Текст книги "Замки на песке"

Автор книги: Лесси Скарелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

9

Фройдис почти удалось убедить Сигурни подать на развод с Альфом. Сигурни так устала от своего двойственного положения! И до разговора с сестрой она не знала, что делать. Ей надоело лгать всем вокруг – Альфу, Улаву, детям, самой себе… Надоело прятаться! Хотелось открыть все чувства, отпустить их на волю и радоваться жизни! Быть счастливой от того, что Улав рядом. Она мечтала взять его за руку, поцеловать, обнять, не оглядываясь в испуге – только чтоб никто не увидел, а то… А то – что?

А тут еще этот Магнус! Сигурни сложила ладони лодочкой, набрав в них холодный, золотисто-коричневый песок. Она всегда спускалась сюда, к морю, когда ей было плохо, одиноко или просто надо было подумать, как сейчас. Странно, но море каким-то образом успокаивало ее, придавало сил, возвращало уверенность. Ведь оно такое бурно-спокойное, такое…

Сигурни вдохнула всей грудью соленый воздух. Жаль, что уже прохладно, а то она обязательно окунулась бы в эти ласковые волны, всем телом ощутив их нежные прикосновения. Мысли о море как-то плавно сменились мыслями об Улаве. Какие у него теплые, сильные руки, чуть грубоватые на ощупь, но такие восхитительно-нежные, когда касаются самых чувствительных мест на ее коже. Сигурни прикрыла глаза, почувствовав, как сладкая нега возбуждающе защекотала ей язык.

Как бы она хотела сейчас прийти домой и увидеть там Улава, а не хмурого Альфа… Или нет. Лучше бы он сейчас оказался прямо здесь, рядом с ней, на пляже… Она бы снова прикоснулась бы к его мягким волосам, запустив в них пальцы. Провела бы губами по изгибу его бровей, а потом…

Сигурни открыла глаза. В мысли все время встревал нескладный, рыжий Магнус. Тогда, на морской прогулке, на катере… Он сказал, что хочет любить ее. И он поцеловал ее. Сигурни вспомнила, как испугалась тогда, как она была обескуражена его признанием. Но ведь… ты должна признаться самой себе, Сигурни, тебе же понравилось! Она покраснела, пересыпая песок из руки в руку. «Ну да, – согласилась сама с собой девушка. – Но ведь каждой женщине было бы приятно узнать, что мужчина любил ее всю жизнь и продолжает любить».

А что, если… Сигурни резко встала и отряхнула руки от песка, решительно отогнав мысли о Магнусе.

– Сигурни, пора прекращать с этим, – сказала Фройдис, когда они встретились днем.

– С чем?

– Как с чем? – удивилась Фройдис. – С двойной жизнью! Тебя же это тяготит. Ты же хочешь быть с Улавом?

– Ну да, хочу. – Сигурни залилась краской.

– Так что же ты до сих пор с Альфом? Вы же давно не любите друг друга.

– Не любим, – кивнула Сигурни, соглашаясь.

– Разводитесь.

Фройди всегда высказывала прямо все, что думает. По крайней мере, с ней. И Сигурни была благодарна сестре за это. Но сейчас, даже несмотря на то, что и сама часто помышляла о разводе, она вздрогнула и посмотрела на Фройдис несколько ошарашенно.

– Как так?

– Как-как, просто!

– Это не так-то легко, Фройдис! Я живу с ним уже десять лет!

– Ну и что?

Сигурни усмехнулась:

– Сразу видно, что ты не была замужем!

– Не была и не хочу! От замужества одни проблемы!

– Ты не понимаешь, Фройдис! Я настолько долго с Альфом, что… не могу представить, как я буду без него!

Сигурни сама удивилась своим словам. Часто она думала о том, какой была бы жизнь без Альфа. А тут ее словно озарило – ведь она действительно… сможет ли она без него? Без его красок, разбросанных по всем комнатам. Без его кисточек, растянутых свитеров, широких джинсов… Без него самого с его неизменным стаканом морковного сока по утрам. Сигурни настолько привыкла к тому, что Альф всегда рядом, словно он стал частью ее!

– Ну, сестренка, с таким настроем ты никогда не устроишь личной жизни! Ты подумай сама, ведь Улав не железный. Долго ли еще он сможет жить так, как сейчас? Сколько ему?

– Тридцать восемь… нет, тридцать пять.

Сигурни покраснела, поймав себя на мысли, что перепутала возраста Альфа и Улава. Стало немножко не по себе и как-то зябко, словно ледяной ветерок коснулся спины.

– Вот, считай, уже почти сорок. Ему хочется семью, детей… А ты, как привязанная, за Альфа держишься, будто он пуп земли какой! Сигурни, на нем ведь свет клином не сошелся!

Фройдис говорила еще что-то, но Сигурни уже почти не слушала. Ей вдруг стало страшно. Она действительно никогда раньше не задумывалась, что нужно Улаву. А ведь он наверняка, как и сказала сестра, думает о детях. О семье… О том, чтобы просыпаться рядом с любимой женой…

– А что я скажу Альфу?

– Так и скажешь, что любишь другого.

– Фройдис, а ты… а как… Ты же знаешь, какой он ревнивый. Он может сделать все, что угодно!

– Можешь обернуть его ревность в свою пользу! Это отличный повод для развода.

Сигурни непонимающе посмотрела на сестру.

– Скажи ему, ты знаешь, что он тебе изменяет… Скажем, со мной.

– А ты?..

Фройдис улыбнулась:

– Что ж, я от тебя ничего не скрывала. – Ей захотелось курить, хотя она никогда раньше этим не увлекалась. – Да, Сигурни. Я спала с твоим мужем. Но между нами все кончено. – Она рассмеялась: – А ты не знала, что Альф – похотливая скотина? Он трахается со всеми подряд у тебя за спиной! Со всеми своими натурщицами! Тебя ревнует, как дьявол, а сам… Эгоистичный, самовлюбленный болван! Я ему этого не прощу! И знаешь, я поступила с ним так, как он поступил с тобой, со всеми женщинами, которыми он пользовался и которых бросал!

Это было как взрыв. Нет, Сигурни догадывалась, что Альф ей изменяет. Но даже зная – трудно принять это! В то же время она почувствовала странное облегчение. Фройдис словно подарила ей ножницы, которыми она срезала путы, до боли стягивающие ее душу.

Сигурни, обняв сестру, расплакалась. Но то были слезы не отчаяния – благодарности.

– Я люблю тебя, Фройдис.

Сигурни посмотрела на вечерний закат. «Завтра будет тепло», – машинально отметила она, доставая из кармана длинный белый конверт. Письмо от Магнуса. Фройдис отдала его только сегодня, когда они распрощались, объяснив, что раньше не могла, потому что рядом все время крутился Альф.

Магнус просил прощения за случившееся на катере, обещал, что больше такого не повторится, и хотел встретиться с ней, чтобы пообщаться как раньше. «…Я твой друг и не буду претендовать на большее», – заканчивалось письмо. Сигурни улыбнулась и разорвала письмо на мелкие-мелкие клочки.

– Конечно, Магнус! Я прощаю тебя, – прошептала Сигурни, выбрасывая клочки письма в море. – Ты просто мой хороший друг. Мой очень хороший друг!

10

Как только за Фройдис закрылась дверь, Агнесс поняла, что она должна, просто обязана позвонить Улаву Йорту. Ей подсказывало это сердце – сердце, в котором впервые зажглась любовь.

Но взяв со стола мобильный, Агнесс пока медлила.

Она не спала всю ночь, обдумывая, что скажет Улаву. Вначале она хотела ограничиться простой фразой: «Привет. Как дела?», – но потом ей в голову стали приходить и более смелые идеи. Можно было позвонить и, отбросив смущение, признаться: «Улав, я хочу тебя!» или «Я постоянно думаю о тебе, ты – мое наваждение».

Как жаль, что она не могла посоветоваться с Фройдис – ведь у нее был такой опыт в подобных делах! Но Агнесс никогда не откровенничала с сестрами. Она была уверена, что Фройдис просто поднимет ее на смех, если узнает об этой ее запоздалой первой влюбленности. Она живо представляла себе хохочущее красивое лицо старшей сестры. Еще бы! Кто такая Агнесс? Серая мышка, ничтожество, сама мисс Антисекси. И кто такой Улав Йорт? Красавец, умница, успешный бизнесмен. Его карие, с зеленым оттенком глаза любую женщину сведут с ума. А его руки… Интересно, скольких девушек обнимали и ласкали эти изящные, но такие сильные и прекрасные руки?

Агнесс полночи тихо проплакала в подушку. Ей вдруг абсолютно стало ясно, что им с Улавом никогда не быть вместе. Но смириться с этим было практически невозможно. Любая попытка вырвать этого мужчину из сердца приносила мучительную душевную боль.

– Почему, почему? – горько шептала Агнесс. – Неужели я недостойна счастья? Почему я должна жить так? Неужели надо мной нависло какое-то проклятие?! – Потом сама себя успокаивала: – Нет никакого проклятия, нет… – И снова с тревогой прислушивалась к своей душе, словно пытаясь обнаружить следы злого навета.

Агнесс уснула только под утро, уткнувшись в мокрую от слез подушку. Во сне к ней пришел Улав. Он взял ее за руку, грустно-грустно посмотрел в глаза и произнес: «Все будет в порядке, я о тебе позабочусь». Агнесс проснулась со смутным чувством тревоги и тяжелой тоски. Она поняла, что ей просто необходимо позвонить Улаву и попросить его о встрече. А там – будь что будет.

Теперь она сидела с прижатой к уху телефонной трубкой и слышала пока лишь длинные гудки. Йорт не спешил отвечать на звонок. Долгий звук зуммера, словно странная музыка вечности, тягуче доносился откуда-то издалека и вводил Агнесс в состояние, близкое к трансу. Она даже не сразу поняла, что Улав взял трубку.

– Алло! Алло! – Голос Йорта звучал требовательно и торопливо. Видимо, он спешил по делам, и ему некогда было болтать по телефону. – Вы будете говорить или…

Агнесс поборола в себе желание положить трубку и изо всех сил постаралась произнести спокойным и даже слегка ироничным тоном:

– Привет, Улав. Это Агнесс. Помнишь такую?

Йорт замешкался, но только на мгновение.

– Привет. Конечно, помню, – осторожно ответил он.

Агнесс набрала полную грудь воздуха, собираясь сказать то, ради чего позвонила.

– Я хочу с тобой встретиться, – проговорила она.

– Гм… да… – Похоже, Улав был застигнут врасплох. Впрочем, он быстро нашелся: – Я тоже об этом думал… Только я сейчас очень занят. Давай встретимся завтра… Нет, послезавтра. Так будет вернее.

– Послезавтра? – с разочарованием протянула Агнесс. Она-то надеялась увидеть его уже сегодня. Да что там сегодня – прямо сейчас!

– Да, – подтвердил Улав. – Понимаешь, у Альфа готовится персональная выставка! Я, он… мы все так давно мечтали об этом! И вот, представляешь… Здравствуйте, господин Седли, – поздоровался Улав с невидимым Агнесс собеседником. Потом снова обратился к ней: – Да, да… Агнесс, у меня тут встреча. Рад был услышать тебя. Увидимся.

– Да, а во сколько? – поспешила уточнить она.

– Я заеду за тобой в семь.

– Утра? – еще более поспешно спросила Агнесс.

– Нет, конечно. В семь вечера! – Улав тихо рассмеялся. – Ну, до пятницы. – И он отсоединился.

У Агнесс от возбуждения потемнело в глазах. Она буквально упала на стул, чувствуя, как неистово колотится в груди ее маленькое сердечко.

«Послезавтра, послезавтра! – ликовала она про себя. – Послезавтра я увижу его!»

«А сегодня, – вдруг подал голос здравый смысл, – тебе нужно пройти медосмотр, как и советовал Свенд. С тобой явно что-то не в порядке».

Поразмыслив, Агнесс решила отправиться в новый медицинский центр на окраине Ловфьерда. От коллег она слышала, что в нем, помимо врачебной помощи, есть еще и косметические услуги. И Анна, и Халгерд, и даже эта селедка Виржиния в один голос нахваливали их качество, утверждая, что с ним не сравниться ни один салон красоты. К тому же Свенд взял все расходы на себя. Поэтому можно ни в чем себе не отказывать.

«Я должна выглядеть просто потрясающе, – думала Агнесс, сидя в такси, ехавшем через центр города. – Чтобы Улав, взглянув на меня, открыл рот от изумления. Нет, не так! Чтобы в его глазах вспыхнул огонь желания! Чтобы он, наплевав на приличия, обнял меня за талию, привлек к себе и поцеловал долгим, сладостным поцелуем! Таким поцелуем, от которого сердце готово выпрыгнуть из груди и по телу бегут мурашки, а в голове, окутанной туманом, гаснут все мысли… Господи, – взмолилась Агнесс, – пусть будет так!»

– Освей. – Голос таксиста, объявившего название улицы, вернул Агнесс в реальность и спугнул все ее грезы.

Агнесс расплатилась и быстро зашагала к главному корпусу медицинского центра. За спиной у нее будто выросли крылья. Она так мечтала поскорее превратиться в прекрасную принцессу! Но Агнесс, верная своей давней привычке, самое приятное отложила на потом. Она с детства усвоила правило: вначале суп – потом конфета. Поэтому девушка начала с медицинского осмотра. И первым кабинетом, куда она заглянула, был ее самый нелюбимый – стоматологический.

Стоматологом оказался молодой мужчина с абсолютно седыми волосами, больше походивший на модель, чем на доктора. Когда Агнесс вошла в кабинет, в его глазах на мгновение мелькнул интерес. Но миг этот был кратким. Было видно, что пациентка не заинтересовала его как женщина. В его глазах так и читалось: ты, конечно, не дурнушка и не какая-нибудь бегемотиха. А как раз напротив: милая, миниатюрная девушка. Но чего-то в тебе недостает. Нет в тебе огня, нет волшебства. Ты – обычная. И с такими ужасно скучно проводить время. Все это задело Агнесс.

Записав данные своей пациентки, доктор попросил ее пересесть в кресло. На нагрудном кармашке его халата, надетого на голое тело, висел бейджик «Барс». Агнесс удивилась: это странное имя необычайно подходило красавцу-стоматологу. Он действительно имел некоторое сходство со снежным барсом – такой же красивый, сильный и грациозный. И такой загадочный.

Агнесс непременно увлеклась бы им и несколько ночей потом только и мечтала бы об этом Снежном Барсе. Но ее сердце и мысли были заняты Улавом Йортом, а значит, никаким красавцам-стоматологам там не было места. Агнесс готова была принадлежать своему избраннику и душой, и телом.

Осмотр завершился довольно быстро. К радости Агнесс, доктор Барс не нашел у нее ни малейших намеков на кариес. И даже это сообщение она выслушала, думая о его пользе для Улава. Когда-то давно Агнесс слышала, что кариес заразен и может передаваться при поцелуях. Но зубки у нее в полном порядке, а значит, ее «Котику» ничего не грозит. Мысль, что у самого Улава может быть кариес, даже не мелькнула в голове у Агнесс. Улав идеален – и в этом нет никаких сомнений!

Вторым кабинетом, куда отправилась Агнесс, был кабинет гинеколога. Там ее встретила высокая, полная женщина, с надписью «Астрид» на бейджике. Как выяснилось, весьма неразговорчивая. Закончив осмотр, она сказала только одно слово:

– Поздравляю.

– Что? – Агнесс приподняла брови. Может быть, она ослышалась?

– Поздравляю, – повторила Астрид. – У вас будет ребенок.

Агнесс пошатнулась, словно от удара. С ее губ снова сорвалось это глупое «Что?», – и больше не вылетело ни звука. Язык присох к нёбу, ноги вдруг стали ватными.

Врач поняла, что поторопилась с поздравлениями – у ее пациентки явно был шок.

– Не волнуйтесь, с вами все будет в порядке. – Астрид попыталась как-то ее успокоить.

– Этого… не может… как же… – выдавила Агнесс, ощущая, как пол уходит из-под ног.

Перед тем как потерять сознание, младшая из сестер Лавранссон вдруг ясно и остро осознала, что ее одиночество кончилось – потому что внутри нее зародилась новая жизнь.

11

Сигурни провела бессонную ночь. Она думала и думала, не зная, что сказать Альфу… не зная, как сказать…

Вчера вечером он вернулся из мастерской в страшном и непонятном ей раздражении. Накричал на малышку Кари за то, что она слишком шумела, играя в свои любимые кубики. И, достав из домашнего бара бутылку коньяка, выпил сразу половину. А после что-то бурчал про Улава-пройдоху. Когда Альф произнес имя Йорта, сердце Сигурни ухнуло куда-то вниз, а во рту появился противный сладковатый привкус страха. Она невольно замерла, едва не выронив чашку с чаем. Но Альф ничего не заметил, продолжая пить.

– Ты знаешь, Сигурни, – сказал он, глядя на нее своими волшебными с поволокой глазами. – Я ведь всегда любил тебя больше всех…

Больше всех? Значит, Фройдис, как всегда, права? Но услышать о грехах мужа от сестры – это одно, а от него самого – совсем другое. О грехах? О каких таких грехах? Ведь Альф, по сути, ничего не сказал! «Больше всех»! Мало ли что он имел в виду! Да и какая разница? Вспомни, сколько ты сама ему изменяла!

Сигурни покрылась легким румянцем, ощущая, как пульсирует в висках разгоряченная кровь. Альф это, конечно, заметил – он всегда видел, когда она краснела, – но воспринял по-своему. Он встал с кресла и, покачиваясь, подошел к дивану, где она сидела. Сел рядом, положил руку ей на плечо и притянул к себе. Сигурни напряглась. Бросила взгляд на настенные часы. Поздно. Фру Бьернсон ушла. Дети спят. И Альф рядом… пьяный… Ей вдруг стало страшно.

– Да, Сигурни. Я всегда любил только тебя. А все остальные – это так – обычные девки, с которыми перепихнешься и сразу забудешь. А ты, Сигурни, ты… чудо! – Он крепче прижимал ее к себе, продолжая говорить.

Еще никогда она не видела Альфа настолько пьяным. Видимо, он принял еще до прихода домой, и немало. Его потянуло на откровенность, и он рассказывал ей все подробности своей тайной жизни, о которой она лишь догадывалась, но предпочитала не думать об этом. Да и зачем? Когда она была молоденькой, наивной дурочкой, влюбленной в мужа до безумия, – эти мысли сначала ранили ее, оставляя на сердце незаживающие рубцы. Потом ей было просто неприятно. Позже пришло разочарование и безразличие. А сейчас Сигурни чувствовала омерзение. Омерзение к этому падшему, опустившемуся человеку, который является ее мужем. Плечо в том месте, где его все сильнее сжимала рука Альфа, горело, как от кипящего масла. Ей стали противны его широкие синие джинсы, вечно заляпанные краской. И эти растянутые свитера. И неизменная двухдневная колючая щетина, из-за которой нежная кожа на ее красивом лице так часто раздражалась и почесывалась. И морковный сок, который он выпивает каждое утро. И кисти. И мольберты.

– …и твоя старшая сестра, – донесся до Сигурни его пьяный голос, – такая же шлюха, как все остальные!

Это стало последней каплей. Она скинула его руку и встала.

– Не смей оскорблять Фройдис!

– Я и не оскорбляю. – Альф тоже встал. – Я говорю то, что есть.

– Кто дал тебе право так говорить о моей сестре?! Ты…

Альф расхохотался и двинулся на Сигурни:

– Кто дал право? Я! Я сам дал себе это право! И она! Сама Фройдис дала мне его!

Сигурни пятилась от Альфа, испуганная полубезумным огнем, сверкавшим в его глазах. Опять мелькнула мысль: «Поздно. Дети спят». Они и так боятся отца. Он продолжал идти на нее. Сигурни все отступала, пока не уперлась спиной в стену.

– Твоя сестра – шлюха! Я бы с удовольствием придушил ее… но моя репутация мне дороже!

Он снова рассмеялся. Попытался схватить Сигурни за плечи, но она отшатнулась в сторону.

– Не прикасайся ко мне! А то… – Сигурни беспомощно озиралась по сторонам. Никогда еще ей не было так страшно, как сейчас.

Альф сделал рывок и схватил ее. Дыхнул в лицо. Резкий запах перегара накатил на Сигурни. И опять: «Дети спят. Если они увидят…» Ей стало еще страшнее.

– А ты, Сигурни, – прошипел Альф, – ты защищаешь ее, чудо мое!.. Ну конечно! Ты такая же, как она! – Альф рванул ее блузку, и пуговки блестящими звездочками застучали по полу. – Я же просил тебя одеваться скромнее! А ты, как и твоя драгоценная сестра, не носишь белья!

Альф грубо толкнул жену на диван, на котором только что открыл ей свое истинное лицо.

– Конечно! Ты такая же, как она! Тоже спишь со всеми! Ведь ты ее сестра.

Он сбросил свой черный свитер. Сигурни, прикрывая грудь растерзанной блузкой, соскочила с дивана и рванула было к двери. Но Альф схватил ее за темные волосы и швырнул обратно. На ее глазах выступили слезы, но она не смела закричать. Из-за детей, спящих наверху. Они не должны видеть своего обезумевшего отца. Не должны видеть мать… Эвенсон прижал ее к дивану, шаря горячими, потными ладонями по ее телу.

– Альф, не надо…

– Заткнись. – Он неуклюже уткнулся ей в шею.

– Альф, пожалуйста… – Сигурни заплакала, но вырваться уже не пыталась, почувствовав злобу и силу мужа. – Альф, перестань.

– Молчи. – Он сильно сжал ее руки и вдруг обмяк.

– Альф? – Сигурни замерла, ощущая тяжесть его тела. – Альф?

Она высвободила руки и потрясла его. Он что-то недовольно пробормотал. Сигурни выбралась из-под Эвенсона. «Слава Богу, уснул», – пронеслось у нее в голове.

…И сейчас Сигурни сидела на кухне и пила крепкий кофе. От событий вчерашней ночи хотелось плакать. От мыслей, что могло бы случиться, ее передергивало. И Сигурни решила никому ничего не рассказывать. Даже Фройдис. Нечего ей знать, что собственный муж чуть не изнасиловал жену. Узнай она об этом, с ее-то темпераментом, дело наверняка дойдет до суда. А это ни Альфу, ни Сигурни, ни тем более детям не нужно.

Сигурни допила кофе и прошла в гостиную. Альф все так же спал на диване. Невероятно красивый.

И все-таки… Что же с ними сделало время! Кто знал, что все кончится так? А как же все начиналось! Это же было самое счастливое время в ее жизни…

Сигурни подошла к окну, раздвинула шторы. Луч солнца недоверчиво коснулся Альфа, да так и остался на нем.

Влюбиться в него… влюбиться в художника. Сигурни покачала головой. Ведь у нее был такой выбор! А ее угораздило выбрать именно этого – Альфа Эвенсона!

Ее жизнь могла сложиться по-другому. Она могла быть счастлива сейчас, скажем… с тем же Магнусом! Он хоть и не так красив и талантлив, как Альф, но он любит ее. Любит ее по-настоящему. До сих пор!

Сигурни встряхнулась. Магнус? При чем здесь Ланссон? А Улав? Сигурни удивилась сама себе. В последнее время о Магнусе она думает больше, чем о Йорте. Да что с ней происходит?

О, был бы рядом Улав (или Магнус?)! Он бы помог справиться со всеми проблемами. Со всем злом, навалившимся на нее. По крайней мере, она хотя бы на время забыла бы обо всем! В его крепких, любящих объятиях.

Альф пошевелился и застонал, открывая глаза и щурясь от яркого солнечного света. Сигурни напрягалась все больше, наблюдая за его пробуждением. Он медленно сел, потирая затекшую шею. Почмокал пересохшими губами. Потрогал голову и поморщился, дыхнув в ладонь. Его жутко тошнило и мучила жажда. Он бы выпил сейчас ведро воды. Нет, два ведра. А как же болит все тело! И в голове при движениях словно разрываются световые гранаты.

Альф осмотрел комнату хмурым взглядом.

– Доброе утро. – Сигурни отошла от окна и села в кресло. Она не могла скрыть своего отвращения к Альфу и потому смотрела не прямо на него, а словно бы сквозь.

– М-м-м, – промычал он. – У нас есть аспирин?

Сигурни злобно глянула на него:

– Нету.

– Так сходи в аптеку и купи. У меня голова раскалывается.

Сигурни не пошевелилась, продолжая смотреть сквозь него.

– Ты что молчишь?

– Сам сходишь. У тебя же голова раскалывается, вот и помоги себе сам.

Альф чуть удивленно посмотрел на нее:

– Ты что, дорогуша?

Сигурни рывком встала:

– Хватит называть меня так! Мне это надоело.

Эвенсон все более удивленно смотрел на жену.

– А раньше тебе нравилось…

– Мне никогда это не нравилось! – взорвалась Сигурни. Она была просто не в силах сдержать свою злость – И я тебе много, очень много раз говорила об этом. Но ты, занятый собой и своими любовницами, никогда не слушал меня!

Альф застонал и снова лег на диван.

– О, Сигурни, не кричи! Черт, как же болит голова. Что ты на меня так взъелась?

Она рассмеялась:

– Не помнишь?

– Не помню.

Альф действительно ничего не помнил из того, что было вчера. Только Фройдис, эту неблагодарную дрянь, которая отказала ему в сексе и послала ко всем чертям, сказав, что между ними все кончено. И еще он помнил коньяк… очень много коньяка. И предстоящую выставку. Конечно же, выставку! Альф растянул пересохшие губы в улыбке:

– Сигурни! Я совсем забыл тебе сказать! У меня через месяц персональная выставка в Беринге! Это удача! Это настоящая…

– Альф, перестань! Мне плевать, что у тебя будет через месяц!

Он, непонимающе заморгав, уставился на нее. Сигурни нервно ходила по гостиной:

– Все, кончено, Альф! Мне надело! Я больше не могу так. И не хочу! И не буду… Я вчера подала на развод.

– Что?

– Что слышал! Я подала на развод, – повторила Сигурни, чеканя каждое слово. – Все! Хватит!

Она вышла из комнаты, оставив Альфа одного, так и лежащего на диване.