Текст книги "Рыбы России. Том второй"

Автор книги: Леонид Сабанеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)

ОСЕТР НЕМЕЦКИЙ

Рис. 117. Осетр немецкий

Немецкий осетр, в противуположность всем прочим осетровым рыбам, составляющим исключительную принадлежность России, у нас известен гораздо менее настоящего русского осетра и встречается только в северо-западных губерниях. Настоящее местопребывание его – Балтийское, также Немецкое, Средиземное моря и Атлантический океан, но здесь он уже давно сделался большою редкостью. Во всяком случае, он имеет в настоящее время сравнительно ничтожное промышленное значение и даже в Балтийском море, где попадается чаще, нежели в других морях, в настоящее время ловится в небольшом количестве.

По всей вероятности, немецкий осетр ведет свое происхождение от русского осетра, случайно перешедшего из Черного моря в Средиземное. На это отчасти указывают виды или, вернее, вариететы осетров (Ac. Nardoi Heck., Ac. Naccarii Bonap., Acc. Heckelii Fitz u Ac. nasus Heck.), которые водятся в Адриатическом море и по образованию своего носа представляют постепенный переход к западноевропейскому, настоящему Ac. sturio. Впрочем, это только одно предположение, и эти виды требуют более обстоятельного изучения.

Настоящий немецкий осетр резко отличается от русского своим более удлиненным и суженньуи носом, тупыми и несколько раздвинутыми спинными и брюшными жучками (10–13), большими и сомкнутыми боковыми (27–36) и не отделенными друг от друга головными щитиками; промежутки между жучками покрыты у него не звездчатыми, а зерновидными тупыми костяными чешуйками. Кроме того, немецкий осетр, по-видимому, достигает значительно больших размеров, чем русский, именно 15, даже 18 футов, и иногда весит более 13 пудов. Так, близ Петербурга, у завода Берда, в 1851 году был вытащен («Северная пчела», 1851, № 161) неводом осетр в 13 пудов с несколькими фунтами, заключавший в себе до 5 пудов икры. Осетр продан был за 300 р. е., а икра продавалась по 1½ р. с. за фунт. Подобные осетры, по словам той же газеты, весьма редки, и лет 30 назад (т. е. около 1820) вытащен был из Невы такой же осетр, да после того однажды поймали в 11 пудов. Впрочем, еще в 1874 году, в начале июня, как сообщали о том петербургские газеты, близ Крестовского острова был пойман осетр в 8 пудов. По цвету эта рыба также отличается от своего вероятного родича: спина Ac. sturio серовато-бурая, брюхо серебристо-белое; жучки грязно-белого цвета; глаза желтые.

В Адриатическом море и лагунах Венеции немецкий осетр встречается, по Геккелю, чаще других видов (см. выше) и входит в мае в р. По и прочие небольшие реки. Во Франции он встречается только в Роне, Жиронде и Луаре, иногда в Сене; в Сомме, Мозеле и других реках, где несколько столетий назад он водился в изобилии, его уже нет вовсе, да и вообще он, как водно из слов Бланшара, составляет во Франции такую редкость, что пойманные экземпляры сдут или для музеев, или выставляются гастрономическими магазинами как необычайная диковинка. В Германии осетр встречается, кажется, только в Эльбе и Рейне, где, однако, случайно доходит до Базеля. В 1890 году в окрестностях Гамбурга был пойман огромный осетр, длиною в 15 футов и весом в 10¼ пудов. С 1886 года осетра в Германии начали, впрочем, разводить искусственно. До сих пор еще в устьях Эльбы добывается до 6½ тысяч осетров и икры более 2 т. пудов. Весьма значительный лов этих осетров производился некогда в устьях Вислы, но и здесь, по свидетельству Бэра, лов их уменьшился до такой степени, что уже в 1820 году прусское правительство отдавало право ловли этой рыбы в принадлежащем ей устье реки за 30 талеров, а в Кенигсберге продавалось ежегодно не более 20–30 осетров, несколько более в Данциге. Теперь в Царстве Польском осетры попадаются очень редко. Большую редкость составляют они также в Немане (откуда будто заходят иногда и в Шару); в Западной Двине и Неве они, по-видимому, не представляют уже исключительного явления, а в последней реке замечаются каждогодно, хотя и в небольшом количестве, идут далее в Ладожское озеро и в реки, в него впадающие, как-то: Волхов, Сясь, Свирь, а в прежнее время, когда Вокша еще была обильна водою, попадались и в устье этой реки. Через р. Свирь осетр проникает в Онежское озеро, но это случается крайне редко. Вероятно, этому препятствуют Свирские пороги, так как известно, что осетр по Волхову поднимается только до порогов и, как уверяли проф. Кесслера тамошние рыбаки, никогда не переходит через них. По словам этого ученого, непосредственно ниже порогов Волхов довольно глубок, имеет очень быстрое течение, так что в этом месте соединяются все условия для метания икры, что действительно и замечается каждогодно в июне. По мнению Кесслера, в пределах Петербургской и Новгородской губ. это единственное место, пригодное для нерестования этой рыбы.

Молодые осетрики резко отличаются от старых. Голова у них относительно короче и тупее, головные щитики отделены небольшими кожистыми промежутками, и жучки стоят гуще и бывают острее, почему их называют костушками. Костушки, когда немного подрастут – по Кесслеру, на втором году жизни, – отправляются в море и остаются там, пока половые органы их не достигнут полного развития. В устье Волхова, под Новою Ладогою, костушки наичаще попадаются в сети в июле и августе.

РУССКИЙ ОСЕТР

Осетр русский (Accipenser Giildenstaedti Brandt). Всюду – осетр; в Оби (по Третьякову) менее 25 ф. – чалбыш. Молодые осетрики на Дону – турпак, на Волге и Оби – костяки, костера, костеренки и костерята; на Рионе неправильно – чечуга. Тат. – того, таго уголак (Фальк), бекра; калм. – бекере и чара-буха; башк. – бикре; кирг. – бикриа; хив. – бекре; мордовск. – пума; черем. – пекра-кол; вог. – чуббы; во-тяцк. – бикре; телеутск. – фан-булик (!); чулымск. тат. – сари-балык: томск. тат. – цалбыш; ост. – остыр; у берез, ост. – ез, у других – еоох; на Нарыме – кыогон, куогар; ост. – самоедск. – квэокор; ин-бацк. – йез; самоедск. – бэган, йена и ягана; тунг. – тина, танна; вог. – чуббы; монг. – килема; бурятск. – килиме, келме; юкаг. – ича; юрацк. – беганна, эна; койбал. – сиггевулла; тавгинц. – буаконпу, бахконну; армянск. – цугун; перс, и бухарск. – мега-мурзин. У ходзе-нов на Уссури – кирфу; у китайцев – цилифу.

Рис. 118. Русский осетр

Вид этот, составляющий исключительную принадлежность русской фауны, в общих чертах представляет значительное сходство с немецким осетром, к которому прежде и относился, но тем не менее легко отличается от него своим более коротким и тупым носом и более широким ртом, раздельно стоящими боковыми щитиками и зачаточной нижней губой. В росте наш осетр, по-видимому, значительно уступает немецкому и в настоящее время редко достигает более 5 пудов. Впрочем, в прежние времена в Урале, а по Кривошапкину, и в Енисее, изредка попадались в 7–8 пудов весом и до 5 аршин длины; средний вес этой рыбы (в Урале) 25–30 ф. В прежние годы осетры достигали еще большей величины. Так, напр., Кожевников упоминает об осетрах до 13 пудов (в Волге); а по словам С. Н. Алфераки, в Азовском море еще в 50-х годах попадались осетры до 12 пудов.

Осетр встречается почти во всех больших русских и сибирских реках. В северных реках Европейской России, несмотря на свою многочисленность в Оби и Енисее, он составляет, однако, большую редкость и заходит случайно. Данилевский, напр., рассказывает, что раз у Усть-Цильмы как большая диковинка пойман был обский осетр. Этот обский, или, вернее, сибирский, осетр имеет некоторые отличия от настоящего осетра Каспийского и Черноморского бассейнов и достигает очень большой величины (до 13 пудов). В Аральском море, Сыр– и Амударье из наших осетровых (не считая лопатоноса) водится, как уже было замечено, только один шип. Всего многочисленнее осетр в Волге, по которой поднимается довольно высоко, и в Урале; в реках собственно Черноморского бассейна он уже попадается в гораздо меньшем количестве. По исследованиям проф. Кесслеpa, осетры изредка встречаются в Волге до Ржева, но уже с Ярославля, даже Рыбинска, мелкие осетрики становятся довольно обыкновенными, что доказывает, что они здесь нерестятся по крайней мере до впадения Шексны [221]221
  В Шексне осетры встречаются до Череповца. Из других больших притоков Воля§ осетры заходят в Оку (по Гюльденштедту, в прошлом столетии до Калуги, но теперь навряд ли и до Серпухова) и в Суру; в Каму, вопреки мнению проф. Кесслера, осетры поднимаются не до Сарапула, а, по свидетельству Гофмана, встречаются даже в Вишере и Колве; в Вятку они идут до г. Вятки, а также заходят в Белую и Чусовую. В Днепре осетр поднимается до Дорогобужа (Смоленск, губ., Цебрикова) и заходит в Припять и другие притоки, даже в р. Сейм (?). В Днестре попадается реже, нежели в Буге, тоже в Дунае, где, по Зибольду, бывает очень редким гостем и навряд ли когда-либо доходит до пределов Баварии. В кавказских реках, впадающих в Каспий, осетр более редок, нежели в Волге и Урале, хотя в Кубани встречается чаще белуги. Из Дона он прежде заходил в Донец, но теперь только годами попадается в Хопре.


[Закрыть]. Настоящий лов осетра начинается, впрочем, уже в пределах Нижнегородской, или, вернее, Казанской, губернии, именно со впадения Камы; далее вниз количество его все более и более увеличивается. Это следует приписать отчасти той причине, что в Каму вообще вдет гораздо более осетров, нежели в верхнюю Волгу, что рыбаки объясняют более холодной водой и более быстрым течением последней реки.

Несмотря на то, что осетр, как и большинство рыб своего семейства, принадлежит к числу проходных рыб, он составляет в открытом море весьма редкое явление и придерживается более устьев рек и пресноводных частей моря: в Каспийском море – в северной его части. Факт этот замечен еще в прошлом столетии Палласом, по словам которого осетр составляет зимой, при ловле белуги в Каспии, такое исключительное явление, что становится собственностью поймавшего.

Тем не менее не подлежит сомнению, что главная масса осетров держится в самом море, хотя и в пресноводной или малосоленой его части. Отсюда, начиная с апреля, он начинает входить в реки для икрометания. Идет он обыкновенно малыми косяками и придерживается, как и в другое время, самых глубоких и быстрых мест реки; бег его тише севрюги, но быстрее, чем у шипа. В Днепре в мае начинается уже обратный ход его, но в Урале и Волге он остается в реке значительно долее, а в Енисее (по Кривошапкину) возвращается вниз к 25 августа. По свидетельству Северцова, осетры, которые здесь малочисленнее белуг, начинают входить в Урал с средины апреля. Ход их зависит, как и у всех проходных рыб, от попутного ветра: при противном ветре они также толпятся у мелей перед устьями и ждут моряны, чтобы вместе с волной войти в реку. Число их особенно увеличивается с половины мая, но осетры, входящие в реку в конце этого месяца и в июне, уже не мечут здесь икры, а остаются зимовать наятовях и нерестятся уже в следующую весну.

По всей вероятности, ход этих рыб представляется в следующем виде: молодые осетрики (костерята), скатившись в море, через несколько (4–5?) лет достигают там половой зрелости, входят весной в реку, мечут в низовьях, а затем в скором времени скатываются обратно в море; на следующий год они также входят в реку, но уже не весною, а летом, остаются в нижнем течении, кормятся там и зимуют в глубоких речных ямах; на третий год поднимаются из ям и мечут в более верхних течениях реки. Отсюда, конечно, следует заключить, что все или же большая часть осетров, мечущих икру в Каме, в верхнем течении Волги, напр. в Ярославской губ., пришли сюда не из моря. Но почему здесь осетры мечут ранее, нежели в низовьях, – это объяснить довольно трудно и остается предположив, что икра у осетров, зимующих в реке, развивается быстрее, нежели у таких, которые входят для нереста из моря. В Волге, начиная от Рыбинска до Самары, осетр нерестится почти одновременно с стерлядью или немного позже – в первой половине мая. Это подтверждает как проф. Кесслер, так и акад. Овсянников, которому именно в это время удалось получить зрелые молоки осетра и даже оплодотворить ими икринки стерляди. Между тем, по исследованиям академика Бэра, в низовьях Волги, около Сарепты и Царицына, а также в реке Куре осетр мечет икру не раньше конца июня и даже (?) преимущественно в июле. То же самое замечено О. А. Гриммом и под Саратовом. Однако в Урале и Сефид-руде вся красная рыба, по Бэру же, начинает нереститься в исходе апреля и оканчивает в начале июня, что противоречит высказанному нами предположению о влиянии пресной воды на развитие икры красной рыбы.

По-видимому, осетры достигают половой зрелости по достижении 1½ —аршинной длины, но на этот счет еще нет точных наблюдений; по Третьякову, (в Оби) икра замечается только у 13-фунтового, а по Кесслеру, осетры достигают половой зрелости, когда бывают ростом от 3 до 4 футов или весом в 20–30 (?) фунтов. Количество икры весьма значительно: Бэр насчитал в небольшом (?) осетре 260 т, в другом большем – 664 т. икринок; но, вероятно, в самых крупных (в 4-пудовом осетре до пуда, в 7-пудовом – до 1½ пуда икры) яички следует считать миллионами. Вычисление это не составит особенного труда, если определить вес, напр., сотни зрелых икринок.

Как производится нерест – еще очень мало известно, и можно только сказать, что он происходит, как и у других осетровых, на глубоких и быстрых местах реки с каменистым или хрящеватым дном. Один рыбак рассказывал Данилевскому, что он вытащил раз сетью камень, весь облитый икрой: икринки имели несколько удлиненную форму с заостренными кончиками, и видно было, что рыбки близки к выходу. Он положил камень на мелком месте и несколько часов дожидался, пока рыбки не выскользнули и начали необыкновенно быстро двигаться в воде. Он хотел поймать их горстью, но не мог. Однако рыбки эти, оказавшиеся молодыми осетриками, очень быстро умирали, что, вероятно, зависело от того, что жабры их засорялись илом.

Рис. 119. Dichelestium sturionis

По новейшим исследованиям Н. Бородина, одно из главнейших нерестилищ осетра в р. Урале находится верстах в 17–18 выше г. Уральска, недалеко от Трекинского посада, где левый берег реки образует довольно значительный обрыв. Дно реки в этом месте завалено меловым щебнем и большими меловыми валунами. Нерест осетров замечается здесь во время самого сильного водоразлития (около 20-го апреля) и происходит в этих камнях. Место «набора» отмечается тем, что на нем осетры довольно часто «поднимаются» (мечутся). Нерест осетров весьма непродолжителен – 3–4 дня. Созревание и метание икры происходит весьма быстро, и вся икра делается совершенно зрелой почти одновременно у каждой особи и одновременно же вся выметывается. Это доказывается тем, что как в начале, так и в конце периода метания икры встречаются осетры с вытекающими молоками и икрой.

Молодые осетрики довольно долгое время живут в тех местностях, где выклюнулись из яичек, а затем скатываются в море, где и пребывают до достижения ими половой зрелости – по всей вероятности, пяти лет, даже более. Сколько времени остаются осетрики в реке – достоверно неизвестно; по словам академика Бэра, они уходят по достижении одного года, и двухлетки никогда в реке не встречаются; но это навряд ли верно, так как почти везде в реках, где нерестятся осетры, можно встретить большее или меньшее количество молодых осетриков более фута, которых по причине густоты и шиповатости костяных жучек называют шипами (верхняя Волга), костяками, костеренками, костюшками и костерятами. По всей вероятности, это двухлетки. Замечательно притом, что эти костерята, как показывают рыбаки, держатся вместе с стерлядями, что показывает, однако, что они как будто бы отбились от своих однолеток и что, следовательно, все-таки главная масса молодых осетриков уходит в море, быть может, в ту же осень или, вернее, в весеннее половодье, т. е. не достигнув годового возраста.

Молодые осетрики первое время кормятся, вероятно, мелкими ракообразными, а затем уже раковинами. Последние составляют главную пищу даже взрослых осетров, которые, по-видимому, только достигнув значительного роста, быть может 2 аршин, начинают глотать других рыб.

Несмотря на чрезвычайную плодовитость осетра, количество его значительно уменьшается с каждым годом, и в верхней Волге, например, он составляет теперь большую редкость. Между тем, как видно из указа царя Алексея Михайловича от 1672 года, в XVII столетии вменялось каждому из 50-ти дворцовых рыбаков в Рыбинске доставлять ежегодно ко двору по 30 штук осетров (всего 1500 штук). Главным истребителем этой рыбы является человек, так как хищники опасны для нее только первое время. Вероятно, тогда он всего чаще делается добычею сомов. К числу врагов осетра следует, причислить также и мелкого паразитического рачка – Dibcelestium sturionis, который встречается, впрочем, и на всех осетровых.

Вкус осетра известен каждому. Заметим здесь, что всего вкуснее яловые осетры и притом средней величины. Из молок осетра в Сибири, а также и в южной России добывается жир, употребляемый в пищу.

СТЕРЛЯДЬ

Accipenser ruthenus L. Почти Всюду – стерлядь; местами в Южной России – ненуга; в Днепре также – красная рыба (исключительно); на Припяти (Бельке) мелкая – оческа, – а в Зап. Сибири – веретешка. Польск. – чечуга, стерла, стерлеть. Каз. тат. – чуге; тат. (Фальк) – севьюк (!) и оской; у сибирск. тат. – сурук-балык, сугъя-балык; на Чулыме – освей; кирг. – чуга; калм. – чугурлуг, сурлик, у Фалька – чукурло и цаканбухо; арм. и груз. – чука; черем. – су га; вот. – карей; перм. – йойз-джери; ост. – нодин; берез, ост. – кырре, кирре; на Сургуте – карри, Нарыме – нодок, на Енисее – у к; ост. инбацк. – ок; у берез, ост. – ук; юрацк. на Енисее – хоя надзик, на Мангазее – коя; телеут. – оска-балык; самоедск. – хырри; на Енисее – хрикокку; ост. самоедск. – ноты; тунг, на Енисее – шодоки, кёлдехчон, шенэко.

Рис. 120. Стерлядь

Несмотря на свою сравнительно небольшую величину, стерлядь составляет едва ли не наиболее замечательный вид из всего семейства осетровых, имеющего у нас такое громадное промысловое значение. Конечно, в этом последнем отношении стерлядь значительно уступает своим родичам, но она имеет высокий интерес потому, что в настоящее время встречается почти во всех реках России и Сибири и рыба вполне пресноводная, а не проходная, как осетр, белуга, шип и севрюга; во-вторых, потому, что образ жизни, нерест и история развития благодаря наблюдениям Овсянникова, Кноха, Гримма и Пельцама известны нам гораздо лучше, нежели других осетровых.

От всех других рыб рода осетров стерлядь легко отличается как по своей величине, так и по своему удлиненному узкому носу, длинными бахромистыми усиками, достигающими до рта, двух-раздельною нижнею губою и соприкасающимися боковыми щитиками. Как сказано, все осетровые рыбы взамен обыкновенной чешуи покрыты костяными щитиками (у рыбаков – жучки), расположенными в 5 продольных рядов, из которых один занимает середину спины, два тянутся по бокам и два по краям брюха; в промежутках между этими щитиками кожа остается или голою, или же покрыта мелкими костяными щитиками разнообразной фермы. У стерляди, кроме того, спинные щитики тесно между собой смыкаются; их насчитывается 13–17, и каждый оканчивается позади довольно острым шипом. Боковых щитиков очень много – от 60–70, брюшных – 13–15, и последние между собой не соприкасаются.

Цвет стерляди изменяется смотря по местности и бывает то желтее, то темнее, но обыкновенно спина у нее серовато-бурая или темно-бурая, брюхо желтовато-белое, плавники серые. Длина носа стерляди тоже подлежит значительным изменениям, и во многих местах рыбаки различают стерлядь остроносую и стерлядь тупоносую; в Твери же первую называют ходовою, а тупоносую – стоялою на том основании, что первая постоянно переходит с места на место, тоща как последняя придерживается определенной местности, почему бывает сытее и желтее. Очень может быть, что тупоносые стерляди – зажиревшие яловые рыбы. Это косвенно доказывается тем, что в озерах-садках стерлядь всегда имеет тупое рыло.

Кроме этих разностей, между которыми, впрочем, встречаются всякие переходные формы, между стерлядями попадаются альбиносы светло-желтого или желтовато-белого цвета, которых рыбаки называют обыкновенно князьками, т. е. выродками. Эти выродки составляют, впрочем, весьма редкое явление, и гораздо чаще попадаются ублюдки стерляди с осетром, реже севрюгою, которые известны под названием шипов, иногда костеряков (так называются собственно молодые осетрики). Смотря по тому, к какой рыбе подходит ублюдок, т. е. по величине носа, форме, величине и расположению жучек, его называют стерляжьим, осетровым и севрюжьим шипом. По показаниям рыбаков, шипы эти плодовиты и нерестятся вместе со стерлядью. Стерляжьи шипы отличаются также своею величиною. В Иртыше и Оби карышом или чалбышом называют, кажется, помесь осетра и стерляди. В оз. Нор-Зайсане живет особая разновидность стерляди – тупоносая, очень жирная и крупная (до пуда), называемая зайсанкой. Вероятно, это только отъевшиеся в озере экземпляры.

Что же касается размеров стерляди, то средняя величина этой рыбы не превышает 12 вершков (считая всю длину тела) при 2–5 фунтах весу; впрочем, 10—20-фунтовые стерляди не составляют редкости; в нижней Волге, Каме, Оби и Енисее попадаются даже 30-фунтовые, а в исключительных случаях 40—42-фунт. стерляди до 2 аршин длиною. В Иртыше стерлядь (вернее, сибирский вариетет ее) достигает даже двухпудового веса. Следует заметить, что, подобно всем другим рыбам, она первые годы растет очень быстро, но, достигнув половой зрелости, растет уже более в толщину, так что только вес ее увеличивается пропорционально годам, хотя и тут много значит время года: перед нерестом стерлядь весит больше, нежели после него, а затем вес опять увеличивается в течение лета; к осени стерляди, долго сидевшие в прорезных садках и исхудалые, иногда даже теряют половину своего первоначального веса.

У нас стерлядь сравнительно с другими видами осетровых имеет весьма обширное распространение и притом область этой рыбы постепенно расширяется. Первое место по изобилию стерляди занимает Волга со всеми главными и второстепенными притоками [222]222
  Именно в Тверце, Шексне, также в Мологе (но в небольшом количестве), Костроме, Унже, Ветлуге, Оке до Калуги (прежде 60 верст ниже Орла), также, по Левшину, в Жиздре и Уне, в Суре, Свияге, Белой, Уфе, Чусовой, Вятке (до г. Вятки), Сылве, Вишере и Косьве, Черемшане, Самаре. Стерлядь заходит также в оз. Селигер, а из Шексны в – Белоозеро.


[Закрыть], реки бассейна Оби и Енисея, затем реки, впадающие в Черное море и Дон; в Днестре, Днепре [223]223
  Под Смоленском стерляди нет; из притоков Днепра она встречается в Припяти, иногда Тетереве, Десне до Брянска, Псле, Сейме. В Дону стерлядь встречалась выше Воронежа, также в Северном Донце, Осколе, Айдаре.


[Закрыть], Буге и Дунае [224]224
  В Дунае стерлядь в настоящее время немногочисленна, хотя изредка доходит до Вены.


[Закрыть], стерлядь, однако, очень редка в Кубани и реке Урале, а в Куре, Риони и Тереке, так же как и в открытом море, встречается в виде исключения, одиночными особями, хотя замечалась в Бакинском, Красноводском и Кизил-Агачском заливах.

Таким образом, коренная область распространения этой рыбы захватывает большую половину Европейской России и Сибирь до Енисея с его притоками. Но в настоящее время стерлядь многочисленна и в бассейне Северной Двины, куда перешла из Камы через Екатерининский канал, вероятно в начале тридцатых годов [225]225
  Шренк уже в 1828 году нашел стерлядей в Усть-Пинеге, в низовьях С. Двины; по Данилевскому, первая стерлядь, по рассказу архангельских старожилов, была поймана около 1825 года и представлена губернатору Клокачеву. Кроме упомянутых рек, стерлядь встречается также в Сысоле, Юге, Лузе и друг, реках. Здесь стерляди достигают иногда до 35 ф. веса. Двинская стерлядь отличается своею тупорылостью, горбатостью спины и ценится очень дорого, дороже даже шехонских. Стерлядь черноморских рек, особенно Дуная и Днестра, значительно хуже вкусом стерлядей волжского бассейна.


[Закрыть]: сначала она появилась в Вычегде, потом вниз от нее, в Двине и, наконец, в Сухоне и Ваге. В пятидесятых годах она водилась здесь уже в весьма значительном количестве, а теперь служит предметом значительной торговли. Этого, однако, нельзя сказать о реках Балтийского бассейна, в которые, несмотря на то, что многие из них соединены каналами с притоками Днепра и Волги, стерлядь проникла, по-видимому, благодаря простым случайностям. Все стерляди, встречающиеся в Неве, Кронштадтском заливе, Волхове, Сяси, Ладожском и Онежском озерах, хотя и замечались там еще в конце прошлого столетия (Паллас), происходят, по-видимому, с разбитых бурею барок, в которых перевозились в Петербург по каналам, и, судя по редкости их, надо полагать, что они не нашли здесь удобных мест и еще не успели размножиться. Впрочем, необходимо заметить, что при незнании способов и времени лова этой рыбы весьма может статься, что она там обыкновеннее, нежели это может показаться с первого взгляда.

Дело в том, что стерлядь по преимуществу обитает самые глубокие места реки и притом держится постоянно на дне, так сказать, пресмыкается по дну, ведет очень скрытный образ жизни, а потому очень редко попадает в невода и вообще сети. Только по вечерам или ночам она выходит на мелкие места – в траву и к берегам – и обыскивает все углубления и норки прибережья или же всплывает наверх и робко, точно крадучись, перевертывается вверх брюхом и ловит ртом падающих в воду насекомых, особенно метлу, во время падения которой нередко удается поздно вечером наблюдать этот маневр обыкновенно весьма осторожной рыбы.

Кроме глубины, для нее необходимы еще многие другие условия: свойства дна и воды имеют весьма важное значение для стерляди и обусловливают различия как в цвете, так и вкусе ее. Она, видимо, избегает медленно текущих, иловатых, притом всегда мелких рек и никогда не нерестится там, а заходит туда, как и в озера, только кормиться. Вот почему в Суре, где по вкусу не уступают знаменитым шекснинским, камским и вятским, они, по-видимому, вовсе не размножаются. Стерлядь любит песчаное или хрящеватое дно, чистую, прохладную и быстротечную воду, хотя и избегает самой стрежи, если там проносятся корчи и ил. Как говорят, она имеет какое-то особенное пристрастие к красноватому песку, но не знаем, насколько справедливо это наблюдение (Левшина). Обыкновенно она держится на четверть (4–6 в.) от дна, на чем основана ловля ее переметами и самоловами, но иногда своими брюшными жучками касается земли; в некоторых случаях, например кота, скатываясь вниз после нереста, заходит на песчаные мели, она нередко совсем зарывается в песок, так что выставляет только нос. В теплую погоду стерлядь иногда ходит верхом или в полводы и попадается в сети.

Во всякое время года стерлядь ведет более или менее общественный образ жизни и в одиночку встречается довольно редко. Хотя она и не совершает таких больших переходов, как другие осетровые рыбы, в чем ей и нет особенной надобности, так как она круглый год живет в пресной воде, тем не менее, начиная с ранней весны, именно вскрытия реки, и до поздней осени, она кочует с одного места на другое и только зимою держится на одном месте. В это время она избирает для своего пребывания самые теплые, а следовательно, самые глубокие слои воды и залегает иногда на глубине 12 и более сажен; в такие ямы она собирается на зиму из весьма отдаленных местностей и в очень большом количестве, иногда тесными рядами, даже в несколько слоев, и большую часть зимы лежит почти неподвижно, почему, относительно говоря, редко попадается на крючковые самоловные снасти. Притом, очевидно, эти зимние становища стерляди находятся исключительно в нижнем течении рек, и вот почему эта рыба в холодное время года встречается довольно редко в верховьях, где, однако, весною, частью летом ловится в более или менее значительном количестве.

Но со вскрытием реки стерлядь выходит из своего зимнего оцепенения и, как только начнет прибывать вода, начинается «ход», или «бег», ее. Стремление вверх противу течения есть явление общее всем рыбам и обусловливается главным образом потребностью быстрого движения против воды, так как увеличившаяся сила течения сносит стоящую на месте рыбу, приисканием мест, удобных для нереста, так отчасти и потому, что муть полой воды мешает свободному дыханию рыбы, плывущей вниз. Это отчасти доказывается тем наблюдением, что стерлядь, да и многие другие рыбы, при случайной, например осенней, прибыли воды снова подымаются вверх по течению. Притом, по свидетельству рыбаков, в половодье подымается и молодая – годовалая и двухгодовалая – стерлядь, еще не достигнувшая половой зрелости, которая наступает на третью весну, когда рыба имеет в величину не менее 6-ти вершков (рыбачьей меры) или одного фута и веса ½ фунта.

Ход стерляди, обусловливаемый первою вешнею прибылью воды, начинается на средней и верхней Волге несколько ранее, нежели в нижней, куда прибылая вода, понятно, приходит гораздо позже. Различие это было бы еще значительнее, если бы стерлядь, зимовавшая в низовьях, не должна была пройти значительное расстояние, прежде чем достигнуть местностей, удобных для нереста. Ход стерляди зависит, как известно, от состояния погоды и времени вскрытия, а кончается, как только вода пойдет на убыль, что опять-таки указывает, что это движение не имеет того исключительного назначения, которое ему обыкновенно приписывается. Вообще «бег» продолжается, по-видимому, несколько более месяца, иногда полтора.

Судя по всему, стерляди подымаются очень большими косяками, почти всегда одинакового возраста и величины, откуда очевидно, что косяки эти тем многочисленнее, чем моложе составляющая их рыба. Особенно многочисленны стаи стерлядей в нижней Волге, где они содержат иногда до 10 000, даже более неделимых. Во всяком случае стерляди идут правильными вереницами. Это доказывается тем, что нередко значительное количество их попадает и в одинокую вершу. В средней, тем более в верхней Волге количество подымающейся стерляди значительно уменьшается; последние стаи ее редко содержат сотню-другую особей.

Впрочем, многочисленность этой рыбы весьма много зависит от высоты воды. В сильное половодье, когда вообще лов рыбы сильно затрудняется и она имеет более шансов избежать сетей и снастей, расставляемых для ее лова, стерлядь подымается в верховья в большем количестве и успевает выметать икру. Потому сильный разлив рек иногда оказывает гораздо более пользы, нежели многие предохранительные меры для рыболовства, и влияние его простирается на несколько лет, так как увеличивается масса молоди, которая впоследствии, достигнув половой зрелости, по инстинкту, свойственному и не одним рыбам, большею частью возвращается для нереста в те же места, где вывелась. Относительно стерлядей это мнение, безусловно, разделяется всеми рыбаками.

Сильный разлив рек, по всей вероятности, обусловливает и некоторую аномалию в месте нереста стерляди. Обыкновенно она мечет икру в самом русле реки, но есть некоторые указания, что стерлядь иногда нерестится и на заливных лугах, в образующихся глубоких рытвинах и промоинах, в которых полая вода течет иногда еще с большею скоростью, нежели в русле реки, и, так сказать, вводит в заблуждение рыбу. А так как эти весенние протоки находятся на луговой стороне реки и при малой воде не всегда доступны, то, вероятно, отсюда и произошло мнение некоторых рыбаков, что стерлядь один год вдет левым берегом (луговым), другой – правым (нагорным). Но нерест ее на лугах все-таки составляет исключительное явление, и он как бы застигает ее врасплох во время обхода ею излучин [226]226
  Самарские рыбаки говорили О. А. Гримму, что стерлядь в низкую воду мечет посреди Волги, в хряще, а во время высокого половодья – ив заливных лугах, в таком случае раньше, нежели в русле. Это объясняется тем, что в заливных лугах стерлядь с ранее развившейся икрой находит более высокую температуру, нежели в русле, где вода еще не нагрелась до надлежащей степени. Из наблюдений Овсянникова надо заключить, что температура воды, потребная для нереста стерляди, колеблется между 8½ и 9 градус.


[Закрыть]. Как известно, в излучинах реки самое сильное течение во время водополья бывает не в русле реки, а так как вода течет с наибольшей быстротой в прямом направлении, то, следовательно, главная струя находится на луговой стороне. Этим объясняется весенняя ловля стерлядей вандами исключительно на затопленных местах. Доказательство этому приводит сам Овсянников, который, основываясь на этой ловле вандами, полагает, что стерлядь всегда мечет икру на заливных лугах. Именно оказывается, что в ванды попадает исключительно стерлядь или с недозревшей икрой, которая резорбируется, или же в ванды попадает стерлядь, уже выметавшая.

Главные места нереста стерляди – не поемные луга, а каменистые гряды, т. е. подводные бугры, сложившиеся из валунов и щебня, вообще глубокие и быстротечные места самого русла, покрытые крупным песком, хрящом, гравием или камнями; сюда прикрепляются многочисленные икринки рыбы так крепко, что их не может смыть и самая сильная струя воды. Быстрота течения составляет необходимое условие, так как иначе яички заносились бы илом. Глубина этих нерестилищ, из коих многие сделались известны благодаря исследованиям Кесслера и других ученых, иногда весьма значительна, тем более что стерлядь, по-видимому, мечет в самое высокое стояние воды – именно 3—10 сажен [227]227
  Самое северное и ближайшее в Петербурге нерестилище стерлядей, по собранным мною сведениям, на Шексне, около Козьмодемь-янска, что следует принять в соображение будущим исследователям, тем более что нерест замечается здесь довольно поздно. Затем известны следующие местности нереста: в 30 верстах ниже Ярославля, т. н. гряды около Юрьевца, у соляных амбаров под Нижним (на Оке) и ниже в 25 в. от Нижнего – на Кетовском плесе, в Васильсурске под самым городом у пароходной пристани (впрочем, это место обнажается после спада вод), в Тетюшах, у Симбирска – вдоль всех Жигулевских гор, в Самаре, около города, в Саратове – близ села Бережного Увека; самый южный находится, кажется, между Царицыном и Сарептою, в т. н. Лутинском яру. Стерляди нерестятся также близ села Софьина, неподалеку от Красного Затона. В Днепре (Середа) стерлядь мечет икру в низовьях, именно у т. н. Золотого мыса и на каменистой гряде, проходящей поперек Днепровских плавней (от с. Белоозерного до с. Голой пристани).


[Закрыть]. Всего же замечательнее то обстоятельство, что около и Самары эти местности находятся как раз у пароходных пристаней, чем совершенно опровергается мнение, что пароходы распугивают стерлядей.