Текст книги "Клеймённые (СИ)"
Автор книги: Леона Хард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
– Половину жизни, – ответил, спиной оперся о стену. – Нам надо поговорить.
– Давай сделаем это дома? – попросила она мягко, на что я согласно кивнул. А потом Дина заговорила совсем другим тоном. – Присунул своей козе с длиннющими ногами? Не успели встретиться сразу ноги перед тобой раздвинула. Ты посмотри не идет, а пишет, словно с подиума спустилась! – пренебрежительно кивнула в сторону коридора. – Все вы мужики одинаковые!
– Дин, заткнись, а? – попросил, но та продолжала бубнить на ухо, в процессе переодевания и сбора вещей.
Вскоре вышли на первый этаж из лифта и направились по коридору. Несмотря на позднее время и будний день народ все равно приходил в главное развлекательное место Приама.
Шли в глухом молчании, каждый наедине со своими мыслями. Я не заметил людей. В последний момент машинально, чтобы избежать столкновения с человеком, попытался убрать плечо, но тот не удосужился подвинуться и в результате я врезался в его руку. Потер плечо, оборачиваясь, а виновник будто не заметил столкновения продолжал путь по коридору и общался с другом.
– Эй, ты? Плечи больно широкие? – нервно выкрикнул я в спины прошедшим гостям. Оба остановились: один резко развернулся, поглядев в мою сторону крайне озадаченно. Еще бы... кто-то сказал против. Ненавидел таких, думали, что мир принадлежал им. Трудно уважать существ, проживающих рядом?
Второй стоял пока спиной... руку он опустил вниз по шву, ненавязчивым движением отстегнул цепь, которая странно зазвенела, как-то предупреждающе. По-прежнему не поворачиваясь, мужик звякнул орудием перед собой, рассекая воздух сверху вниз, словно создавая предупреждающую мелодию. Резво развернулся, найдя меня, как цель. Две опасные точки глаз впились, пригвоздив на месте. Злой взгляд. Бывает у людей злой взгляд, вот этот человек относился к таким представителям.
Я стоял, руки сжав в карманах джинсов, и наблюдал, как соперник сделал несколько быстрых шагов в моем направлении.
Взмах и не понял, как шею сзади сдавило цепью, давя вперед и заставляя мое лицо выпячиваться вперед. Мужик оказался повыше, явно постарше, наклонил голову ко мне, лбом прикоснулся к моему, с силой давя прямо в центр. Мне же приходилось сдерживать мощный напор головы. Его облик был какой-то резкий, агрессивно-звериный, движения порывистые, а глаза опасные, обещавшие мгновенную расправу.
– А ну-ка выйдем на улицу! – услышал шепот в лицо и почувствовал бешеное давление на шее цепью.
Не понял, как, но между нами просунулась Дина, руки поставила на мужика и оттолкнула его.
– Не трогайте его! – гневно выкрикнула подруга.
Дина в разы меньше его, но мужчина послушно от удара отошел назад, ослабив хватку цепью на моей шее. При этом странно изучил новый объект перед собой, лицо его разгладилось, гневные морщины возле глаз исчезли. Мужик с любопытством несколько секунд рассматривал Дину, стоявшую передо мной и защищавшую своим телом.
Куда, дура, влезла?
Запоздало тихонечко за талию подтолкнул подругу себе за спину.
А мужик неожиданно ухмыльнулся, глядя на Дину, но ко мне обратился уже без улыбки:
– Зачетная девчонка, смотри не потеряй! А тебе сегодня повезло!
Посвистывая неизвестную мелодию, незнакомец покинул место встречи.
Глава 20
POV Диана
Как я соскучилась по острову, по солоноватому воздуху, который приятно вдыхать. Где всегда тепло и уютно. Помню, как сильный ветер завывал на верхушке острова, дуновением спасая от знойной жары. Яркие цветы, зелень – всё в округе зеленое. Ах, сколько летало бабочек на острове: и белые, и желтые, и черные, и есть опасно красные. Кровавые, если к ним прикоснешься, то ужалят, как медузы.
Бабочки имеют четыре жизненные стадии, похожий процесс становления личности происходил и у Клейменных.
Первой стадией был остров от рождения и до достижения восемнадцати лет.
Моя цель была – дожить до восемнадцати лет, научиться бороться и получить навыки, необходимые для существования в человеческом мире. Это цель, это смысл жизни каждого Клейменного. Жаль, я плохо училась на острове, лениво было, и потому половину информации пропустила. Всего несколько человек помогали жить в то время: Алина...Эля...Артем...и наверное отец, несмотря на то, что он скорее безмолвная статуя, оживающая раз в месяц. Говорил четко по делу, а в остальное время я была сама по себе.
Проживала в одиноком деревянном доме на острове, в темноте или при свете восковых свечей.
Теперь, в мире людей, тетя стала пятым важным человеком.
Второй этап жизненного цикла начался едва нас с девочками выбросило через пространственную дверь в лес рядом с Приамом.
Я была очень наивной впервые, когда попала в человеческий мир: думала обо всех и о людях в том числе, хоть они и являлись врагами. Оборачивалась, искала в каждом прохожем потенциального врага, боялась каждой прожитой минуты – что она станет последней в жизни. Пыталась поступать правильно и это сильно напрягало, выкручивало нервы. Чего-то боялась, хваталась за жизнь и боялась...боялась.
А после отеля наступила третья стадия взросления Клейменного, будто щелчок произошел, сбой в системе организма. Глаза открыла в человеческом мире. Смирение наступило...ну и пусть завтра будет последний день. Я перестала нервничать, оглядываться по сторонам в поисках Карателей.
Я научилась питаться страхом, крала их у встречавшихся прохожих, смахивала будто ладонью плохую эмоцию, и люди сразу начинали улыбаться после моих ненавязчивых манипуляций. И мне в радость.
Я наконец-то получила связь с силой, и была удивлена ее масштабу. Это стихийные силы, одна из четырех: огонь, вода, молния, ветер. Это сила убийц. Ими можно весь мир умертвить, если сильно разозлиться. Я не хочу никого убивать.
После дня Рождения первые дни старательно избегала Артема. Его поведение ввергло в шок. Какое запечатывание? Мне восемнадцать, мы – безработные, можно сказать, без денег, а если забеременею? Дети между братом и сестрой – это … я даже не представляю, не хотелось бы больного ребенка. Нужны в любом случае деньги ухаживать за ребенком еще в утробе, смотреть, чтобы правильно формировался, а не больным. В основном в истории между Клейменным и Клейменным случались выкидыши. А у нас с Артемом ни денег, ни квартиры, Запечатывание – это совсем опрометчиво.
Всё внутри сопротивлялось запечатыванию, а я задавалась вопросом отчего так испуганно реагировала? Должна быть рада, Артем желал связать наши жизни. Я столько тянулась к нему и вдруг получила. И опять щелчок в голове. Получила, а что дальше делать с полученным мужчиной?
Я фригидна...точно... или лесбиянка. Мне не нравились мужчины, поэтому мой первый сексуальный опыт закончился полным провалом.
Университет исправно посещала. Раз надо, то надо. Боялась, что Гектор вновь пристанет со свиданием, но, к моему удивлению, мужчина больше не появлялся. Я с отчаянно бьющимся сердцем проходила фонтан возле университет, а в ответ благодатная тишина. Даже пыталась высмотреть мужчину, там ли он. Там, судя по веселому смеху. Он забыл обо мне?
Примерно через неделю после событий в отеле и моей дикой, необузданной ревности (с позором вспоминаю этот момент) шли мимо фонтана. На газоне обнаружили ораву людей. Нет, там и обычно бывала орава людей, но сейчас толпа стояла плотным кольцом вокруг чего-то. Приблизившись к студентам, через головы разглядела несколько мужчин.
– Эй, ушлепки, скука! – произнес какой-то мужчина из Низов, с ног до головы облаченный в черную одежду.
Четверо мужчин устроились внутри людского кольца, важно скрестив руки под грудью. Дубинка в руках одного покачивалась из стороны в сторону, иногда обводила незамысловатые фигуры в воздухе. Двое мужчин в центре: один лежал, а второй прыгал на нем, именно прыгал двумя ногами с разбегу на лицо.
А Гектор сидел на корточках в одной черной майке, с растрепанными, всклокоченными волосами, цепь то накручивал на кулак, то раскручивал, позволяя той падать на снег, а потом подниматься. Делал вид, что цепь – самое важное занятие на свете.
Наблюдающие люди хлопали, свистели, радуясь очередной бойне, кровавому зрелищу. Кто сильный, тот и прав, правда?
С энтузиазмом подбадривали, особенно человека, который приземлялся кроссовками на лицо лежащего.
А люди...а люди смеялись и посвистывали при виде «красивого» зрелища. Приходя в восторг от кровавого месива, восхищенно улюлюкали. Это обыденное зрелище, когда человека били до крови.
Люди все такие...всегда наблюдали за нашей казнью на главной площади. И сейчас студенты жаждали кровавого пира. Хищники по натуре. А еще нас называли хищниками, да мы – невинные дети по сравнению с ними.
– Трусы! – спокойно прокомментировала очевидное, но не ожидала что это возымеет эффект взорвавшейся бомбы. Толпа медленно поворачивала головы на мое замечание.
– Кто это у нас там? – прозвучал знакомый голос.
Кольцо людей расступилось, дав дорогу для передвижения вперед, приглашая на беседу. Я вошла внутрь, и толпа сразу же сомкнулась, поймав в ловушку.
Одна среди мужчин, стоявших в кругу.
Есть у меня одна хорошая знакомая женщина – совесть или жалость, вот она всю жизнь и мешала жить. В тот день, когда спасла малышку из-под колес машины. В тот день, когда услышала жалобные стоны испуганных девочек, хотела им помочь и ударила Гектора банкой пива. Когда подошла помогать одинокой Люде, и вот сейчас.
Глупая я, жалостливая, как сказала бы тетя. Но я не слушала советы – по крайней мере, потом не стыдно будет умирать.
Мужчины в человеческом мире решали проблемы силой. Кто силен, тот и прав. На все это закрывалось глаза. Полный круг студентов и никто не остановит расшалившуюся молодежь и даже Каратели махнут плечами, пока не дошло до ножевого ранения всё спокойно.
Аж омерзительно.
Карателям некогда заниматься беспорядками, им важнее найти лишнего Клейменного, это же мы виноваты во всех грехах.
– Что ты сказала? – Гектор поднялся с корточек, одетый в черную футболку с изображенными на ней черепами. Перекрещенные палки на черепе – это несущий смерть. Не знаю почему, но мне больше не страшно.
– Я сказала! – вобрала воздух в легкие и, как на духу, высказала. – Что вы – трусы. И особенно – ты! – обратилась к Гектору.
– Ого! – засмеялся, как ни странно, Гектор, небрежным взглядом изучая притихшую толпу, застывшую в ожидании сигнала. – Я польщен! – мужчина по-прежнему не скрывая улыбки, прикусил нижнюю губу. Кроссовками топтал снег. – Ты обратилась ко мне на «ты».
Его взгляд скользко прошелся по мне и отступил.
– Тебе смешно, когда бьют человека? – спросила у него. Гектор не поднимал на меня взгляд, я его мало интересовала, скорее цепь на кулаке и снег под подошвами. – Что они тебе сделали? – кивнула на побитого парня.
– Конкретно тот, – Гектор указал на еще одного побитого мужчину, но уже стоявшего. – Вчера обрызгал меня из лужи, а этот ушлепок, – и показал к себе под ноги и пнул тело кроссовком. – Мне дверью ногу прищемил, и я его спустил с лестницы. Одним словом – было плохое настроение! – пожал равнодушно плечами.
– Шутишь? – я очень высоко подняла голос. – Серьезно? Ты избил человека из-за того, что он прищемил тебе ногу?
Я смотрела на него, не в силах высказать всего что бурлило внутри, всех красок эмоций, кипящих внутри тела.
– Это метод кнута и пряника. Я могу быть очень милым, – и Гектор демонстративно показал искусственную улыбку, но злую. – А могу быть и таким. И не стоит забывать, что могу наказать. Всем ясно?! Свои поганые рты закрываем, когда я прохожу! – развернулся вокруг своей оси и поднял указательный палец вверх, требуя внимания. – Я вам не добрый дяденька, как улыбаюсь, так и челюсть могу вывихнуть. Забыли? Я презираю слухи больше всего! Меня нужно слушать и бояться!
А потом с улыбкой развернулся и встал напротив, руки сложил под грудью, подчеркнув вены и массивность бицепсов. На улице мороз, а он в майке. Не холодно?
Теплое дыхание коснулось моего лица. Гектор смотрел сверху своего роста, с легкой, но явно фальшивой улыбкой. А я не решалась отчего-то ему в глаза посмотреть, максимум на уровень носа или губ.
– Ты ужасен, – с тихим вздохом подвела итог. – Ты настолько омерзителен, что мне противно разговаривать с тобой. Люди для тебя – ничто, – тихонечко говорила его рукам, груди, вздымающейся от напряженного дыхания и голой шеи. – Материал для битья, как можно так легко причинять бо...
Осеклась, когда его пальцы сжали локоть, заставили встать на носочки и подойти поближе к мужчине, и в завершение вынудили поймать раздраженный, полный злобы взгляд. Ненависть четко проявилась на его лице, исчезли былые насмешки.
– Слушай сюда... – едва не шепотом начал Гектор цедить сквозь зубы нервные слова. А люди не спешили покидать круг, тихонечко подслушивая. – Не спящая красавица, твоя правильность мне омерзительна, – повторил начало моего обращения. – Твоя невинность...вся такая белая и пушистая, нимб на голове не жмет? Думаешь, людишки оценят твое заступничество? Думаешь воздастся по заслугам? Обломись – ты никому не нужна и никто свою голову за тебя не положит. Ты кто такая, чтобы меня судить?
Слушала и слушала его тихий злой голос, как загипнотизированная, не в силах заговорить. Стояла, зажатая его пальцами, смотрела, как пар наших дыханий смешивался и клубился между нами. Вырваться все равно бы не дал, поэтому слушала внимательно, почти не моргая. И не понимала, отчего не приятен его злой голос. Он со мной еще не разговаривал в подобном тоне – настолько пренебрежительно.
– Тебе повезло, что не бью женщин, поэтому пока я добрый пошла, – он перестал шептать, сделал глубокий вдох и громко сказал, так что я прикрыла веки от резкого окрика и встрепенулась. – Пошла... НА ХЕР!
В ушах зазвенело от этого посыла, я вздрогнула машинально.
Гектор за локоть пренебрежительно подтолкнул в сторону толпы, не очень сильно, но толчок нарушил равновесие тела и заставил отойти на пару шагов назад.
Ощущение, что с этими словами цепью обхватил грудь: дыхание стало тяжелым и с трудом проходило в легкие.
Гектор не глядя вышел из круга, оставив толпу и меня, униженно слушающую смешки и шепот.
Я обхватила себя за локти, как бы согреваясь от холодных слов.
– Зачем? ... Зачем? – услышала обращение Алины. Толпа медленно рассеивалась, а подруги, воспользовавшись возможностью, подошли поближе, став невольными свидетельницами перепалки. И были явно удивлены разговору с Гектором.
– Зачем ты полезла? – тихим, злым шепотом поинтересовалась Алина. Я удивленно рассматривала как прекрасные, голубые глаза подруги гневно сузились. – Зачем оскорбила мужчину? Твой отец за подобный проступок навечно бы запер тебя в подвале!
А теперь показалось, что не только грудную клетку сдавили цепью, но и в живот больно ударили ногой. Я с ужасом сбивчиво воскликнула:
– Алина, ты за него? Ты на его стороне?
– Нет! – встрепенулась подруга, нервно рассматривая то одну точку, то другую будто искала ответ на вопрос или оправдание. Алина неуклюже поправила за ухо прядь волос, выбившуюся из косы, и тихонько добавила:
– Просто ты опять залезла, куда не просят. Зачем влезла в мужские разборки? Это не твое дело, ты... ты...
Алина вновь посмотрела на меня, но теперь более решительно, найдя ответ:
– Ты – выскочка!
С этим обвинением отошла, оставив меня и Элю наедине. Только что...Это была моя подруга, с которой спали в обнимку на острове, потому что по одиночке в целом доме бывало страшно? То я, то она приходили ночевать.
Это подруга, которая успокаивала по поводу Артема, поддерживала в симпатии, хотя знала, что это против правил?
Это подруга, с которой вечно дрались, носились друг за дружкой с палками, визжа во все горло по серпантину острова и отчаянно хохоча? С проклятиями грозились немедленной расправой, но ни разу не ударили друг друга.
– Она не со зла. Перенервничала за тебя! – пояснила Эля или попыталась оправдать подругу.
Я не знала поверить этому или нет.
POV автор
Сто дней до дня Х. Белая красивая бабочка? Или кровавая тварь, жалящая неугодных?
POV Диана
Я не умею ненавидеть или скорее не умела, но почему-то слова Гектора попали в цель...распространились по нервным окончаниям. Даже передвигаться мимо него было неприятно, едва видела мужчину, стоящим в коридоре или курящим, прятала взгляд. Понимала, что его не волновали собственные слова, да и пусть. Главное, что омерзительно было даже видеть его, не говоря о том, чтобы стоять рядом. Гектор был олицетворением всего самого плохого. Змеи – ненавидела змей, вот он гадкая, мерзкая змея. Если раньше Гектор просто не нравился, то сейчас я полностью отравлена этим черным чувством. Даже во сне один раз приснилась его физиономия, я очнулась как от кошмара, встрепенулась, в холодном поту подорвалась на кровати.
Мой глупый поступок стал достоянием гласности, каждый студент в университете знал и шушукался по углам, как меня послали.
По началу боялась, что Розы начнут повторное гнобление, но оказалось все спокойно. Похоже даже красавицы втайне сочувствовали – быть посланной любимцем университета, какая великая честь подарена мне.
А в наших отношениях с Алиной появилась маленькая брешь. Подруга единственный раз обиделась и не разговаривала, когда я сломала голову ее любимой кукле, но сейчас что я сделала? Алина не разговаривала целый день после позора на фонтане.
Но через день начала общаться, и то по причине, что ей надо было с кем-то поделиться прекрасной новостью. Я давно не видела ее такой счастливой: ярко улыбалась, сверкая белыми зубками; обнимала крепко-крепко, как в детстве и что-то рассказывала, тараторя с охами и вздохами.
Я тоже улыбалась, пока не услышала презренное – «Гектор». Подруга пригласила его на свидание. Если бы мужчина попался сейчас на глаза, зубами бы вцепилась ему в глотку и перегрызла. Улыбка пропала с лица, но Алина не видела пока обнимала. А внутри – клянусь ненависть, достигла самой высшей точки. Она черная-черная затмила глаза, комнату передо мной, слилась с темными волосами подруги, по которым ее гладила. Предел терпению.
Гектор – не тот мужчина, которого я бы хотела видеть рядом с подругой, если он ее обидит...а он обидит непременно, потому что по-другому не умел общаться.
Пока Алина воодушевленно рассказывала, я кивала головой и делала восхищенное лицо, планируя как на следующий день вырою могилу для Гектора и поговорю с ним. Пусть меня обижает сколько угодно, я толстокожая, потерплю и посылы, и издевательства, но Алину...
Дождалась пока Алина в первую смену, Эле сказала, что по делам, а сама пошла в мужское крыло. Сверилась с расписанием, узнав в какой аудитории занятия у Гектора.
Как только зашла на правую половину университета, шла и молилась, чтобы остаться в живых. Во-первых, жуткие крики, запах табака на все помещения, парни носились взад и вперед и едва не сшибали, поэтому я к стеночке порой прислонялась спиной, врастала намертво и с отчаянно бьющимся сердцем ожидала, когда пробегут мимо. Бешеные мужчины.
Очищу совесть поговорю с Гектором, хотя было омерзительно даже смотреть на него.
Зашла в необходимую аудиторию, тут же зазвучал гул голосов, словно стадо насекомых противно зажужжало. Скрип двери привлек внимание с верхних рядов, где увидела Гектора, сидящего за партой, а его ноги естественно сверху на поверхности стола.
Вошла в аудиторию, встала ровно и спокойно попросила:
– Гектор, можно поговорить с тобой?
На мое предложение прозвучали явные смешки, сделали наверное вывод, что пришла очередная поклонница признаваться в любви. Гектору кулаком одобрительно ударили по плечу с намеком: «Молодец, чувак! Оседлал кобылицу!»
Гектор не улыбался, обычно смеялся, а сейчас был серьезен, спускаясь вниз и перепрыгивая через ступеньку.
Я подождала его в коридоре и устремила взгляд на плечо мужчины.
– Пошли на помойку, – предложил командир, мало интересуясь согласием.
Шла послушно за его спиной. Так странно себя чувствовала... Мужчина разговаривал со мной, как с каким-то тараканом, пнул и раздавил прилюдно. Не думала, что Гектор так будет разговаривать. Обычно не ругается, наоборот улыбается людям, а почему на меня накричал? Я хуже всех?
На помойке дружно остановились напротив одного из диванов. Раннее там сидели юноша с девушкой, но при виде командира скромно решили подышать свежим воздухом.
Я узнала отчего Помойку назвали Помойкой и это связано опять же с первой Розой.
Влюбленный мужчина, предлагая встречаться, подарил своей любимой прекрасную розовую Розу, но то, что цветок сорван из университетского парка девушка не знала, но это и не столь важно. Главное пара сильно любила друг друга, и долгое время наслаждалась своей любовью. Как-то раз юноша возвращался поздним вечером с занятий мимо Помойки. Народу почти не было в тот поздний час и потому неприличные звуки, возбужденные голоса и звуки поцелуев в темноте помещения напрягли студента. Попытавшись не обращать внимания, поспешил к двери на лестницу. Но в последнюю минуту что-то остановило, показалось тревожным в звуках. Может женский голос? Ее стоны удовольствия? Или шлепки разгоряченных тел друг об друга?
Не узнать стоны любимой было не возможно. Потому и Помойка, что это тайное место встречи по ночам любовников. Потому и Розы – что это девушки, олицетворяющие похоть и власть.
Гектор плюхнулся на белый диван по центру, положил руки на спинку мебели, колени в разные стороны. Развалился так, что если захочу приземлиться, упаду на половину ноги или в объятия. Гектор показал, наконец, улыбку, но на секунду она показалась фальшивее, чем обычно, какая-то кривая. Как будто не мог улыбнуться. Мне тоже не хотелось улыбаться, поэтому не предпринимала попыток изменить лицо от эмоций. Смотрела строго в одну точку. Гектор похлопал по оставшемуся месту на диване ладонью. Я не ответила и просто начала говорить:
– Надеюсь понял, зачем я здесь? – мужчина кивнул на вопрос и улыбку убрал. – Всего один вопрос: тебе правда нравится Алина?
– Как может не нравится чистая четверочка!? – опять его тупая улыбка, у меня скоро аллергия появится на его вымученные эмоции. Зачем улыбался, если не хотелось? – Это у тебе Абрамова надо подумать...
Пренебрежительно повел пальцами в воздухе напротив меня и видимо груди. Я вовсе отвернулась к колонне и смотрела теперь на нее. Она интереснее.
– Двоечка...нет...два с половиной...хотя может и на троечку с минусом потянет, – долго размышлял о моих физических данных, я же смотрела в бок, проклиная себя за то, что хотела с ним поговорить.
Просто резко пошла.
– Эй, Абрамова! – я проигнорировала и едва не бегом по лестнице.
Бесполезно разговаривать. У нас ничего общего, словно из разных миров, не понимаем друг друга. Я не понимаю его слов, а он моих. А может, и не хочет понимать.
