Текст книги "Звезды без грима. О кумирах шоу-бизнеса, кино и спорта"

Автор книги: Леонид Гринин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Между крупными продюсерами и руководителями каналов порой возникают трения и скандалы. Прошла, например, информация о размолвке между гендиректором Первого канала Константином Эрнстом и Пригожиным. По неподтвержденной информации, накануне Нового года Эрнст попросил Пригожина организовать концерт Валерии. Но платить гонорар за такие концерты на Первом канале не принято. А за выступление Валерии, вроде бы, некий щедрый заказчик обещал Пригожину крупную сумму. Как назло, концерты накладывались друг на друга, поэтому продюсер выбрал деньги и отказал Эрнсту. А ссориться с ним невыгодно, поскольку он владеет на сегодня самым мощным инструментом влияния на публику. Поговаривают, что теперь Валерия будет появляться на канале куда реже. Вот и некогда могущественный Игорь Крутой вмиг потерял былое влияние, хотя и продолжает контролировать «Муз-ТВ» [1] (о скандале между Крутым и Эрнстом я уже упоминал).

За последнее время в российском шоу-бизнесе произошло несколько громких отставок. В частности, ушел со своей должности Михаил Козырев. А ведь «Наше радио», которым он руководил, являлось пусть и слабой, но почти единственной альтернативой сложившейся системе кланового шоу-бизнеса. Вероятно, станция будет переориентирована в сторону поп-культуры. Вообще, радиостанции стали все сильнее походить друг на друга и объединяться в группы (медиахолдинги). Наиболее влиятельные продюсерские центры, по примеру радиостанций, тоже начали объединяться. А созданный новый блок «Пригожин – Матвиенко – Максим Фадеев» под названием «Первая концертная компания» стал самым крупным в российском шоу-бизнесе. Именно эти три фигуры во многом определяют, какую музыку и в каких объемах будут слушать россияне. Таким образом, музыкальный рынок оказался жестко поделенным между различными «кланами», а телевидение и радио фактически оказались в руках крупных продюсерских центров. Есть большая опасность, что поп-музыка теперь окончательно похоронит рок, авторскую песню и классику, поскольку эфир закроется для всего, что не входит в понятие «коммерческая попса». Зрителям и слушателям придется надолго позабыть о тех, кто не похож на глюкоз и сердючек, о молодых талантливых и нестандартных личностях на сцене, которым в качестве альтернативы остается теперь только Интернет [1].

К сожалению, такого рода неприятные изменения произошли не только в музыке. Возьмем, например, кино. Если раньше режиссер являлся главным руководителем процесса, то теперь и в России ситуация существенно изменилась. Появилась фигура продюсера, у которого деньги и который лучше знает механизм окупаемости фильма, рекламы и т. п. За рубежом давно уже пришли к не особенно радостному для подкованного и образованного зрителя выводу, что художественные достоинства фильма и его коммерческий успех – вещи не столь сильно связанные. Прибыльность обеспечивается всей системой продвижения фильма, начиная от дальней рекламы, когда он еще только снимается, подогревом интереса к нему, постоянным подчеркиванием его достоинств (типа самый… самый… Например, самый дорогой, лучшие спецэффекты, лучшие актеры и т. п.). Отсутствие того или иного звена может не дать нужного сбора. Но стоят все эти вещи очень дорого. Соответственно чаще всего фильмы теперь и оценивают не столько с художественной точки зрения, сколько с технической (количество затраченных денег, спецэффекты, трюки, новые приемы и т. п.)

И если в России такая система еще только складывается, то в других странах она существует давно. Вот как обстояло дело, например, в 60-е годы в Японии, по рассказу российского режиссера Александра Митты (известен многим по фильму «Экипаж»). Он снимал российско-японский фильм «Москва, любовь моя», идея которого принадлежала «абсолютной звезде японского кино» того времени Комаки Курихара. Молодого режиссера поразило, как японцы раскручивали фильм: плакаты с кадрами со съемок висели на каждом столбе, еженедельно по телевидению показывали хронику работы над фильмом, а в газетах фоторепортажи со съемок. Увидев огромные очереди в кинотеатры, Митта спросил местного режиссера: «Я честно скажу: этот фильм – не шедевр. Почему такой успех?» В ответ услышал: «Странно, почему вы соединяете достоинства картины и ее успех?» Далее японец пояснил, что талант талантом, а хороший прокат – это формула успеха. И в данном случае был прямой расчет на то, что фильм, в котором играет цветок Японии Комаки Курихара вместе с русским актером (это был Олег Видов) просто обречен на успех [261]261
  Ирина Зайчик. Александр Митта… с. 30, 38.


[Закрыть].

Беда, конечно, не в том, что есть хорошие менеджеры, способные добиться прибыли от проката фильма. Это отлично. Беда в том, что в погоне за прибыльностью кинематограф как творение высокого духа, как искусство почти исчез. Кино «становится все более примитивным способом развлечения» [15]. И самое печальное, что оно почти перестало учить чему-то достойному (зато плохому – в неограниченном количестве). В погоне за внешними показателями и эффектами исчезает сам смысл фильма. Причем не какой-то там глубинный, закадровый, к которому зритель не сразу приходит. А самый что ни на есть поверхностный смысл «ушел не просто на задний план, а ушел, кажется, вовсе. Спросить у тех, кто взахлеб смотрел ту же «Матрицу» не по одному разу – что, кроме сюжета, уловили? Многие не улавливают ничего, кроме спецэффектов» [262]262
  Екатерина Барабаш. Мультик по Акунину. Почему «Турецкий гамбит» вышел на первое место по кассовым сборам. НГ, 4 марта 2005, с. 12.


[Закрыть].

Таким образом, хотя раскручивать фильмы, кажется, научились и у нас (кассовый успех «Ночного дозора» и «Турецкого гамбита» это доказывает), но при этом растеряли то, чем наш кинематограф мог гордиться: профессионализм и художественность. А режиссер «все больше становится техническим работником, исполнителем. Ему заказывают – он делает». Тем более это так в сериалах [15]. В результате его роль как творца и центральной фигуры в процессе создания фильма меняется: он постепенно превращается в «куклу», которой руководят люди, отвечающие за расходы и доходы.

Изменение положения творческих фигур до роли кукол и марионеток, наймитов и поденщиков, заметно не только в кино. Сегодня и многие писатели либо должны писать в стол, либо превратиться в роботов, которыми командуют: «Быстрее, давай новую книгу, отделывать некогда, читателю все равно!» Естественно, что созданные за месяц детективы, боевики или женские романы назвать литературой можно лишь с огромной натяжкой. Это чтиво, род литературной «мыльной оперы», способной отвлечь непритязательного человека от повседневных забот. Фактически настоящая литература вытесняется на задворки.

Таким образом, в результате слишком сильного крена в коммерциализацию, не ограниченную никакими сдержками, практически во всех видах искусства наблюдается вырождение и аморальность. Разумеется, во многом это вина всего современного образа жизни, ее технизации, развития примитивной массовой культуры, которая пожирает истинную. Но ведь любая ситуация всегда кому-то выгодна, а кому-то нет. Всегда кто-то получает преимущества за счет другого. Когда это чьи-то выгоды служат в целом на благо обществу, ведут в конечном счете его к лучшему состоянию, с этим приходится мириться как с неизбежным злом, как с наименьшим из возможных зол. Но когда получение преимуществ связано с деградацией важнейших сторон нашей жизни, с девальвацией того, что копилось многими поколениями, неплохо и спросить с тех, кто имеет дивиденды на этом безобразии: а по какому, собственно, праву? И подумать: а не стоит ли кое-что изменить, исправить, пересмотреть?

И я уверен, если мы начнем ясно выражать свое мнение, многое удастся изменить.

Глава 16
Возможны ли «фабрики звезд»?

Видели ли вы фильм «Собачье сердце», поставленный по повести Михаила Булгакова? Если нет, жаль. Картина выдающаяся. Сюжет ее фантастичен, но поучителен. Профессор Преображенский пересадил собаке часть человеческого мозга. В результате пес превратился в человека и получил фамилию Шариков. Но человек получился из него настолько дрянной, что профессор вынужден был вновь превратить его в собаку. Чему же учит этот фильм? Все просто. Из плохого материала не сделать шедевр даже гениальному хирургу. Человека с плохой наследственностью, низкого, тупого не превратить в хорошего и умного. Точно также бездарного человека не сделать талантливым.

На протяжении всей книги мы постоянно отмечали, что таланты в мире людей известности мельчают или это не того рода таланты, которые были бы желательны обществу. Мы говорили о том, что собственно искусство и главное в нем: эстетика, то есть красота, эмоциональное богатство, душевная энергетика, которая передается зрителям и слушателям и делает их внутренний мир богаче; возможность затронуть благородные чувства, сделать людей чуть-чуть лучше, заставить задуматься о важных вещах и т. п., уходит на задний план. А на передний выходят чисто внешние эффекты и вещи, грубые эмоции, подделка вместо настоящего, возбуждение низких, животных чувств и желаний и т. п. И все это имеет своим мощнейшим основанием и двигателем огромные технические возможности и гигантские финансовые обороты и прибыли.

Таким образом, читатель, надеюсь, уже составил обо всем этом собственное мнение. И все же проблемы эти настолько животрепещущи и объемны, что в этой последней главе книги необходимо дополнительно остановиться на некоторых моментах, чтобы расставить все точки над и. А затем мы порассуждаем, возможно ли в принципе перевести производство звезд на поток.

Искусство всегда было ценно многогранностью, наличием в нем разных направлений. Велико разнообразие музыки и вокала. Но в последнее время как-то особенно резко обозначилось, что практически все течения открыто выступают против одного, которое стало удушать остальные – поп-музыки. Или, как ее все чаще называют, попсы. Приставка поп в словах поп-музыка, поп-группа и т. п. означает популярный, то есть ориентированный на широкие слои населения. Иными словами, это искусство достаточно низкого уровня, рассчитанное на самого непритязательного зрителя и слушателя. Иногда его определяют как примитивное, построенное на избитых штампах, лишенное глубины и художественной ценности, но зато способное приносить коммерческую прибыль. «Популярность – это лавровый венок, дарованный миром низкопробному искусству. Все, что популярно, – дурно… Чтобы завоевать популярность, надо быть посредственностью», – категорически заявлял еще сто лет назад английский писатель Оскар Уайльд.

И все-таки, если это искусство, в нем должны действовать определенные нормы и законы искусства и профессионализм. Пусть тексты песен и музыкальные ритмы, например, в поп-музыке более просты, чем в джазе или роке, а глубина содержания музыки несравнима с классикой. Но ведь и народные песни достаточно просты и всем понятны. Однако у певцов хороших народных хоров и голоса сильные, и исполнение живое, а также видно, насколько важен людям сам вокал, сам процесс пения. Почему же это исчезло из эстрады? Все понятно. Хоры не приносят огромных прибылей, поэтому законы шоу-бизнеса тут действуют в слабой степени. Оттого процесс пения, репетиций, отбора голосов остается в целом тем же, что был и десятилетия назад. А на эстраде все изменилось: тут внешность стала важнее голоса, реклама песни важнее самой песни. Значит, дело-то не в простоте поп-искусства, а в том, что та технология раскрутки звезд (а по сути, обмана зрителя), которая сейчас существует в шоу-бизнесе, ее деятелей устраивает и позволяет расширять дело.

Иными словами, то, что популярное искусство обращено к широкой публике, вовсе не означает, что оно уже только поэтому должно быть пародией на искусство, полной его профанацией. Пел же великий Шаляпин народные песни, да еще как пел. К слову сказать, истинно народное певческое мастерство, которое было широко развито в России до революции, поддерживалось тем, что повсюду существовали церковные хоры детей и взрослых, где руководители-регенты учили, как положено, а простые крестьяне начинали проникаться культурой пения на разные голоса и тона. Ведь пели-то не только для людей, но и для бога.

Приведу еще один пример. Детективы Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, конечно, предназначены для самого непритязательного читателя. Но тем не менее писатель над этими популярными повестями и рассказами много работал, не позволяя себе неряшливости в стиле. Вот поэтому-то за всю жизнь им создано всего три тома произведений о Шерлоке Холмсе. Три тома! Да это год работы сегодняшнего детективщика, выпускающего по шесть-двенадцать романов в год. Герой фильма «Великолепный», писатель, лепящий такого же рода книги о супершпионе (его играл Бельмондо), говорит, что написал сорок романов и в каждом есть одна неплохая страница. «Сорок страниц хорошего текста – это ведь уже кое-что», – горько шутит писатель. Но этот киногерой, по крайней мере, понимает, что его творения – далеко не шедевр, что он разменял себя на халтуру. Некоторые же современные писатели часто уже и сами не могут отличить хорошее от плохого, а потому не способны создать даже по одной приличной странице в романе. Также и многие современные исполнители не в состоянии отличить хороших музыки и слов от дряни.

Таким образом, первая причина, которая приводит к вытеснению собственно искусства из поп-искусства – это потребность бизнеса в увеличении количества продукции. А «количество качество убивает начисто». Не может быть речи о каком-то уровне там, где элементарно нет времени, чтобы отделать вещь. Строго говоря, не так уж легко четко отделить поп-музыку, скажем, от рока, поскольку есть много промежуточных вариаций. Но теперь появился весьма простой критерий их различения, которым может воспользоваться любой. Если певец или певица не могут выступать вживую без фонограммы, они стопроцентно относятся к попсе. Легко также увидеть другие огрехи: непопадание в ноты, очень малый диапазон голоса, так что кроме простейших мелодий ничего больше не исполнить. Ну и, конечно, что слова и музыка стали совершенно примитивными. И этот «формат» убожества, типа «ла-ла-ла, танцуют небо и луна», заполонил все.

Другая причина деградации популярного искусства – его полнейшая коммерциализация. В расчет берется только то, что может принести прибыль. При этом ориентир взят даже не на среднего читателя-зрителя, а на самого темного. А что он может требовать от «ящика»? Только примитив. В детстве я всегда удивлялся одному месту в сказке об Аладдине, где джинн из лампы спрашивает мальчика, какие блюда тот желает. Я фантазировал, что заказал бы на его месте. Но Аладдин никогда ничего не ел, кроме вареных бобов. Поэтому он и у волшебника попросил те же бобы. Так и человек, который, кроме скандалов и безобразия, ничего не видел, и на экране их приветствует как что-то родное. Но мы-то почему должны ему уподобляться? Почему нас низводят до его уровня?

Итак, к сожалению, культурного потребителя отсекают, а среднего уровня зрителя насильственно приучают к низкопробному. Говорят: глас народа – глас божий. Но только не в искусстве. Не может кухарка ни управлять государством, как думал Ленин, ни определять победителя в вокале, как делают сейчас. Не может темный человек разбираться в высотах искусства. Пусть шоу-бизнес – «столовка», как сказал один режиссер, а не ресторан. Пусть там не будет омаров и редких вин. Но ведь и в столовой должны быть повара-профессионалы, иначе у всех животы разболятся.

Впрочем, профессионалы-то в попсе есть. Ведь и продюсеры, и звукорежиссеры, и другие техники, нередко и музыканты, а также имиджмейкеры, костюмеры, рекламщики – классные профессионалы. Без них невозможно выступление, да и прибыли не будет. А вот у певцов голоса может и не быть. Им вроде бы профессионализм не нужен. Если хрипят динамики – это брак, если сипит голос певицы – это нормально. Все перевернуто с ног на голову.

Есть и еще одна исключительно важная причина современного неутешительного состояния дел. И она тем более важна, что о ней почти не говорят. В отличие от остальных сфер бизнеса, в поп-культуре отсутствует достаточное число требований именно к качеству товара (песен, фильмов и прочего), которые позволили бы ввести процесс в определенные рамки. Другими словами, нет четких минимальных стандартов, которым должны отвечать товары духовного потребления в плане содержания, нравственности, воздействия на психику. Вот это и позволяет ориентироваться на самые низкие чувства людей. А нет никакого ограничения эксплуатации этих инстинктов, потому что поп-деятели прикрываются правом на свободу творчества и слова. Вот только чему служит эта свобода?

Сотни лет люди боролись за то, чтобы для творческих деятелей, писателей, поэтов, философов, ученых существовала свобода слова, выражения мыслей, творчества. Поэтому до сих пор эти понятия кажутся святыми и неприкосновенными. А коммерсанты и деятели современного поп-искусства ловко используют эти представления для прикрытия своей антиобщественной деятельности, паразитируют на них. «Как можно ограничивать свободу творчества, если это записано как важнейшее право в конституциях!» – восклицают они, отвечая критикам. Но кто решил, что это право нужно для развращения миллионов и миллиардов людей, для пропаганды зла, насилия, жестокости и вседозволенности. Получается, если на всю страну ругаться матом – это свобода слова, а если этого же ведущего кто-то на улице обматерит – это оскорбление личности. Если кто-то развратил малолетнего – он растлитель, его нужно упечь в тюрьму. А если кто-то через экран развращает миллионы – его не тронь, у него свобода творчества. Как говорится: за что воров прощают, за то воришек бьют. Такой вот абсурд.

Но здесь нужно заставить их выбрать одно из двух: или вы делаете товар массового спроса, и тогда он будет подвергаться всем тем требованиям и проверкам, как и любой другой товар, без оглядки на пресловутую свободу слова. Или вы создаете произведение искусства. Но тогда и не оправдывайтесь тем, что ориентируетесь на людей, ничего в нем не понимающих. Пока шоу-бизнес и с ним родственные области будут сидеть на этих двух стульях: когда надо искусство, когда надо – товар, нас будут продолжать отравлять с экрана гнилым и опасным продуктом, мы будем продолжать расплачиваться за все, в том числе нравственным и психическим здоровьем наших детей.

Конечно, будет неправильно сказать, что все молчат по этому поводу. Есть политики и депутаты, которые выступают за «безопасность информации» и пытаются несколько оградить детей от растления. В частности в Госдуму внесен законопроект «О защите детей от информации, наносящей вред их здоровью, нравственному и духовному развитию». Его авторы хотят запретить показ по телевидению сюжетов, развращающих подрастающее поколение. Будет ли он принят и когда, пока неясно, поскольку со стороны мощных сил, как СМИ, так и людей известности, особенно телеведущих, имеется большое противодействие такому закону. Но сам этот факт безусловно доказывает, что далеко не все принимают поток аморальности, идущий из эфира, а, напротив, очень многие в стране недовольны ситуацией в плане влияния СМИ и людей известности на нравственное здоровье нации. Разумеется, Тем не менее, есть надежда, что рано или поздно проблема их ответственности за то, что они несут публике, будет поднята во всей его полноте и начнет решаться. Но для этого политикам и публицистам нужна широкая поддержка со стороны общества.

В юриспруденции создано такое понятие: источник повышенной опасности, то есть деятельность, связанная с эксплуатацией определенных объектов, особые свойства которых создают повышенную вероятность причинения вреда окружающим. К таким объектам относят, например, оружие, яды, автомобили и другие механизмы. Я думаю, читатель согласится со мной, что телевизор (а также радио и другие СМИ) по силе своего воздействия тоже являются таким источником повышенной опасности. И было бы полезно признать это в законодательном плане. А признав, ввести ограничения на использования его для зомбирования людей и особенно детей. И, к слову сказать, в этом также заключается тайная и страшная сила попсы, что она оболванивает детей, явно уж не имеющих возможности что-то выбрать или с чем-то сравнить увиденное. И если взрослые еще могут поиздеваться над глупой пошлостью «ящика», то детям этот примитив кажется серьезным и важным. А в результате они впитывают эту антикультуру как единственно настоящую, а вместо нравственности приобретают антимораль. Последствия будут очень печальными. А ведь еще Христос грозил карами тех, кто совратит малых сих…

Наконец, важнейшая причина (и одновременно проблема) изменений в популярном искусстве состоит в том, что есть миллионы и миллионы тех, кто принимает все эти безобразия как должное и даже готов платить за них немалые деньги. Именно на это и ссылаются поп-деятели: мол, народ-то не против, народ дает рейтинги. Однако, повторюсь, ситуация в шоу-бизнесе и на телевидении в этом отношении сходна с наркотиками (равно как и с пьянством).

Посмотрим, в чем заключается сходство. Существуют потребность значительного числа людей в наркотиках и стремление темных дельцов нажиться на таком пороке. Проблема серьезная, решить ее трудно. Но она обозначена как проблема, и общество борется с этим злом. Поэтому и наркоманов сравнительно небольшое меньшинство. Причем часть из них стыдится признаться в этом пороке, а другие преодолевают его. Однако, если наркотики разрешить продавать легально, через некоторое время число наркоманов станет столь большим, что наркобароны начнут уверять нас так же, как поп-бароны, что они ни при чем, это «пипл хавает», требует наркоту, а они лишь выполняют его желания.

Точно также у значительного числа людей есть потребность в антикультуре, то есть подглядывании в замочную скважину, наблюдении за скандалами, выслушивании похабщины, разглядывании уродств и сексуальных извращений. Значит, ясно, что дело далеко не только в нехороших деятелях от шоу-бизнеса, но и в неразвитости или испорченности вкуса значительных масс населения. Однако в обычных условиях, то есть без навязчивой поп-культуры, большинство людей стыдится признаться, что эти вещи их интересует. Многие борются со своими слабостями и часто побеждают их. Но совершенно ясно, что, если публику поощрять в пороках, люди перестают стыдиться. А чего стесняться, если столь уважаемые деятели считают, что это замечательно, естественно и интересно? Вот в результате поощрения со стороны бизнеса, заправляющего поп-культурой, а также ТВ и других сил, число таких людей стало стремительно расти. И оно будет продолжать увеличиваться, если наживающиеся на этом силы не будут остановлены. Но если обозначить это как важнейшую проблему, если сдерживать этот темный поток, вводить его в рамки, вытесняя неприличия, примитив, непрофессионализм, ситуация изменится.

А теперь обратимся к теме главы. Певец Дельфин говорит: «Иногда мне кажется, что люди, которые делают «Фабрику звезд», сгорят в аду. Это вообще какой-то кошмар…» Не знаю, как насчет ада, но недовольство этим проектом в музыкальном мире велико. Критики изощряются в прозвищах для него. В одной статье, например, «фабрику» называют «телевизионным заводом по производству музыкального фаст-фуда», то есть быстрой пищи.

В целом можно выделить две группы причин: материальные и моральные. Материальные заключаются в том, что «фабрики» начинают вытеснять многих звезд из тех сфер, где они чувствовали себя достаточно уверенно. Теперь уже не только теле-, но и радиопространство оказалось захваченным корпорациями, «штампующими попсмарионеточные армии». И вот это вытеснение многих певцов с радио, где им было проще, чем на телевидении, больно ударило по ним.

Еще бòльшая причина недовольства, всколыхнувшего музыкальный мир, заключается в том, что фабрики – это способ переделить рынок, отобрать у конкурентов часть доходов от концертов и выступлений, часть их публики, которую они рассматривали как зону своего влияния. Ладно, на телевидение не прорваться, но мы свое возьмем на гастролях. А тут другие гастролеры понаехали. Недаром же один из «фабрикантов» второго призыва не без гордости заявлял, что «Фабрика звезд» на черноморских курортах оставила многих звезд без заработка в самый прибыльный для гастролей сезон – лето. «Фабрика звезд» забрала семейный бюджет России, предназначенный на концерты. В частности, он отмечал, что много потеряли «Мумий Тролль», «Руки вверх», «Дискотека Авария» [263]263
  Три последних абзаца см.: Дуня Толстая. Дельфин: Создатели «Фабрики звезд» сгорят в аду; Алексей Крижевский. Хлопушки и пустышки. РГ, 14 января 2005, с. 13; Капитолина Деловая. Чемпионы и фанерщики; Дневник «фабриканта» Леши Семенова. КП, 3–10 декабря 2004, с. 12.


[Закрыть]. То, что проект принес устроителям много прибыли, отмечается даже в статьях, резко критичных к «фабрикам». Еще бы. Если цены на концертные билеты одни и те же, а «фабриканты» получают в несколько раз меньше, чем популярные группы, то прибыль должна быть.

Моральные причины также понятны. Резко негативную реакцию вызывает уже сама идея поставить производство талантов и звезд на поток. Тем более если люди дорожат творческим процессом, который только и делает искусство искусством, а не голым товаром. Я уже не раз говорил о том, что этот процесс деградирует. Сегодня возможности творчества фактически перешли от исполнителя (который стал просто «куклой») к музыкальному продюсеру. Последний вынашивает и создает образ исполнителя, работает над звучанием его голоса (от обработки до полного создания особого голоса), его имиджем, движениями, репертуаром, и раскруткой. Словом, именно он творит нечто. Поэтому тут могут появиться в своем роде таланты (тем более что конкуренция очень сильная). Но все равно это какое-то «механическое» творчество. Во-первых, оно слишком коммерциализировано. Расходы и прибыль определяют любое действие и направляют мысли. Во-вторых, оно сплошь построено на технических и сценических эффектах. В-третьих, во главе угла все та же «прикольность», необычность, непохожесть любой ценой, только ради того, чтобы твой артист был узнаваем.

Поэтому душевное горение, подъем высоких чувств, творческий экстаз, уверенность в особой значимости и ценности созидаемого и многое другое, включая и то, что поэт называл «разумное, доброе, вечное», уходит из этого творчества. Остаются голый расчет и опора на профессионализм звукорежиссера и имиджмейкера, а также на связи в ТВ или радио, которые и есть главное звено в раскрутке. В «фабриках» же возможности даже для такого творчества продюсеров резко сокращаются. Одно дело думать о единственной звезде, которую ты раскручиваешь в данный момент, совсем другое – сразу о значительной группе певцов, да еще при ограниченном времени. Тут уж не слишком поэкспериментируешь.

В самой идее «фабрики звезд» есть некоторая новизна, на которой следует остановиться. Попытки протащить своего, подтасовать рейтинги, схалтурить, выдать бездаря за талант – явление давнее. И в рок-группах профессионализм на протяжении десятилетий слабел и слабел. И все же никто не покушался на изменение атмосферы всей эстрады сразу. Да, возникли, как я назвал их, «тайные общества», которые стали захватывать телеэфир. Но эти хоть с певцами не конкурировали. Были и семейные династии. О некоторых из них я уже говорил. Еще одним примером является семья Пьеха. Бабушка Эдита Пьеха в 1955 году приехала в Советский Союз из Польши. Да так и пошла в гору, став знаменитой певицей. Ее дочь Илона Броневицкая певица и шоу-ведущая. Ее внук Стас Пьеха – призер «Фабрики звезд-4». Хотя такие династии теперь стали называть семейными «фабриками звезд», но это, конечно, натяжка. Это так, мастерская. А в мастерской товар штучный. К тому же такие «звездные» династии есть не только в России, но и в других странах. Например, американская актриса Анжелика Хьюстон вместе со своим дедом, известным актером, и отцом, известным режиссером, попала в Книгу рекордов Гиннесса как династия, в которой три поколения подряд получали «Оскары»[264]264
  См.: Яна Цаплина. Семейная фабрика звезд. ДЗД, 24–30 сентября 2004, с. 10; Екатерина Барабаш. Анжелика Хьюстон…


[Закрыть].

В «фабриках» же звезд и им подобных шоу реализовалось стремление бизнесменов окончательно поставить производство талантов на поток, сократить затраты на их «производство» до минимума, добиться того, чтобы любого можно было заменить без всяких проблем, как заменяют негодную деталь. А это давнишняя мечта любого деятеля шоу-бизнеса и кино. Ведь работать со звездами ох как не просто. Они капризны, непредсказуемы, время от времени «кидают» своего продюсера, думая, что тот берет себе слишком много. Они злятся, когда их начинают «воспитывать»: зачем ты пьешь, зачем связался с этой женщиной, ты не соблюдаешь режим, и голос может пропасть и т. п. Такое «занудство» по мысли капризной звезды становится нетерпимым, отсюда ссоры с продюсерами, разрывы с ними. А ссоры внутри творческих коллективов, невозможность примирить их амбиции? Сколько групп из-за этого распалось! Поистине продюсер должен быть очень властным и сильным или очень ловким человеком.

Но ведь он еще не все. Шоу-бизнес – гигантская машина, которая создана – и об этом мы уже не раз говорили – вовсе не для того, чтобы развлекать нас с вами. Это нам так кажется. А она существует, чтобы производить прибыль. И все, кто вложил деньги или ждет оплаты своего вклада, давят: давай, давай, где сборы, где обещанный успех? А тут, представьте, звезда, уверенная в том, что без нее не обойтись и никто поэтому ей ничего не сделает, выкидывает какой-нибудь фортель: впадает в запой или в загул, или опаздывает и рвет всем нервы. Убытки вместо прибыли и головная боль. Убить мало… да заменить некем. Вот и мучаемся. А вот если бы можно было самим производить звезд… Тогда они бы зависели от нас… А главное, дело не страдало бы.

В направлении реализации указанных желаний шоу-бизнесменов изменения происходили уже в течение многих десятилетий. В результате звезды с каждым разом становятся все более блеклыми, а их сияние все более коротким. И вот процесс достиг кульминации. Решено создать «Фабрику звезд». Золотая идея. Убить сразу двух зайцев. И телевизионное время занять передачей, и имя сделать звездочкам. А там отбирай победителей и получай на них прибыль. Но, однако, далеко не все гладко в этой системе. Прибыль, конечно, есть, но получать ее с каждым разом становится труднее. Звезды слишком быстро гаснут. А интерес к новым «фабрикам» меньше. Да и конкуренты появились. И зрители не так чтобы в восторге. И на «Евровидении» не особенно везет, опозорились. Что-то не так в этой идее. И что же?

Все дело в том, что талант не заменяется одной раскруткой. В конце концов слово элита – значит лучшие. Поэтому «разбавлять» ее бездарностями можно только до определенного процента. Иначе рано или поздно она будет заменена другой элитой. По этому поводу вспоминается одна мудрая африканская сказка. Однажды вождь пригласил людей на пир. Он сказал: «Я вас накормлю, но вино каждый должен принести с собой». Когда один крестьянин собирался на пир, он подумал: «Сегодня придут к вождю тысячи людей. Каждый из них принесет кувшин пальмового вина. Его будет очень много. Если я возьму вместо вина воды, то никто этого и не заметит». Так он и сделал. Когда все уселись за стол, вождь приказал разлить вино. Он произнес тост, гости подняли чаши и выпили. И вдруг на всех лицах появилась гримаса отвращения. В чашах вместо вина была почти одна вода. Оказалось, что многие поступили так же, как наш крестьянин.