Текст книги "Судьба плетется нитями любви (СИ)"
Автор книги: Лео Любавич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
XI
Полдень. Солнце, словно золотой диск, висело в лазурном небе, щедро осыпая своими лучами старинный замок Айзенберг. У северной башни, где раскинул свои могучие ветви древний дуб, стояла Элиза. Легкий ветерок играл с локонами ее волос, шелестел листьями, словно нашептывая слова любви. Сердце девушки трепетало в ожидании. Встреча с Рудольфом была подобна глотку свежего воздуха в душной атмосфере замковых интриг.
Вдали показалась фигура Рудольфа. Он шел быстро, почти бежал, и Элиза заметила, что он взволнован. Когда он подошел ближе, она увидела, как блестят его глаза, и почувствовала, как учащается ее собственное сердцебиение.
– Элиза, – начал он, чуть запыхавшись, – я должен вам кое-что сказать. Я… я люблю вас.
Слова Рудольфа повисли в воздухе, словно заклинание. Элиза смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Ее щеки пылали, а в груди бушевал вихрь эмоций. Радость, смущение, страх – все смешалось в одно неразрывное чувство.
– Я знаю, что это безрассудно, – продолжил Рудольф, – наш путь будет тернист. Но я не могу молчать. С той самой первой встречи в саду я не могу думать ни о ком другом.
Элиза нашла в себе силы ответить.
– Рудольф… – прошептала она, – я тоже… я тоже люблю вас.
Рудольф сделал шаг вперед и взял ее руки в свои. Его ладони были теплыми и крепкими.
– Вы не представляете, как долго я ждал этих слов, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я готов на все, чтобы быть с вами.
– Я знаю, что нас ждут испытания, – сказала Элиза, ее голос дрожал от волнения. – Но я готова преодолеть их вместе с вами.
– Клянетесь? – спросил Рудольф, его голос звучал глубоко и серьезно.
– Клянусь, – ответила Элиза, сжимая его руки.
Рудольф наклонился и поцеловал ее. Это был долгий, нежный поцелуй, полный любви и надежды. Под сенью старого дуба, свидетеля стольких историй, родилась новая любовь, которая должна была пройти через огонь и воду, чтобы доказать свою силу. Они стояли, обнявшись, под ласковым солнцем, и в этот миг казалось, что весь мир принадлежит только им. Они были вместе, и это было главное. Впереди их ждали трудности, интриги и опасности, но сейчас, в этих объятиях, они были счастливы и готовы бороться за свою любовь до конца.
*****
Замок Айзенберг, казалось, выдыхал холод в каждый уголок своих бесчисленных комнат. Дни, следовавшие за балом, тянулись медленно, вязко, словно мед в осеннюю стужу. Элиза старательно продолжала выполнять свои обязанности, обучая Фридриха арифметике и читая с Гретхен сказки. Дети, поначалу настороженные, привязались к ней с неожиданной силой и отказывались заниматься с кем-то другим. Фридрих, вечный егоза, стал послушнее и внимательнее, а застенчивая Гретхен теперь не отходила от Элизы ни на шаг, держась за ее руку маленькой, холодной ладошкой.
– Расскажите еще раз про принцессу и дракона! – просил Фридрих каждый вечер, забираясь к Элизе на колени.
– А дракон был страшный? – шептала Гретхен, широко распахивая свои голубые глаза.
Элиза с улыбкой обнимала детей, читая им знакомые строки, и на какое-то время забывала о холодных взглядах баронессы и тяжелой атмосфере, царившей в замке. Но лишь до тех пор, пока в поле ее зрения не появлялась высокая фигура Рудольфа.
Их встречи стали тайным ритуалом, лучом света в свинцовой серости будней. Они не искали уединения специально, но судьба, казалось, сама сталкивала их в самых неожиданных местах. То они случайно встречались в замковой библиотеке, среди пыльных фолиантов и запаха старой бумаги, то их пути пересекались в заброшенной оранжерее, где воздух был наполнен горьковатым ароматом увядших роз и грустью прошедших лет.
– Кажется, я становлюсь завсегдатаем этого забытого места, – сказал Рудольф однажды, встретив Элизу среди высохших лиан и разбитых горшков. Его губы тронула легкая улыбка.
– Цветы здесь давно увяли, но красота осталась, – ответила Элиза, вдыхая прохладный воздух. – Только ее нужно уметь разглядеть.
– Как и красоту в сердце, – взгляд Рудольфа потемнел, стал серьезным.
Они не говорили о любви, но каждое слово, каждый взгляд был наполнен нежностью и тревогой. Они оба понимали, что их чувства – запретный плод, который может принести им горе в этом мире интриг и тайных заговоров. Но они не могли противостоять притяжению, которое с каждым днем становилось все сильнее.
– Мне кажется, за нами наблюдают, – прошептала Элиза во время одной из их встреч в библиотеке. Она нервно оглянулась по сторонам, словно ожидая увидеть чьи-то чужие глаза в полумраке между книжных стеллажей.
– В этом замке стены имеют уши, – ответил Рудольф, прикоснувшись к ее руке. – Мы должны быть осторожны.
Его прикосновение обжигало ее кожу, вызывая волну трепета и страха.
– Не желаете ли присоединиться ко мне на верховой прогулке, фройляйн Шмидт? – вдруг спросил Рудольф.
– Я… я никогда не ездила верхом, Ваша Светлость, – пролепетала она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем.
Рудольф мягко улыбнулся, его глаза засияли теплым светом.
– Это не помеха. Я буду рядом и помогу вам. Уверяю вас, нет ничего приятнее верховой прогулки в такое прекрасное утро.
Отказать ему было невозможно. Элиза кивнула, и в ее душе вспыхнула искра предвкушения, смешанного с легким трепетом.
Рудольф проводил ее в конюшню, где в просторном стойле ее уже ждал вороной жеребец поразительной красоты. Его глянцевая шерсть блестела на солнце, мощные ноги нетерпеливо переступали, а из ноздрей вырывались клубы пара. Взгляд его темных, глубоких глаз казался Элизе гипнотизирующим.
– Это Кайзер, – представил жеребца Рудольф. – Он немного горяч, но с вами будет послушен.
Глядя на огромное животное, Элиза почувствовала, как смелость покидает ее. Она сделала шаг назад, не в силах спрятать свой страх.
– Он… он такой большой, – прошептала она, с тревогой глядя на Рудольфа. – Я боюсь.
Рудольф подошел ближе и взял ее за руку. Его прикосновение было теплым и успокаивающим.
– Не бойтесь, фройляйн Шмидт, – сказал он мягко, глядя ей в глаза. – Я не дам вам упасть.
Он подвел ее к жеребцу и помог ей сесть в седло. Его рука на ее талии обжигала сквозь тонкий материал платья. Элиза затаила дыхание, чувствуя, как ее сердце забилось чаще.
– Просто держитесь крепче и доверьтесь Кайзеру, – сказал Рудольф, вскочив в седло своего гнедого коня. – Иначе он почувствует ваш страх.
Когда они выехали из конюшни, Элиза с трудом подавляла желание вскрикнуть. Мир вокруг нее качался и плыл, а высота казалась головокружительной. Но рядом был Рудольф, его спокойствие и уверенность передавались ей, постепенно рассеивая ее страх.
Они ехали по узкой тропинке, вьющейся среди вековых деревьев, солнечные лучи пробивались сквозь листву, создавая причудливую игру света и тени. Воздух был наполнен ароматом сосновой смолы и цветов. Элиза постепенно начала привыкать к движениям жеребца и даже стала получать удовольствие от прогулки. Она чувствовала себя свободной и счастливой, словно птица, парящая в небе.
Красота окружающей природы и близость Рудольфа опьяняли ее. Она украдкой поглядывала на него, любуясь его статной фигурой и благородным профилем. Его присутствие рядом заставляло ее сердце биться чаще, а в душе появилась уверенность, что эта прогулка – только начало чего-то большего, чего-то волшебного и незабываемого.
Они выехали за ворота замка, оставив позади мрачные стены и тяжелую атмосферу интриг. Перед ними раскинулся бескрайний осенний луг, усыпанный золотыми листьями. Ветер играл в волосах Элизы, солнце слепило глаза, а свежий воздух наполнял легкие живительной силой.
– Я так редко выезжаю за пределы замка, – с грустью в голосе произнес Рудольф. – Отец считает, что принц должен постоянно заниматься государственными делами. Но иногда я мечтаю просто уехать отсюда, куда глаза глядят.
– Я вас понимаю, – тихо сказала Элиза. – Я тоже всегда мечтала о свободе.
– Свобода… – Рудольф повторил это слово, словно пробуя его на вкус. – Для меня это скорее мечта, чем реальность. Я – пленник Айзенберга, запертый в золотой клетке.
Элиза сочувственно сжала его руку.
– Все когда-нибудь меняется, – сказала она, стараясь поддержать его. – Возможно, и ваша мечта однажды сбудется.
Рудольф улыбнулся и резко повернул коня.
– А знаете что? Давайте хотя бы на пару часов забудем обо всем! – воскликнул он. – Давайте просто насладимся этим прекрасным днем!
И, подстегнув коня, он помчался вперед. Элиза последовала за ним, чувствуя, как ее сердце бьется в груди от восторга.
Солнце, словно нехотя, опускалось за горизонт, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого. Воздух, еще недавно наполненный теплом осеннего дня, постепенно остывал, принося с собой ароматы ночной фиалки и влажной земли. Лошади, уставшие после долгой прогулки, шли шагом, лениво переставляя копыта по мягкой пыльной дороге. Элиза и Рудольф молчали, каждый погруженный в свои мысли, но между ними витала невидимая нить, сотканная из взаимной нежности и понимания. Они не хотели, чтобы этот день закончился, день, который изменил их жизни навсегда.
Рудольф несколько раз поворачивался к Элизе, словно хотел что-то сказать, но каждый раз останавливался, боясь разрушить хрупкую гармонию этого момента. Элиза чувствовала его взгляд на себе, и ее сердце билось чаще, наполняясь теплом и счастьем. Она знала, что слова сейчас лишни, и просто улыбалась ему в ответ, улыбкой, в которой было больше нежности, чем в любых словах.
Когда показались знакомые очертания замка Айзенберг, на Элизу вновь нахлынуло неприятное предчувствие. Тень, которую отбрасывали высокие стены на окружающий лес, казалась ей зловещей, а зарешеченные окна – пустыми глазницами гигантского черепа. Она невольно поежилась, и Рудольф, заметив это, мягко сжал ее руку.
– Всё хорошо? – спросил он с беспокойством в голосе.
Элиза попыталась улыбнуться.
– Да, просто немного прохладно стало.
Подъехав к воротам, Рудольф остановил лошадь. Он наклонился к Элизе и легко, словно бабочка крылом, коснулся губами ее щеки. От этого нежного прикосновения по телу Элизы пробежала волна тепла.
В этот момент из сторожки вышел привратник, низко кланяясь.
– Ваша Светлость, герцог желает видеть вас.
Рудольф слегка нахмурился.
– Сейчас?
– Да, Ваша Светлость. И… – привратник замялся, – он сказал… обоих.
Взгляд Рудольфа встретился со взглядом Элизы. В его глазах она увидела тревогу и недоумение. Предчувствие чего-то неприятного охватило их обоих. Что могло понадобиться герцогу от них в такой поздний час? Этот вопрос оставался без ответа, и от этой неизвестности становилось еще страшнее.
*****
Сырой каменный пол холодил босые ноги, но Иоганна не обращала на это внимания. Она сидела на жесткой деревянной скамье, закутавшись в грубое шерстяное одеяние, и смотрела в пустоту. Келья, её новое жилище, была маленькой и убогой: голые стены, узкая кровать, деревянный стол и табурет – вот и вся обстановка. Единственным украшением служило маленькое распятие над кроватью, да узкое окошко под самым потолком, выходящее в сторону моря.
Иногда, подтянувшись на цыпочках, Иоганна вглядывалась в бескрайнюю синеву, слушая ритмичный плеск волн о прибрежные скалы. Этот вид напоминал ей о прежней жизни, о роскошных балах во дворце, о шелесте дорогих платьев, о льстивых речах придворных. Она вспоминала блеск драгоценностей, вкус выдержанных вин, звуки музыки, наполнявшие залы Айзенберга. Но в этих воспоминаниях не было ни капли ностальгии, ни тени сожаления.
Однажды, когда настоятельница зашла в келью, чтобы дать очередное наставление о смирении и покаянии, Иоганна прямо взглянула ей в глаза.
– Сестра Агата, – сказала она спокойным, ровным голосом, – вы уверены, что мне есть в чем каяться?
Настоятельница, строгая женщина с суровым лицом, нахмурилась.
– Гордыня – тяжкий грех, сестра Иоганна, – ответила она. – И вам следует искоренить его из своего сердца.
– Гордыня? Или просто нежелание преклоняться перед ложью и лицемерием? – парировала Иоганна. – Я не жалею о том, что сделала. Я защищала себя, свою жизнь, свою свободу.
– Ваши поступки причинили много боли и страданий, – возращила настоятельница. – И теперь вам предстоит искупить свою вину перед Богом.
– Бог видит мое сердце, – сказала Иоганна, поднявшись со скамьи. – И он знает, что я не злодейка.
Она подошла к окну и вновь взглянула на море. Ветер трепал ее волосы, а крики чаек казались ей голосами свободы.
– Эта келья – моя тюрьма, – прошептала она, – но мой дух остается несломленным.
Служанка Эрика, молчаливая женщина средних лет, которая приносила ей еду и воду, осторожно коснулась ее руки.
– Госпожа… – начала она, но Иоганна перебила ее.
– Не называй меня так, Эрика, – сказала она, не отрывая взгляда от моря. – Я больше не госпожа. Я – никто. И в этом моя сила.
Настоятельница, тяжело вздохнув, покинула келью. Иоганна же продолжала стоять у окна, чувствуя, как соленый морской ветер обдувает ее лицо, словно обещая скорое освобождение. Она не знала, что ждет ее в будущем, но была готова ко всему. Она потеряла все, но обрела нечто гораздо более ценное – внутреннюю свободу.
*****
Дверь кабинета герцога, массивная и темная, как сама история Айзенберга, приоткрылась с тихим скрипом, словно нехотя впуская Элизу и Рудольфа в святая святых герцогской власти. Сердце Элизы колотилось в груди с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. Ноги подкашивались, а ладони покрылись холодным потом. Предчувствие чего-то неизбежного, рокового, висело в воздухе, словно дамоклов меч.
Герцог Альберт, сидящий за огромным письменным столом, словно хищный орел в гнезде, резко поднял голову и пронзил Элизу ледяным взглядом. Ей показалось, что земля уходит из-под ног. Она готовилась к худшему: к обвинениям, к гневу, к неизбежному разрыву с Рудольфом. Но то, что произошло дальше, превзошло все ее самые смелые предположения.
– Нам нужно решить несколько дел, фройляйн Шмидт, – начал герцог, его голос звучал ровно и спокойно, но в этом спокойствии скрывалась какая-то тревожная сила. – Вернее, простите, графиня фон Штольберг.
Имя, произнесенное герцогом, ударило Элизу словно гром среди ясного неба. Она чуть не упала в обморок. История о ее происхождении, рассказанная Рудольфом, казалась ей сказкой, небылицей, чем-то нереальным. И вот теперь…
Герцог протянул ей папку с бумагами.
– Это касательно вашего имущества по завещанию Михаэля Айзенберга. Северное крыло замка, имения, драгоценности, антиквариат… и денежная сумма, вернее, то, что от нее осталось после барона фон Келлера. В качестве возмещения растраченного, барон передает вам свое имение в Тюрингии. Это имущество уже ваше, требуется только ваша подпись.
Элиза листала бумаги с недоумением. Там был длинный список имущества, которое ей передавалось. Замки, земли, леса, драгоценности… Голова шла кругом.
– А вот, – герцог передал ей другую, еще более толстую папку, – это список имущества, которое вам досталось от вашего деда, графа фон Штольберга.
Эта папка была еще толще первой. Элиза просто была шокирована.
– И для вступления во все эти имущественные права, – продолжал герцог, – вам нужно отправиться в Саксонию, в свой родовой замок.
– У меня… есть замок? – удивленно вымолвила Элиза.
Герцог рассмеялся.
– Да, дорогая графиня! И не один.
– Отец, – вмешался Рудольф, – не пристало молодой фройляйн совершать такое длительное путешествие одной.
Элиза ухмыльнулась. Она хотела возразить, что в Айзенберг она ехала почти две недели одна, но герцог вновь рассмеялся.
– И сопровождать фройляйн необходимо именно тебе, да? – с хитринкой в глазах спросил герцог.
Рудольф смутился, а герцог продолжил:
– Думаю, что все перипетии в Айзенберге уже закончились, и несколько недель твоего отсутствия мы переживем.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием огня в камине. Элиза все еще не могла поверить в происходящее.
Неожиданная метаморфоза произошла с герцогом Альбертом. Словно ледяная корка, сковывавшая его годами, вдруг растаяла, обнажив теплоту и даже некую отеческую нежность. Взгляд, которым он окинул Элизу, был лишен привычной суровости, в нем читалось искреннее расположение, а в глазах, обращенных к сыну, светилась незаметная до сего момента гордость.
– Я, конечно, был бы рад породниться с самим королем, – начал он, голос его звучал мягко, почти ласково, – но раз уж мой сын встретил свою любовь… Думаю, настаивать на браке с принцессой было бы крайне неуместно.
Он сделал небольшую паузу, словно взвешивая свои слова, и добавил с легкой улыбкой:
– Тем более, что в сложившихся обстоятельствах… я не вижу никаких препятствий для вашего счастья.
Рудольф и Элиза покраснели одновременно. Кровь прихлынула к лицам, заставляя их гореть багровым пламенем. Они переглянулись, в их глазах читалось и смущение, и радость, и легкий испуг. До этого момента их отношения были тайной, которую они бережно хранили от посторонних глаз, и вот вдруг все выплыло наружу, выставленное на всеобщее обозрение.
– Мы… мы не… – начала было Элиза, заикаясь от смущения, но герцог прервал ее, подняв руку в примирительном жесте.
– Полно, полно, – сказал он с добродушной улыбкой. – Хватит прятаться по закоулкам. Объявите наконец о помолвке, и назначим дату свадьбы.
Слова герцога прозвучали как гром среди ясного неба. Элиза буквально умирала со стыда. Так далеко она даже в мыслях не заходила в своих размышлениях о Рудольфе. Да, он ей нравился, очень нравился, но до свадьбы… до мысли о том, чтобы стать его женой… она еще не дошла. Ее сердце билось где-то в горле, а в голове крутился вихрь противоречивых чувств. Радость, смущение, страх, недоверие… все смешалось в один неразрывный клубок.
Рудольф, на лице которого до этого момента читалось недоумение, вдруг расцвел в улыбке. Он взял Элизу за руку и крепко сжал ее пальцы. В его глазах светилась любовь и благодарность. Он глядел на нее с таким обожанием, что Элиза, несмотря на все свое смущение, не смогла сдержать ответной улыбки. В этот момент она поняла, что ее жизнь делает крутой поворот, и что впереди ее ждет нечто неизвестное, но, безусловно волнующее и прекрасное.
XII
Ветер свистел в щелях кареты, донося до Элизы и Рудольфа запах прелой листвы и дыма от далеких деревенских очагов. Осенний пейзаж за окном был полон меланхоличной красоты: обнаженные деревья, словно скелеты, тянули свои ветви к серому небу, поля были покрыты тонким слоем инея, а дорога уходила вдаль, исчезая в туманной дали.
– Холодно, – произнесла Элиза, поежившись и плотнее закутавшись в теплый плащ.
Рудольф нежно взял ее руку в свою.
– Скоро мы будем на месте, – сказал он, ласково улыбаясь. – В замке Штольберг всегда тепло и уютно.
Элиза с нетерпением ждала этого момента. Она никогда не была в своем родовом замке.
– Расскажи мне еще о замке, – попросила она, прижимаясь к Рудольфу
– Замок Штольберг – одно из самых красивых мест в Саксонии, – с гордостью произнес Рудольф. – Представь себе мощные стены из красного песчаника, высокие башни с остроконечными крышами, и бесчисленные окна, украшенные витражами. Вокруг замка разбит великолепный парк с фонтанами, статуями и вековыми дубами. Внутри тебя ждут роскошные залы, украшенные фресками и гобеленами, библиотека с тысячами древних книг и картинная галерея, где собраны шедевры европейских мастеров.
В те времена, когда замком правил мудрый граф Генрих, в окрестностях появился таинственный странник по имени Эдмунд. Он был искусным мастером, создававшим необычайной красоты музыкальные инструменты, чьи звуки завораживали всех, кто их слышал. Его флейта пела о звёздах и лунных дорожках, о глубоких лесах и полноводных реках, о любви, такой чистой и искренней, что заставляла забыть обо всех горестях и тревогах.
Однажды, на весеннем балу в честь цветения яблонь, к замку Штольберг прибыла прекрасная леди Изольда – дочь соседнего герцога. Её красота была безупречной, но сердце было погружено в глубочайшую печаль. Многие юноши пытались завоевать её внимание, но лишь один молодой рыцарь осмелился подойти к ней – это был Эдмунд, и в руках у него была его волшебная флейта.
С первыми звуками музыка наполнила зал. Её мелодия была такой проникновенной, что все гости замерли в немом восхищении. Изольда, забыв о печали, почувствовала, как тепло добротой окутывает её сердце. Не в силах сдержать чувства, она впервые за долгое время улыбнулась. Эдмунд и Изольда стали танцевать, и казалось, что сама природа благословила их союз.
Однако, в сердце одного из гостей – завистливого барона фон Клугена – выросло злое намерение. Влюблённые притягивали к себе внимание всей округи, и это не давало покоя алчному барону, который захотел обрести такую славу для себя. Он разработал коварный план, чтобы разлучить Эдмунда и Изольду навсегда.
Фон Клуген обманом обвинил Эдмунда в краже фамильной реликвии герцога, и того приговорили к изгнанию из замка. Изольда была сломлена – её единственная радость покидала её. Однако Эдмунд не собирался сдаваться. Он поклялся, что вернётся, доказав свою невиновность.
И вот однажды, в ночь перед полнолунием, Эдмунд подкрался к замку. Он знал, что в потайном саду, уходящем в подземные переходы замка, хранится настоящее доказательство его невиновности – письмо фон Клугена, в котором тот излагал свой злодейский план. Эдмунду пришлось проявить недюжинную храбрость и ловкость, чтобы добраться до тайника и, избежав стражи, разоблачить заговор барона.
С доказательствами в руках, Эдмунд явился на очередной бал, в честь праздника урожая, и публично предъявил их графу Генриху. Барон фон Клуген был изобличён и изгнан с позором из всех земель графства.
Тогда, среди торжествующей толпы, Эдмунд вновь сыграл на своей флейте, и мелодия вновь рассказала о звёздах и вечной любви. Изольда бросилась ему в объятия, и их союз был благословлён всеми собравшимися.
Элиза плотнее прижалась к Рудольфу, слушая легенду о влюбленных, шепотом рассказанную ей на ухо. Прохладный вечерний ветер играл в её волосах, а теплое плечо Рудольфа служило надежной защитой от любой непогоды, как реальной, так и душевной. Ей было так уютно и комфортно, словно мир вокруг сузился до размеров этой кареты. Легенда о двух любящих сердцах казалась отражением их собственной истории.
Дорога, петляющая серпантином по склону горы, казалась бесконечной, но Элиза не жаловалась. Напротив, эта бесконечность пути позволяла наслаждаться счастьем быть с Рудольфом очень долго. Каждый поворот открывал новый захватывающий вид на долину, утопающую в сиреневой дымке заката. Но даже самые волшебные пейзажи меркли по сравнению с тем, что она видела, глядя в глаза Рудольфа. В них отражалось небо, усеянное миллиардами звезд, и бесконечность, обещающая вечную любовь. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и далеким пением птиц, была наполнена невысказанными словами, понятными только им двоим. Время словно остановилось, превратившись в тягучую, сладкую мелодию их взаимного счастья. Элиза закрыла глаза, вдыхая аромат сосны и чего-то неуловимо родного, исходящего от Рудольфа. В этот миг она была абсолютно уверена: даже когда дорога закончится, их путешествие будет продолжаться. Ведь настоящая любовь, как и дорога к звездам, бесконечна.
Сумерки сгущались, и пейзаж за окном становился все более мрачным и неясным. Наконец, вдали показались огни замка. Сердце Элизы забилось чаще.
Замок был еще великолепнее, чем она себе представляла. Огромный, словно выросший из скалы, он возвышался над окрестностями, освещенный множеством окон. Подъездная аллея, обсаженная статуями мифических существ, вела к главным воротам, украшенным гербом ее семьи.
Карета въехала во внутренний двор, и Элиза затаила дыхание. Перед ней открылся вид на великолепный фасад замка, украшенный колоннами, арками и скульптурами. Окна сияли теплым светом, приглашая ее в уютное тепло и безопасность.
– Добро пожаловать домой, – прошептал Рудольф, нежно сжимая ее руку.
Элиза вышла из кареты и огляделась вокруг. Она стояла на пороге новой жизни, полной неизвестности и опасностей. Но рядом с ней был Рудольф, его любовь и поддержка давали ей силы справиться с любыми испытаниями. В этот момент она поняла, что замок Штольберг – не просто строение из камня и мрамора, это место, где оживет ее сердце, место, где она наконец сможет найти покой и счастье.
Старый камердинер, чье имя, как выяснилось, было Франц, встретил их с неожиданной теплотой. В его взгляде, устремленном на Элизу, читались не только любопытство, но и какая-то странная, грустная нежность.
– Добро пожаловать в Штольберг, фройляйн, – произнес он, низко кланяясь. – Мы так давно ждали вас.
Рудольф, стоявший рядом, едва заметно улыбнулся. Элиза чувствовала, как его рука легко касается ее спины, словно он поддерживает ее, защищает от незнакомой атмосферы замка.
– Вы поразительно похожи на свою мать, фройляйн, – продолжал Франц, внимательно разглядывая Элизу. – Такая же изящная, с такими же прекрасными глазами.
Элиза почувствовала, как ее щеки покрываются румянцем. Она ничего не знала о своей матери, кроме того, что та умерла, когда Элиза была еще совсем маленькой.
– Распорядитесь, чтобы багаж фройляйн доставили в ее комнаты, – обратился Рудольф к камердинеру. – И проводите нас, Франц. Мы устали с дороги.
Камердинер поклонился и, жестом приглашая их следовать за ним, повернулся и пошел по длинному коридору. Элиза и Рудольф двинулись следом.
Коридоры замка казались бесконечными. Высокие своды терялись в полумраке, а по стенам висели портреты предков Штольбергов, их суровые лица словно следили за каждым шагом Элизы. Она чувствовала себя маленькой и потерянной в этом лабиринте истории, словно призраки прошлого тянулись к ней своими холодными руками. Мерцание свечей в старинных канделябрах отбрасывало причудливые тени на стены, превращая портреты в живые лица, которые, казалось, вот-вот заговорят.
Ее взгляд скользил по выцветшим от времени холстам, пытаясь разглядеть в чертах этих давно умерших людей хоть какую-то подсказку, какой-то ключ к тайнам Штольберга. Вот гордый рыцарь в блестящих доспехах, его рука твердо сжимает эфес меча. Вот прекрасная дама в пышном платье, ее взгляд полон печали и тайной тоски. А вот суровый мужчина в черном камзоле, его лицо искажено гневом и ненавистью. Кто они были? Какие страсти бушевали в их сердцах? Какие тайны они хранили?
Рудольф, словно прочитав замешательство в широко распахнутых глазах Элизы, слегка улыбнулся уголком губ. Его улыбка, мимолетная, как солнечный блик на воде, внезапно осветила его лицо, сделав его удивительно привлекательным.
– Вы уже придумали, какую тайну этого замка будете расследовать в первую очередь? – спросил он, его голос, низкий и бархатистый, словно обволакивал Элизу, заставляя ее забыть о тревогах.
Элиза вспыхнула, чувствуя, как щеки заливает краска. Она опустила глаза, не зная, что ответить. Этот неожиданный вопрос застал ее врасплох.
– Франц, – обратился Рудольф к камердинеру, – в замке Штольберг обитают привидения или призраки?
Франц, не останавливаясь и даже не глядя на принца, ответил с невозмутимым видом:
– Если и есть, Ваша Светлость, то меня они старательно избегают.
Рудольф тихо рассмеялся, а Элиза, немного освоившись, решилась вступить в разговор.
– Анна рассказывала мне много историй про призраков Айзенберга, – сказала она, вспоминая рассказы молодой служанки.
Рудольф снова улыбнулся, но на этот раз в его улыбке появилась какая-то ирония.
– Уверен, она рассказывала их вам по просьбе баронессы, – сказал он, его голос стал серьезнее. – Баронесса надеялась, что вы испугаетесь и уедете из замка.
Элиза удивленно подняла брови. Ей и в голову не приходило, что баронесса может прибегнуть к таким методам.
– Но я рад, что вы не испугались. Я рад, что вы остались.
Его слова прозвучали так искренне, что у Элизы перехватило дыхание. Она почувствовала, как ее сердце начинает биться чаще.
*****
– Госпожа… – прошептала Эрика, ее голос едва различим на фоне завывания ветра за окном. Она нервно теребила подол своего фартука, стоя у тяжелой дубовой двери.
Иоганна, погруженная в тягостные раздумья, не сразу отреагировала. С тех пор, как ее заточили в этой мрачной келье, дни слились в однообразную череду томительных ожиданий. Надежды на освобождение почти не осталось, лишь горькое осознание несправедливости сжимало сердце ледяной рукой.
– Госпожа… – повторила Эрика чуть громче, робко стукнув костяшками пальцев в дверь.
Иоганна нехотя поднялась с жесткой кровати, каждое движение отдавалось болью в ослабевшем теле. Дойдя до двери, она приложила ухо к холодной деревянной поверхности, прислушиваясь. За дверью – тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками из глубины монастыря.
– Госпожа, – зашептала Эрика, ее голос дрожал от волнения, – Вам… вам просили передать это.
Из-под двери показался краешек сложенного листка бумаги. Иоганна, сгорая от любопытства и предчувствуя что-то важное, просунула пальцы в узкую щель и вытащила письмо.
Письмо… Кто мог отправить ей письмо? Эта мысль, как молния, пронзила ее сознание. Герцогиня с недоумением и трепетным интересом развернула пожелтевший листок.
«Дорогая Иоганна!» – начиналось письмо, написанное размашистым, но в то же время осторожным почерком. – «Мне очень жаль, что Вы столкнулись с такой несправедливостью»…
В этот момент мир вокруг Иоганны словно исчез. Осталось только биение ее собственного сердца, которое с каждым словом учащалось. Это он! Эта мысль, как вспышка, озарила ее сознание. Он жив! Гражданин, ее тайный защитник, жив и он не забыл о ней!
Он спасет ее! Эта мысль принесла с собой волну неземной радости. Лицо Гражданина, которое она так старательно пыталась восстановить в памяти все эти дни, вдруг стало четким и ясным. Она вспомнила его глаза, полные тепла и решимости, и неуловимый аромат свободы, который всегда его сопровождал.
Иоганна жадно проглотила оставшиеся слова: «Письмо пропитано ядом. Оторвите от листка ровно 1/16 часть и проглотите, остальную часть сожгите и ничего не бойтесь. Скоро Вы будете свободны. С надеждой на скорую встречу».
Дрожащими руками она оторвала крошечный кусочек бумаги и, преодолевая внутреннее сопротивление, проглотила его. Горький, едкий вкус мгновенно распространился по языку. Голова закружилась, в глазах потемнело. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, – пляшущие языки пламени, пожирающие остаток письма. Свобода… близка…
*****
После обеда, едва успев отпить последний глоток ароматного чая, Элиза последовала за Францем, старым и достойным камердинером замка Штольберг. Его спина была прямой, как трость, а шаги отмеряли ровный, неторопливый ритм.
