Текст книги "Стерва. Искушение (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11

Дождь пошел сплошной мутной стеной, за которой почти ничего не было видно.

Сидя на краю повозки под брезентом, наблюдая за поляной и чутко прислушиваясь к лесу, я думала о том, что впервые мы так и не смогли договориться.

Карла и Адель заняли другую половину повозки. Первая чистила нож, вторая просто лежала, наблюдая за мокнущей лошадью.

Никогда прежде мы не ссорились так сильно – достаточно сильно, чтобы они поставили под сомнение не просто мое решение, а мое право на лидерство.

Неприятнее всего было то, что подобное не забывалось.

В свое время Нэд учил меня решать такие проблемы кровью и как можно быстрее, чтобы у остальных даже не успела оформиться мысль о том, что в качестве главаря я им не подхожу.

Справиться даже с Карлой не составило бы для меня труда, будь мы наедине.

Вот только в этот раз мы были не одни.

Тобиас ударил ее не сильно, – просто достаточно для того, чтобы поставить на место и успокоить, – но сделал это быстрее, чем я успела запретить. Поставил себя выше их.

Этого Адель не собиралась мне прощать точно, а проблемы с Адель грозили всем нам большими переменами.

Чертов князек, нужно было и правда выбросить его с мешком на голове у обочины!..

Теперь он сидел напротив меня и смотрел на лес столь же мрачно.

Сама не зная, зачем это делаю, я осторожно попыталась коснуться его чувств.

Тобиас был раздосадован… Нет, он был чертовски зол.

Как будто это он имел право обижаться на мое недоверие к своим словам и поступкам.

Медленно и тихо выдохнув, я постаралась снова сосредоточиться на лесе.

Сильнее всего злило то, что Карла была права – чуть больше двух лет назад, впервые приехав в герцогство Керн, я не рассчитала, не заглянула достаточно далеко в будущее и недооценила самого герцога. Сохрани он нейтралитет, нам было бы намного проще выкрутиться сегодня.

К тому же, ограбить того ювелира, а потом и Тобиаса тоже придумала я – так хорошо все шло, голова кружилась от быстрых успехов этого лета.

Если бы я была чуть осторожнее и не расслабилась так сильно, ничего бы не произошло. Мы бы не наследили, и… Что? Пауль бы меня не нашел?

Если Итан отправил его за мной, он нашел бы где угодно и при любых обстоятельствах, но, как ни крути, вина все равно была моя.

Вот только признать это теперь было невозможно, потому что следующим шагом могла стать только передача полномочий Адель. Оставаться на правах подчиненной в шайке, которую сколотила сама, было бы немыслимо, а значит – здравствуй, новая дорога в одиночестве.

Почувствовав, что затекла спина, я села ровно и тихо выдохнула.

Девочки не обратили на это внимания, а вот Тобиас повернулся, окинул меня долгим и слишком светлым взглядом.

О, ему определенно было что мне сказать!

Вероятно, пару резких слов о том, что моим подругам, тем, кого я готова была защищать любой ценой, следовало не набрасываться на меня, а думать, как мне помочь – как минимум, потому что от моей безопасности зависели их собственные жизни.

«Они тебя уже продали».

А действительно… Смогла бы Адель сдать меня Паулю в обмен на собственную жизнь и жизнь Карлы? Зная, что со мной будет, если Итан получит меня назад?

В груди постепенно застывал холодный и склизкий ком, потому что я смотрела на дождь и в самом деле больше ничего наверняка не знала.

Поток воды начал становиться слабее и реже, и когда он иссяк совсем, я выпрыгнула из повозки первой.

Следом за мной неловко вывалился Тобиас – его руки в наказание за вольность все еще были болезненно сведены впереди, но этой боли он, казалось, больше не чувствовал.

– Ханна.

Я всего лишь хотела умыться водой, оставшейся на листьях, и остудить голову, но он упорно тянул меня назад этим тоном, единственным сделанным следом за мной шагом.

Тем, что, – черт его дери совсем! – имел время подумать над услышанным, и все равно очевидно оставался на моей стороне.

– Не сейчас.

– Бруно Керн силен, но он всего лишь человек. С любым человеком так или иначе можно договориться.

Мне послышалась в его голосе затаенная и понятная только ему самому усмешка, и я развернулась, из последних сил стараясь погасить злость.

– Хватит! Я не хочу с тобой это обсуждать.

Он как будто намеренно делал все еще хуже, злил девочек, противопоставлял себя им, и в прямом и переносном смысле подходил ко мне все ближе.

– Нам придется это обсуждать. Стоять на месте, если за тобой идёт такой человек, не выход.

– Ты точно не будешь ничего тут обсуждать.

Я развернулась просто потому, что голос Адель мне не понравился, но оказалось, что как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как она взводит курок, направляя пистолет на Тобиаса.

– Ты сдурела⁈

– Это ты сдурела, Ханна! Я не собираюсь подыхать только потому, что он хорошо тебя трахает.

– И что ты сделаешь? Выстрелишь? – потеснив меня плечом, Тобиас шагнул к ней, глядя в лицо поверх направленного на него дула.

Он не хуже меня понимал, что рука у Адель не дрогнет, но поразительным образом не боялся. Я даже тени испуга от него не чувствовала, только злость. Холодную ярость того, кому, с одной стороны, не было жаль собственной жизни, а с другой, – ничего не стоило отстоять её даже против пули.

– Думаю, это для всех нас будет лучший вариант. Она, наконец, успокоится, а нам не придётся тащить за собой…

Она замолчала, глядя куда-то поверх его плеча в куст малины, а потом нажала на курок.

Грохнул выстрел, и на поляну вывалился мёртвый человек.

Следом за ним выскочили ещё двое, к сожалению, вполне живых и хорошо вооруженных. Злые, грязные, беззубые. Те, кого я ждала, те, кто мог прийти только с Паулем.

Совсем молодой, но надёжно скрывший лицо за длинной спутанной бородой бандит бросился ко мне, и Тобиас ударил его в челюсть сцепленными в замок руками, сам негромко взревел при этом от боли. Кандалы давили ему на запястья при каждом движении, опасно сжимая кости.

Оружия, помимо его кинжала, висящего у меня на поясе, ни у него, ни у меня не было.

Можно было, конечно, надеяться на Адель, тем более, что за первым выстрелом тут же грянул второй и почти без перерыва – третий. Карла тоже реагировала быстро.

Их было много.

Сжав такую удобную рукоять, я развернулась, вонзая клинок в горло тому, кто подбирался сзади. По второму, правда, попала только по касательной.

Их было слишком много.

Где-то рядом, но как будто в отдалении вскрикнула и начала ругаться Карла.

Скрутили? Ранили?

Чёртов Пауль решил потягаться со мной не умением, а числом, и это, мать его, могло ему удаться.

Прилетевший мне в спину удар оказался совсем иного порядка. Точно так же, одним маленьким и несложным заклятьем, я уложила Тобиаса тогда на поляне.

К счастью, падая на четвереньки, кинжал я не выпустила, но в голове зашумело.

Сосредоточиться…

Грудь сдавило, дышать стало сложно.

Я выпрямилась, даже не пытаясь подняться, почти ничего не видя в общем шуме и мельтешении, но стараясь отыскать глазами этого ублюдка.

Он любил смотреть на свои победы.

Вместо Пауля на глаза снова попался Тобиас. Каким-то непостижимым образом он не был ни ранен, ни убит, и даже ухитрялся отбиваться от тех, кто шел на него – молча, жутко, сжав челюсть, чтобы не чувствовать боли в руках, которые вот-вот окажутся безнадежно и непоправимо сломаны.

Воздух над ухом зарябил, и я схватилась за горло, когда на него легла такая же невидимая, как сотканные мной кандалы, но безжалостно тяжелая рука.

Кто-то совсем рядом взвел курок.

– Сними оковы, дура!

То ли в голове шумело так сильно, то ли мне было так страшно умирать, но крик Тобиаса, его голос прозвучал совсем незнакомо – низко, страшно, как будто это и вовсе был не он.

Я не могла. Полулежа на земле и задыхаясь, я еще понимала, на что он окажется обречен, если меня не будет, а оковы на нем останутся, но не могла… Я просто не могла…

Собравшись с силами, я все же сумела поднять голову, чтобы если не сказать, то хотя бы дать ему понять, и именно в этот момент он разомкнул руки.

Время замедлило бег, и я ничего не чувствовала, наблюдая за тем, как он сжимает пальцы в кулак, а наставившие оружие на него и на меня бандиты падают, бьются в коротких конвульсиях.

Даже грязная ругань Адель доносилась ничего не значащим фоном – Тобиас развернулся в ее сторону все с таким же спокойным лицом, и послышался звук тяжелых падающих тел.

Воздух снова пошел мощным и сладким потоком, когда давление на мою шею прекратилось, и, отчаянно хватая его губами, я могла только смотреть на его спокойное лицо. Убив с десяток человек двумя движениями руки, он даже не запыхался. Даже злости не было, только холодное и страшное удовлетворение, затопившее поляну. Ни сомнений, ни сожалений, ни поиска других вариантов…

Убедившись, что с нападавшими покончено, он отряхнул руки, как будто они были испачканы в грязи, и посмотрел на меня.

Никаких оков на нем и в помине не было.

Адель и Карла молчали. Все еще в угаре боя, они, тем не менее, не хуже меня начинали понимать, с какого порядка силой мы, оказывается, все это время имели дело. Ему были нипочем ни многочисленные трупы, ни мои простенькие заклятья. Все эти дни…

Я вскрикнула, когда невидимую удавку накинули на шею снова.

Бессмысленно хватаясь пальцами за горло, я могла только наблюдать, как картинка перед глазами смазывается. Даже заорать от боли, ударившись спиной о мокрый шершавый ствол дерева, не получилось. Упругие ветки больно хлестали по лицу, и меня стремительно и безжалостно тащило назад.

Я успела увидеть, как Тобиас сорвался с места, но безнадежно отстал, а потом наступили темнота и тишина.

Глава 12

Приходить в себя оказалось больно.

Голова раскалывалась и кружилась, немыслимо хотелось пить, а вывернутые и скованные руки болели.

Первым, что я почувствовала, частично вернувшись к реальности, оказался холодный и влажный камень. После – тяжелая цепь.

Открывать глаза отчаянно не хотелось, но все-таки пришлось – я обнаружила, что полулежу, привалившись к стене, в которую и была впаяна та самая цепь, обвившая мои запястья. Тяжёлая, железная, настоящая.

Пауль знал, что прежде всего нужно лишить меня возможности шевелить руками, и у него это получилось не в пример лучше, чем у меня с Тобиасом… или как там его на самом деле.

Все-таки нужно было узнать.

Многочисленные ушибы немилосердно ныли, но всё равно тянуло засмеяться – и над собственной глупостью, и над безысходностью положения, и над тем, что думаю сейчас совсем не о том.

Развернувшись, насколько могла, я попыталась осмотреться. Нора, в которой я находилась, оказалась норой в самом что ни на есть прямом смысле – земляной пещерой, лаз из которой был так близко… издевательски близко.

На полу лежали несколько набитых соломой и прикрытых одеялами мешков. Импровизированный стол с остатками овощей и хлеба. Вложенный обратно в ножны мой, – Тобиаса, – кинжал, небрежно брошенный рядом. Тут явно жили. Стояли скрытым лагерем, дожидаясь нас, и я сама пришла к ним в руки.

Более того, привела своих людей.

Теперь я, по крайней мере, могла быть спокойна за то, что они не перебьют друг друга – угрожать человеку, назвавшему себя Тобиасом, после того, что он сделал, Адель не посмеет, а его ни она, ни Карла явно в этом смысле не интересовали.

Хуже было то, что в таком положении я не могла убить себя.

От мысли о том, чтобы вернуться к Итану живой, живот свело такой болью, что я лишь в последний момент сдержалась от того, чтобы взвыть и начать бессмысленно биться в своих оковах.

«Думай, Ханна, думай. Это тебе точно не поможет… »

Знать бы ещё, что могло помочь.

Кричать и звать кого-то было бессмысленно – кого позовешь в глухом лесу? А даже если бы кто-то и примчался… Привлечь внимание означало обречь глупого храбреца на верную смерть. Пауль ни перед чем не остановится. Даже перед королевской стражей.

Эта мысль отдалась в затылке странной догадкой, но я от неё отмахнулась, стараясь сосредоточиться на себе и на ситуации.

Договариваться с ним и правда было бесполезно.

Подобраться незамеченной и пустить пулю в висок – нереально.

Когда-то, после нашего с Адель побега на первый подвернувшийся корабль, именно этот план зрел в моей голове – разыскать Пауля самой, выждать момент и прикончить. Так, чтобы даже Итан не смог его вернуть.

К моменту, когда мы сошли на берег, от этой идеи я уже отказалась. Что ни говори, а Пауль в самом деле удался ему лучше – ни чувств, ни лишних мыслей, но бездна силы. Он охранял самого себя так надёжно, что мне и не снилось. Попытка подойти к нему незамеченной была бы не просто наивной, она стала бы форменным самоубийством. Оставалось только бежать, и именно это я делала годами. Как выяснилось, лишь для того, чтобы попасться так глупо.

Он мог держать меня здесь, прикованной к стене, без еды и воды несколько часов или дней, доводя до состояния, в котором я ослабею и стану сговорчивее. Наверняка приехал с распоряжением не причинять мне вред сверх необходимого.

Насколько я могла видеть со своего места, наверху всё ещё стоял серый пасмурный день. Пауль мог быть где угодно. Уйти в ближайшую деревню за провизией, шататься по лесу, или…

Тобиас не стал бы убивать моих девочек, но вот станет ли он защищать их, если… И самое главное, сможет ли?

Сбросить кандалы и перебить пришедшую за нашими головами шваль было впечатляюще, но до сих пор я не видела тех, кто мог бы всерьез тягаться с Паулем. Просто потому что все они, даже самые искусные мастера, были прежде всего людьми, а в нем человеческого почти ничего не осталось.

«Бруно Керн силен, но он всего лишь человек».

Теперь сама идея о том, чтобы просить у герцога если не защиты, то нейтралитета, казалась настолько дурацкой, что я все же рассмеялась себе под нос.

О том, как пылко и преданно этот человек любит свою жену и детей, успели сложить даже пару красивых баллад, нам доводилось слышать их в трактирах. Если воспетое уличными поэтами чувство хотя бы наполовину было правдой, он никогда не подставил бы свою семью под удар, сцепившись с кем-то вроде Итана.

Никто не смог бы, да и не должен был решать мои проблемы, кроме меня самой.

Понять бы еще, как разобраться конкретно с этой…

Наверху мелькнула тень, и я постаралась встать прямо и приготовиться. Со скованными и заведенными за голову руками многого не предпримешь, но хотя бы одна попытка у меня должна быть.

В конце концов, я знала Пауля не хуже, чем он знал меня.

Сначала в пещеру скатился камень, а после показалась нога.

Чувствуя, как прирастаю к полу, я наблюдала за тем, как Тобиас осторожно спускается вниз, быстро оглядывается, привыкая к полутьме.

– Вот ты где, – подойдя ближе, он первым делом ощупал мои руки и ребра на предмет переломов, а после заглянул в лицо. – Просто до пошлости. Даже дети знают, что в этих местах полно пещер.

«А ты откуда можешь это знать?».

Вопрос так и остался незаданным.

Он осмотрелся внимательнее. Хмыкнул и забрал ножны, пристегнул их обратно к своему поясу.

– Так кто этот Пауль? Еще один твой несостоявшийся Король?

Он вел себя так спокойно, как будто я не была по-прежнему прикована к стене, и нам не грозила смертельная опасность.

– Потом расскажу. Нужно отсюда убираться, – я тряхнула руками, недвусмысленно намекая на цепь. – Можешь это с меня снять?

Голос звучал надсадно и хрипло, и, будто не слыша меня, Тобиас взял со стола флягу.

– Держи, тебе нужно попить.

– Не эту воду, – в таком положении мне приходилось смотреть на него снизу вверх и поражаться тому, что в его лице все еще не было… ничего.

Ни удивления, ни страха. Даже намека на спешку.

– Не беспокойся, эту воду можно пить.

Верить на слово, разумеется, не следовало, но немногим ранее он все же спас мне жизнь. В очередной раз. И возможности для того, чтобы проверить содержимое фляги у него очевидно были.

Пересохшее горло нестерпимо драло, и я все же сделала несколько жадных глотков, когда он поднес горлышко к моим губам.

Несколько скатившихся по подбородку капель упали на грудь, и Тобиас наклонился, чтобы собрать их языком.

– Твою мать!.. – помня, что шуметь не следует, я зашипела на него, пытаясь легонько пнуть коленом. – Нам нужно убираться отсюда, пока он не вернулся. Сними с меня цепь и бежим.

Он поднял взгляд, и оказалось, что на дне его зрачков пляшут черти.

– А куда нам спешить? На улице холодно, да и неизвестно, когда еще выпадет такой случай.

Теперь его губы скользнули по моей шее, мимолётно мазнули по щеке, когда я попыталась увернуться.

– Сейчас не время для этого. Он может быть здесь в любой момент.

– И что с того?

Он развернулся и обнял меня сзади, прижал спиной к своей груди так крепко, что у меня перехватило дыхание.

– Пока что ужасного Пауля здесь нет. А ты отлично смотришься в таком положении, Волчица.

От горячего и вкрадчивого шёпота на ухо волоски на шее встали дыбом.

Ладони Тобиаса уверенно двинулись с моей талии вверх, сжали грудь.

– Скажи, что тебя злит больше: то, что этот тип, кем бы он ни был, снова появился в твоей жизни? Или то, что в этот раз он сумел тебя переиграть?

– Ты идиот? Проблема не в проигрыше, а в том, что он прикончит и меня, и тебя.

Я дёрнулась, пытаясь сбросить его руки, а Тобиас сунулся носом мне за ухо, резко выдохнул и медленно провёл языком по шее.

– Ты пахнешь лесом.

Он трогал меня не слишком грубо, но и не нежно, сжимал так, что предательски подгибались ноги.

– И тебе очень идёт цепь, Волчица Ханна.

Он резко провёл ладонями ниже, к моим бёдрам, и тут же обратно, подцепил шнуровку на платье, а потом развернул меня к себе лицом, вжимая в стену с такой силой, что я забыла всё, что хотела ему сказать.

Нараставший животный страх перед Паулем в одну секунду оказался разбавлен страхом новым.

Нависавший надо мной человек был страшен, и при этом так искушающе красив. Так просто было довериться исходящей от него силе, поверить в то, что он знает, что делает и включиться в эту дикую игру.

– Думаю, мне всё же стоит поблагодарить твоего приятеля за этот момент.

Глядя мне в глаза, он ловко расстегивал крючок за крючком на моём платье, а потом снова обхватил за талию, склоняясь ниже, чтобы провести губами от ключиц вниз за ворот и глубже, к соску.

От неожиданности и остроты ощущений меня выгнуло ему навстречу, цепь зазвенела о камень.

– Черт!

– Это мне определённо нравится больше, чем «О, Создатель!», – он тихо засмеялся, поднимая голову, и вдруг поцеловал меня в губы грубо и жадно, без намёка на ту нежность, что была прошлой ночью на берегу.

Это больше походило на желание растерзать, и я терялась перед ним, забывая и о смертельной опасности, и о его руках на бёдрах, и о наполовину расстегнутом платье.

– Тобиас…

– Не называй меня этим именем, – он прихватил зубами мою нижнюю губу.

Не больно, но так ярко, что в голове начали стрелять молнии.

– Нам нужно убираться отсюда, черт тебя побери!

Он держал всё так же крепко, спускаясь цепочкой коротких обжигающих поцелуев к другому соску.

– Я пристрелю тебя, клянусь Создателем и всеми чертями разом! Как только ты снимешь с меня эту чёртову цепь!..

– Ты выбрала очень интересный способ уговорить меня её снять, – он быстро поцеловал под подбородком, а потом вжал в стену всем телом так, чтобы я чувствовала как бьётся его сердце даже через два слоя одежды. И как его член упирается мне в бедро.

– Ты кретин! Нам…

Он заткнул меня очередным поцелуем, провёл раскрытыми ладонями по спине.

– Признаться, я уже не уверен, что нам так уж нужно её снимать. К тому же, у тебя, милая Ханна, насколько я вижу, проблемы. Могла бы просить и повежливее.

В голове начинало шуметь, но это был туман уже совсем иного порядка. Даже ушибы перестали чувствоваться так сильно, зато других, абсолютно не нужных сейчас ощущений стало слишком много.

Тобиас… Или не-Тобиас гладил меня, как гладят, успокаивая, испуганных лошадей – по спине и боку, вверх, пока снова не накрыл ладонью грудь.

– Я освобожусь, и ты покойник.

– У тебя снова не поднимется рука меня убить, – продолжая прижиматься так же тесно, он запустил пальцы мне в волосы на затылке, вынудил запрокинуть голову, упираясь в его ладонь, но не в сырой камень. – Так что? Мне стоит снять с тебя эту цепь? Или пошлем все к чёрту и просто продолжим? Если этому Паулю ты так нужна, он не откажется подождать четверть часа.

В таком положении мне было удобно смотреть ему в лицо, и я понимала, что он, черт возьми, не шутит. Если бы Пауль вошёл прямо сейчас, он в самом деле велел бы ему постоять снаружи, пока мы не закончим.

– Ты абсолютно нахрен сумасшедший урод.

– Обожаю как ты ругаешься.

Он улыбался. Криво, порочно, но искренне.

Мне показалось, что сердце провалилось вниз живота, и я вздрогнула, когда туда же, – на самый низ живота, – он положил свою руку.

– Скажи «Пожалуйста», – эти два слова он выдохнул мне в губы, разомкнул их языком, прежде чем коротко и жёстко поцеловать снова. – Скажи «Пожалуйста», Ханна.

Я укусила его намеренно больно, надеясь, что получится до крови. Прямо сейчас мне хотелось, чтобы его рука оказалась под подолом, и чтобы больше он ни о чем не спрашивал, – хотелось почти до стона.

И поэтому я злилась на него особенно сильно, до хрипоты.

– Ненавижу, ублюдок.

– Значит буду любить за двоих, – он засмеялся и вдруг лизнул меня в щеку. – Давай, малышка. Тебе понравится.

Одна его рука по-прежнему лежала на моём затылке, страхуя от удара о камень, а другая соскользнула со спины ниже.

– Ах, черт!..

Ловя губами воздух, я случайно поймала его губы.

Деваться и уворачиваться было некуда, он всё ещё вжимал меня в стену всем своим весом, перед глазами плыло, зато страха почти не осталось.

– Давай.

– Пожалуйста.

Я собиралась молчать из принципа, но это сорвалось так легко. Так коротко, тихо, естественно.

Он замер, не целуя, но обжигающе дыша мне в губы, ловя моё дыхание.

– Спасибо.

Рука с моего затылка сползла ниже, а другая наоборот двинулась вверх. Крепко обхватив меня за спину, он щелкнул пальцами, и цепь с глухим тихим звоном сползла с моих запястий.

Если бы он не держал, я бы наверняка упала, но он успел прижать к себе, помогая устоять на ногах.

– Всё хорошо. Кости целы, не беспокойся.

Он почти шептал мне на ухо – и правда проконтролировал, аккуратно и незаметно подлечил, отвлекая прикосновениями и разговорами, за которые мне хотелось плюнуть ему в лицо.

– Чёртов мудак! – с силой толкнув его в грудь, я отвернулась, чтобы застегнуть платье. – Сволочь.

Он снова рассмеялся, прожигая меня взглядом, но не пытаясь коснуться.

– Все-таки без кандалов гораздо удобнее.

– Надо было накинуть их тебе на горло.

– Если захочешь, сыграем и в это тоже.

Я развернулась, напрочь забыв про последний верхний крючок, но намереваясь рассказать ему, каким именно способом буду его убивать.

Серый свет наверху померк снова.

Я почувствовала приближение Пауля, прежде чем успела в полной мере осознать происходящее.

Страх вернулся мгновенно, накрыл обжигающей ледяной волной, заставляя шарахнуться назад в безотчетном поиске угла, в который можно было забиться.

Пауль спускался в пещеру, а лицо стоящего рядом со мной мужчины снова делалось непроницаемым. Он не двинулся с места, не положил ладонь на рукоять кинжала, но что-то в его облике подсказывало, что именно этого он и ждал.