Текст книги "Судьба плетется нитями любви (СИ)"
Автор книги: Лео Любавич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
*****
Замок Айзенберг дышал тайнами, как живое существо, и каждый шорох, каждый скрип половиц казался шепотом призраков прошлого. Элиза, ступая по бесконечным коридорам, чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце. И чем больше она узнавала о жизни замка, тем сильнее крепло предчувствие надвигающейся беды.
Дни в Айзенберге тянулись медленно, словно загустевшая смола. Элиза старательно выполняла свои обязанности, терпеливо обучая маленьких Фридриха и Гретхен, но атмосфера замка давила на нее невыносимо. Она постоянно ловила на себе чьи-то взгляды, слышала приглушенные голоса за спиной, словно обитатели замка вели какую-то тайную игру, в которой ей была отведена роль невольной пешки.
Особенно ее тревожило поведение герцогини. Элиза часто встречала ее в замковых коридорах, и каждый раз ее поражала необычная бледность герцогини, ее нервозность и резкие перепады настроения. В один миг она могла быть милой и приветливой, а в следующий – холодной и отстраненной. Ее глаза, большие и темные, казалось, видели что-то, чего не замечали остальные. Они смотрели на Элизу с непонятным интересом, словно пытались проникнуть в самые глубины ее души. И этот взгляд вызывал у Элизы необъяснимую тревогу.
Слухи о пропавших слугах продолжали распространяться по замку, обрастая все более фантастическими подробностями. Кто-то говорил о тайном ходе, ведущем в подземелье, кто-то – о призраке, бродящем по ночам по коридорам. Элиза старалась не обращать внимания на эти сплетни, но они невольно заседали в ее сознании, подпитывая растущий страх.
Однажды, прогуливаясь по замковому саду, Элиза случайно нашла небольшую золотую брошь, украшенную изумрудом. Она сразу узнала ее – это была брошь Марии, одной из пропавших служанок. Элиза помнила, как Мария с гордостью показывала ей это украшение, рассказывая, что оно было подарено ей родителями. Находка броши стала для Элизы настоящим ударом. Она осознала, что слухи о пропавших слугах – не просто сплетни, а страшная реальность.
В один из вечеров, когда Элиза укладывала детей спать, к ней зашла одна из горничных, молодая девушка по имени Анна. Она робко присела на край кровати, опустив глаза. Элиза пыталась завязать разговор, просила рассказать о себе, о жизни в замке, но Анна отвечала односложно, словно боясь сказать лишнее. В ее глазах читался страх, который она тщательно пыталась скрыть.
Наконец, Анна не выдержала. Она подсела ближе к Элизе, и ее голос, обычно ровный и спокойный, дрогнул.
– Фройляйн Шмидт, – начала она, нервно теребя уголок фартука. – Я… я должна вам кое-что сказать. Элиза насторожилась, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов на каминной полке.
– Здесь… в Айзенберге… не все так, как кажется, – продолжала Анна, говоря обрывками фраз, постоянно оглядываясь по сторонам, словно боясь, что их подслушают. Ее взгляд метался по комнате, останавливаясь то на темных портретах на стенах, то на тяжелых гардинах, плотно задернутых на окнах.
– Есть вещи… о которых лучше не знать.
– Что вы имеете в виду? – спросила Элиза, ее голос едва слышно прозвучал в тишине комнаты.
Анна замялась, словно колеблясь, стоит ли продолжать. Потом резко наклонилась к Элизе, так что их лица оказались совсем близко.
– Здесь есть тайны, фройляйн Шмид, – прошептала она, ее дыхание обожгло ухо Элизы. – Темные, страшные тайны. И те, кто пытался их раскрыть… исчезали без следа.
– Исчезали? – переспросила Элиза, ее глаза широко распахнулись от ужаса.
Анна кивнула.
– Просто… исчезали. Как будто их и не было никогда.
Она вновь огляделась по сторонам, ее лицо было бледным и испуганным.
– Будьте осторожны, фройляйн Шмидт, – прошептала она наконец, встретившись с Элизой взглядом.
– Стены Айзенберга хранят множество тайн, и некоторые из них лучше не знать. С этими словами Анна поспешно вышла из комнаты, оставив Элизу наедине со своими страхами и предчувствиями.
Слова Анны, словно ядовитые змеи, заползли в сознание Элизы, отравляя его тревогой. Тайны Айзенберга, о которых шептались служанки, теперь приобрели зловещие очертания, превратившись из пустых слухов в реальную угрозу. И Элиза, сама того не желая, оказалась втянута в вихрь интриг, который, казалось, мог поглотить ее без следа.
Элиза подошла к окну. Луна, словно серебряный диск, висела в чернильной темноте неба, отбрасывая призрачные тени на стены замка Айзенберг. В одном из окон мерцал слабый огонек, словно маяк в бушующем море тайн и интриг. Именно этот огонек привлек внимание девушки.
Она не могла спать ночами. Беспокойные мысли роем вились в ее голове, не давая ей ни минуты покоя. Странная атмосфера замка, холодность баронессы, загадочный взгляд принца Рудольфа – все это сплеталось в тугой клубок загадок, которые Элиза отчаянно пыталась разгадать. Она чувствовала, что под блестящей поверхностью дворцовой жизни скрывается нечто темное и зловещее.
И вот сегодня ночью она решила наконец узнать правду. Дождавшись, когда в замке наступит полная тишина, Элиза тихонько выскользнула из своей комнаты. Сердце ее колотилось в груди, словно пойманная птица. Она кралась по длинным темным коридорам, освещая себе путь мерцающей свечой. Каждый шорох, каждый скрип половиц заставлял ее вздрагивать от напряжения.
И вдруг она увидела её – герцогиню. Одетая в темный плащ, с капюшоном, натянутым на голову, та тихо выскользнула из одной из боковых дверей замка и быстрым шагом направилась в сторону сада. Элиза замерла на месте, боясь пошевелиться. Что герцогиня делает одна так поздно ночью? Куда она идет? Эти вопросы молнией пронеслись в голове Элизы, разжигая в ней пламя любопытства.
Не в силах справиться с соблазном узнать правду, Элиза решила проследить за герцогиней. Она потушила свечу и, стараясь не шуметь, последовала за ней. Ночная темнота скрывала ее, словно невидимый плащ. Элиза двигалась осторожно, словно дикая кошка, выслеживающая свою добычу. Она видела, как герцогиня исчезла за деревьями в глубине сада.
Добравшись до того места, где она в последний раз видела герцогиню, Элиза обнаружила, что та исчезла без следа. Кругом были только темные силуэты деревьев, да шелест листьев на ветру. Элиза ощутила укол разочарования. Неужели она упустила ее? Но вдруг ее взгляд упал на небольшой кусок стены, который казался немного темнее остальных. Подойдя ближе, она с удивлением обнаружила, что это не стена, а замаскированная дверь, ведущая в подземелье. Элиза осторожно прикоснулась к холодной металлической ручке. Сердце ее забилось с новой силой. Она понимала, что стоит на пороге невероятного открытия, но в то же время ее одолевало тревожное предчувствие. Что скрывает это тайное подземелье? И какую роль в этом играет герцогиня? Элиза знала, что ее любопытство может привести к непредсказуемым, а возможно, и опасным последствиям. Но отступать было поздно.
III
Запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба, доносившийся из замковой кухни, был единственным островком уюта и тепла в ледяном царстве Айзенберга. Для Элизы кухня стала своеобразным убежищем, где она могла хоть на немного забыть о холодном приеме баронессы и пронзительных взглядах придворных. Именно там, среди медных кастрюль и глиняных горшков, она нашла родственную душу в лице пожилой кухарки Марты.
Марта, с ее круглым, добродушным лицом, иссеченным морщинами, и веселыми, лукавыми глазками, казалась единственным человеком в замке, кто искренне радовался присутствию Элизы. В свободные минуты Элиза старалась помочь Марте по кухне – почистить овощи, нарезать хлеб, или просто поболтать о всякой мелочи. Эти короткие моменты общения были для нее настоящим спасением, глотком свежего воздуха в душной атмосфере интриг и секретов.
Однажды, набравшись смелости, Элиза решила расспросить Марту о странностях, которые она замечала в замке.
– Марта, – начала она нерешительно, – вы давно работаете в Айзенберге. Скажите, правда ли, что здесь… творятся странные вещи?
Марта, перемешивая тесто в большой деревянной миске, рассмеялась добродушно.
– Тайны? Какие тайны, милое дитя? Хозяева живут своей жизнью, а слугам лишь бы языками чесать. Из зависти или… по приказу, – добавила она, многозначительно посмотрев на Элизу.
– По приказу? – переспросила Элиза, не понимая, что имеет в виду старая кухарка.
– Ну, бывает, кто-то хочет кому-то навредить, вот и распускает всякие слухи, – отмахнулась Марта.
– Так что не обращай внимания, дитя. Занимайся своим делом, и тогда никакие проблемы тебя не коснутся. И ничего не скрывай от герцога. Если есть тайна у тебя, или ты увидела что-то странное, обязательно расскажи ему.
Элиза удивленно подняла брови.
– Герцогу? Но он такой… строгий.
– Строгий, да справедливый. А если боишься герцога Альберта, то расскажи хотя бы принцу Рудольфу. Он очень добрый. Бедный мальчик. Он так тяжело переживал потерю своей матери… А потом появилась у герцога новая жена. Боже! Герцогиня и принц – они же почти одного возраста! Но герцог очень любит герцогиню. Он тоже добрый, но очень строгий. Не бойся и его, на самом деле за его внешним строгим видом скрывается очень чуткая и ранимая душа.
Марта на мгновение перестала месить тесто и замерла. На лице Марты отразилась сложная гамма чувств: беспокойство, сомнение, желание предупредить об опасности. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но потом снова замолчала, взвешивая каждое слово. Эта пауза, хоть и длилась всего секунду, показалась Элизе вечностью.
Наконец, Марта заговорила, ее голос звучал тихо и загадочно:
– Держись подальше от барона. Понимаешь, деточка? Подальше.
Ее слова прозвучали не как совет, а как приказ, в котором чувствовалась скрытая угроза. Элиза невольно вздрогнула, пораженная такой резкой сменой настроения Марты.
– И… – Марта понизила голос, словно боясь, что их подслушают, – к принцу… к принцу тоже особо не приближайся. Корона ищет себе подобных – принцы женятся только на принцессах.
В этой фразе была какая-то горькая ирония, словно Марта говорила о чем-то, основанном на личном печальном опыте. Она взглянула на Элизу с таким выражением, словно хотела добавить: "Поверь мне, я знаю, о чем говорю".
Марта вздохнула и снова занялась тестом, а Элиза задумалась над ее словами. Казалось, в этом замке все было гораздо сложнее, чем она думала сначала. И принц Рудольф… Почему Марта говорила о нем с такой грустью и сочувствием? Элиза чувствовала, что ей предстоит разгадать еще не одну загадку Айзенберга. Элиза взяла несколько пирожных и пошла в свою комнату.
*****
Мир рухнул. Нет, не мир – тарелка с пирожными, которую Элиза несла из кухни, выскользнула из её рук и с грохотом разлетелась на мелкие осколки, рассыпая по полу ароматную крошку и сладкую пудру. Но в тот момент это казалось катастрофой вселенского масштаба, ведь именно в этот момент, словно из ниоткуда, перед ней возник принц Рудольф.
Элиза, погруженная в размышления о странном поведении обитателей замка, шла по коридору, не замечая ничего вокруг. Ее мысли, словно стайка перепуганных птиц, беспорядочно метались в голове, пытаясь найти ответы на бесконечные вопросы. Что скрывают эти люди? Почему баронесса так холодно к ней относится? И какую тайну хранит этот мрачный, полный секретов Айзенберг?
Столкновение было неизбежным. Элиза вскрикнула, инстинктивно выставив руки вперед, но было уже поздно. Она наткнулась на твердую грудь Рудольфа, и на мгновение мир вокруг нее перевернулся. Аромат кожи седла и коня, смешанный с запахом сена и чего-то неуловимо мужского, ударил ей в нос, заставив голову закружиться. Тепло его разгоряченного тела, только что вернувшегося с верховой прогулки, обжигало ее сквозь тонкую ткань платья.
Рудольф тоже не ожидал этой встречи. Он выходил из конюшни, на его лице играла беззаботная улыбка, а глаза, искрящиеся счастьем, сияли ярче любых драгоценных камней. Но в одно мгновение его выражение лица изменилось. Улыбка исчезла, сменившись заботой и тревогой.
– Простите, фройляйн Шмидт, – произнес он с неподдельным раскаянием, подхватывая ее за локти, чтобы она не упала.
– Я не хотел вас напугать.
Элиза, все еще находясь в легком шоке, подняла глаза и встретилась с его взглядом. В этот миг время словно остановилось. Она видела перед собой не принца, не наследника престола, а просто мужчину, красивого, сильного и… уязвимого. Его руки, крепко державшие ее за локти, были теплыми и немного шершавыми. В его глазах, цвета яркого неба, она увидела искреннее беспокойство.
Неловкость ситуации разрядил внезапный смех Рудольфа.
– Кажется, я испортил вам ужин, – сказал он, кивая на осколки тарелки и рассыпанные пирожные. Элиза, не в силах сдержаться, тоже засмеялась. Звук ее смеха, легкий и мелодичный, словно разлетелся по коридору, разгоняя мрак и застоявшийся воздух.
В этот момент, стоя среди обломков разбитой тарелки и вдыхая аромат кожи, сена и мужского тепла, Элиза поняла, что пропала. Она влюбилась. Влюбилась в принца Рудольфа, в его улыбку, в его глаза, в его запах.
Тишина, повисшая между ними, была гуще самого плотного тумана. Каждый шаг отдавался в пустом коридоре замка глухим эхом, словно подчеркивая неловкость момента. Элиза чувствовала, как ее сердце колотится в груди, готовое выпрыгнуть наружу, а щеки пылают, предательски выдавая ее волнение.
Внезапно она вспомнила совет Марты, добродушной старой кухарки, которая стала для нее единственным другом в этом холодном и чужом месте.
«Если хочешь что-то сказать, говори прямо, деточка, ничего не скрывай от герцога,» – наставляла ее Марта. Собравшись с духом, Элиза резко остановилась, заставив и Рудольфа прервать свой молчаливый ход.
– Ваша Светлость, мне нужно Вам кое-что сказать, – произнесла она, с трудом преодолевая дрожь в голосе. Рудольф повернулся к ней, его брови слегка приподнялись в немом вопросе.
– Можно просто Рудольф, – отозвался он тихо, его голос звучал бархатисто и глубоко.
– Да, я помню, – поспешно ответила Элиза, чувствуя, как краска снова приливает к ее лицу.
– Но сейчас я обращаюсь к Вам официально. – Она сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Дело в том, что я… кое-что нашла в парке.
Тень разочарования мелькнула на лице Рудольфа. Он, казалось, ожидал совсем другого разговора, не официального и сухого, а чего-то более… личного. Но, быстро взяв себя в руки, он спросил:
– И что же Вы нашли?
– Я нашла брошь, – ответила Элиза, глядя ему прямо в глаза. – Которая принадлежала… Марии.
При упоминании имени пропавшей служанки лицо Рудольфа мгновенно стало серьезным. Он резко отвернулся, словно пытаясь отгородиться от неприятных воспоминаний. Тема Марии была для него болезненной, и он явно не хотел обсуждать ее сейчас.
– Вы уверены, что эта брошь Марии? – спросил он после небольшой паузы, его голос звучал напряженно.
– Да, – твердо ответила Элиза. – Она сама мне ее показывала и сказала, что это подарок от родителей.
– Хорошо, Элиза, – сказал Рудольф, поворачиваясь к ней. – Принесите мне, пожалуйста, эту брошь. Я разберусь.
Они продолжили свой путь по коридору и вскоре остановились у дверей его покоев. На мгновение их взгляды встретились, и в воздухе повисла неловкая тишина. Время словно остановилось. Каждому из них хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Но в данной ситуации это выглядело слегка нелепо: гувернантка и принц, застывшие у дверей в немом диалоге. Рудольф, слегка смущаясь, первым прервал молчание.
– Ну… я пришел, – произнес он с легкой усмешкой. – Жду Вас как можно скорее в свои покои.
Элиза почувствовала, как ее щеки вновь заливает краска. Двусмысленность его фразы не укрылась от нее. Заметив ее смущение, Рудольф поспешил поправиться: – Жду… с найденной брошью, разумеется.
Он быстро скрылся за дверью, оставив Элизу одну в коридоре с её смятением и все более растущим чувством к молодому принцу.
Мир вокруг Элизы растворился, оставив лишь эхо его голоса, вибрирующее в каждой клеточке её тела. Прикосновение Рудольфа обжигало её кожу, оставляя невидимый след на сердце. Она не шла, она парила по коридору, опьяненная чувством, которое впервые испытывала с такой силой.
Внезапно иллюзию счастья разорвал резкий, пронзительный крик.
– Вот ты где! Воровка! – пронеслось по коридору, эхом отражаясь от высоких сводов. Элиза вздрогнула и остановилась, словно очнувшись от сна. Она не сразу поняла, что происходит. Звук приближался, становился все громче и отчетливее. Из-за поворота вылетела баронесса, ее лицо было искажено яростью, глаза горели ненавистью.
Элиза поняла, что баронесса обращается к ней, только тогда, когда та схватила ее за руку с такой силой, что пальцы впились в плоть.
– Поймали тебя, воровка! Я знала, что ты ничтожество! – шипела баронесса, таща Элизу по коридору. Ситуация была настолько нелепой, что Элиза даже не думала сопротивляться. Она просто позволила себя тащить, недоуменно глядя на разъяренное лицо баронессы.
– Украла мою брошь! Думала, я не замечу?! – продолжала кричать баронесса, не обращая внимания на ошеломленный взгляд Элизы.
На шум из комнаты вышел Рудольф. Он нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Увидев баронессу, волокущую Элизу по коридору, он почувствовал, что ничего хорошего эта сцена не предвещает. Он слишком хорошо знал характер своей тетки и ее способность раздувать из мухи слона. Он также понял, что баронесса тащит Элизу в покои герцога, и это его насторожило.
Рудольф быстро подошел к ним, перегородив дорогу.
– Что здесь происходит? – спросил он резко, глядя на баронессу. Та, не ожидавшая его появления, на мгновение опешила, но тут же снова зашлась в крике.
– Эта воровка украла мою брошь! Я требую, чтобы ее немедленно отвели к Герцогу!
Рудольф, не желая выяснять отношения перед всеми слугами, резко открыл дверь своих покоев и буквально втолкнул обеих женщин внутрь.
– А теперь объясните мне спокойно, что случилось, – сказал он, закрывая за ними дверь и опираясь на нее спиной. В его голосе звучала сталь, и баронесса, несмотря на всю свою ярость, почувствовала, что ей лучше выбрать более сдержанный тон. Элиза же стояла молча, пытаясь прийти в себя после этого неожиданного нападения. Она чувствовала себя пойманной в капкан, из которого не было выхода. Ловушка захлопнулась. Элиза стояла посреди роскошной, но холодной гостиной, чувствуя, как к горлу подступает удушающий ком страха. В руках баронессы, словно змея, свернулась знакомая брошь Марии.
Всё произошло так быстро, что Элиза не успела даже опомниться.
– Вот! – прошипела баронесса, резким движением открывая ладонь. На ее бледной коже мерцала брошь с крупным изумрудом, окруженным россыпью мелких бриллиантов, – та самая брошь, которую Элиза нашла в парке.
– Эту брошь я не могу найти с того самого дня, как эта… появилась в замке, – продолжала баронесса, с нажимом произнося последнее слово и бросая на Элизу испепеляющий взгляд.
– А сегодня я нашла брошь в её комнате.
В голосе баронессы звучало столько яда, что Элизе показалось, будто воздух вокруг нее сгустился и стал отравленным. Рудольф, который до этого слушал Элизу с нескрываемым интересом, теперь смотрел на нее с настороженностью. В его глазах читались сомнение и разочарование.
– Фройляйн Шмидт, – обратился он к ней, его голос был холоден и ровен, – эта та брошь, о которой вы мне только что сообщили?
Элиза молча кивнула, чувствуя, как ее губы дрожат. Она хотела что-то сказать, объяснить, но слова застряли в горле. Она смотрела на Рудольфа, ища в его глазах хоть каплю понимания, хоть малейший намек на доверие, но видела только ледяное безразличие. В этот момент она поняла, что осталась совершенно одна в этом враждебном мире, полном интриг и обмана.
– Хорошо, фройляйн. Можете идти в свою комнату. До дальнейших распоряжений оставайтесь там, дальше мы разберемся сами, – произнес Рудольф, жестом указывая на дверь. В его голосе не было ни капли сочувствия, только холодное равнодушие. Он открыл дверь и словно отстранился, позволяя Элизе удалиться. Она вышла из гостиной, чувствуя на себе взгляды баронессы и Рудольфа, словно два острых кинжала, вонзающиеся ей в спину. Закрыв за собой дверь, Элиза прислонилась к ней, пытаясь сдержать слезы, подступающие к глазам. Она не знала, что ее ждет дальше, но одно было ясно: она должна бороться за свою невиновность, даже если ей придется противостоять всем обитателям этого мрачного замка.
*****
Стены Айзенберга шептались. Каждый камень, каждая тень, каждый шорох ткани в длинных коридорах намекал на скрытую историю, пропитанную тайнами и ложью. И в самом сердце этого клубка интриг находилась баронесса фон Келлер, женщина, чье ледяное спокойствие скрывало вулкан кипящих страстей.
Родство с герцогом Альбертом открыло ей двери в мир роскоши и привилегий. Но золотая клетка Айзенберга оказалась для нее тюрьмой, а брак с бароном фон Келлером – медленной и мучительной казнью. Она помнила тот день, когда ее, юную и полную наивных мечтаний графиню, выдали замуж за амбициозного и расчетливого барона. Это был брак по расчету, сделка, заключенная двумя влиятельными семьями ради укрепления своего положения.
Барон, не лишенный ума и предприимчивости, быстро завоевал доверие герцога Альберта. Он виртуозно плел интриги, умело манипулировал людьми и всегда находил выход из самых запутанных ситуаций. Благодаря его связям и дипломатическому таланту герцогство процветало, а казна пополнялась. Герцог, не вдаваясь в подробности методов своего советника, щедро вознаграждал его за успехи, закрывая глаза на слухи о его «вольных поступках». Слухи эти, словно ядовитый дым, проникали в каждый уголок замка, оседая горьким налетом на душе баронессы.
Она знала об изменах мужа. Знала о его тайных встречах с придворными дамами и служанками, о подарках, которые он им дарил, о шепотках за ее спиной. Каждое новое известие было словно удар кинжала в сердце, разрывая его на кровавые клочья. Но она молчала. Молчала, скрипя зубами и сжимая кулаки, потому что понимала: скандал может разрушить не только ее жизнь, но и положение ее семьи.
Дети, Фридрих и Гретхен, были для нее единственной радостью и единственным смыслом существования. Ради них она была готова терпеть всё: холодность мужа, презрительные взгляды придворных, грызущее чувство одиночества. Она создавала видимость идеальной семьи, играя свою роль с безупречным мастерством. Никто не должен был знать о боли, которая разъедала ее изнутри. Ведь скандал в герцогской семье был недопустим. Это было неписанным законом Айзенберга, законом, который баронесса была вынуждена соблюдать, даже ценой собственного счастья.
– Объясните, милая тетушка, – мягко начал Рудольф, его голос, хотя и спокойный, прозвучал в наступившей тишине словно раскат грома.
– Какие у вас претензии к этой девушке?
Его движения были неторопливы и изящны, но в них чувствовалась стальная сила. Его голубые глаза, обычно лучистые и добрые, сейчас были холодны как лед.
– Она воровка! – резко крикнула баронесса, теряя самообладание.
Рудольф окатил ее ледяным взглядом. Хотя Рудольф был моложе, но его статус был выше. Но дело было не только в статусе. Все, кто близко знали Рудольфа, понимали, что это настоящий Айзенберг. Он мог быть очаровательным и милым мальчиком, но он был очень властный и жестокий. Непоколебимый, верный своему слову, чести и престолу. Поэтому даже его легкие намеки всегда воспринимались однозначно.
Рудольф видел эту брошь на служанке Марии раньше и поэтому ни капли не сомневался в правдивости слов Элизы. Но его терзало непонимание. Почему его тетка, баронесса, так предвзято относится к Элизе? Что за этим стоит? В его взгляде, устремленном на тетку, читался немой вопрос.
Баронесса мигом все поняла. Она не дура.
– Ну… я, возможно, ошиблась… – пробормотала она, отводя взгляд.
– Это было так похоже… Может быть, я просто перепутала… Кстати, Рудольф, ты уже выбрал себе костюм для маскарада? – она поспешно попыталась перевести разговор на другую тему, нервно теребя кружевной воротник своего платья. Ее щеки покрылись ярким румянцем, а в глазах мелькнул страх. Она поняла, что перегнула палку и чуть не выдала себя.
Рудольф продолжал молча смотреть на нее, его взгляд был непроницаем. Он не собирался так легко отпускать эту историю. Он чувствовал, что здесь скрывается что-то больше, чем просто неприязнь к гувернантке. И он был полон решимости докопаться до истины, чего бы ему это ни стоило. В воздухе завис немой вызов.
– Фрау фон Келлер, за ужином вы принесете извинения фройляйн Шмидт, – отчеканил Рудольф, не отрывая взгляда от баронессы. В его голосе не было и тени той легкой иронии, с которой он обычно разговаривал с родными. Сейчас в нем звучала сталь, холодная и непреклонная. Баронесса, знавшая племянника как облупленного, поняла, что спорить бесполезно. Когда он обращался к ней официально, используя титул «фрау фон Келлер», это означало, что он не допустит никаких возражений.
Как только баронесса покинула покои принца, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, погружаясь в свои мысли.
Образ Элизы, с ее милой улыбкой и звонким смехом, вновь всплыл в его памяти. Он вспомнил ее глаза, цвета летнего неба, и нежные прикосновения ее рук. Что-то было знакомое в ее чертах лица, какое-то неуловимое сходство, которое он никак не мог вспомнить.
Но больше всего его занимала тайна, связанная с появлением этой девушки в Айзенберге. Как ее приняли на работу без опыта, без рекомендаций? Это было крайне странно, учитывая строгие правила, действовавшие при дворе. Рудольф нажал на кнопку звонка, вызывая камердинера.
– Кто распорядился о найме фройляйн Шмидт? – спросил он, как только камердинер появился в столовой.
– Это было распоряжение самого герцога Альберта, Ваша Светлость—, – ответил камердинер, низко склонив голову.
– Герцога Альберта? – Рудольф нахмурился. Еще одна загадка, которую предстояло выяснить. Почему его отец, обычно не вмешивавшийся в такие мелочи, лично занимался вопросом о найме гувернантки для детей барона? И почему выбор пал на неопытную девушку без рекомендаций? Предчувствие, смутное и тревожное, шептало Рудольфу, что появление Элизы в Айзенберге не случайно и что оно может перевернуть всю его жизнь.
*****
Обвинение, брошенное баронессой, разорвало воздух, словно удар грома. Кража! Это слово, отравленное ядом лжи, клеймом легло на репутацию Элизы, разрушая все ее надежды на спокойную жизнь. С невыносимым стыдом, с сердцем, разрывающимся от боли, она бросилась бежать, стремясь укрыться от презрительных взглядов, от шепотков слуг, от всего мира, который вдруг стал враждебным и чужим.
Слезы застилали глаза, мешая видеть путь. Она бежала сломя голову, не разбирая дороги, по бесконечным коридорам замка, словно загнанный зверь, ищущий укрытия. Единственным желанием было спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы никто не мог ее найти, чтобы никто не видел ее унижения и отчаяния. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь, не в этом проклятом замке, который стал для нее золотой клеткой.
Ноги сами несли ее вперед, пока она не оказалась в незнакомом крыле замка. Здесь было тихо и пустынно. Пыль толстым слоем покрывала старинную мебель, а воздух был пропитан запахом забвения. Элиза знала, что слуги обходят это место стороной, шепчутся о призраках, которые якобы обитают здесь. Она не верила в привидения, но пустота и тишина этого крыла казались ей сейчас благословенным убежищем.
Немного успокоившись, Элиза стала бродить по коридорам, разглядывая портреты и гобелены, которые казались здесь еще более помпезными и яркими, чем в остальной части замка. Но они были забыты, покрыты пылью времен, словно никто не видел их уже много лет. Она шла, словно во сне, пока не оказалась в большом каминном зале.
Над камином висел портрет молодой женщины в старинном платье. Что-то в этом портрете привлекло внимание Элизы. Она подошла ближе, пытаясь разглядеть черты лица женщины, скрытые под слоем пыли. Что-то знакомое, неуловимое мелькало в ее образе. Элиза подходила ближе, отходила дальше, щурилась, пыталась понять, что же ее так цепляет.
Внезапно ее осенило. Она быстро забралась на камин, достала платок и стала осторожно смахивать пыль с поверхности портрета. С каждым движением руки образ женщины становился все яснее, и Элиза чувствовала, как ее сердце начинает биться все быстрее. Когда последние частички пыли исчезли, она замерла, пораженная увиденным. На нее смотрела… она сама.
Те же черты лица, те же глаза, тот же овал лица. Только прическа и платье были старинными, такими, которые носили лет пятьдесят назад. Но сомнений не было – на портрете была изображена она, Элиза. Но как это возможно? Кто эта женщина, и какая тайна связывает ее с Элизой? В голове вихрем проносились вопросы, а в душе росло тревожное предчувствие, что она стоит на пороге невероятного открытия.
Тень от портрета неизвестной женщины, висевшего в ее комнате, казалось, удлинялась с каждой минутой, словно пытаясь поглотить Элизу целиком. Тайна Айзенберга, сплетенная из шепотков, полунамеков и странных совпадений, опутала ее невидимой сетью, душащей и пугающей. И в центре этой паутины – он, принц Рудольф, взгляд которого обещал и спасение, и гибель.
Элиза не хотела идти на ужин. Вообще не хотела выходить из своей комнаты, прятаться от пронзительных взглядов, от перешептываний слуг, от самой атмосферы замка, пропитанной тайной и ложью. Стыд и обида за несправедливое обвинение баронессы жгли ее изнутри. А еще – тревога, вызванная случайным обнаружением входа в подземный ход и рассказами о таинственных исчезновениях служанок. Все это разрывало ее на части, заставляя желать лишь одного – сбежать из этого проклятого места.
Но стук в дверь разбил ее мучительные раздумья. На пороге стояла молодая служанка с почтительно опущенной головой.
– Фройляйн Шмидт, – проговорила она робко, – принц Рудольф просит вас прийти на ужин. Это… его личное распоряжение.
Элиза замешкалась. Желание увидеть Рудольфа боролось со страхом вновь столкнуться с враждебностью обитателей замка. Но отказать принцу она не могла.
Хрустальный звон бокалов, разрезавший напряженную тишину ужина, словно предвещал грозу. За длинным столом, уставленным изысканными блюдами, царила тяжелая атмосфера. Баронесса, блеснув злым взглядом в сторону Элизы, которая сидела, опустив глаза в тарелку, поспешила извиниться перед ней за свой дневной срыв. Она бормотала что-то о нервах и усталости, но в ее голосе все еще звучала едва скрываемая неприязнь к Элизе.
Рудольф лишь молча кивнул, принимая ее извинения, но в его глазах по-прежнему читалась ледяная ярость. Он не произнес ни слова в защиту Элизы, и это заставило ее сердце болезненно сжаться.
