Текст книги "Империя Чугунного Неба (СИ)"

Автор книги: Лев Чернец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 27. Пробуждение

Утро выдалось неожиданно мягким. Снег слегка подтаял за ночь, превратившись в сырую кашу под ногами. А солнце, бледное и нерешительное, пробивалось сквозь пелену облаков, не в силах прогреть озябшую землю.

Ян уже третий раз за утро случайно проходил мимо дома, где ночевала Руби. Он нервно поправлял воротник выглаженной рубахи и ежился от колючего ветра, будто готовился к важной встрече, а не к тому, чтобы украдкой подглядывать за ней.

Улисс пробил в бочке небольшую прорубь и зачерпнул пригоршню ледяной воды. Он с силой окатил лицо, и резкий холод мгновенно пробежал мурашками по коже, заставив вздрогнуть. Вдруг за его спиной раздался хруст по мокрому снегу.

– Ну что, выспался? – хриплый голос прозвучал так, будто его пропустили через терку.

Улисс обернулся, вытирая лицо рукавом. Перед ним стоял Брант. Он как будто стал ещё крепче и суровее.

– Выглядишь хуже, чем в прошлый раз, – Его глаза, узкие и проницательные, изучали Улисса с привычным недоверием.

Из-за широкой спины отца выглянула Лира. Девочка вытянулась за полгода, но сохранила ту же озорную искру в глазах. – Ты снова притащил нам неприятности? – спросила она прямо, как в тот раз, когда интересовалась его отсутствующими пальцами.

Прежде чем Улисс успел ответить, воздух взорвался звонким смехом. – Да вы тут все как на иголках! – Руби, свежая и бодрая, словно не прикасалась к алкоголю накануне, грациозно приближалась, поправляя корсет. За ней, как тень, семенил Ян, его лицо пылало ярче утренней зари.

– Мисс Картер просто... вышла подышать! – торопливо пояснил он.

Брант лишь фыркнул, и из его ноздрей вырвалось два облачка пара.

У дальних домов начинали копошиться люди. Жители потихоньку собирались, детишки с любопытством толпились поодаль, перешёптываясь и показывая пальцами на чужих.

Когда из-за угла появилась Ильза, в воздухе запахло крепким самогоном и мятой. Старуха, прижимая бутыль с мутной жидкостью, окинула всех насмешливым взглядом. – Совещание будет или как? Мне ещё мозоли отпаривать! – Вдруг её взгляд упал на Гефеста. – А это ещё что за железный урод?

– Это Гефест, – пояснил Улисс, – Он свой!

Брант оценил Железноликого, затем плюнул в его направлении. Плевок шлёпнулся на серый снег в сантиметре от металлической ступни.

Лоренц ударил костяшками по старой медной кастрюле, висевшей у крыльца. Звук разнесся по деревне, как паровой гудок на фабрике.

От удара отвалился кусок патины, обнажив блестящую трещину. – Решайте – крикнул он.

Толпа зашевелилась, как муравейник, тронутый палкой.

Загудела.

Голоса перекрывали друг друга:

– Нужно уходить! – крикнула рыжеволосая женщина с младенцем на руках. Ее медные серьги звякнули, словно крошечные колокольчики.

– Бабы! Вам бы только прятаться! – парировал мужчина с топором за поясом. – Тут наше место!

Брант переступил с ноги на ногу, его пальцы нервно сжимались в кулаки. – Я за свою семью могу постоять. А эти пусть валят!

– Наваляем железякам! – внезапно закричала Лира, указывая на Улисса. Её детский голос дрожал от возмущения. – ее голосок звенел, как разбитое стекло. – Струсили?

Ильза хрипло рассмеялась и отхлебнула из бутылки. – Малышка права. Мы не бродячие псы.

Спор разгорался. Женщины перешептывались, мужчины спорили всё громче. Ян беспомощно озирался, его взгляд то и дело возвращался к Руби.

Брант недовольно зажевал табак. – Ты принес нам железную чуму, – он ткнул корявым пальцем в Гефеста.

Марта вытерла руки о фартук, оставив кровавые следы от только что ощипанной курицы. Её взгляд, узкий и недобрый, скользнул по Руби. – А эту… наряженную зачем притащил? – она ядовито щёлкнула языком в сторону Улисса. – От таких, как она, одна беда да болезни.

Руби закатила глаза так, что стали видны только белки. Её пальцы поиграли на рукояти кинжала.

– Ох уж эти деревенские драмы, – она сладко потянулась, будто просыпаясь. – Я могу просто перерезать глотки парочке самых упрямых, и вопрос решится сам собой.

Ян побледнел так, что веснушки на его носу стали похожи на рассыпанный перец. Он закашлялся, пытаясь что-то сказать, но только размазал слюну по подбородку.

Лоренц ударил по кастрюле.

Звук заглушил споры.

– Хватит! – его голос, скрежещущий, как металл по камню, прорезал гул. – Теперь слушайте. Они уйдут. А мы переждём. Как всегда делали. И никто не пострадает.

И в этот момент, когда казалось, что решение принято, на окраине деревни раздался звук.

Скрежет… шаги.

Три патрульных Железномордых облепленные примёрзшими комьями грязи. Их полированные корпуса отражали рассеянный свет, как тусклые зеркала. Центральный поднял руку, и механический голос прогремел над деревней:

– ДЕКРЕТ № 47-Б. ПРИКАЗ ЛОР… ДА-КОНСТРУКТОРА...ВОЗРАДУЙТЕСЬ…. ИДЕНТИФИКАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ

Толпа замерла.

Только Ильза медленно подняла кулак, её старческие глаза сверкнули. – Ну что, мужики? – её хриплый смех разнёсся по площади. – Поприветствуйте!

Лоренц медленно потянул руку за палкой. В его глазах читалось горькое понимание.

Война пришла к ним сама.

Лира вжалась в отца, ее пальцы вцепились в его толстую шубу.

Железномордый сканировал толпу его линзы остановились на Улиссе.

В этот момент что-то щелкнуло внутри. Из его предплечья выдвинулся тонкий штырь – острый, как хирургический скальпель.

– САНКЦИЯ НА ОЧИЩЕНИЕ ДАРОВАНА… ВОЗНЕСИТЕСЬ

Толпа ахнула.

И тогда раздался выстрел.

Пуля ударила Железномордому в линзу, разбив стекло и оставив после себя трещину, похожую на паутину. Он отшатнулся, его голова дернулась в сторону – туда, где стояла Руби с дымящимся кремневым револьвером в руке.

– Ну что, мальчики? – Ее губы растянулись в оскале. – Кто-то ведь должен был начать.

Деревня взорвалась хаосом.

Брант выхватил топор и с ревом бросился на ближайшего Железномордого. Лезвие вонзилось в металлический корпус, но не пробило его – лишь оставило вмятину. В ответ Железноликий ударил его в грудь, отшвырнув на несколько метров. Брант рухнул на мерзлую землю, хрипя.

Лира схватила камень и швырнула в Железномордого – её зубы сжаты в бешенстве.

Ян, дрожа, схватил вилы и ткнул ими в руку второму Железномордому. Металл скрипел, но не поддавался.

– Они… они не ломаются! – завопил он.

Лоренц вытаскивал из сарая паровое зубило. Он рванулся вперед, его жилистые руки вздулись от напряжения. Зубило вонзилось в шов на шее Железноликого – и вдруг что-то зашипело.

Из разреза хлынула маслянистая жидкость.

Железноликий дернулся, его движения стали резкими, нескоординированными.

– Шеи! – орал Лоренц. – Бейте по швам на шеях!

Третий Железномордый, тот самый, что говорил, внезапно развернулся – не к толпе, а к Гефесту.

– НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ СЕРИЙНЫЙ НОМЕР… ПРОТОКОЛ… ВОЗНЕСИТЕСЬ...

Гефест не двинулся с места.

Но его глаза вспыхнули.

– Я не ваш.

И тогда он атаковал.

Его удар был молниеносным – металлическая рука вонзилась в грудь патрульного, пробив защиту. Пальцы сомкнулись внутри корпуса, и раздался хруст ломающихся шестерен.

Железноликий замер.

Затем рухнул.

Толпа затихла.

Глава 28. Последний огонь

Ледяной туман над Ветвистым Крестом сгустился, словно сама земля не хотела отпускать их.

Деревенские стояли кучкой, их лица были серыми. Даже дети молчали, прижавшись к матерям.

Брант первым не выдержал.

– Это всё из-за тебя! – Его голос сорвался на хрип, когда он бросился на Улисса, сжимая в руках топор. – Из-за тебя!

Улисс даже не уклонился. Он лишь поднял руку – ту самую, что теперь была симбиозом метала и плоти и отшвырнул Бранта, как пустой мешок.

– Это уже не изменить.

Голос его звучал не как оправдание, не как сожаление. Как приговор.

Брант рухнул в снег. Его пальцы впились в белую мякоть, словно пытаясь удержать то, что уже нельзя было удержать.

– Чёрт… Чёрт! – Он бил кулаками по земле, пока Ильза не схватила его за плечо.

– Хватит, парень. – Её голос был хриплым, но твёрдым. – Что случилось, того не изменить.

Лоренц стоял чуть поодаль, его лицо было каменным. Он смотрел не на Улисса, не на Бранта – на деревню. На дома, на снежные равнины, на ржавый крест у реки. Его взгляд упал на обездвиженные корпуса Железномордых.

– Это были не ликвидаторы, – тихо, но чётко произнёс он. – Всего лишь патруль. – Он медленно обвёл взглядом толпу, и в его глазах читалась вся горечь происходящего. – Они не вернутся. И теперь за ними точно придут... Их будет много. Они сотрут тут всё. Просто чтобы ничто не напоминало о случившемся.

В наступившей тишине его слова повисли в воздухе, холодные и неумолимые.

– Собирайте вещи, – на этот раз его голос прозвучал громче, со стальной твёрдостью. – На закате надо уйти. Иначе не уйти никогда.

Никто не спорил.

Никто не кричал.

Они просто разошлись.

Бегство больше не было возможностью – оно стало приговором.

Гефест подошёл к Улиссу, когда тот стоял у края деревни, глядя в сторону реки.

– Ты знал?

Улисс не ответил.

– Вчера. Когда сказал, что видел этот путь.

Тишина.

Только ветер шевелил полы плаща, только где-то вдали орал ворон.

Гефест развернулся и пошёл прочь.

Люди по одному выбирались из тайника под мельницей, нагруженные оружием и припасами в холщовых мешках.

Лира, закутанная в старый платок матери, стояла у порога и смотрела, как отец рубит топором огромные деревянные часы с треснутым стеклом.

– Он же сломаны, – прошептала она.

– Но они наши. – Брант не поднял глаз, только ударил топором по корпусу.

Рядом Марта набивала котомку сушеными травами и склянками с мутной жидкостью.

– Бабушкины настойки, – буркнула она, заметив взгляд Лоренца. – От лихорадки, от ран, от тоски.

Лоренц лишь кивнул, проверяя затяжки на «Лесном краулере» – их единственном транспортном средстве.

Это был гибрид парового трактора и повозки: массивные колеса с шипами для бездорожья, бойлер на задней платформе, дымящийся даже сейчас, и прицеп, собранный из старых бочек и досок. Настоящий монстр.

– Вместит женщин с детьми и груз, – пробормотал Лоренц, постукивая по манометру. – Мужчины пойдут рядом.

Гефест наблюдал за сбором, анализируя каждый предмет. Его взгляд задержался на «Лесном краулере».

– Он на угле?

– Уголь в бункере, вода в цистерне, – ответил Лоренц. – Но, если дорога дальше трёх дней – нам крышка.

Улисс стоял в стороне, его лицо было непроницаемым. Только пальцы левой руки слегка подрагивали, будто чувствуя приближение чего-то.

Ян украдкой наблюдал за Руби, пока закидывал мешки с провизией в кузов краулера. Она сидела на краю платформы, чистя кинжал куском промасленной ткани, и время от времени бросала взгляды в сторону деревни.

Её движения были плавными, как у хищницы, а острый клык, выглядывающий из-под губы, придавал лицу что-то дикое и совершенно недоброе.

Ян вспомнил, как она без колебаний пристрелила того Железноликого. Как смеялась, когда он рухнул на землю.

Его пальцы вдруг стали неуклюжими, и мешок с мукой грохнулся на снег.

– Эй, осторожнее! – рявкнул Брант.

Руби подняла голову и ухмыльнулась.

– Что, Янчик, руки дрожат? – Она ловко перевернула кинжал в пальцах, и лезвие блеснуло в утреннем свете. – Или это не от страха?

Ян почувствовал, как горячая волна приливала к щекам.

– Я… я просто…

Он не знал, что сказать.

Она пугала его.

Но в то же время притягивала, как огонь – обжигая, но не отпуская.

– Не дразни парня, – буркнул Лоренц, проверяя паровые клапаны. – Ему и так тяжело.

Руби рассмеялась.

– Ой, да ладно тебе! – Она вдруг спрыгнула с платформы и подошла к Яну так близко, что он почувствовал запах ее духов – как дым от пороха. – Ты же хотел со мной познакомиться, да?

Ян отпрянул.

– Я… я передумал.

– Умный мальчик, – прошептала она, проводя лезвием по его щеке – не нажимая, но достаточно, чтобы он замер. – Я ведь не для таких, как ты.

И, усмехнувшись, отошла, оставив его с трясущимися руками и смесью ужаса и восторга в груди.

Гефест, наблюдавший за этим, тихо щелкнул шестернями.

– Она играет с ним.

– Это его выбор – глухо ответил Улисс.

А Ян все ещё стоял, трогая пальцами то место, где лезвие коснулось кожи.

Вскоре деревня опустела.

«Лесной краулер» стоял на окраине, уже заправленный, уже готовый к дороге. Люди толпились вокруг, перешептываясь, бросая тревожные взгляды.

– Где старуха? – спросил Брант, пересчитывая головы.

Марта нахмурилась:

– Не выходила.

Лоренц выругался сквозь зубы и направился к её дому. Остальные потянулись за ним.

На крыльце стояла пустая кресло-качалка.

Дверь была приоткрыта. Внутри воняло чем-то древним, как сама земля под деревней.

Ильза сидела за столом, перед ней – бутыль мутной жидкости и единственная рюмка.

– А, пришли! – Она хрипло рассмеялась, поднимая рюмку. – Ну, заходите, провожайте старуху!

– Ты что, не идёшь? – Лира выскочила вперёд, её глаза округлились.

Ильза отхлебнула. Сморщилась. Ухмыльнулась:

– А зачем? Тут мой дом. Тут мои корни.

Она провела ладонью по столу, по дереву, которое помнило её молодость.

– Да и за добром кто-то присмотреть должен.

– Какое добро?! – Брант ударил кулаком в косяк. – Железномордые сожгут всё дотла!

– Пусть пробуют. – В глазах Ильзы вспыхнуло что-то острое. – Я ещё не настолько стара, чтобы не угостить их огнём покрепче ихнего.

– Бабушка готовилась, – прошептала Лира.

– Всю жизнь готовилась, – поправила Ильза и налила ещё. – А теперь идите. Долгих проводов не люблю.

– Старуху невозможно переубедить – перешептывались люди и постепенно расходились.

Все, кроме Гефеста.

Он стоял в дверях, его металлические пальцы сжимали косяк.

– Ты хочешь умереть?

– Мне уже давно пора на тот свет. – Она не взглянула. – Что сегодня. Что завтра. Что когда-нибудь.

– Никто не заслуживает смерти. Жизнь слишком ценная, чтобы вот так её ломать!

Старуха на мгновенье посмотрела на Гефеста удивлёнными глазами, потом махнула рукой, будто отгоняя муху. – Иди уже, железный болван. Пока не покрошила тебя на металлолом.

Гефест замер на секунду.

Потом кивнул – так, как делают люди.

И ушел.

Дым из трубы вился густыми клубами, смешиваясь с вечерним туманом. Может, старуха просто решила согреться перед долгой ночью?

Лесной краулер содрогнулся, выпустив клуб пара. Шипящие поршни напряглись, колеса с шипами провернулись, вгрызаясь в подтаявший снег. Ветвистый Крест оставался позади – пустые глазницы окон, покосившиеся заборы. Лира, прижавшись к отцу, не сводила глаз с удаляющихся крыш, пока они не растворились в серой мгле.

Мороз крепчал. Воздух звенел, как натянутая струна. Небо почернело – ни звезд, ни луны, только удушающая тьма.

Ильза сидела на крыльце, закутанная в прожженный тулуп. В руках – та самая спиральная пружина, что она закапывала каждую весну. Теперь старуха перебирала её пальцами, словно чётки.

Качалка скрипела монотонно:

– Раз. Два. Три!

Встроенные шестерни хрипло напевали забытую мелодию. Десять качаний – пинок сапогом и снова:

– Раз. Два. Три!

Ветер трепал седые пряди, но старуха не дрожала. В руке – бутылка и взгляд – в темноту.

Сначала был только ветер.

Потом – металлический скрежет.

Из-за угла сарая выполз первый.

Из-под снега – второй.

Из-за дерева – третий.

Целая процессия безликих теней поворачивала головы к крыльцу.

– Я вас не звала! – Ильза швырнула пружину под ноги одному Железномордому.

Он шагнул вперед, его голосовой модулятор захлебывался на морозе:

– ДЕКРЕТ № 47-Б. ПРИКАЗ ЛОР… ДА-КОНСТРУКТОРА...ВОЗРАДУЙТЕСЬ…. ОТКРОВЕНИЕ БЛИЗКО!

Его пневматическая винтовка взвела механизм с жутким лязгом – ребристый цилиндр резервуара набух, манометр дернулся, клапаны зашипели.

Выстрел!

Но Железномордый рухнул первым – с дымящейся дырой во лбу.

Ильза ухмыльнулась, вытаскивая из-под одеяла дробовик с переплетенными стволами и паровым компрессором на прикладе.

– В очередь, сукины дети!!!

Грохот.

Второй Железномордый разлетелся на части – шестерни, пружины и масляные трубки разбрызгались по снегу, как внутренности живого существа.

Третий потерял голову – его линзы взорвались осколками, корпус замертво рухнул, судорожно дергая конечностями.

Но они всё шли и шли.

Без эмоций. Без страха. Без сожаления.

Четвёртый уже был на крыльце, когда дробовик заклинило – перегретый пар вырвался из компрессора, обжигая Ильзе руки.

– Чёрт!

Холодные металлические пальцы впились в её морщинистое запястье. Железномордый, скрипя шарнирами, схватил за ногу, повалив старуху на порог. Деревянные доски вонзились в спину, но она даже не вскрикнула.

– Проваливайте, железные ублюдки! – её голос сорвался на крик, но не от страха – от ярости.

Они лезли на неё, давили весом, хватали за одежду. Один прижал седую голову к половицам, другой занес над ней острый сервопривод. Ильза видела это своими старческими глазами – мутными, но все ещё зоркими.

Потом пришло давление. Беззвучное. Абсолютное.

А затем …

Мир взорвался.

Дом разлетелся на части, выплевывая языки пламени. Обломки бревен, щепки и металлические части Железномордых разметало взрывной волной. Где-то в этом хаосе подобно монетам, рассыпанным по каменному полу, звенела покорёженная спиральная пружина.

А с другого конца деревни, возвышаясь над руинами, стояла огромная тень. Из ледяной пелены проступили очертания гигантского механического силуэта, чьи суставы скрежетали под тяжестью брони.

В темноте мерцал одинокий красный глаз, полный холодной, безжизненной ненависти.

Хозяин пришел.

И тогда тьма окончательно сомкнулась над тем, что когда-то было Ветвистым Крестом.

Где-то далеко, в лесу, Лира внезапно обернулась, почувствовав глухой удар в груди. Она не увидела вспышки – только странное зарево, подсветившее верхушки деревьев на горизонте.

– Это... – Лира сжала кулаки – её слёзы замерзали на щеках, но в глазах горел тот же огонь, что и у Ильзы.

– Не оглядывайся, – резко оборвал её Лоренц, но сам не смог удержаться от взгляда назад. В его глазах отразилось далекое пламя. – Просто не оглядывайся.

"Лесной краулер" рычал, увозя их все дальше в чащу. Впереди была тьма лесов, неизвестность и страх.

Позади – только пепел и руины.

Глава 29. Дорога в никуда

Лесная тропа хрустела под ногами, перемалывая последние остатки надежды. «Лесной краулер» пыхтел, как загнанный зверь, его колеса с шипами вязли в снегу, оставляя за собой рваные раны на теле дороги.

Те, кто покрепче, шли пешком – Брант, Лоренц, несколько мужчин с оружием на плечах. Женщины и дети жались в кузове краулера, завернутые в то, что успели схватить при бегстве.

Руби развалилась на груде мешков, ее кожаный корсет скрипел при каждом движении. Она лениво подмигивала Яну, который шел рядом, стараясь не смотреть в ее сторону.

– Ну и зачем это всё? – она наклонилась к Улиссу, идущему впереди. – Это и был твой план? Скитаться с деревенщинами?

Улисс не обернулся. Его голос прозвучал глухо, будто сквозь слой льда:

– Если всё так, как я видел… поверь, для тебя это лучший исход.

Руби фыркнула, но Улисс, не оборачиваясь, продолжил, его голос прозвучал отрешенно, будто он смотрел вглубь себя:

– Там были огонь и сталь... и они шли по следам. Но я видел и иное... старые рельсы, уводящие в глубь. Туда, где спит сила, способная остановить их. Мы не бежим слепо, Руби. Мы идём к месту, где у нас есть шанс.

Руби закатила глаза.

– Теперь ты подрабатываешь пророком?

Вопрос висел в воздухе, не требуя ответа. Она фыркнула и спрыгнула с краулера, растянувшись в грациозном прыжке.

– Мне надо отлить. – Её глаза сверкнули, когда она повернулась к Яну. – Дорогой, ты со мной?

Ян замер. Его лицо покрылось алыми пятнами, а пальцы судорожно сжали ремень рюкзака.

– Я… я…

– Ох, да расслабься! – Руби рассмеялась, махнув рукой. – Я шучу.

И, развернувшись, скрылась среди деревьев, оставив за собой лишь легкий шорох веток.

Ян стоял, словно вкопанный, пока Лоренц не толкнул его в спину.

– Не заглядывайся, парень. Она тебя сожрет.

Но Ян уже не слышал. Его взгляд все ещё цеплялся за темный проем между сосен, где исчезла ее тень.

Лес стоял черной стеной, затянутой колючим инеем. Воздух был густым от мороза – каждый выдох превращался в белое облако, оседающее на одежде ледяной пылью. Ветви деревьев скрипели под тяжестью снега, будто старинные корабли на мёртвых якорях.

Лицо Лоренца скрывал шерстяной шарф, из-под которого доносилось хриплое:

– Не останавливаться! Кто остановится – замерзнет.

Но «Лесной краулер», рыча и пыхтя, вдруг резко накренился. Колеса с шипами буксовали, зарываясь в рыхлую снежную кашу.

– Черт возьми! – Брант плюнул на снег и первым подошел к машине. – Давайте толкать!

Люди столпились у заднего борта, упираясь плечами в холодный металл. Но краулер даже не шелохнулся – только глубже провалился в снег.

– Да что за…!

– Может, разгрузить? – предложил кто-то. – Дальше будет ещё больше снега!

– Выкинуть припасы? – резко оборвала Марта, указывая на груду мешков с мукой и солониной. – Всё, что успели схватить, бросим здесь? Чтобы сдохнуть с голоду?

Начался ропот. Голоса становились все громче, злее.

– Может, кого-то оставим? – вдруг выкрикнул молодой парень. – Слабых...

Толпа взорвалась как пороховая бочка.

– Да ты что, сволочь! – завопила Марта, хватая за шиворот парня.

Брант в ярости ударил кулаком по обшивке краулера:

– Всех везем! Всех, понял?!

– А как?! – орал кто-то сзади. – Сами сдохнем тогда все!

Голоса слились в оглушительный гвалт. Кто-то толкнул соседа, кто-то схватился за нож. Казалось, вот-вот прольется кровь...

И вдруг из-за спин, словно материализовавшись из самой тьмы, вышел Гефест. Его металлический корпус был покрыт инеем, а желтые глаза горели ровным светом. Ни слова не говоря, он прошел сквозь толпу, сбрасывая мантию на ходу – люди расступались, как перед призраком.

Остановившись перед застрявшим краулером, Железноликий уперся металлическими руками в корпус. Шестерни в его суставах зажужжали, принимая на себя непосильную для людей тяжесть.

– Давай! – его механический крик прозвучал резко, как удар топора по льду.

Водитель дернул рычаг, колеса завертелись.

Двигатель краулера взревел болью. Шипящие клубы пара вырвались из выпускных клапанов, смешавшись с морозным воздухом. Колеса с шипами бешено закрутились, разбрасывая комья снега и мерзлой земли.

Суставы Гефеста скрипели под нечеловеческой нагрузкой, гидравлика в плечах застонала непривычно живым звуком.

– Гррр... – странный, почти животный рык вырвался из его глотки.

Сначала махина лишь качнулась, будто не решаясь сдаться. Потом – с жутким скрежетом – стальные шипы наконец зацепились за твердую почву.

Брант первым врезался плечом в борт, его лицо покраснело от напряжения – Поднажмем!

Остальные, ошарашенные, кинулись следом.

Краулер дрожал всем корпусом, поскрипывая соединениями. На мгновение показалось, что он снова застрянет...

Но Гефест взревел – и машина рванулась вперед, выскакивая из снежной ловушки.

«Лесной краулер» вырвался из снежного плена, его колеса снова схватили твердь.

Люди повалились в снег.

Брант, лежа на спине, неожиданно расхохотался.

Гефест стоял, остывая – пар валил от его перегретого корпуса, создавая призрачный ореол. Его желтые глаза медленно переводили взгляд с одного человека на другого.

Ну и силища у тебя, браток… – пробормотал кто-то.

– Молодец! – добавил другой, осторожно похлопав Железноликого по плечу.

Гефест не ответил. Только кивнул и пошел вперед, прокладывая дорогу.

А колонна двинулась за ним – уже не такая разрозненная, как прежде.

Вскоре сквозь частокол заиндевевших елей проступили призрачные очертания. Острые шпили вонзались в чугунное небо. Стены, сложенные из кирпича и стальных балок, почернели от времени.

– Дом совершенных... – прошептал Лоренц. Он поднял руку по старой привычке, но пальцы лишь сжали потрёпанный воротник.

Высокие своды были украшены витражами с геометрическими узорами, сквозь которые лился синеватый свет. Вдоль стен стояли медные фигуры мастеров с инструментами в руках.

– Тут жили те, кто верил в Силу Механизмов, – пояснил Лоренц, разводя огонь в центральном жаровне.

Люди расселись вокруг огня. Кто-то разбирал консервы, кто-то перевязывал раны. Дети, укутанные в одеяла, уже клевали носами, прислонившись к стенам.

Ян нашел в углу старый дневник с обгоревшими страницами.

– "Сегодня привели в гармонию новый двигатель. Если расчеты верны, он приблизит нас к Истинной Работе..." – прочитал он вслух.

– Брось, – буркнул Брант. – Старьё.

Но никто не ответил. Тепло и тишина усыпляли.

У костра царила тишина. Лоренц достал бутылку мутно-зеленого цвета.

– За упокой шестеренок. – хрипло сказал он, первым отхлебнув и передавая по кругу.

Бутылка обошла всех. Самогон горел в горле, как паяльник. Последний глоток Лоренц выплеснул в огонь.

Вспыхнуло синим.

– Теперь спи.. – пробормотала Марта, вытирая рот рукавом.

Ветер за окнами стих, как забытый механизм, оставшийся без мастера.

Тишина в Доме совершенных была особенной – не мертвой, а словно наполненной едва слышным гулом давно остановившихся машин. Большинство деревенских уже спали, укутавшись в походные одеяла, лишь огонь в жаровне потрескивал, отбрасывая дрожащие тени на стены с полустертыми фресками мастеров прошлого.

Руби присела рядом с Улиссом у высокого витража, сквозь который лился голубоватый лунный свет. Снежинки, кружась, прилипали к стеклу, создавая причудливые узоры.

– Голодный? – с хищной ухмылкой она достала из складок плаща вяленое мясо и плоскую флягу с наливкой. – Стащила тут у одного. Он проспит до утра – не догадается.

Улисс покачал головой, но Руби уже наливала в крышку-стаканчик:

– Не замерзать же совсем, аристократ.

Они сидели так некоторое время – она, жуя мясо и прихлебывая, он, глядя на звезды, видные сквозь разрывы в облаках.

– Знаешь, я в таких местах ночевала, когда была мелкой, – неожиданно сказала Руби, ее голос вдруг потерял привычную насмешливую нотку. – После того как родителей забрали инквизиторы. В старых амбарах, на чердаках... Однажды нашла брошенную часовню – там были такие красивые разбитые витражи...

Улисс повернулся к ней, удивленный. В голубом свете ее лицо казалось почти нежным, без обычной дерзости.

– Я не знал...

– А я и не рассказывала, – она хмыкнула, но в глазах мелькнуло что-то теплое.

Неожиданно для себя самого Улисс взял флягу и сделал большой глоток. Наливка обожгла горло, разливаясь теплом по груди.

Луна скользнула из-за облаков, осветив их лица, так близко склонившиеся друг к другу, что пар от дыхания смешивался в воздухе. Руби придвинулась ещё ближе, ее губы чуть дрогнули...

Из глубины памяти Улисса, словно сквозь толщу льда, всплыл образ Маргарет… залитая золотым светом оранжереи, ее смех, звенящий каплями на стеклах. В тот же миг его мертвая рука будто наполнилась свинцом – пальцы непроизвольно сжались. Он резко отстранился.

– Руби... Я... Его голос звучал хрипло. – Если я позволю себе это... если отвлекусь... А больше некому...

Руби замерла. Её губы дрогнули, и внезапно в глазах – всегда таких насмешливых – появилась странная мягкость. Она медленно провела пальцами по его щеке, ощущая под подушечками шероховатость небритой кожи и холод странных металлических прожилок.

– Ах, дурачок... – прошептала она, и в голосе не было обычной язвительности, только тёплая, почти материнская нежность.

Её дыхание смешалось с его – пар от их губ сплёлся в воздухе, образуя мимолётный узор. На миг показалось, что сейчас она расплачется или рассмеётся – но вместо этого Руби лишь прижалась губами к его рту, лёгкий, почти невесомый поцелуй, в котором было больше печали, чем страсти.

Улисс не оттолкнул ее, но и не ответил…

Руби легко вскочила на ноги.

Беззаботно рассмеялась. – Ну, спи. Завтра опять тащить задницы через сугробы.

По пути она нарочно пнула сапогом спящего на посту деревенского.

– Просыпайся! У тебя кто-то наливку украл!

Мужик беспомощно заморгал, оглядываясь:

– Ч-что? Кто?..

Но Руби уже скрылась в тени колонн, оставив после себя лишь легкий звонкий смех.

А за высокими окнами Дома совершенных первые лучи солнца уже золотили горизонт, растапливая ночные тени.