Текст книги "Последний демиург (СИ)"
Автор книги: Леока Хабарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Что происходит? Кто все эти люди? Чего хотят?
Хозяйка? Выводок детишек?
Вереск словно в землю вросла, а поток поздравлений не прекращался.
За кого они её приняли? За…
О, милосердные боги! Они решили, я его невеста!
– Я… – промямлила она, ища глазами Ладимира. – Я… Я не…
А во двор уже выкатили бочки с вином.
– За молодых! – прогремел первый тост. – Ура княгине Мейдинской!
– Ура княгине!
– Долгих лет! – Кто-то осыпал её рисом, и Вереск вскипела.
– Я. Не. Невеста!!! – прокричала она, да так громко, что все разом смолкли.
Все обитатели древнего замка уставились на неё, словно она прилюдно разделась.
Пауза тянулась мучительно долго. Около двух секунд.
– А кто же тогда? – робко спросила покрытая веснушками отроковица.
– Это Вереск. – Ладимир вырос за спиной. Положил руки на плечи. – Она моя… кхм… гостья.
– Но на ней же платье избранницы! – пухлая старушка сложила руки на груди и надулась, отчего мгновенно стала похожа на хомяка.
Так вот что это за платье!
– Так вышло, – исчерпывающе пояснил князь и строго глянул на старую служанку. – А теперь, Милда, будь любезна, приготовь нашей гостье подходящие апартаменты. Она устала с дороги.
– Слушаюсь, милорд. – Пухлая Милда подкрепила слова книксеном и, бросив сердитый взгляд на Вереск, утицей зашагала к донжону. Даже спина служанки источала крайнюю степень разочарования.
– Вот и славно, – хмыкнул Ладимир, провожая старушку взглядом.
– Почему вы не сказали им сразу! – Вереск едва не шипела. – Почему вы… Вы…
– Остыньте, Вереск. – Князь заправил за ухо непослушную прядь. – Хотел посмотреть, как вы с этим справитесь.
– Ну и как, довольны?
– Вполне, – серьезно ответил Ладимир. – Моим людям вы пришлись по вкусу.
– Но я не ваша невеста! – Она сжала кулаки и нахмурилась. – И не избранница. И, если вы ещё помните наш уговор, даже не гостья!
– Это детали. – Князь коснулся пальцем её подбородка и поднял лицо. Заглянул в глаза. Что он хотел там увидеть? Неизвестно. Но смотрел долго. Пристально. А потом неожиданно отнял руку, и сразу стало… холоднее. – Ступайте, Вереск. Вам надо отдохнуть.
– Но…
– Опять ваши «но»! Ступайте, говорю вам. И ничего не бойтесь. Вам здесь понравится.
Сказав это, Ладимир развернулся на каблуках и, окликнув усатого лакея, зашагал вглубь двора. А Вереск осталась стоять. Одна. Среди людей, которые угрюмо пялились на неё. И глаза, в которых совсем недавно светилась радость, теперь были полны неприязни.
Глава шестая
В комнате всё было... слишком. Узкие, но высокие – от пола до потолка – окна, ковёр с густым длинным ворсом, огромная кровать, на которой с комфортом и без тесноты уместилось бы человек эдак пять-шесть, здоровенный, хоть вепря запекай, камин, облицованный тёмным мрамором, глубокая лохань рядом и... свечи. Сотни свечей.
Вереск замерла на пороге, не решаясь зайти внутрь.
– Эти... апартаменты чересчур велики для меня одной, – сказала она и испугалась, что Милда сейчас влепит ей пощёчину: такой сердитый взгляд бросила на неё служанка.
– Милорд Ладимир не привык экономить на своих гостях, – заявила старушка, надменно поджав губы. – А уж тем более на... кхм... гостьях. Но, если хотите, могу постелить вам в чулане.
Вам ещё представится такая возможность, – угрюмо подумала Вереск, вспоминая уговор с князем. Интересно, сдержит ли он слово? Или единственная работа, которую Ладимир ей предложит, это греть ему постель?
– Не стоит беспокоиться, Милда. – Вереск шагнула на мягкий ворс ковра. – Я останусь здесь.
– Дара принесёт одежду, – отозвалась старушка и удалилась гордо, точно королева.
Вереск рухнула на кровать. Она слишком устала, чтобы воевать с треклятым розовым платьем, от которого теперь за милю разило пóтом. Всё, на что её хватило – скинуть туфли. В голове гудело, и думать о чём-то, кроме необходимости помыться, не было сил. Помыться! О! Как много отдала бы она за возможность принять ванну! Не кое как сполоснуть лицо и шею ледяной водой, а отмокнуть как следует, так, чтобы кожа на подушечках пальцев сморщилась...
– Миледи? – В дверь робко постучали, и в проёме возникло лицо, усыпанное веснушками.
Так вот, кто такая Дара!
– Миледи, вы позволите? – девчушка тащила два ведра воды.
Вереск сползла с кровати, намереваясь помочь отроковице.
– Осторожней, вода горячая, – предупредила Дара, когда она взяла одно из вёдер.
– Я думала, вы принесёте одежду. – Вереск вылила воду в лохань. Да... Чтобы наполнить это исполинское корыто, таких ведёр понадобится не меньше дюжины.
– Я тоже, – улыбнулась девочка. – Но милорд решил, что прежде вам надобно помыться.
Как мило! И послал ребёнка таскать тяжеленные вёдра.
– Пойдём, – заявила Вереск и сунула ноги в туфли. – Я тебе помогу.
– Не надо! – Дара замотала головой. Её волосы скрывал накрахмаленный чепец, но Вереск не сомневалась, что девчонка – рыжая. – Милорд предупредил, что вы захотите помочь. Но вам нельзя – так он сказал. Вы ещё слабы, вот. А мне пособит Горий, наш лакей, так что не беспокойтесь.
– Хорошо, – пробормотала Вереск. Ладимир, похоже, большой мастер всё учитывать...
Дара оказалась настоящим сокровищем. Ловкая и расторопная, она наполнила лохань в десять ходок, разожгла камин и принесла стопку чистой одежды. Вереск с облегчением вздохнула, не разглядев в этой стопке ничего розового, парчового и кружевного. Длинная льняная рубаха, светлое платье простого кроя и... мягкие чёрные полусапожки без каблука. Как раз её размера. А ещё – кусочек ароматного лавандового мыла, крохотный, не больше мизинца, флакон масляных духов, дюжина шпилек и изящный черепаховый гребень.
Разглядывая гостинцы, Вереск опять вспомнила князя. Как он, однако, предусмотрителен. Щедр, заботлив и...
Проклятье! Она разозлилась на себя. Может, она и потеряла память, но не рассудок же! Ладимир – завидный жених. Толпы молоденьких красавиц в его полном распоряжении. По первому щелчку пальцев любая прыгнет к нему в постель и сделает всё, что тот прикажет. Абсолютно всё.
И только она, Вереск, не бросилась к нему на шею с мольбой: "возьми меня замуж, о, великий князь Мейдинский!". Видимо, сей факт, пробудил в нём инстинкты охотника, и теперь он вознамерился обхаживать её, пока не покорит.
А уж когда покорит… разок другой, спокойно вернётся к толпе своих невест.
Хотя... возможен и другой расклад. Как ни крути, Ладимир спас её. И, быть может, теперь чувствует ответственность за её жизнь. Приблизительно так, как беспокоятся сердобольные дети за найденного под проливным дождём котёнка.
– Миледи. – Дара вырвала Вереск из раздумий. – Ванна ждёт.
– Спасибо, Дара, – искренне поблагодарила Вереск. Конопатая девчушка единственная не изменила к ней отношения после безобразной сцены в замковом дворе.
– Могу я ещё чем-то вам услужить?
– Нет, – качнула головой Вереск, но тут же спохватилась. – Хотя… Помоги мне снять платье, пожалуйста.
Дара ловко распустила шнуровку, расстегнула крючки и высвободила Вереск из плена шёлка и кружева.
– Красивое… – мечтательно протянула юная служанка, рассматривая расшитый жемчугом корсаж.
– Красивое и жутко неудобное, – улыбнулась Вереск, скручивая волосы в узел на затылке.
– Это платье избранницы, вы знали?
– Избранницы? – Вереск нахмурилась. Что-то подобное, кажется, говорила Милда там, во дворе.
– О, да! – глаза Дары заблестели. – Князь Ладимир жалует такие молодым незамужним леди в знак своего особого расположения. Счастливицы, которых князь одарил вниманием, приедут в Приют Рассвета на бал, а самая счастливая из всех счастливиц станет его женой!
– Ах, вот оно что. – Теперь Вереск припомнила рассказы старика-боцмана.
– Ну да, – девчушка вздохнула. – Когда дозорные сообщили, что хозяин едет к замку не один, а с дамой, мы уж решили, что… что он… что он и вы…
– Что князь сделал выбор, не дожидаясь бала?
– Ага, – угрюмо отозвалась Дара. – Мы так надеялись на свадьбу! Милорду давно пора остепениться, так все говорят.
Но его сердце на веки вечные отдано морю…
– Спасибо Дара, – улыбнулась Вереск. – Сейчас мне нечем отблагодарить тебя за доброту, но…
– Будет вам, миледи, – девчушка зарделась. – Вы добрая и очень, очень красивая! Для меня честь служить одной из избранниц!
– Но… я не избранница.
– Как же? – В глазах отроковицы заблестели лукавые искорки. – Платье же у вас!
Глава седьмая
Она не могла рассмотреть его лица. Никак не могла, сколько ни старалась. Стоило любимому склониться к ней, как видение превращалось в кошмар, и Вереск просыпалась.
– Нет! – закричала она, когда усыпанная цветами равнина превратилась в пепелище, а любимый мужчина рассыпался в прах. – Нет!
Вереск села на постели. Несколько секунд никак не могла сообразить, где находится, а когда вспомнила, закрыла лицо руками и разрыдалась.
Прошлое. Она утратила своё прошлое. Навсегда. Лишилась всех, кого любила и тех, кто, возможно, любил её. Потеряла ребёнка… и того, кто ей этого ребёнка сделал. Думать об этом, всё равно, что поворачивать кинжал в ране. Больно. Так больно! И страшно.
– Я никто, – прошептала Вереск, глотая слёзы. – Никто… Никто!
Но тут привыкшие к полумраку глаза различили светлое мерцающее облако на бархатном кресле. Что это? Платье? То самое платье. Волны оборок и кружев, блестящий шёлк, россыпь жемчужин…
Платье избранницы…
Дара забирала почистить его и, похоже, принесла обратно.
Треклятое платье! Вереск сжала кулаки. Треклятое платье перевернуло всё с ног на голову, и теперь она – одна из невест-избранниц Мейдинского князя, самого завидного жениха Континента, как говорили все вокруг.
И что же теперь? Пищать от восторга? Да, Ладимир красив. Красив суровой мужской красотой. Вереск вспомнила стальные мускулы, сильные руки, щетину на упрямом подбородке, волны русых волос и ясные синие глаза в оправе длинных ресниц. Прямо-таки воплощение девичьих грёз. К тому же, он баснословно богат. Более выгодную партию даже представить сложно, но…
Не хватало ещё, чтобы меня выбирали, словно племенную кобылу! – сердито подумала Вереск и вскочила на ноги. Путаясь в длиннополой ночной рубахе, она подошла к окну и распахнула ставни. Над морем плескалась ночь. Глухая и непроглядная. Серп месяца тонул в рваных тучах, роняя серебристые блики в тёмные волны.
Вереск не колебалась. Сгребла в охапку дорогие шелка и швырнула в ночь. Платье летело вниз, точно розовый призрак, и очень скоро Вереск потеряла его из виду.
– Так-то лучше, – улыбнулась она и вернулась в постель.
Сон не шёл. В голове крутились мысли, вихрем проносились имена и лица новых знакомцев, вспоминались слова и взгляды. Взгляды и слова…
Вы были беременны, Вереск. Но потеряли ребёнка…
Вы будете моей гостьей…
Милорд не привык экономить на своих гостях…
Самая счастливая из счастливиц станет его женой…
Вереск ворочалась, терзая подушку, однако уснуть так и не смогла.
Но, похоже, бессонница изводила не её одну: она услышала шаги. Лёгкие. Невесомые. Едва различимые.
Кто-то шёл по коридору. Кто-то крался во мраке ночи. Крался… и теперь остановился.
Вереск замерла, затаив дыхание.
Кто-то. Стоял. За дверью!
Стоял мрачной тенью, тяжело, с присвистом, дышал и… прислушивался?
Вереск почувствовала, что седеет. Ладони взмокли, а сердце застыло, превратившись в крохотную льдинку.
Засов! Она не заперла засов!
О, силы небесные! Почему? Ну почему она не заперла чёртов засов? Что теперь делать?
Быть смелой!
– Кто там? – крикнула она, призывая на помощь всю силу духа. Так хотелось услышать тонкий голосок Дары, или даже ворчание старой Милды, но…
Ответом была тишина.
Давящая, полная зловещих шорохов и скрипов, тишина.
Надо быть смелой. Помощи ждать неоткуда.
Вереск сползла с кровати. Осторожно, на цыпочках, приблизилась к камину и вооружилась кочергой: кто бы ни стоял за дверью, становиться лёгкой добычей она не собиралась.
Сжимая железный прут холодными пальцами, она подошла к двери.
Тихо. Так тихо. Только что-то гулко стучит… Ах, да! Это сердце. Её сердце. Почему же оно колотится так громко?
Вереск прижалась ухом к гладкому дереву. Отчего-то ей померещилось, что тот, кто стоял по ту сторону, сделал то же самое.
Тяжёлое дыхание с присвистом…
А может, это ветер гоняет по замку сквозняки?
Приглушённые шорохи…
А вдруг, это мыши копошатся в тёмных углах? Или…
Гадать можно долго.
Вереск сжала кочергу до хруста в пальцах и резко толкнула дверь. Та распахнулась с грохотом, и мгла хлынула в комнату, единственным источником света в которой оставался огарок свечи.
Коридор был пуст.
– Кто здесь? – повторила Вереск, и голос эхом отразился от каменных сводов:
– Кто здесь… здесь… здесь…
Никого… Тут никого нет.
Нет ли?
Тьма играла с ней злые шутки. Вереск была уверена, за поворотом скрылось нечто огромное, мохнатоё, чёрное, со щупальцами вместо рук.
Силы небесные!
Она шустро нырнула обратно в комнату. Засов! Надо затворить засов! Рука уже потянулась к задвижке, но замерла на полпути. Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, Вереск схватила огарок свечи в незамысловатом бронзовом подсвечнике и, половчее перехватив кочергу, вышла в коридор.
Глава восьмая
Вернуться. Немедленно вернуться обратно. Вернуться, запереть дверь и нырнуть под одеяло.
Эта мысль стучала и стучала в голове настойчивым молоточком. Разумная, правильная мысль.
Назад. В комнату. Скорее!
Но Вереск продолжала идти: что-то влекло, неудержимо тянуло вперёд. Так, должно быть, манит мотыльков тусклый свет. Удивительное ощущение. Странное. Невероятная смесь страха, щемящей тоски, колючей тревоги и обречённости, которую Вереск не могла ни понять, ни объяснить. Она осторожно ступала по ледяным плитам, разрезая тьму дрожащим пламенем свечи, и причудливые тени танцевали на стенах.
Что ждёт впереди? Кто притаился там, за поворотом?
Страшно, страшно... Но Вереск не могла остановиться.
Шаг. Ещё шаг.
Мрак становился всё гуще и гуще, а огарок почти превратился в лужу расплавленного воска.
И ещё один шаг.
Меня зовут... Меня ждут...
Чья тень мелькнула за углом? Или просто почудилось? Конечно, почудилось...
Здоровенный, семи футов росту. С шипастым горбом и словно бы без головы. Руки длинные, по полу волочатся, а ног и вовсе нет... Страшилище ползло и шелестело, точно ворох опавшей листвы.
Вереск вросла в пол. Нервно сглотнула. Кошмарный силуэт замер и дёрнулся.
Услышал? Почуял?
Свеча зашипела и погасла, и стало, как в гробу. Ни звука. Ни проблеска света. Слепота и безмолвие. И только кровь пульсирует в висках.
Оно идёт сюда. За мной.
Вереск бесшумно поставила бесполезный теперь подсвечник и ухватила кочергу двумя руками. Приготовилась.
Ещё немного. Совсем немного... Вот оно! Сейчас!
Зажмурившись и кусая губы, чтобы не закричать, она широко замахнулась и...
Кочергу перехватили, больно вывернув запястье.
– Ай! – Вереск забилась. Зашипела, точно дикая кошка, но сильные руки держали крепко – не вырваться.
– Тихо!
Голос... Знакомый голос...
– А ну, тихо, Вереск! Это я! Я!
Она обмякла в стальных объятиях. Ладимир... Откуда он взялся? И куда делось чудовище?
Чудовище! Конечно! Оно где-то рядом! Притаилось и...
– Пустите меня! – взмолилась Вереск. – Пустите! Там, в темноте, кто-то есть! Оно ползёт!
– Ползёт? – Князь лишь крепче прижал её к себе. Тёплая ладонь коснулась макушки. – Это многое объясняет.
– Вы... смеётесь надо мной?
– Нисколько. – Вереск не видела его лица, но не сомневалась, что он улыбнулся. – Приют рассвета построили в тёмные времена, и его стены помнят много тайн. Кошмарных мрачных тайн, о которых люди давно забыли. Говорят, иногда эти кошмары оживают... Но не волнуйтесь! У меня при себе шпага, и, уверяю, владею я ей лучше, чем вы кочергой. – Ладимир вдруг посерьёзнел: – Вам не следовало бродить здесь одной среди ночи.
– Мне... я... Ох! – У Вереск подкосились ноги, и князь ловко подхватил её.
– Вы многое пережили за последние дни, – сказал он. – Неудивительно, что вам мерещатся всякие ужасы.
Она не стала спорить. Да и поверит ли князь, если она скажет, что кто-то звал и манил её в глубины замка?
Ладимир сочтёт меня безумной, только и всего, – угрюмо подумала Вереск, и покорно положила голову на крепкое плечо.
– Отнесу вас в комнату. – Он решительно шагнул в темноту и вдруг остановился. – Хотя... Не желаете скрасить предрассветные часы светской беседой и изысканными закусками?
Вереск согласилась, не раздумывая: меньше всего сейчас хотелось оставаться одной.
Они расположились на крепостной стене, близ самой высокой смотровой башни. Казалось, отсюда можно увидеть другой берег моря. По небу неторопливо плыли седые облака, и сквозь рваную пелену проглядывал жёлтый круторогий месяц. Далёкие звёзды холодно мерцали, как искусно огранённые бриллианты. Воздух пах солью, хвоей и дымом. Вереск пока ещё не замёрзла, но Ладимир заявил, что это непременно произойдёт. Поэтому накинул ей на плечи тяжёлый сюртук, а на каменную скамью постелил тонкий шерстяной плащ.
Князь разделил с ней "изысканные закуски": ржаной хлеб и твёрдый сыр. От вина Вереск отказалась. Да и вообще она сильно сомневалась, что в походной фляге Ладимира было именно вино.
Светской беседы не сложилось: князь молчал. Облокотившись на парапет, он хмуро глядел вдаль. Туда, где небо и море сливались в единое целое. Его безмолвие ничуть не тяготило Вереск. Она сосредоточенно жевала сыр и слушала, как волны целуют прибрежные скалы.
– Одно удовольствие разговаривать с вами, милая Вереск. – Ладимир нарушил тишину, и слова его прозвучали серьёзно, без тени насмешки. – Как вам сыр?
– Прекрасно.
– Что заставило вас покинуть комнату, вооружившись кочергой? – Теперь он ухмылялся.
– Не знаю... – ответила Вереск. – Может, то же самое, что вынудило вас бродить по коридорам со шпагой?
Князь хохотнул.
– Однако! Характер у вас с перчинкой!
– Возможно, невесты-избранницы окажутся достаточно пресными, чтобы угодить вашему вкусу, – парировала она.
Ладимир бросил на неё какой-то странный взгляд. Лицо князя помрачнело. Синие глаза стали почти чёрными.
– Не вам судить о моих вкусах. – Голос князя прозвучал хрипло, а на скулах заиграли желваки.
Гневается, – сообразила Вереск. – Ему ли гневаться! Писаные красавицы из лучших семей Континента будут в полном его распоряжении: выбирай – не хочу. А он гневается...
Князь отхлебнул из фляги и снова уставился куда-то за горизонт. Плечи его поникли.
Да уж... Не похоже, что Ладимир в восторге от этой затеи с отбором невест, подумала она. А вдруг где-то, на далёком берегу, ждёт его та самая, единственная, но князь, из-за какой-нибудь мелочи, вроде происхождения, не может взять её в жёны? Вот и грустит.
Не исключено...
Нестерпимо хотелось что-то сказать, но ничего не приходило на ум. Поэтому Вереск просто встала рядом, пытаясь проследить за взглядом своего спасителя. Это оказалось нетрудно: Ладимир смотрел на пристань.
– Видите? – сказал он неожиданно, и Вереск вздрогнула. – Вон там. Это "Легенда" – моя драгоценная девочка.
Вереск покосилась на него: не тронулся ли умом? Но, судя по всему, князь говорил вполне серьёзно, и в голосе звучала неподдельная гордость.
– "Легенда" – самый быстроходный фрегат Континента, Вереск. Жемчужина моего флота. Она прекрасна, не правда ли?
Вереск молча кивнула, ожидая дальнейших восторгов. Но их не последовало: Ладимир опять помрачнел.
Да что с ним такое?
– Когда-то я мечтал покорять моря. – Князь сжал кулаки до хруста и поглядел на них так, будто видел впервые. – А вместо этого оказался заперт... заперт в... Чёрт!
Он развернулся и схватил Вереск за плечи. Да так резко, что она ахнула.
– Откуда вы взялись? – Глаза Ладимира лихорадочно блестели. – Кто вас послал?
– Никто, – прошептала она.
– Мне кажется, я видел вас раньше, Вереск.
Она не нашлась, что ответить. Ладимир пугал её. Пожалуй, сейчас он пугал её даже больше безголового чудовища, бродившего по коридорам замка. Князь вёл себя, как безумец. Говорил, как безумец. И взгляд его был совершенно безумным.
Безумным и жадным.
– Мне кажется, я видел вас... – повторил он тихо и склонился к её лицу. – Раньше...
Его дыхание обжигало, а близость лишала воли.
Чего он хочет?
– Даже если так, я ничего не помню. – Вереск высвободилась из плена сильных рук и отступила на шаг. Она чувствовала, что щёки её пылают. – Прошу прощения, милорд, но мне давно пора в постель.
– Да... – протянул князь, и помутневшие глаза его прояснились. Правда не сразу и не полностью, но всё-таки... – Конечно... Я провожу вас, но больше никаких скитаний по замку среди ночи. Обещаете?
Вереск смущённо потупила взор.
– Обещаю.
– Даёте слово?
– Да, милорд. Даю слово. – Вереск радовало, что Ладимир снова улыбается мальчишеской улыбкой и не глядит на неё так, будто хочет съесть.
– Вот и славно.
Он проводил её до самых дверей. Такой сильный. Могучий. Надёжный, как скала. Все страхи, ужасы, скрипы и шорохи прятались от него в самые тёмные углы. Да, Ладимир был тут хозяином, и даже безголовое чудовище поклонилось бы ему, доведись им встретиться.
– Спокойных снов, милая Вереск. – Князь поклонился. Галантно и изящно, как истинный представитель голубых кровей.
– Спокойной ночи, милорд, – ответила она учтивым книксеном и вошла в опочивальню. Вошла и заперла засов.
Так-то лучше.
До рассвета осталось всего ничего, а Вереск чувствовала себя так, будто в еду ей подмешали сон-траву: буквально валилась с ног. Дойти бы до кровати! Дойти, не растеряв впечатлений от странного, но удивительного приключения. Вереск не знала, что взволновало её больше: тень кошмарного монстра или свидание с хозяином замка.
Угли в камине давно остыли, и в комнате стало прохладно.
Бррр... Вереск поёжилась.
Надо будет попросить Дару принести поленьев.
Она уже залезла под тяжёлое меховое одеяло, когда взгляд зацепился за... розовое пятно.
Сердце на миг остановилось. Кожа покрылась мурашками.
На тёмном кресле красовалось, поблёскивая жемчугом, платье невесты-избранницы...
Глава девятая
За завтраком прислуживала Милда. Дара, которая делала это последние три дня, уже до первых петухов покинула Приют Рассвета, снабжённая тугим кошельком, крепкой повозкой, конюшонком и... кучей разнообразных поручений. Девчушка отправилась в Пристанский город, чтобы договориться с мельничихой о поставках муки, заказать на рыбном рынке устриц и омаров, выбрать цветы и ленты для украшения зала, купить специй, что ценились на вес золота, и многое, многое другое. Обо всём этом конопатая отроковица поведала Вереск накануне, когда перестилала постель. «До приёма столько надо успеть! Осталось-то всего три недели, – щебетала Дара и тут же мечтательно вздыхала: – Ох, вот бы хоть одним глазком взглянуть на бал!». Вереск её восторгов не разделяла: мысль об отборе невест приводила в уныние, сдобренное гадливостью. Очень уж легко представлялось, как Ладимир ходит вдоль шеренги невест и смотрит их зубы, а потом даёт команду, и девушки наспех стягивают наряды, дабы продемонстрировать свои прелести. Бррр...
– Вы что-то бледны сегодня, – заметил князь, не отрываясь от письма. Он читал уже третье послание за утро. – Плохо спали?
Вереск с лёгким стуком поставила чашку на блюдце и опустила глаза.
Он что-то знает?
– Я спала великолепно, милорд, – она выдавила улыбку. – Как и всегда.
Ладимир рассеянно кивнул и взял из стопки следующее письмо.
Ничего он не знает, – поняла Вереск, украдкой поглядывая на своего спасителя. – Ничего.
Спала она великолепно, да. Вот только перед сном изорвала розовое платье в клочья, а потом спалила в очаге. Но утром наряд, как и всегда, ждал на кресле...
Милда накрывала на стол и смотрела с едва скрываемым презрением. Поджимала губы, морщилась, фыркала, бормотала что-то себе под нос.
Она считает меня шлюхой...
Что ж, с этим ничего не поделаешь. Проще продеть в игольное ушко пеньковый канат, чем перебудить в чём-то старую даму. Так что придётся терпеть. Ох! Что будет, когда она, Вереск, станет такой же прислугой! Милда попросту сживёт её со свету. А уж когда Ладимир женится...
– Есть-то будете? – буркнула старушка. Грубость сочеталась с её пухлым румяным лицом так же гармонично, как фата с бычьими рогами. – Стынет всё.
– Милда! – одёрнул князь.
– Простите, милорд, – пропела служанка, приторно улыбаясь. – Я забылась. Кушайте, кушайте, госпожа Вереск! Вы наша гостья, а принимать гостей – большая честь.
Вот коза безрогая!
Вереск ничуть не удивилась бы, если б Милда подмешала в еду толчёный корень пробочника, что знаменит слабительными свойствами.
Завтрак манил. Звал и околдовывал. Только безумец отказался бы от такой трапезы. Пышные оладьи, залитые прозрачным барбарисовым мёдом, густая сметана, свежий – только из печи – хлеб с хрустящей корочкой и ароматный чай. Никаких яиц. Никаких сухарей. Вина раньше обеда в Приюте Рассвета не подавали, поэтому Милда наполнила высокие стаканы прохладным ягодным морсом.
Оладьи таяли во рту. Интересно, это Милда их готовила? Если так, старушке легко можно простить вздорный характер. Вкусно. Как же вкусно!
– Я желаю видеть вас на приёме в честь отбора невест, – заявил Ладимир тоном, которым обычно просят лакея подать коня.
Вереск чуть не подавилась оладушкой.
Ещё чего не хватало!
– Это совершенно невозможно, милорд, – спокойно сказала она, наблюдая, как Милда разливает чай в изящные фарфоровые чашки.
– Вы смеете мне перечить? – брови князя сошлись над переносицей.
И тут её поддержала Милда. Это было неожиданно и странно, как снег в разгар лета.
– Госпожа Вереск права, милорд, – мягко увещевала старушка, встав за левым плечом хозяина. – Не всякая... кхм... леди может стать невестой-избранницей. Только знатные незамужние особы... не старше двадцати.
Сказав это, служанка бросила на Вереск весьма выразительный взгляд.
Ух! Ну и ведьма!
– Ты хорошо знаешь традиции и чтишь их, Милда, – отозвался князь и допил остывший чай одним глотком. – Это похвально. А теперь запомни: то, что Вереск знатная особа не доказано, но и не опровергнуто. К тому же, она получила платье, а значит – все условности соблюдены.
Ладимир промокнул губы салфеткой и поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Вереск ощутила, как внутри закипает гнев. Вот упрямец! Привык гнуть под себя всех вокруг! Привык, что малейшему слову подчиняются беспрекословно и бездумно, точно марионетки в руках кукловода!
Ну уж нет!
– Я пойду на бал. – Она вскинула голову и встретилась с ним взглядом.
– Вот и славно. – Вереск ни секунды не сомневалась, что князь ответит именно так.
– Но не как одна из избранниц, а как прислуга.
Ладимир уставился на неё, как на сумасшедшую, а Милда замерла с подносом в руках.
– Не притворяйтесь, что забыли! – Голос звучал твёрдо и звонко, а смелости хватило бы на схватку с драконом. – По нашему уговору, я гостья лишь две недели, а потом... потом вы обещали взять меня на работу. Вы дали слово, милорд! Или слово Мейдинского князя теперь пустой звук?
Удар попал в цель.
Ладимир ответил холодным и острым, как его шпага, взглядом.
– Слово моё крепче стали калёной. – Он покинул столовую, хлопнув дверью так, что на столе подскочили чашки.
Конюх выбрал для неё покладистую кобылку изабелловой масти.
– Будьте осторожны, миледи, – напутствовал он, помогая сесть в седло. – И не уезжайте слишком далеко: видите мглу на Востоке? Близится шторм!
– Разумеется, – кивнула Вереск, поглядев на сгущающиеся тучи. – Я вернусь к обеду.
Лошадь осторожно ступала по горной тропе, а Вереск, позабыв обо всём, любовалась красотами природы. Крутые холмы вздымались и опадали, словно исполинские зелёные волны. Дубравы шумели густыми кронами, а фруктовые деревья стояли в цвету, роняя нежные лепестки, как робкая невеста роняет слёзы в первую брачную ночь. Вдалеке мелькали одинокие фермы и деревушки. За золотыми полями начинались дремучие леса, а над чащобами высились синеватые горы, укрытые ослепительно белыми снежными шапками.
Когда дорога стала ровнее, Вереск пустила кобылку лёгкой рысью и очень скоро оказалась на гладком, словно тарелка, плато.
Не может быть...
Вереск слишком резко натянула узду, и лошадь привстала на дыбы.
Не может этого быть!
Равнина, что расстилалась перед ней, сплошь была усыпана розовыми цветами...
Как во сне. Всё как в моём сне!
Вереск замерла, ни жива, ни мертва. Она слишком хорошо знала, что будет дальше.
Всё исчезнет... Сейчас всё исчезнет!
И тут же нежный бриз сменился порывистым ветром. Пузатые, набитые градом и дождём тучи заволокли небо, и землю сотряс раскат грома.
Кобыла испуганно заржала, задёргалась, взбрыкнула, и Вереск, ахнув, полетела вниз. Сочная трава смягчила удар, но не уберегла от ссадин и ушибов.
Чёрт!
Лошадь, фыркая, умчалась прочь, а с неба упали первые тяжёлые капли.
Вот чёрт!
Надо убираться отсюда, пока не поздно, – решила Вереск и, прихрамывая, зашагала к тропинке. Не преодолела она и пары ярдов, как молния вспорола небеса, и хлынул дождь...
До замка она добралась, когда на Мейду опустились сумерки.
– Боги милостивые! Вы похожи на болотную ведьму! – охнула Дара, пропуская её в комнату. – Хозяин отправился искать вас, а ещё приказал выпороть лошадь и пристрелить конюха. Ну... или наоборот.
– Не надо никого наказывать, – Вереск устало опустилась на стул возле очага. Ноги гудели. Тело ломило, будто её били. – Кроме меня никто не виноват.
– Я помогу вам раздеться, – захлопотала девчушка. – Не хватало ещё вам простудиться накануне приёма!
– До приёма ещё далеко. – Вереск выжала мокрые волосы. – Очень далеко.
– Ах! Вы же не знаете! – просияла Дара и хихикнула. – Весь замок на ушах стоит! Милорд перенёс сроки, и бал состоится уже через неделю!
Глава десятая
– Какого чёрта вы творите? – Глаза Ладимира метали молнии. На скулах играли желваки. – Зачем покинули замок? Знали же, что грядёт буря!
– Ничего страшного не произошло. – Вереск сложила руки на коленях и расправила плечи.
– Не произошло? – Князь навис над ней, как грозовая туча. – Вас сбросила лошадь.
– Но…
– Не перебивайте! – рыкнул он. – Вы запросто могли свернуть себе шею!
– Но не свернула!
– Это просто везение. – Ладимир выпрямился. – Как и то, что вам не встретились разбойники.
– Разбойники? – Вереск нахмурилась.
Он серьёзно, или просто хочет напугать?
– Да, Вереск, разбойники. Лихой народ. Живут в лесах и грабят заплутавших путников.
– Спасибо, – процедила она, от души желая испепелить князя взглядом. – Мне известно, кто такие разбойники, милорд. Но, увы, я – неподходящая добыча.
– Вот как? – Ладимир скрестил руки на груди и вскинул бровь.
– Какой смысл меня грабить? У меня ничего нет!
– Ошибаетесь. – Он снова наклонился и схватил её за плечи. Железные пальцы впились в кожу. – Есть.
Ладимир держал крепко. Дышал жарко, а глаза его вновь стали безумными, как тогда, на крепостной стене. Вереск оцепенела. Губы князя оказались близко.
