Текст книги "Смертельный номер (рассказы)"

Автор книги: Лесли Поулс Хартли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

ПОБЕДНОЕ ПАДЕНИЕ
перевод М. Загота

– Ты никогда не пытался прожить свой рассказ? – спросил я однажды моего приятеля. Судьба развела нас на долгие годы, теперь он был известным писателем.

– Видишь ли, – ответил он, – я пытаюсь жить моими рассказами, когда их пишу.

– Это не совсем то. Я вот что имею в виду: ты прочитал рассказ или от кого-то его услышал, и он настолько захватил твое воображение, что ты пытаешься перенести его в реальную жизнь, в свою собственную жизнь. Случалось такое?

– То есть как следует пофантазировать?

– Нет, нечто более определенное. Ты намеренно пытаешься воссоздать некие события, о которых слышал, хочешь, чтобы они произошли с тобой.

Он задумался.

– Пожалуй, такого не было, – твердо сказал он. – Если нечто подобное случалось с тобой, расскажи. Может, пригодится для моих писаний.

Этого ненавязчивого приглашения мне было достаточно.

– Ну, вот тебе рассказ. Я услышал его от знакомого, сам я его не читал. Итак, был некий мужчина, здоровый, крепкий…

– Как ты, – подсказал мой приятель.

– До некоторой степени. Иначе как бы я поставил себя на его место, как говорится, отождествил себя с ним? Он был моих лет, мне тогда исполнилось двадцать восемь…

– Давно дело было?

– Лет шесть назад. Как и я, он занимался спортом, играл в футбол, у нас было много общего. Я работал на фирме в Сити, если помнишь…

– Да, припоминаю.

– Хозяева меня отпускали на игры, даже в середине недели. Наверное, считали, что это повышает престиж фирмы, бог их знает почему. Так вот, герой рассказа был полицейским…

– Ты тоже похож на полицейского, – заметил мой собеседник.

– Да, мне об этом говорили. Герой рассказа занимался борьбой, и иногда его освобождали от службы поучаствовать в потасовке на ковре. Короче, полицейский этот был влюблен в девушку, а она была к нему равнодушна, вернее, он ей нравился, но любила она другого, скрипача из оркестра, этакого патлатого замызганного очкарика – в общем, не из тех, какими увлекаются женщины.

Я пожалел, что сказал это, потому что мой собеседник отнюдь не обладал внешностью, достойной пера и кисти. Он был невысок, носил очки. Но в своем кругу он был так широко известен, что внешность едва ли имела для него значение.

– А полицейский и скрипач встречались? – спросил он.

– Нет, но полицейскому о скрипаче она рассказывала, когда объясняла, почему не может выйти за него.

– Значит, они были достаточно близки?

– Они частенько появлялись в обществе. А объясняла она так: к скрипачу, мол, у нее особые чувства, он как бы нуждается в ее защите, а полицейский сам кого хочешь защитит, тем более этот, он ведь еще и борец.

– А что было у тебя? – спросил мой приятель.

– Я тоже ухаживал за девушкой, у нее тоже был парень, но тут дело обстояло немного иначе – она никогда не говорила, кто он и что. А желание защитить его у нее было. Этим она со мной делилась. «Это мужчина должен защищать женщину», – убеждал я ее, но у нее была своя точка зрения. В конце концов мне эти разговоры надоели.

– Ты уже перешел к собственной истории.

– Только чтобы показать, в чем сходство, а в чем разница. Я все время был под рукой, как и полицейский. На борцовском ковре он преуспевал не шибко, потерял аппетит, а когда во время дежурства обходил свой квартал, в голову ему лезло бог знает что: вдруг привидится человек с мешком на плече, появится и тут же скроется в переулке – подробностей не помню. Или увидит, как в урне горят какие-то старые рукописи, подойдет – а там ничего нет. Он думал, у него ум за разум заходит, и все из-за этой девицы.

– А как она выглядела? – спросил мой приятель.

– Если не ошибаюсь, стройная брюнетка, не сказать, чтобы очень хорошенькая, но он втрескался в нее по уши. Короче, как-то утром, часов около девяти он, полусонный, бредет по лондонской улочке – всю ночь не сомкнул глаз, а снотворное в те времена было не очень в ходу, – поскальзывается на банановой шкурке, брякается оземь и не может подняться. По части первой помощи он любому даст фору и сразу понимает – тут что-то серьезное. И лежит не шевелясь. Народу вокруг почти никого и вдруг подходит девушка, и оказывается…

– Можешь не говорить, – перебил мой приятель. – Это та самая, в которую он влюблен. А еще говорят, что совпадений не бывает!

– Бывают, и какие! У людей из-за совпадений вся жизнь идет кувырком. Короче, она видит, что он лежит и не шевелится, весь бледный, шлем укатился куда-то в канаву, нога подвернута, она, естественно, его узнает, зовет на помощь, на «скорой» отвозит его в больницу, и выясняется, что у него перелом коленной чашечки, довольно тяжелый. Хирург там что-то здорово напортачил, в результате ему пришлось не только проститься с борьбой, но и уйти из полиции, он устроился работать портье. Зато…

– Девушка вышла за него, – сказал мой знакомый.

– Как ты догадался? Понимаешь, ей стало его жаль. И она решила, что сделает его счастливым.

– И с тех пор они жили спокойно и счастливо?

– Не совсем так. Он пристрастился к выпивке, с портье это бывает: работают допоздна, иной раз и не хочешь, а пропустишь стаканчик, короче, отблеск принесенной ею жертвы как-то потускнел, ее стали посещать сомнения – а вдруг она совершила роковую ошибку? Такова жизнь, что поделаешь!

Мой знакомый согласно кивнул.

– Хорошо, ну а при чем здесь ты?

– Я… – я сделал паузу, понадобилось собраться с мыслями. – Я все думал об этой истории, и чем больше думал, тем больше влезал в шкуру полицейского – человека, наполовину отчаявшегося, понимаешь? До того как я услышал этот рассказ, мое собственное положение меня не сильно тревожило. В моей жизни девушек хватало, но история полицейского как бы выделила именно эту.

– Как ее звали?

– Розмари.

Мой знакомый ничего не сказал, и я продолжал:

– Тогда мне пришло в голову: а почему мне не повторить то, что сделал полицейский? Я даже засмеялся над собой – как это произойдет? Я что, поскользнусь на банановой шкурке в ту минуту, когда Розмари пойдет мимо? Такое совпадение – это уж слишком. Но все равно эта мысль не отпускала меня, и как-то вечером, когда Розмари сказала мне, что окончательно решила выйти замуж за этого типа, которого я и знать не знаю… кстати, а ты женат?

– Нет, – ответил мой знакомый.

– Вот тебе совет – не женись. В общем, эта новость меня ошеломила, но и надоумила. Что если инсценировать падение, упасть, как полицейский? Не так серьезно, разумеется, но притвориться можно – заковыляю, опершись на ее плечо. Только упасть не где придется, я еще не настолько спятил. Я знал, конечно, где работала Розмари – она была секретаршей у какого-то начальника на улочке возле Найтсбриджа. Я не раз задавал себе вопрос: а вдруг он и есть тот самый мужчина, машинистки часто влюбляются в своих начальников.

Знал я и когда она приходит на работу – в девять тридцать. Мы с ней специально запоминали, что интересного случилось за день, чтобы потом рассказать друг другу, особенно я. Весь ее день я знал наизусть. Стоило мне о ней подумать, я сразу знал, что она в эту минуту делает. Я знал: сейчас она едет в автобусе по Найтсбриджу, потом слезет с него и пойдет переулком.

– Ты что же, думал, тебе подвернется подходящая банановая шкурка?

– Нет, тут я проявил смекалку. Но не будем забегать вперед. Я уже говорил, что работал в Сити, почти в те же часы, что и она, а от Сити до Найтсбриджа – путь неблизкий. Как оказаться там в нужное время? Однажды после обеда я сказал боссу, что мне нездоровится и нельзя ли завтра взять выходной? Раньше я никогда не болел. Помню даже, что он ответил: «Да, Парминтер, конечно. В субботу у вас игра, мы должны сделать все, чтобы вы были в форме». И вот на следующее утро я был на Уилтон-плейс, вышагивал взад-вперед и…

– Искал банановую шкурку? – предположил мой знакомый.

– Нет! Нормы поведения поменялись уже тогда, а нормы поведения на улице – в первую очередь. Банан я ел. Откусывал, поглядывал по сторонам и наконец увидел ее – она явно опаздывала, спешила мне навстречу. Я выронил на тротуар банановую шкурку, наступил на нее и грохнулся оземь.

– Бедняга Парминтер!

– Ты прав. Уже тогда я был тяжеловат – не такой, как сейчас, но все же – и шмякнулся ужасно. Головой ударился о тротуар, на миг потерял сознание. Потом увидел, как надо мной склонилась Розмари.

«Боже правый! – воскликнула она. – Это Джеральд! Ты сильно ушибся?»

Я застонал, хотел шевельнуться, но не смог.

«Дорогой, – впервые я услышал из ее уст слово „дорогой“, – я знаю, что не должна тормошить тебя, но я могу тебя поцеловать.» – И она меня поцеловала. Потом сказала: «– Сейчас вызову „скорую“.»

Когда подъехала «скорая», голова еще шла кругом, что было дальше, помню смутно, но ей позволили ехать со мной. В больнице мне сделали рентген – не сломаны ли кости, не пробита ли голова. (Ты, наверное, думаешь, что с головой у меня к тому времени уже было плохо!) Все оказалось цело, но меня решили подержать и поместили в ортопедическое отделение, так это называлось. Розмари сказала, что съездит ко мне домой и привезет все необходимое.

«Пижаму? Зубную щетку? Зубную пасту? Расческу? Губку? Лезвие? Кисточку для бритья? Крем для бритья? Домашние тапки? Халат?»

Я и понятия не имел, что ей так хорошо известны потребности мужчины, и все это звучало так интимно, будто мы провели с ней ночь, чего, разумеется, никогда не было – слишком без ума она была от того, другого типа. Через час она вернулась, но ко мне ее уже не пустили, потому что у меня началось шоковое состояние – трясло всего как в лихорадке. Кажется, мне дали крепкий сладкий чай, обложили бутылками с горячей водой. Каким дураком я себя чувствовал, да и страх донимал: вдруг останусь калекой на всю жизнь? И ведь что обидно: в футболе приходилось падать сотни раз, я думал, уж этому-то искусству я обучен, и вот поди ж ты! Скоро дрожь унялась, и мне сказали, что в обед два раза звонила какая-то молодая дама, справлялась обо мне; была расстроена, сказала сестра, но такая милая! Тут откуда ни возьмись – букет роз! Розы в феврале, представляешь, какие денежки! Я взял их с собой, когда меня отпустили на следующее утро – надо было освобождать койку для другого больного. Но я еле передвигался: синячище был от лодыжки до бедра. Несколько дней пришлось отлеживаться, я бы умер с голоду, не протяни мне руку спасения Розмари. Футбольный матч я, понятное дело, пропустил.

– Но не свадьбу? – спросил мой знакомый.

– Нет, нет, я на ней женился.

Я задумался, прикидывая, что сказать дальше, но тут он спросил:

– Разве не этого ты хотел?

– Этого, но все кончилось довольно быстро.

– Почему?

– Сейчас объясню. Мы праздновали третью годовщину нашей свадьбы. Гульнули на славу – дела у меня тогда шли отменно, – я малость перебрал, и когда вернулись домой, взял да и рассказал ей всю историю: как я подстроил падение и все остальное. Думал, она только посмеется, но где там! Она разрыдалась и закричала: «Ты обманул меня – зачем только я вышла за тебя замуж!» Я расстроился не меньше ее. Хотел объяснить – я это сделал только из любви к ней. Но она ничего не желала слушать. Все твердила, что я надругался над ее чувствами. «Я тебе была не нужна, ты только хотел обладать мной! Все это время тебе было на меня наплевать! Такого эгоиста я в жизни не встречала – всегда выходишь сухим из воды!»

«В тот раз я сухим из воды не вышел», – не удержался я.

«И в тот тоже», – прокричала она сквозь всхлипывания, злая как мегера, и на следующее утро она от меня ушла.

Когда-то я не мог говорить об этом спокойно, но с тех пор прошло три года.

Мой знакомый поднялся, прошелся по комнате.

– Итак, ты прожил чужую историю, – заключил он. – Или, по крайней мере, ее часть.

– По крайней мере, – согласился я. – Она ушла к другому – к тому, как я понимаю, в кого всегда была влюблена, – и попросила меня дать ей развод, но я отказался.

– Почему? – спросил мой знакомый.

– Сам не знаю. Я все еще любил ее, да и сейчас, наверное, люблю. Может, она еще ко мне вернется.

– А сейчас дашь ей развод? – спросил мой знакомый.

– Вряд ли.

– Даже если я тебя об этом попрошу?

– Ты?

– Видишь ли, – сказал он, – этим другим был я, и рассказ тоже написал я, ничуть не подозревая… Насчет совпадений ты прав. Мне не пришлось инсценировать падение – до встречи с ней я все время был в глубоком нокауте. Может, я нуждаюсь в ней более твоего, если перефразировать нашего поэта и храбреца сэра Сидни Филипа. Без нее я просто…

Я поднялся.

– Подумаю, – заверил его я. – Подумаю. – Не глядя под ноги, я повернулся, споткнулся о складку ковра и брякнулся на пол. Он помог мне подняться.

– Все в порядке?

– Да, вполне. – Я судорожно вздохнул. – Но если она где-то поблизости, не говори ей, что я упал по-настоящему.

ТОНИЗИРУЮЩЕЕ СРЕДСТВО
Перевод М. Загота

– Могу я видеть доктора Сигизмунда Кина?

– Сейчас узнаю, сэр, – ответил слуга, открывая дверь с левой стороны холла. – Ваша фамилия, простите?

– Янтар – мистер Янтар.

Мистер Янтар прошел в комнату для посетителей и сел на необъятных размеров диван. Густомалиновая махина с крупным цветочным рисунком простиралась в обе стороны в заканчивалась жесткими валиками, в тон обивке и друг другу. На окнах висели тяжелые ярко-красные портьеры в восточном стиле, позолоченные стулья были обиты розовой тканью. «Разнородная смесь, – подумал мистер Янтар, – даже в фармакологии невозможна только теоретически, на самом деле это не такая уж редкость». Мозг его просеивал впечатления от окружающей обстановки. Между крышкой и ножками стола была встроена угольная печь, в этот июльский вечер ее отталкивающая чернота напоминала разверстые врата ада в минуты затишья. Слуга все не возвращался. Мистер Янтар недовольно заворчал – ох и любят эти именитые доктора напускать на себя важность. Он записался на прием неделю назад, доктор Сигизмунд просто обязан быть дома. Мистер Янтар даже видел его в прихожей, так нет же, слуга все равно – «сейчас узнаю»! Словно лендлорд, ревностно стоящий на страже своих владений, доктор Сигизмунд оберегал свои познания от посягательств черни, прячась на некоей иллюзорной стеной. Додумать эту мысль до конца мистеру Янтару не удалось – появился слуга.

– Доктор Сигизмунд просит его извинить, сэр, но в списке пациентов вашей фамилии нет. На пять часов записан мистер Корал.

Мистер Янтар изменился в лице.

– Но я же записался заранее, по телефону.

– Относительно этого мне ничего не известно, – сказал слуга. Он уже стоял у парадной двери и теперь вцепился в нее, словно она могла убежать.

Мистер Янтар шагнул было к выходу, потом остановился и, сделав над собой усилие, произнес:

– Знаете, а мистер Корал – это наверняка я.

Слуга недоуменно посмотрел на него.

– Но вы только что сказали, сэр, что ваша фамилия – Янтар.

У мистера Янтара как-то сразу отлегло от сердца.

– Коралл и янтарь – да ведь они очень похожи!

Он был так поглощен сделанным открытием, что даже забыл о слуге, а тот явно смягчился.

– Верно, сэр. Хотя коралл – розового цвета.

– Разумеется, – согласился мистер Янтар. Спокойное достоинство вернулось к нему. – Но судите сами: и коралл, и янтарь – дары моря, и коралл, и янтарь лишь подобие драгоценностей, люди предпочитают им жемчуг. Ну и, кроме того, по телефону вечно все получается шиворот-навыворот, – заключил мистер Янтар. – Да вы, наверное, и сами это знаете.

Слугу, судя по всему, такое объяснение вполне устроило, он исчез, и вскоре мистер Янтар оказался в кабинете доктора Сигизмунда.

– Садитесь, мистер… Янтар, не так ли? – заговорил доктор. – Не так уж часто доводится встречать человека, который носит то одну фамилию, то другую. Впрочем, мой друг, полицейский инспектор, утверждает, что по их ведомству таких людей проходит великое множество.

Доктор Сигизмунд держался открыто и располагал к себе, однако мистер Янтар отказался от предложенного кресла и сел как можно ближе к двери, на массивное лепное сооружение, такие весьма модны в последнее время.

– Надеюсь, доктор Сигизмунд, вы не считаете меня преступником, – с жаром начал он, – или сумасшедшим. Мне очень жаль, если именно такое впечатление я произвел на вашего слугу, человека весьма приятного. А что касается телефонных разговоров, так ведь многие, взяв трубку, вдруг теряются и говорят совсем не то, что хотели. Неужели это настолько необычно?

– Необычно? Пожалуй, – заметил доктор. – Но, разумеется, ничего исключительного.

На лице мистера Янтара появилась тревога.

– Ну, хоть ничего исключительного. Ведь меня привела к вам не афазия, доктор Сигизмунд, то есть, я хотел сказать, не рассеянность (он взглянул на доктора – верна ли поправка – и тот утвердительно кивнул головой). Я хотел поговорить с вами о другом.

Он умолк.

– О чем же? – подбодрил его доктор Сигизмунд.

– Боюсь, вам покажется, что я попусту отнимаю у вас время: выгляжу и чувствую себя совсем неплохо, а пристаю с такими пустяками. С вашим опытом вам, наверное, интересны только почти безнадежные больные, когда речь идет о жизни и смерти?

– Доктора не гробовщики, – ответил доктор Сигизмунд. – Могу заверить вас, мистер Янтар, что хотя бы по финансовым соображениям я предпочитаю вмешиваться в ход болезни задолго до наступления смертного часа. Мои пациенты часто выздоравливают. Не сомневаюсь, выздоровеете и вы.

– Но, – слегка заволновался мистер Янтар, – при чем здесь это? Немного укрепить здоровье – вот ради чего я пришел сюда. Разве я произвожу впечатление больного?

– У меня не совсем хорошее зрение, – сказал доктор. – Сядьте, пожалуйста, поближе, мистер Янтар. В этом кресле гораздо удобнее, к тому же вы быстро устанете говорить со мной с такого расстояния.

Мистер Янтар, наделенный от природы негромким голосом, понял, что ему и вправду самым нелепым образом придется кричать через всю комнату. Он приблизился к доктору и с опаской сел на краешек кресла.

– А теперь, – сказал доктор Сигизмунд, – расскажите мне о себе.

– О себе? – переспросил мистер Янтар, беспомощно озираясь по сторонам.

– Да, о себе, – деловито откликнулся доктор Сигизмунд, – и о симптомах своего недомогания.

– О-о, – мистер Янтар наконец-то обрел почву под ногами. – Никаких симптомов нет. Просто я немного устал. Мне нужно тонизирующее средство – больше ничего.

– Тонизирующее средство? – Казалось, слова эти изумили доктора Сигизмунда не меньше, чем только что самого мистера Янтара – вышеупомянутая просьба рассказать о себе.

– Ну, вот, – в голосе мистера Янтара появилась тоска, – так я и знал. Вы считаете, что я попусту отнимаю у вас время.

Доктор Сигизмунд тут же взял себя в руки.

– Ну что вы, мистер Янтар, что угодно, только не это. Ваша просьба вполне разумна и обоснованна. Но все дело в том, что тонизирующих средств много, и применяются они в разных случаях. Например, для мужчин, так сказать, определенной конституции, рыбий жир куда менее полезен, чем, скажем, «Питание Пэрриша».

– Биногипофосфиты, – уточнил мистер Янтар.

Доктор Сигизмунд одобрительно кивнул.

– Я уже принимал их, – сообщил мистер Янтар, – не помогло. «Сироп Истона» – тоже, впрочем, говорят, в нем есть какие-то ядовитые вещества.

Снова наступило молчание.

– Я надеялся, может, вы порекомендуете что-нибудь получше, – наконец выдавил из себя мистер Янтар.

– Но я же должен хоть что-то знать о вас! – воскликнул доктор Сигизмунд, доведенный до отчаяния маневрами пациента. – Получше для чего? Судя по вашим словам, вы немного перенапряглись. Если хотите, чтобы я прописал вам что-то от нервов, пожалуйста, но я не рекомендую тонизирующее. Вам нужно успокоительное, скорее всего, бром.

– Бром? – словно завороженный, повторил мистер Янтар. – Но это же лекарство!

Доктор с трудом сохранял спокойный тон.

– Совершенно верно.

– Чего не пробовал, так это лекарств, – словно рассуждая вслух, произнес мистер Янтар. – Сколько раз прихватывало, лекарств с собой никогда не было…

– А как именно «прихватывало»? – перебил его доктор. – Обморочное состояние или что-то еще?

– Нет, нет, никакого обморока, – поспешно возразил мистер Янтар. – Просто внезапное головокружение, слабость, комната плывет перед глазами. Если удается, стараюсь лечь. На улице присаживаюсь на ступеньку крыльца. А если успею – выпиваю рюмку коньяка…

– Что значит – если успею? – не понял доктор Сигизмунд.

– Ну, – засмеялся мистер Янтар, – иногда ведь не успеваешь.

– Вы хотите сказать, наступает об…

– Нет, нет, никаких обмороков. Все вокруг как-то темнеет, расплывается, а через минуту это проходит. Ведь если бы я падал в обморок, значит – сердце, а с сердцем шутки плохи, это и на работе может отразиться.

– Но разве эти ваши «прихватывало» не отражаются на работе? – поразился доктор Сигизмунд.

– Только изредка, – ответил мистер Янтар. – Будь у меня больное сердце, я бы лежал в постели, как покойная тетушка Эдит. Последняя родная душа была у меня на этом свете, несколько лет она совсем не поднималась.

Доктор Сигизмунд Кин взял лежавший на столе стетоскоп, но, заметив на лице пациента испуг, положил обратно и осторожно сказал:

– Впрочем, я могу осмотреть вас и без стетоскопа.

Мистер Янтар от волнения вдруг затараторил:

– Нисколько в этом не сомневаюсь, доктор Сигизмунд. Специалисту вашего уровня все эти изобретения нужны только для проформы. – Он даже задохнулся, так хотелось ему польстить доктору Сигизмунду, подчеркнуть его превосходство над рядовыми врачами. Потом продолжал, уже медленнее: – Поэтому я и пришел к вам. Я знал, что вам достаточно лишь взглянуть, и вы сразу скажете… какое тонизирующее средство подойдет мне больше всего.

Доктор Сигизмунд, не поднимая глаз, что-то черкал на промокательной бумаге.

– Да, кое-что я вам скажу.

На лице мистера Янтара промелькнула растерянность, но тон его был неестественно бодрым:

– Но ведь у меня ничего серьезного, правда?

А обратись я к своему доктору, мистеру Вормвуду, он бы обязательно настоял на более основательном осмотре, и сразу бы обнаружилось (последнее слово он произнес почти шепотом), что у меня грудная жаба, а заодно, может быть, перикардит и гипертрофия.

Доктор Сигизмунд поднялся.

– Уверяю вас, мистер Янтар, при осмотре вовсе не обязательно в организме выявляются такие болезни. А чтобы все эти три одолели разом – это, мягко говоря, явление исключительное. – Он очень ласково добавил: – Вы уж чересчур мнительны. Вы…

– Ипохондрик, – с готовностью вставил мистер Янтар.

– Нет, этого, пожалуй, я бы не сказал, – возразил доктор. – Но вы так хорошо знаете медицинскую терминологию, так к месту ее применяете, что напрашивается вывод: вас беспокоит ваше здоровье. Собственно, вы и сами это сказали.

– Я читаю иногда про болезни – просто из интереса! – признался мистер Янтар. – Но когда замечаешь у себя столько симптомов, то начинает казаться, что одна-две болячки у тебя точно есть!

Доктор Сигизмунд оперся спиной о каминную полку.

– Так я и думал. Ну, а если я дам слово чести, что вы вовсе не великомученик, а вполне нормальный человек, вас это успокоит?

– Успокоит, – признал мистер Янтар.

– Но чтобы дать такое слово, я все-таки должен тщательно вас осмотреть, – твердо произнес доктор Сигизмунд.

– Нет! – вскрикнул мистер Янтар и, весь задрожав, поднялся. – Почему я должен подвергаться такому унижению? Я не позволю себя осматривать! Раздеваться в этой ледяной комнате, ведь я так восприимчив к простуде! – даже в минуту гнева он не обошелся без медицинской терминологии. Он чуть покачнулся и продолжал уже более мирным тоном: – Неужели вы и вправду хотите меня осматривать, доктор Сигизмунд? Как пациент я не представляю никакого интереса, мне так и сказали, когда я проходил комиссию для работы в армии, для сидячей работы. Они еще сказали: ну и экземпляр! На такого второй раз и смотреть-то не захочешь! – Давно забытые, умершие воспоминания нахлынули на него. – И что бы вы ни говорили, все сведется к тому, что я очень болен, может быть, умираю медленной смертью. А умереть внезапно, между прочим, гораздо хуже. – Он притих и оперся о ручку кресла. – Я прошу только об одном – пропишите мне тонизирующее средство! Трудно вам что ли? Хорошее сильное тонизирующее средство. Я бы с удовольствием его принимал, пусть даже поначалу меня от него будет воротить! Так нет же, все врачи одинаковы: вам нужно изучить пациента вдоль и поперек, даже если он, можно сказать, практически здоров! Как же, свой гонорар нужно отработать! А насчет гонорара не беспокойтесь, доктор Сигизмунд. Не скажу, что я человек богатый, но заплачу как полагается.

Отойдя от кресла, он принялся судорожно шарить по карманам, набитым всякой всячиной, то и дело роняя что-нибудь на пол. Но тут силы вдруг оставили его, а опереться было не на что – мистер Янтар начал падать. Доктор Сигизмунд подхватил его, уложил на диван. Мистер Янтар не шевелился. Доктор Сигизмунд отстегнул ему воротник, прикрепленный новехонькой булавкой, и коль скоро представилась возможность, провел осмотр, от которого мистер Янтар, будучи в сознании, так рьяно отбивался.

Когда пелена, застилавшая глаза мистера Янтара, рассеялась, доктор Сигизмунд уже что-то писал за своим столом. Пациент попросил еще одну подушку, и доктор Сигизмунд подложил ее ему под голову.

– Так гораздо лучше, – сказал тот. – Кажется, меня снова прихватило.

Доктор Сигизмунд продолжал молча писать, и мистер Янтар, с трудом поднявшись с дивана, проковылял через весь кабинет к столу.

– Вы что-то мне выписываете? – спросил он слабым голосом.

Доктор Сигизмунд кивнул.

– Тонизирующее? – робко поинтересовался мистер Янтар.

– Известный тонизирующий эффект оно дает, – неопределенно ответил доктор Сигизмунд.

– Я тут немного погорячился, извините – вы, наверное, подумали, что я плохо воспитан, – пробормотал мистер Янтар в полном унынии.

Доктор Сигизмунд покрутил головой, облизывая конверт.

– Ничуть, мистер Янтар. Ваше нежелание подвергнуться осмотру вполне понятно.

– Вы хотите сказать, что я сильно болен? – спросил мистер Янтар. Ему явно полегчало, исчезла скованность.

– Я написал о вас доктору Вормвуду, – ответил доктор. – Его адрес, если не ошибаюсь, 19А, Сэнт Мэри Билдингз, Стадерт-стрит, Уэст.

– Уэст 14, – поправил мистер Янтар.

– Уэст 14. Боюсь, у вас не очень хорошо с сердцем, и вы должны быть осторожны. Очень осторожны. Как только придете домой, сразу ложитесь в постель… И потом… не волнуйтесь, мистер Янтар, вы можете прислать чек.

– Чек? – с сомнением переспросил мистер Янтар.

– Ну, тогда одна гинея. Спасибо.

Дверь за мистером Янтаром закрылась, и доктор нажал кнопку звонка. Вошла сестра.

– Сестра, у меня к вам просьба. Проводите, пожалуйста, мистера Янтара домой.

– Хорошо, доктор Сигизмунд. Родственникам сообщить?

– Об этом спросите у него самого, – ответил доктор Сигизмунд Кин. – Впрочем, я забыл – все его родственники на том свете.