Текст книги "Замки на песке"

Автор книги: Лесси Скарелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

3

На пристани людей было совсем мало. Далеко не всякий мог позволить себе роскошь покататься на катере в понедельник утром.

Старый норвежец Берт Деберти покуривал трубку и по-пиратски щурил глаза. Увидев мужчину и женщину, не спеша бредущих по мокрому песку, он тотчас угадал в них потенциальных клиентов. У мужчины в руках были корзина для пикника и свернутое в рулон одеяло, а какой же пикник без морской прогулки! Берт занимался прокатом катеров, лодок и катамаранов вот уже пятнадцать лет, и взгляд у него был наметанный.

«Эти не похожи на влюбленных голубков, – подумал Деберти. – Хотя, рыжий дылда весьма выразительно поглядывает на эту пышечку. Эх, скинуть бы мне годков двадцать, и эта аппетитная булочка без раздумий упала бы в мои объятия…»

Берт втянул живот и заправил матроску в потертые джинсы.

– Сколько стоит прогулка на катере? – спросил рыжий.

Смерив его взглядом, Деберти ответил, обращаясь к его спутнице:

– Час – сорок пять крон. Но такая очаровательная дамочка может надеяться на хорошую скидку, – хитро добавил он. – Если, конечно, подарит старому морскому волку улыбку и ласковый взгляд.

Сигурни, приглядевшись к «морскому волку», весело рассмеялась:

– Берт! Ты что, не узнал меня? Это же я Сигурни Эвенсон!

Деберти оторвал взгляд от аппетитных форм Сигурни и посмотрел ей в лицо.

– Тьфу! – Старик явно смутился. – Извини, Сигни, что-то я тебя не признал. А ведь я таскал тебя на загривке, когда ты была вот такусенькая. – Берт показал рукой. – Пусть земля будет пухом Юхану Лавранссону, твоему отцу и моему хорошему другу. – И Деберти перекрестился.

Сигурни вздохнула и погладила старого Берта по обветренной, жесткой руке.

– Значит, сорок пять крон? – вмешался Магнус.

Ему показалось, что Берт сейчас ударится в воспоминания, а слушать пустую болтовню старика Ланссону совсем не хотелось.

Магнус открыл портмоне, но Деберти остановил его:

– Не нужно. Я не беру денег со своих друзей. Прошу.

И он помог Сигурни забраться на катер.

Магнус неловко влез следом. Берт завел мотор.

– Катайтесь, сколько душе угодно, – сказал он. – Главное, не скучайте.

– Хорошо, что мы заглянули в тот супермаркет! – крикнул Магнус. – Вино и овечий сыр – что может быть лучше для пикника?

– Да! – крикнула в ответ Сигурни.

Катер стремительно несся вдоль берега, рассекая волны. Ветер шумел в ушах, мешая разговору.

Ее темные густые волосы повлажнели от брызг и растрепались. От укладки не осталось и следа, но Сигурни и не думала огорчаться по этому поводу. В детстве они вместе с отцом часто ходили в трехдневные походы, с большим, набитым полезной утварью рюкзаком и спальным мешком под мышкой. Единственная из сестер, она унаследовала от него искреннюю любовь к природе. Природа была волшебным и сильным Миром, и Сигурни знала: если ты отдаешь себя Миру, то нужно отдавать целиком, и нечего думать о всяких пустяках вроде растрепанных волос или сломанного ногтя.

Солнце скупо тянуло через облака лимонные лучи и совсем не грело. Где-то над головой проносились чайки, и их крик тонул в гудении катерного мотора.

Сигурни раскинула руки в стороны и закрыла глаза. Ее охватило чудесное ощущение свободы и легкости. Она словно летела над морем вместе с чайками.

– Ты очень красивая! – громко произнес Ланссон.

– Что? – переспросила Сигурни, не открывая глаз. – Повтори!

Магнус расхохотался:

– Ты действительно не расслышала или просто хочешь, чтобы я сказал это еще раз?

Сигурни иронично прищурилась.

– Понятно, – улыбнулся Ланссон.

Он поднял лицо к небу и, перекрывая своим голосом все остальные звуки, прокричал:

– Сигурни! Эвенсон! Очень! Красивая! Женщина!

– Боже мой, как громко! Твои слова наверняка долетели до ушей Альфа! – Сигурни улыбнулась, поправив волосы плавным движением руки. – А он так ревнив… так ревнив… как мавр! – И Сигурни просто покатилась со смеху, вспомнив прозвище, которым наделил Альфа старый Берн.

– Альф – это твой муж? – уточнил Магнус.

– Да. Кстати, – Сигурни заинтересованно уставилась на друга, – что это мы все обо мне да обо мне? Я заметила, что у тебя нет кольца. Ты не женат или носишь его в кармане, потому что так проще клеиться к старшеклассницам?

Вопреки ожиданиям, Магнус не поддержал шутки. Неожиданно он выключил мотор и серьезно посмотрел на Сигурни.

– Знаешь, кажется, я однолюб, – сказал он.

Катер плавно покачивало на волнах.

– Тебе повезло, – вздохнула Сигурни. – Значит, ты нашел свой идеал и живешь в счастливом браке?

Магнус раскрыл корзинку и вынул бутылку «Шато-Икема», и в лучах солнца вино засветилось изнутри, словно жидкий драгоценный берилл.

– Я подумал, что необязательно устраивать пикник на суше. Давай представим себе, будто мы моряки.

Он весело подмигнул своей спутнице, но это не обмануло ее. Настроение у Магнуса резко изменилось, и Сигурни явно ощутила это.

Он отчего-то почувствовал себя не в своей тарелке. Что же случилось? Ведь все было хорошо, им было так весело вместе. И вдруг Магнус стал мрачнее тучи! Сигурни захотелось как-нибудь его поддержать, утешить. Она пересела ближе, рискуя опрокинуть легкий катер.

– Морской пикник. Звучит заманчиво, – проговорила Сигурни.

Магнус не спеша наполнил бокалы.

Сигурни отщипнула кусочек темного овечьего сыра и протянула Ланссону. Он взял его, и как будто в задумчивости погладил ее пальцы. Это прикосновение отдалось в сердце Сигурни приливом необъяснимой нежности и жалости.

– За что пьем? – спросила она.

– Давай выпьем за… – Магнус на мгновение задумался. – За это небо, это море, этот катер и за нас, сидящих под этим небом, посреди этого моря в этом катере.

– За нас! – поддержала Сигурни.

Несколько минут они просто наслаждались вином, мягко покачиваясь на волнах и слушая крики чаек.

– Я однолюб, – тихо повторил Магнус. – Но мне не повезло. Я нашел свой идеал и… кажется, навсегда потерял его.

Сигурни обеспокоенно посмотрела другу в глаза. Неужели все так плохо?

– Что с ней случилось? – осторожно спросила она.

– Вначале эта девушка просто не обращала на меня внимания. Она всегда считала меня только другом и никем больше. Я пытался ухаживать за ней, но она не воспринимала меня всерьез. Мы целовались только однажды, на вечеринке. Но там все друг с другом целовались, а значит, это не в счет. К тому же она сразу забыла об этом.

– А потом?

– Потом я потерял ее из виду. Пытался не думать о ней, вырвать из своего сердца. – Магнус говорил все взволнованнее, все откровеннее. – Но не смог. Каждую ночь я видел ее во сне и каждое утро просыпался с мыслью о ней.

– Ты не пробовал найти ее? Может быть, теперь…

– А теперь она замужем.

Магнус смотрел вниз, на дно катера, а потом вдруг вскинул глаза на Сигурни. От его взгляда у нее перехватило дыхание.

– Да, у нее есть муж, – глухо проговорил Магнус. – А еще дом, сад и двое детей.

«Нет, не может быть…» – подумала Сигурни. До этой минуты ей и в голову не могло прийти столь абсурдного предположения. Магнус, она, идеал, поцелуй… муж, дом, сад, двое детей… Боже, ведь это ее слова – слова, которые она сказала Магнусу сегодня утром!

Сигурни ощутила легкое головокружение.

– Кто эта девушка? – тихо, но требовательно спросила она. Голос ее звучал сухо и отрешенно.

Вместо ответа Магнус своими длинными руками обхватил Сигурни за плечи и потянул к себе. Он намеревался поцеловать ее в губы, но она отстранилась, и поцелуй пришелся в щеку.

– Магнус! – отчаянно крикнула Сигурни и уперлась руками ему в грудь. – Что ты делаешь?!

– Я люблю тебя, – ответил Магнус, подавляя ее сопротивление. Он жадно целовал Сигурни в шею, все сильнее прижимая к себе. – Я хочу любить тебя!

4

Фройдис вернулась домой только под утро. Ночной клуб утомил. Девушка, скинув туфли на высоченных шпильках, прошла в комнату. Открыла большое окно. Ветер тут же заиграл алыми легкими занавесками. Фройдис, расстегивая крохотные пуговки полупрозрачной кофточки, поставила в проигрыватель диск с латиноамериканскими ритмами. Музыка с первых тактов захватила ее всю. И, несмотря на бурную ночь, Фройдис начала пританцовывать, изящно двигая бедрами. Она скинула кофточку и потянула молнию на юбке.

Ветерок приятно овевал ее прохладой. Хотелось танцевать, и она танцевала, подпевая в полный голос. А голос у нее был хорош! Когда-то давно, будучи еще четырнадцатилетней девчонкой, Фройдис мечтала стать эстрадной звездой. Чтобы петь на сцене, ходить в блестящих нарядах, вытворять то, что вздумается. Вот как сейчас! И тогда, давно, Фройдис усаживала Агнесс и Сигурни на диван, который до сих пор стоит в этой комнате, и устраивала для них концерты. Девочки с восхищением смотрели на старшую сестру и восторженно хлопали и кричали, когда она заканчивала. И она была счастлива…

Фройдис скинула юбку, оставшись в изумительно красивом черном нижнем белье и чулках. Из каждого зеркала она улыбалась самой себе. Их в доме было много – девушка любила смотреть на свое отражение. И посмотреть было на что!

В комнате появилась заспанная Агнесс:

– Фройдис! – окликнула она.

Но сестра не слышала ее, продолжая танцевать и петь, повернувшись лицом к распахнутому окну.

– Фройдис! – заорала Агнесс, подскакивая к ней и дергая за руку. – Имей совесть! Я же сплю!

Фройдис обняла ее, поцеловала в щеку и, рассмеявшись, сделала музыку потише.

– Извини, Злюка! Я не хотела тебя будить.

Фройдис знала, что Агнесс не выносит, когда ее называют Злюкой, и потому часто поддразнивала ее этим обидным прозвищем. Ее забавляло раздражение младшенькой. Ведь она была такой заносчивой гордячкой, к тому же скучной. А разве может быть что-то хуже?

– Не называй меня так. Я…

– Знаю, знаю! Агнесс! Посмотри вокруг! Какое солнце в небе! А какой аромат! – Фройдис втянула воздух носом. – Какая чудная погода! А ты все спишь!

– Я, в отличие от тебя, не могу позволить себе прыгать по комнате! У меня времени нету.

– Да ты скоро совсем на своей работе засохнешь.

– Фройдис. – Агнесс снисходительно улыбнулась. – Посмотри, – кто ты и кто я!

– Ты – менеджер, я – секретарша, и что?

– Я – старший менеджер!

– А я – любимая секретарша! и у меня есть машина, а у тебя нету. – Фройдис рассмеялась.

– Ай! – Агнесс вышла из себя. – и в кого ты такая уродилась!

Она гордо удалилась из комнаты.

– Наверное, в фейерверк, который папа запустил в тот день, когда я появилась на свет! – крикнула Фройдис сестре вслед. – Агнесс! Будь проще!

И снова рассмеялась. Ох, как же она любила злить эту маленькую зануду. Всегда, с самого детства.

Фройдис освободилась от нижнего белья и чулок, накинула на изящные плечи шелковый коротенький халатик и пошла в душ, послав фотографии родителей, стоявшей на камине, воздушный поцелуй.

После душа пришли утренняя бодрость и спокойствие. Фройдис в халатике расхаживала по кухне, жуя булочку и читая газету. Изредка отпивала кофе, приготовленный Агнесс перед уходом на работу.

Она съела последний кусочек булочки и облизала сладкие от растаявшей глазури пальцы. Взяла чашку с кофе, плюхнулась на стул, закинув длинные ноги на стол. При Агнесс она бы такого себе не позволила. Бедняжку это непременно шокирует, а Фройдис, хоть ей и нравится злить сестру, все же любит ее.

В дверь позвонили. Девушка вздохнула и, закатив глаза к потолку, пошла открывать. На пороге стоял Улав – с зачесанными назад светлыми волосами, как всегда – элегантный и неотразимый.

– О, привет!

Фройдис не столько была удивлена ранним визитом Улава, сколько его приходом вообще. Раньше, когда он только появился в их городе, они достаточно близко общались. Ну, ладно – были любовниками. И Фройдис он даже нравился… чуть больше всех остальных мужчин в ее жизни. А потом она познакомила Улава с Сигурни. И все. Он по уши влюбился в ее сестру, и Фройдис спокойно, даже с некоторым облегчением, уступила его. Тем более что Сигурни вроде бы тоже не была к нему равнодушна. И теперь Улав приходил редко, да и то затем только, чтобы поговорить. Все же они расстались друзьями.

– Привет, Фройди. Я думал, ты на работе.

– Потому и пришел? – Девушка улыбнулась. Она впустила его в дом и прошла на кухню. – Кофе будешь?

– Да, если тебе не сложно.

Фройдис засмеялась:

– Не сложно.

Она включила кофеварку, добавила в нее воды, сменила воронку с зернами. Она чувствовала взгляд Улава и потому старалась двигаться красиво и легко, словно бы ненароком показывая то ножку, то ручку, то шейку… Хотя легкие сомнения все же витали в ее головке: наверное, не стоило бы флиртовать с ним, ведь Сигурни да и сам Улав еще, чего доброго, поймут ее не так. Но она ничего не могла с собой поделать – очевидно, кокетство было у нее в крови.

– Ну, рассказывай. – Фройдис поставила перед ним чашку кофе и уселась напротив, подперев руками свой маленький, изящный подбородок.

Улав отпил кофе. Его взгляд, какой-то отрешенный, скользил по кухне, окну, Фройдис.

– Я люблю Сигурни.

Она улыбнулась, радуясь за сестру:

– Знаю.

– Мы оба хотим быть вместе. Но она не хочет разводиться с Альфом.

– Ну, ее не сложно понять. Ведь у них дети.

– Но это можно как-то решить! Фройди, я устал от таких отношений. Ты – единственная, кому я могу довериться.

Она молчала, давая ему выговориться.

– Я хочу семью, хочу просыпаться рядом с Сигурни, а не прятаться по углам. Я срываюсь…

– Что ты имеешь в виду?

Улав одним глотком допил горячий кофе, обжигая язык:

– Тогда, на дне рождении Сигурни… Я не знаю, как это случилось, но я…

Резкий звонок в дверь не дал Улаву закончить фразу.

– Ты кого-то ждешь?

Фройдис пожала плечами и пошла открывать дверь.

– Здравствуй, Фройдис. У тебя найдется минутка? Нужно поговорить. – Альф хотел было войти в дом.

– Вообще-то у меня гости.

Рядом с ней появился Улав, кивнул Альфу. Они пожали друг другу руки.

– Мне уже пора. Спасибо за то, что выслушала, Фройди.

Она улыбнулась, наблюдая как мужчины меняются местами. Альф по-хозяйски прошел в комнату.

– Хочешь, я поговорю с ней? – спросила она Улава на пороге.

Тот согласно кивнул и благодарно сжал ее руку.

Фройдис пронаблюдала, как он сел в машину, а потом вернулась на кухню. Помыла чашки из-под кофе, смела крошки со стола. Она словно забыла о присутствии Альфа и с интересом углубилась в чтение газетной статьи о невиданном улове рыбы в здешних водах два дня назад.

– И с ним ты спишь? – напряженно спросил он.

– А это твой любимый вопрос? – спокойно парировала Фройдис, не переставая читать.

Альф промолчал.

– Ты зачем приехал?

Бросив газету на стол, девушка хотела пройти мимо него. Он схватил ее и грубо, с силой прижал к стене. Поцеловал страстно, горячо, одной рукой пытаясь развязать пояс халатика.

– Фройдис, я хочу тебя, – прошептал он.

Поясок все не поддавался.

Альф прикоснулся губами к ее шее и заглянул в сапфировые глаза:

– Я хочу тебя написать.

Фройдис рассмеялась. Ее смех разжег его еще больше. Он рванул поясок, с треском разрывая шелк. Грубо сжал ее теплую, податливую грудь. То, что под халатиком не оказалось белья, окончательно распалило его.

– Написать тебя… – он не переставал целовать ее, – обнаженной… непорочной…

Альф перенес смеющуюся Фройдис на кухонный стол. Она теребила его темные волосы, обхватив его ногами.

– Написать тебя богиней… – он покрывал поцелуями ее шею, плечи, грудь, – такой, каких никогда еще не было!

– И когда же мы начнем?

– Прямо сейчас… – Альф сбросил свой вечно растянутый свитер, обнажив прекрасное тело. – Прямо сейчас и начнем…

Было ли Фройдис стыдно? Все-таки он муж ее сестры. Нет, нисколько. Она ведь знала, что Сигурни давно равнодушна к нему. К тому же Фройдис подарила ей Улава. И теперь могла взять Альфа… на некоторое время.

Фройдис улыбнулась, крепче прижимая его к себе.

5

По безмятежному небу мирно плыли рыхлые облака. А море волновалось и гнало к берегу белых «барашков». И казалось, что эти «барашки» – всего лишь отражения тех облаков.

Сигурни сидела на краю катера и переводила взгляд то на небо, то на море. Она готова была смотреть куда угодно: следить за полетом чайки или бессмысленно созерцать размытую линию горизонта.

Куда угодно – только не на Магнуса.

Ланссон тоже не смотрел на нее. Он спрятал лицо в своих узких ладонях. В его волосах золотом играло солнце. Магнус сидел безмолвно и неподвижно, словно превратился в камень. Но его душа разрывалась на части от боли и стыда.

Они сидели так довольно много времени. Наконец, Сигурни, повернувшись к Магнусу, с усилием проговорила:

– Ладно…

Он помедлил, затем отвел ладони с лица и посмотрел на нее долгим взглядом. В его глазах читалась мука.

В горле у Сигурни встал ком. Ей стало жаль Магнуса. На глаза навернулись слезы, и она едва сдержала их.

«Он действительно любит меня, – пронеслось у нее в голове. – За что мне эта любовь?! Эта чужая и ненужная любовь?! Зачем?»

– Ладно… – повторила Сигурни сдавленным голосом. – Поехали назад…

Губы Ланссона дернулись в горькой усмешке. Он положил руку на мотор и, прежде чем завести, спросил:

– Ты когда-нибудь сможешь меня простить?

Его глаза как-то странно блеснули, словно изумруды на свету. Сигурни присмотрелась: в них стояли слезы! Она быстро отвернулась и прерывисто вздохнула.

– Да, смогу… смогу, когда забуду.

Магнус закусил нижнюю губу и завел мотор.

Берт, помогая Сигурни спуститься, заглянул ей в лицо и осторожно спросил:

– Сигни, с тобой все в порядке?

И тут же неодобрительно, даже с некоторым подозрением покосился на Магнуса.

– Да, я в норме. – Сигурни постаралась улыбнуться старику как можно более безмятежно.

Деберти чувствовал возникшее между ними некоторое напряжение, но лезть в чужие дела было не в его правилах. Он решил, что Сигурни с Магнусом всего-навсего повздорили. Обычное дело! Берт и сам в молодости не упускал случая поцапаться. И пусть там всякие испанцы, итальянцы да бразильцы думают себе, что только у них горячая кровь. Как бы не так! В северных странах тоже кипят нешуточные страсти!

– Извини, Берт, – прервала Сигурни раздумья старика. – Мы там вино разлили…

– Тьфу, ерунда какая! Бывает, что клиенты и не то разливают… – Берт многозначительно крякнул. – А мне потом отдирай!

– Возьмите себе, – сказал Магнус, протягивая старику корзину для пикника. – Там вино, сыр и много разных фруктов.

«Морской волк» взглянул на нее с сомнением.

– Возьми, Берти, – поддержала Магнуса Сигурни, по-прежнему избегая смотреть на него.

Старик, приняв дар из рук Ланссона, приподнял крышку корзины:

– Неплохо, неплохо, – пробормотал он, оценив ее содержимое, и снова крякнул. Теперь, видимо, от удовольствия.

Сигурни тепло распрощалась с Бертом, взяв с него обещание непременно зайти к ней в гости. Теперь нужно было попрощаться с Магнусом. Но как это сделать? Какие слова сказать? Сигурни была в замешательстве. А может, просто взять и уйти?

Благо Магнус, заметив растерянность Сигурни, выручил ее. Стоя на месте, он сделал прощальный жест со словами:

– Я никогда не причиню тебе зла… Слышишь? Никогда…

И быстро пошел прочь.

Всю дорогу до дома Сигурни думала только о Магнусе. Вначале она прокручивала в памяти эпизод на катере, снова и снова возвращаясь к тому моменту, когда светлые глаза Магнуса потемнели от страсти, а его руки крепко сжали ее плечи. А дальше – быстрые, горячие, жадные поцелуи. Такие долгожданные для него, и такие неожиданные для нее. Потом Магнус попытался стянуть с нее пуловер. Он был уже близок к цели и готов был взять ее против воли, но в последний момент отступил. Сила его любви возобладала над силой желания. И Сигурни, вопреки всему, была благодарна за это Магнусу.

Потом мысли понесли ее дальше. Она вспомнила юность, студенческие годы. В институте было так весело! Казалось, что тебе уготован какой-то особый путь, что впереди – целая жизнь, а пока можно развлекаться и валять дурака. Сигурни была не самой дисциплинированной студенткой. Зато она могла запросто втянуть в спор какого-нибудь преподавателя, который ей не нравился, и выйти из этого спора победительницей. Могла променять лекцию нелюбимой экономики (ну зачем будущей учительнице норвежского языка эта чертова экономика?!) на большую чашку горячего шоколада в обществе Фройдис или какого-нибудь симпатичного молодого человека.

А сколько потрясающих вечеринок удалось ей устроить! Отец никогда не запрещал приводить к себе друзей, и дом сестричек Лавранссон славился в Ловфьерде как отличное место для тусовки. Конечно, когда умер Юхан, веселье на время покинуло этот дом. Сестры очень любили отца, и проводить вечеринки казалось им кощунством. Но жизнь не стояла на месте, а они были так молоды и красивы, что не могли вечно жить в трауре. Да и Юхан этого бы не одобрил.

Главной заводилой на вечеринках, конечно же, была Фройдис. Вокруг нее собирались самые лучшие парни. Она была как притягательное пламя, на которое летят красивые мотыльки. И они, с радостью затеяв страстный танец с этим опасным огоньком, тотчас сгорали в нем. Хотя самой Фройдис больше нравилось, когда ее сравнивали с фейерверком. И у нее были на то основания.

Сигурни почти не отставала от сестры. Парни не обделяли ее вниманием. Но в отличие от Фройдис, она привлекала мужчин не столько внешностью, сколько внутренним магическим светом, который излучали ее глаза. И хотя у нее не было такой сногсшибательной фигуры и ярких рыжих локонов, как у старшенькой, но если она обращала внимание на какого-нибудь парня, тот уже мог и не надеяться «сорваться с крючка». К Сигурни тянулись скорее те, кто желал продолжительных, серьезных и глубоких отношений, к Фройдис – те, кто рассчитывал на пару страстных ночек.

Младшая из сестер – Агнесс – редко принимала участие в веселье. Ее приоритетами всегда были образование и карьера. Но иногда заводила-Фройдис вытаскивала сестру из ее комнаты и буквально силком заставляла потанцевать и выпить шампанского. Агнесс всегда упорно сопротивлялась, но на самом деле ей было приятно, что ее не забывают. К тому же Фройдис иногда подкидывала младшенькой «крошки со своего стола» – то есть просто-напросто знакомила с каким-нибудь парнем.

Поглощенная воспоминаниями, Сигурни не заметила, как оказалась подле собственного дома.

– Мама! – Навстречу ей из калитки выбежала Кари, одетая во все розовое, как маленькая принцесса.

Несмотря на то что малышке было всего пять лет, она сама выбирала себе одежду, и надо сказать, вкус ей не изменял.

Сигурни обняла дочку. Та сразу принялась рассказывать, как весело она провела утро: позавтракала, нарядилась, а потом долго-долго каталась на качелях, но ничуть не устала. Сигурни улыбалась, слушая эту милую болтовню. Неприятное происшествие с Магнусом постепенно уходило на задний план.

Следом за Кари из калитки, охая и причитая, вышла фру Бьернсон – ее няня.

– Этот постреленок сведет меня с ума! – вздохнула пожилая женщина. – Вы только подумайте, фру Эвенсон! Она не останавливает качели, как все нормальные дети, а просто спрыгивает с них! С ужа-асной высоты! – И Мари Бьернсон развела руками.

– Мама, Мари ведет меня смотреть овчат! – радостно сообщила малышка Кари.

– Кого, милая? – удивилась Сигурни.

Фру Бьернсон сдержанно рассмеялась, прикрыв рот рукой.

– Не овчат, а ягнят, – пояснила она. – Запомни, Кари, детишки овечек называются «ягнята», а не «овчата». Я же тебе говорила!

– А почему? – удивилась Кари. – У волков – волчата, у кошек – котята… Значит, у овечек – овчата! – упрямо заявила девочка.

Мари покачала головой и, послав Сигурни красноречивый взгляд («Ну и постреленок!»), взяла Кари за руку.

– Пойдем. Я попытаюсь объяснить тебе по пути.

– Возвращайтесь к обеду! – предупредила их Сигурни, закрывая калитку.

Короткое общение с дочкой было для нее как глоток свежего воздуха. К ней вернулись силы и хорошее настроение.

«Вот оно – истинное счастье, – подумала Сигурни, поднимаясь по лестнице. – Мои дети! Самые лучшие, самые любимые, близкие и родные… Бедная Фройдис, у нее до сих пор нет детей, а ведь она так их любит! Скорее бы уже и Агнесс наконец встретила достойного человека и родила ему ребенка! Она слишком много времени уделяет работе и совсем забыла, что это не главное в жизни».

Думая так, Сигурни переоделась в новенький спортивный костюм и снова спустилась в сад. Она решила заняться клумбой, а то среди превосходных цветов появилось несколько сорняков. Да и газон пора бы подровнять.

Сигурни любила заниматься садом, а потому с удовольствием взялась за выполнение этих маленьких обязанностей. Она быстро управилась с газоном (Альф совсем недавно купил новую газонокосилку, очень простую в обращении), а потом занялась цветами. Сигурни так увлеклась, что не услышала, как сзади скрипнула калитка.

Кто-то положил руку ей на плечо.

Она вздрогнула. В ее голове как молния пронеслась волнующая и одновременно сладкая мысль: «Улав!»

Сигурни подняла глаза и увидела Альфа.

– Привет, дорогуша, – сказал муж и ленивым движением погладил ее по волосам.

Она сразу заметила некоторую усталость в его теле и самодовольную улыбку на губах.

«Можно подумать, что он написал шедевр… или просто все утро занимался любовью», – подумала Сигурни.

– Что делала? – поинтересовался Альф, присаживаясь рядом.

– Проводила Олафа в школу, а потом… – Сигурни попыталась сосредоточиться на цветах, чтобы как-нибудь не выдать себя, – просто гуляла.

– В гордом одиночестве? – не без ехидства спросил Альф.

«Соврать? – быстро подумала она. – Или не стоит?» Муж сосредоточенно всматривался ей в лицо.

– Нет, не в одиночестве. – Сигурни напустила на себя равнодушный вид. – Я встретила своего бывшего однокурсника.

– Что еще за однокурсник? – Альф был явно раздосадован.

– Магнус… как же его? Магнус Ланссон. Да, точно – Ланссон. Ты его не знаешь.

– Да уж конечно. Откуда мне знать всех твоих хахалей! – Альф как будто шутил, но в то же время в его словах сквозило неприкрытое раздражение.

– Господи, Альф! – Сигурни помимо воли залилась краской. – Скоро ты станешь ревновать меня… к клумбе.

– Прекрати строить из себя благонравную деву! – Альф уже открыто кипятился. – Наверняка ты была бы не прочь «вспомнить молодость» с этим Маркусом!

– Магнусом… – тихо поправила Сигурни.

– Да какая разница!.. Как будто я ничего не вижу и ничего не понимаю. Ты же больше не хочешь меня, не так ли? А если ты не хочешь меня, значит, ты хочешь кого-то другого!

– Ну что за ерунда? – миролюбиво произнесла Сигурни. Ей вовсе не хотелось ссориться с Альфом: хватит с нее потрясений на сегодня! – О боже! – Она мельком глянула на часы. – Уже столько времени… пора забирать Олафа из школы.

– Пытаешься сбить меня с толку? Перевести разговор на другую тему? – Альф никак не мог успокоиться.

– Да что за глупости ты говоришь? – Сигурни начала закипать. – Лучше бы ты сходил за сыном! Ты так мало уделяешь ему времени, а про Кари, кажется, совсем забыл…

Альф закатил глаза.

– Только не начинай все сначала! – сквозь зубы проговорил он. – Я уделяю Олафу столько времени, сколько могу. Не забывай, что я работаю. Очень много работаю, – с расстановкой произнес Альф. – А насчет Кари… Она даже не похожа на меня! Ни капельки! И на тебя, кстати, тоже. Мало ли…

– Да как ты смеешь! – Сигурни задохнулась от негодования.

– Смею! – заявил Альф, стремительно поднявшись на ноги. – Вы с Фройдис – одного поля ягоды. Знаю я вас! – прорычал он и, не оглядываясь, ушел в дом.

Сигурни в гневе отбросила от себя садовый инструмент. Ей потребовалось целых десять минут, чтобы прийти в себя.

Однако Олафа действительно нужно было забрать из школы. Просить Альфа было бессмысленно, а перспектива снова столкнуться с Магнусом совсем не радовала Сигурни. Поразмыслив немного, она решила позвонить Фройдис. Может быть, она заберет мальчика?