я постоянно твержу это. Но я спрашиваю вас: когда лучше объединена была апостольская община: тогда ли, когда в ней еще находился Иуда-предатель, или же тогда, когда он повесился?

Тов. Вано величает «бывших ликвидаторов» стойкими работниками. Но их «стойкость» проявилась исключительно в деле разрушения партии. И чем больше «стойкости» проявили они, тем невозможнее объединение с ними. Да и что это за название «бывшие ликвидаторы»? Оно напоминает щедринское «бывый профос». Звание профоса пользовалось в России XVII века такой печальной известностью, что население терпеть не могло даже и «бывых профосов». Сознательный пролетариат России очень хорошо сделает, если будет сторониться даже и от «бывых» ликвидаторов.

Тот, кто навязывает нам единение с ними, продолжает стоять на точке зрения фракционной склоки. Он защищает их ради фракционного кумовства. Но соображения фракционного кумовства могут быть убедительны лишь для некоторых отдельных лиц и для некоторых отдельных групп лиц. Они не могут существовать для пролетариата. Пролетариат не захочет поддерживать раскол ради тех, которые копали могилу нашей партии. Он не забудет, что если наша партия не лежит в сырой земле, если она отстояла свое существование в тяжелую годину, то это произошло вопреки усилиям «бывых» ликвидаторов. Этого для него вполне достаточно, чтобы знать, с кем идти и от кого сторониться.

Плеханов Г. В. Соч. Т. 19. С 459 – 463.