Текст книги "Дорога к дому"
Автор книги: Лесли Локко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
82
Амбер застала Макса своим звонком как раз перед его отъездом. Он выслушал ее и согласился встретиться на следующий день в Бамако. Он должен лететь в Тегазу завтра, но утро они могли бы провести вместе. По голосу было ясно, что он устал. Когда Амбер положила трубку, то почувствовала, как внезапно ее охватило чувство вины. Может быть, не так уж ее голос был похож на – что? На официального поверенного, назначающего своему подзащитному встречу? «Мне необходимо поговорить с тобой. Это не телефонный разговор».Макс не уклонялся от ответа.
Целый день она провела, просматривая заметки, проверяя даты и имена – это единственное, чем она могла заняться. Танде был на государственной встрече в Сикассо, на юге страны. Были какие-то проблемы на границах Берега Слоновой Кости, и он должен был вернуться только в выходные. С другой стороны, будет лучше, если его не будет, когда прилетит Макс.
На следующий день она взволнованно ждала прибытия Макса. Она просила Ламина приготовить что-нибудь вкусное на ланч и убрать в доме вот уже раз пять.
– Ваш отец… он сегодня приезжает? – спросил он мягко, протирая в очередной раз стол от пыли. Амбер кивнула. – Пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет убрано, мадам. – И он принялся протирать пыль дальше. Она улыбнулась. Конечно, все будет в полном порядке. Армия прислуги Макса в Лондоне опозорилась бы перед Ламином. Она оставила его убираться и пошла наверх в комнату, которую использовала как кабинет.
Он приехал после одиннадцати утра. Она заметила, что вид у него усталый, когда он вышел из машины. В руках у него был всего лишь портфель – его чемоданы лежали в багажнике, ожидая погрузки в самолет до Тегазы. Она поторопилась к двери.
– Макс, – сказала она, приблизившись к нему, чтобы поцеловать. Он взял ее под руку. – Ты устал? – спросила она заботливо.
Он кивнул:
– Немного. Все еще много дел, которые требуют внимания. Где Танде?
– Он на юге. Вы встретитесь с ним завтра на заводе. Ты есть хочешь?
Макс покачал головой.
– Так, о чем ты хотела поговорить? К чему такая срочность? – Как обычно, Макс не стал терять времени и перешел прямо к делу. Помедлив немного, она двинулась вперед.
– Пойдем наверх. Там прохладнее и… мне нужно кое-что у тебя спросить.
Макс пожал плечами:
– Конечно. Веди.
– Послушай, – начала Амбер, как только закрыла дверь, – об этом не просто спрашивать. Я вообще-то не хотела этого делать – в смысле, ты не должен был знать, что я работаю с этим, но…
– О чем ты? – Макс взял один из стульев около окна и сел у стола. Его взгляд упал на ее заметки и вырезки, разбросанные на его пыльной поверхности. Она подалась вперед – как же она забыла их убрать. – Что это? – он протянул руку и взял вырезку из газеты. «Сэлл снова в деле! Макс Сэлл, богатый финансист экологических общественных компаний, серьезно намерен утвердить место невзрачного африканского государства Мали на карте». – Над чем ты работаешь? Над новой статьей? – Лист выпал у него из рук. – Об этом ты хотела поговорить?
– В общем, да. Макс… ты правда встречался с Галли? – вдруг выскочило у нее.
Макс смотрел на нее секунду, сузив глаза.
– Зачем этот вопрос? – спросил он страшно тихим голосом. Амбер вздохнула.
– Ходят… слухи, Макс. Меня спрашивали… – она заметалась. Ведь это ложь. – Меня попросили написать статью. Макс… Танде знает? – Как только она сказала это, то тут же пожалела об этом. Лицо Макса тут же изобразило неприступность. Он встал.
– Да что ты пытаешься сделать, Амбер? – спросил он на повышенных тонах. – Разрушить все прежде, чем оно достигнет земли?
– Нет, я просто…
– И что это за вопросы такие? Танде знает? Нет, твой драгоценный дружок ничего не знает. А знаешь почему? Потому что твой дружок…
– Не говори о нем так, – перебила его Амбер, ее терпению тоже наступал конец. – Он мне не «дружок». Он твой партнер. И кроме того, мы обручились. Он мой возлюбленный, если ты хочешь знать. – Наступила тишина. Амбер закрыла глаза. Она не так хотела все ему сказать.
– Правда? – усмехнулся Макс. – Твой возлюбленный, да? Так теперь все называется? Скрываться месяцами за моей спиной, это…
– Мы не скрывались! Я просила его ничего не говорить, потому что… ну, потому что…
– Давай, защищай его и дальше. Эти типичные чертовы женщины. Первый попавшийся, и ты уже…
– Он не первый попавшийся, – вскрикнула Амбер, слезы хлынули у нее из глаз. – И в этом нет ничего типичного! Я люблю его, Макс. Как ты не можешь этого понять? Что в нем не так? Он же тебе нравится. Господи, ты любишь его больше, чем собственного сына! – вскрикнула она.
– Оставь Киерана в покое, – воскликнул Макс. – Если ты думаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как ты расписываешься жить с каким-то черномазым мусульманином… – он осекся. Наступила ужасная, потрясающая тишина. Амбер пристально смотрела на него, сердце бешено билось внутри.
– Как ты его только что назвал? – она вздохнула, тряся головой, будто бы надеясь, что услышанное сейчас выскочит из ее головы. Макс молчал. Он смотрел на нее, а на лице его царили страх и злоба. Затем он повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Несколько секунд она стояла на том же месте, на середине комнаты, слишком пораженная и злая, чтобы что-то предпринимать. Тишина вдруг стала оглушающей после криков и повышенных тонов последних минут. Она слышала свое собственное дыхание – грубый, мерзкий звук, приглушаемый лишь мягким стуком вентилятора у нее над головой. Она сглотнула и поняла, что у нее на щеках соленые ручейки слез, ее слез. Несколько минут она пыталась совладать с собой. «Успокойся, – говорила она сама себе, нервничая. – Успокойся». Дверь с другой стороны комнаты была раскрыта – кто угодно мог войти в любую минуту. Она подошла и закрыла ее, не желая, чтобы кто-либо стал свидетелем происходящего. Она быстро вытерла слезы, злясь так же сильно на себя, сколько и на него. Как он мог такое сказать? Как он посмел? Неуверенными шагами она подошла к столу. Ее бумаги были разбросаны по его пыльной поверхности. Она взглянула на них – стопки чистой желтой бумаги, покрытые ее непонятными каракулями, газетные вырезки, журнальные статьи, аккуратно напечатанные заметки. Она взяла одну из статей и со злостью скомкала листок в руке, потом нашла глазами графин с водой, который Ламин всегда оставлял для нее каждый день. Она придвинула к себе блокнот, нужно чем-то заняться, чем-нибудь, чтобы отвлечься от случившегося. Что она скажет Танде? Она знала что. Что он был прав насчет Макса все это время. Иметь с ним общее дело – это одно, а спать с его дочерью – совершенно другое.
Макс буквально пулей вылетел из комнаты. Во рту стоял горький привкус, будто желчь поднималась. Он спустился вниз по ступенькам в гостиную. Маджид сидел на кухне, разговаривая с Ламином. Он вскочил с места, когда увидел Макса.
– Хозяин… сэр, все в порядке? – выпалил он, показывая знаком Ламину, чтобы тот принес стакан воды, и как можно быстрее! Макс нетерпеливо закивал.
– Да, да… нет. Мне ничего не нужно. Мне нужно ехать… поехали. Я тороплюсь. – Маджид озабоченно посмотрел на него. – Сейчас же! – рявкнул Макс. Маджид подпрыгнул. Он бросился открывать для него двери. Макс сел в машину, при этом в голове бешено роились мысли. Почему? Он провел рукой по лицу. Какого черта он такое сказал? Он ведь никогда… это не так… он никогда не думал о Танде… так. Что заставило его такое сказать? Это все Амбер. То, как она кинулась защищать его, не успев даже толком сказать, о чем она хотела поговорить. Это задело его, застало врасплох. Амбер его девочка – единственная в этом глупом семействе, кто унаследовал его рассудок и деловую хватку. И тут она вдруг ускользает от него, становится чьей-то еще. А новость о помолвке… Танде должен был спросить его разрешения – так было бы честно. Бог видит, у него было много возможностей сделать это, когда они вместе были там, в пустыне. Но он молчал, как трус, а потом они представили ему это как уже «свершившийся факт», из-за которого он выглядел как… третий лишний. Вычеркнутый из их жизни. Никчемный. И старый. Он стал чувствовать свой возраст.
– Сэр… мне проводить вас? – Маджид стоял прямо перед ним. Макс засуетился. Они уже приехали в аэропорт.
– Нет. Все в порядке. Только погрузите мои чемоданы в самолет, хорошо? И передайте центру управления полетами, что я взлетаю через несколько минут. – Маджид неуверенно кивнул. Макс открыл дверь и вышел. Было все еще очень жарко и ужасно пыльно. Он подошел к крохотному терминалу, чтобы уладить последние формальности с бумагами для разрешения взлета. Через пятнадцать минут он уже был в кабине самолета, делая последние проверки перед взлетом. Хорошо, что сейчас у него есть чем заняться. Так он хоть как-то мог отвлечься от случившегося. Он сообщил о готовности к взлету в диспетчерскую башню и получил разрешение. Выводя самолет на взлетно-посадочную полосу, он заметил, что видимость ухудшилась. Над горизонтом лежала легкая розоватая мгла – проклятые ветра. Он устроился в кресле, оттянул назад дроссель и почувствовал знакомый рев моторов. Маленький самолет побежал по взлетной полосе; под ногами Макс почувствовал толчок – мгновенная остановка и самолет стал набирать высоту. Он ринулся прямо вверх, изредка вздрагивая. Каждый раз он испытывал новые ощущения – бодрящее ощущение облегчения, когда он отрывался от земли, поднимаясь высоко над столицей, над землей и уносясь далеко на север. Было ветрено; он всегда предпочитал летать ранним утром. К разгару дня земля накалялась от жары, и горячий воздух, поднимаясь, создавал мощные воздушные потоки с холодным, которые вместе с красными пронзительными ветрами сильно трепали самолет. Его путь относительно четко следовал по реке, обычно он сверялся по серебристой извилистой змейке Нигера, долго ли ему еще лететь. Сегу, Мопти, Тимбукту… как правило, он видел, как под ним разворачиваются хаотические мозаики этих городов, – но не сегодня. За первые тридцать минут полета он успел попасть в участок турбулентности; самолет тревожно кидало из стороны в сторону. Он запросил разрешения приземлиться у военного центра Севаре. Разрешение дали, и он спустился до двадцати девяти тысяч футов. На этой высоте небо было благоприятно чистым. Он посмотрел на завитую коричнево-желтую тень, которую Харматтан отбрасывал на голую местность – как красиво.
Как раз после Тимбукту он снова попал в турбулентность, и тут пыльное облако было уже плотнее. Было четыре тридцать; солнце начинало медленно склоняться влево. Он продолжал лететь, а горные вершины Адрар Дез Ифора начинали блекнуть, скрываясь за плотной, бесцветной тенью пыльного облака. Там наверху над Сахарой, наедине со своим дыханием и в компании упрямого самолета казалось возможным забыть о ссоре с Амбер. Он извинится. Он должен. Его слова непростительны. Он позвонит, как только приземлится. Самолет снова дал неожиданный толчок. Он нахмурился. Даже на этой высоте ветра буйствовали с прежней силой. Он оценивал свое положение, не в состоянии даже видеть те предупреждающие тонкие облака, которые обычно бывают перед турбулентным участком. Фактически все вокруг теряло свои очертания – пыль была повсюду. Он держал рычаг управления обеими руками; самолет стал падать и подпрыгивать. Чему его учили в школе полетов? Ориентироваться по горизонту, когда пытаешься уйти от проблемы. Но он не видел горизонта. Внезапно он понял, что потерял управление. Самолет летел в чем-то похожем на песчаную бурю, в красной дымке мощных ветров и воздушных дыр. Где земля, а где небо? Он старался держать управление, пытаясь справиться с паникой, которая постепенно начинала овладевать им. «Успокойся, – повторял он. – Будь спокоен. Это пройдет».Показалась какая-то вспышка – свет отразился от воды, слева от него… он напрягся, глядя туда. Все это находилось в неверном положении – поверх него, не снизу, опасно склоняясь. Что за…? Раздался звук – свист ветра, и послышалось, как что-то ударяется о двигатель, один-единственный ужасный стук – и тишина. «Я еще не закончил… – Он почувствовал скорее, чем услышал, взрыв. – Нет, еще не все кончено. Мне просто не дали договорить…»
83
Послышался легкий стук в дверь. Амбер нетерпеливо взглянула вверх. За окном было почти темно. Она в изумлении посмотрела на время – неужели действительно так поздно? Она снова перевела взгляд на дверь. Должно быть, это Ламин пришел звать ее ужинать.
– Уходи! – выкрикнула она как можно мягче. – Со мной все хорошо. Мне ничего не нужно. Я поем позже.
Несколько секунд ничто не нарушало тишину. Она почти слышала, как он не решался постучать еще раз. Однако раздался еще один стук в дверь, уже более настойчивый. Она вздохнула и отложила в сторону ручку. Она поправила волосы и провела пальцем под глазами, надеясь, что он не заметит следов слез, потом отодвинула стул и подошла к двери.
Открыв дверь, она увидела Ламина, но не такого, как обычно, приветливого и заботливого, а охваченного отчаянием и тревогой, сердце у Амбер так и упало.
– В чем дело? – спросила она, и ее всю вдруг охватил ужас. Ламин только стоял и смотрел на нее. – Что случилось? Что такое?
– Мадам… извините меня, – похоже, слова застряли у него в горле. – Пожалуйста. Вы должны спуститься. – Он повернулся и пошел по темному коридору.
Она схватила его под руку и пошла рядом. Она слышала, как женщины во внутреннем дворе соседнего дома вдруг начали вопить, как открывались поочередно двери в доме. Она слышала, как на дорожке останавливаются машины, и к дому бегут несколько пар ног. Полицейские сирены. И еще одна. Она слепо шла за Ламином, пока они проходили по холлу. Она знала только, что шаги босых ног по полу принадлежали Ламину, а бешеный стук сердца в груди – ей самой.
Теперь она знала. Главный инспектор опустил глаза едва ли не в женской манере изображать неловкость, когда она бросилась в слезах в гостиную. Она отвернулась от него к стене. О да… она так и знала.
84
Амбер перечитала много печальных сцен конечно же. Потеря любимого, родителей, даже ребенка. Боль, несчастье, печаль, шок, страх… она перебирала в голове эти слова и бесчисленные истории на эту тему. Но ни одна из них не повествовала о чувстве вины. Едва инспектор успел раскрыть рот, как чувство вины словно сбило ее с ног, еще немного – и она упала бы на пол, если бы ее не подхватили. Вина – она закрыла уши руками, чтобы не слышать, что они говорят; позже в своем собственном крике, исходившем из души и преобразовавшемся в звук, она узнала их… страх и вину – это все из-за нее. Она виновна в случившемся, она хотела этого. Ее следует во всем винить. Ламин держал ее, пытаясь помешать ей истязать руками лицо. Он попросил, чтобы кто-нибудь привел врача, быстрее! Амбер смутно слышала, как вокруг нее суетились люди, но не могла сконцентрироваться ни на чем, кроме тяжелого и плотного комка ужаса, поселившегося внутри нее. Она слышала, как открываются двери, голос Мандии и резкий вздох… в дверях стоял ребенок, чьи тяжелые вздохи постепенно переросли во всхлипывания. Вокруг стоял звук хаоса и паники. Она пыталась сказать что-нибудь, но ничего не выходило. Чувства вины и страха перехватывали дыхание в груди. Она повиновалась мягким рукам, которые увели ее… это были Мандиа с одной стороны и Ламин с другой. А снаружи все слышался горестный плач, который, похоже, не собирался останавливаться.
Тела, конечно же, не осталось. От взрыва все сгорело. Голос инспектора отчетливо слышался через стену и полуоткрытую дверь в соседнюю комнату. Мандиа и еще несколько членов семьи собрались в кабинете рядом со спальней. Они говорили на французском; пониженные, бормочущие голоса выражали сожаление, но ни капли участия. Макс Сэлл умер, потерпев авиакатастрофу, в их стране, они знали, что скоро об этом прознают СМИ. Что бы дальше ни ожидало их, местная полиция будет держать их семью под пристальным вниманием. Она слышала, как Мандиа успокаивала всех, и попросила кого-то сообщить о произошедшем Танде, чтобы он немедленно приехал.
Тела не обнаружили… Амбер слышала эти слова снова и снова. «Это не тело, – хотелось ей закричать. – Вы ведь говорите о Максе», – но таблетки, которые ей дали, делали ее сонливой и неповоротливой, она с трудом могла выговорить что-то членораздельное. Нет тела, не осталось ничего… от Макса ничего не осталось. Нечего вернуть домой. Она уткнулась головой в подушку и попыталась успокоить мысли.
Позже ей казалось, прошли недели, прежде чем она собралась с силами, чтобы вынести поездку в Лондон. Казалось, время изменило свой ход, приостановилось. День его смерти; следующий день… третий день… теперь она жила другим временем, еще более ужасным, чем то, которым она измеряла события в Бамако; дни и ночи различались лишь возвещениями служителя к молитве и ритмом мечети. В темной спальне, где она лежала, слышался лишь ход часов и шум вентилятора над головой. Временами она еще слышала, как Танде спорил со своими родителями в коридоре: «Оставьте ее в покое, ей нужно побыть одной… нет, с ней все в порядке».Она знала, что они не привыкли бороться со смертью, беспомощно лежа в темноте, при этой мысли по щекам снова потекли слезы, но не могла она вынести всей тяготы сложных похоронных ритуалов, что были для них традиционными.
Но было еще кое-что. То, о чем она не могла заставить себя говорить, даже с Танде. Она понимала, что ее холодность к нему настораживала его, и все же она не могла подобрать слова, чтобы рассказать о случившемся перед смертью Макса. Она даже не могла рассказать ему о том чувстве вины, которое одолевало ее… это будет значить, что Танде был прав насчет Макса. Она не сможет пережить этого. Поэтому она ходила от одного человека к другому, искала у них утешения, но избегала Танде. Она оставалась в комнате с закрытыми жалюзи и слушала шепот разговоров снаружи.
Анджела во время телефонного разговора была на удивление спокойна. Танде сообщил ей ужасную новость как можно мягче и с искренними словами сочувствия. Он понял с того самого момента, как поднял трубку, что для нее эта потеря была ничтожной по сравнению с тем, что это значило для ее дочери. Послышался лишь единственный резкий вздох, а потом красиво произносимые звуки с другого конца провода. «Понимаю. О боже. Как Амбер?»Похоже, она приняла как должное тот факт, что Танде прилетит в Лондон вместе с Амбер через несколько дней. Она была так благодарна за его звонок. Как мило с его стороны. Анджела позаботится об организации церемонии. Да, она сообщит о случившемся Франческе и Паоле. Нет, от него больше ничего не требуется. Он и так был к ним слишком добр. Танде положил трубку и почувствовал, как в висках пульсировала кровь. Некоторое время он стоял спокойно, удивляясь… несмотря на то что он довольно близко был знаком с Максом, он почти ничего не знал о его семье. А некоторые вещи он просто был не в состоянии понять. Он выглянул в окно на сад, увядший от сезонной нехватки воды… Желтая, поблекшая трава, пыльные листья пальм… Оттуда, где он стоял, было хорошо видно, как белая едва заметная пыль покрывала стекла машин; он с тяжелым сердцем отвернулся от окна. Макс мертв. В хаосе дней после аварии его мысли были только с Амбер. Когда он говорил с ее матерью, то услышал в ее голосе облегчение, но никак не печаль. Это ее дочь лежала наверху и не могла с этим смириться. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она что-то скрывает. Он поднялся наверх.
– Амбер… ты должна поесть.
Он сел рядом с ней на краешек кровати. Она повернулась к нему заплаканным лицом и покачала головой.
– Я… я не голодна. – Голос у нее был низкий и хриплый. Он вздрогнул. Похоже, она плакала часами.
– Я знаю, но ты должна что-то съесть. Хоть что-то. Совсем немного.
– Я в порядке.
Теперь настала его очередь возразить:
– Нет, ты не в порядке. И это нормально. И все же ты должна изредка есть. Немного. Я попрошу Ламина, чтобы он принес что-нибудь.
– Танде, пожалуйста… со мной все хорошо. – Голос у нее был напряжен. Он взглянул на нее. Она не смотрела – или не хотела – посмотреть ему в глаза. Он протянул руку, чтобы обнять ее, но в ответ она лишь резко уклонилась от его руки, словно не могла выносить его прикосновений, даже легких.
– Амбер, в чем дело? – Этот вопрос не оставлял его в покое последние несколько дней. Но ответа не последовало. Он сложил руки на коленях и посмотрел на съежившуюся фигуру, лежащую рядом с ним спокойно. – Амбер? – попытался он снова. Ответа по-прежнему не было. – Послушай, милая… я понимаю, это все тяжело, но…
– Ты ничего не знаешь, – заговорила Амбер холодным тоном. Она отвернулась от него к стене.
– Он был и моим другом тоже, – начал Танде. Под простынями послышалось какое-то движение.
– Он… был… моим отцом, – она пыталась сказать ему, но голос обрывался. – Он мой отец, и это моя вина.
– Это был несчастный случай, – тихо проговорил Танде, снова протянув к ней руки. На этот раз она не стала сопротивляться. Он откинул простыни и попытался обнять ее.
– Нет, именно этого ты и не понимаешь. Это был не несчастный случай… это я во всем виновата. – И она снова принялась всхлипывать.
– Амбер, расскажи мне, что случилось. Ты должна мне рассказать. Иначе я не смогу тебе помочь.
– Я не могу.
– Ты должна.
– Он говорил такие вещи, Танде… ужасные вещи. О тебе. Мы спорили, он сказал это, а потом он ушел… я не могу повторить это. Я не буду. Но он ушел сразу же после ссоры. Он был в скверном состоянии… а потом он сел в самолет и… разбился. Если бы мы не… если бы я не спорила с ним… – Она тяжело дышала, и с каждым вздохом слова все труднее выходили у нее. Танде понимающе кивнул и потянулся рукой к ее растрепавшимся волосам.
– Я знаю… знаю. – Он вздохнул. Ему не нужно было, чтобы Амбер говорила вслух то, чего он и опасался. – Все хорошо, милая. Послушай. Посмотри на меня. – Он повернул к себе лицо Амбер, преисполненное боли, печали, вины – и злости тоже. Он мягко коснулся пальцами ее подбородка. Теперь она смотрела прямо ему в глаза, ее голубые глаза покраснели от слез. – Это пройдет. – Она неуверенно кивнула. – Все пройдет. – Он склонил над ней голову, покачиваясь, он предлагал ей убежище в своих руках от всех невзгод, обрушившихся на нее.
