Текст книги "Без вас невозможно"
Автор книги: Леонид Панасенко
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Пол вдруг ушел из-под ног – зазвенела посуда, сорвался с места и грохнулся подвесной садик амариллисов, и на белой скатерти расплылось уродливое пятно вишневого сока.
Кто-то испуганно охнул.
– Восемь баллов по шкале Рихтера, – тут же сообщил Помощник. – Сработали гравитационные компенсаторы.
– Что происходит, Рем? – окликнул Илья знакомого администратора.
– Понятия не имею, – ответил тот и подошел к стене-окну.
С пляжа бежали люди. Над потемневшим телом океана суетились красные капсулы спасавтоматов – падали на воду, стремительно уносились к медцентру.
Ожил стационарный «Инфор», расположенный в углу столовой. В объеме изображения появился не дежурный Совета, а сам Шевченко, как всегда, немногословный и предельно собранный.
– Зарегистрированы непрогнозируемые мощные подводные толчки в местах основных поселений людей, – сказал он. – Служба оповещения цунами предупредила, что к Золотому Поясу идет волна со скоростью около девятисот километров в час.
Шевченко сделал паузу, взглянул на часы.
– Объявляю тревогу! – заключил он. – Эвакуацию закончить в течение двадцати минут. Все здания и отдельные модули переводятся в режим полета. Всем отдыхающим занять свои жилые помещения. Администраторам через десять минут доложить о ходе эвакуации в закрепленных за ними зонах.
– Какой ужас! – Обычно невозмутимый профессор экологии Висвалдис схватился за голову. – Чем мы прогневили Ненаглядную?! Она все убьет! Нас, сады и парки, прекрасные цветники… Она сорвет Золотой Пояс…
– Вряд ли это обычное стихийное бедствие, – заметил Илья, стараясь отвлечь Висвалдиса и перевести разговор на близкую его профессии тему. – Ненаглядная сейсмически пассивная планета. И вдруг одновременные толчки. Причем можно сказать – направленные толчки… Напрашивается вывод, что люди каким-то образом вошли в конфликт с… планетой. Это по вашей части, профессор.
Висвалдис оживился.
– Стало быть, вы утверждаете, что Ненаглядная, как замкнутая экологическая система, обладает инстинктом третьего рода, то есть не позволяет выводить себя из равновесия? – Профессор на секунду задумался и заключил: – Отсюда разумно предположить, что и пандемия, и цунами – проявления инстинкта самосохранения в масштабах планеты?!
– Это вы утверждаете, – улыбнулся Илья. – Я, правда, предполагал нечто в этом роде, однако не нашел ни одного фактора, нарушающего экологическое равновесие. Планета используется как курорт. Мы практически не вмешиваемся в ее биосферу, не переделываем климат и ландшафт, хотя многое здесь можно было бы устроить гораздо разумнее.
Здание административного центра, в котором разместились Садовники-эксперты и прибывшие с ними крупнейшие специалисты Обитаемых миров, тихонько вздрогнуло, освобождаясь от земных пут. Антигравы бесшумно возносили его над растревоженным городом.
– Вы знаете, – сказал эколог, – у нас по-земному догматичные представления о здоровье природы. Мол, если отравить целое море или уничтожить полконтинента, то это уж как-то скажется. В принципе же, взаимосвязи в биосфере могут быть чрезвычайно тонкими. Я бы сказал – утонченными. Помните чудесный рассказ Брэдбери, в котором из-за раздавленной в прошлом бабочки разительно изменяется будущее?
– Вы хотите сказать, что мы все-таки что-то здесь нарушили? – Илья подошел к стене-окну. Океан поблескивал свинцово и грозно, будто аспидно-черная грозовая туча.
– Это не я говорю, а планета, – в тон ему ответил эколог. – Но вот о чем говорит – мы не поймем. Где та бабочка, которую мы не заметили, отдавшись всепланетному безделью?
– Не знаю, брат, – грустно заключил Садовник. – Никто пока не знает…
Висвалдис ошибся. Цунами не просто сорвало Золотой Пояс, но и обезобразило, разрушило во многих местах берег, коммуникации, такие стационарные строения, как центры обслуживания, площади Зрелищ, спортивные и детские городки.
Странно и непривычно выглядел бесконечно длинный город-курорт за пятнадцать минут до прихода волны. Будто сорванные штормовым порывом ветра, зашевелились, поплыли медленно вверх многоэтажные здания. Сотни тысяч индивидуальных модулей, оставив земные приколы, также устремились в спасительное небо – поодиночке, блоками и гирляндами, как жили их хозяева.
Из окон и лоджий административного центра, который поднялся несколько выше, все это казалось широкой полосой разноцветного мусора, колеблющейся у берега потемневшего океана.
– Идет! – выдохнул кто-то за спиной Ильи.
Волна была далеко и казалась морщиной на лице океана. Ближе к берегу, попав на мелководье, стремительно движущийся вал стал на глазах разбухать, расти вверх. В нем началось тяжелое и грозное движение. Ярость взбешенной воды изогнула волну хищным гребнем. Но еще до волны налетел ветер и принес непонятные звуки – глухое погромыхивание, шипение, свист, резкие удары-всхлипы. Сначала темно-зеленая, затем иссиня-черная стена волны надвинулась на Большой коралловый риф и с громовым ударом планетарных двигателей разбилась, растеклась безобразно грязным пятном, в котором исчезли сады и здания. Будто срезанные лучом универсального инструмента, рухнули и захлебнулись в мутном потоке реликтовые сосны.
Волна медленно отхлынула. Летающие жилища людей стали возвращаться на землю. Опускались они осторожно, разыскивая свободные площадки среди обломков и мертвых деревьев, занесенных песком и водорослями, среди искореженных металличеких конструкций, огромных камней, груд дохлой рыбы и медуз.
Илья с Егором не без труда очистили вход коллектора, к которому затем подключили коммуникации здания – энерго– и водоснабжение, систему гигиены и утилизации.
За этим занятием и застал их Шевченко.
– Похвально, – не без иронии сказал Михаил Владимирович. – Руководитель группы Садовников-экспертов и его помощник занимаются тем, чем должны заниматься или автоматы, или, в крайнем случае, техники.
– Мы пока без дела, – ответил Егор. – Одним техникам с последствиями цунами не справиться.
– Дело есть, – устало вздохнул представитель Совета миров. – Похоже, Ненаглядная объявила нам настоящую войну. Лично я не склонен усматривать в лавине бед, которые обрушиваются на нас, только стечение обстоятельств.
– Что-то еще случилось? – встревожился Илья.
– Пока трудно судить о причинах. Может, обычная неисправность, которую проморгала автоматика. – Шевченко присел на обломок известняка. – За полчаса до подводных землетрясений начались перебои в энергоснабжении всей зоны Золотого Пояса. Мне доложили, но затем пришлось заняться эвакуацией, было не до поломок. После ухода волны энергоснабжение полностью прекратилось. – Михаил Владимирович привычным движением помассировал виски.
– Час от часу не легче, – присвистнул Ефремов. – Я где-то читал: чтобы убить современную цивилизацию, достаточно отключить ток.
– Вот именно, – согласился Шевченко. – У меня нет пока фактов, но во всех событиях, разыгравшихся на планете, можно усмотреть проявление некой злой воли. Подумайте, пожалуйста, откуда может исходить опасность… Этот молодой человек… – Михаил Владимирович повернулся, и друзья только теперь заметили высокого гибкого юношу в золотистом комбинезоне энергетика – он стоял в сторонке возле универсального вездехода-лаборатории, – наш лучший специалист по энергетическим системам. Он проверит исправность линии и автоматики. А вы поищите то, о чем мы только что говорили. Будьте предельно осторожны. И держите меня в курсе…
Шевченко подошел к юноше, положил на плечо руку:
– Постарайтесь, Скворушка… Сутки-другие мы, конечно, продержимся на аварийном питании. Но дальше будет худо.
Юноша покраснел.
– Я все понимаю, – ответил он, стараясь, чтобы слова его прозвучали веско и убедительно. – Мы управимся еще к вечеру. Не беспокойтесь, Михаил Владимирович.
Они тронулись в путь. Егор, любуясь тонким, одухотворенным лицом юноши-энергетика, не выдержал и спросил:
– Простите, почему Скворушка? Прозвище?
Парень опять покраснел.
– Моя фамилия Скворцов, Николай Скворцов, – представился он.
– Очень знакомая, – пробормотал Илья, вглядываясь в карту-схему энергосети Ненаглядной. – Если не ошибаюсь, Луна-опера, прошлое лето, большой приз Обитаемых миров, двенадцать тысяч поклонниц, скандирующих «Пой, Скворушка!»?
– Все так, – засмеялся Николаи. – Песня – моя вторая профессия… Правда, зал там вмещает восемнадцать тысяч зрителей.
Вездеход миновал уцелевшую распределительную подстанцию и углубился в лес. Мокрая листва зашелестела по колпаку кабины, голоса птиц ворвались в разговор людей и на какое-то время прервали его. Наверное, здесь и родилось название планеты. В отличие от земных тропических лесов, тут было просторно и солнечно. Оазисы реликтовых сосен утопали в лиственных светлых подлесках, поляны полевых цветов незаметно, переходили в разливы Жемчужных озер, густо поросших древовидными орхидеями. Озера предвещали Вечные топи, опять-таки, как объяснили Илье, ничуть не похожие на земные болота.
И где бы ни скользил вездеход, через каждых полкилометра впереди вырастали совершенно одинаковые золотисто-красные опоры, которые удерживали кабель плазмопровода. Автоматическая энергостанция в целях безопасности располагалась в семидесяти восьми километрах от Бесконечного города.
– Объясните, Коля, ситуацию, – попросил Илья Скворцова. – Мы не успели опомниться после цунами, а тут новая беда…
– По всему видно – на линии крупная утечка, – оживился парень. – Станция работает нормально, значит, энергия теряется где-то в пути. Посмотрите. Это станция, а вот плазмопровод.
На экране чистым зеленым огнем светился октаэдр станции, зато нитка линии передачи едва проглядывалась.
– Это собственное поле кабеля, – пояснил Николай. – Целая прорва энергии – около двадцати гигаватт – куда-то уходит. Мы должны обнаружить утечку.
Вновь пошли разливы Жемчужных озер.
Вездеход углубился в редколесье. В кабине заиграли блики от потревоженной воды, повеяло легкой прохладой. Здесь, в пятидесяти километрах от берега, кошмарным сном казались ярость океана, воплотившееся в черную стену цунами, опустошенное побережье. И уж вовсе не хотелось верить, что неведомая опасность может скрываться и в этом лесу, в этой неземной благодати.
Николай, напевая шутливую балладу о ленивце, пережившем в полудреме гибель собственной вселенной, притормозил, перегнулся через борт и сорвал несколько бледно-лиловых кувшинок.
– Кощунство, конечно, – согласился он, поймав удивленный взгляд Ильи. – Но цветы не пропадут. Стоит бросить их обратно в воду, как они тут же заведут себе новую корневую систему. Эти кувшинки, кстати, завезены с Земли. Лет пятнадцать назад. Я об этом знаю, потому что моя мама селекционер. Она занимается именно декоративными растениями.
Скворцов упомянул о матери, и Илья вновь увидел белый кокон жизнеобеспечения, услышал шепот Антуана: «Только маме, только маму… Не говорите ей…?» Почему? Ну почему человек на своем пути познания должен упираться то в одну, то в другую глухую стену?! За что ему эти постоянные испытания? Илья вспомнил муки неизвестности, когда над ним месяц назад скалой нависала тайна туманности Окно, и подумал, что расселение людей в галактике напоминает бег с препятствиями. Взял один барьер, впереди другой, затем третий. И так без конца. Впрочем, в этом есть свой резон. Проще и на стадионе отойти в сторонку, прилечь на траву, вздремнуть… Но тогда исчезнет движение. Умрет Большой Бег, ради которого, может, и существует жизнь.
На экране вдруг тревожно разлился пульсирующий алый свет.
– Есть утечка! – воскликнул Скворцов, рывком останавливая вездеход-лабораторию.
Он достал из стенного шкафа два точно таких комбинезона, в каком был сам, попросил:
– Оденьте, пожалуйста. На случай, если придется выйти. Эта ткань – идеальный изолятор…
Энергетик будто и не пел пять минут назад. Он вглядывался в экран и, осторожно направляя вездеход к очередной опоре, которая торчала над деревьями, отрывисто бросал вопросы бортовому логическому блоку:
– Напряженность поля? Индукция?.. Заряд проводника, емкость?
Блок ответил. Николай на секунду откинулся в кресле, прикрыл глаза. Затем повернул к Садовникам сразу постаревшее лицо.
– Не понимаю! – сказал Скворцов и махнул рукой в сторону опоры. – Такого не бывает в природе. Не может быть!
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Егор.
– Приборы свидетельствуют, что вся энергия, вырабатываемая станцией, не просто теряется, а аккумулируется в районе этой опоры.
– Но в природе не существует таких емкостей! – удивился Егор, невольно повторив слова Скворцова. – Ну шаровая молния. Так это же игрушка…
– Не только в природе, – сказал Николай. – Человек тоже еще не умеет аккумулировать такие запасы энергии.
– Опять фокусы Ненаглядной! – проворчал Ефремов, вглядываясь в опору.
Кабель плазмопровода возле опоры опутывало нечто вроде сизой паутины или пряжи, космами свисавшей к земле.
– Включите на всякий случай запись изображения, – попросил Илья Скворцова. – Что показывают анализаторы?
– Ничего нового, – пожал плечами энергетик. – Попробую зонд. Надо захватить кусочек этой пряжи. Ребята в лаборатории быстро ее распутают.
Шарик зонда оторвался от вездехода, нырнул в сизые космы. Ефремов невольно зажмурился, ожидая ярчайшей вспышки. Однако в следующее мгновение зонд благополучно вынырнул из странного новообразования и вернулся в свое гнездо.
Скворцов достал специальный щуп, зарастил комбинезон.
– Что вы собираетесь делать? – настороженно спросил Егор.
Николай улыбнулся:
– Заняться своим делом. Надо проверить саму опору. Если она рухнет…
– Мы не знаем, насколько опасна эта пряжа, – возразил Илья. – Оправданна ли ваша вылазка?
– Я полностью защищен, – сказал энергетик, превращая капюшон в подобие шлема космического скафандра. – Как специалист я отвечаю за безопасность всех работ. Так вот. В этом костюме я могу ловить молнии Перуна. Не беспокойтесь, друзья.
Он выпрыгнул на болотистую почву, брызнувшую жижей, и по кочкам пошел к золотисто-красной колонне опоры, которая стояла на песчаном взгорке.
– Не нравится мне все это, – отрывисто бросил Егор, глядя вслед Скворцову. – Пряжа не нравится, да и сама красотка Ненаглядная. Тоже мне рай неземной… Есть что-то противоестественное в понятии «планета-курорт». Праздность, прожигание жизни… Горькая судьба для планеты!
Николай, осторожно приблизившись к опоре, произвел какие-то замеры. На безобразной бахроме, серым занавесом опускавшейся к земле, странным увеличенным образом отразилась его фигура, замедленные движения.
Затем он протянул щуп к пряже, повел его вверх. И вдруг замер.
– Что?! – заорал Илья, вскакивая. – Что случилось, Коля?
Из канала связи, который Егор тут же включил на полную мощность, доносилось прерывистое дыхание энергетика.
Пряжа дрогнула, тысячами нитей заструилась к человеку, опутала его защитный комбинезон.
– Назад! – крикнул Илья. – Немедленно назад!
Скворцов вдруг запел.
Это было так дико и неожиданно, что Илья с Егором замерли, вслушиваясь в хриплый голос Николая. Он то возвышался, звенел над болотом, вырвавшись из усилителей вездехода, то падал до шепота, переходил в невнятное бормотание:
Ладно, еще один день, – как огромно все это:
словно ты прыгаешь в новую бездну
или в другие новые бездны, в другое
царство транзита – у этой истории
нет конца, даже когда приходит конец,
а когда все опять начинается, тебя уже нет.
Илья стал лихорадочно заращивать свой комбинезон.
Скворцов вяло отмахивался от сизой паутины, будто от назойливых ос. Затем, уронив щуп, отступил на несколько шагов, повернулся к вездеходу. Его покачивало.
Садовники, не сговариваясь, выскочили из вездехода, чтобы увести энергетика от гиблого места, помочь ему добраться к зоне действия защитного поля.
И тут Скворцов засветился. Точнее, он стал сначала полупрозрачным, словно какой-то неведомой силы свет пронзил и его тело, и защитный костюм.
Он стал отступать от вездехода, пытаясь руками защитить глаза и не понимая, что свет идет изнутри.
Илья бросился к нему и тут же упал, сбитый ловким ударом Егора:
– Не смей! Опомнись! Ему уже не поможешь!
Вряд ли он удержал бы товарища, но тут Скворцов тоже упал. Тело его засияло, будто шаровая молния, вокруг него задымились, а затем вспыхнули ветки низкорослого кустарника.
– Коля! Скворушка! – в отчаянии простонал Илья. – Что ты натворил, Коля?!
Вечером Полина почему-то не позвонила.
Илья вспомнил, как рвалась жена лететь вместе с ним на Ненаглядную, и порадовался, что Полина осталась на Земле. Нечего ей делать в этом неправдоподобно красивом мирке, который поразил неведомый недуг. Тайны и беды множатся, вырастают десятками, как поганые грибы… Черное пламя смерти, вызванное пандемией, удалось, правда, частично погасить. Завтра гематологи Земли пришлют первую партию искусственных селезенок, поступили и используются могучие препараты, восстанавливающие нормальное фукционирование кроветворных органов. Но уже появилась новая загадка. Что значит справка медцентра, на которую обратил его внимание академик Янин? Всего несколько фраз: «При профилактическом осмотре на планете обнаружено четыреста восемьдесят семь случаев стерильности практически здоровых женщин. Стерильность, по-видимому, обусловлена внешними факторами». Янин, поблескивая лысиной, дважды прочел информацию и спросил в упор: «Вы, конечно, догадываетесь, что, как и в случае с нелепейшей вспышкой лейкемии, никаких внешних факторов не обнаружено?» – «Я предполагаю такое», – согласился Илья. – «Так вот! – заключил академик. – Запомните: Ненаглядная хочет нас или прогнать, или истребить. Третьего не дано. Ей мало пандемии и якобы стихийных бедствий. Она исподтишка делает наших женщин бесплодными… Это звенья одной цепи, Садовник».
Последняя фраза Янина запала Илье в душу. В самом деле: как ни посмотри, во всех событиях обнаруживаются признаки планомерного наступления на человека. Но как, каким образом планета может почти осознанно реагировать на присутствие людей? И чем они ей в конце концов досадили? Где та раздавленная бабочка, о которой говорил Висвалдис?
Илья попробовал отключиться от назойливых мыслей. Представил Полину: ее светлые волосы, зеленоватые глаза, в которых помещается столько тепла и света, золотистый пушок над верхней губой… Поскорей бы домой! К светлым водам речушки Выпи, где они заякорили свой модуль, к лесу и его росным полянам, которые в двадцати минутах ходьбы от дома… Улетая, он просил Полину побольше гулять… Вот бы увидеть ее сейчас. Как она идет по тропинке, будто плывет – куда девалась былая порывистость. А все Он – еще неизвестный им человечек, спящий под материнским сердцем. Как они там, его родные?
… Он увидел тут же и Выпь, и побитую спорышом тропинку, свой модуль у берега. В следующий миг над этим тихим уголком изогнулась, затрепетала от гнева черная стена цунами, та самая, от которой они спаслись здесь, и Илья со всей неотвратимой ясностью кошмара понял, что на этот раз не уйти… Он застонал, повернулся на другой бок.
В углу комнаты, рядом с постелью Ильи, вдруг вспыхнул объем изображения.
– Ил, – тихонько позвала Полина.
Черты лица спящего, измененные страшным сновидением, разгладились. Он даже улыбнулся, но так и не проснулся.
Полина сидела, набросив на плечи пуховый платок, и молча смотрела на мужа. Далекое солнце Земли зажгло ее волосы, и они сияли вокруг смуглого лица, будто нимб.
Потом, вспомнив, что время сеанса кончается, порывисто встала, хотела, наверное, разбудить спящего, но в последний момент передумала.
Она протянула бестелесную руку, погладила голову Ильи, коснулась его закрытых глаз, губ. Со стороны Полина казалась феей, залетевшей ночью к своему возлюбленному и осыпающей его эфемерными, неощутимыми ласками.
Колокольчиком отозвался сигнал прекращения связи – изображение феи растаяло.
ОборотниНа берегу трудились уборочные автоматы. Красные многопалые крабики, манипулируя антигравами, таскали куда-то в глубь временного поселка поверженные реликтовые сосны, убирали мусор, ремонтировали местами разрушенную набережную.
Илья несколько раз нырнул, а когда вышел на берег, увидел Славика. Тот сидел на искореженном пляжном зонтике и хмуро разглядывал купающихся.
– Ты чего надулся? – удивился Илья. – И на завтраке тебя не было.
– Нездоровится, – сказал Славик и постучал себя по лбу. – Головная боль. Точно как при давлении. Особенно по вечерам донимает. И утром. Днем легче.
– Ты что?! – Илья насторожился. – Проверился хотя бы?
Славик махнул рукой.
– От забот болит… Был я, конечно, в медцентре. Говорят – практически здоров. А вчера так прихватило, что я только при помощи гипносна и спасся. В царстве Морфея.
– Может, это штучки Ненаглядной? – предположил Илья.
– Не хватало, чтобы она нас поодиночке начала преследовать, – улыбнулся Славик. – Ты, Илюша, из обычной планеты какого-то мстителя сотворил.
Ефремов сложил полотенце и вдруг заметил, что левая рука Славика перевязана.
– А это еще что? Тоже от забот?
– Ты не знаешь? – в свою очередь удивился товарищ. – Впрочем, ты вчера утечкой занимался… Вечером пожар был. Даже не вечером, ночью.
– Почему не разбудили? – нахмурился Илья. – Такое творится, а я последним узнаю. Что горело?
– Цех дублирования предметов обихода. Точнее – склады. Ты же знаешь, что такие вещи изготовляют серийно… А будить тебя Шевченко запретил. Вы, говорит, Садовники, а не пожарники.
– Зато ты отличился, – Илья кивнул на забинтованную руку. – Ожог?
Славик пожал плечами:
– Мал-мало есть. Что интересно, я даже не заметил, когда и где прихватило. Ночью тревога, а у меня голова будто чугунная. Люди бегут, суета, крики. Пожарные гравилеты все пеной забросали – чуть не утонул…
– От этих неслучайных случайностей уже начинает становиться скучно, – сказал Илья. – Действия Ненаглядной бессмысленны и жестоки. Агрессивность ее возрастает. Иногда мне хочется все же эвакуировать людей и превратить эту милую планету в облако электронного пара.
– Я не сказал главного. – Славик наблюдал, как неподалеку среди крутых волн прыгают и смеются девушки. – Это был поджог.
Илья уронил полотенце:
– Ты с ума сошел!
Славик рассказал, что отдыхающие альпинисты, возвращаясь поздно вечером с восхождения, заметили огонь в районе цеха дублирования. Они тут же сообщили службе 01 и принялись тушить пожар. Альпинисты утверждают, будто они видели минимум троих злоумышленников, но задержать не сумели… Они сначала даже не поняли: как это человек может что-либо уничтожать? Тем более не личную вещь, а общественное.
– Может, – пробормотал Илья, вспомнив дикую, патологическую выходку художника Жданова, чью судьбу пришлось ему исправлять лет пять назад. – Астрономически редко, но еще пока может…
– Так вот, – закончил рассказ Славик. – Мне и академику Янину поручено разобраться с этими… – он поискал слово, – оборотнями.
– Может, здесь замешаны Нищие духом? – предположил Илья.
В служебных записях Антуана он не раз встречал упоминания о Нищих духом – группе моральных уродов, обосновавшихся на Центральном материке в районе бухты Миражей. Поселение свое они назвали глупо и претенциозно – Рай.
– Исключено. Уже проверили. – Славик посмотрел на часы. – Янин вчера сразу же после пожара послал туда своего фантома и пересчитал их, как баранов. Все Нищие оказались на месте.
– Между прочим, первый случай заболевания лейкемией был обнаружен именно в Раю, – задумчиво заметил Илья и спросил: – Ты торопишься? Тогда беги. Я хочу еще заглянуть к экзобиологам…
Славик ушел, а Илья сел на его место и, повернувшись лицом к океану, прикрыл глаза. Надо как-то выбрать время и слетать к Нищим, подумал он. Ведь этот Рай, рудимент прошлого, точнее, того безобразного, что было в прошлом, волнует всех, все Обитаемые миры. Им занимается специальный сектор Службы Солнца… Быть здесь – и не повидать Нищих, не попробовать понять, откуда пришло эхо зла…
– Я вас узнала, – услышал Илья знакомый голос и тоже узнал девушку, еще не успев открыть глаза.
– Да, я тот варвар, который уничтожил площадь Перемещений. – Ефремов улыбнулся маленькой китаянке, подвинулся. – Присаживайтесь, если не боитесь. Учтите: я как преступник предан общественному презрению. Хотите меня попрезирать?
– И все вы врете, – сказала Да Фуцзы. – А еще Садовник. Ясно же, что вы не сами это придумали. Совет побоялся паники, решил подстраховаться. А на самом деле – перестраховался… Вам не стыдно врать, Садовник?
– Очень стыдно, – охотно согласился Илья. – Но вот насчет перестраховки вы не правы. Конечно, человек управляет своими инстинктами, однако… Представьте на секунду, что этот пляж покрыт мертвыми, разлагающимися телами, которые санитарные гравилеты не успевают вывозить. Дома тоже забиты мертвецами – наша пандемия имеет взрывной характер… Так вот. Инстинкт самосохранения в такой ситуации весьма опасная штука…
– Зачем вы меня пугаете?! – Девушка даже отступила. – Разве такое возможно? Это какой-то кошмар.
– Такое не исключалось еще несколько дней назад, – сказал Ефремов. – К счастью, пандемия пошла на убыль. Я не буду вас больше пугать.
– Теперь моя очередь, Садовник.
Да Фуцзы решительно сорвала с мокрых плеч гирлянду светящихся цветов, выпрямилась.
– Скажите, кто тот человек, с которым вы только что разговаривали?
– Друг.
– Он враг, – возразила девушка. – Я была вчера на пожаре – мы возвращались с гор. Я узнала его. Он жег там все из такой же штуковины, какую я видела у вас на площади Перемещений. Только у вас было нормальное лицо, а у него мертвое. Ствол его штуковины раскалился… Он поддерживал его левой рукой и не замечал боли. Теперь вот перевязанный…
– Этого быть не может, – холодно сказал Илья. – Вы обознались, Фуцзы. Я уверяю – обознались.
Девушку позвали. Она пожала плечами, поклонилась, как бы извиняясь за неприятный разговор, и побежала к воде.
«Не хватало, чтобы мы стали искать врагов среди своих. Подозрительность – черное, давно забытое явление. Нельзя, чтобы оно, как змея, подняло голову, воспользовавшись неразберихой и неизвестностью. Хорошенькое дело получается: если верить Фуцзы, Славик ищет способ изобличить самого себя…»
Еще он подумал, что пожар, наверное, не последняя выдумка планеты, изгоняющей людей, что, может, следует вновь поискать на Ненаглядной скрытую форму разумной жизни, цивилизацию, но тут же отбросил эту мысль. Искали уже, проверяли. Нет здесь присутствия духа. Есть обычная материя, воплотившаяся в красоту. Ефремов хотел рассказать о разговоре на берегу, посмеяться над нелепым обвинением, но, взглянув на усталое, отрешенное лицо Славика, передумал шутить.
За чаем Илья узнал две новости, которые немного успокоили его: комиссия не нашла следов поджога, альпинисты, по-видимому, ошиблись; гипотезу Ефремова—Висвалдиса о том, что присутствие человека на планете может нарушать ее экологический баланс, по распоряжению Шевченко проверяет большая группа специалистов…
Он рано радовался. В четыре утра по местному времени Ефремова разбудил сигнал общей тревоги. Топот ног заполнил коридор.
– Нет! – Шевченко решительно пристукнул ладонью по столу. – Наша с вами, Илья, версия ни к черту не годится. Эпидемия, землетрясения, пожар… Все это еще кое-как вписывалось. Мол, человек – аллерген, вот бедная планетка и корчится… Но взрыв на фабрике биосинтеза! Да что взрыв. Там бой сейчас идет!
– Бой?! – Илья и Егор вскочили одновременно. Пальцы их пробежали по пластинкам поясов, приводя костюмы-скафандры в готовность.
– Самый настоящий. И отчаянно скверный, потому что там всего лишь девять наших ребят. Можно сказать, безоружные. Парализаторы действуют на сто шагов, а противник лупит атомными зарядами…
– Что за противник?
Илья вдруг почувствовал: здесь тоже все рушится, как там, в далекой туманности Окно. Все в одну кучу – факты, догадки, понимание происходящего… Стрелять могут только разумные существа или созданные ими механизмы.
Поняв его растерянность, Шевченко угрюмо сказал:
– Я думаю точно так же, Садовник. Природа стрелять пока еще не умеет.
– Мы летим туда, – твердо заявил Егор. – С нами настоящее оружие и знание древнего военного искусства. Мы разыщем безумцев и остановим их.
– Будьте осторожны, – предупредил Шевченко. – Постарайтесь выяснить главное: кто против нас?
– Мы обо всем сообщим, – кивнул Илья и, включив антиграв, полетел вслед за Егором к выходу на кольцевую лоджию-сад.
Минут десять они неслись на предельной скорости вдоль берега. Океан внизу лежал буро-зеленый, страшный, вывернутый наизнанку недавними подземными толчками. Поваленные деревья, горы песка и мертвых водорослей, обломки скал и новые бухточки – следы цунами были повсюду.
Возле бывшей рощи они повернули на север, к Белым горам, и тут же резко снизились – туман предгорий смешивался с низкими тучами, то и дело срывался дождь.
Дыма они поначалу не увидели – мешал все тот же туман. Затем внизу ало вспухло пламя – оно наполняло купол фабрики, вернее, то, что от него осталось, растекалось между деревьев, подступало к разноцветным жилым модулям.
– Дела, – протянул Егор и добавил: – Я вызвал Славика. Три «ствола» – это все-таки сила.
– Пора рассредоточиваться, – перебил его Илья. – Переходи на бреющий – и к складам готовой продукции. Я видел там людей. Я же пойду вдоль этой скальной стены. Там транспортная площадка. Надо перекрыть выходы.
В эфире послышался чей-то смешок. Удивительно знакомый и одновременно чужой, какой-то неживой. И тотчас в их разговор ворвался третий голос. Хриплый и злой.
– Я Рэй Карпов, главный оператор. Почему разговариваете в открытую? Противник прослушивает эфир и перебьет вас поодиночке.
– Где вы? – спросил Илья. – Отвечайте только в том случае, если это вам не повредит. И главный вопрос – знаете ли вы сущность противника?
Карпов хмыкнул:
– Что еще за сущность? Какие-то люди… Мы уже четырех уложили, сутки наркоза им обеспечены… Но у них зажигалки и какая-то очень серьезная дрянь. Похуже бластера. Ищите нас у складов готовой продукции, ребята. Только осторожно…
Голубая вспышка атомного пламени растворила в десяти шагах от Ильи старую скалу, усеянную шарами кактуса-бродяги.
Илья похолодел: «Этого еще не хватало!»
Стреляли из универсального инструмента, который имел генератор атомного распада. Такие инструменты имели только первопроходцы и… Садовники. Еще одно обстоятельство показалось и вовсе странным: Илья сразу же понял, что оружие или в руках неумехи, или противник явно… не хотел попасть.
«Я тоже… не хочу, – подумал Илья, переводя свой излучатель на микрозаряды. – Я не хочу убивать тебя, кто бы ты ни был. Но сейчас тебе будет жарко».
Он дал три короткие очереди. Крохотные шмели плазмы зароились в кустах. Кто-то вскрикнул дурным голосом, затрещали ветки.
