Текст книги "Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Тем не менее у любого разведчика развито чувство субординации, исполнительность, привычка выполнять приказы и отдавать их.

Не воспитывает ли все это в человеке привычку больше подчиняться, чем самому принимать решения? И не испытывает ли бывший разведчик большие психологические трудности, оставшись без командира и приняв на себя всю ответственность?

На этот вопрос нет однозначного ответа. Конечно, служба в КГБ воспитывала в первую очередь привычку подчиняться, но люди ведь разные. Есть исполнители от природы, есть способные к самостоятельности.

Самое страшное для разведчика – провалиться. Если офицера брали с поличным и высылали из страны, на его оперативной карьере фактически ставили крест. Загранкомандировки заканчивались, как и вообще интересная работа, и до пенсии предстояло заниматься бумажной работой. В этом смысле служба в Восточной Германии, куда получил назначение молодой офицер Владимир Путин, считалась безопасной. Здесь горели только по бытовым мотивам – напивались или заводили роман с немкой.

Кстати говоря, до 1987 года руководителем представительства КГБ в ГДР был Василий Тимофеевич Шумилов, тоже ленинградец, бывший первый секретарь Ленинградского обкома комсомола. Его взяли в органы госбезопасности, когда бывшие руководители комсомола Александр Шелепин и Владимир Семичастный обновляли кадры КГБ. Но когда Брежнев убрал из политики и Шелепина, и Семичастного, Шумилова перевели в ГДР. Он понимал, что московские люди присматривают за ним, вел себя осторожно и снисхождения землякам не делал.

Путин рассказывал журналистам, как ему трудно приходилось первые месяцы в ГДР. Звонят телефоны, а он боится взять трубку, потому что вдруг не поймет, что там немцы говорят, и не сможет правильно ответить... Но языковой барьер он преодолел быстро.

ЕГО ЗВАЛИ «ШТАЗИ»

В Санкт-Петербурге, когда Владимир Путин уже работал в мэрии у Собчака, его за глаза ласково называли «штази» – так сокращенно именовалось министерство государственной безопасности ГДР, с которым он тесно сотрудничал во время командировки в Восточную Германию.

Министерство госбезопасности ГДР представляло собой огромного спрута, опутавшего всю страну. После крушения ГДР открылись архивы госбезопасности, и там обнаружилось шесть миллионов досье. Желающие имеют возможность ознакомиться со своим досье.

Сейчас в комплексе зданий на Норманенштрассе в Берлине, которые принадлежали МГБ ГДР, работает комиссия, которая разбирает архивы госбезопасности. Я был там, в этих серых и тусклых зданиях: низкие потолки, линолеум на полу, стандартная мебель. Стены сделаны из звукопоглощающего материала. Окна без форточек. Тоскливое место.

В огромных подвалах, где можно заблудиться, свалены тысячи мешков с документами. В последний момент, когда ГДР рушилась, офицеры МГБ пытались всю документацию уничтожить, но машины для превращения бумаг в лапшу не осилили такую кучу. Рвали вручную. Эти обрывки теперь тоже собраны в надежде восстановить их содержание.

Там же, в подвалах, в наглухо закупоренных банках хранились носовые платки, которыми арестованные должны были провести у себя между ногами, чтобы потом – в случае их побега – служебные собаки, понюхав платок, могли бы отыскать их по запаху. Свет не видел более предусмотрительных людей, чем немцы из МГБ...

Мне показали знаменитую картотеку агентуры. Она была поделена между двумя помещениями, которые по соображениям безопасности размещались на разных этажах. Карточки написаны от руки или отпечатаны на машинке. Компьютеризировать это хозяйство восточные немцы не успели.

На карточке, которая хранится в одном зале, записано полное имя человека, его год рождения, адрес и код. На карточке в другом зале нет фамилий – только кличка, номер и имя офицера, который с этим человеком работает. Картотека была суперсекретной. Тем, кто трудился в одном зале, не разрешали входить в другой. Поэтому они не могли знать, чью карточку держат в руках – осведомителя или того, за кем следят. Доступ к обеим карточкам по специальному разрешению получали офицеры-оперативники.

Сотрудников комиссии я спрашивал: что вас больше всего удивило при изучении архива?

– Самое поразительное, – говорили немецкие архивисты, – состоит в том, что, как правило, в досье нет ничего интересного, это макулатура, впустую потраченное время и деньги. Хотя на кого-то было досье объемом аж в сто тысяч страниц.

Толстенные досье – результат работы множества офицеров госбезопасности и их помощников-осведомителей. Если человека в чем-то подозревали, его окружали множеством агентов, которые исписывали килограммы бумаги.

В одном досье обнаружились поминутные отчеты о том, что происходило в доме человека, за которым следили: когда хозяин дома ночью вставал в туалет, когда плакал маленький ребенок... А какой в этом смысл? Разве это не профанация работы?

Одна супружеская пара подала заявление на выезд из ГДР в Западную Германию. Вдруг в их доме пропали все голубые полотен-да, затем они появились, а пропали зеленые, затем зеленые появились и пропали белые.

Их знакомые удивленно выслушивали рассказы о таинственном исчезновении и появлении полотенец. Теперь выяснилось, что это была операция госбезопасности, в надежде выставить уезжающих людей сумасшедшими – дескать, только сумасшедший желает уехать из ГДР...

При таком гигантском аппарате министерство государственной безопасности ГДР не справилось со своей главной и единственной задачей – оно не спасло государство от распада. Пока государственная безопасность занималась всякой чушью, ГДР исчезла с политической карты мира.

Население Восточной Германии не превышало семнадцати миллионов человек. Аппарат министерства государственной безопасности составлял сто тысяч штатных сотрудников. В нацистские времена в гестапо служило вдвое меньше, хотя население довоенной Германии было в четыре раза больше населения ГДР! А еще в ГДР имелось девяносто пять тысяч неофициальных сотрудников госбезопасности – то есть осведомителей. Такого даже в Советском Союзе не было. В некоторых городах один сотрудник госбезопасности приходился на каждые двести жителей. А вот с врачами в ГДР было похуже – один на четыреста человек.

Все граждане Восточной Германии знали, что осведомители МГБ всегда рядом – в учебной аудитории, на рабочем месте, в автобусе или поезде. И совсем немногие понимали, что осведомителем может оказаться даже любимый человек. После исчезновения ГДР некоторые люди с ужасом узнали, что на них стучали собственные жены и лучшие друзья.

Стратегия МГБ состояла в жестком контроле, в том, чтобы парализовать волю, блокировать любую несанкционированную активность. Само знание, что агенты и осведомители рядом, действовало как взгляд змеи. Люди боялись говорить откровенно. Как показал опыт МГБ, угроза террора ничуть не менее эффективна, чем сам террор.

Впрочем, как и в Советском Союзе, сотрудники министерства госбезопасности ГДР время от времени бежали на Запад. В общей сложности убежали 484 немецких чекиста. Одиннадцать человек были казнены за такую попытку, из них семь человек выкрали на Западе, тайно вернули в ГДР и расстреляли.

ЛАВКА САМООБСЛУЖИВАНИЯ

Представительство КГБ СССР по координации связи с министерством государственной безопасности ГДР размещалось в помещении бывшей больницы в берлинском районе Карлсхорст.

Сотрудники КГБ занимали большой комплекс зданий, окруженный колючей проволокой и тщательно охраняемый.

По советским понятиям восточные немцы жили прекрасно. Счастливчикам разрешалось еще и ездить в Западный Берлин, где магазины ничем не уступали лондонским или парижским, где можно было отовариться, посидеть в пивной или посмотреть порнофильм – это экзотическое удовольствие советскому человеку еще было в новинку.

Представительство КГБ СССР, правда, находилось в унизительной материальной зависимости от немецких коллег, рассказывал мне бывший начальник информационно-аналитического отдела представительства полковник Иван Николаевич Кузьмин.

Министерство госбезопасности ГДР организовало в Берлине закрытый магазин для советских чекистов. Но это заведение превратилось в «лавку самообслуживания» для самих немецких офицеров, которые обкрадывали советских братьев – выносили через черный ход лучшие продукты.

Представительство КГБ в ГДР было крупнейшим аппаратом госбезопасности за рубежом.

Понятно почему – там находилась группа советских войск. Ее надо было, говоря профессиональным языком, «обслуживать», то есть следить, чтобы наших офицеров там не завербовали и чтобы они не убежали на Запад.

А наши разведчики использовали ГДР как плацдарм для проникновения в НАТО и для вербовки американцев на территории Западной Германии. Вторая задача – она считалась как бы второстепенной – это сбор информации о том, как ведут себя наши друзья – восточные немцы. Но этим следовало заниматься очень осторожно. Вербовать граждан социалистической страны, заниматься конспиративной деятельностью строжайше запрещалось. Запрет обходили: вербовка не оформлялась, но недостатка в источниках информации не ощущалось.

Ситуация в ГДР, правда, несколько отличалась от положения в других европейских социалистических странах (за исключением Румынии и Югославии). Министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке считал себя лучшим другом Советского Союза, но пресекал попытки товарищей по партии наладить столь же близкие отношения с посланцами Москвы. ·

Мильке покровительственно, а иногда пренебрежительно относился к сотрудникам представительства КГБ, особенно к тем, кто не знал немецкого языка, поучал их, объяснял, как надо работать.

В последние годы существования ГДР внутри разведывательного аппарата представительства КГБ была сформирована оперативная группа, которая полностью сосредоточилась на анализе положения дел внутри Восточной Германии.

В группу, насколько мне известно, включили разведчиков, которые не были официально представлены немцам как сотрудники

КГБ – то есть те, кто работал под журналистским или иным прикрытием. Впрочем, руководство разведки это никогда не подтверждало.

– Не возникало необходимости в создании такой группы, – сказал мне генерал-майор Виктор Буданов, который был первым заместителем главы представительства КГБ СССР в ГДР. – Мы делали то, что было необходимо, но никогда не раскрывали до конца нашу работу восточным немцам. Так же, как и они нам свою, к сожалению. Это более всего проявилось в последние годы. Мы не обязаны были им докладывать о том, что мы делаем. Более того, был период, когда у нас возникли подозрения, что они за нами следят.

А зачем, интересно, немецкие друзья следили за своими старшими братьями, за советскими разведчиками?

– Потому что они боялись, что мы будем работать с их людьми. Понимаете ситуацию? Естественно, они всегда этого боялись и предприняли определенные меры. Не без оснований. Но то, что мы делали, это не было нарушением соглашений о статусе представительства комитета в Берлине, которые были подписаны между КГБ и МГБ.

Немцы тем не менее раздражались и в отместку стали подлавливать советских чекистов на разных проступках. Например, если кто-то увлекался выпивкой или заводил роман на стороне, немецкие братья с удовольствием доносили об этом в советское посольство и радовались тому, что незадачливого сотрудника КГБ в двадцать четыре часа отправляли домой.

Немецкие чекисты следили не только за своими советскими коллегами, но и даже за советским послом. Этим занимался сам министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке, генерал армии и член политбюро.

Бывший советский посол в ГДР Вячеслав Кочемасов прекрасно помнит, как это происходило:

– Я знал, когда меня Мильке записывал, когда перестал это делать. Вначале он следил за каждым моим шагом. Он в каждый конкретный момент знал, где я нахожусь. Еду в Вюнсдорф, в ставку нашей группы войск, – он точно знал, куда и к кому я еду, сколько там пробыл, когда вернулся в Берлин. Один раз он даже похвалился тем, что он все знает обо мне. Поэтому я был с ним очень осторожен.

– Это значит, что министр госбезопасности постоянно следил за советским послом?

– У него были свои методы наружного наблюдения, – усмехнулся Кочемасов. – Это сложнейшая система! Надо было поискать такую разведку и контрразведку, как в ГДР.

Слежка за советским послом не смутила Москву. К 80-летию министру госбезопасности Эриху Мильке присвоили звание Героя Советского Союза. У него было шесть орденов Ленина. Мильке очень ценили в КГБ. Он начал свою карьеру в тайном военном аппарате довоенной компартии Германии.

В 1931 году молодой член партии Эрих Мильке в составе боевой группы коммунистов участвовал в нападении на полицейский патруль в Берлине. Двое полицейских в звании капитана были убиты, третий – вахмистр – ранен. Мильке тогда пришлось бежать в Советскую Россию. С тех пор он тесно сотрудничал с НКВД.

– Какое впечатление производил Мильке?

– Мильке? – переспросил Кочемасов. – Этот человек не моргнет глазом и сделает то, что нужно для интересов страны, как говорится. Это человек был крепкий...

Мильке подписал инструкцию, согласно которой хорошенькие девушки, находившиеся под опекой МГБ, должны были проверять моральную устойчивость сотрудников Совета Экономической Взаимопомощи, когда товарищи из социалистических стран собирались в Восточной Германии, особое внимание уделялось советским друзьям.

КО ВСЕМУ ЛИ МОЖНО ПРИВЫКНУТЬ?

О Путине ходили разные слухи. Говорили, что во время командировки он даже выдавал себя за немца. Вроде бы иногда он, понизив голос, не без гордости сообщал питерским друзьям: ребята, имейте в виду – я столько лет проработал без единого провала.

В реальности все было несколько иначе. Путин проработал в ГДР пять лет, и вполне легально, – причем даже не в центральном аппарате представительства КГБ, а в Дрездене, где находилась небольшая группа советских офицеров связи при окружном управлении госбезопасности.

Главная задача – пытаться вербовать западных бизнесменов и ученых, которые приезжали в этот город. Неизвестно, удалось ли Путину добиться больших успехов. Вербовка – большая и редкая удача в карьере разведчика. За вербовку американца раньше давали орден. Иногда за всю профессиональную жизнь разведчику удавалось завербовать только одного человека.

Путин приехал в Дрезден старшим оперуполномоченным, потом стал помощником начальника отдела, старшим помощником начальника отдела. За что Владимира Владимировича повышали по службе?

«За конкретные результаты в работе – так это называлось, – объяснял Путин журналистам. – Они измерялись количеством реализованных единиц информации. Добывал какую-то информацию из имеющихся в твоем распоряжении источников, оформлял, направлял в инстанции и получал соответствующую оценку».

Путин говорил, что был поражен – он ехал в Восточную Германию как в европейскую страну, а понял, что ГДР «находится в состоянии, которое пережил уже много лет назад Советский Союз. Это была жестко тоталитарная страна по нашему образу и подобию, но тридцатилетней давности».

Дрезденское окружное управление МГБ располагало собственной станцией подслушивания телефонных разговоров, оборудованием для вскрытия писем. В гостиницах, где останавливались иностранцы, рядом с телефонным коммутатором находилось помещение для сотрудников госбезопасности, куда дублировались все телефонные линии гостиницы. Немецкие чекисты могли слушать разговоры своих гостей.

Начальник Дрезденского окружного управления МГБ генерал-майор Хорст Бем без особого пиетета относился к советским офицерам связи. Тем не менее немецкие товарищи, как было положено, после нескольких лет совместной службы наградили Путина бронзовой медалью «За заслуги перед Национальной народной армией ГДР» (приказ № 114/88 от 7 февраля 1988 года хранится в архивах бывшего МГБ ГДР). Это был ритуальный знак вежливости. О подлинных успехах или неуспехах офицера КГБ немецким друзьям знать не полагалось.

После крушения ГДР генерал-майор Хорст Бем покончил с собой. Говорили, что причина самоубийства – его осведомленность в особых операциях советской разведки на немецкой территории. В реальности он ушел из жизни, потому что для него, высокопоставленного офицера госбезопасности, с воссоединением Германии жизнь кончилась. Тем более, что генерал Бем считался одним из самых жестких и ортодоксальных офицеров госбезопасности. Его прислали в Дрезден в том числе с задачей присматривать за первым секретарем окружного комитета СЕПГ Хансом Модровом, пожалуй, самым интересным политиком в ГДР.

У Модрова были хорошие отношения с Советским Союзом, что не нравилось руководству ГДР. Министерство госбезопасности следило за его контактами с советскими представителями, поэтому все происходило как в шпионском фильме.

Тогдашний советник-посланник нашего посольства в ГДР Всеволод Иванович Совва рассказывал мне, как он тайно провозил Модрова в своем автомобиле с дипломатическими номерами. Ханс Модров не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, за которым следили немецкие чекисты. Он отпускал свою машину на одной из берлинских улиц и ждал, когда Совва за ним заедет. Модрова вели в посольскую сауну, и там уже откровенно обсуждалось положение в ГДР.

Но руководители госбезопасности ГДР все равно что-то подозревали, поэтому в Дрезден и прислали Хорста Бема, малоприятного человека, но преданного министру госбезопасности Мильке и разделявшего его идеи: все должно быть подконтрольно МГБ. На посту начальника окружного управления Хорст Бем сменил Рольфа Маркерта, подпольщика, который при нацистах сидел в концлагере Бухенвальд. Маркерта сняли с поста руководителя окружного комитета за «недостаточную настойчивость» в работе.

При Хорсте Беме ситуация, вспоминал потом сам первый секретарь окружкома Модров, радикально изменилась: «Щупальца и уши МГБ можно было обнаружить теперь повсюду... Если раньше еще поступали сведения о разоблачениях западных шпионов, то теперь вся работа госбезопасности сосредоточилась на внутренней жизни округа... Мне казалось, что Бем постоянно держит передо мной зеркало и говорит при этом: дела твои плохи, мой друг... Бем повсюду видел проявления враждебности. Если бы проявления враждебности прекратились, то Бем рухнул бы, как предмет, лишившийся опоры. Бем был заинтересован в сохранении этой атмосферы враждебности, которую в значительной степени создавал его аппарат».

Большим событием для Путина и его сослуживцев был приезд в июне 1987 года в Дрезден начальника советской разведки Владимира Александровича Крючкова. Но его не интересовала работа маленькой группы его офицеров в провинциальном городе. Он приезжал ради встречи с Хансом Модровом, которому прочили большое будущее.

Работа в братской ГДР требовала от советского человека сугубой осторожности.

Дрезден был побратимом Ленинграда. На официальном уровне в ходу все еще был лозунг «Учиться у Советского Союза – значит учиться побеждать». В реальности руководители ГДР покровительственно относились к советским коллегам, поскольку уровень жизни в ГДР был неизмеримо выше. Советский генеральный консул в Карл-Маркс-Штадте и Дрездене позволил себе несколько критически отозваться о положении дел в ГДР. Об этом доложили генеральному секретарю Эриху Хонеккеру, тот пожаловался в Москву, и консула отозвали.

Какие качества в разведчике воспитывает такая работа за границей, когда есть опасность быть разоблаченным? Когда за тобой каждый день следят, это сильно действует на психику? Или человек ко всему может привыкнуть?

– Конечно, это действует, – говорит генерал Буданов. – Находясь за рубежом, ты постоянно вынужден помнить, что можно, что нельзя. Но нас к этому готовили, проверяли, можем ли с этим справиться. Некоторые слушатели разведшколы видели, что им либо это не нравится, либо они не потянут работу в таких условиях, – уходили...

Очень важно уметь владеть собой, регулировать свое состояние. Все сделал как надо, вернулся домой, только тогда расслабился. Но помнишь, что и дома лишнего не говори. Правило ввел для себя такое – и живешь нормально. Но это надо уметь, конечно. И большинству удавалось. Мы умели и расслабиться, и повеселиться, и поиграть в волейбол.

В КГБ в целом и в разведке в частности шла постоянная борьба за выживание, за должности, за внимание начальства, за командировку в хорошую страну и под хорошим прикрытием...

В загранкомандировке тоже было не просто. Чекисты ревностно относились к успехам друг друга. Нравы советской колонии были малосимпатичными. Все следили друг за другом: что купил, что жена на обед приготовила, куда поехал. Лишнего шага без разрешения начальства не сделаешь.

Советские чекисты в Дрездене жили все вместе – в доме для сотрудников окружного управления министерства госбезопасности ГДР. Рядом детский сад и ясли – тоже принадлежавшие МГБ. Вторая дочка, Катя, родилась у Путиных в Дрездене. Работали в хорошо охраняемом отдельном особняке – в пяти минутах от дома. Обедать Путин приходил домой. Часть зарплаты чекистам платили в свободно конвертируемой валюте, так что, когда вернулись в Ленинград, Путины купили «Волгу».

Со временем пойдут разговоры о том, что Владимир Путин чуть ли не принадлежит к числу супершпионов XX века. В реальности он был офицером на небольшой должности и в малых чинах. Путин не сделал грандиозной карьеры в разведке.

Может быть, если бы сделал, то сидел бы сейчас на пенсии и копался в огороде, как очень многие, кто отличился и сделал карьеру...

В ТЕНИ СОБЧАКА

Когда коммунистическая власть в ГДР рухнула, в представительстве КГБ стали срочно сортировать бумаги, самое важное переправили в Москву – в архив, остальное уничтожали.

– Я лично сжег огромное количество материалов, – рассказывал Путин. – Мы жгли столько, что печка лопнула.

Когда восточные немцы захватывали здания МГБ, наши чекисты испугались, что немцы разгромят и представительство КГБ в Дрездене. Позвонили в штаб группы советских войск в Германии, попросили прислать подмогу. Там ответили:

– Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит.

Потом военные все-таки приехали. Немцы разошлись.

В январе 1990 года подполковник Путин вернулся в родной Ленинград, разочарованный и расстроенный.

Через десять лет с журналистами, написавшими книгу «От первого лица», Путин поделится своим сожалением по поводу того, что Советский Союз после падения Берлинской стены «просто все бросил и ушел».

На эти слова Путина публично откликнулся чешский политик Лубош Добровский, который был послом Чехии в России.

«Нельзя не спросить: что же именно Советский Союз «бросил»? Мы, то есть те, кто двадцать лет был оккупирован советской армией, смотрим на это иначе. Мы-тο как раз ни о чем подобном не сожалеем! Уход советских войск из той части Европы, которую они в течение многих лет оккупировали, мы воспринимаем как необходимое условие для возникновения новых суверенитетов, новой свободы... И если кто-нибудь сожалеет об этом в 2000 году, то его необходимо в таком случае спросить: каковы же вообще его представления о свободе и демократии, о равноправии между государствами?

А если Владимир Путин в другом месте цитируемой книги упоминает о том, что он ценит своих бывших друзей и сотрудников из восточногерманской штази, нельзя не спросить: разве неизвестно, сколь преступной была эта организация? Мы, чехи, опять-таки хорошо это знаем, у нас при коммунистическом режиме были подобные органы госбезопасности. При столь умилительных воспоминаниях о сотрудниках штази поневоле задаешься вопросом: а каково же представление у Владимира Путина о праве и правовом государстве?»

Владимир Владимирович, оказавшись в Ленинграде, быстро понял, что вернулся в совсем другую страну. Служба в КГБ больше не представлялась завидной. Путин пришел к выводу, что будущего у КГБ нет и надо искать запасной аэродром. Видимо, чекистская романтика без полноценного материального подкрепления немногого стоит.

Путину вроде бы предложили бесперспективную должность в управлении кадров ленинградского управления. Он отказался, сказал, что подыщет себе работу сам. В те времена это приветствовалось, потому что шло сокращение аппарата госбезопасности, и его перевели в действующий резерв КГБ.

Сначала он нашел себе незавидное место помощника проректора Ленинградского университета по международным вопросам – надо было следить за иностранными студентами, аспирантами и преподавателями, выявлять среди них тех, кто представляет интерес для КГБ в смысле вербовки.

Путин стал подумывать о защите диссертации по международному частному праву, подыскал себе научного руководителя и подбирал литературу, полагая, что либо станет преподавателем, либо уйдет в бизнес.

Но тут все устроилось наилучшим образом – он перешёл к Анатолию Собчаку, избранному к тому времени председателем Ленсовета. Собчак сделал его своим помощником. Многие удивлялись, что мэр-демократ взял на работу офицера КГБ, но Анатолий Александрович коротко отвечал:

– Он мой ученик.

Демократические политики тоже хотели иметь свои маленькие спецслужбы. Видимо, по рекомендации Путина начальником питерской госбезопасности со временем станет Виктор Васильевич Черкесов, с которым они вместе учились. Это вызовет возмущение питерских правозащитников, которые прекрасно помнят, как их допрашивал Черкесов, начинавший службу в КГБ с борьбы с диссидентами.

Черкесов потом уверял, что за убеждения никого не сажали и вообще приговоры выносил не КГБ, а суд в соответствии с законом. И здоровых людей в психушки не сажали. Но пишут, что он вошел в историю тем, что в 1988 году умудрился вести, возможно, последнее дело по 70-й статье Уголовного кодекса («антисоветская агитация и пропаганда») – против молодых людей, которых собирались посадить за хранение издававшегося на Западе журнала «Посев». Но довести дело до суда не успел.

Черкесов решительно встал на сторону Собчака во время путча 1991 года, и Собчак не стал возражать против его назначения главой питерской госбезопасности, хотя возмутились городские депутаты и деятели культуры, которые отправили Ельцину письмо с просьбой убрать Черкесова.

Черкесов удержался, возможно, с помощью Путина.

Потом питерские газеты писали, что генерал Черкесов приобрел на Невском проспекте замечательную семикомнатную квартиру общей площадью двести пятьдесят квадратных метров и мэр ему это разрешил.

Питерское управление госбезопасности во главе с Черкесовым прославилось уголовным делом против капитана второго ранга Александра Никитина, который сообщал экологам о местах захоронения советских ядерных отходов. Это громкое и позорное дело закончилось оправданием Никитина.

Анатолий Александрович Собчак, видимо, наивно полагал, что при демократическом мэре никакие чекисты не страшны. Собчака уже нет, а генерал-полковник Черкесов, друг Путина, занимает высокий пост одного из семи полномочных представителей президента...

Во время августовского путча Путин, срочно вернувшийся из отпуска, был рядом с Собчаком. 20 августа он написал рапорт с просьбой уволить его из КГБ. Под руководством Путина сняли красный флаг с Дома политпросвещения – это было символическое событие для Ленинграда.

Путин возглавил в мэрии Комитет по внешним связям, очень влиятельный, потому что он занимался всеми внешнеэкономическими делами. К комитету у петербуржцев были претензии. Городские газеты писали, что путинский комитет выдавал лицензии на экспорт сырья и цветных металлов в обмен на поставки продовольствия, которое в город так и не попало. Впрочем, подобные истории происходили тогда по всей России.

А Путин в целом проявил себя дельным администратором. Он в полной мере оценил преимущества свободной рыночной экономики, которые обеспечили ему достойный образ жизни, возможность запросто поехать с семьей за границу, летом – на море, зимой – на горнолыжные курорты.

Съездить, скажем, в соседнюю Финляндию было самым простым делом. Его жена объясняла своей немецкой подруге:

– Володя, если ему нужно обсудить с коллегами что-то очень важное, всегда едет в Финляндию. Он говорит, что во всей России нигде не поговоришь спокойно, не опасаясь, что тебя подслушивают.

Высокое положение первого заместителя городского головы помогло ему обзавестись большим количеством знакомых и приятелей, которым он мог быть полезен и которые были полезны ему. Этих людей он потом заберет в Москву – управлять государством.

Путин всегда поддерживал хорошие отношения с Анатолием Чубайсом и Егором Гайдаром, хотя, скажем, Собчак в роли мэра с ними конфликтовал.

Собчак безоговорочно доверял Путину. Десять лет Владимир Владимирович состоял при нем безотлучно.

В марте 1994 года он стал первым заместителем мэра Петербурга, но должность председателя Комитета по внешним связям сохранил за собой. Он старался держаться в тени. Его даже называли «серым кардиналом Смольного».

Один из его коллег по Санкт-Петербургу рассказывал мне:

– Кабинет мэра находился на третьем этаже, заместители мэра разместились на втором, Путин сидел на первом – подчеркнуто скромно. Он действительно был «серым кардиналом», никогда не выставлялся. Мы все высовывались, и нас нещадно били. А он был незаметен.

Жизнь могла сложиться по-разному, поэтому в 1996 году в Санкт-Петербургском горном институте Владимир Путин предусмотрительно защитил кандидатскую диссертацию на тему «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений» и получил степень кандидата экономических наук.

В последний год работы с Собчаком Путин возил с собой помповое ружье – видимо, ждал неприятностей. Анатолий Александрович оказался не столь удачным хозяйственником, как надеялись питерцы.

Кроме того, у Собчака образовалось довольно много врагов в Москве. Сам Собчак числил среди них прежде всего руководителя президентской Службы безопасности Александра Коржакова и считал, что именно влиятельные москвичи сыграли в его политической судьбе роковую роль.

Но падение популярности Собчака и его команды связано, конечно, в первую очередь с тем, что сам Анатолий Александрович и его первый заместитель Владимир Путин не могли похвастаться особыми достижениями. Если московского мэра Юрия Лужкова горожане переизбирали вновь и вновь, несмотря на то что федеральная власть строила против него всякие козни, то питерцы отказались от услуг Собчака и его команды.

Путин был одним из руководителей предвыборного штаба Анатолия Собчака, но на этом посту не преуспел. В 1996-м Собчак потерпел поражение. Как ни странно, для Путина этот проигрыш со временем обернется большим выигрышем...