Текст книги "Подлинная история зубных фей (СИ)"

Автор книги: Лета Стрэндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Заведующая

– Я видела, у вас новая пациентка была сегодня записана. Что с ней? – женщина средних лет в длинном белом халате с воротником-стойкой сидела на высоком кресле.

– Да у него у неё посттравматическое расстройство, острый психоз с симптомами шизофрении. Я ее еще завтра проработаю.

– Это же та девочка, которая пропала?

– Да. После того, как её утром нашли, она несла бред про ведьм.

– И что же вы ей порекомендовали, Ксения Александровна?

– Сегодня я провела предварительная диагностику. Завтра продолжу тест, проанализирую результаты и назначу терапию.

– Эта девочка пережила такое глубокое потрясение, на фоне которого у нее возникла острая параноидальная шизофрения и вы так просто отпустили ее домой? – перешла на высокие тона дама.

– Да, я думаю, в остальном девочка вполне адекватная. Интеллект сохранный, поведение контролируемое. Девочка абсолютно не выказывала агрессии и других признаков. Остальные моменты я поработаю на амбулаторных сеансах.

– И что, этого вам достаточно? Ксения Александровна, сколько вы лет работаете психиатром? Вы должны понимать, острая детская психиатрия лечится только в стационарных условиях! Налицо нарушение протокола врачебного обследования! Вас за это могут попросить лицензии! Вы не имели права отпускать ее в ту же агрессивную среду без должного наблюдения.

– Ее мать настояла на отказе от госпитализации и подписала все бумаги! – вспыхнула молодая доктор от замечаний.

– Да неужели вам всё равно, что творится с детками?! – вдруг вскипела заведующая. – Вы не должны оставаться такими равнодушными! Наша задача, в первую очередь, помочь им, максимально, используя все возможности. Это же дети! Самое ценное, что может быть. Как можно совсем об этом не печься? Нельзя быть такой бестолковой!

Молодой доктор растерялась. Ее впервые так отчитывали.

– Извините, – сказала она резко. – Я знаю свою работу! Я провела предварительную диагностику и…

– Я тридцать лет работаю, – заведующая яростно постучала острием карандаша об стол. – В этой поликлинике и я лучше знаю. Почему вы со мной спорите? Немедленно! Немедленно её надо положить в больницу! Иначе я буду сомневаться в вашей компетентности.

Ксения Александровна хотела еще возразить, но стушевалась под тяжелым взглядом начальницы.

– Вам следовало настоять на госпитализации. Сделали ли вы все возможное, чтобы убедить мать, что это лучшее решение? Тем более у неё это первичные симптомы, мы не можем допустить ухудшение ситуации. Завтра, пожалуйста, подпишите все документы. Я распоряжусь, чтобы ей подготовили палату.

– Хорошо, – уязвлено ответила молодой врач. – Я поговорю завтра с матерью.

Все знали крутой нрав заведующей, но она сама впервые попала ей под руку.

– Да будьте любезны. Убедите её, что это только для блага ее дочери. Я надеюсь, вы сами теперь сознаете, что необходима стационарная помощь. Жду от вас документы о приеме, иначе мне придется вас отстранить.

Стоматолог

Инспектор направился в стоматологию. Он назвал фамилии пациентов и попросился побеседовать с лечащим врачом.

Женщина-стоматолог оказалась вполне приятной молодой женщиной. Вот они какие, зубные феи, усмехнулся инспектор.

– Да, действительно, в тот день у меня был и Данила на приёме, и позже Лана.

– Говорила ли Лана что-нибудь странное на приёме? С каким запросом они приходили?

– Лана пришла с дедушкой, она хотела удалить зуб. Но зуб у неё был вполне здоровый. Что за веяние такое, удалять здоровые зубы! – проворчала стоматолог. – Я ее осмотрела и сказала, что удалять ничего не нужно. Зуб у нее молочный, скоро сам выпадет. Да, ей тринадцать лет, подзадержался. Но под ним ничего не толкалось, поэтому это было лишне.

– Значит, зуб ей так и не удалили?

– Нет. Пролечила один кариес на шестерке снизу и все.

– Разговаривали ли вы с дедушкой Ланы?

– Не припоминаю.

– А что с Данилом?

– А у Данилы была ситуация…у них по-моему криво рос один зуб и они пришли его показать. Тот тоже был совсем здоровеньким. Он с матерью был на приеме. Я их отпустила и велела показаться через полгода.

– Как Данила себя вел?

– Я не помню. Кажется, расспрашивал, будет ли ему больно или нет. Все дети одинаковые. И взрослые, – улыбнулась она.

– Виделись ли вы с Данилой после приема?

– После приема? Нет. Они были в первой половине дня. Я работаю до вечера.

– До скольки вы работаете?

– До 18.00

– Где можно посмотреть, во сколько вы пришли и ушли с работы.

– Да хоть где. Можете запросить данные в регистратуре у старшей отделения. Она ведет учет рабочего дня. Также в регистратуре лежит журнал, где мы отмечаемся временем прихода и ухода. Кроме того, данные регистрируются, когда входишь в систему на компьютере. Там мы ведем записи о приеме. В тот день, – она заглянула в компьютер. – У меня был вечерний пациент на 17:40. Он был последним, значит, я ушла к шести.

– Хорошо. А вы вообще виделись после этого с Данилой? Или может быть с Ланой?

– У меня каждый день новые пациенты. Я не всех запоминаю. Запоминаю только постоянных. Лана и Данила у меня были по разу, естественно, я их не запомнила. И судя по записям, они больше ко мне на прием не приходили.

– Понял, спасибо.

Инспектор позже сверил данные регистратуре, все совпадало с тем, что она сказала.

Зубная фея тут ни при чём, подумал он.

Все хуже, чем вы думали

– Я провела сегодня более глубокую диагностику. И, к сожалению, вынуждена настаивать на госпитализации. В условиях стационара мы сможем проводить более качественную терапию. У девочка глубокая травма, которую нужно проработать незамедлительно. Если мы не хотим ухудшений, приступаем прямо сегодня.

– Да неужели всё так плохо? – с горечью произнесла мать. – Мы же решили, что будем приходить к вам на прием. Какая разница, где будут сеансы?

– Поймите, в клинике у вашей дочери будет доступ ко всем высококлассным специалистам, инструментам лечения. У нее будет круглосуточное наблюдение, которое выявит малейшие отклонения. Будет подобрана самая качественная терапия, которая сразу, в моменте, будет анализироваться на предмет эффективности и корректироваться. У вашей дочери признаки параноидальной шизофрении. Симптомы, без должного лечения могут ухудшиться и перейти в хроническое течение. У вас есть в семье люди, страдающие шизофренией?

Женщина сразу подумала на своего отца. Возможно, он не исследованный. Они никогда не ходили по подобным учреждениям. Точно! Раньше и не ставили таких диагнозов. Что еще может быть, как не шизофрения, если он верит в существование ведьм.

– Какие у нас прогнозы? – упавшим голосом спросила она.

– Благоприятные. При должном лечении.

– Долго надо будет здесь находится?

Клиника, хоть и была светлой, современной, а не как из фильмов ужаса, все равно оставалась психбольницей. И на всех, кто здесь лежал, вешался ярлык психа. Может, некоторые и правда отбитые на голову, это тоже внушал страх.

Будто прочтя ее мысли, доктор произнесла:

– Не беспокойтесь. У нас отделения изолированные. Пациенты все спокойные, по многим и не скажешь, что они страдают от какого-то недуга. Вполне обычные люди, каждый со своими проблемами. Вы сами можете удостовериться, когда будете навещать дочь.

– Как часто я могу приходить?

– Да, хоть каждый день! И вы будете видеть, что с дочерью здесь все в порядке. Она идет на поправку. И вы, как мать, сделали все, чтобы ваше дитя получило самое лучшее лечение и уход.

– Вы правы, – тихо ответила женщина. – Я просто не могу с этим смириться. И как я смогу посмотреть в глаза дочери?

– Вы же не оставляете свою дочь здесь навсегда! – улыбнулась доктор. – Всего лишь на десять дней.

Женщина подписала все необходимые документы.

Лана сидела на жестком стуле в коридоре клиники, рядом с ней напряженно постукивал ногой отец. Ей было здесь некомфортно– белые стены, запах дезинфицирующих средств, и яркие лампы, режущие глаза.

Дверь кабинета психиатра отворилась и мама вышла.

– Лана, доченька, прости,– пряча глаза, произнесла она. – Тебе надо здесь остаться на некоторое время.

– В каком смысле? – прищурила глаза Лана.

– Несколько дней тебя полечат, витаминчики проколют. А потом вернешься домой, бодрая, полная энергии.

– Что?! – закричала Лана. – Я не буду здесь оставаться! Ты хочешь упрятать меня в психушку?!

Её голос задрожал от гнева и обиды.

– Пойми, я желаю тебе только лучшего!

– Ты правда, считаешь меня сумасшедшей?!

– Конечно же нет, малышка! Тебе просто нужно отдохнуть…

– Отдохнуть?! А сама не хочешь здесь “отдохнуть”?

– Папа, ну хоть ты скажи!

– Доченька, прости, – его голос был окутан мягкостью, словно завернут в тёплый плед. – Извини, я думаю, тебе будет лучше. Ты полечишься, и все эти образы, голоса, что ты там видишь и слышишь, исчезнут. Я тебе обещаю, всё будет замечательно, и мы тебя заберем.

– Я от тебя такого не ожидала. Ты предатель! Вы что, избавиться от меня решили?! – слезы посыпались из глаз.

– Милая, – он наклонился к ней, – послушай маму. Она ведь плохого не посоветует. И доктор сообщил о необходимости такого шага. Я понимаю твои чувства, мне очень жаль, но мы ведь тебя ненадолго оставляем. Ты сильно устала и пострадала после пропажи. Я обещаю, каждый день будем тебя навещать. Если только намекнешь, что с тобой плохо обращаются, мы тебя тут же заберем. Это временная бумажка. При желании мы ее отменим.

– Вы готовы? – вышла психиатр. – Мы приготовили палату. Лана, не переживай, сегодня же ты поймешь, что ничего страшного здесь нет. Ты будешь просто находиться здесь, читать, смотреть фильмы, мы также, будем проводить сеансы.

Лана почувствовала, как все её надежды начинают затягиваться в водоворот.

– Я отказываюсь!

– Ну, мамочка, папочка! – взмолилась она глазами, полными слез.

Мама стыдливо опустила глаза, супруг погладил ее плечи.

– Все для твоего блага, солнышко!

В этот момент подошли санитары, и, следуя указанию психиатра, начали выводить девочку из коридора.

– Нет! – Лана отбрыкивалась, её голос снова превратился в ярость. – Ненавижу вас! Ненавижу!

Девочка кричала, протестуя, её слова выходили из глотки, как взрывы.

Женщина заплакала.

– Мы делаем, что можем, – успокоил супруг. – Не кори себя!

– За что нам такое? Сначала пропажа. А теперь?

– Уверен, через десять дней все наладится.

– Она меня не простит.

– Ну что ты. И не такое прощали. Не простит, что ты желаешь лучшего и хочешь, чтобы она выздоровела? Да она даже будет благодарна тебе. Может не сейчас, а позже.

Она прижалась к плечу мужа. Только он ее и поддерживал. И сегодня согласился отпроситься с работы и прийти.

Она вспомнила вчерашний разговор:

– Мог бы поехать с нами на участок! – с раздражением она предъявила мужу, после визита психолога. – Твоя работа не убежит! Ты так спокоен, будто ничего страшного не произошло!

– Не делай из меня монстра. Вчера я ушел с работы и также все силы бросил на поиски. Я очень переживал. Теперь я счастлив, что Лана нашлась. Для меня это главное. В эти дни мы закрываем важный контракт.

– Инспектор допрашивал Лану три часа!

– Им же надо найти того мальчика, – пожал он плечами.

– Еще я подозреваю, что он на полном серьёзе думает, что Лана повела того мальчика к реке и они вошли в него.

– В кого?

– В реку!

– Зачем?

– Все шло, к тому, что инспектор хочешь повесить убийство мальчика на нашу дочь! – в сердцах воскликнула женщина.

– А это уже плохо, – муж нахмурился и сел на диван.

– Вот и я говорю! Если бы ты был вчера с нами, ты бы осадил этого инспектора. Теперь Лана созналась и подписалась в сомнительных вещах.

– Что значит “созналась”? Она же еле отошла от шока, вряд ли все примут за чистую монету. Ведьмы, белый город и прочее. Инспектор выполнил свою работу на отвали и все. Забудут.

– Вот именно, что на “отвали”. Найдут крайнего и все, работа сделана. А подтасовать факты не стоит и труда.

– Ну уж нет. Я сегодня заеду после работы на участок, спрошу, что он думает.

– Мы ходили к психотерапевту на прием.

– Что она сказала?

– Дала предварительное заключение, рекомендовала положить ее в больницу. Теперь у нас есть справка, так что показания не будут иметь полную силу. Но я все же переживаю.

– Значит, Лана будет проходить лечение в стационаре?

– Нет, я отказалась. Консультации это одно, а стать постояльцем психбольницы другое.

– Надо было согласиться. Это более веский довод. Думаю, ей будет лучше пролечиться. Пусть лучше психбольница, чем колония. Немного полежит, и выйдет. Ничего страшного.

Неизвестный юноша

– Добрый день! – раздался голос женщины через трубку. – Это Галина Петровна, мама Данилы.

– Да, добрый день, Галина Петровна, – ответил инспектор, чувствуя, как тяжесть его задач вновь наваливается на него. Этот разговор не был новым; Галина звонила каждый день, и каждый раз её голос звучал с той же надеждой и тревогой. Каждый раз инспектор поднимал трубку с тоской, зная, что у него нет никакой новинки, которой он мог бы её утешить.

– Я вот что вспомнила и хочу сказать… – начала она, и в её тоне послышалось нечто такое, что мгновенно привлекло внимание инспектора. – Знаете, вы спрашивали про тот день, когда мы были у стоматолога, когда они встретились с той девочкой.

– Да-да, я вас слушаю, – ответил инспектор.

– Так вот, в тот день я побежала на работу, а Данила пошёл домой один. Я велела ему идти, потому что он пропустил уроки. Дома была моя мать, она как раз приезжала, приготовила обед. Так вот, мы с ней говорили, и она вспомнила, что Данила пришёл с каким-то юношей...

Инспектор насторожился.

– Она ничего такого не подумала, может это кто-то из местных знакомых, она же ведь не с нами живет. Это был старшеклассник, может даже студент. Но я не помню, чтобы у него были взрослые друзья. У Данилы же нет старших братьев или соседей, с кем он мог бы прийти.

– Вы говорите, он проводил Данилу до дома? – уточнил инспектор.

– Да, именно так. И моя мама отметила, что Данила выглядел довольно потрепанным, будто упал или подрался. Она это отлично помнит, потому что спросила его об этом, он сказал, что играл. Тот парень ушел. Я даже не знаю, кто это, но сообщить вам должна была. Может, это был кто-то из старшеклассников, играющих на площадке. Недалеко у нас стоит волейбольная площадка.

– Спасибо, вы всё правильно сделали, что сообщили нам. Во сколько примерно вернулся Данила?

– Наверное, часа через три. Мы вышли из дома, мама только собиралась готовить, готовила она где-то полтора часа, но к приходу Данилы все давно остыло.

– Отлично. Может, ваша бабушка вспомнит, как выглядел этот юноша?

– Я даже не могу сказать, – произнесла она.

– Мы должны будем составить фоторобот, чтобы прикинуть, кто этот может, он нам прольет хоть-какой свет на историю.

– А кем может быть этот юноша? Он как-то связан с исчезновением Данилы?

– Лана говорила, что после приема стоматолога, на Данилу напали. Но ему удалось вырваться.

– Вы думаете, стоит доверять словам девочки? Она же несет ахинею.

– Тем не менее, пусть ваша мама заглянет к нам на участок, попробуем создать фоторобот. Вдруг он у нас где-то высветится.

Позже бабушка Данилы приехала на участок.

– Он был худощавым и высоким, – говорила она, пробираясь через воспоминания. – У него были какие-то облезлые волосы, неаккуратные. Больше ничего не помню.

Инспектор записал ее слова, а бабушка обрисовала его образ, как только могла.

– Да, да, такого приятного голубого, даже синего цвета. А вот, уголки глаз чуть пониже, что ли… А нос я не помню, был самый обычный, наверное, без каких-либо примечательностей. И рот тоже, наверное, небольшой. Да кто ж знает, какой формы. Они разве не все одинаковых форм? нет, какие усы! Молодой парнишка то.

Спустя много правок, был создан портрет юноши – невысокое, неяркое изображение, которое едва ли могло что-то прояснить.

На один сомнительный портрет полагаться не стоило. Инспектор осмотрел записи с камер видеонаблюдения. К сожалению, по истечению месяца почти все стирали записи.

Они просмотрели все, какие есть камеры по пути со стоматологии до дома Данилы. Со стоматологии он точно свернул в сторону дома. А потом его следы исчезли. На единственной сохранившейся записи в трех домах от дома Данилы, над круглосуточным магазином, Данилы не было. Они прокрутили несколько часов.

Инспектор поймал удачу позже. Он с помощником обследовал территорию, пытаясь выстроить предполагаемый маршрут, по которому Данила мог вернуться домой. Как увидел маленькую незаметную камеру над крышей гаража за двором дома.

Они вернулись вечером и дождались, когда владелец приехал ставить машину. Оказалось, что у него сохранились все записи за позапрошлый месяц на отдельной флэшке. Кто-то постоянно разрисовывал его гараж, и он собирался на них подать в суд. Кому-то явно не нравилось, что почти все гаражи были снесены, а ему удалось выстоять.

На этой записи они увидели Данила с высоким молодым человеком в темной толстовке и кепке. Была хорошо видна лишь нижняя часть лица. Шли они со смежной улицы.

Данила и его новый знакомый шли ровно, однако юноша слегка поддерживал его за плечи. На подходе к дому парень склонился на колено и о чем-то говорил Даниле, словно что-то объяснял или уговаривал.

“Да! Точно!”– воскликнула бабушка Данилы, когда ей показали вновь составленный фоторобот, совместив верх, описанный ею и низ, перерисованный из видео. Это было обычное лицо юноши, ничем не примечательное; кроме того, в их базе не было таких данных.

– Надо ещё раз поговорить с девочкой, – принял решение инспектор, вертя в руках дополненный автопортрет.

Также спросить в школе, может быть он ученик старших классов, но выглядит он конечно старше, скорее уже студент.

Запрет

– Здравствуй, папа! – вошла в палату к отцу Екатерина. Она положила на тумбочку пакет с фруктами.

– Спасибо, доча. А где Лана? Почему она не пришла? – спросила он обеспокоенно.

– Лана приболела.

сказала она.

– Что случилось? Надеюсь, ничего серьезного? Она же мокрая бегала по лесу в ту ночь, немудрено простуду захватить.

Екатерина промолчала.

– Что? Что-то серьезное? – спохватился отец.

– Да нет, Лана действительно ослабла. Неважно себя чувствует. но ничего серьезного, несклолько дней получиться и будет здорова.

– Будет-будет. Она у нас малышка крепкая, – подбодрил отец. – Мальчонка-то другого нашли? В новостях ничего не говорят.

– Нет, еще ищут.

Зашел зять, супруг Екатерины.

– Ну как ваше здоровье? – поинтересовался он у свёкра.

– Да моё-то что, старый да выдержу. Чувствую себя вполне здоровым, зря койку занимаю. Доктор сказал, что посмотрит по анализам, если все будет нормально, то в ближайшее время меня выпишут. Так что нечего обо мне переживать. Лучше о Лане расскажите. Катя сказала, что наша девочка заболела, лечиться сейчас.

– Да, думаю, врачи ей помогут. Всё равно круглосуточный уход, наблюдения, лекарства вмиг сделают свое дело.

–Какой круглосуточное наблюдение? Неужели всё настолько плохо, что ее положили в больницу? забеспокоился дед. – В какой больнице она лежит? Может здесь, в каком-нибудь отделении?

– Да нет же, она в психдиспансере.

– Что? – с изумлением вскрикнул дед.

Женщину шикнула на мужа.

– Я совсем старый стал и ослышался или вы сказали,вы что положили мою внученьку к умалишенным?

Зять вопросительно поглядел на супругу:

– Ты еще ничего не рассказала?

– Я думала, такие подробности ему ни к чему.

– Что значит ни к чему? Вы что совсем спятили?! Зачем вы Лану положили в больницу? Это вас надо туда отправить! Ироды!

Отец вскочил с кровати, а потом схватился за сердце и сел обратно.

Женщина положила руку, укладывая обратно в постель.

– Папа, тебе не стоит так волноваться. Поэтому и не хотела говорить, чтобы лишний раз твое сердце не тревожить.

– Да ничего, её там хорошенько подлечат и выпустят и будет здоровой, – добавил зять.

– Вы почему ее туда отправили? – гневно спросил дед.

– Потому что она пережила большой стресс, и в больнице помогут, чтобы не было неприятных последствий в будущем, – мягко объяснила женщина.

– Вот как? Чуть что так сразу в дурдом? Самих себя там не хотите пролечить? А доча? – он вопрошающе посмотрел на дочь,все еще не веря своим ушам. – Если у тебя депрессия, какое-то расстройство настроения, меланхолия, чтобы ты сказала если бы тебя положили в больничку?

– Там высококлассные специалисты. Они помогут ей, и уже через неделю она забудет весь этот бред, что несла.

–Вот из-за чего вы её туда засунули!Значит, всё, что она говорит, всё, что видела, но при этом вы это не видели это считается бредом. И вы решили там ее мозги расплавить? Хотите всё это электрошоком выгнать оттуда из головы? Дочь, я вообще не ожидал такого от тебя. Как твое материнское сердце не дрогнуло.

Женщина покраснела, а потом рассердилась.

– Так это я виновата? Это кто дурачил и вбил ей в голову всякую ерунду?! Не из-за меня она там в больнице лежит, а из-за тебя! Вот и знай это! Ты с самого детства говоришь о всякой нечисти, сводишь с ума ее. Ты подпитывал в ней все эти иллюзии. И гляди, что теперь! Теперь моя дочь психбольная и лежит в диспансере!

– Нет, доча. Ты что-то путаешь. Я всегда заботился о Лане, слушал её и знаю, что с ней происходит и я ей верю. С самого детства она делилась со мной своими страхами. И я ее всегда поддерживал. А ты так просто отвернулась от нее и отправила лечить голову?

– Потому что надо очистить ее от этого бред, что ты внушал ей годами. Уж я-то знаю!

– Да никакой это не бред! Я говорил то, что знаю и видел сам.

– Да что ты там видел?! – закричала женщина. – Ведьм, колдунов, магов, фей? кого ещё? Ты мне в детстве тоже это всё говорил. Я была маленькой, пугалась, боялась, хорошо, что я выросла и поняла что всё это глупости. И хорошо, что я осталась здоровой, не лишилась здравого рассудка и не заразилась этой нечестивыми мыслями. Это потому что ты на меня не так сильно повлиял, как на Ланочку. Я помню, как ты рассказывал мне эти истории. У тебя больное воображение!

– Доченька, ничего-то не знаешь о мире. Не веришь мне, зачем Лану трогаешь?

– Ты совсем ничего не понимаешь, да? – расплакалась женщина. – Ты даже не осознаешь, что своими словами ты причинил непоправимый вред внученьке.

– Нет, нет, – покачал головой дед. – Не я ее, совершенно здоровую, упек в больницу, ради того. чтобы сделать послушным овощем, который будет говорить лишь то, что другие хотят слышать.

– Я не подозревала, насколько у тебя всё серьёзно. Тебе надо тоже показаться к врачу. Говорят, шизофрения наследственна, – сокрушалась женщина. – Я не знала, что всё так далеко зайдёт!

– Вот не надо! Не надо мне раздавать диагнозы. Я всецело здоров. Я знаю, что я видел. И Лана тоже абсолютно здорова.

– О боже! – плакала женщина. – Почему? Почему это с нашей семьей происходит?

– Ничего, ничего, – успокаивала её муж, не зная что сказать.

– Я думаю, может быть вы погорячились, – смягчился отец и начал торговаться. – Надо сходить и забрать Ланочку. День-два полежала и хватит. Бедная. Ужасов наверное насмотрелась.

– За день-два это не решается, – ответил зять. – Надо курс лечения пройти.

– Забирайте её оттуда немедленно!

– Нет, – повторила женщина. – Наша дочь больна. Я не хочу, чтобы это оказалось чем-то страшным. В руках врачей ей будет лучше. Я думаю, что у тебя был такой же диагноз, но некому было тебе помочь.

– Клеймо ставишь на девочке? как не стыдно! Если вы ее оттуда сегодня же не заберете, то это сделаю я! Я заберу свою внучку. Не позволю ей там стоят оставаться. Как только у вас сердце такое выдержало!

Мужчина снова вскочил с постели, распахнул дверцу тумбочки и начал доставать одежду.

– Что ты делаешь? Ложись в постель.

– Я поеду в ту больницу! психдиспансер у нас один. Устрою там скандал! Но внучку заберу.

– Тебя туда даже не пустят! Еще на входе охрана остановит,– сказала женщина. – Я рассказала им о тебе, твоем состоянии и запретила пускать.

– Что?! – вспыхнул отец. – Что ты такое говоришь? Ты запретила родному отцу видеться с внучкой?

– Да. Отец, прости, но думаю вам пока не стоит общаться. По крайней мере, пока она не выздоровеет. Ты на нее очень плохо влияешь. Мне очень жаль что ты такого дошло Но сейчас это лучший выход оградить тебя от неё. Она не должна слышать больше таких историй.

– Не верю своим ушам! Ты совсем запрещаешь нам общаться?! Ты что рехнулась?! – заорал мужчина. – Оградить мою родную внучку от, эту крошечную девочку, которую я комочком держала на себе, которой выслушивал все рассказы… Ты сейчас мне говоришь, что я не имею права общаться со своей внучкой?

– Да знаешь, это всё из-за твоих речей. Ей действительно пока держаться от тебя подальше.

– Да как ты можешь даже такое говорить! Я смотрю вы совсем сбрендили! Что с вами происходит? Очнитесь! Посадили её в психушку и запретили за мной общаться!

Дедушка кричал размахивал руками, расшвыривая во всей палате свою одежду.

– Ты нездоров! – кричала дочь. – Тебе самому лечиться надо. И ты не увидишь больше Лану, если продолжишь нести эту чепуху!

Внезапно мужчина охнул и сел на постель. Лицо его побагровел и он больше ничего не говорил.

–Что…Что с тобой? – оборвала свою гневную тираду дочь.

Зять крикнул медсестру в коридоре. Она прибежала, сделала замеры, оказалось, у него резко подскочило давление. Она дала таблетки и велела не волноваться, окинув недовольным взглядом посетителей.

– Извини, я не хотела тебе причинять боль. Когда Лана поправится, вы обязательно встретитесь. – сказала Екатерина, собираясь уходить.

– Дочь, не понимаю, когда ты стала такой бесчувственной, – еле слышно прошептал отец.

Она бросила сочувственный взгляд на отца.

– Прости... Я тебя люблю. И дочь свою очень люблю. И хочу чтобы и ты, и она были здоровы.