Текст книги "Шарик над нами"

Автор книги: Леонид Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Угу-м, – ответила Лика с набитым ртом. Котлеты у матери всегда были пальчики оближешь.

2

Последней каплей стал фестиваль моды "Инопланетяночка", организованный акционерным обществом "Земнолуния", – вернее, события, на нем произошедшие.

Лика давно хотела приобщиться к новациям лунной моды, себя показать и на других посмотреть. А в рамках этого фестиваля проводился конкурс любителей, где самодеятельные модельеры и швеи сами же выступали и в роли манекенщиц.

Она сшила, правда не без помощи матери, шикарный наряд, напоминавший одновременно серебряный колокол и пушистую елку с тончайшими кружевами вместо иголок. Только на один материал ушла Ликина месячная зарплата. Кружева через старых подруг достала мать, а само серебряное полотно девушка – по великому блату – купила на складе спецодежды МЧС. Вернее, выменяла на ящик водки.

Платье дополняли узкие белые сапожки с серебристыми перьями, колышущимися при каждом шаге. Сапожки казались чем-то совершенно волшебным, хотя в основе их была обыкновенная покупная модель фабрики "Самарочка". Такими же перьями были украшены и белые кожаные перчатки до локтей. Не то чтобы Ликины руки превратились в крылья, но все время казалось: она вот-вот вспорхнет и полетит.

Головной убор Лики и вовсе мог свалить с ног любое лицо мужеска пола в интервале от пятнадцати до восьмидесяти лет. Это был белый кожаный шлем, стилизованный под голову молодой лебедки. К шлему Лика приклеила серебристые перышки – только понежнее и размером поменьше. Она использовала в костюме настоящие птичьи перья, но ей не пришлось их красить. Девушка купила два больших мешка на разоренной небушниками ферме, где один русский чудик вывел породу серебряных домашних гусей.

Работа заняла около двух месяцев, и сколько раз женщинам казалось, что претворить чудесный Ликин эскиз, приснившийся ей во сне, во вразумительные выкройки, а те, в свою очередь, в реальный костюм физически невозможно. Но помог чертежный опыт Тамары Ивановны, которая когда-то работала на заводе и могла воплотить на листе ватмана любую конструкторскую придумку. А старая швейная машинка "Подольск" и бессмертная нитка с иголкой, оказывается, доселе могут творить чудеса в женских руках, если их обладательницам некуда отступать.

Отец даже заглядывать боялся в гостиную, когда она превращалась в швейную мастерскую. Кому охота попасть под горячую руку?..

Лика своевременно подала заявку на конкурс, представив эскиз костюма и свою цветную фотографию в готовом наряде. За неделю до начала фестиваля по почте пришло официальное приглашение. В конверте лежал пропуск и две контрамарки. Любительский конкурс должен был состояться на третий день фестиваля, после завершения показа высокой моды.

Везли костюм на такси в трех коробках, причем набитое поролоном платье лежало в маленьком мавзолее, который Лика ни на секунду не выпускала из рук. Отец поехал на троллейбусе – места в машине ему не хватило.

Прямо к спортивно-концертному комплексу имени маршала Жукова подъехать не удалось. Ограждение было установлено аж за километр до грандиозной гранитной лестницы СКК. Девушки, спрашивающие лишний билетик, стояли вдоль аллей парка и почти по всей длине Славянского проспекта. Билеты начинали проверять на самых первых КПП, а дальше тянулись узкие коридоры, образованные желтыми металлическими барьерами. Через каждые пятьдесят метров дорогу перегораживали пикеты полиции.

Пока что зрителей не пускали и проход был разрешен лишь организаторам, техперсоналу и участникам. Тысячи счастливых обладательниц билетов, собравшихся задолго до начала, с завистью провожали взглядами участниц. Многие из зрительниц были одеты в весьма экстравагантные "инопланетные" наряды, которые либо не прошли предварительный отбор, либо опоздали на конкурс.

Лику зарегистрировали. Потом мать отправилась в фойе, а девушка осталась в гримерной. Участниц первой группы усадили вдоль зеркальной стены, и пять гримерш с некоторым ожесточением начали приводить их в божеский вид, переходя от одной клиентки к другой, словно мастера одновременной игры в шахматы. Скорость их движений была поразительна, профессионализм сквозил в каждом жесте, но и оттенок презрения – тоже.

– Что это вы на себя намазали?! – зашипела одна из гримерш на очередную конкурсантку. – Вас предупреждали: оставить чистое лицо! Возись теперь!.. Она сильными и довольно-таки болезненными мазками влажной губки смывала с насмерть перепуганной бедняжки тушь, румяна, тени, крем-пудру и помаду.

К каждому наряду гримерши подбирали свой макияж. На Ликиной мордашке преобладали сиреневые и серебристые тона. Она смиренно сносила все "измывательства" мастерицы. "Могло быть и хуже", – с облегчением подумала девушка, глянув в зеркало, когда все было готово.

У Лики был номер двадцать пять, и на сцену она выходила последней из первой группы. Ожидающие своей очереди девушки толпились за кулисами – от волнения и испуга они неосознанно жались друг к дружке и вдруг, спохватившись, как ошпаренные отскакивали в стороны, боясь помять свои хрупкие конструкции.

Мимо нее на сцену одна за другой проходили энергично размахивающие руками "галактические вампирши", семенили слащавые "принцессы Марса" и нежные "космические бабочки", шелестящие крыльями и ослепительно сверкающие в лучах юпитеров, вышагивали "разумные звезды", закутанные в облако светящегося газа, и другая инопланетная живность. Каждую встречала на сцене наиболее соответствующая образу, заранее подобранная организаторами музыка.

Встав в очередь, Лика оказалась позади красно-зеленой "драконессы", нервно поводящей из стороны в сторону эротичным чешуйчатым хвостом. Разве что не била им в нетерпении по паркету. Наконец заиграла грозная мелодия взревели трубы, зарычал синтезатор, и "драконесса" шагнула на ярко освещенную сцену и словно растворилась в сиянии. У Лики сердце ушло в пятки, как только она представила себя на ее месте.

Погуляв по сцене и подиуму, протянувшемуся до середины зала, покрутившись и даже сорвав порывом ветра парик с кого-то из престарелых членов жюри, "драконесса" разболтанной походкой вернулась за кулисы.

Музыка сменилась. Звенели колокольчики, пели на ветру сосульки, гудела, раскачиваясь на орбите, планета, а Лика все никак не могла выйти на сцену. Что-то ее не пускало. Она делала шаг за шагом, но это было всего лишь топтание на месте. Потом Лике наконец удалось стронуться с места, но в двух метрах от сцены ее вдруг развернула непонятная сила, и она оказалась даже дальше от цели, чем полминуты назад.

– Ну что же вы?! – разозлился шустрый молодой распорядитель. До сих пор он, как наскипидаренный, носился взад-вперед за кулисами, мелькая цветастой футболкой с надписью "Селенит – друг человека".

– Я не могу! – в отчаянии выкрикнула Лика. – Они не пускают!

– Ну уж прямо! – не поверил Шустрый. – Перетрусила, и все тут. В последний раз предупреждаю: или идешь, или делаем антракт!

– Что там у вас? – прибежал главный распорядитель в ярко-красном фраке.

– Да вот застряла... – Голос у Шустрого сразу стал виноватый.

Теперь на Лику обрушились две противоборствующие силы. Одна гнала ее за кулисы, другая толкала на сцену. Девушку мотало, как на палубе в шторм. Она с трудом удерживалась на ногах. С ужасом сознавала, что все ее надежды и мечты рушатся и двухмесячные усилия идут прахом. А ведь Лика была, казалось, на пороге успеха. Но против Неба не попрешь...

Главный распорядитель молча взял девушку за руку и повел к сцене. У Лики вдруг подогнулись ноги, и, если б не он, девушка непременно упала бы на колени. Распорядитель удержал ее, потом аккуратно прислонил к стене и объявил с досадой:

– Проехали. – Быть может, ему понравился Ликин костюм или сама девушка.

Музыка смолкла. У Лики оборвалось сердце, но тут вторая сила на секунду возобладала, и девушку буквально вышвырнуло из-за кулис. Она споткнулась о кабель и, пытаясь восстановить равновесие, как ветряная мельница, замахала руками. Публика охнула и затаила дыхание. Девушка едва не сверзилась в оркестровую яму. Тут же Лику отбросило от края сцены. Под свист и хохот зала она пробежала спиной вперед пять шагов и растянулась на сцене, стукнувшись затылком об пол. Забарахталась, пытаясь встать, наступила на шлейф серебряного платья. Он с треском оборвался. Костюм, понятное дело, был напрочь испорчен.

Убежав за кулисы, Лика спряталась в опустевшую гримерную и дала волю чувствам. Слезы ручьями хлынули из глаз...

После окончания конкурса, где победила какая-то мымра с фиолетовыми парусами на спине, семья Степановых воссоединилась у выхода из СКК. Родителям пришлось преодолеть напор хлынувшей наружу толпы. Увидев родные лица, Лика выронила коробки с остатками костюма, кинулась на шею матери и снова разрыдалась.

– Мы генетически запрограммированные неудачники, – по-своему утешал ее отец, поглаживая по спине. – Не расстраивайся. Все было известно заранее. Просто не надо ни на что надеяться, и тогда не будет разочарований.

– Да перестань ты чушь молоть! – оборвала его Тамара Ивановна. – Как это мы неудачники?! Да погляди, какая у нас дочь! Умница и красавица!

Отец стоял рядом, беспомощно глядя на возмущенную жену и рыдающую дочь. Потом принялся собирать со ступеней лестницы коробки, но никак не мог удержать все разом – то одна, то другая валилась из рук.

Когда Лика наконец успокоилась и мать стерла у нее с лица черно-серебристые разводы, девушка со странным ожесточением тихо произнесла, словно разговаривая сама с собой:

– Я покончу с этим раз и навсегда.

– Куда ты собралась, девонька? – спросила Тамара Ивановна, сразу поняв, что речь идет не о самоубийстве. Она как раз отобрала у мужа третью, вовсе неудержимую коробку.

– На Луну, мама.

3

Билеты благотворительной лотереи "Раз – и в дамки" распространялись исключительно в глухой провинции, там же – поочередно в областных центрах разыгрывались и призы. Собственно, целью лотереи было поднятие духа глубинки и пробуждение в ней новых сил. Разрекламированная глобальная программа развития "Второе дыхание", еще пять лет назад вселявшая надежду, будоражившая умы, теперь благополучно канула в Лету и просыпалась золотым дождем в чиновничьи карманы. Все как обычно. Остались от нее лишь выцветшие от солнца и полинявшие под дождем фанерные щиты с плакатами, заколоченные офисы представительств консорциума "Экстра-Тонус" да вот эта самая лотерея с дорогими призами.

Какое-то оживление сохранялось теперь только в столицах и городах-миллионерах. Провинция же впала в дрему и была в полном запустении. По мере усиления Луны на Земле все мало-помалу начало приходить в упадок, несмотря на "неусыпную заботу и неустанное внимание", но Провинция сдалась первой – она всегда гораздо медленнее и труднее приспосабливается к новым реалиям и, потерпев поражение, уже не пытается встать с колен.

Люди потеряли интерес к жизни, все меньше рожали детей (чтобы не обрекать их на жалкую роль марионеток), все чаще пытались покончить с собой, хотя небушники сплошь и рядом совершали спасительный ИЗМ. Население планеты уже сократилось почти втрое – до пяти миллиардов человек.

Редко кто брал на себя смелость начать новое дело, рискнуть, сойдя с наезженной колеи. Небушники так или иначе вмешаются. Кому-нибудь там наверняка не понравится. Или – наоборот – понравится, что ненамного лучше, ибо высокий покровитель непременно все переиграет по-своему.

Если что-то и сдвигается с места, то лишь по хотению небушников. А потому Провинция предпочитает не рыпаться, не тратить зря силы и время, а залечь в спячку, пережидая трудные времена, длись они хоть годы, хоть века. Будет постепенно деградировать технически и духовно, скатываясь в патриархальное прошлое, к натуральному хозяйству. Скоро зажгут лучину и будут пахать сохой

Лика ехала в Кочанск на поезде, если так можно назвать это дряхлое сооружение из стали и пластика, словно в шутку поставленное на колеса. Дизель испускал струю вонючего коричневого дыма, работая на какой-то адской смеси. Активистов "Гринпис" на него не было. Да и откуда им взяться, ведь эта неугомонная организация пала жертвой небушного "террора". В вагонах, метко прозванных народом "жестянками", не топили, дуло из всех щелей, и пассажиры кутались кто во что.

Лика всю дорогу неотрывно смотрела в окно. Она никогда не ездила по этой ветке, да и вообще давненько не выбиралась из города. Сельские пейзажи рождали в ней противоречивые чувства: с одной стороны, это была печальная картина умирания, кладбищенская жизнь некогда цветущей цивилизации, но, с другой... Дичающая земля освободилась от ядовитых отходов, постепенно возвращаясь в первозданное состояние.

За окнами виднелись заброшенные поля, заросшие исполинскими сорняками. Переплетения сухих стволов с коричневыми скукоженными листьями превращали очистившуюся от снега землю в один бесконечный пустырь. Ржавые рельсы и треснувшие бетонные шпалы второй, давным-давно неиспользуемой железнодорожной колеи местами погребены под наслоениями пустых жестяных банок из-под пива, смятых пластмассовых бутылей и разноцветных целлофановых пакетов.

Поезд подъехал к деревне. Кто-то в телогрейке копался в огороде, дым вился из трубы, старухи толпились у прикатившей из города автолавки, магазин ведь давным-давно закрыт... На этой станции больше не останавливаются поезда. Ветхие, покосившиеся домишки вызывают тоску и горечь даже у самых толстокожих, будят ностальгические чувства по прошлому – дурному, суетливому, но зато полному непонятных надежд. Но вот жилье скрылось из глаз, и вдоль полотна потянулся мрачный, голый лес.

Нельзя сказать, что селениты желали полного и окончательного захирения Земли. Все-таки они импортировали немало товаров, в первую очередь антиквариат, предметы искусства, изделия ручной работы и всевозможные деликатесы. Не добывали на Луне нефть и радиоактивные материалы.

Скорее, селениты хотели превратить Землю в сырьевой придаток и ремесленную мастерскую лунной цивилизации, но что-то не получалось даже у всесильных небушников. Земля стремительно деградировала, и наиболее проницательные Небожители с обидой и раздражением сознавали, что очень многое, чем владели их отцы и деды, им самим уже не получить ни за какие деньги. Утеряно безвозвратно.

Немало усилий и магической энергии Небожители тратили на сопровождение необходимых Луне технологических процессов. Они исправляли ошибки земляшек, поддерживали на уровне их здоровье и профессиональные навыки, и тем не менее все чаще случались поломки, аварии и катастрофы. Пока что никто из лунных мудрецов не смог понять, что же именно мешает нормальной жизни на Земле.

Небожители окончательно уверились: земляшки ни на что не годны без чуткого руководства и пастырского контроля, их начинания обречены на провал и грозят разрушительными последствиями для планеты. Негласно было принято решение пресекать в зародыше всякую самодеятельность на бывшей метрополии.

От предприимчивых земляшек отныне требовалось согласовать их прожекты со всеми заинтересованными лицами на Луне, а их было великое множество. Многотрудный процесс убеждения, умасливания селенитов съедал большую часть времени и энергии у деловых людей и творческих натур. Вдобавок между небушниками и земляшками образовался и быстро разросся слой прожорливых посредников – земных и лунных чиновников, засевших в посольствах, консульствах, представительствах частных фирм и государственных структур. Каждое начинание тонуло в грудах заявлений, справок и протоколов согласований. Конечно, были горячие головы, что-то затевавшие тайком на свой страх и риск, но ведь от Глаз Неба надолго не скроешься.

В результате земная цивилизация превратилась в сборище пофигистов и махровых консерваторов, преклоняющихся перед традиционными технологиями и вековыми традициями. Шанс на успех имеет лишь то действие, у которого наиболее стабильная мировая линия. Ведь ИЗМ, которому нужно преодолеть огромную инерцию, требует колоссальной энергии.

Деревянное, некогда лакированное сиденье было жестким, и спина у Лики совершенно затекла уже через три часа пути. Ноги Лика отсидела еще раньше, но стоять всю дорогу наверняка еще хуже.

Поезд протащился мимо каких-то бетонных руин, затем миновал переезд с забрызганным грязью стареньким автобусом, сиротливо уткнувшимся бампером в шлагбаум. Асфальт растрескался, и шоссе, похоже, было труднопроезжим. В одной из трещин, бороздивших асфальт, даже успело пустить корни молоденькое деревце.

Промелькнул за окнами заколоченный фермерский дом, и опять замелькали голые стволы деревьев. Железнодорожный мост через реку, окруженную широкой болотистой поймой, сильно проржавел, пугающе скрипел и опасно раскачивался под составом. Девушка с замиранием сердца ждала, что мост вот-вот развалится и рухнет вместе с поездом в темную пенистую воду, повторяя впечатляющие кадры из старинных фильмов про партизан. Но мост, как ни странно, устоял и на этот раз, видно, тут приложили руку небушники.

А затем поезд грохоча прошел сильно разошедшийся стык рельс, и два последних вагона отцепились. По счастью, машинист сразу обнаружил пропажу. Дизель затормозил, дал задний ход. В хвост состава, оскальзываясь на насыпи, побежал помощник машиниста. Затем наступила долгая пауза – видно, ждали помощи оттуда, а ее все не было. Это несерьезное, казалось бы, происшествие грозило нарушить движение на линии. И тогда, многократно переговорив с начальством и едва не получив сердечный приступ, машинист решился прицеплять вагоны собственными силами.

Поезд долго дёргался то вперед, то назад, лязгал, пока помощник не укротил беглые вагоны. Это "приключение" потом до самого Кочанска обсуждали пассажиры, доселе шуршавшие мешками и свертками с провизией или просто зевавшие от скуки.

Кочанск встретил Лику моросящим дождем. На тщательно выметенном перроне стояло городское начальство и стучавшая зубами от холода девушка в подмокшем народном костюме с хлебом-солью на подносе. Редкая толпа приехавших обтекала нелепую группу съежившихся немолодых мужчин в одинаковых черных пальто и фетровых шляпах.

"Интересно, кого они встречают?" – подумала Лика и тут же увидела Ампутатора, катящего по перрону свою желто-черную тележку. Едва различимый в шарканье ног и радостных начальственных возгласах скрип колес на несколько секунд парализовал девушку. Слишком живы были воспоминания о Виталике Тернове. У нее перехватило горло, на глазах выступили слезы.

Делегация подалась вперед и, неуклюже толкаясь и пихая друг друга локтями, устремилась навстречу Ампутатору. Тот равнодушно проехал мимо даже оттолкнул плечом мэра, расплывшегося в дежурной улыбке.

Дыхание вернулось, лишь когда полосатая спина Ампутатора скрылась в дверях ветшающего вокзала. Девушка постояла на перроне и, с опаской оглядываясь, вышла на привокзальную площадь. "Черно-желтого" нигде не видать. Дождик перестал, но небо оставалось тускло-серым – беспросветная пелена, матовый полог над миром...

Лотерейные билеты – целых пять штук – она купила в ближайшем киоске "Спортлото". Были они весьма недешевы, и щекастая узкоглазая киоскерша с любопытством рассматривала приезжую богачку. Как видно, местные жители не особо жаловали эту самую лотерею.

А вид у Лики был отнюдь не миллионерский – в дорогу она нарочно оделась поскромнее: старое синее пальтецо, вязаный берет и чиненые-перечиненые сапожки. Да и вообще, какое роскошество на ее-то зарплату?..

– Спекулировать небось... – проворчала себе под нос киоскерша.

Лика обиделась:

– На Луну хочу слетать, поглядеть хоть одним глазком.

Тетка оживилась, взмахнула руками, уронив на пол какие-то бумажки.

– Луна! Эка невидаль! Вон ночью, в окно, – гляди сколько хошь! Блин разноцветный. Уж лучше квартиру в Москве или джип "Чероки" для нашего-то бездорожья. А я б взяла деньгами, – затараторила она.

Лика, слегка испуганная таким всплеском эмоций, поспешила обратно на вокзал и снова увидела Ампутатора. Он показался из-за домов на противоположной стороне площади. Или это был другой, местный? В Кочанске должны находиться два постоянных Ампутатора, ведь в городе сто тысяч жителей.

Лика вдруг обнаружила, что ее сумочка дрожит, как живая. Похолодев, девушка расстегнула ее, перебрала содержимое. Господи!.. Билеты исчезли из портмоне.

Замерла, не зная, что дальше делать. От отчаяния хотелось плакать. С таким трудом занятые на работе тысячи пропали впустую. Снова покупать билеты бесполезно – наверняка история повторится, да и денег осталось кот наплакал. Но Лика все-таки взяла себя в руки, отсчитала нужную сумму (оставив себе только на обратный билет и на пирожок с картошкой), вернулась к киоску и протянула в окошечко деньги.

– Еще один, пожалуйста. Полдюжины – оно как-то вернее.

– Вольному – воля, спасённому – рай, – пробурчала киоскерша и вручила девушке билет.

Убирая его в портмоне, Лика неожиданно обнаружила, что и пять первых на месте. Сердце подпрыгнуло в груди. Не обронив ни слова, девушка поспешила на вокзал. Каблучки стучали по мокрому асфальту. Ближайший обратный поезд был через полчаса.

В сумочке снова произошло некое движение. Лика ощутила это шестым чувством. Она боялась даже посмотреть, что там, но все же не выдержала, остановилась и глянула. Нету. Защелкнула замочек и медленно (усилием воли заставив себя не дергаться) оглядела площадь. Второй Ампутатор стоял у запертого пивного ларька. Итак, Лика снова оказалась в эпицентре поединка. Значит, первый ехал в одном поезде с девушкой, сопровождая ее в Кочанск, этакий ангел-хранитель, а другой дожидался здесь, чтоб не позволить ей приобрести злополучные билеты. Или наоборот?..

Лика уселась на влажную скамейку, расправив полы пальто, и стала ждать развязки.

Дуэль продолжалась уже четверть часа. Над тележками клубились облака жидкого азота. Воздух на площади потеплел, но чуть-чуть – это вам не закрытое помещение. И тут Лика услышала что-то вроде звона лопнувшей струны, точнее, таких звуков было два – подряд, один за другим. Ампутаторы, доселе неспешно и уверенно управлявшие своим оружием, замельтешили вокруг тележек. Затем – на грани слышимости – возникло гудение, как от высоковольтной линии электропередач. Звук повышался, начиная высверливать уши. Лика вдруг ясно осознала, что эта черно-желтая механика может сейчас рвануть, поубивав Ампутаторов и случайных прохожих.

Ампутаторы ожесточенно щелкали переключателями на приборных щитках тележек. И разом все смолкло. В уши словно ваты напихали. Девушка постучала по ним пальцами, выбивая пробки.

Ампутаторы почти одновременно распрямились, вытерли руки о фартуки, развернули тележки и, будто ничего не случилось, покатили их в разные стороны.

Лика, выждав немного, раскрыла сумочку. Пальцы дрожали. Затаив дыхание, она медленно достала портмоне, как будто там могла оказаться мина, и – о чудо! – обнаружила там билеты. Вернее, один-единственный билет, купленный последним. Значит, второму Ампутатору уже не хватило сил его уничтожить.

Лика глянула на часы, охнула и, схватив сумку, бросилась на вокзал. Она едва не опоздала на поезд.

4

День тиража начался для Лики с очередных неприятностей: сначала ее чуть было не задавил "ЗИЛ", с ног до головы забрызгав грязью, а потом она застряла в лифте между этажами. Девушка успела к началу передачи только благодаря своему небесному покровителю.

В воскресенье ровно в одиннадцать по ОРТ транслировали розыгрыш двадцати главных призов благотворительной лотереи "Раз – и в дамки": трех путевок на Луну, пяти квартир в Москве и дюжины легковых автомобилей. В тиражную комиссию, как всегда, входили уважаемые люди: отставной космонавт, бывший министр, директор преуспевающей турфирмы, чемпион Европы по объемным шахматам и еще кто-то седой и орденоносный (Лика прослушала его звание и должность). А в студии сидели в пух и прах разодетые доярки и комбайнеры.

Когда ведущий закончил представлять членов комиссии, маленькая девочка с огромным розовым бантом в волосах начала детским сачком вытаскивать из круглого прозрачного резервуара шарики с цифрами. Владельцы автомобилей и московских квартир были определены без малейших проблем. А вот разыграть хотя бы одну туристскую путевку на спутник Земли никак не удавалось. Схватившиеся между собой небушники снова и снова заставляли доставать из барабана последний шестой шар.

На сей раз Ликин охранитель резко сменил тактику, больше не пытаясь сохранять статус-кво. Он не стал выставлять на выигравшем билете Ликин номер и затем удерживать его изо всех сил, а сразу после его объявления менял цифры на билете девушки. Это магическое действие требовало меньше энергии: сохранять всегда труднее, чем менять.

Девочка вручала председателю комиссии последний шар. Тот брал его в руки, раскрывал и зачитывал цифру. Шестая циферка на билете Лики тут же изменялась в нужную сторону. Тогда шестой шарик волшебным образом исчезал из рук председателя и, как живой, нырял обратно в сосуд, моментально зарываясь в груду своих собратьев. Исчезала и шестая цифра на табло. Председатель нервно кашлял в кулак, оглядывал уже слегка обалдевших от происходящего членов комиссии и в очередной раз объявлял как ни в чем не бывало:

– И наконец последняя цифра...

Процедура изрядно затянулась. Уставшая девчушка все медленней доставала шарик. Сачок в ее руках дрожал. Она готова была расплакаться от досады. Ободряющие взгляды членов комиссии на нее не действовали. И только женский шепот из-за рекламного щита заставлял девочку продолжать работу.

– Артель "Напрасный труд", – прокомментировал издевательство над ребенком Ликин отец и добавил, укоризненно глядя на дочь, – и весь этот бардак только из-за тебя.

– А что я могу поделать? – Лишь развела руками. От волнения Лика была бледна и нервно постукивала по паркету подошвами тапок.

– Порви его! Сожги! – с неожиданной злостью воскликнул Степанов-старший. Тамара Ивановна не верила своим глазам. – Нашей семье не нужны подачки небушников! – горячился он, не обращая внимания на супругу.

– Успокойся, шебутной. – Супруга ласково обняла его за плечи. – Ты же знаешь, что ее не переспоришь.

– Страна небось употела у экранов! – не сдавался отец.

– Больше стране делать нечего, – фыркнула Лика. Ситуация повторялась снова и снова, но только у ничего не понимающей девочки все меньше оставалось сил да истекало эфирное время. В студии – среди орденоносных доярок и комбайнеров – возник негромкий гул. Наконец под камеры выскочила багровая мамаша и, подхватив девчушку на руки, вылетела из кадра.

Председатель комиссии окончательно растерялся. Без "независимого доставальщика" обойтись никак нельзя. Если тираж сорвется, будет жуткий скандал. И вдруг на помощь комиссии пришел некий жизнерадостный паренек из зала, ничуть не похожий на подсадного. Розыгрыш возобновился, но счастье было недолгим – схватка небушников продолжалась.

Еще четверть часа мытарств, и враждебная сила неожиданно сдалась. Лика так-таки выиграла самую первую путевку. Последнее, что увидели телезрители, были ошеломленно-счастливые лица тиражной комиссии. Передачу прервал выпуск "Новостей".

Лика откинулась на спинку кресла. Ее окатило горячей волной. По коже бежали мурашки. Победа!.. Но радости не было – лишь опустошение и усталость, будто девушка только что разгрузила вагон угля.

"Значит, поединок продолжится на корабле или на самой Луне, отстранённо, как будто не о себе самой, думала она, – но папе с мамой об этом знать не следует".

– Ну, по такому случаю... – Глаза отца заблестели. Он в предвкушении потер руки и направился к бару.

– Дорвался... – с тоской вздохнула Тамара Ивановна.

Спорить с супругом у нее не было сил. К тому же ей и самой сейчас не помешала бы пара глоточков хорошего коньяка.

ГЛАВА 5

КТО-ТО ДЕРГАЕТ ЗА НИТКИ

1

Георг решил на время стать жалобщиком. Для начала он посетил Лигу Мироформаторов и пожаловался, что его терроризирует Союз Делателей – как известно, это злейший враг Лиги. Обещали оказать помощь. Затем фор Белкин накляузничал Союзу на Лигу. Ни к одной из этих "вольных" ассоциаций Небожителей он сам не принадлежал, но каждая из них претендовала на защиту интересов всех без исключения Домардов и без устали пыталась расширить свои ряды.

Георг не жалел красок, живописуя в каждой организации подлости и зверства, учиненные Дому фор Белкиных ее соперником. Да ему и не приходилось врать – он добросовестно перечислял случившиеся с ним несчастья, а под занавес рассказывал о злодейском убийстве Домарда Франца фор Францевича, который осмелился за него вступиться. О трагической кончине Фра-Фра Небожители были наслышаны, и всякие сомнения в правдивости слов Георга разом отпадали.

После этого Георг фор Белкин делал солидный взнос в кассу Лиги (Союза) и, получив всевозможные уверения, что преступники будут наказаны, удалялся удовлетворенный.

Впрочем, на самом деле все прошло не так уж гладко. Когда Домард спускался по парадной лестнице штаб-квартиры Лиги Мироформаторов, на него упал карниз здания (необарокко, начало двадцать второго века, архитектор My Ван Ен). Магина Лиги, подстраховывающая его, собрала со ступеней фарш, некогда бывший Домардом, слепила из него нового – живого-здорового – Георга, и он как ни в чем не бывало устремился дальше.

Очередной "подарочек" ждал его на дальних подступах к зданию Союза Делателей (поздний космизм, конец двадцать второго века, архитекторы Тюр и Паззак). Многотонный бульдозер "мицубиси" с ядерным движком расчищал площадку под строительство нового супермаркета рядом с циклопическим памятником программе "Аполлон". Он вдруг резко развернулся, пропахав гусеницами глубокие борозды в земле. Круша бетонный забор, буквально с ревом вынесся на проезжую часть в тот самый миг, когда там проезжал автомобиль фор Белкина. Подробности очередной гибели сэра Георга мы опустим. Заметим лишь, что Домарда снова спасли Магины Лиги Мироформаторов.

Стравив Лигу с Союзом, Георг попытался хоть что-нибудь узнать, прижав кое-кого из Домардов. А прижать можно лишь тех, на кого имеется компромат. Такое дело требует особой деликатности и своего рода элегантности, но при этом и хватка должна быть железной.

Первым в списке был Алекс фор Бегерестайн, отпрыск некогда знаменитой фамилии. В далеком двадцать первом веке капитан Военно-космических сил Зигмунд Бегерестайн поднял черное знамя на своем фрегате и объявил о неподчинении командующему космофлотом, Генеральному штабу и министру обороны. Потом он присоединился к Тому Линдону, возглавившему так называемый Первый бунт, участвовал в битве над Лунными Карпатами и погиб, встав на пути бегущих с поля боя матросов.