Текст книги "Я — Спок (СИ)"

Автор книги: Леонард Нимой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Я знал, что это будет самый физически тяжелый проект, в котором я когда-либо участвовал. Я знал – мне понадобится вся выносливость, которую я только смогу собрать, так что я записался в программу по борьбе с курением. Одновременно я начал заниматься в спортзале на студии «Парамаунт». Я там до сих пор довольно регулярно занимаюсь, и с тех самых пор не выкурил ни одной сигареты. Собственно, я думаю, что «Звездный путь-IV» очень помог мне в улучшении здоровья и продлении жизни.

Первый «кусок» слона состоял в розыске мест для съемок – нудное и отнимающее много времени занятие. Вместе с нашим оператором и парой продюсеров я провел бессчетные часы в самолетах, машинах и трейлерах – в основном, в северной Калифорнии. Мы отыскали парк «Золотые ворота» в Сан-Франциско для посадочной площадки невидимой «Хищной птицы», которая стала тем самым местом, где Кирк приказал Сулу приземляться.

К сожалению, как раз перед тем, как нам предстояло начать там съемки, все вокруг затопило сильным дождем и земля стала слишком грязной для нашего оборудования. Нам пришлось переключиться на «Государственный парк имени Уилла Роджерса» в Лос-Анджелеса, который, собственно, отлично подошел.

_{^{Телепортируясь в парк «Золотые Ворота» (а на самом деле – в «Государственный парк имени Уилла Роджерса» в Лос-Анджелесе)}}

Мы также разыскали Монтерейский океанариум – и в этот раз провели съемки с большим успехом. Смонтировав кадры, снятые там, с кадрами, снятыми в бассейне в Лос-Анджелесе, мы смогли создать впечатление, что наши горбатые киты и в самом деле жили в огромном закрытом бассейне в океанариуме. На самом деле, разумеется, в океанариуме никогда не было никаких китов. Не существует достаточно большого бассейна, чтобы их держать.

Китовые спецэффекты были созданы несколькими очень талантливыми людьми, особенности – специалистом по визуальным эффектам Кеном Ралстоном и художником-постановщиком Нило Родисом из «Индастриал Лайт энд Мэджик». Я очень надежно чувствовал себя в руках Нило и Кена, просто потому, что они – лучшие в своем деле. Они подключили талантливого специалиста по роботам, Уолта Конти, чтобы разработать «китов-марионеток». Предполагаю, что большинство людей, видевших «Звездный путь-IV», так никогда и не поняли, что с живыми китами в этом фильме было всего два кадра – один с горбачом, совершающим прыжок над поверхностью океана, предоставленный нам Марком и Дебби Феррари, и другой – с быстро всплывающим горбачом во время сцены охоты, когда русский корабль преследует китов. Все остальные кадры с китами были созданы или с помощью миниатюрной механической модели, или с помощью воспроизведенной в натуральный размер какой-нибудь части китовой анатомии (например, хвоста).

Интересно, что как только началась работа над разработкой китовых спецэффектов, в залив Сан-Франциско заплыл кит-горбач по имени Хамфри. (На съемочной площадке шутили, что он приплыл к нам на прослушивание!) К сожалению, нам не удалось снять на пленку что-нибудь, что можно было бы использовать в фильме, но наш отдел спецэффектов сумел заполучить себе кое-что из отснятого материала, и это оказалось полезным при разработке радиоуправляемых кукол. Множество впечатляющих, правдоподобно выглядящих подводных сцен с китами на самом деле были сняты с участием четырехфутовых механических кукол в бассейне школы неподалеку.

_{^{Джордж и Грэйси, механические киты, спасибо «Индастриал Лайтс энд Мэджик»}}

Пока наши спецы по китам были заняты своей чудо-магией, нам с Харви пришло время заняться выбором актеров. Разумеется, мы уже решили, что хотим собрать из «стартрековской семьи» всех, кого только можно, так что Робин Кертис была приглашена опять на роль Саавик. Мы так же добавили Грейс Ли в роли Дженис Рэнд и Мэйджел Баррет в роли Коммандера Чапел ради их собственных коронных моментов в штабе Федерации. И родителей Спока, Сарека и Аманду, сыграли Марк Ленард и Джейн Вьятт.

Новичком в фильме стала героиня Джиллиан Тейлор, биолог, изучающий китообразных, которой предстояло в итоге помочь экипажу «Энтерпрайза» переправить китов обратно в 23 век. Кэтрин Хикс, которая выдала замечательное представление, была выбрана на эту роль.

Кэти принесла с собой восхитительный дух свежей, ясноглазой наивности, смешанной с бытовым цинизмом, который отлично пошел к роли. Когда она впервые приехала на прослушивание в моем офисе, я решил, что нам надо прочитать сцену, в которой Джиллиан находит в итальянском ресторанчике с Кирком и хочет знать, с чего это Кирк так интересуется китами. Во время разговора Кирк (к своему разочарованию) получает на коммуникатор звонок от Скотти, который называет его «адмиралом». Так что она говорит:

– Дайте-ка я угадаю. Вы из космоса.

– Нет, – отвечает Кирк. – Я из Айовы. В космосе я просто работаю.

И Джиллиан на это отвечает:

– Я так и знала! Я так и знала, что до космоса обязательно дойдет!

Когда Кэти Хикс читала эту реплику мне в офисе, она произнесла ее, как человек, который поверил, без всякого сарказма. Я-то ожидал, что она произнесет ее с интонацией: «Ладно, ребята, вы мне тут лапшу на уши вешаете». Это поразило меня – и весьма приятно, ведь, как ни странно, это было именно та реакция, которую мы задумывали для «исследователя экстрасенсов» Эдди Мерфи – вера в происходящее. Было что-то невероятно очаровательное в наивности ее героини.

_{^{Кэтрин Хикс в роли Джиллиан Тейлор, собственно, в сцене с «Я так и знала, что до космоса обязательно дойдет!»}}

Как только я указал, что Джиллиан реагирует цинично, Кэти немедленно перестроилась и ее манера подачи попала прямо в яблочко. Я впечатлился так, что через несколько дней пригласил ее пообедать со мной и Биллом. Мы отправились в Центр конного спорта в Бербанке. Кэти очаровала лошадей – что, конечно, очаровало Билла. Мы прелестно побеседовали за обедом, и, когда мы с ней уходили, я украдкой глянул на Билла через плечо, чтобы оценить его реакцию. Билл, подмигнув, кивнул, так что я повернулся к Кэти и сказал: «Добро пожаловать на «Звездный путь!»»

Мы остались очень довольны нашим выбором, ведь Кэти атаковала свою роль весьма отважно и энергично. Она была очень правдоподобна – может быть, чуток чересчур правдоподобна, с точки зрения ее партнера Скотта Де Венни, который играл ее коллегу по океанариуму. У них была совместная сцена, в которой Джиллиан вбегает в китовый бассейн и обнаруживает, что китов переправили в открытое море раньше, чем планировалось, без ее ведома или одобрения – и Боб, персонаж Скотта, был в этом замешан. В гневе Джиллиан бьет его по лицу, а потом в ярости выбегает прочь.

Когда мы занимались постановкой сцены, Кэти повернулась ко мне и спросила:

– Ну, как сильно мне его лупить?

Я ответил:

– Покажи свой гнев. Заставь нас в него поверить.

– Ладно, – сказала она, с легким намеком на этакую «будьте-осторожны-с-тем-что-просите-а-то-вы-можете-это-получить» интонацию в голосе. Когда камеры заработали, она улучила момент и врезала Скотту со всей силы, прямо в челюсть. Я хочу сказать, она правда ему вломила! Глаза бедолаги явственно наполнились слезами, но я должен отдать ему должное. Он мог бы запороть сцену, но он стиснул зубы и продержался все время, пока мы продолжали съемку. К счастью для него, Кэти с первого раза столь убедительно ему вдарила, что нам не пришлось делать много дублей.

Когда все актеры были выбраны, начались съемки в Сан-Франциско – с Великолепной Семеркой с «Энтерпрайза», болтающейся по улицам. Правда, было несколько нанятых нами «случайных прохожих», но тротуары еще были вдобавок полны обычных пешеходов, которые отнюдь не находились у нас под контролем, что делало ситуацию весьма захватывающей (и действующей на нервы – если вы режиссер, которому приходится молиться, чтоб никто не вошел в кадр и не испортил дубль). Самое удивительным был тот факт, что нас никто не потревожил, хотя лица актеров из «Звездного пути» хорошо известны. Сан-Франциско славится тем, что привлекает колоритных, эксцентричных людей – и по большей части пешеходы принимали нас за обычных городских сумасшедших и просто игнорировали.

Но сцена, в которой Кирк выходит на дорогу и чуть не попадает под машину, потребовала тщательной постановки (я совершенно не собирался позволить Биллу Шатнеру по-настоящему выбежать на проезжую часть и оказаться раскатанным в блин, хотя уверен, что он бы не возражал), и снять ее оказалось нелегко. (Водитель должен был назвать Кирка «тупицей», а Билл должен был ответить: «Сам двойной тупица!») У нас было дюжины две машин, управляемых нашими людьми, и потребовалось очень точно рассчитывать время, чтобы они все добрались до нужного перекрестка в нужный момент, когда наши актеры переходили дорогу – и чтоб нужная машина почти сбила Кирка. Потребовалась чертовски сложная хореография – мы портили и портили дубли – и, что самое плохое, каждый раз, как нам нужно было переснимать, требовалось как минимум 20 минут, чтоб наш маленький караван машин опять разъехался по кварталу и прибыл к нужному перекрестку.

Мы снимали сцену снова, и снова, и снова – и примерно через трех часов неудач я начал волноваться, потому что начали расходиться слухи, что мы тут снимаем «Звездный путь», и вокруг, наконец, начали собираться зрители. Стало все труднее и труднее убирать зевак из кадра. Я начал подумывать, что нам, наверное, стоит бросить съемку… и тут, после ковырнадцатой попытки все внезапно получилось как по волшебству. Все машины подъехали к перекрестку вовремя, мы, актеры, переступили через бордюр, и взбешенный «двойным тупицей» водитель умудрился произвести впечатление, что он практически сбил Адмирала Кирка, практически не задев Билла Шатнера.

Я издал глубокий вздох режиссерского облегчения и мы двинулись дальше, к сцене, когда наша отважная команда натыкается на автомат, продающий газеты, и вытаскивает одну из коробки. Я озадачился подходящим заголовком для газеты (для сан-францискского «Реджистера», если быть точным) – таким, чтобы выглядел уместным и подходящим для современной аудитории, и в то же время достаточно расплывчатым, чтоб, когда через несколько месяцев фильм выйдет в кинотеатрах, заголовок не выглядел бы устаревшим.

В итоге я остановился на «РАЗГОВОРЫ О ЯДЕРНОМ ОРУЖИИ ЗАГЛОХЛИ», потому что решил – что там ни произойдет в политике в ближайшие месяцы (или даже годы), но кто-нибудь где-нибудь обязательно будет с кем-нибудь вести переговоры о ядерном оружии. Следующие сцены – Кирк, отправляющийся в антикварную лавку и продающий свои старомодные очки, забирающий свою сотню долларов и делящих их между своей командой – прошли довольно просто. (Кстати, антикварная лавка была настоящей!)

На уличных съемках мы сталкивались и сталкивались и с тем, что тщательно спланированные сцены шли наперекосяк – и с тем, что вдруг чудесным образом непредвиденные обстоятельства складывались нам на пользу. К сожалению, вскоре у нас опять все застопорилось – на сцене, которая дала бы герою Джорджа Таккея, Сулу, прекрасный экранный момент. Идя по улице, Сулу – который, как мы заранее решили, родился в Сан-Франциско – сталкивается с маленьким мальчиком, который принимает его за своего дядю. После короткого разговора Сулу понимает, что это его прапрадедушка!

Из соображений экономии актер-ребенок был выбран из Сан-Франциско – иначе нам пришлось бы везти его из Лос-Анджелеса и платить за размещение его и его матери. Таким образом, агентство по выбору актеров из Сан-Франциско предоставило нам несколько видеозаписей местных детей. Мы с Харви их просмотрели и сошлись на самом многообещающем кандидате.

Но, когда подошел день съемок, у нас просто ничего не вышло, несмотря на всю тщательную подготовку. Ребенок прибыл на съемочную площадку и чувствовал себя настолько неуютно, что стеснялся разговаривать, на кого-нибудь смотреть и вообще что-нибудь делать, а не плакать. Мы изо всех сил старались уговорить его присоединиться к другим актерам произнести свои реплики, но он отказался двинуться с места. Джордж героически пытался его развеселить, и на английском, и на японском, и я даже пытался ему в этом помочь (в полном Споковском облачении) – но мы просто ничего не смогли сделать. Чем больше мы пытались заставить мальчика и его мать расслабиться, тем больше они смущались – пока, в итоге, съемочный день не подошел к концу, а малыш все еще отказывался к кому-нибудь приближаться и прекратить плакать. Это было мое самое первое столкновение с ситуацией, когда актера просто невозможно убедить вступить на съемочную площадку и произнести свои реплики. Нам нужно было готовиться снимать новые сцены на следующий день, так что мы были вынуждены двигаться дальше. Естественно, я очень сочувствовал Джорджу, ведь я знал, что это для него много значило, и это была бы очаровательная сцена в фильме.

Возможно, самый мой любимый «уличный эпизод» в «Звездном пути-IV», который нам удалось снять, – с Уолтером Кенигом в роли Чехова и Нишель Николс в роли Ухуры. Именно во время его съемок произошел один из этих счастливых случаев. Тут я должен обозначить декорации, сказав, что в 1986 году Россия еще была Советским Союзом, и среди американцев в массе еще считалось, что русские – наши главные соперники в ядерном противостоянии. Именно из-за этого мы с Харви и сценаристами несколькими неделями ранее придумали сцену с Чеховым, который – в попытках раздобыть радиоактивные материалы, нужные чтоб запустить клингонскую «Хищную птицу» – расспрашивает людей, где он может разыскать «atomnije krejseri».

Я решил снимать эту сцену в стиле «скрытой камеры», засев с камерой в засаде так, чтоб она была не слишком заметна и сняв реакции прохожих на вопросы Нишель и Уолтера. Сцены была в огромной мере сымпровизирована, не было ни заранее продуманного диалога, ни сценария. Я просто сказал Нишель: «Поспрашивай людей, где военно-морская база». И сказал Уолтеру: «Ты спрашивай то же самое – но при этом убедись, что четко и ясно произносишь термин «атомные крейсеры».

Так что камеры начали работать, а Уолтер и Нишель начали задавать вопросы. Некоторые из проходящих мимо людей были наняты нами – а некоторые нет. Собственно, в кадре есть коп на мотоцикле, молча смотрящий на Уолтера сквозь темные полицейские очки. Он не актер, а настоящий полицейский из Сан-Франциско, который был подключен, чтоб помочь нам обеспечить безопасность и контроль над уличным движением.

Нишель и Уолтер сделали именно то, что от них требовалось, и все прошло просто великолепно. Большинство пешеходов, включая тех, кто был не в теме, просто смотрели на них так, будто они сумасшедшие и молча проходили мимо. А затем в кадр вошла эта женщина с длинными темными волосами, которую никто из нас никогда не видел, остановилась выслушать Уолтера и затем любезно ответила: «Я думаю, они за Заливом, в Аламиде». Ее реакция была настолько искренней и просто безупречной, что мы завершили дубль и в итоге заключили с ней контракт, так, чтоб мы смогли заплатить ей за беседу. Это был чудесный счастливый случай, и с нашей точки зрения, и с ее.

Единственное недоразумение со спецэффектами было ближе к концу фильма, когда таинственный зонд (разработанный блистательным Нило Родисом) наконец-то связывается с горбатыми китами, отвечающими «китовой песней».

Тут позвольте мне вернуться назад. Когда я встретился с ученым из SETI, Филлипом Моррисоном, я спросил его, помнит ли он фантастический фильм «День, когда остановилась Земля» (снятый режиссером Робертом Уайзом, который так же был режиссером СТ-ТМП). В особенности я имел в виду произведшую на меня огромное впечатление сцену, в которой у выдающегося эйнштенообразного ученого (в исполнении Сэма Джаффе), в его кабинете была большая черная доска, на которой было длинное математическое уравнение, занимавшее всю доску. В конце уравнения стоял знак равенства, но не было ответа, уравнение не было решено. Ну, и когда инопланетянин, в исполнении Майкла Ренни, входит в офис ученого и видит уравнение, он подходит прямо к нему и вписывает ответ.

Джаффе отчетливо понимает, что находится в присутствии высшего разума, так что, ухмыльнувшись и сверкнув глазами, он оборачивается к Ренни: «У меня к вам масса вопросов!» Он явно предполагает, что Ренни представляет цивилизацию, далеко обогнавшую нашу, которая, возможно, успешно справилась с сумятицей, через которую мы сейчас проходим.

Я детально описал сцену Моррисону и спросил:

– Если бы вы обнаружили себя рядом с настолько развитым пришельцем, какой вопрос вы бы задали? – Я ждал, что он ответит что-нибудь вроде: «Как вылечить рак?» или «Как вы пережили атомную эпоху?»

Но Моррисон не сказал ничего подобного. Собственно, он ответил довольно пылко:

– Оно работает не так! Вы исходите из ложной предпосылки, что другие разумные формы жизни пройдут тот же самый эволюционный путь, что и мы, что они будут думать тем же самым линейным способом, как и мы, и общаться сходным с нами образом.

Но это не так! Во-первых, у них будет совершенно другая форма существования, радикально отличная от нашей культура, и, вероятно, у них не будет нашего линейного мышления. Вопрос Сэма Джаффе, вероятно, не имел бы для них смысла – они не смогли бы его понять, даже если бы вы смогли перевести его на их язык!

Ответ Моррисона оказал чудесный и очень глубокий эффект на мой образ мысли по этим вопросам. (И на сценарий к «Звездному пути– IV», где Спок говорит Маккою: «На Земле существуют и другие разумные формы жизни, доктор. Только человеческое высокомерие заставляет предполагать, что сообщение зонда предназначено людям») Поэтому я был абсолютно уверен, что нам не следует очеловечивать зонд. И поэтому, когда киты и зонд общаются между собой, я чувствовал, что мы не должны пытаться «перевести» их разговор для нашей человеческой аудитории с помощью субтитров. Сделать это означало бы оскорбить тайну, я не мог не думать о том, как провалилась «Космическая одиссея: 2010», попытавшись объяснить тайну и магию «Космической одиссеи: 2001».

К сожалению, со мной согласились не все – включая Харви Беннета. Из-за моей настойчивости в этом вопросе между нами возникли трения – особенно когда Харви выслал руководителям студии записку, предполагающую возможность диалога между зондом и китами. И, конечно, на съемках фильма между нами всегда были какие-то трения просто поскольку, как выразился Джефф Катценберг, двигался я теперь «без ходунков». После «Звездного пути-III» у меня прибавилось уверенности, так что я стал больше склонен настаивать на своем. И к тому же сказался опыт Харви на телевидении – там последнее слово всегда остается за продюсером, поскольку режиссеры нанимаются на каждую серию отдельно. Но с полнометражными фильмами дело обстоит прямо наоборот – режиссер получает последнее слово и кино считается «его». Естественно, у нас происходили столкновения по некоторым вопросам. Только после очень настойчивых уговоров мне удалось убедить «Парамаунт» все-таки отказаться от субтитров и позволить тайне зонда остаться именно тайной.

Но в целом съемки «Звездного пути-IV» шли гладко и приносили много радости – даже если и выматывали. Как я упоминал раньше, если в третьем «Звездном пути» мне было нужно играть только в нескольких сценах. Но в четвертом Спок появлялся на протяжении всего фильма.

_{^{Признаюсь, эти ребята умеют меня рассмешить}}

_{^{Счастливая – и логичная – семья: Спок со своим вулканским отцом Сареком (Марк Ленард) и человеческой матерью Амандой (Джейн Вьятт)}}

За время «Звездного пути-IV» характер Спока прошел через интересное развитие. В третьем фильме ум вулканца представлял из себя чистый лист. В начале «Дороги домой» он показан позволяющим своим новообретенным знаниям быть проверенными компьютером. Он спокойно и без малейшей запинки отвечает на пулеметный обстрел вопросами вроде «Какова электронная конфигурация гадолиния?» или «Измените синусоиду этого магнитного контура так, чтобы он пропускал антинейтроны, а антигравитоны – нет». Он зазубрил все данные, которые ему нужны, чтобы быть полезным свои друзьям, но когда компьютер на засыпку спрашивает: «Как ты себя чувствуешь?» – Спок не может понять вопрос.

_{^{Взаимодействие с компьютером}}

Появляется его мать, Аманда, и объясняет, что он наполовину человек. Его чувствам суждено проявиться, хоть он и считает себя вулканцем. По мере развития сюжета Спок приходит к весьма человеческому выводу, что вся команда должна рискнуть собой, чтоб спасти смертельно раненого Чехова – действие, основанное на сострадании, и прямо противоположное идее «Благо многих перевешивает благо одного».

В конце фильма, когда Спок прощается со своим вулканским отцом, Сарек спрашивает, не желает ли Спок передать послание для Аманды.

– Да, – отвечает Спок. – Передай моей матери… что я чувствую себя хорошо.

И он прощается с отцом вулканской фразой «Долгой жизни и процветания». Это отмечает для персонажа момент полного единения двух его половин – вулканской и человеческой.

_{^{«Передай моей матери… что я чувствую себя хорошо». Сцена с Марком Ленардом}}

НИМОЙ: Я понимаю теперь, что за «решающую равнину» ты имел в виду.

СПОК: Ах. Если я могу позволить себе выразиться фигурально – кажется, мы пересекли равнину вместе.

НИМОЙ: Ну, кажется, ты достиг цельности, которой искал, Спок. Но… что насчет меня? Прошел ли я испытание?

СПОК: Только время рассудит.

К тому времени, как съемки были свернуты, все, занятые в выпуске фильма, начали подозревать, что мы достигли чего-то особенного. Рецензии и реакция зрителей превзошли все наши ожидания. «Дорога домой» побила рекорд кассовых сборов, заработав больше 100 миллионов долларов в домашнем прокате. В придачу к верной аудитории «Звездного пути» она привлекла огромное количество людей, которые не видели предыдущие три фильма об экипаже «Энтерпрайза». На момент, когда я пишу эту книгу, он остается самым прибыльным фильмом «Звездного пути».