Текст книги "Опустошённый (You are Empty) (СИ)"

Автор книги: Леон Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

7. Улица Ленина

Меня разбудил рёв мотора. Столь непривычный звук в мёртвом городе был словно команда «Подъём!» в казарме. Я вскочил, быстро обулся и подскочил к окну.

За окном осень трепала последние листья с чёрных, скрюченных ветвей деревьев. Утром улица выглядела более разорённой, чем вчера вечером.Разбитые фонари, разрытый бордюрный камень, брошенные, разорённые машины. И тут, мотор заревел совсем рядом. Под окном, набирая скорость, выехала «Победа» чёрного цвета и помчаласьнаправо. Навстречу ей уже спешили два красноармейца с винтовками наперевес.

– Это один из выживших!

Я окончательно понял, что водитель был нормальным, когда «Победа» внезапно свернула в распахнутую подворотню, чтобы избежать с красноармейцами столкновения. Солдаты неуклюже побежали вслед за машиной в переулок, паля из своих «трёхлинеек».

– Удачи тебе, товарищ! Надеюсь, мы встретимся и оба сможем остаться в живых, чтобы помочь друг другу!

Быстро надев китель, я застегнул все пуговицы, захватилсо стола «Маузер», примостил за ремнём штык от «трёхлинейки», не забыл про СВТ-40 и наскоро выскочил из квартиры.

На улице было ещё холоднее, чем вчера. В дворницкой я никого не обнаружил.

– Странно, куда делся дворник, которого я вчера оглушил?

Выбравшись из подворотни, я огляделся. Красноармейцев поблизости не было видно: по всей видимости, незнакомец на «Победе» отвлёк всё внимание патрулей на себя. Пройдя мимо разваленных лесов и отметив, что политрука так и не удосужились откопать из-под обломков,я держал наготове самозарядку: вдруг, они выкинут какой-нибудь сюрприз. Я шёл туда,где вчера видел шестерых красноармейцев.

– Пока что туда! Вполне возможно, мне попадётся какой-нибудь более нормальный ориентир!

Пока я шёл, я не увидел совсем никого. Складывалось такое чувство, будто все жители эвакуировались вместе с патрулирующими их красноармейцами.

– Что произошло? Даже этих безумцев я не вижу!

Улица вскоре привела меня к станции метро. К сожалению, решётка в подземный переход была закрыта. Зато над переходом висела схема с указанием станций. Станция называлась «Пролетарская»,а через две станции, если идти направо, значилась «Октябрьская», где как раз и находился Горсовет.

– Отлично! Значит, мне надо направо.

Направо была широкая улица, шириной в несколько полос. На большом эркерном здании справа я заметил указатель «Улица Ленина 12». Я обрадовался. Это была самая длинная и, можно сказать, главная улица нашего города. В нашу пору принято в любом советском городе, неважно, большой онили маленький, давать имя вождя пролетариата одной из самых главных улиц города. Не обошёл этой традиции и наш прекрасный город. Я с удивлением смотрел на некогда самую оживлённую улицу города. Даже вечером здесь не утихала жизнь. Фургоны с продуктами развозили хлеб, молочную продукцию, овощи по магазинам; трамваи развозили граждан, не имеющих своей машины на службу, приветливые милиционеры следили за порядком и регулировали движение. Но теперь было страшно видеть подобную картину опустошённости. Я начинал терять веру в то, что я ничего не найду в Горсовете.

– Буду надеяться, что я заблуждаюсь.

На улице Ленина, хоть и широкой, передвигаться было очень тяжело. Проходы между машинами были достаточно узкими, поэтому я взял в руки самозарядку и держал как можно ближе к себе. Было немного странным, что ни одного безумца я так до сих пор и не встретил. Поплутав между машинами, я вышел, наконец, к открытому участку улицы.Передо мной стоял разбитый троллейбус, задними колёсами проваливающийся под асфальт. Подойдя ближе, я увидел, что улицу пересекает огромная пропасть, глубиной несколько десятков метров. Подойдя к краю обрыва, я глянул вниз. На самом дне пропасти лежал разбитый представительский седан ЗИС М-14, разбитые фонари и обломки бордюра.

– Как же мне перебраться на другую сторону?

До противоположного края пропасти было метров семь, поэтому прыгать не было и речи. Пройти по дну? Нет, это было слишком опасно.

Внезапно, со стороны троллейбуса раздался жуткий металлический лязг. Я резко обернулся к троллейбусу, но никого не увидел.

– Пора линять!

Внезапно в троллейбусе возникло какое-то движение. Я прицелился из СВТ-40 и выпалил в тёмную фигуру, возникшую в салоне. Стекло троллейбуса лопнуло, и я увидел красноармейца, выставившего вперёд свою «трёхлинейку».Но справиться с ним мне не пришлось. Я сумел выстрелить ещё два раза, прежде чем троллейбус с жутким грохотом свалился вниз . Я перевёл дух, и побежал к краю пропасти, сжимая СВТ. На дне пропасти я увидел искорёженный перевёрнутый троллейбус.

– Вряд ли красноармеец смог выжить после такого падения.

Отойдя от пропасти, я услышал какой-то шелестящий звук. Он всё нарастал и становился более ощутимым.Я поднял голову вверх и увидел, как от серых зданий отделились какие-то неизвестные существа, похожие на огромных стрекоз.

– Ёлки зелёные, а это ещё что за чертовщина?

Я понял, что нужно спрятаться, пока эти существа меня не обнаружили, и помчался к зданию с высокой лестницей, стоящему с левой стороны улицы. Спрятавшись в тени высоких ступенек, я, не отпуская пальца со спускового крючка, следил за непонятными монстрами. Вот они опустились настолько, чтобы я их смог подробно разглядеть. Это были монтажники со строительными пистолетами, вроде тех, которые нападали на меня на сталелитейном заводе. Только на них были закреплены такие же летающие конструкции, как на сталеваре. Пролетев над пропастью несколько раз, монтажники поднялись в воздух и скрылись наверху.

– Они слышали выстрелы и то, как троллейбус упал. Решили проверить и поэтому летали здесь.

Переждав для верности несколько минут, я вышел из укрытия и увидел,что тротуар на улице оказался целым, и по нему можно было миновать пропасть. Тротуар был очень узким, так что стоило быть очень осторожным. Повесив на плечо самозарядку, я миновал пропасть, и заметил, что дальше улица выглядела как будто уже. Дома серыми стенами обступили улицу, от чего казалось, что резко потемнело. Впрочем, это продолжалось не так долго – впереди я заметил, что улица вновь расширялась.

Я решил не сворачивать с тротуара, а идти по нему, благо препятствий на нём оказалось не так много. Мои настороженные шаги звучали в этой части улицы как будто громче.Вдруг я вновь услышал стрекот крыльев позади.

– Они возвращаются!

Я ускорил шаг, затем перешёл на бег. Хлопанье лопастей было совсем рядом, и я понял, что мне не скрыться от своих преследователей.На бегу сорвал с плеча СВТ-40 и схватил её за цевьё. Но тут я выбежал на открытое пространство и нырнул в щель между покорёженным кузовом грузовика и разбитой телефонной будкой. В ту же секунду я услышал стрекот «крыльев» совсем рядом. Монтажники покружили немного вокруг и скрылись за высотным зданием.

– И в этот раз обошлось! Невероятно!

Переведя дух, я огляделся. Это было небольшое дорожное кольцо, внутри которого был вход в станцию метро. Величественные здания, в которых жить было престижно, стояли здесь. На первом этаже здания напротив гордо значилась вывеска «ГАСТРОНОМ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ», но выглядела обветшалой и пыльной.

Я облокотился на автомат с газированной водой и заметил, что к автомату приклеен какой-то листок. Сорвав его, я прочёл:

«Вчера после смены вышел со станции и сразу пошёл к автомату с газированной водой, так как сильно мучала жажда. После первого стакана, я внезапно ощутил прилив сил и стойкое желание работать дальше. Странно, не правда ли? Но, думаю, я просто долго нуждался в глотке жидкости»….

Вытащив монетку, я скормил её автомату, и, получив стакан газированной воды, залпом осушил его. Желания работать у меня не появилось, но прилив сил придало. Вновь повесив СВТ на плечо, я перешагнул через разбитый бордюрный камень и, посмотрев вверх, обомлел.

Над высотными зданиями в метрах ста от них возвышался огромный белый аэростат. Я вспомнил, как в войну такие аэростаты освещали московское небо во время налётов фрицев на столицу. Этот величественный аэростат неизвестно с какой целью парил в воздухе нашего города.

– Может, там кто-то есть?

Однако думать было некогда. Услышал визг тормозов совсем неподалёку, я помчался вперёд. Яростный лай я услышал совсем близко с собой и весьма удачно и вовремя выставил самозарядку перед собой. Огромная собака, чьи передняя и задняя части туловища были скреплены железной конструкцией, сбила меня с ног. Жуткие и острые, как гвозди зубы клацнули совсем рядом с моим горлом. Я попытался отбросить собаку от себя, но та со злостью вцепилась своими клыками за ствол СВТ.

– Тварь, да отцепись же ты!

Найдя момент, когда пёс ослабит хватку, я схватил обеими руками за эту конструкцию и резко дернул в сторону. Собака жутко взвыла: по-видимому, эта конструкция была соединена с нервными окончаниями. Сбросив с себя собаку, я утопил её морду в потрескавшийся бетон прикладом изо всех сил. Но тут совсем рядом звякнул кузов машины передо мной, и я, обернувшись, увидел чекиста в противогазе и с неизменным «Маузером».

– Тебя тут ещё не хватало!

Мне стоило уходить отсюда как можно скорее. Но я не смог побороть в себе желание ответить выстрелом. Пуля чиркнула по бугристой от поверхности противогаза голове чекиста, а очередной патрон в СВТ перекосило. Чертыхаясь от злости, я побежал вперёд, пытаясь справиться с заклинившим затвором.

Погоня за мной заставила меня свернуть с улицы Ленина. Раненый чекист позвал подмогу, и теперь он и два его товарища искали меня в витиеватых подворотнях и дворах. Подождав в одном из переулков, когда шаги стихнут, я отсоединил магазин самозарядки, дунул в щель, оттянул затвор, вылетевший патрон загнал обратно в магазин. Всего пять патронов осталось. Глубоко вздохнув, я присоединил магазин к СВТ-40 и вышел из своего укрытия. Вновь вернувшись на улицу, я увидел, что чекисты словно испарились.

– Вполне возможно, потерялись.

Я шёл вперёд, то и дело наблюдая за аэростатом. Он величественно парил возле домов. На правом борту был изображён огромный флаг Советского Союза и надпись: «МИР! ТРУД! МАЙ!», сделанная крупными белыми буквами на фоне красного флага.

– Кругом пропаганда, идеологические плакаты! Эти существа понимают вообще, что эти слова означают?

Улица Ленина на следующем участке была вновь разрыта, поэтому мне пришлось идти дворами. Никого больше я не встретил. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем я вновь вышел на главную улицу и оказался перед Октябрьской площадью. Именно здесь 30 лет назад рабочие подняли восстание, с поддержкой Красной Армии – и Белая армия Колчака была отброшена дальше, за Урал. Именно здесь, согласно «Правде» должны были маршировать на параде красноармейцы. Притаившись за старым «Москвичом» четырёхсотой модели, я изучил площадь. В центре площади стоял огромный монумент Ленина, указывающий рукой на улицу, в данном случае, в мою сторону. Мои опасения подтвердились: вокруг постамента дежурила большая группа красноармейцев: около двух десятков солдат. Политруков с самозарядками я пока не видел.

– Бинокль бы! Или оптику, что было бы лучше!

Что касается красноармейцев, они выглядели как опытные бойцы. Держа «трёхлинейки» на плече, они расхаживали, словно на параде. Скупые в движениях. Издали их черепа не особо видно, так что можно было легко принять за обычных солдат.А позади постамента стояло величественное бордовое здание с высокими колоннами: Горсовет.

– Как же мне их миновать? Стоп.… Если красноармейцы маршируют здесь, то, следовательно, никого из выживших я там не найду. На кой чёрт мне туда идти?

Я отвернулся и, отсоединив магазин от СВТ, вновь взглянул на него. Всё так же – пять патронов. Лезть с нимив атаку – абсурд.

Как бы то ни было, туда стоит пробраться. В Горсовете наверняка знали, что здесь творится, должны были остаться какие-то бумаги, которые прольют свет на дело. Да и идти мне больше некуда.

Я аккуратно наметил себе маршрут. Сначала влево, между машинами, затем вперёд, по-тихому перекатиться через бордюрный камень, укрыться за телефонной будкой. Далее, самое сложное – пробежать метров двадцать на открытом пространстве к очередному троллейбусу. Стоило как-то отвлечь в это время красноармейцев. Чтож, придумаем. Ну а дальше – вдоль автобуса, от машины к машине – и на пороге Горсовета. Там подтянуться, спрятаться за колонну, а затем войти через двойные входные двери. На словах всё просто.

– А на деле не уверен, получится ли.

Всё шло прекрасно до телефонной будки. Теперь стоило как-то отвлечь красноармейцев. Сразу в голову пришёл замечательный вариант. Сняв с плеча СВТ, я высунулся из укрытия и нашёл как можно дальнюю машину, стоявшую на другой стороне площади. Как следует прицелился в лобовое стекло. Палец замер на спусковом крючке.

– Только бы получилось!

Я нажал на спуск. Раздался противный звон разбитого стекла. Красноармейцы все, как один, передернули затворы и резко прицелились в сторону звука. В этот момент, пригнувшись, я побежал к троллейбусу, наблюдая за противниками. Несколько человек побежали к машине, надеясь выяснить, что там произошло. Тут я оказался за троллейбусом и перевёл дух. Выглянув из-за угла, увидел, что красноармейцы были явно встревожены этим происшествием, а те солдаты, что бегали к машине возвращаются на свои места.

– Порядок!

Но едва только я приблизился к противоположному краю троллейбуса, как из-за угла вышел красноармеец.Я был так ошарашен его увидеть, что замешкался. Увидев меня, он издал странный звук, похожий на свист и бросился на меня в атаку, намереваясь проткнуть штыком. Но я успел подставить самозарядку под удар штыка и врезал ему в челюсть прикладом. Красноармеец упал, выронив «трёхлинейку». Было уже поздно! На троллейбус обрушился град выстрелов двух десятков винтовок.

– Проклятье! – в сердцах крикнул я, – Прорываемся, с боем!

Я выбежал из укрытия и поспешил напрямик к дверям Горсовета под градом пуль. На пути я увидел траншею, из которой высунулся по пояс политрук с СВТ-40, всё такой же, как убитый мной вчера. На бегу выпалил в политрука из самозарядки, после чего она вновь заклинила.

– Твою мать, как не вовремя!

Рухнув в траншею, едва не подстреленный в спину, я выхватил штык и несколькими резкими ударами добил упавшего противника, а затем затаился – пули красноармейцев заставили меня вжаться в укрытие.

– Ёлки зелёные, мне не удастся так легко войти в Горсовет. Что же делать?

Руки, шарившие по поверхности бруствера, ощупали до боли знакомую рукоять. Пулемёт «Максим»!Вот это чудо! Схватившись за ручку и приподнявшись, я припал к пулемёту, и, молясь, чтобы пулемёт оказался заряженным, вдавил спусковой механизм.

До боли знакомый стрекот пронзил тишину мёртвого города. Под градом пуль сразу полегли семь красноармейцев. Переведя огонь влево, я скосил очередью ещё троих. Резко вывернув ствол вправо, выпалил прямо в пространство перед постаментом. Горячая струя пламени высилась над стволом. Под шквальным огнём «Максима» полегли и все оставшиеся красноармейцы. Несколько успели перезарядить свои «трёхлинейки», но рой жужжащих пуль положил им конец.

Площадь опустела. Я, наконец, отпустил руки с пулемёта. «Максим» склонен к быстрому перегреву. Из ствола вырвался тонкий серый дымок. Я облегчённо вздохнул.

– Чтож, хорошо,что этот пулемёт оказался боеспособным.

Высунувшись из бруствера, я оглядел поле брани. В этот момент из-за постамента вынырнул последний, чудом выживший красноармеец и выпалил из своей винтовки. Пуля прошла вскользь с левым запястьем, слегка поцарапав его.

– Чёрт! – выкрикнул я и, схватив СВТ-40 убитого политрука,оттянул затвор и, положив ствол на бруствер, выстрелил в ответ. Пуля пронзила красноармейца, и он рухнул на землю.

Я понял, что дело плохо. Услышал стрекот лопастей, который вновь приближался, а также заметил, что аэростат,видневшийся вдали за домами, пришёл в движение.

– Чёрт, они поняли, что я здесь, они летят сюда. Быстрее в Горсовет, пока не поздно.

Самозарядку пришлось бросить. Пытаясь остановить кровь, вытекающую из разорванного пулей рукава, я поспешил в здание Горсовета.

8. Горсовет

Зайдя в здание, я прислонился к внутренней колонне, стоящей совсем рядом с входными дверями. Прежде всего, я закатал рукав кителя, изучил рану. Это оказался совсем неглубокий порез, кровь почти перестала течь.

– Ну и хорошо! Беспокоиться не о чем.

Однако поводы для беспокойства всё же были. У меня остался «Маузер» всего с одним патроном, что сводило к нулю любое столкновение с противником. Но я пока не унывал. Стоило осмотреть помещение.

В здании Горсовета я был не раз. Внутренняя обстановка выглядела весьма солидной: красные ковровые дорожки, широкая мраморная лестница. В вестибюле стоял мраморный бюст Ленина с надписью под слепком: «Пролетариат – наиболее прогрессивный класс развитого коммунизма».За стойкой не было никого. Вестибюль был опустевшим.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнул я, и мой слегка осипший голос громко разнёсся по всему коридору, – Товарищи, я не безумец! Мне нужна ваша помощь.

Ответа никакого не последовало. Ну что же, в любом случае, стоило осмотреть всё здание.

Справа от стойки справочной располагалась дверь в бухгалтерию и типографию. Я осмотрел все помещения в этом крыле, но никого не обнаружил. В типографии я нашёл лишь кучу разбросанных листовок со странным текстом: «Да здравствует Великое Преобразование! Да здравствует Коммунизм! Да здравствует Союз Советских Социалистических Республик!».

Я прошёл далее. Слева от вестибюля располагались различные кабинеты: отдел Аграрного обеспечения, отдел Занятости, Комитет по защите прав участников Великой Отечественной Войны и так далее. В каждом из отделов я побывал, но ничего не обнаружил. Создавалось такое впечатление, что все работники Горсовета просто испарились.

– Но не просто так ведь красноармейские патрули охраняют это место? Стоит заглянуть на второй этаж!

Поднявшись по красивой лестнице, я увидел огромный портрет товарища Сталина в золотой рамке. Пройдя мимо, я подошёл к ближайшей двери и попробовал схватиться за ручку, чтобы открыть. Безрезультатно. Двойные двери, ведущие к администрации, были закрыты, а вот дверь рядом с ней была чуть приоткрыта.Я заглянул туда.

Маленькая комнатка была похожа на небольшую кладовую. Здесь хранились большие картонные коробки, судя по всему, с документацией. Все они были тщательно запаяны и упакованы.

– Может мне поискать ответ о случившимся здесь?

Я слегка нагнулся над коробками и тут же повалился на них. Крепкий удар в спину – и я уже лежу лицом вниз. Под рёбра мне заехал крепкий кирзовый сапог – и я вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.

– Товарищи, я норм… – но договорить не успел, очередной сокрушительный удар чуть не заставил мою голову расколоться на две половинки.

Их, судя по всему было несколько. Они методично избивали меня ногами, не давая мне подняться.

– Вот и всё, добегался старший лейтенант Серов. На этот раз не выкрутиться!

Из-за спины вытянули заветный «Маузер», и я понял, что теперь даже застрелиться не сумею. Очередной удар, судя по всему прикладом – ипотерял сознание.

***

В аудитории было очень душно. Май 1940 года. Унылая лекция о селекции. Наш мрачный биолог Иннокентий Яковлевич рассказывает о влиянии различных организмов на окружающую среду. Я сижу на последней парте и мне скучно до жути. Я – лучший студент на потоке, биология даётся мне легко. Вместо лекции, я рассуждаю. Делаю рисунки механизмов в своей тетради. Всё, как я вижу.

– Почему, почему при таком слаженном строении организма, гармонично поставленном смешении различных молекул, аминокислот и прочих химических элементов человек несовершенен? Почему столь разветвлённая структура мозга не позволяет ему сосредоточиться на одной поставленной ему задаче? Что мешает ему сконцентрироваться?

Я думал, задумчиво чиркая свой рисунок. Для того, чтобы человек служил своей цели, в нём следует подавить все психологические факторы. Страх, неуверенность в себе, нежелание брать на себя ответственность. Но как подавить? Искусственно? Возможно ли это?

Оторвавшись от своих бумаг, я посмотрел на дубовый стол, по которому неспешно прогуливалась муха. Муха неспешно шла по дубовой поверхности и время от времени останавливалась, чтобы почистить свои крылышки. Я улыбнулся. В мухе, как и в любом другом животном, отсутствует разум. Они управляются исключительно своими рефлексами. Стоп, а это интересно! Неужели разум, вернее то, что делает нас разумными существами и делает нас несовершенными? Но, как я уже подумывал, разум не стоит уничтожать. Его самые худшие стороны надо подавить, да так, чтобы осталось лишь то, для чего он служит человечеству. Врач лечит, учитель учит, солдат воюет. Вот в этом и заключается смысл моей идеи.

– Лекция закончена, – слышу я откуда-то издалека и как будто просыпаюсь. Начинаю приходить в себя.

***

Я открыл глаза. Всё ещё находился в маленькой каморке со старыми документами. Схватившись за лоб, я отнял руку, почувствовав на ней кровь.

– Я всё ещё жив.

Поднявшись с трудом, я ощутил, как сильно кружится голова. По всей видимости, сотрясение. Жутко болели бока, рёбра – измордовали меня знатно. Не хотелось бы мне сейчас видеть себя в зеркало.

– А где же те, кто напал на меня?

Я распахнул дверь и увидел, как перед двойными дверями стоит солдат. Стоит по стойке смирно, в новенькой гимнастёрке, штанах, кирзовых сапогах. В руках ППШ. Лицо, изможденное, глаза такие же безумные, как и у остальных, кого я встречал. И вроде смотрит на меня, но всё равно – как будто в сторону. Я стоял прямо перед ним, и ему стоило лишь повернуть ствол своего автомата,чтобы нашпиговать меня пулями. Но он стоял, не двигаясь.

– Рядовой, ты меня слышишь? – обратился к нему я, но он даже не шелохнулся.

Я подошёл к нему ближе и протянул руку, но солдат внезапно взмахнул прикладом автомата, пытаясь меня ударить. Я едва не упал, столкнувшись спиной со стеной. Солдат же вновь встал на место, не предпринимая больше никаких действий.

– Он охраняет эти двери. Но для чего?

Я аккуратно потянул за ручку одной из дверей, наблюдая за реакцией солдата. Тот даже не смотрел на меня. Дверь отворилась, и я прошёл в коридор, ведущий к председателю. Впереди, по всему периметру коридора стояли четыре солдата. Стояли примерно на равном расстоянии друг от друга, по стойке «смирно». Я прошёл мимо них с недоумением. Впереди была лестница, ведущая вниз,а слева – кабинет председателя. На охране двери тоже стоял солдат. Я понял, что в кабинете сидит кто-то, кто имеет над ними власть.

– Чёрт, а оружия нет! И эти бойцы не оставляют мне выбора!

Поравнявшись с солдатом, я глубоко вздохнул, и открыв дверь, вошёл в кабинет. Это была просторная комната с огромным столом в центре. В комнате было два окна, прикрытые красными занавесками, между ними –несгораемый сейф, над сейфом – портрет Сталина. Перед сейфом располагался стол председателя, поставленный поперёк большому столу, на нём – кипа каких-то бумаг, хрустальный графин со стаканом, наполненный водой.

Я увидел председателя и сразу узнал его. Сам лично я с ним не встречался, но часто видел его во время демонстраций и майских праздников. Тучный человек лет сорока пяти, с залысинами. На крупном, выдающемся носу – позолоченное пенсне с потускневшими стёклами. Одет он был в военный офицерских мундир – в прошлом он был полковникомНКВД, поэтому он часто одевал свою форму на какие-то мероприятия и демонстрации.

Председатель не стал подниматься, как только я вошёл. Он лишь посмотрел на меня изумлёнными глазами. В целом я увидел обыкновенного человека за одним исключением – его глаза были такими же безумными, и красными, словно у пожарников, с которыми я уже встречался ранее.

– Вы, – проговорил он дрожащим голосом, – Вы в полном порядке?

– Не совсем, – покачал я головой, – Эти солдаты меня потрепали как следует, товарищ председатель.

– Кто ты такой?

– Старший лейтенант Серов, – ответил я, – Товарищ председатель…

– Стоп! – председатель заставил меня жестом ладони замолчать, а потом произнёс, – Ты сохранил свой рассудок. Невероятно! Значит, не всё потеряно!

– О чём это вы?

Председатель откинулся на спинку своего стула и застонал:

– Это была ошибка. Нам говорили, что это приведёт нас к построению мирового коммунизма, но это была ошибка.

– Ошибка? – не понимал я.

– Эксперимент, – пояснил председатель, – Это был эксперимент, чтобы построить идеальное советское общество. Я был включён в комиссию, чтобы принять решение о… – он закашлялся, – Решение было единогласным. После чего проект получил одобрение Самого.

– Товарища Сталина? – переспросил я.

Председатель кивнул. Затем он повернулся к сейфу, открыл дверцу и вытащил оттуда внушительный круглый металлический предмет.

– Вот, эта киноплёнка. На ней всё объяснено более подробно. Возьми её и посмотри! Рядом находится кинотеатр «Большевик». Тебе нужно пройти через парк культуры, чтобы добраться до него.

– Я всё понял, товарищ председатель.

– Будь осторожен, старлей, – попросил председатель.

– А как же вы?

– Я? Со мной всё кончено. Не понимаю как, но эти солдаты…. Меня слушаются. Настало моё время положить конец этому безумию.

С этими словами, он открыл ящик стола и достал оттуда пистолет ТТ-33. Взведя курок, он посмотрел на меня.

– Может, не стоит? – тихо воскликнул я.

– Старлей, на этом проекте – моя подпись. Если бы хотя бы я отказался, ничего бы не случилось. Теперь, последняя надежда – на тебя. Исправь нашу ошибку. А я должен отдать долг тем, кто погиб в этом безумии. Всё, уходи!

Он взвёл курок и поднёс ТТ к своему виску. Я отвернулся. Мне снова было одиноко и тоскливо на душе. Я понял, что отныне могу рассчитывать только на свои силы, а ведь надеялся, что в Горсовете найду помощь.

Прогремел выстрел. Я обернулся. Председатель уронил свою простреленную голову на стол, заливая бумаги кровью. Правая рука выронила пистолет, и он упал на пол.

– Странно, что не выстрелил.

Я присел перед столом и взял ТТ в руки. Вытащил обойму – 6 патронов и один в канале ствола. Защелкнул, взвёл курок – он мне пригодится. Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ввалился солдат с автоматом наперевес. Я едва успел скрыться за столом, прежде чем он открыл огонь. Присев, я прицелился в ногу солдату и выстрелил с этого положения. Противник прекратил стрельбу и схватился за ногу. В этот момент я встал и выпалил в него ещё два раза. Обе пули достигли своей цели, и он грохнулся на пол мёртвым.

– Они…. Теперь….

За дверью послышался топот бегущих со всех ног солдат. Чёрт побери! Обогнув стол, я подбежал к двери, схватил стоящий рядом стул и застопорил ручку двери им.

– Вот. Я выиграю так немного времени. Но почему они напали на меня? Ведь они не собирались меня убивать.

Взглянув на труп председателя, которому тоже прилетела часть очереди солдата, я всё осознал

– Они слушались председателя, пока тот был жив! Теперь их никто не контролирует! Вот почему…

Раздумывать было некогда. В дверь забарабанили приклады автоматов. Надо было действовать быстро. Первым делом я выхватил из рук мертвеца его ППШ, затем перевернул на живот и сорвал с него вещмешок. После я вернулся к столу председателя, забрал увесистую киноплёнку и уложил в вещмешок, а затем одел его на спину. Отсоединив диск автомата, я заглянул в него.

– Ещё половина магазина. Отлично, думаю, сможем прорваться.

В дверь ударили очереди из автоматов, и стул не выдержал. Как только дверь распахнулась, я открыл огонь в образовавшийся проём. Длинная очередь скосила сразу двоих. Ещё один бестолково ввалился в кабинет, но и он получил горсть пуль в грудь. Автомат в руках издал сухой щелчок. Быстро закончились патроны! Это и было одним из недостатков ППШ.

– А запасные диски лежат в вещмешке, насколько я видел.

Сбросив вещмешок, я распахнул его и нащупал среди увесистого диска киноплёнки, диск к автомату. Но тут в кабинет вбежал ещё один солдат. Я не успел выхватить ТТ, как он открыл огонь. Упав слева от стола, я выхватил пистолет из-за пояса и в лежачем положении выстрелил. Пуля вошла солдату точно в лоб, и он медленно упал на пол, выронив беснующийся ППШ. Подползая к вещмешку, я вытащил как можно скорее диск, посмотрел.

– Слава Богу, снаряжённый. Солдатик ответственный попался.

Перезарядив ППШ, я быстро накинул на плечо вещмешок и бросился к выходу, держа автомат в левой руке. Едва я только вышел в коридор, как мне вновь обстреляли. Я кубарем скатился с лестницы, и упав к стене, поразился, как не сломал себе шею.

– Пора бежать к чёрному ходу!

Сверху раздался звук падающего металла, и я увидел, как по ступеням вниз весело заскакала граната РГ-42,прямо ко мне в гости.

– Ёлки зелёные, живее!

Я нырнул в нижний лестничный проём. Раздался взрыв, такой, что у меня заложило уши. Встав с пола, я откашлялся и, повесив на грудь автомат, заспешилпо узкому коридору. Впереди была какая-то подсобка, и я резво забежал туда. Тут я нос к носу столкнулся с очередным пожарником, но вовремя сориентировавшись, уложил его короткой очередью из автомата. За упавшим пожарником была ещё один узкий коридор, но впереди я услышал громкие возгласы, похожие на искажённые помехами голоса по радио.

– Они меня окружают!

Выход нашёлся сразу же. Я влез на подоконник, разбил стекло и перемахнул через окно. Выпав по другую сторону окна, я вскочил на ноги и помчался к огороженной железной решёткойтерриторией – парком, о которомговорил мне председатель.