Текст книги "Рыбы России. Том второй"

Автор книги: Леонид Сабанеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

Икра белуги, да и всей прочей красной рыбы, выпускается непременно в несколько приемов и, по всей вероятности, большими клубками. На последнее указывает одно наблюдение, сообщаемое Данилевским со слов уральских казаков. Масса икры белуги громадна, несмотря на то, что она вообще имеет довольно значительную величину, именно почти с горошину. Но так как, по свидетельству Бэра, величина икры красной рыбы постоянна и не зависит от возраста, с другой стороны, имеются вполне достоверные сведения, что из 70-пудовой белуги вынимают более 20 пудов икры, то оказывается, что эта рыба принадлежит к самым плодовитым рыбам. По всей вероятности, самые большие экземпляры ее заключают в себе до десяти миллионов яичек, если не более, и вес икры у них относится как 1:4, даже 1:3½; у более мелких как 1:5.

Казалось бы, что при такой необычайной плодовитости белуга должна быть гораздо многочисленней всей прочей красной рыбы, но на деле выходит совсем иное, и количество пойманных белуг далеко ниже количества стерлядей, осетров и севрюг. Это, однако, легко объясняется тем обстоятельством, что по своей величине весьма немногие особи этой рыбы успевают избежать сетей и прочих рыболовных снарядов, да и эти уцелевшие белуги, не найдя вовремя надлежащего места для нереста, нередко не выметывают икры. Последняя, в свою очередь, подвергается многим случайностям. Без сомнения, на грядах, где течение так быстро, что весной не только сносит все мелкие частицы дна, но даже заваливает драгу камнями, как показали это опыты Бэра, громадное количество неоплодотворенной икры сносится вниз, частью раздавливается, так сказать, растирается между камнями. То же ожидает и зародышей, даже молодь, а затем сколько еще опасностей ожидает последнюю в то время, когда она начинает кормиться на более мелких местах, затем когда скатывается в море, и, наконец, в самом море. Мы не будем очень далеки от истины, если примем, что только %00 белуг, входящих, напр., в Волгу, успевает выметать икру и что из ста тысяч икринок вылупляется и входит в море только один малек [207]207
  Полагая, что из ста белуг одна выметывает два миллиона – для постоянного равновесия, считая для большей простоты, что белуга не возвращается обратно и не мечет вторично, что невероятно – навряд ли эта масса икры даст морю двести молодых белужек.


[Закрыть]. Но и здесь эти немногие рыбы, оставаясь в течение многих лет, погибают от различных случайностей, делаются добычей взрослых, попадают в сети, так что навряд ли одна десятая их достигает зрелости и входит в реку.

Сколько времени продолжается развитие яйца белуги, сколько времени живут выклюнувшиеся белужки – сначала в камнях, а потом вообще в реке, – когда именно возвращаются в море – ничего этого неизвестно, и остаются только одни догадки. По аналогии со стерлядью и осетром надо полагать, что молодые белужки выходят из яйца не позже 10-го дня, около месяца остаются в местах нереста, затем выходят на более кормные места и начинают скатываться в море. Большинство бел у же к уходит туда, по-видимому, осенью и зимуют, вероятно, весьма немногие, но это требует еще дальнейших исследований [208]208
  В Днепре молодь белуги даже вовсе неизвестна.


[Закрыть]. Достоверно известно только, что большинство молодых белужек ловятся в море на небольших глубинах, где первое время они кормятся раковинами, мелкими рачками, но вскоре, наверное на 2-м году жизни, начинают питаться рыбою, именно бешенкою и воблою.

Но если молодые белужки остаются в реке менее продолжительное время, чем, напр., осетрики и, быть может, севрюжки, то этого никак нельзя сказать о взрослых белугах. Последние, напротив, скатываются в море позднее прочей красной рыбы и иногда даже, если находят достаточное количество рыбы для пищи и глубокие ямы в реке, остаются здесь на зиму.

В июле, т. е. в то время, когда начинают входить в реки [209]209
  Напр. в Дон и Волгу. В Урале ход «толстой» красной рыбы на ятови прекращается еще до 10 июня и в августе идет уже исключительно севрюга.


[Закрыть]более крупные белуги для того, чтобы, прозимовав на «ятовях», весною подняться выше для нереста, белуги, только что выметавшие икру, уходят в самые глубокие и самые холодные места реки и с жадностью хватают все, что ни попадется. Таких голодных белуг называют на нижней Волге «обжорами» и приписывают им необычайную прожорливость. По рассказам рыбаков, белуга пищу будто втягивает ртом, и если последняя лежит на дне, то махалкою, т. е. хвостом, делает «суводь» – водоворот – и поднимает ее, чтобы удобнее втянуть. По другим, она часто роется носом в иле и вообще постоянно держится на самом дне и только на рассвете выходит на поверхность [210]210
  Несмотря на свою страшную силу, белуга вообще труслива, что говорит и Геккель. По Михайлову, она очень боится сомов и, чтобы отогнать их, хлопает ртом (?).


[Закрыть]. Голодная белуга летом, как говорят, глотает иногда камни, дрова и прочие вовсе не питательные предметы, но из слов Гмелина надо, однако, заключить, что подобная прожорливость белуг есть болезненное явление и свойственна весьма немногим особям. Именно обжорою, или «хлагуши» (?), он называет только очень старую, уже бесплодную белугу, которая никогда не имеет икры, встречается только в море и, вероятно, страдает несварением желудка. Она отличается большой величиной, большою головой и худобою тела; в ней находят дрова, тюленей, камни в несколько пудов, целые пачки товара и т. п., и она круглый год ловится на живодную снасть. Во времена этого путешественника таких белуг не употребляли в пищу, но сухое и невкусное мясо ее, однако, совершенно безвредно, что противоречит мнению доктора Берковского, который полагает, что ядовиты только взбесившиеся белуги.

Здесь мы встречаемся с весьма любопытным, но тем не менее еще не разрешенным вопросом о так наз. белужьем яде. Вопрос этот имеет для нас тем больший интерес, что случаи отравления соленою красною рыбою, особенно соленою белугою, повторяются каждогодно. Но до сих пор еще не известно ни о природе самого яда, ни о причинах его развития, да и вообще причины ядовитости многих рыб почти не исследованы. Известно только, что т. н. рыбий ад встречается и у свежей рыбы, у многих развивается во время метания, что чаще всего ядовита печень (макрель) или только икра (усач, налим); ядовита также колюшка после смерти. Основываясь на примере рыбаков, что ядовитая рыба светится впотьмах, некоторые медики, как, напр., Кох, в отравлении красною рыбою находят большое сходство с отравлением фосфором. Как известно, сначала чувствуется сжатие и боль желудка и горла, головокружение, тошнота, запор, осиплость; предметы кажутся красными или желтыми. Если не принято вовремя надлежащих мер и не дано рвотного, слабительного, разведенного уксуса, глотание становится невозможным и смерть наступает тихо, б. ч. при полном сознании. Замечательно, однако, что ядовитая рыба не оказывает никакого действия на собак и кошек, или же это бывает очень редко. Предположение, что яд в красной рыбе развивается от гнилостного брожения, как показали опыты, тоже не выдерживает критики.

Рис. 113. Ловля на кусовую снасть

Но неуловимый для медиков, вообще мало знакомых с химиею, белужий ад составляет, однако, весьма редкое явление, и случаи отравления соленою белугою так же исключительны, как и нахождение белужьего камня, который, напротив, по словам рыбаков, отличается необычайною целебною силою. Это универсальное лекарство от всех болезней. Белужий камень имеет даже таинственную силу предохранять людей от порчи, глазу и прочего колдовства и служит суеверному приволжанину самым надежным амулетом. Эти чудесные свойства, а также и редкость – причины высокой стоимости камня. По свидетельству Палласа и Фалька, белужий камень находится всегда в почках, никогда не достигает величины более куриного яйца и 8 унций веса, большею частью овальной плоской формы, редко продолговатой, неправильной, и сначала мягок, но скоро твердеет, как кость, и обнаруживает слоистое и вместе лучистое строение. Вероятно, это не что иное, как отложения извести при болезни почек. Камень этот встречается изредка и у осетра, а насколько он дорого ценится, можно видеть из того, что еще в прошлом столетии камень величиною в лесной орех не отдавали Фальку за 4 р. асс.

Что касается способов ловли белуги, то мы не станем слишком распространяться о них. Белуг, зимующих в речных ямах, или багрят [211]211
  Все перечисленные в этом абзаце приемы ловли в настоящее время правилами любительского рыболовства запрещены. – Ред.


[Закрыть], как в Урале, или же вылавливают неводами, как в Волге; весною, во время хода их в реку, употребляются частью невода, но б. ч. плавные сети с крупными ячеями (рысаки); летом и осенью в Волге белуги попадаются также на переметы и живодные снасти, т. н. переметы, наживленные рыбой; главный лов этой рыбы производится в открытом море зимой т. н. аханами (рис. 112), осенью– неводами и крючьями. В жаркое время года белуга чрезвычайно сильна, и случается, что при вытаскивании крупных белуг рыбаки подвергаются на море смертельной опасности и иногда даже жертвуют жизнью. Крупная белуга, попавшаяся на крючья, тащит за собою ловецкий подчалок с необычайной скоростью и непременно на ближайшую глубину, причем случается, что опрокидывает и затопляет судно. После первого порыва белуга смирна и податлива, и ловцы осторожно подводят ее к лодке или проруби и, как только покажется голова ее, накушат, т. е. оглушают баграми по «башке» и набрасывают аркан, который зацепляется за жабры и продевается потом в рот. Небольших белуг вынимают двумя баграми, а больших – посредством ворота или блока.

Белуга вообще ценится дешевле осетра, и только более крупная икра ее дороже икры прочей красной рыбы.

ШИП

Accipenser Schypa Gůld [212]212
  По современной классификации Accipenser nudiventris Lovetzky.


[Закрыть]. Шип в Волге и Урале; в Черном и Азовском море – виз; на Днепре также – белый осетр. Калм. – киллеба. У зб. – бакре.

Рис. 114. Шип

Несмотря на то, что в торговле шип занимает самое последнее место между осетровыми рыбами, в научном отношении он представляет очень большой интерес. По всей вероятности, это относительно недавно установившийся вид, образовавшийся из помеси осетра и белуги или севрюги и осетра. На это указывает как его сравнительная немногочисленность, так и самое название его – шип, или виз, которое на Волге и в реках Черноморского и Азовского бассейнов исключительно присваивается различным помесям осетровых рыб. Волжские рыбаки, как известно, отличают стерляжьего шипа, осетрового, белужьего и севрюжьего. Во всяком случае, значение собственно шипа в ряду красной рыбы еще вовсе не определенно, и относительно его имеются весьма разноречивые показания.

Настоящий шип отличается широким, закругленным, сверху выпуклым носом, который имеет чрезвычайно правильную коническую форму, по свидетельству Пельцама изменяющуюся гораздо менее (?), нежели у всех других видов осетровых. Это постоянство, очевидно, говорит в пользу самостоятельности этого вода. Рот шипа широкий с цельной, т. е. невогнутой, верхней губой [213]213
  У молодых шипов верхняя губа, впрочем, имеет выемку.


[Закрыть]; нижняя губа небольшая и разделяется посредине небольшим промежутком. Кроме того, шип отличается своими продолговатыми спинными жучками (10–14), заметно раздвинутыми и на конце шиповатыми; все тело его покрыто, как у осетра, звездчатыми чешуйками. По цвету тела он несколько отличается от осетра, именно светлее, откуда, конечно, произошло название его – белый осетр [214]214
  По Геккелю, он, однако, темнее, именно спина темно-серая, брюхо желтовато-белое.


[Закрыть]. Северцов отличает, однако, морского тупорылого шипа (Асс. Bacri [215]215
  По современной классификации Accipenser baeri Brandt – сибирский осетр.


[Закрыть]– керим) с совершенно округленным носом, очень редко заходящего в Урал и мечущего икру почти всегда в море, и речного, с более удлиненной, явственно треугольной мордой. Первый, быть может, есть т. н. Accipenser nudivemtris Lovetzky, живущий и в Аральском море, второй же – настоящий шип. Различия эти заметны даже у четырехвершковых мальков. Наконец, из слов его, что выше Уральска шип держится на каменистых местах и уже оседл, следует заключить, что это, вероятно, помесь осетра и стерляди, которая (стерлядь) выше Уральска встречается довольно часто. В Аральском море шип весьма многочислен и весною идет для метания в Сыр– и Амударью. В последней он нерестится в устьях и выше дельты. Лов его незначителен.

Величина шипа почти одинакова с осетром, иногда даже более, так как, по Данилевскому, средний вес осетров, ловимых в Урале, 30 ф., а шипов 1½ пуда.

Настоящий шип, по-видимому, очень редок в Азовском и Черном морях и придерживается главным образом южной и восточной, т. е. более соленых частей Каспийского моря, откуда для метания икры вдет в Куру [216]216
  По словам Менетрие, некоторые рыбаки считают обыкновенного шипа за помесь осетра с севрюгой.


[Закрыть], Сефид-руд и в значительном количестве в Урал. В Волгу же он заплывает, по-видимому, только случайно и вообще так в ней редок, что вовсе не известен выше Самары; на средней и нижней Волге под названием шипов известны различные помеси, из которых чаще всех попадается т. н. стерляжий шип. В Азовском море, по Данилевскому, шипы также встречаются гораздо реже осетров.

По образу жизни шипы несколько отличаются от прочих осетровых. Они гораздо медленнее в своих движениях и предпочитают иловатое дно каменистому. Аральский шип, однако, по Богданову, мечет икру (в Амударье) на быстринах и порогах. По словам Северцова и Данилевского, шип поднимается в Урал одновременно с севрюгой, всегда исподволь, так что валового хода у него не замечается; вдет вверх очень тихо, всегда по дну, задевая носом речной ил и мутя воду. Вероятно, он нерестится позже всех рыб, так как подымается выше севрюги и когда достигнет не менее 20 фунтов веса. Шипята остаются в реке довольно долго, так как в Урале часто встречаются и прошлогодние.

Рис. 115. Scaphirhynchus

Этим ограничиваются все наши сведения об этой рыбе, и нам остается только пожелать более подробного ее изучения, что, впрочем, нелишнее и для всех осетровых, занимающих самое видное место между всеми нашими рыбами.

В последнее время в низовьях Сыра, Амударьи и Аральском море была открыта еще одна замечательная рыба семейства осетровых, принадлежащая к роду лопатоносов (Scaphiriiynchus [217]217
  По современной классификации Pseudoscaphirhynchus – род псевдолопатоносов.


[Закрыть]), единственный известный вид которого принадлежал Северной Америке, именно р. Миссисипи. Род этот отличается своей головой, вытянутой в более или менее длинное и широкое лопато-видное рыло, мясистою и мохнатою восьмилопастною губою, очень маленькими глазами и верхнею хвостовою лопастью, вытянутою в более или менее длинный нитеобразный отросток. В настоящее время в Средней Азии известны уже два вида лопатоноса. Первый, открытый Федченко (Sc. Fedtschenkoi Kessl [218]218
  По современной классификации Pseudoscaphirhynchus fedts-chenkoi (Kessler) – сырдарьинский лопатонос.


[Закрыть]), имеет небольшой рост, не более 9 дюймов; второй [219]219
  Pseudoscaphirhynchus kaufmanni (Bogdanow) – большой аму-дарьинский лопатонос.


[Закрыть], навденный Богдановым (в 1873 году) в Амударье, имеет вдвое большую величину, относительно более длинный хвостовой придаток (длиннее половины тела) и костяные бугорки на голове. Судя по малой величине глаз и плавательного пузыря азиатских лопатоносов, эти рыбы, вероятно, держатся на дне и даже зарываются в песок или ил, где и добывают себе пищу, состоящую исключительно из личинок насекомых, живущих в иле. Открытие этой рыбы имеет весьма важное значение, так как служит новым доказательством того предположения, что в геологическую эпоху, не очень далекую от современной, Северная Америка была неразрывно связана с северной Азией и Европой.

СЕВРЮГА

Accipenser stellatus Pall. Севрюга, на Днестре – пестрюга, шпага (?), и Ямполе – пидстрюга; местами – шеврыга, шеврига, пеструха, – яловая на Кубани – чалбух; на Волге – чалбуш. Польск. – гвяздец; тат – сырьск, сиуринк; калм. – цахур, захур, чуохул, цоохул, чагар; арм. и груз. – джумчи, джуги.

Рис. 116. Севрюга

От всех других осетровых севрюга легко узнается по своему необычайно длинному носу, который почти имеет форму кинжала и продает ей весьма странный вод. Лоб у нее довольно выпуклый, усики гладкие и узкие, не достигающие рта, на котором нижняя губа мало развита; туловище ее также вытянуто в длину, и все жучки на теле стоят довольно тесно; спинные (12–18) и боковые (30–40) к заднему концу возвышаются и бывают вытянуты в крючковидные отростки; брюшные жучки (10–12) относительно весьма развиты. Цвет тела красно-бурый с синевато-черным оттенком, бока и брюхо белые. Длина и форма носа, однако, весьма изменяются; так, у самок и молодых он всегда короче, а в Азовском море севрюги, которые вообще достигают здесь наибольшего роста, отличаются коротким рылом, имеющим притом несколько другую форму (var. donensis); вероятно, к этому же вариетету относится и так называемая пестрюга, которую рыбаки юго-западных губерний считают особой породой от севрюги; у нее, однако, жучки (скоба) расположены чаще, и она редко достигает одного пуда. Вообще по своей величине и весу эта рыба занимает средину между стерлядью и осетром. При одинаковом весе севрюги всегда значительно длиннее прочих осетровых рыб, и полуторапудовая севрюга (Гримм) имеет длину до сажени.

Область распространения севрюги еще ограниченнее распространения белуги, которая изредка заходит в Средиземное море, также осетра, встречающегося в Западной Сибири, тем более стерляди. Каспийское и Черное моря, в особенности же Азовское, и большие реки, в них впадающие, составляют единственное местопребывание этой рыбы, которая тем не менее по своей численности значительно превосходит своих сродичей, за исключением одной стерляди. В наибольшем количестве севрюга входит в Урал, Куру, Кубань, Днестр и Буг, но нигде, однако, не подымается очень высоко; в Урале она редко заходит выше Уральска, в Волге – выше Самары [220]220
  Даже под Самарою севрюга ловится реже белуги.


[Закрыть]и Симбирска и в крайне редких случаях замечается в верхней Волге (до Ярославля и Рыбинска) и в Каме (до Чистополя); в других же притоках Волги ее, по-видимому, вовсе не бывает; в Кубани она весьма многочисленна и вдет выше Лабы и даже мечет в последней; из южных частей Каспия она входит во все реки, даже небольшие, как, напр., Атрек. На Дону ее замечали до Павловска; в Днепре же она редко подымается выше порогов и под Киевом уже почти никогда не ловится. Наконец, в Дунае, куда она, впрочем, входит в сравнительно небольшом количестве, севрюга почти никогда не замечается в Австрии, хотя и заходит в Драу и Тейс.

По своей величине севрюга значительно уступает осетру и никогда не бывает более 7–8 аршин длины и 3 пудов весом. Средний вес этой рыбы в Каспии 13–14 ф., в Азовском море, где она многочисленнее, – 20 ф.

Редкость севрюги в верхних течениях рек зависит частью от того, что она подымается вверх во время самого половодья, когда вообще лов становится крайне затруднительным, но главным образом от ее нерестования в низовьях и весьма кратковременного пребывания в пресной воде. Выметав икру, в противуположность осетру и особенно белуге, которые еще некоторое время «жируют» в реке и скатываются очень медленно, с большими остановками, севрюга немедленно возвращается обратно в море; что же касается осеннего хода ее в реку, то он почти всегда гораздо менее весеннего и не простирается далее низовьев, и то исключительно в Урале. Большая часть севрюги зимует в море или перед устьями, редко в речных ятовях, и главный лов ее производится в открытом море.

Здесь она, таким образом, держится большую часть времени года, и пресная вода имеет для нее меньшее значение, чем для прочей красной рыбы. Впрочем, она редко встречается на больших морских глубинах и, судя по всему, выбирает здесь, подобно осетрам, места, изобилующие раковинами, составляющими ее исключительную пищу. Севрюга почти никогда не кормится рыбами, и то, кажется, только в таком случае, когда достигает весьма большой величины. Тем не менее быстротою и проворством своих движений она превосходит всех красных рыб: первый натиск севрюги, по замечанию рыбаков, всегда резвее, чем у белуги, да и вверх по реке она поднимается весной с значительной скоростью, так что в сутки проходит 25–30 верст. Вниз же она скатывается обыкновенно боком, предоставляя себя на волю течения.

Этот весенний ход севрюги начинается всегда позднее хода белуги и осетра. В Каспийском море она трогается в конце марта или в начале апреля; главный лов ее бывает в Урале во 2-й половине этого месяца, около Егорья (23 апреля). В это время она большими косяками вступает в реку и идет неглубоко, ближе к поверхности, придерживаясь берегов и держа нос кверху. Этот первый привал севрюги к берегам известен у уральских казаков под названием егорьевского беляка. Второй выход ее из моря уже значительно уступает первому и так как бывает большею частью около Николина дня, то и называется Никольским беляком. По Северцову, севрюга первый год вдет из моря в низовья Урала и мечет там икру, затем скатывается в море и осенью вдет снова в низовья, зимует там, поднимается несколько выше и, выметав здесь весною икру, снова скатывается в море, зимует на морских ятовях и т. д. Таким образом, севрюга мечет, подобно стерляди, каждый год. В Дон она входит в марте и апреле.

Судя по тому, что в реке не попадаются или очень редки севрюги в 8 фунтов весом и аршин ростом, надо полагать, что только такие рыбы достигают половой зрелости; все же меньшие пребывают в море. По крайней мере, молодые севрюжки очень недолго остаются в реках, да и то попадаются исключительно в самых низовьях; напр., их замечали в 46 верстах выше Гурьева (в Урале).

Время нереста севрюги почти совпадает с временем нереста стерлядей – именно в Волге (под Симбирском), по Овсянникову, бывает около 10 мая; в Урале она мечет с первых чисел мая до середины июня, главным образом в конце мая. Это обстоятельство объясняет, почему из помесей осетровых всего чаще замечается т. н. стерляжий шип, т. е. помесь севрюги со стерлядью. На Дону нерест севрюги происходит в начале мая. По словам Потехина, в саратовских водах севрюга мечет на правом берегу Волги в камнях. Саратовские рыбаки уверяют, что самка при метании икры сильно бьется и трется о камни.

Икра севрюги весьма многочисленна, и средним числом насчитывается в ней около 400 000 икринок величиною с крупную дробь. Вообще севрюга при одинаковом весе с прочими красными рыбами дает относительно большее количество икры. Самое метание икры производится, как уже было замечено, в самых низовьях рек, иногда даже, по-видимому, почти в самом море, что, впрочем, есть ненормальное явление, вызванное обилием ложных устьев реки Урала. По свидетельству рыбаков, севрюги мечут всегда большими стаями, в гораздо большем количестве, чем прочие красные рыбы, и в это время толпятся и часто выпрыгивают из воды. Однако севрюга, уже остановившаяся для нереста и чем-нибудь обеспокоенная, нередко уходит обратно в море, хотя, вероятно, опять возвращается. Молодые севрюжки в год вырастают в 6–8 вершков (рыбацкой меры), и надо полагать, что эта рыба делается способной к размножению на 4-м году.

Ловля севрюг производится, понятное дело, в низовьях рек, главным образом в Дону, Урале и затем уже Волге, исключительно весной и плавными сетями. Осенний и особенно зимний лов их имеет гораздо меньшее значение, и в Урале ее никогда не багрят, как толстую красную рыбу, которая и подымается на зимовку значительно выше. Затем, севрюг ловят также неводами, поездухами, ярыгами, переметами и т. п. Замечательно, что в последнее столетие относительное количество этих рыб значительно возросло в сравнении с количеством осетров. Обстоятельство это, по нашему мнению, объясняется очень просто – тем, что севрюга не подымается для нереста так высоко, как другие осетровые, и (также и мальки) скоро уходит обратно в море.

Севрюжий пузырь доставляет самый лучший клей, но икра этой рыбы ценится дешевле икры осетра и белуги.