Текст книги "В Африку за обезьянами"
Автор книги: Леонид Воронин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Среди крестьянства и беднейшей части городского населения очень распространены глистные инвазии и другие заболевания. Так, по официальным данным, среди феллахов 90 проц. больных трахомой, 50 проц. – анкилостомой и 75 проц. – бельгардией. В Египте очень высока смертность, а средняя продолжительность жизни вдвое меньше, чем в Европе, т. е. равна 31 году.
В санитарно-гигиеническом отделе музея показаны меры предупреждения болезней и борьбы с ними. Но все эти полезные сведения остаются неизвестными и недоступными миллионам феллахов, влачащих жалкое существование на клочках земли, арендуемых у пятидесяти семейств, владеющих большей частью земли долины Нила.
В сельскохозяйственном музее, расположенном в большом двухэтажном здании, отдельные павильоны посвящены основным сельскохозяйственным культурам Египта: хлопку, просу, сорго, сахарному тростнику, пшенице, рису и др., а также овощам и фруктам. В отделе механизации сельского хозяйства выставлены современные машины и рядом с ними кирки, мотыги и сохи. Конечно, на карликовых полях феллахов применяются именно эти примитивные орудия, мало чем отличающиеся от орудий древних египтян, выставленных в египтологическом музее. На крайне низком уровне находится и техника орошения полей и кустарные промыслы феллахов.
Шадуф – первобытный колодец на берегу Нила.
Я видел в окрестностях Каира, как феллахи ведрами поднимали воду из Нила для орошения своих маленьких полей при помощи «шадуф» – примитивного приспособления в виде укрепленного на конце столба качающегося шеста. На один конец шеста подвешивается ведро, другой конец находится в руках у человека, черпающего воду. Таким же способом, по свидетельству историков, древние египтяне за три тысячи лет до нашей эры добывали воду из Нила и каналов для поливки своих полей.
Виденное мною в окрестностях Каира вполне согласуется с тем, что пишет преподаватель географии Манчестерского университета У. Фицджеральд в своей книге «Африка».
«После того, – говорит автор, – как в феврале клевер или пшеница убраны, производится вспашка перед посевом хлопка. Традиционный плуг состоит из деревянного столба с железным наконечником, влекомого запряженными в ярмо быками».
Фицджеральд также описывает и примитивный способ поливки огородов, применяющийся феллахами. Разумеется, автор не упоминает, что в 1937—1938 гг. на средства египетского народа на Белом Ниле построена огромная Джель-Аулийская плотина, стоившая около 5 миллионов египетских фунтов. Дело в том, что посредством этой плотины орошаются главным образом английские хлопковые плантации.
Благодаря наличию дешевой рабочей силы – скопляющихся в городах разорившихся феллахов, в Египте широко применяется ручной труд, конкурирующий с механизацией. Мне приходилось видеть в Каире несколько строительств многоэтажных домов. Главные виды строительных работ производились вручную. Вереницы людей несли на головах корзины с песком и гравием по трапам лесов на пятый и шестой этажи. Рабочих беспощадно эксплоатируют, за счет их нищенского заработка процветает целая иерархия посредников. Хозяин передает строительство дома подрядчику, этот находит несколько субподрядчиков, которые берутся выполнить отдельные работы – укладку кирпича или подноску его, подноску песка и т. п. В результате львиная доля заработной платы попадает в карманы подрядчиков и субподрядчиков, а рабочий зарабатывает в день 5—6 пиастров, на которые он может купить шесть небольших лепешек и шесть горстей гороха или бобов.
Я собирался посмотреть еще очень многое, но мои туристские планы были неожиданно нарушены. В Каире вспыхнули забастовки студентов, санитаров и сестер центрального госпиталя, а в связи с этим начались демонстрации. Многие учреждения были закрыты, и возле них стояла военная охрана с бамбуковыми палками и железными щитами для защиты от камней, которыми демонстранты отвечали на избиения. Две тысячи санитаров и сестер центрального госпиталя требовали повышения зарплаты, студенты требовали отставки правительства и замены его другим, которое защищало бы национальные интересы Египта и избавило страну от зависимости от Англии.
Борьба рабочего класса и крестьянства Египта против эксплоататоров на протяжении многих лет тесно переплетается с национально-освободительной борьбой против английского империализма. Англия путем интриг и вооруженного насилия захватила Египет в 1882 г. В ответ на это полковник Араби-паша сгруппировал вокруг себя, офицеров и мелкую буржуазию, организовал партию «ватанистов» (патриотов) и возглавил буржуазное национально-освободительное движение. Вначале Англия отказалась от оккупации Египта, но затем, пользуясь своим военным преимуществом, вновь вторглась в страну и укрепилась в ней. Борьба египетских буржуазных националистов против английского владычества долгие годы была безуспешна.
Антибританские стремления, существовавшие у части египетской буржуазии и чиновников, выражались в требовании прекращения английской оккупации и установления автономии Египта в Оттоманской империи. Эта программа буржуазных националистов была чужда широкой массе народа, чаявшего освободиться от всякого иноземного гнета. Египетская буржуазия хотела в сущности только одного: эксплоатировать свой народ. Она боялась народа, не могла опереться на него, боялась, что подъем народного движения сметет не только иностранных колонизаторов, но и местную национальную буржуазию. Естественно, что египетская буржуазия то и дело шла на соглашение с британским капиталом и предавала народ, стремясь только урвать долю побольше в общем ограблении масс.
Толчком, вызвавшим активизацию национального движения самих масс, послужила русская революция 1905 года, а непосредственным поводом – жестокие расправы английских властей с крестьянами селения Деншавай. Казнь четырех человек (они были повешены англичанами), каторжные приговоры и массовая порка крестьян селения Деншавай вызвали протесты, митинги и демонстрации по всей стране. Англичане жестокими мерами подавили и эту волну национально-освободительного движения.
Следующий мощный подъем национально-освободительного и революционного движения начинается после первой империалистической войны. Этот подъем был результатом тех великих социальных сдвигов, которые произвела в России Великая Октябрьская социалистическая революция, дав могучий отзвук во всем мире.
Значительная часть египетской буржуазии во главе с Заглул-пашой в это время поддерживала в своих интересах борьбу за национальное освобождение страны, охватившую широкие массы рабочих и крестьян. Самые популярные лозунги в народе были тогда: «Долой Англию» и «Да здравствует независимость». Египетский пролетариат в эти годы впервые выступил в роли организатора широких трудящихся масс. В стране сформировалась коммунистическая партия, были организованы профсоюзы, объединившиеся в Египетскую конфедерацию труда, впоследствии вступившую в Профинтерн. В стране происходили десятки забастовок с требованиями восьмичасового рабочего дня и свободы профсоюзов. Англичане послали в Египет карательную экспедицию, которая сбрасывала бомбы на деревни, расстреливала демонстрантов и подвергала их репрессиям. Однако национально-освободительное движение все ширилось. Тогда англичане стали проводить тактику раскола национального фронта. Они договорились с продажной и реакционной египетской буржуазией, которая была насмерть перепугана развитием революционного движения в Египте, тем более, что экономический кризис 1920 г., вызвавший еще большее обнищание и разорение крестьянства, рабочих и ремесленников, сулил дальнейшее обострение классовой борьбы. Вопреки предательству буржуазии, трудящиеся Египта вплоть до 1924 года путем забастовок и демонстраций продолжали борьбу против английских империалистов и собственной буржуазии, продающей национальные интересы страны. С 1924 г. усилившийся террор привел к спаду национально-освободительного движения, и только в годы 1930 и 1936 снова отмечается подъем его.
Таким образом, весь период с 1919 по 1936 г. характеризуется отходом египетской буржуазии от национально-освободительного движения и сговором с английским империализмом, который завершился англо-египетским договором, на словах признающим независимость Египта, а на деле полностью отдававшим всю экономическую и политическую жизнь страны в руки Англии.
Этот же период характерен ростом самосознания трудящихся масс Египта, борющихся за свои национальные и классовые права.
Перед второй мировой войной, в 1938 г., к власти в Египте пришли реакционные помещичьи и буржуазные партии, еще более усилившие террор против рабочих и крестьян. Были запрещены стачки, введена строжайшая цензура, ряд газет, поддерживавших или возглавлявших национально-освободительную борьбу, был закрыт. Террор еще больше усилился во время второй мировой войны. Однако борьба народных масс не прекращалась.
После войны 1945—1948 годы ознаменовались, с одной стороны, новым подъемом национально-освободительного движения трудящихся, с другой стороны, новым усилением репрессий и террора против прогрессивных сил страны. Трудящиеся Египта выступили с оружием в руках против английских войск и полиции, воздвигая баррикады на улицах Каира и Александрии, требовали вывода английских войск из Египта и одновременно выставляли социальные требования, направленные на улучшение положения трудящихся. Под давлением египетского национально-освободительного движения и благодаря настойчивой поддержке требования независимости Египта Советским Союзом в Совете Безопасности, Англия вынуждена была вывести войска из Каира.
Однако английские войска до сих пор все еще остаются на территории страны, располагаясь в районе Суэцкого канала, а влияние Англии в экономической и политической жизни Египта преобладает попрежнему. Поэтому всякая экономическая стачка большей частью перерастает в политическое движение с требованиями социального и национально-освободительного характера. Пытаясь предотвратить рост народного движения, правительство Египта издает указы, предусматривающие суровые наказания за участие в стачках и демонстрациях, за принадлежность к революционным профсоюзам и коммунистической партии, за активные выступления против империалистов.
Как раз в дни моего пребывания в Каире вспыхнула одна из таких забастовок. Однако и на этот раз она была подавлена. Полиция, взявшая штурмом забаррикадировавшихся в Каирском центральном госпитале сестер и санитаров, жестоко избила их, многих бросила в тюрьмы, остальные были уволены с работы. Каирские газеты, издающиеся на английском, французском и арабском языках, несколько дней поливали грязью участников стачки. Студенты в дни забастовки были изолированы в университетских зданиях, окруженных цепями солдат. Проходя мимо университетского двора, можно было слышать доносившиеся оттуда горячие речи молодых патриотов и видеть группы студентов, собравшихся во дворе на митинг. Студенческая забастовка продолжалась значительно дольше госпитальной, но были приняты все меры полицейского террора, чтобы она не распространилась. В день моего отъезда, 11 апреля, был опубликован чрезвычайный закон о борьбе с коммунизмом и о запрещении стачек, а за ним последовали массовые аресты заподозренных в принадлежности к компартии, сторонников борьбы с империализмом, борьбы за мир и демократию.
Естественно, что из-за этих бурных событий я не имел возможности посетить Каирский университет, где мне хотелось побывать. Не желая в то же время сидеть в своем номере в гостинице, я почти два дня посвятил прогулкам по зоосаду.
Больше всего меня, конечно, привлекал обезьянник. К сожалению, в Каирском зоопарке содержатся только низшие обезьяны – павианы, макаки, мартышки, мангобеи, дриллы, мандриллы и полуобезьяны – лемуры. Животные находятся в тесных клетках, только стадо павианов из шести взрослых обезьян и четырех детенышей имеет хорошее и удобное помещение. Для них сооружены искусственные скалы и пещеры. Все это вместе образует большой холм, окруженный рвом с гладкими железобетонными вертикальными стенками, высотой в четыре метра. Зрители подходят к краю рва и наблюдают животных сверху.
Из зоопарка я, возвращался на трамвае. Возле университета в вагон вошла группа студентов. Они вели между собой горячий спор, повидимому, относительно своей забастовки. Шумный разговор то и дело пересыпался веселым беззаботным смехом, который свойствен молодежи любой страны. Но одеты студенты бедно, лица худые, болезненные. Повидимому, им живется не сладко.
Каир – Аддис-Абеба
СРОК моего карантина кончился, и я получил билет на самолет англо-египетской компании, курсирующий между Каиром и Аддис-Абебой. Я взобрался в пассажирскую кабину. Самолет уже подрагивал от запущенных моторов. Из двери кабины летчика высунулась длинная тощая фигура англичанина – одного из членов экипажа. Монотонным голосом, без всякой мимики и интонации он объявил, что сейчас будет подъем, следует застегнуть ремни сидения и не курить. Об этом же напомнила надпись, вспыхнувшая над дверью кабины: «Застегните ремни, не курите». Самолет, покачиваясь, стал набирать высоту. Немного погодя надпись потухла. Пассажиры, расстегнув ремни, завтракали, рассматривали виднеющиеся внизу поля и скрывающийся в долине Нил, а затем горы. Прошло не более сорока минут, как тот же монотонный голос известил, что нужно опять застегнуть ремни и не курить. Самолет совершил посадку в аэропорту Хелуан.
Короткая остановка в Хелуане, и мы снова в воздухе. Самолет летел на высоте трех с половиной – четырех с половиной километров над горными хребтами. Машину бросало из стороны в сторону, вверх и вниз. Лида пассажиров поскучнели, их укачивало, многие сидели неподвижно, закрыв глаза. Только на задних креслах четверо молодых англичан с азартом играли в карты. Слышались крики: «опен» (открой), «севен» (семь), «хаф паунд» (полфунта), и в руках мелькали проигранные и выигранные египетские фунты. Наконец, мы миновали высокие горы, самолет спустился ниже, стало значительно легче, но только до следующего горного хребта. Около четырех часов дня снова раздался монотонный голос, на сей раз объявляющий, что по условиям погоды самолет не может лететь в Аддис-Абебу и останавливается на ночь в аэропорту Асмара. Пассажирам предложили взять с собой необходимые вещи: пижамы, бритвенные приборы и прочее, и ехать в гостиницу, а остальной багаж оставить в машине.
Самолет резко пошел на посадку. Мы приземлились. Вошел санитар эритреец, улыбнулся, показывая красивые, ровные белые зубы, и из пульверизатора быстро обрызгал все внутри самолета, в том числе и пассажиров, каким-то зловонным дезинфекционным раствором. Пассажиры, ворча, быстро выпрыгнули на землю.
В зале аэропорта сидело десятка три английских солдат в походной форме, с ранцами за плечами и с винтовками, во главе с офицером. Повидимому, они ждали самолета. Здесь же за длинным столом располагались таможенный и полицейский чиновники. Англичанин-таможенник долго рылся в наших портфелях и саквояжах, заглядывал в футляры зубных щеток, очков, вскрывал коробки с зубной пастой и т. п. Наконец, полицейский поставил штамп на наши паспорта, и мы получили право выехать в город. Таможенные процедуры заняли весь остаток дня, и в город мы въехали, когда темнело.
Асмара – центр бывшей итальянской Восточной Африки. Сейчас город оккупирован английскими войсками и находится в ведении английской администрации. Оккупация считается временной до тех пор, пока организация Объединенных Наций не определит положения бывших итальянских колоний. Однако Англия и Америка, как известно, всячески тормозят решение судьбы этих стран, а тем временем старательно «осваивают» оккупированные территории.
Несмотря на ясное предложение советской делегации на 4-й сессии Генеральной Ассамблеи оставить бывшие итальянские колонии под контролем Объединенных Наций с предоставлением самостоятельности Ливии немедленно, а Эритрее через пять лет, вопрос пока так и остался неразрешенным.
Англия стремится удержать в своих руках Эритрею не только для того, чтобы умножить свои африканские владения, но и в стратегических целях. Владея Эритреей, Англия может держать под контролем Эфиопию, Французское Сомали, Судан, а также все Красное море с восточным побережьем Йемена и Саудовской Аравией. Все это связано с планами англо-американских поджигателей войны, направленными против Советского Союза.
Наш автобус медленно катил по широкой асфальтированной улице. Во многих местах на стенах зданий виднелись еще не стертые временем торговые рекламы на итальянском языке. Улицы Асмары показались мне довольно пустыми, автомобилей и пешеходов было на них мало. Почти стемнело, когда мы подъехали к трехэтажному отелю.
За ужином сосед по самолету долго удивлялся, почему здесь неохотно меняют английские деньги на ту же английскую валюту, но имеющую хождение только в Восточной Африке. «Я понимаю, – говорил он, – что слухи о предстоящей девальвации английского фунта стерлингов должны были сильно подорвать его стоимость, но не до такой же степени, что даже в Египте с английскими фунтами в кармане можно умереть с голоду».
Мой номер помещался на третьем этаже. В маленькой комнате было душно, нехватало воздуха, повидимому, от недостатка кислорода, так как Асмара расположена на высоте трех тысяч метров над уровнем моря.
В шесть часов утра меня разбудил стук в дверь. Кельнер сообщил, что автобус уходит на аэродром через полчаса. Надо торопиться. Я спустился в ресторан, там уже сидел мой попутчик до Аддис-Абебы. Он сообщил, что сегодня мы полетим при благоприятных условиях, так как хотя до Аддис-Абебы самолет все время идет над высокими горами, но с утра машину не так качает в воздухе, как днем.
Самолет поднялся точно в назначенное время и сразу набрал большую высоту. Земля была скрыта коричневатым туманом. Через полчаса туман исчез и я увидел под нами гористую местность. Верхушки гор срезаны, поэтому сверху кажется, что под нами плоская земля, перерезанная огромными оврагами. Через три часа полета раздалось приказание застегнуть ремни и не курить. Самолет приземлился в аэропорту Аддис-Абебы.
Первый этап моего путешествия был окончен. Официальные процедуры – осмотр багажа, отметка паспорта – совершились быстро. Я покинул аэропорт и через полчаса уже вышел из автобуса у дверей советского госпиталя. Привратник-эфиоп, довольно правильно произнося слова, сказал мне по-русски: «Сегодня воскресенье, госпиталь не работает, войдите, мистер, на втором этаже есть дежурный врач».
Советская больница в Эфиопии
СОВЕТСКАЯ больница помещается на южной окраине Аддис-Абебы в трехэтажном отличном здании, с обширным двором, площадью в несколько гектаров, где расположены хозяйственные постройки – склад, гараж, прачечная. В глубине двора растет около пятидесяти крупных эвкалиптов, образующих тенистую рощу.
Больница организована в конце 1946 г. по просьбе эфиопского правительства. Русская медицина известна эфиопам еще со времен первой освободительной войны против итальянцев, закончившейся в 1896 г. поражением захватчиков под Адуа. В те времена врачи русского Красного Креста лечили раненых воинов, а затем организовали в Аддис-Абебе госпиталь для населения и содействовали подготовке из местных жителей среднего медицинского персонала. Один из эфиопов, окончивших курсы при Военно-медицинской академии в Петербурге, по имени Ато Гизау, работает в 160 километрах от Аддис-Абебы и сейчас.
Впоследствии на базе русского госпиталя был организован ныне существующий эфиопский госпиталь им. Менелика, где работают иностранные врачи. Эфиопское министерство здравоохранения организует в стране медпункты и госпитали, используя для работы в них иностранных докторов, так как среди эфиопов пока еще нет людей, получивших высшее медицинское образование. Однако из молодежи уже подготовлена группа лиц со средним медицинским образованием. В этой подготовке большую роль играет советский госпиталь: часть эфиопов, поступивших сюда на должность санитаров, уже приобрела знания в объеме курсов медицинских сестер.
Здание советского госпиталя в Аддис-Абебе.
В Эфиопии с давних времен существует народная медицина, представители которой – абиша хакимы (абиссинские врачи) – успешно лечат некоторые болезни полезными растениями. Но в большинстве случаев они, как и знахари любой страны, там, где они еще существуют, приносят населению большой вред.
Среди знахарей очень распространено применение изуверских способов лечения и сильно действующих растительных ядов. Например, глистные заболевания, которыми население заражено почти поголовно, лечат листьями и молодыми побегами кустарника куссо, содержащими очень сильный яд. Время от времени эфиопы съедают, тщательно пожевав, пучок листьев куссо. Это лекарство действует как сильнейшее слабительное средство и изгоняет глистов. Так как доза его не установлена и никем не определена, то очень часты отравления. Хотя они и редко бывают смертельными, но вредно отражаются на здоровье. К тому же куссо не радикальное средство. Оно изгоняет лишь часть глистов, а при солитере отрывается и выходит наружу только тело глиста, головка же его, прикрепленная к стенке кишечника, остается, и паразит снова быстро вырастает.
Трахому знахари лечат надрезом века, уродуй больного. Были случаи, когда больные приходили к врачу с огромными ожогами на голове или на поверхности живота. Оказывается, что знахари лечили от боли в голове или в животе прикладыванием каленого железа. В свищи и незаживающие раны кладут перемешанные с порошком красного перца просяные блины («инжира»). Все эти варварские способы затягивают течение болезни, вызывают мучения больных и доставляют много хлопот врачам, ликвидирующим последствия «лечения» «абиша хаким». Надо отметить, что эфиопское правительство отрицательно относится к знахарству и способствует развитию научной медицины. В Аддис-Абебу уже несколько десятков лет приезжают на постоянное или временное житье иностранные врачи – итальянцы, греки, французы и др. Но большинство их в погоне за гонораром недобросовестно относится к своим обязанностям, стараясь в своей частной практике выжать из больного побольше денег. Устраняя или ослабляя боль при помощи наркотических средств, но не излечивая самого заболевания, они искусственно затягивают течение болезни. Некоторые больные так привыкли к такому «лечению», что, придя к врачу, сразу же просят впрыснуть им «морфей».
Однажды врач-венеролог показал мне больного проказой. «Вы видите, – говорил он, – на теле больного во многих местах скопление бугорков, они нечувствительны, их можно колоть иголкой, и больной не ощущает боли. Проказу нельзя принять за другую болезнь, как нельзя коклюш принять за грыжу. А этот больной, зажиточный человек, шесть месяцев лечился на дому у известного врача-иностранца в Аддис-Абебе, тот его уверил, что у него сифилис, и регулярно что-то ему впрыскивал, получая гонорар».
Проказа в Эфиопии нередкое заболевание, хотя встречается значительно реже, чем сифилис. В стране существует только один лепрозорий (изолятор для больных проказой), но больные там быть не хотят и стараются удрать домой. У населения еще сохранились старые предрассудки, согласно которым прокаженный или сифилитик – праведник, отмеченный перстом господним, и если ему на земле плохо живется, то только потому, что ему уготована чудесная и вечная жизнь в загробном царстве. Поэтому к прокаженным и сифилитикам относятся с некоторым уважением и без должной опаски. Конечно, такое отношение к этим болезням теперь уже не всеобщее, но все же оно существует и сильно затрудняет работу врачей.
Советские врачи не только лечат своих пациентов, но и распространяют необходимые медицинские знания.
В обширном вестибюле советского госпиталя развешаны плакаты, на большом столе разложено огромное количестве санитарно-гигиенической литературы, которую больные в ожидании приема могут прочесть. В распространении медико-санитарных знаний среди больных огромную помощь оказывают санитары-эфиопы, выполняющие обязанности переводчиков с французского или английского на эфиопский язык. Многие из них уже усвоили русский язык в такой мере, что переводят с русского на эфиопский, и наоборот.
Наши врачи, в свою очередь, за два года работы так научились изъясняться на эфиопском языке, что нередко они даже поправляют своих переводчиков.
Большинство эфиопов, работающих в советской больнице, хорошо овладело русским языком, обнаружив немалые лингвистические способности. Я с удовольствием слушал, как санитарка клинической лаборатории Аскаля тоненьким певучим голоском говорила по-русски: «Сегодня ужасно много было работы и я так ужасно устала». Но некоторые слова даются им с трудом. Шофер Ильма, лучше всех усвоивший русский язык, сильно смущаясь, всякий раз вместо «краска» говорил «кракса» и вместо слова «разломалась» – «размалалась». Произношение русских имен, отчеств и фамилий давалось им также трудно, поэтому в разговоре между собой они применяли придуманные прозвища. Дородную сестру-хозяйку звали «мадам телик» (большая), фармацевта – «мадам гениш» (маленькая), бухгалтера – «мадам гензап» (деньги). Узнав, что я интересуюсь обезьянами, меня прозвали «геточ дженжеро» (господин обезьян).
В терапевтическом кабинете советского госпиталя.
Во втором этаже больницы расположен стационар, состоящий из хирургического и терапевтического отделений, кроме того, оборудовано несколько изолированных, с отдельным входом со двора, боксов для венерических больных. Больные стационара и амбулатории обеспечены всеми необходимыми условиями лечения. По мере надобности они обследуются клинико-бактериологической лабораторией и рентгеновским кабинетом. К услугам пациентов в госпитале есть хорошо оборудованный физиотерапевтический кабинет. Круглосуточное дежурство врача и дежурство сестер дает возможность в любое время оказать помощь и обеспечить прием нового больного.
При хирургическом отделении есть хорошо оборудованная операционная, помещающаяся в двух просторных и светлых комнатах. При мне здесь была отлично проведена очень сложная и ответственная операция – вскрытие абсцесса (гнойного нарыва) печени. В хирургическом отделении совершено несколько пластических операций с пересадкой кожи с руки на лицо для образования искусственного носа. Все эти операции и успешное лечение ряда серьезных заболеваний принесли заслуженную славу советскому госпиталю в Эфиопии и его врачам.
Предоперационная советского госпиталя. Подготовка к операции.
Больной, которого здесь вылечили, в другой раз едва ли обратится за помощью к знахарям. Больше того, он становится ярым противником знахарей и убеждает своих родственников и знакомых лечиться только у «москов хаким».
Амбулаторный прием ежедневно производится в кабинетах по различным специальностям. Возле регистратуры можно увидеть десятки больных, ожидающих приема. Поддерживая руками на груди края «шаммы» (белое покрывало в виде плаща), посетители тихо беседуют, поглядывая на дверь в ожидании вызова.
В больницу приходят не только жители Аддис-Абебы или ее окрестностей, но приезжают и из далеких провинций, расположенных от столицы за сотни километров. Многие являются с запущенными, трудно поддающимися лечению недугами, и врачам приходится прилагать все свое искусство, чтобы добиться успеха.
Своей добросовестной работой врачи советского госпиталя еще больше укрепляют традиционные симпатии эфиопов к русской медицине и оказывают большую помощь эфиопскому народу.
В первый день приезда я познакомился с сотрудниками и администрацией больницы. Врачи с большим интересом отнеслись к моей экспедиции, рассказали мне все, что знали об обезьянах Эфиопии, и обещали содействовать мне всем, чем смогут.
К вечеру мне приготовили комнату, и я с удовольствием расположился в ней, чтобы отдохнуть от продолжительного путешествия. Переполненный впечатлениями, я долго не мог уснуть, кроме того, меня одолевали заботы о предстоящих хлопотах.
Итак, я на земле Эфиопии. Что я знаю о ней? Я перебирал в памяти все, что удалось мне прочесть и узнать об этой своеобразной стране, когда я еще в Сухуми готовился к поездке.
Мне вспоминалось то картинное описание гор Эфиопии, которое я нашел в книге одного путешественника.
«Невозможно вообразить, не видавши, – писал он, – до какой степени своеобразной представляется здесь извилистая линия горизонта. Столовые горы (амбы), имеющие вид разрушенных стен, круглые массы в виде куполов, прямые, наклонные, опрокинутые конусы, остроконечные, как колокольни, базальты в виде громадных органов, – все эти формы теснятся друг к другу, громоздятся одна на другую, так что кажутся как бы разрушенными постройками титанов. Вдали они сливаются с облаками и небом, а в темноте представляются разъяренным морем».
Это хаотическое нагромождение крутых обрывистых гор, перерезанных глубокими ущельями и пропастями, остается вечным напоминанием о той гигантской геологической катастрофе, которая произошла здесь в доисторические времена, отделила Азию от Африки, образовала среди пустынь область Эфиопии, похожую на огромную крепость или замок, создала котловину Красного моря, которую заполнил хлынувший в нее океан. В Эфиопии в некоторых местах видны следы бурной вулканической деятельности, на склонах гор чернеют потоки застывшей лавы, а сами эти горы состоят из трахита, базальта и других вулканических масс.
Географически Эфиопия делится на три области. Первая – Колла, расположена на высоте от 600 до 1500 метров над уровнем моря, отличается сырым болотистым климатом, богата тропическими лесами. Это наиболее жаркая область, средняя температура здесь 25—35 градусов тепла. Здесь растут хлопчатник, дикое индиго, баобабы, тамаринды, черное дерево, сахарный тростник, кофейное дерево, камедные деревья, бананы, финиковые пальмы, шафран, множество лекарственных растений, бамбук, сикоморы и т. д., а из хлебных растений – тефф, дагусса и дурра. В лесах Коллы водятся леопарды, слоны, обезьяны, носороги, тигры, львы, жирафы, множество пернатых, змеи, скорпионы и т. п. В реках – крокодилы, бегемоты и др.
Вторая область – Война-Дега (виноградная долина) – отличается более умеренным климатом, ее средняя температура колеблется от 12 до 15 градусов тепла. Флора Война-Деги также чрезвычайно богата; здесь, кроме некоторых названных выше пород, растущих и в Колле, в обилии встречаются лимоны, апельсины, гранаты, куссо, масличные деревья, сикоморы, можжевельник, теревинфы, произрастают зерновые хлеба и т. п. Диких зверей тропиков здесь также множество. Наконец, третья область – Дега – наиболее возвышенная, от 2750 до 4200 метров над уровнем моря. Температура постоянно от 9 до 10 градусов тепла, но на самых возвышенных местах бывает и много ниже, порою спускаясь до нуля. Флора здесь сравнительно бедна: куссо, мимозы, из злаков – ячмень и овес. На больших высотах встречаются только мхи, лишайник, чертополох, самые же вершины гор – часто лишь голые скалы.
