Текст книги "Опустошённый (You are Empty) (СИ)"

Автор книги: Леон Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Вагонетка быстро набирала скорость. Оторвавшись от преследуемых меня противников, я схватился за тормоз (мало ли что) и помчался вперёд в осенний туман, навстречу неизвестности.

4. Сталелитейный завод

Вагонетка шла размеренно и спокойно. Высунувшись по пояс, я вглядывался вдаль, пытаясь что-либо заметить впереди, но всё было безрезультатно. Кругом – сплошной туман. Осенняя пора.

– Долго ли мне ещё ехать?

Дорога сделала резкий подъём, и я приготовился, что скоро стоит ждать и спуска. Но за следующие пять минут этого не произошло.В лицо ударил запах дыма, а в воздухе стали витать серые грязные снежинки.

– Пепел. Этот завод должен быть близко.

Вагонетка неслась по рельсам между трубами и бетонными конструкциями. Наконец, туман рассеялся и заметил, что въезжаю в какой-то огромный ангар, с тремя, четырьмя стрелками. Рельсовый путь привёл вагонетку в небольшой тупичок с металлической лестницей, ведущей на верхний ярус ангара. Я схватился за тормоз и стал тормозить. Вагонетка, завизжав всеми своими металлическими частями, едва не стукнулась об ограждение. Я перевёл дух и огляделся, чтобы узнать, куда, собственно, я попал.

– Чтож, здесь теплее, чем в колхозе и больнице. Теперь стоит осмотреть этот завод, но нельзя терять бдительности.

Взобравшись на платформу, я снял с плеча ружьё и перезарядил его. Не убирая берданку, я прошёл по лестнице наверх.Ствол двустволки мерно покачивался перед глазами. Никого. На платформе не было ничего интересного. Пройдя по металлическому полу, я вступил в большой цех. Судя по всему, здесь производили какие-то детали. В помещении стояли огромные фрезеровочные станки. Они были рабочими: в цехе стоял гул работающих механизмов. На стенах я заметил множество плакатов-памяток фрезеровщикам. Стараясь не шуметь в просторном зале, я проскользнул в первую дверь налево: похоже, это был кабинет начальника. Окинув взглядом обстановку: казенные стол и стул, большой несгораемый шкаф у стенки, на которой было два старых плаката:«Не болтай!» иархи верно правильные окна РОСТа Маяковского «Каждый прогул – радость врагу!». На столе высилась кипа бумаг, а на его краю лежала небольшая записка:

«Хотел с 10-ого числа в отпуск – так не отпустили. Напротив, велели «Закрутить гайки»: отныне смена будет 14 часов. Помнится, в 33-ем, до войны, было подобное. Не знаю, с чем это связано, но никак не с пятой пятилеткой. Впрочем, по слухам, в такой режим вступили практически все предприятия города. Что же это может значить?»

Оторвавшись от записки, я заглянул в документы. Ничего необычного я там не нашёл. Большая их часть была датирована сентябрём 1949 года.

– Значит, прошёл почти месяц. Я никак не могу предположить, когда всё начало меняться.

Выйдя из кабинета, я вступил в цех.Было очень жарко, я почувствовал, как капли пота стекают по моей спине под кителем. Услышав громкий стук молота, я навострился.Здесь явно кто-то был.

Спрятавшись за отопительной установкой, я наблюдал за очередным безумцем. Два места ростом, весь в саже и копоти, в руках огромный молот, который они дело опускал на тяжёлую наковальню. Он работал, не покладая рук.

– Производство на заводе не останавливается. Интересно, они понимают, что они делают?

Кузнец был слишком занят своим нелепым делом, так что я мог проскользнуть мимо него незамеченным. Патронов к берданке осталось примерно две дюжины, но стоило их поберечь. Кто знает, кого я ещё встречу на пути к городу. Аккуратно прижимаясь к стене, япроскользнул мимо кузнеца вперёд, но пройти незамеченным вновь не удалось. Из-за угла выглянула свиная морда рабочего.

– А ну, иди отсюдова! – прохрюкал он.

Я успел пригнуться, прежде чем совковая лопата ударилась о стенку в том месте, где мгновение назад была моя голова. Я мгновенно среагировал и выпалил противнику почти в упор. Рабочий захрипел и упал, заливая пол кровью из пробитых дробью внутренних органов. Краем глаза я увидел, как ко мне повернулся кузнец. Два горящих пламенем жёлтых глаза, похожих на раскалённую магму, с ненавистью уставились на меня.

– Лучше бы ты занимался своими делами!

Но теперь он обращал внимание только на меня. В его глазах я, скорее всего, выглядел врагом народа. Он поднял на уровне груди свой тяжёлый молоток и решительно направился ко мне. Прицелившись в кузнеца, я спустил курок. Дробь оросила его могучую грудь, но, на моё удивление, кузнец устоял. Несмотря на то, что туловище его было всё залито кровью, он поднял над головой свой молот, намереваясь размазать мне голову. Я отскочил,и тяжёлый молот опустился на пол, пробив в нём внушительный кратер. Я бросился бежать, на ходу перезаряжая берданку. На пути я столкнулся ещё с двумя рабочими. Отпихнув их, я не заметил впереди лестницу, ведущую вниз, и кубарем скатился с неё. Упав на нижнюю площадку, я понял, что ружьё я никуда не потерял, и что я до сих пор сжимаю его в руках. Взведя оба курка, я, прицелившись, выпалил по ногам спускающихся рабочих. Те, отчаянно крича, покатились вниз по лестнице, почти как я.Я сумел откатиться, прежде чем эти мерзавцы упали на меня. Затем я подскочил к рабочим и стал молотить по ним прикладом. Расправившись с обоими, я глянул вверх. Кузнец созерцал картину моего сражения с рабочими свысока. Я помнил, что в стволе остался ещё один патрон. Отчаянно зарычав, кузнец стал резво спускаться по лестнице. В этот момент я спустил курок. Дробь врезалась в плоть кузнеца, но он перед смертью успел метнуть свой молот прямо в меня. Я успел увернуться, и молот пролетел в какой-то паре сантиметров от моего лица.

– Обошлось и в этот раз.

Спустившись по лестнице, я прошёл мимо фрезеровочных станков, постоянно держа оружие наготове. Переломив стволы, я зарядил берданку свежими патронами. Помещения выглядели разорёнными, словно кто-то в безумии крушил тут всё подряд.Эта картина мне совсем не нравилась. Ни врагов, ни какого-либо действия.

– Завод, похоже, подвергался нападению.

Я окончательно стал верить своей догадке, когда увидел дорожку из пулевых отверстий на обезображенной бетонной стене. Такую дорожку мог сотворить лишь автомат в руках солдата.

– Но, кто знает, может это были вполне нормальные войска, посланные из города для ликвидации последствий этого безумия. Хотя.… Не слишком они хорошо сработали, учитывая то, что на меня уже напали несколько рабочих завода.

В следующем помещении было очень жарко. Я увидел огромные котлы, в которых кипела раскалённая сталь. Из-под наковальни летел сноп искр: очередной кузнец с точной периодичностью молотил по ней. Я поднялся по лестнице, чтобы избежать с ним столкновения. Дорога моя пролегала прямо над кипящими котлами, и мне стало не по себе. Мои шаги стали строже. Я старался не смотреть вниз, но был внимательным. Снизу внезапно раздался странный стрекот, похожий на вращение винтов самолёта. Я пробирался дальше, и тут, прямо передо мной, паря в воздухе, возник человек в сварочной маске. Могучее тело было обвито кожаными ремнями, на которых крепилась странная конструкция в виде больших лопастей, вращающихся с большой скоростью. Видимо, эта штука и держала пришельца в воздухе. В руках он держал непонятную штуку, похожую на какое-то оружие.

– А теперь у меня проблемы!

Горячая струя пламени, вырвавшись из его оружия, понеслась мне навстречу. Я пригнулся настолько низко, насколько мог. Трубы позади меня расплавились, из-них повалил густой пар.

-Ёлки зелёные, это кипящая сталь!

Берданка сейчас была очень кстати. Я выпалил с неудобного положения, и, тем не менее, оба заряда достигли цели. Один звякнул о лопасти и шлем незнакомца, второй раздробил часть плеча, и сталевар отлетел от меня на достаточное расстояние. Но это было далеко ещё не всё. С пронзительным кличем на проход приземлился пожарник. Держа в руках топор, он презрительно посмотрел на меня злобной парой алых глаз. Я немедленно отполз под пар, вырывающийся из труб,что и погубило противника. Бросившись на меня, пожарник, невзирая на пар, шагнул вперёд – и его тут же обварило горячим воздухом. Пожарник издал ужасный вопль,уронив своё оружие, прижав ладони к ошпаренному лицу и расплавившегося от высокой температуры респиратора. Помня о паре, я встал за зоной поражения и, схватив пожарника обеими руками, изо всех сил швырнул его за перила.Пожарник упал прямо в котёл с расплавленным металлом. Я слышал нечеловеческие крики, доносящиеся из котла.

Но, времени не было. Подобрав двустволку, я побежал вперёд. Япочувствовал, как сталевар вновь завёл свою диковинную штуку. Впереди была пожарная лестница, ведущая наверх. Резво повесив берданку за спину, я стал подниматься по лестнице. Я слышал этот противный звук – стрекот крыльев сталевара. Но это лишь придавало сил. Быстро перебирая ногами, я в итоге очутился на крыше. В лицо бросился пепел, поднимаемый изтруб. Покатая железная крыша была пробита в нескольких местах, там и сям лежали обломки бетонных конструкций.В нескольких метрах от меня на краю крыши находились буквы. С обратной стороны они образовывали гигантскую литеру «СЛАВА ТРУДУ!» Но буква «Л», по видимому, упала вниз, образовав пустое место между буквами, а буквы «Т» и «Р» лежали на краю крыши.

Передохнув, я перезарядил двустволку и попятился, когда из ближайшего отверстия в крыше вылетел сталевар. Он вновь выпустил струю кипящего металла в меня, но я вовремя отскочил и ответил ему дуплетом. Заряды отбросили его к литере. Потеряв контроль над полётом, сталевар упал на край крыши. Я увидел, что буква «С» вот-вот свалится на него, и, резво выхватив «Маузер», пару раз выпалил в конструкцию. С металлическим грохотом буква завалилась, придавив моего противника, подобно тяжёлому прессу.

Заткнув пистолет за пояс, я перезарядил берданку и направился к краю крыши. Сталевар, на моё удивление, был ещё жив. Он тщетно пытался единственной уцелевшей рукой приподнять тяжёлую букву, но всё было напрасно: его могучее тело было раздавлено. Взведя курок, я приставил ствол ружья к его голове и нажал на спуск. Покончив со сталеваром, я посмотрел вниз. Внизу стояли огромные трубы, какие-то огромные машины с непонятным предназначением. Всё это будоражило моё воображение. Услышав рёв за своей спиной, я очень вовремя обернулся. На меня мчался очередной кузнец с поднятым над головой молотом. Я пропустил противника, и он свалился с крыши, не давая себе ни единого шанса уцепиться за что-нибудь.

– А ведь ещё мгновение – и на его месте мог оказаться я.

Пройдя по крыше, я влез в отверстие у его основания и очутился на чердаке. Там было сыро и тихо. Раздвинув паутину, я прошёл в небольшое помещение. Стол, на нём – давно потухший светильник. На столе лежал исписанный клочок бумаги. Читать здесь было неудобно, поэтому я вернулся к свету, чтобы прочесть написанное:

«Старое, ещё довоенное бомбоубежище, просили привести в порядок. Семён Михалыч говорит – ещё может пригодиться. Говорят, катакомбы под заводом ведут до самого города. Не знаю, правда это или вымысел. Никогда там не бывал».

Свернув листок в трубочку, я принялся рассуждать.

– А что, если с помощью этих подвалов я сумею добраться до города? Информация, конечно, непроверенная, но больше выхода из данной ситуации я не вижу.

Из чердака вниз, вела деревянная дверь, ведущая к лестнице. Держа в руках свою берданку, я прошёл вперёд. Это помещение завода, похоже, было на ремонте: кругом строительные материалы, лопаты, мешки с песком и цементом. Кругом лежали доски, предназначенные для возведения опор, какие-то металлические мелкие детали, стружка. Я заметил, что древесина успела высохнуть изнутри – со времени работ с ней прошло достаточно времени. Я зашёлвнутрь длинного деревянного коридора и пройдя по нему, очутился на другой стороне цеха. Я огляделся. Все машины и станки стояли внизу, примерно на два этажа ниже, чем располагался я.

– Не нравится мне это затишье!

И тут, внезапно я услышал громкое хрипение, похожее на ворчливый гул пожарников, которых я встречал ранее, а потом моё левое плечо пронзила острая боль. Я согнулся и увидел, как в доску передо мной плавно влетают огромные строительные гвозди. Обернувшись, я увидел рабочего в каске. Это был прижимистый детина с узкими щёлочками красных глаз и злобной ухмылкой на лице. На его голове покоилась строительная каска, рабочий комбинезон был порван в нескольких местах. В руках его работал строительный пистолет – достаточно удобное для плотников приспособление. Отныне не нужно было махать молотком и в страхе ждать, когда бойком отобьёшь себе палец – теперь за молотокэто делает гвоздомёт.Но это всё-таки не игрушка, строительные гвозди он метнуть может и в глаз так, что можно с глазом попрощаться. Один из таких гвоздей как раз и засел в моём плече. Подтянув к себе берданку и удерживая её в одной руке, я вскинул оружие и выпалил в сторону рабочего. Тот оказался проворным малым: вовремя укрылся за бетонным заграждением, и мои дробины застучали по старым кирпичам. Рабочий сразу же ответил следом очередным градом гвоздей. Я прикрылся, как мог, и почувствовал боль в икре – похоже, пару гвоздей угодили в ногу. Я выстрелил ещё раз, и тут уже удачно – рабочий, получив заряд дроби в грудь, рухнул на пол, выронив свою машинку. Я отдышался и потянул за гвоздь, торчащий у меня из плеча.

– Ёлки, больно же!

Вытащив гвоздь из плеча, я сел, положил справа от себя ружьё и начал тянуть два других гвоздя, которые вонзились мне в ногу. Это было не таким уж и простым делом. Всё же я смог вытащить из мяса оба гвоздяи кое-как остановить кровь. Глубоко вдохнув, я успокоился и пересчитал свои заряды к ружью. Восемнадцать штук. Зарядив двустволку, я поднялся с пола и принялся спускаться вниз по лестнице, в цех.

Цех выглядел ещё более разорённым. На стене перед лестницей висели грязные стенды с информированием о технике безопасности. На заводах это было очень важной частью рабочего процесса. Чуть дальше располагались станки для фрезеровки и калибровки стальных листов. По всей видимости, они использовались совсем недавно. И тут же, у станка, словно наглядный пример нарушения техники безопасности, висел рабочий, похожий на того, что напал на меня со строительным молотком. Левая его рука была зажата в струбцине, в пальцы правой едва держали строительный пистолет. Не очень хорошая смерть. Я приблизился, чтобы получше его рассмотреть, как вдругон ожил и вскинул пистолет. Короткий свист прозвучал около моего уха, и я резво нажал на курок. Грохот выстрела, и рабочий откинулся на станок, зажатая рука его затрещала от разрыва сухожилий. Я улыбнулся. Но тут в глубине цеха раздался грохот открывающихся ворот. Испугавшись, я вскочил с места и помчался к небольшому помещению, выделенному из основного в дальнем углу цеха.

Хлипкая дверь была заперта, но легко вылетела с петель. За дверью обнаружилась бетонная лестница в подвальные помещения. Я быстро спустился, услышав за своей спиной десятки разозлённых голосов. Спрыгнув на площадку, я увидел бочки с керосином, поставленные в ряд у стены, а дальше по коридору – круглое отверстие, над которойвисела сигнальная лампа – по всей видимости, бомбоубежище.

– Скорее туда, иначе они меня разорвут.

Впереди была тёмная неизвестность, но времени выбирать было некогда. Я нырнул в отверстие и, обернувшись? выстрелил в бочки. Дробь мгновенно воспламенилакеросин. Я прыгнул в отверстие, услыхав нарастающий шум в ушах. Запахло горелым. Упав в темноту, я отключился.

***

Я никогда не считал себя обычным.

Я знаю, что все люди равны, нет ни богатых и бедных, нет ни красивых и уродливых, ни сильных и слабых. Мы живём, следуя заветам Маркса, Энгельса, Владимира Ильича и верим, что когда-нибудь счастье придёт всем. Я думал так же, до определённого времени. Но потом понял – этому миру нужны сильные люди, лидеры, те, кто смогут наставить людей на истинный путь. Но не политики, не генералы. Нужен один, тот, кто в прямом смысле влияет на умы людей.

Человек по своей натуре – существо ленивое, изнеженное. Родившись на свет, он должен выполнить своё предназначение. Но почему ему эволюция дала сомнения? Почему он так не уверен в себе, сомневается в правильности своего выбора? Почему он не использует свой потенциал на все 100 процентов? Я-то знаю: дело не в идеологии и не в личных проблемах. Дело в сущности самого человека. Лишь вычленив из него все сомнения, всю лень, весь страх, мы получим совершенство. Новый человек, человек коммунизма, существо, которое невозможно утомить или сломать. Из миллионов новых человек станет наше великое общество. А там – победа коммунизма близка.

А что насчёт меня? Какую я роль играл бы в этом всём? Чтож, я принёс бы себя в жертву, стал кукловодом, тем, который дёргает за ниточки и наблюдает за правильным ходом механизма. Мои способности прямо таки созданы для этого. Раньше я не знал, что это такое. Но позже, я развил в себе этот талант.

В первый раз я понял, что особенный, когда мне было 9 лет. То был 1930. Индустриализация, коллективизация, «Головокружение от успехов». В то время, все эти слова для меня мало что значили. Отец был инженером, работал с утра до ночи, и я его почти не видел, мать была выписана по инвалидности и с той поры уделяла мне больше времени. Я никогда не выходил на улицу гулять или поиграть с мальчишками: я их пугал, да и сам пугался. Мать отдала меня в среднюю школу, где меня постоянно сторонились одноклассники, поскольку я был замкнутым ребёнком. Друзей, собственно, у меня и не было.

Мы шли по оживлённой улице, и я, вжав свою голову в плечи, изредка разглядывал идущих нам навстречу прохожих. Проблема была в том, что я вообще не видел людей. Они были похожи на железные монументы, вроде кранов, тракторов, трамваев и огромных труб, что дымили вокруг нашего города. Внутри людей с бешеным ритмом вращались какие-то шестерёнки, втулки, механизмы. Они не обращали на меня внимания, но тот противный скрежет, который они создавали, придавал мне изрядную долю страха.

Наконец, мы остановились у гастронома. Мать велела мне ждать на улице и никуда не уходить, а сама зашла в магазин. Я прислонился к стене, и закрыл уши руками, чтобы не слушать этих звуков. Я отвернулся от тротуара и прислонился к витрине соседнего магазина. Упёршись лбом в стекло, я тяжело дышал, и внезапно, подняв веки, посмотрел на витрину.

Маленький щенок. Он был так одинок, почти как я. Он не вызывал никакой во мне агрессии. Его глаза были настолько искренними и доверчивыми, что я, забыв о механизмах, прислонился к стеклу и улыбнулся.

Щенок словно говорил со мной. Мы были разделены толстым, как я тогда думал, стеклом, но мы понимали друг друга. Он радостно вилял хвостом, а я улыбался, казалось в первый раз в своей жизни. Казалось, прошла почти что вечность, что мы друг друга знаем.

Но тут, мамина рука крепко сжала мою, и мать отвела меня в сторону от зоомагазина. Я рванулся обратно, к своему другу, но мама не сдавалась. Она поволокла меня прочь от моего единственного друга. Это было так обидно и несправедливо для меня, что я заплакал. Мама не обращала на это внимания. Она давно привыкла к моим причудам.

Я заревел и вцепился в какую-то ограду. Мама стала ругаться и отрывать меня от ограды. Всё это время я не сводил взгляд от щенка. Он за стеклом тоже обеспокоился. Когда я стал вновь от него отдаляться, он, в отчаянии стал биться своей лобастой головой о стеклянную преграду, разделявшую нас. Каждый удар был сильнее предыдущего, и я слышал глухой стук. На стекле появилось кровавое пятно. Я заорал ещё громче, но мама была сильнее и оттаскивала меня всё дальше и дальше от магазина. Сквозь слёзы, я видел понурого щенка по ту сторону витрины – его морда была вся в крови, идущей из разбитого лба. Я понял, что я хотел быть с ним, и щенок понял это. Он рвался ко мне, потому что чувствовал меня. И позже, спустя годы, вспоминая об этом щенке, я чувствую, как я наполняюсь злостью и несправедливостью за то, что расстался с единственным существом, способным меня понять. Я мог бы ЗАСТАВИТЬ людей так же биться головой о стену и размозжить свои головы об их рабочие места, но в этом нет смысла. Пусть уж лучше они послужат чему-то более возвышенному и ценному.

5. Катакомбы

Похоже, я вновь потерял сознание. Когда я очнулся, я увидел грубую кирпичную кладку потолка, едва освещаемую лампой на стене. Пахло сыростью и плесенью.

– Я в подвале. И, что самое главное, ещё жив.

Неизвестно, сколько я пробыл без сознания. Но, важное было то, что я оторвался от погони и не сильнопострадал от взрыва бочек с горючим. Теперь стоило осмотреться. Я поднялся с земли, подхватил свою берданку и принялся изучать подвал.

Эти катакомбы были выстроены ещё до войны. Вполне возможно, это делалось для срочной эвакуации предприятия, а сейчас было заброшено за ненадобностью. Впрочем, кто его знает.

Что до меня, здесь я чувствовалсебя вполне удобно. Во время войны вся моя клаустрофобия была убита страхом быть погребённым под этой бетонной кладкой от бесконечных бомбёжек и шастающих с поверхности фрицев. Мы спали, ели, сражались – жили практически всегда в подвалах.Глаза настолько привыкли к полумраку, что я без труда различал в нём человеческие силуэты. Теперь эти навыки пригодились сейчас. Кто же знал, что они пригодятся мне после войны?

Рука ощупывала полуразбитые кирпичные стены. Повесив на правое плечо ружьё, я взял левой рукой керосиновую лампу и теперь освещал себе путь вперёд. Как я и предполагал, подвал вёл в обширную систему тоннелей. В этих катакомбах было легко заблудиться. Они имели достаточно разветвлённую структуру. Я уже зашёл достаточно далеко, когда обернулся и понял, что уже не смогу вернуться назад.

Резкий писк, вернул меня из ступора. Ага, тут похоже наш главный враг!

За всю войну, проведённую в подвалах, мы уяснили, что главный враг жителей катакомб – вовсе не фашисты. Фрицы любили сидеть в тепле, слушать граммофон и пить берлинский кофе с конфетами на поверхности. А тем временем у нас, советских солдат, главным врагом были крысы. Они больно кусали, они воровали наши запасы продовольствия, они переносили всякую заразу вроде тифа или чумы. Мы воевали с ними, как могли. Жаль только, что как фрицев всех мы не истребили.

Я повернул голову, чтобы увидеть своих старых знакомых. В свете фонаря действительно показалась крыса. Но она была огромных размеров. Я никогда прежде не видел таких. Она была размером с крупную кошку. Красные глазки с яростью смотрели на меня.

– И ей явно не нравится моё присутствие.

Положив лампу на землю, я снял с плеча двустволку и, как следует, прицелился. Крыса, издав противный писк, бросилась на меня, и в этот момент я спустил курок. Крысу просто размазало по кирпичной кладке подвала. Однако я внезапно понял, что всё это было неспроста. Своим писком крыса призвала своих сородичей. Я услышал жуткую мешанину мерзких писков этих нелицеприятных грызунов. Направив на звук лампу, я ужаснулся. Их было несколько десятков. Некоторые были даже крупнее крысы, которую я убил. Они мчались прямо на меня.

– А теперь нужно сматываться!

Я помчался в противоположный проход, пытаясь улизнуть от крыс. Я слышал жуткое клацанье их лап по земле позади себя, услышал щёлкание их острых зубов. Мне стало намного страшнее, чем ранее на войне. Я не хотел, чтобы эти мерзкие грызуныразорвали меня на мелкие кусочки. Мои шаги гулко отдавались в этих каменных казематах. Я бежал вперёд, не разбирая дороги. Коридор внезапно резко нырнул вниз, и я, не удержав равновесия, скатился вперёд.

– Надеюсь, внизу нет ничего острого!

Я плюхнулся прямо в холодную воду. Канализация. Отряхнувшись, я встал, вытянул берданку на уровне груди, чтобы не замочить оружие и посмотрел вверх, на отверстие, откуда я упал в воду. Крысиного писка больше не было слышно. Похоже, я оторвался от крыс.

– Отлично, теперь нужно как-то выбираться отсюда.

Вода доходила мне до щиколоток и уже залилась в мои кирзовые сапоги. Неприятное ощущение, когда у тебя мокрые ноги, но лучше быть с мокрыми ногами, чем быть мертвецом.

Я шёл по коллектору, всматриваясь в в полутьму. Лампу я свою благополучно утопил и теперь ориентировался по мутным аварийным фонарям,расположенным по всему коллектору. Вода была настолько грязной, что, несмотря на её небольшой уровень, дно разглядеть было невозможно.Запах сырости и затхлости витал в отравленном воздухе.

– Когда эту канализацию чистили в последний раз?

Впереди раздалось противное шипение. Я навострил уши и приготовил свою берданку к бою. Это могло быть что угодно, но на писк крыс уж точно не было похоже. Я увидел сноп искр в нескольких метрах впереди и бросился на свет. Передо мной была огромная стальная дверь,створки её были закрыты. Из небольшой щели между дверью и запором прямо изнутри вылетел очередной сноп искр с характерным шипением.

– Кто-то заваривает дверь с другой стороны? Но зачем?

Ответ пришёл спустя несколько секунд после того, как шипение и искры прекратились.Раздался жуткий металлический лязг и всплеск воды. Я почувствовал, что вода поднимается.

– Они открыли шлюз!

Я увидел, как справа в нескольких метрах от меня поднимается огромная металлическая перегородка шлюза и из неё вырываются волны мутной воды.

– Вот оно что! Они решили утопить меня здесь!

Недолго думая, я нырнул под открывающийся шлюз. Держась руками за стенку, я начал пробираться по новому коллектору. Внезапно в глаза бросился яркий свет. Дрожащее пламя осветило фигуру в чёрном непромокаемом плаще и робе. Пришелец держал в одной руке фонарь, которым он осветил меня. В другой руке – непонятный короткий жезл, напоминающий дубинку. Понимая, чтоу него далеко не дружественные намерения в моём отношении, я поднял своё ружье. Прорезь прицела поймала на мушку его отвратительное лицо: серое и размытое, словно у утопленника. Я выстрелил, и бурая жидкость отхлынула от него, а пришелец, неловко раскинув руки, упал на спину, после чего исчез в мутной воде.

Тем временем вода прибывала: мне она уже доходила до пояса. Я пытался ускориться, но это не получалось. Наконец, зайдя за угол, я увидел второго обитателя канализации: он возился перед стеной, на которой к трубе был приварен огромный вентиль. По всей видимости, именно этот товарищ открыл шлюз, с намерением меня утопить. Я вскинул ружьё и нажал на спуск, но выстрела не произошло: патрон в двустволке, похоже, намок. А вот этот рабочий среагировал сразу же: схватился за гаечный ключ и замахнулся на меня. Но я поставил приклад ружья вполне вовремя: удар пришёлся по нему, а не по моей груди. Перезаряжаться было некогда, поэтому я ответил ему коротким ударом приклада. Он обмяк, но сдаваться тоже не собирался. Увернувшись от очередного удара, я схватил его и как следует, врезал о стену. На это раз удар получился внушительным, и рабочий канализации медленно погрузился в воду. Оставив противника, я бросился к вентилю. Закинув берданку за спину, я начал крутить его в обратную сторону. Я напрягал все свои силы, чтобы закрутить его до упора. Я почувствовал, как из раны на ладони вновь потекла кровь, но, сжимая зубы, я крутил вентиль дальше. Раздался неприятный звук, и вода перестала прибывать.

Я вздохнул, и принялся пробираться дальше. Фонаря не было, поэтому я едва ориентировался в полутьме. Это было очень неудобно, но выхода не было. Наконец я наткнулся на проход, ступеньки которого уходили вниз, под воду.

– Придётся нырять.

Задержав дыхание, я бросился навстречу мутной глади. Спустившись по ступенькам, мне предстояло пройти несколько метров полностью затопленногокоридора. Вдруг впереди забрезжил свет. Я с радостью вынырнул на свет и увидел, что оказался в большом просторном коллекторе. Воняло, однако, здесь знатно. Зато здесь было светло: наверху, сквозь решётку пробивался свет от прожекторов или больших фонарей, уж не знаю. На другой стороне коллектора я заметил выступ, за которым начиналась большая труба, ведущая в неизвестность. Недолго думая, я поплыл к ней, как вдруг почувствовал движение под водой. Что-то схватило меня за ногу и резко утащило под воду. Взмахнув руками, я вновь погрузился в мутную канализационную жижу с головой. Кто-то огромный и могучий, схватив мою ногу, тянул меня вниз изо всех сил. Нырнув поглубже, я сумел высвободить лодыжку, но тут пришелец схватил меня за плечи. Оттолкнув его изо всех сил, я вынырнул и, глотая воздух, попытался перевести дух.

Позади раздался всплеск воды, и я обернулся. Над кромкой мутной воды показался круглый большой предмет. Это был медный водолазный шлем, старый, поросший мхом и водорослями. Сквозь мутное стекло я не видел лица, да и не хотел: наверняка оно было ещё более расплывшимся, чем у работников канализации. Этот водолаз оказался достаточно крепким типом. Вытащив из воды свои огромные руки, он попытался схватить меня и утащитьпод воду, но я отпрянул в сторону, и руки рухнули на воду с громким всплеском. Я отплывал назад, от ужасного водолаза, но он тут внезапно бросился на меня. Тут я не успел среагировать и вновь ушёл под воду, завлекаемый противником.

Я словно терял сознание. Перед глазами всё плыло. Я пробыл без кислорода достаточно долго, но водолаз держал крепко. Я изо всех сил пытался высвободиться, но водолаз держал крепко. Я понял, что вся надежда на «Маузер».Держась одной рукой, левой я выхватилпистолет и выпалил вплотную в скафандр водолаза. Пуля не пробила тяжёлый комбинезон, но заставила опешить водолаза, и я, оттолкнув его от себя, вынырнул.Глоток живительного кислорода казался мне лучшей едой. Отплывая на сухое место, я схватился свободной рукой за тонкую канализационную трубу и слегка подтянул себя. Левая рука с «Маузером» была нацелена на воду, готовясь отразитьнападение.

Водолаз показался спустя несколько секунд. На этот раз он вынырнул по пояс, раскинув руки в стороны, но спиной ко мне. И тут я понял, куда мне стрелять, чтобы наверняка. Огромный баллон с кислородом располагался у него на спине. Сжатый воздух. Одного попадания достаточно, чтобы баллон не выдержал. И я нажал на спуск.

Вырвавшийся наружу кислород рванул с мощью хорошей гранаты. Я услышал жуткий рёв боли из-под медного водолазного шлема, а затем противник, всё так же раскинув руки, рухнул в воду и пошёл ко дну.

Я перевёл дух и огляделся. В метрах трёх от меня располагалась вентиляционная труба, ведущая неизвестно куда. Подплыв к ней, я сумел забраться в неё. Прислонившись к трубе, я оттянул затворную раму у «Маузера» и вытащил патроны. Как ни странно, ни один из них не намок сильно. Но пистолет стоило высушить. Я вспомнил о берданке, и тут понял, что она не висит за моей спиной. Я глянул вниз, на мутную поверхность воды, куда пару минут назад исчез водолаз. Похоже, я утопил свою верную двустволку. Жаль было оружия. Вытряхнув из кармана патроны к ружью, я с сожалением заметил, что все они изрядно намокли. Ну чтож, осталось только 4 патрона к «Маузеру». Перспектива не внушала радости, но я был чересчур упорен. За жизнь ещё стоило побороться. Надо всего лишь пройти эти ужасные катакомбы, а дальше, надеюсь, смогу пробраться в город, где найду помощь.