Текст книги "Замки на песке"

Автор книги: Лесси Скарелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Лесси Скарелл
Замки на песке

1

– Альф, ваша новая картина просто замечательная! Я не видел ничего подобного после Эдварда Мунка [1]1
  Эдвард Мунк (1863–1944) – известный норвежский живописец, график, театральный художник, один из основоположников экспрессионизма.


[Закрыть]. Какое фантастическое сочетание красок, какие невероятные формы… Просто потрясающе!

Альф Эвенсон глотнул коньяка.

– Если, по вашим словам, все так замечательно, то почему же мои картины никто не покупает? – Он хмыкнул, взглянув на собеседника.

Потом перевел взгляд на гостей, веселящихся в его саду. Вот Агнесс, сестра его жены. Как всегда, в строгой синей юбке и безупречно белоснежной блузке, темные волосы гладко зачесаны и собраны в аккуратный пучок на затылке… Вторая сестра, Фройдис, пока еще не приехала. Ну, эта появится, как всегда, в самый разгар праздника. А вон там соседи Альфа, Гордеры, беседуют с пожилой фру Бьернсон. В сторонке старый Берн пьет в одиночестве…

Из года в год все повторяется по кругу! Каждый раз перед ним мелькают те же самые лица, произносят те же слова. И этот старый дом, где столько времени он живет, порядком уже наскучил. А его стены цвета мокрого песка выведут из себя кого угодно!

Пожалуй, только Улав Йорт, появившийся в Ловфьерде года два назад, не успел еще Альфу насточертеть.

Эвенсон снова глянул на собеседника.

– Ваши картины не покупают потому, что вас не знают! – ответил Йорт.

Альф залпом допил коньяк и хохотнул:

– Улав! Покажите мне хотя бы одного человека в Норвегии, кто меня не знает!

– Я имел в виду другое… Вас, конечно же, знают, но только как мастера комиксов. Вам стоит взять псевдоним и устроить персональную выставку вашего нового творчества.

– Это исключено! Я не возьму еще одно имя! – Альф подошел к столику с алкогольными напитками. – Вам налить еще?

– Да, пожалуйста. Но почему, Альф?

– Как бы вам сказать?.. Когда-то давно я дал себе слою: прославить своеимя, а не чужое. И я сдержу его!

– Неужели это для вас так важно?! – воскликнул Улав, слегка раздраженный его упрямством, и сделал глоток из своего бокала. – Ведь потом можно открыть и настоящее ваше имя.

Их разговор прервал раздавшийся рядом женский голос:

– О Альф! Господин Йорт! Вот вы где! А я вас везде ищу…

– Добрый вечер, фру Эвенсон. – Улав галантно наклонил голову и пожал Сигурни руку.

– Дорогая, что-то случилось? – спросил Эвенсон.

– Нет. – Сигурни улыбнулась. – Просто Агнесс хочет познакомиться с твоим собеседником. Я не могла ей отказать. Можно, я украду у тебя господина Йорта?

– Да, конечно.

– Фру Эвенсон, я приготовил вам подарок на ваш день рождения. Вот. – Улав протянул ей книгу, которую до сих пор держал в руках. – Я не знал, как вы относитесь к Стейну Мерену…

– О, я его обожаю. Спасибо. – Сигурни приняла книгу, улыбнулась Йорту, а потом и Альфу.

Фройдис, как Альф и думал, появилась в разгар праздника – к танцам. Она примчалась на своем красном «Бентли» и теперь легкой походкой шла к ним через лужайку – рыжеволосая, элегантная, эффектная. Розовый свитер соблазнительно облегал упругую грудь и невероятно шел к ее сапфировым глазам. Глядя на Фройдис, Альф всегда ловил себя на мысли: ну почему он женился на Сигурни, а не на ней…

– Фройдис! – Сигурни увидела сестру и бросилась к ней на шею.

Они рассмеялись. Гостья, поцеловав именинницу, вручила ей букет желтых цветов и что-то сказала.

«Какие же все-таки они разные!» – снова подумал Альф, глядя на свою жену.

Ее каштановые волосы, большие голубые глаза, намного ярче, чем у Фройдис, чуть полноватое, но такое обворожительное роскошное тело… Ее грудь… Ах, эта грудь! И тут Альф всегда понимал, почему он женился именно на Сигурни, а не на Фройдис.

В ней было нечто такое, чего не было у сестер… Очарование, шарм, что ли… Он никак не мог сказать, что именно, но точно знал – это привлекает к ней не только его одного.

Фройдис тут же пригласили танцевать. Сигурни поставила цветы в вазу вместе с другими букетами и посмотрела на гостей. Она улыбалась и, казалось, была вполне счастлива. Но на душе было невесело. Ей вдруг захотелось побыть одной. Сбежать по крутой лестнице, спускавшейся от дома прямо к морю, вдохнуть пропитанный солью воздух, окунуть ладони в холодную, сердито набегающую волну. И не видеть всех этих гостей, сестер, мужа, столик с напитками, разноцветные лампочки на деревьях… Как же она устала!

Сигурни на миг закрыла глаза, а открыв, увидела рядом с собой Агнесс.

– О, Сигурни! С днем рождения! – Она тепло обняла сестру.

Сигурни рассмеялась:

– Агнесс, ты уже в пятый раз меня сегодня поздравляешь!

Агнесс, улыбнувшись, наполнила свой бокал вином и тут же осушила его. Несколько темных прядок выбились из вечного пучка и теперь трогательно спадали с висков на шею. В эту минуту она была прелестна. Девушка снова наполнила бокал.

– Младшенькая, а не хватить ли тебе пить на сегодня?

Та непонимающе глянула на сестру:

– Так ведь праздник же! – и убежала танцевать.

Пожалуй, из всех трех сестер Агнесс была самой серьезной и рассудительной. Может, даже карьеристкой: в свои двадцать пять лет она уже была старшим менеджером туристической фирмы. Но иногда вдруг в ней просыпалась неудержимая бесшабашность Фройдис, что несколько пугало Сигурни.

– Что это с ней? – спросил неожиданно появившийся Альф.

– Не знаю, – улыбнулась Сигурни, – наверное, ей просто весело!

Чуть помолчав, Альф сказал:

– Знаешь, я хочу написать портрет Фройдис.

– А, ну хорошо…

– Тебя не волнует, какя хочу ее написать?

– Мне интереснее было бы взглянуть уже на готовую картину.

– А ты…

Он не договорил, потому что к ним подошел Улав.

– Прошу прощения, Альф. Вы позволите мне потанцевать с вашей очаровательной супругой?

– Да, конечно. – Альф пожал плечами и с какой-то непонятной интонацией добавил: – Ведь сегодня ее день…

– Фру Эвенсон? – Улав предложил ей руку.

Сигурни слегка виновато улыбнулась Альфу.

Они кружились в танце, прижимаясь друг к другу чуть теснее, чем следовало бы двум едва знакомым людям. Альф нервно осушил очередной бокал коньяка.

Сигурни чувствовала руки Улава на своей талии. Она ощущала его горячее дыхание. Хотелось закрыть глаза и отдаться неге, разливающейся где-то внутри. Его запах обволакивал ее волшебной пеленой. Окунуться в нее, окунуться в него…

– Сигурни, – прошептал Улав, крепче прижав ее к себе. – О Сигурни, я так скучаю по тебе…

Сигурни взглянула на него с улыбкой, не смея прижаться щекой к его плечу, хотя очень этого желала.

– Я не могу жить без тебя, Сигурни. Это сводит меня с ума… Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю.

Ей хотелось забыть обо всем и целовать Улава, чувствовать его сильные руки на своей груди. Хотелось зарыться пальцами в его светлые-светлые волосы. Ей хотелось… Но она чувствовала взгляд Альфа, который сейчас наблюдает за ними. Смотрит, как удав на жертву, прежде чем сожрать. Этот проглотит и не подавится.

– Сигурни, любимая, ты говорила с Альфом?

Она опустила глаза:

– Нет еще…

Улав помолчал, глядя на ее лоб, на каштановые волосы, на чувственные губы, которые он так любил целовать.

– Ты же обещала…

– Улав, я тебя очень-очень люблю и мечтаю быть с тобой. Но я не готова уйти от Альфа сейчас! У нас же дети. Я не могу так с ними поступить…

– Я люблю Кари и Олафа. Нам будет хорошо всем вместе!

– А как же Альф? Он ведь после этого не перестанет быть их отцом!

– Сигурни…

Она почувствовала, как ее начинают душить слезы – от безысходности, от какого-то пронзительного отчаяния.

– Прости…

Сигурни высвободилась из его объятий и прошла к винному столику. А Улавом тут же завладела Агнесс, одарив его очаровательной улыбкой и вручив бокал с коньяком.

– Ты спишь с ним?

– Что?! – Сигурни чуть не поперхнулась виноградиной. Она непонимающе посмотрела на Альфа.

– Только не делай невинного вида. – Голос Альфа был сухим, злым.

– Но я правда не понимаю.

– Я говорю про Йорта! Хватит, Сигурни! Я вижу, как вы смотрите друг на друга! Словно два изголодавшихся зверя!

– Альф, прекрати! Ты пьян и не понимаешь, что говоришь!

– Все я понимаю! И даже больше, чем ты думаешь. Ты с ним спишь! Я знаю!

Сигурни взглянула на Улава. Он был поглощен Агнесс и совсем не возражал против ее откровенных приставаний. Сигурни захлестнула ревность. Как он может вот так, у нее на глазах, лапать ее сестру? Так еще Альф! Тоже хорош. Да что он может знать, черт его побери?!

– Не ревнуй меня, хотя бы сегодня. Пожалуйста, – устало произнесла Сигурни и сделала шаг к дому.

– Сигурни! – Альф, схватил ее за руку и привлек к себе. – Не уходи от меня…

Он заглянул в ее глаза цвета лазури. Сигурни ответила долгим взглядом. В какой-то миг захотелось оттолкнуть его, послать все к черту. Прямо сейчас, прямо здесь. Но тут же в мыслях возник Улав, обнимающий Агнесс.

И тогда она поцеловала Альфа. Сильно и страстно гадая при этом: видит ее сейчас Улав или нет? С каким-то мстительным чувством ей хотелось, чтобы он видел.

И он видел… И чувствовал на душе горечь… Казалось, что в саду не хватает воздуха.

Альф – ее муж, поэтому она и поцеловала его. Но почему тогда сердцу так больно? И так хочется набить Альфу морду, будто он осквернил нечто святое? Но ведь Сигурни и есть святая святых для него – Улава!

И как же все-таки Агнесс похожа на нее!

Он медленно провел рукой вниз по спине девушки, и она в ответ теснее прильнула к нему. Ее грудь была такой мягкой, такой теплой… Он представил себе, что это Сигурни…

Очнувшись от раздумий, Улав с удивлением обнаружил, что он уже не в саду и где-то близко шумит море. И его рука в нетерпении дергает пуговки безукоризненной блузки Агнесс. Волосы, каштановые пахнущие корицей, – такие же, как у Сигурни, – ласково щекотали его лицо. Он что-то прошептал девушке. Она рассмеялась:

– А тебе и не надо ничего делать, я все сделаю сама.

И она, страстно поцеловала его, опрокидывая на мокрый песок…

2

Утром Сигурни проснулась с головной болью и острым ощущением одиночества. Ей хорошо были знакомы эти последствия веселой вечеринки, тем более если праздновали твой день рождения.

Первая мысль Сигурни была об Улаве. Вчера он уделил ей слишком мало внимания и постоянно куда-то пропадал.

«Но как же иначе? – успокаивала себя Сигурни. – Не мог же он при всех положить мне руку на бедро и поцеловать в шею! Как жаль, что он действительно не мог…»

Сигурни представила себе это, и по телу пробежала сладостная дрожь, а щеки заалели румянцем.

«Ты взрослая женщина, – одернула себя Сигурни. – Мать двоих детей! А краснеешь, как школьница».

Но не так-то просто отделаться от столь притягательных фантазий. Новые откровенные картинки замелькали, словно яркий комикс, у Сигурни в голове. Вот Улав жадно целует ее в губы, а его рука скользит ниже и ниже, приподнимает край платья и касается чувствительного места на ее теле, там, между чулком и трусиками. Громко играет музыка. Все стоят, оцепенев, а глаза Альфа медленно наливаются ненавистью. Но он бессилен что-либо изменить: в этой фантазии он просто прирос ногами к полу и был не в состоянии сделать ни шага. Сигурни с Улавом могли бы спокойно посмеяться ему в лицо, если бы не были заняты другим, более важным делом…

– Эй, дорогуша!

Это проснулся Альф. На его щеке отпечатался след подушки, а в глазах стояла серая сонная муть.

От хриплого оклика мечта Сигурни лопнула, как мыльный пузырь. Она спокойно ответила:

– Доброе утро.

– Что с твоим лицом? – подозрительно прищурился он.

– А что с ним? – Сигурни дотронулась до своей щеки.

– Оно красное, – сказал Альф. И тут же спросил прямо в лоб, даже не пытаясь скрыть раздражения: – О чем это ты думала? Или о ком?

– О Фройдис. – Сигурни сказала первое, что пришло на ум.

– А… О своей гулене-сестричке…

– Почему ты ее оскорбляешь? – возмутилась Сигурни.

– Да ладно тебе! Все вокруг знают, что твоя сестра спит с кем ни попадя.

– А с тобой – тоже? – едко спросила Сигурни.

– Не говори ерунды… Ну ладно. – Альф зевнул и повернулся на другой бок. – Я, пожалуй, еще посплю. Не забудь, что сегодня понедельник. Олафа нужно отвести в школу.

Сигурни посмотрела на будильник. Времени было еще достаточно, и можно было поваляться в постели. Но лежать рядом с храпящим Альфом ей совсем не хотелось. Поэтому она встала, накинула халат и отправилась в душ. Мечты об Улаве не оставляли ее, и Сигурни больше не пыталась себя одергивать, ведь они доставляли ей столько удовольствия.

Уложив феном волосы, Сигурни заглянула в гардеробную и выбрала себе наряд. Сегодня это были белые льняные брюки, широкие и удобные, и синий пуловер с белоснежной чайкой на спине. Такая одежда лучше всего подходила для прогулки по морскому берегу, куда и намеревалась отправиться Сигурни, проводив Олафа на занятия. К тому же для похода в школу не нужно особо наряжаться, а косметикой можно вообще пренебречь.

Выпив на кухне большую чашку капучино, Сигурни снова поднялась на второй этаж, чтобы разбудить сына. Она тихо отворила дверь детской. Олаф спал, раскинувшись. Одеяло, словно ненужная тряпка, валялось на полу. Сигурни присела на краешек постели и положила руку Олафу на плечо. Сын был очень похож на Альфа, особенно когда спал: те же кудрявые волосы, смуглая кожа, немного обиженное выражение лица и четко обрисованные, по-детски припухлые губы. Сигурни, глядя на него, вспомнила, что когда-то безумно любила Альфа и готова была на все, чтобы только быть рядом с ним. Он попросил ее уволиться с любимой работы, и она уволилась. Он попросил ее одеваться скромнее – она выполнила и это условие. Потом Альфу показалось, что у нее слишком много друзей-мужчин, и Сигурни, скрепя сердце, перестала общаться с некоторыми из них. Были и другие, не менее категоричные просьбы. Просьбы, граничащие с приказами. И Сигурни безропотно все исполняла. А потом с ее глаз словно слетела пелена. Она стольким пожертвовала ради него, а что же он? Пошел ли хоть раз на компромисс, выполнил хоть одну ее просьбу? Нет. Альф не умел жертвовать, он мог только принимать жертвы. Увидев это со всей ясностью, Сигурни поняла, что она больше не в силах его любить.

– Олаф, милый, пора вставать. – Сигурни потрепала сына по плечу.

Олаф проворчал что-то во сне с той же недовольной интонацией, как у Альфа. Это вдруг разозлило Сигурни. Она строго сказала:

– Вставай!

Олаф открыл свои большие ясные глаза и обиженно спросил:

– Мама, почему ты сердишься?

Сигурни стало стыдно. Она прижала сына к груди и сказала:

– Я не сержусь. Одевайся и спускайся вниз. Я испеку твои любимые оладьи с корицей.

– Хорошо.

Олаф сонно улыбнулся. Сигурни отметила, что улыбка у него совсем не такая, как у Альфа. Олаф улыбался широко и открыто, а вот Альф всегда поджимал губы. Слава богу, что сын все-таки не стал точной копией своего отца!

Потом Сигурни заглянула во вторую детскую, к Кари. Малышка спала, обняв своего старого медвежонка, и сладко посапывала во сне. Сигурни не стала ее будить и сразу спустилась в кухню, чтобы приготовить обещанные Олафу оладьи.

После завтрака Сигурни включила посудомоечную машину, и они с Олафом вышли на улицу. Одновременно с ними вышел из своей калитки старый Берн с лохматым волкодавом Сьюрри. Коттедж Берна, весь заросший плющом, стоял неподалеку от дома Эвенсонов.

– Доброе утро, фру Малышка! – весело поздоровался старик и даже приподнял свою широкополую шляпу.

Сьюрри посмотрел на хозяина, потом на Сигурни и лениво махнул хвостом, словно тоже приветствуя соседей.

– Доброе утро, господин Берн, – ответила Сигурни, изобразив, как тоже приподнимает невидимую шляпу, и старик весело рассмеялся.

Десять лет назад у Берна умерла жена, и он остался совсем один, если не считать Сьюрри. Как-то так получилось, что Сигурни подружилась со стариком. Иногда она заглядывала к нему в гости, и Берн угощал ее вкусным фондю и горячим шоколадом, а Сьюрри укладывался у нее в ногах. Берн придумал для каждого из Эвенсонов забавное прозвище. Сигурни он называл Малышкой, Олафа – Оливкой, а Кари – Кареглазкой. Самое обидное прозвище Берн придумал для Альфа. Главу семейства он прозвал Мавром.

– Мама, я хочу собаку! – с восторгом глядя на огромного и лохматого Сьюрри, заныл Олаф.

– Нельзя, милый. Ты же знаешь, что у папы аллергия на шерсть.

До школы было примерно четверть мили, и можно было доехать на машине, но Сигурни предпочитала ходить пешком. Олаф тоже не возражал, тем более что мама забрала у него рюкзак.

Было свежо и слегка ветрено. Сигурни очень любила такую погоду. Она снова подумала об Улаве: как хорошо было бы позвонить ему и предложить поехать на пикник. А еще лучше, если он сам пригласит ее куда-нибудь. Они могли бы, например, взять напрокат катер и отправиться на морскую прогулку в бухту. А потом заехать на пустынный пляж, расстелить на золотом песке большое синее одеяло и заняться любовью.

– Мама, а почему Кари не ходит в школу?

Олаф пинал ногой круглый коричневый камешек, и тот весело прыгал вперед, как лягушка.

– Она еще маленькая, – ответила Сигурни. – Пройдет два года, и она тоже будет ходить в школу.

Впереди замаячило тускло-желтое здание школы. Раньше, когда Сигурни училась в институте, ее стены были покрашены в ярко-лазурный цвет и смотрелись очень нарядно. Она тогда еще шутила, что обязательно должна стать учителем именно в этой школе, которая так подходит к ее глазам. Но ей не суждено было проработать и года. А после ремонта школа приобрела этот скучный, угнетающий цвет.

Сигурни отдала Олафу рюкзак и потрепала его по волосам.

– Ну, будь умницей. И не забудь съесть те оладьи, которые я тебе положила.

– Пока! – Олаф махнул матери рукой и побежал через школьный сад.

А через минуту у нее над ухом раздался приятный баритон:

– Боже мой! Кого я вижу! Сигурни Лавранссон!

Она, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Перед ней стоял высокий сухопарый мужчина лет тридцати. Ветер обдувал его рыжие волосы. А зеленые, чем-то похожие на кошачьи глаза смотрели на Сигурни с радостным удивлением.

– Кто вы? – холодно спросила она. – И откуда вам известна моя девичья фамилия?

– Ты совсем не изменилась! – Не отвечая на ее вопрос, незнакомец неуклюже всплеснул длинными руками. – Все такая же – с виду строгая и нежная внутри, как улитка под раковиной!

В голове у Сигурни забрезжило какое-то смутное воспоминание. Нескладная фигура, длинные руки, рыжие волосы…

– Магнус?! – не веря своим глазам, воскликнула она. – Магнус Ланссон?!

– Ну наконец-то! Как ты могла забыть самого главного раздолбая с нашего курса? – Магнус, сделал вид, что обиделся, а потом лучезарно улыбнулся и раскинул руки для объятий.

– Ты очень переменился, – прижавшись к плечу Магнуса, с нежностью заметила Сигурни. – У тебя не было этих широченных плеч. И этих невообразимых усов под носом! – Она хихикнула.

– А что усы? Не нравятся? – Магнус пошевелил ими, как заправский клоун.

Она рассмеялась:

– Ты все такой же весельчак!

– Значит, ты больше не Лавранссон? – неожиданно серьезно спросил Магнус.

– Нет. Теперь я фру Эвенсон. И у меня есть дом, сад, муж и двое детей, – ответила она, и мысленно добавила: «И сногсшибательный любовник», – и улыбнулась.

– А тот кудрявый мальчонка, которого ты вела за руку, это и есть твой сын?

– Да. Его зовут Олаф.

– Что ж, теперь, пока он в школе, можешь за него не беспокоиться. Я за ним присмотрю.

– То есть? – не поняла Сигурни.

– Я работаю здесь учителем физики. Но это не помешает мне уделять Олафу немного времени.

– О, это было бы очень мило с твоей стороны. Олаф немножко привередлив. Похоже, ему трудно найти друзей. Он жалуется, что в школе скучно.

– Пустяки. Все это поправимо, – отмахнулся Магнус и предложил: – Не хочешь прогуляться? Сегодня такая замечательная погода, и у меня как раз полно свободного времени!

– Ты как будто прочитал мои мысли, – снова улыбнулась Сигурни. – Я с утра мечтаю о прогулке. К тому же мы столько лет не виделись!

Сигурни взяла Магнуса под руку.

– А еще лучше, – заговорил Магнус, с нежностью глядя на нее зелеными глазами, – взять катер и покататься в бухте. А потом устроить пикник.

Сигурни вздрогнула.

– Что с тобой? Тебе не понравилась моя идея? Прости, я ничего такого… я просто… – Он замялся.

– Ничего-ничего, – поспешно отозвалась Сигурни. – Просто на этот раз ты действительно прочитал мои мысли.

Она нащупала в кармане сотовый телефон. Улав, кажется, и не думал ей звонить. С самого утра даже коротенькой эсэмэски не написал. Это не могло не расстраивать Сигурни, но она привычно постаралась успокоить себя.

«В конце концов, мы друг другу ничем не обязаны», – подумала она.

– Магнус! – Сигурни слегка напряженно улыбнулась. – По-моему, это гениальная идея!