Текст книги "Условия выживания"
Автор книги: Леонид Кудрявцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Часть вторая: Нижний город
3
– Еще один пирожок?
– Ну конечно, – сказал я. – Пару.
Пирожки мамаша Коскэ готовит просто замечательные. Не жалеет ни мяса, ни жгучей приправы. И кофе тоже делает как надо, с фиолетовой пенкой, Чертовски крепкий.
Именно поэтому, заскочив в свою берлогу, чтобы закрыть в шкаф автомат и повесить на пояс вибронож, я вышел потом на улицу и первым же делом подумал, что было бы неплохо заскочить к матушке Коскэ заморить червячка.
Вот и заскочил.
В принципе я мог бы это сделать даже не заходя домой, но не переться же с автоматом в забегаловку? Стоило стражам порядка заглянуть в нее и обнаружить меня там вооруженным более чем положено согласно закону о допустимой агрессии, как у меня начнутся неприятности. И не будет иметь никакого значения, что автомат у меня в чехле. Им-то какое дело? Попался, значит отвечай. Причем штрафом тут не отделаешься.
Лицо у мамаши Коскэ широкое, словно стиральная доска, нос – картошкой, глазки узенькие, хитрые. Она участливо спрашивает:
– Ну, как в эту смену? Тяжело?
– Угу, – сказал я и, откусив кусок пирожка, многозначительно поднял глаза вверх. Мамаша Коскэ засмеялась.
– Молодой, а уже такой подхалим… Где научился-то? Я пожал плечами и откусил еще один кусок. Пирожки просто прелесть. И кофе. С фиолетовой пленкой, очень крепкий. Такой, наверное, не осмелится попробовать ни один чистюля, не решится подвергнуть опасности свой нежный организм. А вот я – запросто. У меня – повышенная защита. Я таким рожден. Было бы только от этого легче жить на белом свете.
Ах если бы, ах если бы…
– Много лезло?
– Кого? – спросил я.
– Ну, этих, нарушителей границы, желающих стать гражданами города. Кто был в этот раз?
Я уже открыл было рот, чтобы сообщить ей, кто именно пытался пробиться в город, но передумал и лишь помотал головой. Вполне возможно, у матушки Коскэ с желтыми – одни предки. А кому интересно услышать, как убивают твоих родственников, пусть даже и достаточно дальних?
– Значит, ты не хочешь разговаривать со старухой? Небось с какой-нибудь красоткой был бы откровеннее? – хихикнула матушка Коскэ.
– Да кто они по сравнению с тобой? – промолвил я. – Ты и сейчас еще запросто всех этих юных цыпочек за пояс заткнешь. Если, конечно, захочешь.
Матушка Коскэ радостно улыбнулась и сунула мне еще один пирожок.
– Этот – бесплатно. За внимание к старухе.
– Ага, – сказал я. – Так вот, значит, каков ключик, открывающий дверь в кладовую бесплатных пирожков.
Матушка Коскэ погрозила мне пальчиком.
– Все на свете происходит только один раз. Все-все, в том числе и раздача бесплатных пирожков..
Я кивнул.
Да, туг она была права. Один раз, и повторить что бы то ни было невозможно. Создать новое – пожалуйста, а вот повторить…
Тут в забегаловку ввалились двое уличных торговцев съедобными домашними водорослями, похоже, решившие устроить себе небольшой перекур. Аккуратно сложив в дальнем углу заведения, свои лотки, они уселись за стойку. Матушка Коскэ тотчас принялась их обслуживать, а я, продолжая жевать пирожки, стал смотреть новости.
За спиной у матушки, там, где в старинных забегаловках обычно располагалось большое зеркало, находился экран стереовизора, настроенного на канал новостей. Достаточно аппетитно выглядевшая дикторша канала новостей, которой на этой неделе чуть-чуть изменили форму ушей, сделав их более остроконечными, рассказывала о некоем предприимчивом нестандарте, попытавшемся проникнуть в Верхний город. Внешне тот ничем не отличался от чистюль и попытался сделать на это ставку. Вот только ничего у него не вышло.
Вообще, судя по этому сообщению, пробраться в Верхний город совершенно невозможно и решиться на подобное мог лишь самый отчаянный безумец. Это подтверждал не только рассказ дикторши, но также и серия кадров прочных стен, энергетических барьеров, шеренг стражей порядка, вооруженных до зубов и с непреклонными лицами. В довершение показали верховного суперинтенданта. Тот заверил, что за последние десять лет ни одна из попыток незаконно пробраться в Верхний город не закончилась успехом. Так будет и впредь. Уж он-то приложит к этому все усилия.
Я подумал, что так и должно быть. Откуда суперинтенданту знать об удачных попытках? На то они и удачные, чтобы стражи порядка о них не знали. Хотя, возможно, стражи порядка и в самом деле пресекают абсолютно все подобные попытки? Все-таки речь идет о Верхнем городе. Если живущим в нем чистюлям, а еще не дай бог древним чистюлям, что-то не понравится, то тот же суперинтендант потеряет свою непыльную, хорошо оплачиваемую должность, не успев даже охнуть.
Кстати, такая ли уж она непыльная?
– А как же тогда легенды? – кивнув на экран стереовизора, спросил один из уличных торговцев.
Его товарищ пожал плечами и промолвил:
– Наверное, хозяева этой девицы их не слышали.
– Или не желают слушать. Угу?
– Возможно, и так. Зачем им это нужно? Равновесие и выживание сильнейшего. Процесс, без которого не может обойтись ни одно мыслящее существо.
– И даже йеху?
– А йеху что, не мыслящие? Если так, то и на них должен действовать закон выживания сильнейшего.
– Раньше. А сейчас?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, раньше травоядные и плотоядные йеху враждовали. Точнее, плотоядные охотились на травоядных.
Сейчас этого нет. Сейчас между ними мир. И как тогда действует этот пресловутый закон? Я мысленно с ним согласился. Действительно. Хотя представить, какой он получит ответ, не так уж и трудно. Дескать, теперь действует закон выживания сильнейшего только между травоядными и отдельно – между плотоядными. Тут просто сам напрашивается аргумент, что это не настоящая борьба за выживание сильнейшего. А потом спор мягко и ненавязчиво перейдет на личности…
Рассеянно просматривая новости, я подумал, что знаю, на кого еще не действует закон выживания сильнейшего. На чистюль. Там, в своем Верхнем городе, они живут совсем другой, отличной от нас жизнью. И еще их слишком мало. Если они введут у себя подобный закон, то их станет еще меньше. А куда уж меньше, если они вынуждены делать сержантами нестандартов? Пока еще не на самых опасных участках, на болотах, но все-таки вынуждены.
Да, да, тот самый сержант, которого я видел в поезде. Разве его существование это не доказывает?
И еще одна мысль. Если предположить, что закон выживания сильнейшего у йеху действует не полностью, а у чистюль не действует вовсе, то, значит, единственные, кто знаком с ним в полной мере, кто испытал его на своей шкуре, это мы, нестандарты? Безусловно, существует еще и пространство, расположенное за пределами нашего острова. И там кого только не водится. Желтые, ракулы и многие, многие другие. Они тоже знают, что такое закон выживания сильнейшего, не понаслышке. Правда, он у них не имеет форму закона, не имеет четко оговоренных правил. Он у них просто есть, и все.
Я понял, что, кажется, окончательно запутался в своих рассуждениях, и решил с ними завязать. Все равно в конечном счете все сводилось к одной, главной мысли. Мы, нестандарты, являемся единственными, кто на нашем острове в полной мере ощущает на себе действие закона выживания сильнейшего.
Плохо это или хорошо? Не знаю. Наверное, неплохо, поскольку в конечном счете мы станем сильнее всех прочих и, значит, неизбежно захватим власть. Может, это произойдет еще не скоро, но все же рано или поздно случится. А пока…
А пока я доел пирожки, включая тот, которым меня угостила матушка Коскэ, и занялся кофе.
Прежде всего надлежало прикинуть, как я проведу эти пять дней. Хотелось бы так, чтобы, возвращаясь на заслон, в поезде, когда все начнут делиться воспоминаниями, рассказать такое, чтобы, например, у Щетинистого отвисла челюсть. Да, что-нибудь такое необычное, из ряда вон. Не просто тупая пьянка в компании какой-нибудь очередной коряги с нечищеными зубами и грязью под ногтями, не стычка не пустыре с каким-нибудь уродом, о кулаки которого можно неплохо попортить собственную физиономию и о физиономию которого можно недурно разбить свои кулаки, а нечто.
Что именно?
Я мысленно пожал плечами.
Дане знаю я. Нечто. Необычное и волнующее. Как в виртуалках.
Проще всего, конечно, пустить дело на самотек. Авось повезет, авось кривая вывезет. Должно же мне хоть раз повезти? К примеру, как тому же Брюху с его золотоволосой чистюлей. Или как Аяску с его путешестанем в мир высокой моды. Правда, возможно, они врут как сивые мерины. Однако… Я тяжело вздохнул.
Нет, для того чтобы с тобой произошли такие удивительные приключения, надо пошевелить мозгой. Они требуют планирования и просто так с бухты-барахты не случаются.
Значит, необходимо заказать еще чашечку кофе и хорошенько подумать. Так я и сделал.
В новостях как раз показывали сюжет о каком-то чистюле, сумевшем вывести новый сорт гаркопусов, способный нейтрализовать еще целую кучу отравляющих веществ из тех, которыми так щедро насытили окружающий мир наши предки. Потом показали неплохую драку между «Свирепыми кусаками» и «Адскими нетопырями». Очевидно, освободилось несколько мест в заслоне и победители в этой схватке получат право их занять. Естественно, те из них, кто умудрится не очень сильно покалечиться.
Зрелище этой драки так меня увлекло, что я даже на минуту забыл о кофе. Собственно, месиловка была из разряда достаточно обычных, и так внимательно я ее разглядывал лишь потому, что вдруг вспомнил, как получил свою нынешнюю работу. Вот тогда драка была не в пример жестче. Или мне это лишь казалось, как ее непосредственному участнику? Как я тогда умудрился выйти из нее всего лишь с несколькими царапинами? Чистое везение.
Хотя, может быть, это испытание призвано отобрать не только самых быстрых и сильных, но еще и удачливых? Чем не критерий для будущего воина заслона?
Картинка сменилась. Теперь диктор принялся довольно занудливо рассказывать о новых дополнительных налогах на натуральную пишу, к которой относилось все, приготовленное не из гаркопусов и не из домашних съедобных водорослей. Таких, как я, простых парней это заинтересовать не могло. Разносолами меня жизнь не баловала. Даже принимая в расчет мою вполне неплохую зарплату. Вот если бы удалось устроиться охранником в Верхний город, к чистюлям…
Я отхлебнул из чашки и улыбнулся мамаше Коскэ. Та погрозила мне пальцем:
– Второй раз не получится. Если я буду бесплатно кормить каждого заигрывающего со мной молодого балбеса, то быстренько пойду по миру.
Я улыбнулся в ответ:
– Нет, нет, мамаша. У меня деньги есть, и я заплачу за все сполна. Разве ты забыла, что я только сегодня вернулся из заслона?
Один из торговцев толкнул другого локтем в бок и вполголоса сказал:
– Видишь, вон сидит… он только что вернулся из заслона. Давай спросим у него…
Вот чего мне еще не хватало, так это праздных вопросов разных торговцев. Что бы они ни собирались узнать, наверняка это полная чепуха.
Я бросил на торговцев такой взгляд, что у них махом отпала охота задавать мне какие бы то ни было вопросы, и стал допивать свой кофе. Тут в дверь вошел чистильщик мостовой, и сразу же вслед за ним – маленький, сутулый варщик обуви, мастерская которого находилась в соседнем квартале, и его подмастерье – плотоядный йеху, ведущий свое происхождение, очевидно, от собаки.
Это были первые ласточки. Наступил обеденный час, и вскоре в заведении матушки Коскэ негде будет яблоку упасть.
Я подумал, что если у меня ничего толкового не придумалось до сего момента, то рассчитывать, будто интересная мысль придет мне в голову посреди этой толпы чавкающих мастеровых, просто смешно. И значит, ничего не оставалось, как устроить веселье по стандартному, давно уже и не раз опробованному сценарию. Закатиться к Миджусе, проваляться с ней до вечера в постели, а потом отправиться на какую-нибудь вечеринку. Сегодня, по случаю возвращения из заслона очередной порции воинов, их будет в городе много.
Э? Почему бы и нет?
Я поставил пустую чашечку на стойку и, попрощавшись с матушкой, вышел на улицу.
Миджуся жила через шесть кварталов, но ради нее преодолеть такое расстояние стоило. Она была почти как чистюля. Может, только ее подводила слишком вытянутая форма головы, но для меня это не имело никакого значения. Мне это даже, наоборот, нравилось, на мой взгляд, ато только добавляло Миджусе красоты. Правда, деньги в ее обществе исчезали просто на глазах.
Мне подумалось, что если я пойду к ней, то на новую комп-систему отложить в этот раз не удастся. Более того, в долги бы не влететь. И это, конечно, плохо. В виде альтернативы было возвращение домой и еще один вечер, проведенный в псевдокрасочном, псевдоизумительно пахнущем и вызывающем псевдонастоящие ощущения виртуальном мире.
Это, конечно, неплохо. Однако для первого дня после заслона – слабовато. Нет, сегодня мне определенно хотелось чего-то настоящего. И значит… Значит, ничего не оставалось, как направить свои стопы к Миджусе. Вот прямо сейчас. Зачем же откладывать хорошее дело в долгий ящик?
Поскольку в последнее время в нашем районе было не совсем спокойно, я передвинул вибронож на видное место. Потом я закурил и, подумав, что неплохо было бы по дороге зайти в магазин и купить целую пачку сигарет, пошел в сторону дома Миджуси. Не торопясь, очень спокойным, мерным шагом. Слишком торопиться мне не хотелось. В этом районе меня знают многие, и конечно, кое-кто догадается, куда я направляюсь. Мне же не хотелось, чтобы этот «кое-кто» подумал, будто я тороплюсь, и сделал из этого какие-то выводы. Наверное, это называется мужским шовинизмом, но не хотелось, и все.
Проходя мимо гостиницы со старинным названием «Трущоба», я увидел стоящего перед ней и озабоченно оглядывающего ее фасад Крысиного Волка. За спиной у него был узкий и длинный чехол. Нетрудно было догадаться, что именно в нем находится.
Я поздоровался испросил:
– Кажется, у тебя наклюнулась работенка?
– Точно, – сказал Крысиный Волк. – Крысы опять прислали владельцу «Трущобы» ультиматум. Как и в прошлый раз, дали ему три дня. Не понимаю, что они нашли в этой гостинице? Почему она им так нравится? Короче, ничему они не учатся, совершенно ничему. – И в этот раз…
– Точно. – Крысиный Волк свирепо улыбнулся. – В этот раз я преподам им хороший урок, запоминающийся действительно надолго.
– Ну, удачи.
– И тебе, и тебе. Как там на побережье? Все нормально?
– Как обычно, – промолвил я. – Все, как в былые, добрые времена. Их частенько показывают в старых, плоских лентах.
– В смысле, солнце еще не называют великим дымным фонарем, а по всему песочку раскиданы деточки-чистюли почти совсем без одежды?
– Вот именно, вот именно.
– Черт, – ухмыльнулся Крысиный Волк. – Завтра же запишусь в заслон. Вот закончу с этой гостиницей и сразу же… А ты не врешь?
– Как можно? – сказал я. – Не веришь – узнай у любого другого воина. Кто угодно подтвердит.
– Узнаю. И если ты меня обманул… Мы понимающе улыбнулись друг другу.
Все, ритуал был полностью соблюден. Теперь можно расходиться. Каждого ждет его дело. Причем мое, я готов поклясться, более приятное. Хотя… хотя… кто знает, может быть, Крысиный Волк получает от войны с крысами такое же наслаждение, как я от свидания с Миджусей? Иначе зачем бы он ею занимался? Денег она приносит самый мизер, а опасна даже более, чем моя.
Впрочем, впрочем… мое ли это дело? Каждый имеет право на собственное понимание мира, думал я, уходя прочь от Крысиного Волка, каждый имеет право на собственный кайф, на собственную жизнь. И стоит ли мне судить кого бы то ни было, если он тебе не мешает жить? Живи и дай жить другим – один из самых золотых законов.
Я зашел в попавшуюся мне по дороге мелочную лавчонку и купил пачку сигарет. Распечатав ее, я стал заполнять портсигар. Продавец, старый, похожий на помойного кошака йеху, промяукал:
– Благодарю за покупку.
Я в ответ благосклонно кивнул.
Вообще-то йеху я не очень люблю, но это еще не повод быть невежливым. Нет, даже не так. Не то чтобы не люблю, а просто отношусь настороженно. Все-таки они произошли не от людей. И это чувствуется. Нечасто, но время от времени случается встретиться с ними глазами, когда они посмотрят на тебя… гм… по-особенному. Даже не знаю, как описать этот взгляд. Когда я первый раз его увидел, то подумал, что мне привиделось, что это плод моего воображения. А вот во второй раз все сомнения отпали. Абсолютно холодный, не несущий никаких эмоций взгляд, и только где-то в самой глубине глаз словно бы вспыхивают далекие точки костров. Но так далеко, что тут же, после того как они исчезнут, ты спрашиваешь себя, а не почудилось ли тебе это. И хотя умом понимаешь, что не почудилось, что эти крохотные огоньки что-то означают, что ты даже абсолютно точно можешь сказать, как их следует понимать, можно заключить пари, согласно которому ты уже через несколько минут убедишь себя в излишне буйной фантазии. Для того чтобы не забивать голову вопросами, на которые скорее всего ответа не найдешь. До следующего раза, когда ты вновь случайно встретишься глазами с каким-нибудь плотоядным йеху и опять поймаешь этот странный взгляд.
Короче, не люблю. И никто меня не заставит это делать.
Я переложил сигареты в портсигар, пачку кинул в ведерко для мусора и вышел из лавчонки.
– Заходи еще, – сказал мне в спину йеху-владелец.
– Обязательно, – буркнул я.
На улице я все же не удержался и, прежде чем двинуться дальше, закурил еще одну сигарету. Называется – дорвался. А ведь еще сегодня смолил окурок с иголочки. Хотя почему бы и нет? Имею полное право. Вернулся с заслона, и праву моему никто препятствовать не может. Или может?
А вот приду к Миджусе и узнаю, что она завела себе какого-нибудь хахаля…
Эта мысль мне не понравилась. Совсем не понравилась. И мне даже захотелось оказаться на месте побыстрее. А для этого можно, например, сократить дорогу. Каким образом? Ну, я-то знаю. Кстати, чем не мысль?
Я миновал еще несколько домов, а потом нырнул в знакомый мне проходной двор, которым уже пользовался не раз. В самом углу двора два мальчика-нестандарта и девочка-йеху, очевидно, имеющая своим предком оленя, играли в какую-то простенькую, старую как мир игру из тех, которые остаются неизменными, какое бы тысячелетие ни было на дворе.
Чинно усевшись на скамейке, очевидно подражая своей маме, девочка-йеху говорила:
– А ты, дорогой, как ты планируешь провести сегодняшний вечер?
Глаза у нее были большие и влажные, плоский бархатистый носик слегка подергивался.
– Ну… это… как обычно, – ответил один из мальчиков-нестандартов.
– Ага, – сказала девочка. – Значит, как обычно? Опять налопаешься силоса и устроишься на диване смотреть ленту о новейших методах возделывания гаркопусов?
– А что ты предлагаешь?
– Ну, почему мы не можем жить, как все остальные из нашей стаи? А ты что скажешь?
Теперь девочка-йеху умоляюще глядела на другого мальчика-нестандарта. Тот самодовольно улыбнулся и заученно протараторил:
– А мы пойдем прогуляться и весело провести время. Например, заглянем к «Старому толстяку» или прошвырнемся до танцулек-крутячек, попытаемся там словить… э-э… кайф.
Что там ответит девочка, у меня не было времени слушать. Кроме того, и так было ясно, что именно она ответит.
Двор с играющей детворой остался у меня позади. Я прошел узким проулочком, у выхода из него едва не запнувшись о валявшийся прямо на земле трухлявый тотемный столб какого-то, очевидно, давно исчезнувшего сообщества йеху. Здесь можно было не бояться чужих глаз, и я невольно ускорил шаги.
Переулочек закончился другим двориком, длинным и загнутым, словно крючок. Для того чтобы получить возможность выйти на улицу, мне надлежало достигнуть кончика этого крючка. Так в чем проблема?
Я миновал дверь одного подъезда, потом – другого, третьего…
Тут они и были.
Не думаю, что они ждали именно меня. Просто они стояли во дворике и, очевидно, прикидывали, чем бы им заняться дальше, что бы им такого отчебучить, а тут подвернулся я, собственной персоной. Ну как было такой случай не использовать?
«Они» – это три молодых здоровячка из какой-то вновь образованной банды претендентов на место воина заслона, на что явно намекали надетые на них одинаковые куртки из дешевой двойной псевдокожи, усеянные рядами шипов, а также штаны в обтяжку из серого материала, возможно, пластикорда. До сего момента подобной формы я не видел и, значит, не мог даже приблизительно сказать, с кем встретился, какому уставу они подчиняются. Сильно меня это не насторожило, поскольку подобные субчики к тем, кто уже стал воином заслона, не приставали. Стоит ли задирать тех, кем ты мечтаешь стать? Особенно если вероятность получить на орехи почти стопроцентная?
И все же, подходя к ним, я слегка насторожился. Не нравится мне, когда в пустом проходном дворе на дороге у меня вдруг оказываются несколько членов уличной банды, а я совершенно не представляю, каким уставом они руководствуются в общении с посторонними, не вхожими в их круг.
Начало было вполне стандартным:
– Эй, милейший, тебе никто не говорил, что здесь бесплатного прохода нет?
Зря они так…
Остановившись от них в нескольких шагах, я уточнил:
– А вас, как понял, поставили здесь взимать плату?
– Угадал.
Я свирепо улыбнулся и положил ладонь на рукоятку виброножа.
– Нос еще не дорос. В общем, так, я тороплюсь, и поэтому шутки шутить у меня времени нет. Либо мы разойдемся тихо-мирно, либо вас унесут отсюда. Выбирайте.
На то, что обойдется без драки, я почти не рассчитывал. Не та ситуация и не та компания. И сказано это все было лишь для того, чтобы потом у стражей порядка не было ко мне никаких претензий. А я уж постараюсь и обязательно оставлю одного из этих лопухов в живых. Он подтвердит, что я, как и положено, пытался вначале решить конфликт мирным образом.
Хотя какой это конфликт? Просто молодые волчата решили попробовать остроту своих зубок на ком-то более серьезном, чем свои сверстники. И допустили ошибку, кинулись не на того. Попытаться им ее объяснить? Каким образом? Слова они не воспринимают, а убегать – бесполезно. Догонят и добьют. Значит, остается только драться, причем в полную силу. Вообще-то их трое, и одно дело – демонстрировать, какой ты крутой, а другое – завалить трех бойцов, преисполненных молодых сил и веры в свою непобедимость. Тут можно только рассчитывать на опыт.
И все же… лучше бы эти молокососы передумали… Не очень-то мне хотелось сегодня драться. Весь накопившийся за время заслона пар вышел еще в поезде, во время схватки с болотниками.
– Значит, платить ты не желаешь? – задумчиво протянул один из юнцов.
И конечно, как и положено, лицо у него более напоминало крысиную мордочку, глазки были подленькие, так и сочащиеся гноем, а улыбочка была из разряда «Ну, вы тут говорите, говорите, а я-то знаю, что все вы дураки набитые». Такие почти мгновенно обзаводятся парочкой пустоголовых дружков и некоторое время проворачивают свои подлые делишки в полной уверенности, что им все сойдет с рук. Потом они неизбежно влипают в действительно серьезную историю, и, для того чтобы спасти свою задницу, не задумываясь, жертвуют дружками. Впрочем, проходит совсем короткое время, и они, обзаведясь очередными олухами, снова оказываются в седле, все с той же подленькой улыбочкой на лице. До нового большого залета.
У меня появилось искушение оставить в живых именно этого. Все-таки если подумать, то такие, как он, делают достаточно важное дело. С их помощью общество выявляет слишком уж доверчивых, не обладающих инициативой и независимым мышлением членов, и от избавляется. Я, к примеру, выжил на улице, кроме всего прочего, еще и благодаря тому, что достаточно быстро научился определять вот таких крысомордых и держаться от них подальше. Впрочем, не всегда. Иногда с ними приходится сталкиваться буквально лицом к лицу.
Я покачал головой.
И все же в живых придется оставить одного из этих двух, пустоголовых. Мне нужны правдивые показания. Не хотелось бы тратить на объяснения со стражами порядка лишнее время.
– Не желаешь? – Крысоморденький улыбнулся.
– Нет, не желаю.
– В таком случае мы вынуждены будем заставить тебя это сделать.
Ну, вот и все. Можно начинать. Правда, я должен сказать еще кое-что. Обязан.
– А вы. знаете, что я воин заслона?
– Конечно, – улыбнулся крысоморденький, – По форме. И нас это радует. Думаю, после того как мы с тобой поговорим, в заслоне появится еще одна вакансия, и наши шансы на ее получение увеличатся.
Я хмыкнул.
Это почти талант – уметь оправдывать глупые поступки, придумывать им вроде бы правдоподобные объяснения. Впрочем, стоит ли об этом сейчас думать? Я задал необходимые вопросы и получил в ответ достаточные ответы. Можно начинать.
– Не веришь?
– Почему? – сказал я, выхватывая нож. – Охотно верю. Приступим?
Нажатие кнопки на рукоятке – и зеленоватое лезвие ножа начинает вибрировать. Теперь им можно, например, разрезать стальную трубу в палец толщиной. Если, конечно, это понадобится.
– А он действительно намерен защищаться? – В голосе крысомордого слышится неподдельное удивление.
Неужели он рассчитывал, что я кинусь наутек? Ошибочка вышла, не будет этого. Кстати, еще одна ошибка состоит в том, что он предполагает, будто я стану защищаться. Не имеет смысла. Их трое, и если им удастся меня окружить, они победят. Значит, мне остается только нападать. Все решат первые несколько секунд драки. Если я успею сократить количество противников хотя бы на одного, есть шанс остаться в живых. Если нет – они меня одолеют.
Спланировать драку? Полноте, подобное пытаются делать либо гении, либо кретины, причем с разными результатами. Я ни к тем, ни к другим не отношусь. Я не смогу мгновенно оценить и предугадать, как будет действовать тот или иной незнакомый мне человек. И значит, мне остается лишь импровизировать по ходу дела. Как кинутся кости судьбы? Будет ли она ко мне. благосклонна?
Сейчас увидим…
Крысомордый вытащил из ножен внушительных размеров тесак. Его подпевалы еще только схватились за свое оружие, причем один из них оказался вооружен не ножом, а станером. Вот сейчас он резко взмахнет рукой, и она удлинится на составленный из металлических трубочек прут. Оружие мощное, но в данной ситуации слишком неуклюжее. Вряд ли от него будет польза. Впрочем, не стоит загадывать вперед. Если им удастся заставить меня перейти в оборону, эта штука себя покажет. Если удастся…
Крысомордый был настолько уверен в своей будущей победе, что смело шагнул ко мне, не дожидаясь, когда его дружки будут готовы к сражению.
Большой грех пренебрегать таким подарком.
Я метнулся к крысомордому и, несмотря на то что один из его дружков попытался меня опередить, сумел-таки, достал самым кончиком ножа, попал именно туда, куда надо, резанул по всем правилам, и предводитель этих двух олухов, обильно обрызгивая кровью собственную куртку, стал заваливаться назад, пытаясь что-то нашарить в воздухе скрюченными руками, цепляясь ими за стремительно ускользающую жизнь. А мне надо было спасать свою. Чем я и занялся. Что мне почему-то даже удалось. Хотя, по идее, шансы на это были очень малы.
Может быть, тут сыграла растерянность моих противников, конечно же, не ожидавших от меня такой прыти, но лезвие ножа одного прошло буквально рядом с моим плечом, а дубинка другого едва не задела мою голову. Я остался цел. Более того, отпрыгивая назад, я даже умудрился достать того, который был с ножом, полоснуть и его поперек груди. Никакого расчета, разум в этой мгновенной схватке был слишком медлителен и, значит, бесполезен. Действовало лишь тело, подчиняющееся желанию выжить, сохранить себя, продолжить свое существование, пусть даже за счет существования других людей. Тот самый пресловутый закон выживания сильнейшего в чистом виде.
Резкий шаг в сторону. Лезвие и стальная дубинка вновь прешли мимо. Я же не промахнулся, попал туда, куда хотел, и противник, поперек груди которого уже была прочерчена алая полоса, выбыл из игры, перестал быть опасен.
Вот теперь мне следовало подумать о последнем оставшемся в живых пустоголовом.
Так ли трудно его сначала подранить, для того чтобы убавить прыти, а потом обезоружить? Проще простого. Тем более теперь, когда мы остались один на один…
Судьба не любит слишком уж самонадеянных. В этот раз она решила сыграть не на моей стороне.
Последний из оставшихся в живых нападающих так и не понял, что мгновением назад для него настало время уносить ноги. Его дубинка снова попыталась меня достать и, конечно, опять прошла мимо. Не могла не пройти. Я сделал выпад, и он достиг цели. Вот только как раз в этот момент мой противник, очевидно, потеряв равновесие, качнулся вперед сильнее, чем нужно, чем я рассчитывал, и буквально напоролся на лезвие, которое ему должно было лишь слегка пустить кровь.
На этом схватка закончилась.
Действуя чисто машинально, я выключил нож, убрал его в ножны и окинул взглядом поле боя.
Н-да… легко выпутаться из этой истории теперь не удастся. Так или иначе, но добрая часть сегодняшнего дня уйдет на объяснения со стражами порядка. Потом придется ждать, пока их комп по съемкам с места происшествия выдаст точную реконструкцию происходившего там боя и определит меру моей вицы. Потом придется все это зафиксировать на бумаге. А стражи порядка разозлятся из-за того, что я по причине своей неуклюжести не оставил хотя бы одного свидетеля, и ничего хорошего мне это не сулит. Может, смыться?
Ну нет, я не настолько глуп. Стражи порядка все равно меня найдут, а вот мой побег с места происшествия будет говорить не в мою пользу. Я почти наверняка потеряю право на полную реконструкцию картины преступления и не смогу оправдаться.
Я оглянулся по сторонам.
Двор был по-прежнему пуст, и это было плохо. Ну хоть бы один стоящий свидетель, видевший всю драку от начала до конца, в идеале – слышавший и предшествовавший ей разговор.
Может, кто-то совершенно случайно заглянул в вентиляционное отверстие? Да нет, зачем бы кто-то мог подобное сделать? И когда подобное случалось?
И все же я с тоской окинул взглядом ряды забранных толстыми решетками небольших прямоугольников, через которые в квартиры поступал свежий воздух. Уж больно мне не хотелось терять предстоящий вечер на объяснения со стражами порядка.
Дудки. Никого там, конечно, не было.
А ведь раньше, в старые времена, все дома были снабжены окнами. И будь так сейчас, уж кто-нибудь, из любопытства выглянув наружу, мог бы стать великолепным свидетелем.
Может, окна постепенно исчезли потому, что никто не желал случайно становиться свидетелем какого-нибудь происшествия?
Я хмыкнул.
Нет, это уже перебор. В свое время во взрастителе нам объясняли, что окна исчезли во время свирепых ветров…
Хлопок двери за моей спиной и быстрые шаги. Ну вот, кто-то появился… Я обернулся.
