Текст книги "Морель и госпожа Смерть (СИ)"

Автор книги: Лео Любавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4
Я его Скрипка, Он – мой Скрипач…

Ванная никаких подозрений не вызывала. Обычная, не то что в особняке: там была джакузи, а тут – душевая кабина. Просторная, но и только. Впрочем, после ледяного душа, обрушившегося с потолка, Лиза была счастлива и этим!

Она стояла под ласковыми, щекотно-упругими теплыми струями и радовалась, что никто ее тут не тревожит. Можно все обдумать. С самого начала. А с чего все началось? Да с книги же! С бабушкиной книги в старом доме. На чердаке. И с кота, который тогда был котенком. Лиза склонялась к тому, что именно кот всему виной. Кажется, он говорящий был. Не был, а есть – он же периодически появляется и портит жизнь Лорану. Лиза хихикнула при воспоминании о том, как Морель чихает, стоит коту махнуть хвостом в обозримой близи от мага. А он точно маг? Или только фокусник? Ловкость рук? Или… Лиза уже собралась щелкнуть пальцами, но вовремя спохватилась. Не-е-е-ет, на сегодня хватит. Никаких больше чудес.

Она решительно закрутила никелированные краны, отодвинула дверцу кабины и выбралась наружу. Сразу стало холодно, на коже выступили мурашки. Лиза тут же залезла в просторный махровый халат, что висел у двери. Ощутила запах сандала и можжевельника и поняла, чью вещь присвоила. Но Морель же обещал рубашку, какая разница, халат даже лучше, он длиннее. И все-таки почему обострилось обоняние? И откуда способность вызывать огонь? Не все ли равно, главное – контролировать это и научиться управлять. Неуправляемая магия ведет к деформации временного коридора… Это что? Откуда это? Лиза потрясла головой, как будто в оба уха ей попала вода. Но не в воде дело! Мысль про временной коридор – чужая! Не может в её голове быть такого! Про миндальные пирожные или крем на взбитых сливках – может, а вот про деформацию времени… И что это такое, в самом деле? Сколько можно!

– Сейчас пойду и спрошу, пусть отвечает, когда отпустит домой! Там же экзамен. Если не явлюсь – не получу диплома. Ни с отличием, ни без отличия – никакого вообще. Эта мысль вытеснила все прочие. Она была более чем здравой и побуждала к немедленному действию. Лиза переступила с мягкого ворсистого коврика в большие тапки и распахнула дверь ванной. За дверью было темно.

– Господин Морель? – Лиза выглянула в коридор. – Лоран? – Сделала шаг за порог. – Вы здесь? – Еще один шаг, и ванная комната за её спиной исчезла! Лиза хотела вернуться на безопасную территорию, в свет и замкнутость четырех стен, но не тут-то было. Кромешная тьма окружала ее, и только впереди, в конце сильно удлинившегося коридора виднелся свет.

Вот если бы быть уверенной, что по щелчку пламя станет аккуратно светить, а не бесноваться, тогда, конечно, можно было бы… Фонарь или свечка не помешали бы. Но лучше не стоит пробовать.

Лиза вздохнула и пошла на огонек. Едва заметное мерцание то становилось чуть ярче, то исчезало совсем.

Это была одинокая свеча в массивном серебряном подсвечнике, сделанном в виде черепа осла или лошади. Лиза не слишком хорошо разбиралась в черепах. Пораженная, она остановилась на пороге новой комнаты. Увиденное одновременно пугало и притягивало! Вокруг серебряного черепа были разложены фрукты и колосья, стояла чаша с вином. Гирлянда белых роз увивала все это. Поверх роз, сминая их нежные бутоны, лежал раскрытый скрипичный футляр. Скрипки в нем не было. Лиза услышала музыку и пошла на звук. Еще одна комната открылась ей. Там не было света, но сияла мелодия! Звуки светились. На скрипке играл Морель, ничего более прекрасного Лиза в жизни не слышала и не видела. Силуэт мага на фоне призрачного света, движение руки со смычком… Музыка завораживала, проникала в душу. Лиза начала различать слова. Они возникали в сиянии, рассыпались бликами. Лиза боялась пропустить хоть одно! Прекрасный женский голос произносил их.

'Душа моя в его воле…

Мы не можем жить друг без друга. Я давно принадлежу ему, а он мне.

Кажется, мы вместе от начала мира, или даже раньше.

Люди думают он маг, но в его прикосновениях нет волшебства – только любовь. Нежные руки, чуткие пальцы и сердце, способное услышать меня истинную.

Он приходит, когда ему одиноко, когда холод вечности подступает слишком близко. Лоран прижимается щекой к моей груди, закрывает глаза…

Тогда я говорю с ним, пою, рассказываю все, что знаю.

Раннее утро в лесу, верхушки сосен едва тронуты солнцем.

Вечнозеленая сосна прекрасна во все времена года.

Красный клен царственно алеет в горах, осенью, ему нет равных, легкокрылые феи живут в раскидистых ветвях.

Эбеновое дерево цветом напоминает юные тела африканских красавиц, а зеленью листвы – изумруды.

Волнистые гривы арабских лошадей развеваются на ветру. Звонкие копыта высекают искры из каменистых дорог.

Об этом и о многом другом я пою, когда Лоран желает меня.

О восходах и закатах, горах и море, о первых весенних цветах.

О пробуждении и беспробудном сне, кустах жасмина на старом кладбище.

О рождении и угасании. О вечности.

О любви, что сильнее смерти… О моей любви к Нему…

Единственному, кто дотрагивается до меня в тишине ночи.

Однажды Лоран уехал далеко-далеко, а меня с собой не взял.

Сказал на прощанье:

– Это слишком опасно, любовь моя. К тому же тебе может повредить сырой климат Клеронских болот. Жди меня дома, отдыхай. Я наведу на тебя зачарованный сон, и ты не будешь скучать. Во сне ты увидишь меня, почувствуешь всю мою любовь. Нежность. Страсть…

И я спала, в теплом полумраке, на мягких подушках, под бархатным покровом.

Во сне я видела прекрасные руки моего господина, и мне хотелось плакать, но я не могла. Душа моя звучит, лишь когда Лоран Морель касается её.

Мой смех и слезы в его воле.

Я его Скрипка, Он – мой Скрипач…'

Музыка прекратилась внезапно, Морель опустил смычок.

Лиза перестала видеть силуэт скрипача, линии света над ним и рядом с ним. Стало светло! Кабинет Мореля, вот стол и кресло и бумаги на столе. Никаких признаков пожара. И ничто не напоминает о потопе.

Лоран пишет, как будто и не замечает Лизу. Она осмотрела себя. Мягкий махровый халат не исчез, значит, все это правда? Не сон? На столе поверх бумаг лежит в раскрытом футляре скрипка. Божественная музыка звучала только что… Нет, скорее дьявольская! И каждое слово было понятно.

– Я слышала её голос!

– Вероятно. – Морель не отрывается от бумаг. В комнату входит девушка, направляется к столу, протягивает руки к Лорану и исчезает, футляр со скрипкой захлопывается сам собой.

– Что это было? Кто она? Я слышала её голос?

– Как много вопросов. – Лоран болезненно хмурится. – Вы меня отвлекаете, а я должен закончить мысль. Ежегодный доклад на собрании Малого Капитула – это серьезное испытание.

– Кто она? За то время, что я нахожусь у вас, ни на один вопрос вы мне не ответили!

– Потому что они несущественны. Ничего не меняют. Когда вы зададите главный – я отвечу.

– Вы бестактны!

Его слова чуть не довели Лизу до слез, но она не показала этого, вздернула подбородок и отвернулась к окну, всем своим видом демонстрируя возмущение и нежелание иметь дело с грубияном. Да как он смеет! Только что рассыпался в любезностях, а теперь и внимания не обращает. И почему это кажется так обидно? Не имеет значения, как Лоран относится к ней, главное, домой вернуться.

– Вы когда-нибудь слышали о фамильярах? – Лоран бросил ручку и отодвинул от себя бумаги.

– Нет.

Лиза пыталась вспомнить. Слово знакомое, но что оно означает?

– Фамильяр – магическая сущность, воплощенная в мифическом животном. Феникс, химера, единорог, саламандра, но, случается, и обычные коты принимают на себя эту миссию. Фамильяры есть у всех магов и ведьм. Это давно изучено и описано. Но есть и обратная связь. Причем, как у одушевленных, так и неодушевленных сущностей.

– Что такое неодушевленные сущности?

– Например, скрипка. Она сделана из трех пород дерева, струны из металла, смычок из конского волоса. Но у неё есть фамильяр в человеческом облике, как и у всех предметов.

– Удивительно!

– Это не столь удивительно, а вот то, что вы слышали её… – Звонок в дверь прервал их беседу, и Лоран поднялся из-за стола. – Надо открыть. Должно быть, это соседи снизу…

– Так мы все-таки затопили их?

– К несчастью. Мне удалось подвинуть время только на нашем уровне, а этажом ниже оно течет в обычном русле и низвергается вниз, например, в виде воды. Соседи в полной мере ощутили последствия вашего неудачного магического эксперимента.

– Не было никакого эксперимента!

– Это еще хуже, бесконтрольная природная магия создает большие проблемы… С вашего позволения, я открою? Иначе они начнут стучать. На редкость эмоциональные соседи…

Морель вышел из комнаты. Лиза не хотела оставаться одна, она боялась – теперь уже всего! Магия, фамильяры… Нет, лучше уж пойти за Лораном. Безопаснее. Она оказалась в прихожей в тот самый момент, когда Морель широко раскрыл входную дверь.

На пороге стояла бабушка Тамара, живая и разъяренная. Лиза застыла, как соляной столб, свою бабушку она знала слишком хорошо, ошибиться не могла.

Бабушка Тамара вошла и, с угрозой наступая на Лорана, изрекла вместо приветствия:

– Лоран Морель, вы провели с моей внучкой целые сутки. Девушка оставалась в вашем доме. Вы скомпрометировали её и ответите за это перед судом присяжных Ведьм! Мы не позволим попирать права женщин Параллельного Мира! Свидетели, что вы там мнетесь на пороге? – Она оглянулась на вход. – Подойдите.

Вошли двое. Можно сказать мужчин. Только один со звероподобным лицом, которое за исключением носа и губ покрывала короткая светлая шерсть. Седые космы длинных волос, вытянутый вперед крупный нос и выступающие из-под верхней губы клыки наводили на мысль о волколаке. Облачен он был в черную кожаную куртку с заклепками и черные же кожаные брюки. От него несло псиной! Второй вроде и обычный человек. Если бы не идеальная женоподобная красота и заостренные кверху уши – светлые прямые волосы не скрывали эту визитную карточку эльфа. Одет он был во все белое и пахло от него свежестью утреннего луга. Волколак с эльфом недружелюбно уставились на Лорана, судя по всему им хватило бы малейшего знака Лесной Ведьмы, чтобы броситься на него.

– Бабушка Тамара, – очнулась Лиза, – ничего не было!

Старая ведьма покосилась на халат и с осуждением поджала губы.

– Твоя одежда доказывает, что скорее было, чем не было! Суд разберется.

Пришел черед хмуриться Морелю. Такой поворот не входил в его планы.

– Мы можем обойтись без присяжных Ведьм? – попробовал он вступить в переговоры.

– Можем, – милостиво кивнула бабушка Тамара и взглядом приказала свидетелям выйти, – если будет заключен законный брак. Заключен и осуществлен!

– Я не хочу выходить замуж! – воскликнула Лиза.

– Тебя никто не спрашивает, – припечатала бабушка Тамара.

– Приготовление мороженого придется отложить, – констатировал Морель.

– Зачем же откладывать? Я хочу подтвердить свою профессиональную квалификацию. – Лиза была в ярости от всего происходящего. Если не прекратить этот разговор, то снова придется тушить пожар! – Хоть до свадьбы, хоть после. Здесь, или в вашем замке – мне все равно. Но как только вы достойным образом оборудуете там кухню!

Глава 5
Семейство Принца Датского

…Параллельный мир. В Парижском доме некроманта Мореля…

Ришар Морель скорым шагом шел от садов Ранелага по бульвару Ожье и дальше по Рю де ла Помп в сторону мэрии 16 округа Парижа. День был пасмурный, типичная переменчивая парижская весна, фешенебельный район, где селились богатые и знаменитые. Ришара не смущали пространственные наплывы, когда фасады начинали подрагивать, бледнеть и на месте современных вдруг вставали дома, которые помнили прежние времена. Желтые фасады с зелеными ставнями и шиферными крышами мансард, кирпичные арки, железные ворота. Сады за стенами поднимались куртинами платанов, каштанов и акации. Где-то здесь можно было увидеть тот самый легендарный насос, что доставлял воду в замок Мюэтт. Но тут же эти картины сменялись современным городским ландшафтом. Тоже зелень деревьев, благородные, облицованные камнем фасады, кованые ограды фешенебельного Пасси (16 юго-западный округ Парижа на правом берегу Сены – прим.авт.)

Порталы искрили и меняли плоскость пространства, ломали трехмерность, открывались, закрывались.

Ришар искал нужный коридор. Белая Госпожа дала точные указания, исполнить которые следовало неукоснительно. Но для этого надо было войти в дом брата.

Ришар присмотрелся к табличкам все еще бесконечная Рю де ла Помп пересекает проспект Мартин, продолжается тянуться в сторону Венесуэльской площади. И конца не видно. Хотя…вот по нечетной стороне вилла Эрран, через несколько домов за ней авеню де Монтеспан, а по четной сплошняком стоят фасады. Здесь! Одна из стен справа бледнеет, колеблется и размывается, вместо дома открывается переулок. В реальном мире его давно нет, этот участок Рю де ла Помп много раз перестраивали. Но за порталом в тупике прекрасный особняк. Родовое гнездо!

Ришар шагнул вправо, повел перед собой рукой, развернулся через левое плечо и исчез в реальном мире, чтобы оказаться в параллельном.

Перед ним открылся другой Париж, прекрасный, загадочный, магический, населенный не только людьми, но и существами отличными от человеческой расы.

Гравий садовой дорожки хрустел под ногами. Перед особняком был большой сад, река, в новом мире упрятанная под землю, тут по-прежнему плескалась, бежала через сад, закручивая волны на быстрине. Ивы полоскали в ней серебристые косы. Вот и мост.

Наконец можно прийти в себя, отдохнуть дома, обняться с братом. Ришар нежно любил Лорана, при жизни они были не разлей вода, хоть и не погодки, разница в возрасте большая. В бессмертии это уже не имело значения – какие-то десять лет по сравнению с Вечностью. Впрочем, некоторые вещи оставались неизменны, например, Ришар все ноги сбил о булыжную мостовую бесконечной улицы Помп. И надо же было брату придумать обосноваться тут. Мог бы прекрасно жить в замке в Лиможе, там и места больше, и городская суета не досаждает. Так нет, ему надо ближе к Сорбонне, не дают покоя профессорские лавры. И дела Ордена, безусловно тоже.

Кто бы мог подумать? Лоран – Великий Магистр. Вначале все возмутились – на этом посту многие видели старшего из братьев Морель, но Белая Госпожа решила так, и мудрость её оказалась безгранична. Традиции Тампля Лоран перенес в Устав Ордена Мертвой Розы, он вдохнул новую жизнь в великие начинания храмовников и готовился их воплотить. Вот за это Ришар уважал младшего брата. Орден был свято предан Белой Госпоже и при любых обстоятельствах оставался её опорой.

Ришар уже поднимался на крыльцо, обдумывая как лучше изложить брату суть дела, порученного ему Госпожой.

Времени было мало, все же стоило поторопиться и воспользоваться метро, а не плестись пешком по Рю де ла Помп. Ну или порадовать Лорана эффектным перемещением.

Просторный холл встретил Ришара тишиной и сыростью. И какой-то неприятный дух… не то чтобы пахло тленом… неужели брат занимается опытами в городском доме?Мертвая тишина вместе с паутиной висела под древними сводами. Что за грязь и запустение? Странно… Лоран поборник чистоты и комфорта. С каких это пор он живет как в бесхозном склепе?

Навстречу Ришару выкатилось нечто, похожее на череп и закрутилось под ногами. Да это и был череп. Следом за ним выбежал и остальной скелет, подхватил свою часть, водрузил на место и приветственно защелкал челюстью и замахал руками.

– Ничего не понимаю! Прекрати мельтешить костями! – приказал Ришар, – Где Лоран?

Скелет радостно закивал и протянул гостю блокнот с записями разговоров. На отдельном листке там было послание от брата. Остальное какая-то невообразимая чушь не его почерком, на староанглийском. Вот они плоды просвещения скелетонов!

Ришар прочел и присвистнул.

– В Лиможе! Кто бы знал, а я сразу сюда махнул. Нельзя ли вызвать мессира Мореля сюда? Он мне очень нужен.

Скелет вновь начал усиленно жестикулировать. Ришар отрицательно покачал головой, он знал многое, а вот немой язык жестов – нет. Все когда-нибудь происходит с нами в первый раз. Придется изучить, но это со временем. Морель-старший протянул блокнот скелетону и сказал:

– Лучше напиши, будет больше толку. Идем в кабинет.

Из записки в блокноте, адресованной всем посетителям особняка в Безымянном переулке, Ришар узнал, что Йорик – управляющий, дворецкий и доверенное лицо мессира Лорана Мореля, профессора Сорбонны, ректора факультета медико-магических наук, главы Ордена Мертвой Розы, и прочая, и прочая… И что в отсутствие хозяина по всем вопросам следует обращаться к оному Йорику.

Но Ришару нужен был именно Лоран и как можно скорее! Морель-старший только собрался заявить об этом, как вновь отвлекся на странный запах, что так удивил его при входе. Чуткие аристократические ноздри Ришара затрепетали, и он, как борзая, пошел по невидимому, но осязаемому следу.

Источник запаха находился в кабинете хозяина дома. Когда Ришар туда вошел, он не только увидел, но и услышал. Даже глухой трехдневный покойник восстал бы из гроба при этих криках и женском визге.

Удивительная картина предстала взору Мореля-старшего. Люди в старинных одеяниях разыгрывали в кабинете брата странную пьесу. Принимали картинные позы и говорили все разом, из-за этого с большим трудом можно было разобрать смысл. Только отдельные слова и крепкие выражения. Ими изобиловала речь всех участников действа. А было там человек десять. Из них всего две женщины, остальные – мужчины. Двое в коронах, трое с обнаженным оружием. Самый высокий и внушительный рыцарь – в вороненых доспехах. Он опирался на двуручный меч и говорил громче всех, голос, как из бочки, доносился из шлема с опущенным забралом.

На гиганта в доспехах петухом наскакивал невысокий тучный вельможа, с золотой цепью на груди и берете со страусиным пером. Колоритный персонаж, похожий на портрет Генриха Восьмого Английского, сыпал бранью, в выражениях не стеснялся.

– Клянусь всеми гвоздями с креста Спасителя, это еще надо доказать, – вещал он. – Мои права законны, я коронован архиепископом, по праву престолонаследования.

– Не может быть такого права при живом короле, – гудел из шлема рыцарь.

– Не может! – поддакивал второй венценосец, тоже высокий и представительный, он был с рыцарем заодно.

– А чем ты можешь доказать, что жив? – ерепенился коротыш.

– Если бы я знала, что ты жив, то разве связалась бы с этим убожеством! – рвала на себе рыжие кудри худая, плоская, как жердь, женщина, что постарше.

А та что помоложе, соблазнительных форм и невинностью во взгляде, с блаженной улыбкой протягивала рыцарю в доспехах букетик вялых незабудок.

– Милорд, возьмите цветочки…

Между ними метался молодой человек приятной наружности. Он был коротко стрижен по нормандской моде и затянут в щеголеватый бархатный колет с рукавами-буфами, в прорези которых выглядывала белая рубашка. Ноги облегали черные шоссы, позволяя любоваться безупречными бедрами и икрами. Ягодицы тоже были весьма притягательны, это Ришар отметил особо.

Юноша в колете хватался за голову, за меч, снова за голову и твердил:

– От этого можно сойти с ума!

Благообразный старец ходил за юношей, воздевал руки вверх, отчего широкие рукава его эскофеля развевались подобно крыльям.

– Успокойтесь, мой принц, успокойтесь. Мы всему найдем объяснение…

Ришар в душе согласился с ним – всему можно найти объяснение. Но в тишине. Он оглянулся на скелетона Йорика, тот беспомощно развел руками. Тогда Ришар прибег к простому, но действенному способу, хлопнул в ладоши и произнес заклинание оцепенения.

Все знают эту игру – «фигура на месте замри». Простейшая магическая вязь.

Участники комедии, или, может быть, драмы, остановились каждый в той позе, в которой их застало заклинание. Теперь Ришар мог спокойно обойти всех, осмотреть, а главное – обнюхать.

Для вампира запах имел гораздо большее значения, чем вид, а Морель-старший был вампиром самых голубых кровей. Он этим гордился и сожалел, что Лоран не согласился разделить с ним Вечность именно таким способом. Конечно, некроманты тоже бессмертны, но истинный аристократизм – путь вампира. Об этом братья спорили бесконечно, если оказывались вместе, что случалось нечасто.

Белая Госпожа не любила отпускать от себя Ришара. Разве что в исключительных случаях и ненадолго.

Но что же со странными сущностями?

Очевидно, что это умертвия, но какие-то нетипичные. Ришар не улавливал ноток тлена в общем шлейфе могильного аромата. Зато что-то другое, незнакомое, присутствовало. Ох уж эти тайные эксперименты Лорана!

– Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит? – спросил Ришар у Йорика.

Тот утвердительно затряс черепом, чуть не потерял его, но вовремя поймал и приткнул на место.

В этом доме все малахольные – с осуждением покачал головой Морель-старший.

Диалог с управляющим напоминал сцену из комедии Мольера в театре восковых фигур. Йорик и Ришар сидели за столом. Ришар задавал вопрос и получал из костлявой руки Йорика листок с начертанным ответом. Пробегал взглядом строчки, откладывал запись в сторону и снова спрашивал. Скоро на столе образовалась целая стопка листков, но Ришар так и не приблизился к пониманию происходящего. Ясно стало лишь одно: Лоран поднял всю эту ораву с целью узнать рецепт некоего снадобья, а Йорику поручил записать показания каждого участника преступления, в результате которого все присутствующие умерли в основном от яда. И только тот вельможа с рукавами-крыльями был заколот. А блаженная с цветами утонула. Все это напомнило Ришару сюжет популярной детективной трагедии сэра Вильяма, но полной уверенности не было. Оставалось дождаться Лорана, а тот вот уже несколько дней отсиживался в замке под Лиможем.

– И когда хозяин собирался вернутся?

«Он должен был приехать еще вчера», – лег на стол очередной ответ Йорика.

– Что могло задержать его?

«Мессир не посвятил меня в планы».

– Может ли без него состояться малый капитул?

«Нет».

Прекрасно! Последний ответ Йорика вселил в сердце Ришара надежду. Малый капитул был назначен на завтра, значит, ждать оставалось менее суток. Так или иначе, Лоран вернется в Париж.

«Что мне делать с гостями? Я пробовал предложить им по просторному гробу в фамильном склепе Морелей, но они отказываются. Мессир Ришар, помогите!»

Слезная мольба Йорика легла поверх других реплик. Ришар на минуту задумался, он даже встал и прошелся по кабинету, бегло оглядел книжные полки.

– Непростая задача, любезный Йорик. Или мне называть тебя Шенкель? Кажется, так тебя нарек Лоран? Теперь я припоминаю, он рассказывал мне о своем неудачном предприятии в Дании. Итак, пусть будет Шенкель, если ты не против… Не тряси черепом! Почему Лоран не закрепил его как следует?

В ответ последовала длинная череда жестов. Йорик Шенкель показал сначала нечто вроде обтекаемой емкости, активно потыкал сверху пальцами, имитируя наполнение, затем приложил фалангу указательного пальца ко лбу и принял позу мыслителя – это, вероятно, означало ум… или мозг. И снова потыкал в емкость

– А! – догадался Ришар. – Он держит твои извилины в банке! Не тряси черепом я сказал, есть у вас какой-то жест, который означает согласие? – Шенкель сжал пальцы правой руки в кулак, повернул ладонью к Ришару и наклонил кистью вперед. – Отлично! – ободрил скелетона Морель-старший. – А как будет «нет»? – Шенкель распустил кулак, согнул мизинец и безымянный, указательный и средний поднял вверх, большой отвел в сторону и резко собрал большой указательный и средний в щепоть. – Я понял. – Ришар повторил эти жесты. – Значит, вот так будет «да», а так – «нет». Уже легче. Это даже забавно. Найди мне книгу с этим языком, я хочу изучить его. Но сейчас мы сделаем проще. Неси сюда свои мозги.

Пока Шенкель бегал за мозгами, Морель-старший еще раз с пристрастием оглядел всю компанию разупокоенных особ. Не оставалось никаких сомнений, что половина экземпляров – королевских кровей. Но зачем? Какие цели преследовал Лоран? Об этом мог поведать лишь он сам. Ришара больше удивляло другое: как это брат не побоялся оставить всю ораву скандальных датчан в городском доме. Мало того что они провоняли тут все непривычным и весьма гадким аптекарским запахом, так еще шумят так, что в любой момент могут вызвать недовольство соседей и привлечь внимание жандармерии. Стражей порядка в шестнадцатом округе никто не отменял. Хоть безымянный переулок и не значился на карте города, но жандармы во главе с комиссаром вполне могли нагрянуть в гости. Лоран изводил соседей своими опытами. Из века в век, начиная с того времени, как младший отпрыск Морелей свел дружбу с флорентинцем Леонардо, осевшим во Франции, повторялось одно и то же. Неуемная тяга Лорана к знаниям потустороннего и запретного, и как следствие – притягивание неприятностей на свой зад. Если бы не отец, который с бесконечным, поистине ангельским терпением вытаскивал экспериментатора из сомнительных передряг, то Мореля младшего и на пушечный выстрел бы не подпустили к городским стенам.

А Париж прекрасен, полон тайн. Ришар не отказался бы пожить тут, но Белая Госпожа не любит городской суеты.

Он критически рассматривал бледную деву с букетом незабудок. На первый взгляд, хороша, может быть, немного худовата, но бела и возвышенна, как готическая арка. Глаза светлые, ресницы длинные, губы нежные, нос прямой, лоб высокий, подбородок упрямый – своевольна. Безусловно невинна, а значит – скучнее воскресной проповеди.

Вторая женщина полная противоположность. Глаза темные, губы чувственно-надменны, брови с изломом, нос с горбинкой, скулы высокие. Достойный образчик, Королева, ничего не скажешь.

И ни одна, ни другая не могли бы привлечь брата, Ришар хорошо знал вкусы Лорана. Тогда зачем ему эти дамы? Неужели дело только в каплях?

Или вот этот нервный светловолосый принц? От таких любителей задавать вселенские вопросы одни проблемы. Не говоря уж о громиле в доспехах, тот без всяких вопросов полдома разнесет. В целом же паноптикум кладбищенский. Еще придворные, друзья и вечный студент-философ.

Вернулся Шенкель. Бережно прижимая к ребрам толстостенную стеклянную банку, подошел к столу.

– Ну что ж… посмотрим, что здесь у нас. – Ришар удвоил силу заклинания, чтобы разупокоенные еще некоторое время оставались в неподвижности. Теперь магическое плетение забегало по ним голубоватыми змейками.

Сам же он сконцентрировался и установил с содержимым банки ментальную связь. Это было невероятно! Невозможно! Не вялая мозговая активность разупокоенной сущности, но ответная реакция живого человека. Если бы Морель-старший не держал ладони на благородном неверском стекле, то ни за что не поверил бы.

Но все происходило именно так, он мог говорить со скелетоном, не прибегая к помощи записей. Более того, мог считать информацию, что во многом ускоряло и облегчало процесс.

– Значит, дело в тех самых каплях? – уточнил Ришар.

– Да, мессир. Хозяин давно ищет рецепт. Даже в Китай путешествовал, но на след напал именно в Дании. Он хотел, чтобы каждый из умерших рассказал то, что видел и знает. Тогда из частей составилось бы целое.

– Да, мы уже услышали это, – Ришар оглянулся на обездвиженных участников эксперимента. – Крайне неосмотрительно со стороны брата было поднимать всех.

– Началось с меня, – радостно ударил себя кулаком в грудь Шенкель. – То есть мессир Морель думал, что я – это он, – скелетон ткнул пальцем в принца, нарушил ткань плетения, и разупокоенный тут же схватился за оружие.

– Начинается! – Ришар восстановил защиту.

– Что мне делать с ними? – горестно воскликнул Шенкель.

– Их надо чем-то занять. Но беда в том, что при жизни эти особы не обременяли себя работой. Ничего полезного. Только притворство, интриги и развлечения. У принца еще страдания из-за несогласия с матушкой. Вероятно, возрастной кризис.Мой друг Зигмунд определил бы точнее, надо будет спросить его. Послушай! А предложи им разыграть комедию. Домашний театр. Это лучшее, что можно придумать. Мне же необходимо как можно скорее встретиться с братом. Продолжая искать рецепт, он навлекает на себя немилость Госпожи. Срок жизни всего сущего в её воле. У меня есть подозрение, что Лоран не вернется в Париж к назначенному времени, это усугубит и без того скверное положение дела. Если мы с твоим хозяином разминемся, то передай, что Белая Госпожа гневается на его непокорность. Пора отдать то, что он дерзнул взять без её позволения.

– Я все исполню, – поклонился Шенкель.

Ришар снял руки с банки и сбросил оцепенение с датчан.

– Миледи и милорды, – провозгласил он, – если вы не хотите провести ближайшие полгода стоя соляными столбами в подвале этого дома, то ведите себя прилично!

От такого обращения коронованные особы остолбенели без всякого заклинания или зелья. Они, вероятно, не привыкли к подобному и были возмущены настолько, что не нашли слов для отповеди дерзкого незваного гостя. А Ришар не стал дожидаться, когда дар речи к ним вернется, и предоставил Шенкелю самостоятельно разбираться с королевской четой и их приближенными.