Текст книги "Судьба плетется нитями любви (СИ)"

Автор книги: Лео Любавич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Наступила тишина, которую нарушила герцогиня. Как будто ничего не произошло, она завела разговор о предстоящем маскараде. Она с восторгом расспрашивала присутствующих о выбранных костюмах, перечисляла приглашенных гостей, создавая иллюзию беззаботной праздничной атмосферы. Все с готовностью поддержали разговор, переключившись на обсуждение костюмов, и больше никто не вспоминал про инцидент с брошью.

Внезапно герцогиня обратилась к Элизе:

– А вы, фройляйн Шмидт, в каком будете костюме?

Элиза была ошарашена этим вопросом. Она не собиралась ни на какой маскарад.

– Я? – только и смогла вымолвить она.

– Да-да, вы, – настаивала герцогиня, ее голос звучал твердо и властно.

– Вам не удастся отвертеться. Вы обязательно должны присутствовать. Это было произнесено скорее как требование, беспрекословное и обязательное к исполнению.

Элиза чувствовала, как ее сердце колотится в груди. Она оказалась в ловушке, и не знала, как из нее выбраться. Взгляд Рудольфа, направленный на нее, был непроницаем. Что скрывалось за этим взглядом? Поддержка или равнодушие? Элиза не знала ответа, и это неведение пугало ее больше всего.

*****

Ночь опустилась на Айзенберг черным бархатным покрывалом, скрывая под своей тенью секреты и интриги, кипящие за толстыми стенами замка. Луна, словно серебряный диск, висела в бездонном небе, отбрасывая призрачные тени на древние башни. Именно в эту ночь, под покровом тайны, жизнь Элизы сделала крутой поворот, навсегда изменив ее судьбу.

Уложив детей спать и убедившись, что Фридрих наконец-то перестал возиться и закрыл глаза, а Гретхен крепко спит, обняв своего любимого плюшевого мишку, Элиза тихо вышла из детской. День был напряженным, полным впечатлений и тревожных предчувствий. Она мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться в своей комнате, упасть на кровать и забыться тяжелым сном.

Открыв дверь, Элиза застыла на пороге. На полу, прямо посреди комнаты, лежал белый конверт. Сердце ее забилось чаще. Еще одна тайна? Эта мысль молнией пронеслась в ее голове.

– О боже, я не переживу этот день! – прошептала она, чувствуя, как ее охватывает волнение.

С трепетом Элиза наклонилась и подняла конверт. На нем не было ни адреса, ни имени, лишь изящный вензель, который она уже видела раньше. Внезапно она поняла, от кого это письмо. От Рудольфа. Ее пальцы дрожали, когда она вскрывала конверт. Внутри лежал сложенный лист бумаги, исписанный красивым, размашистым почерком.

«Фройляйн Шмидт», – гласили первые строки, – «я надеюсь, Вы простите мою смелость. Я был бы очень рад увидеть Вас сегодня вечером. Если Вы согласны, я буду ждать Вас в парке, у фонтана, через час. Рудольф».

Элиза перечитала письмо несколько раз, не веря своим глазам. Рудольф приглашает ее на свидание! Все дневные переживания и тревоги вмиг исчезли, словно растворились в воздухе. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она быстро переоделась в свое лучшее платье, поправила волосы и, ни на секунду не колеблясь, выскользнула из комнаты. Забыв обо всем на свете, она бежала навстречу своей судьбе, навстречу Рудольфу, навстречу любви, которая ждала ее в волшебном ночном парке Айзенберга.

IV

Хлопок двери эхом разнесся по пустому холлу, оставив после себя звенящую тишину. В ту же секунду, словно сбросив маску вежливого хозяина, барон резко обернулся к жене, и в его глазах вспыхнули искры ярости.

– Ты с ума сошла?! – прошипел он, сжимая кулаки. – Эта девчонка – бомба замедленного действия!

Баронесса, до этого момента сохранявшая ледяное спокойствие, взорвалась с не меньшей силой.

– А чья это, по-твоему, заслуга?! – вскричала она, ее голос дрожал от гнева. – Если бы не твои похождения, ничего этого бы не было!

Слова били барона наотмашь, словно пощечины. Она сорвала с груди тяжелую брошь, ту самую, и с размаху швырнула ее в мужа. Брошь пролетела в нескольких сантиметрах от его лица и с глухим стуком упала на полированный пол.

Барон, давно привыкший к подобным сценам, даже не вздрогнул. Он молча наклонился, поднял брошь и положил ее на трюмо.

– Пойми, дорогая, – начал он, стараясь говорить спокойно, хотя в его голосе все еще звучала едва сдерживаемая ярость.

– На кону наше с тобой благополучие. Из-за этой девушки может случиться катастрофа.

Он прошелся по комнате, заложив руки за спину.

– Герцогиня уже начала проявлять к ней нездоровый интерес. Ты должна узнать, что она о ней думает.

– Как я узнаю? – с вызовом спросила баронесса, с кресла нервно сжимая руки.

– Мы с ней давно не близки. Она уже давно не делится со мной своими мыслями. В ее голубых глазах блеснули слезы.

– Это из-за тебя моя жизнь превратилась в невыносимую драму!

Барон тяжело вздохнул. Он знал про уязвимое место баронессы – ее детей – и всегда мастерски этим манипулировал.

– Тебе нужно приложить усилия, моя дорогая, – сказал он, приблизившись к ней и мягко положив руку ей на плечо.

– Ради детей. Ради Фридриха и Гретхен. Ты же не хочешь, чтобы они пострадали из-за… прошлых ошибок?

Его слова попали в цель. Баронесса замерла, ее лицо стало бледным. Она знала, что барон прав. И она была готова на все, чтобы защитить своих детей, даже на сближение с герцогиней, которую она так ненавидела.

*****

Зеркало, обрамленное тяжелым серебром, безжалостно отражало каждую морщинку, каждую тень усталости на лице герцогини Иоганны. Время, словно хищный зверь, кралось к ней, оставляя на ее некогда безупречной красоте свои неизгладимые метки. И этот безмолвный укор зеркала вызывал в ней не только досаду, но и глубокую, грызущую тревогу, которая в последние дни становилась все невыносимее.

Причиной ее беспокойства была не столько увядающая красота, сколько появление в замке новой гувернантки, Элизы Шмидт. Эта девушка, словно призрак из прошлого, нарушила привычный ритм жизни Айзенберга, внеся смятение и хаос в тщательно выстроенный мир герцогини. Все началось с этого непонятного распоряжения герцога Альберта о найме именно этой девушки. Наймом персонала всегда занималась лично Иоганна, контролируя каждого, кто переступал порог замка. Но в этом случае герцог проявил необычную настойчивость, практически навязав Элизу барону фон Келлеру.

Странным казалось и поведение барона и баронессы. Барон, обычно безупречно выполнявший все приказы герцога, казался каким-то рассеянным и нервным. А баронесса, которую Иоганна и без того терпеть не могла, открыто выказывала свою неприязнь к новой гувернантке. Что им известно? Какую тайну они скрывают? И как во все это вписывается Элиза Шмидт? Эти вопросы не давали герцогине покоя. Она чувствовала, что ее тщательно выстроенный мир начинает трещать по швам.

Еще одним поводом для беспокойства был Рудольф. Иоганна заметила, с каким интересом он наблюдает за Элизой. В его глазах, обычно холодных и отстраненных, появился огонек, который герцогиня не видела уже давно. Это увлечение было совершенно некстати. У нее были другие планы на счет будущего принца. И она не позволит какой-то гувернантке вмешиваться в ее замыслы.

Мысль о баронессе вызвала на лице Иоганны гримасу отвращения. Она помотала головой, вспомнив о морщинах.

– Стоп, Иоганна, – мысленно приказала она себе. – Нельзя себе позволять такие эмоции.

Придется надеть маску дружелюбия и выведать у баронессы, что ей известно об Элизе. Эта неприятная женщина может оказаться полезной.

Герцогиня устало вздохнула. День был тяжелым, полным тревог и предчувствий. А ночью ее ожидали другие дела, о которых никто в замке не должен был знать. Эти тайные встречи, рискованные интриги и постоянное напряжение отнимали у нее все силы. Иоганна сняла с себя тяжелые украшения, сбросила наряд и улеглась в постель. Завтра ей предстоял сложный разговор с баронессой. И она должна была быть во всеоружии. Сегодня же ей хотелось только одного – забыться хотя бы на несколько часов спокойным сном.

*****

После ужина, когда тени удлинились, заполняя замок таинственным полумраком, герцог Альберт и принц Рудольф, как обычно, удалились в кабинет. Массивные двери захлопнулись за ними, отрезая их от внешнего мира и погружая в атмосферу секретности и напряжения. Это было одно из немногих мест в замке, где они могли говорить откровенно, не боясь быть подслушанными.

– Пойми, сын, этот брак необходим, – голос герцога звучал устало, но решительно.

– Я понимаю, что ты не этого ожидаешь от семейной жизни, но, к сожалению, у нас есть обязательства. Брак по расчету – одно из них.

Рудольф молчал, его взгляд был устремлен в камин, где весело трещали поленья, отбрасывая танцующие блики на стены. Он уже привык к подобным разговорам. Его отец, обремененный тяжестью власти и политических интриг, давно перестал видеть в нем сына, а видел лишь наследника престола, пешку в сложной игре престолонаследия.

– Ты позаботился о Марии? – спросил герцог, прерывая тягостное молчание. – Та бедная девушка попала в грязные руки барона…

Рудольф кивнул.

– Да, отец. Она благополучно вышла замуж за хорошего человека. Приданное сняло все возражения.

Герцог тяжело вздохнул.

– Бедные несчастные создания… На что они рассчитывают, поддаваясь на уговоры барона… – Он замолчал, задумавшись, а затем добавил:

– Кстати, мне бы не хотелось устраивать подобную судьбу и новой гувернантке. Ее нужно уберечь от этого… пошляка.

Упоминание Элизы, произнесенное отцом, словно током ударило Рудольфа. Он резко поднял голову.

– Кстати, отец, – начал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, – объясни, почему она была принята на эту должность? У нее нет ни опыта, ни рекомендаций.

Герцог ответил не сразу.

– Это личная просьба графа Розенберга. Я не мог ему отказать.

– Что связывает графа с этой девушкой? – настаивал Рудольф.

– Ничего, – отрезал герцог.

– Эта девушка никак не связана с графом. Скоро я расскажу тебе о ней. Осталось уточнить несколько деталей, и все встанет на свои места.

Рудольф посмотрел на часы. Время бежало неумолимо. Он встал.

– Спокойной ночи, отец. Не смею тебя более задерживать. Он поклонился и поспешно вышел из кабинета, оставляя герцога наедине с его мыслями. В саду, окутанном темнотой, его ждала Элиза. Он не знал, придет ли она, но надежда, теплившаяся в его сердце, гнала его вперед, навстречу неизведанному будущему и тайнам, которые еще только предстояло раскрыть.

*****

Камин догорал, отбрасывая причудливые тени на стены, словно демоны из преисподней танцевали свой зловещий танец. В тишине кабинета отчетливо слышалось потрескивание поленьев, словно шепот заговорщиков, плетущих свои сети вокруг него. Герцог Альберт остался один, лицом к лицу со своими демонами, которые, казалось, материализовались из клубов густого дыма.

Он сидел в глубоком кресле, устало откинув голову на высокую спинку, и смотрел на огонь невидящим взглядом. Руки его, обычно такие твердые и властные, лежали бессильно на подлокотниках, словно он вдруг постарел на десять лет. В эту минуту на него обрушилась вся тяжесть его бремени – бремени власти, ответственности, одиночества.

Он знал. Знал про каждую интригу, про каждый шепоток за его спиной. Знал, что его жена, прекрасная и холодная Иоганна, плетет заговор против него. Знал, что его советники, которым он доверял годами, продались врагам и ждут удобного момента, чтобы вонзить ему нож в спину. Знал, что даже его собственный сын, Рудольф, хоть и невольно, стал пешкой в этой опасной игре.

Но он молчал. Молчал, потому что боялся. Боялся остаться один. Если он каждого заговорщика каждого изменника привлечет к ответу – кто останется рядом? Стены власти превратятся в стены тюрьмы, золотая клетка станет его вечным пристанищем. Он будет править королевством призраков, королевством теней, где нет места доверию и любви.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать мучительные мысли. Перед его внутренним взором всплыл образ Рудольфа – молодого, полного жизни, но такого потерянного и одинокого. Сын был его единственной надеждой, единственным лучом света в этой тьме. Но и его он мог потерять, если правда выйдет наружу.

Герцог сжал кулаки, чувствуя, как гнев и бессилие разрывают его изнутри. Он должен был принять решение. Решение, которое может изменить не только его жизнь, но и судьбу всего герцогства. Решение, которое может привести к кровопролитию или к примирению. Решение, которое он должен был принять в одиночестве, лицом к лицу со своими страхами. Огонь в камине вспыхнул ярче, словно подталкивая его к действию. Настало время выбора.

V

Время застыло, превратившись в тягучую, липкую массу, которая медленно, мучительно обволакивала Рудольфа. Каждая секунда отдавалась в его груди глухим ударом, словно сердце пыталось вырваться на свободу. Он пришел в сад раньше назначенного времени, не в силах справиться с нетерпением, и теперь нервно прохаживался по узкой гравийной дорожке, вглядываясь в сумеречную глубину парка.

Придет ли она? Эта мысль, словно назойливая муха зудела у него в голове, не давая покоя. Вчерашний случайный взгляд, в замковом холле, перевернул всю его жизнь. В этих голубых, словно небо перед грозой, глазах он увидел не только красоту, но и ум, и какую-то скрытую грусть, которая отзывалась в его собственной душе.

Он должен был увидеть ее снова, услышать ее голос, понять, что это не сон, не призрачная мечта, а реальность. Он дал ей знак, оставив незаметно записку с приглашением встретиться в саду, и теперь с замиранием сердца ждал ответа. А что если она обиделась на него за сегодняшний инцидент? А что если она испугалась и решила не приходить? Или, не дай Бог, с ней что-то случилось?

Каждый шорох листьев, каждый треск ветки заставляли его вздрагивать и оборачиваться, надеясь увидеть ее среди деревьев. Минуты тянулись бесконечно, превращаясь в часы. Солнце уже скрылось за горизонтом, и сад погрузился в сумерки, наполненные таинственными шорохами и тенями. Рудольф уже почти отчаялся и хотел было уходить, как вдруг…

Он услышал легкий шелест гравия на дорожке. Затаив дыхание, он повернул голову и увидел ее. Она появилась из-за поворота аллеи, словно видение, словно мечта, которую он боялся спугнуть. Лунный свет серебрил ее волосы, делая их похожими на струящийся водопад, а голубые глаза сияли в полумраке, словно две яркие звезды.

Она была прекрасна. Обворожительна. Лучезарна. В этот миг весь мир исчез для Рудольфа, остались только они двое, стоящие друг напротив друга в тишине зачарованного сада.

Смущенная улыбка коснулась ее губ.

– Простите, что заставила вас ждать, – произнесла она тихим, мелодичным голосом. Рудольф сделал шаг ей навстречу, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.

– Я рад, что вы пришли, – прошептал он, не в силах оторвать взгляда от ее лица.

Они гуляли по парку, говоря ни о чем и обо всем сразу. Она рассказывала ему о своем детстве, о потере родителей, о своих мечтах. Он слушал ее затаив дыхание, пораженный ее искренностью и простотой. Он рассказывал ей о своей жизни в замке, о своем отце, о своих обязанностях, о своем одиночестве. Она слушала его с сочувствием и пониманием.

Время летело незаметно. Они смеялись, грустили, делились самыми сокровенными мыслями. И казалось, что весь мир исчез, остались только они двое, связанные невидимой нитью взаимной симпатии, которая с каждой минутой становилась все крепче и крепче. В эту ночь в саду Айзенберга родилась любовь, которая должна была изменить их жизни навсегда.

– Не хотите ли поделиться со мной еще какой-нибудь находкой или раскрытой тайной о замке? – спросил Рудольф, его голос звучал мягко, словно шелест листьев в летнем саду. Они неспешно прогуливались по аллее.

– Ой, я думаю, на сегодня достаточно тайн и… недоразумений, – весело рассмеялась Элиза, пытаясь скрыть волнение, которое охватило ее после случая с баронессой. В этот момент они проходили мимо того места, где она нашла вход в подземелье. Невольно ее взгляд устремился к неприметной выемке в стене.

Увидев скрытую дверь, Элиза вдруг стала серьезной. Перемена в ее настроении не скрылась от проницательного Рудольфа. Он проследил за ее взглядом, заметил вход в подземелье и тихо рассмеялся.

– Вы даже этот вход обнаружили, Элиза? Вы очень наблюдательны, – произнес он с легкой иронией в голосе.

– Об этом входе знают немногие.

Элиза с недоумением посмотрела на Рудольфа.

– Вы… о нем тоже знаете? – неуверенно спросила она, чувствуя, как ее сердце начинает биться чаще.

Рудольф улыбнулся, его глаза заблестели загадочным огоньком.

– Ну конечно, ведь замок – это мой дом, – весело ответил он.

– Я живу в нем с детства и знаю не только об этом потайном входе, но и о… других.

– А… куда он ведет? – спросила Элиза шепотом, ее голос дрожал от смеси любопытства и страха. Они стояли прямо у входа в подземелье, и Элиза чувствовала, как от него веет холодом и тайной. Рудольф ничего не ответил. Он лишь взял ее за руку, его прикосновение обожгло ее кожу словно огонь, и настойчиво потянул за собой прямо внутрь этой бездны. Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, погружая их в полную темноту, и Элиза, сжав руку Рудольфа, сделала шаг навстречу неизвестности.

Тайный ход зиял черной дырой в стене, маня и пугая одновременно. Шагнуть в неизвестность, доверить свою судьбу темноте и молчанию древних камней – на это требовалась немалая смелость. Но рука Рудольфа, теплая и уверенная, переплеталась с ее пальцами, даруя Элизе необходимую силу.

Рудольф шел впереди, уверенным шагом человека, знающего путь. Движения его были плавными и бесшумными, словно он был частью этого подземного мира. Достав из небольшой ниши в стене факел, он чиркнул кремнем, и яркий огонь вспыхнул, рассеивая мрак и отбрасывая причудливые тени на каменные стены. Коридор был длинным и просторным, ступеньки плавно уходили вниз, словно приглашая следовать за ними в самое сердце земли.

Страх и любопытство боролись в душе Элизы. Каждый шорох, каждый отголосок шагов в тишине подземелья заставлял ее сердце биться чаще. Но тепло руки Рудольфа, нежно, но властно сжимавшей ее пальцы, успокаивало и внушало уверенность. С ним она была готова отправиться хоть на край света, хоть в самую преисподнюю.

Спускаясь все ниже и ниже, они словно погружались в другое измерение, где время текло по своим законам. Каменные стены, отполированные веками, мерцали в неверном свете факела, словно рассказывая безмолвную историю этого места. Тени плясали на стенах, превращаясь то в гротескные фигуры, то в знакомые лица, словно духи прошлого наблюдали за ними из темноты. Элиза невольно задумалась о том, сколько людей прошло по этому тайному ходу, какие секреты он хранит в своих недрах.

Наконец, ступеньки закончились, и они оказались в длинном, ровном туннеле. Воздух здесь был более сухим и теплым, а тишина казалась еще более глубокой и таинственной. Они шли молча, только звук их шагов нарушал безмолвие. Мерцающие тени на стенах добавляли атмосферы загадочности, словно подземный мир шептал им свои тайны.

Внезапно туннель закончился, и они оказались перед небольшим выходом, скрытым за тяжелой деревянной дверью. Остановившись, они невольно оказались в объятьях друг друга, лицом к лицу. Пламя факела освещало их лица, отбрасывая теплые отблески на кожу. Они смотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде было что-то больше, чем просто притяжение. Это был огонь зарождающейся любви, яркий и всепоглощающий, способный растопить любой лёд и преодолеть любые препятствия. В тишине подземелья родилось чувство, которое должно было изменить их жизни навсегда.

Факел, который держал Рудольф, отбрасывал пляшущие тени на неровные каменные стены, создавая иллюзию движущихся фигур. Каждый шорох, каждый вздох отдавался в узком проходе многократным эхом, нагнетая и без того напряженную атмосферу. Элиза невольно прижалась к Рудольфу, ища защиты и поддержки в его близости.

Внезапно Элиза задумалась.

– Ваша Светлость, я должна вам признаться… – начала она с запинанием, чувствуя, как румянец приливает к ее щекам.

– Рудольф, – перебил ее принц, его голос звучал хрипло и напряженно.

Его лицо было совсем близко, она чувствовала его горячее дыхание на своей коже. В его глазах горел огонь, но это был не огонь гнева, а огонь… желания. Элиза замерла, забыв, что хотела сказать. Время словно остановилось.

Собравшись с мыслями, Элиза продолжила:

– Однажды ночью в замке я увидела герцогиню и проследила за ней. Она вела себя странно, и она привела меня к этому ходу.

Она опустила глаза, не смея взглянуть на Рудольфа. Она боялась увидеть в его глазах упрек, недоверие.

Но Рудольф не этого признания хотел в данный момент.

– К черту герцогиню! – громко сказал он, резко отвернувшись. Его слова прозвучали словно выстрел в тишине подземелья. Он подошел к концу коридора и резким движением открыл дверь. Сквозь щель проник яркий свет, ослепляя Элизу после темноты тайного хода.

Элиза, все еще ошеломленная неожиданной реакцией Рудольфа, вышла следом за ним. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что эта ночь изменит всё. Внезапно каменный мешок туннеля выплюнул их в вихрь света и звука. Мир взорвался красками и движением, оглушая после тишины подземелья. Элиза зажмурилась, пытаясь привыкнуть к яркому освещению, а когда открыла глаза, ей показалось, что она попала в сказку.

Выход из тайного хода оказался спрятан за густыми зарослями плюща в небольшом, уютном дворике. Рудольф, галантно предложив Элизе руку, вывел ее на узкую, мощеную булыжником улочку. Здесь, вдали от мрачных стен замка, воздух казался свежее, а небо – выше. Элиза с жадностью вдыхала ароматы свежеиспеченного хлеба, жареного мяса и цветов, доносившиеся из открытых окон домов.

Электрические фонари, словно гигантские светлячки, освещали улицу, отбрасывая причудливые тени на стены зданий. Трамваи, побрякивая колокольчиками, проносились мимо, оставляя после себя звонкий перестук колес. Вывески магазинов, пестрящие яркими красками и замысловатыми шрифтами, приглашали прохожих заглянуть внутрь. Витрины ломились от разнообразных товаров: модные платья, блестящие украшения, экзотические фрукты и заморские сладости.

По улицам прогуливались люди в одежде самых разных стилей. Дамы в длинных юбках и шляпках с перьями прохаживались под руку с кавалерами в строгих костюмах и цилиндрах. Рабочие в замасленных фартуках спешили по своим делам, а студенты в форменных кепках оживленно беседовали, куря сигареты и размахивая книгами. Уличные музыканты наполняли воздух мелодиями вальсов и полек, а газетчики, громко выкрикивая заголовки свежих новостей, сновали в толпе.

Архитектура города представляла собой смешение стилей. Старинные фахверковые дома с резными балконами соседствовали с монументальными зданиями в стиле модерн, украшенными лепниной и витражами. Церковные шпили тянулись к небу, словно стремясь достичь чего-то непостижимого, а купола ратуши блестели на солнце, символизируя власть и порядок.

Элиза, очарованная этим калейдоскопом впечатлений, с трудом поспевала за Рудольфом, который уверенно вел ее по лабиринту улочек. Она чувствовала, как жизнь города пульсирует вокруг нее, заряжая ее своей энергией. И в этот момент, среди ярких огней, шума и суеты, она поняла, что Айзенберг – это не только мрачный замок, полный тайн, но и этот живой, дышащий город, который может подарить ей нечто большее, чем просто убежище. И рядом с Рудольфом, наследником этого маленького мира, она чувствовала себя почти счастливой.

Сбежать из замка оказалось проще, чем Элиза могла себе представить. Этот побег был безумием, опасной и пьянящей игрой, и Элиза, чувствуя на щеке горячее дыхание Рудольфа, понимала, что проиграет ему без боя.

Элиза закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом свободы после недель, проведенных в мрачных стенах замка, где каждый взгляд, каждый шорох казался ей полным скрытого смысла и угрозы. Рядом с Рудольфом она чувствовала себя защищенной, словно он мог укрыть ее от всех бед и опасностей мира.

Они остановились у небольшой пекарни с кафе, фасад которого был украшен яркими вывесками и цветами в горшках.

– Я вам сегодня не дал насладиться пирожными, – сказал Рудольф, с легкой улыбкой глядя на Элизу.

– Я исправлю эту оплошность. И, не дожидаясь ответа, он решительно вошел внутрь, легко открывая перед ней дверь.

– Здесь пекут самые вкусные пирожные во всей Европе, – добавил он с гордостью.

Внутри кафе было тепло и уютно. Запах свежей выпечки и кофе смешивался с тихим гулом разговоров. Они сели за столик у окна, откуда открывался вид на живописную улочку. Рудольф заказал разные пирожные и две чашечки горячего шоколада.

– Надеюсь, вам понравятся, – сказал он, с нежностью глядя на Элизу.

Пирожные и правда были восхитительны: легкие, воздушные, с разнообразными начинками и украшениями. Элиза с наслаждением откусывала маленькие кусочки, чувствуя, как сладость растекается по языку. За окном люди ходили туда-сюда, готовясь к какому-то празднику. Витрины магазинов были украшены яркими флагами и гирляндами. Уличные музыканты играли веселые мелодии. Было очень приятно наблюдать за обычными людьми после нескольких недель, проведенных в замке, где жизнь текла по строгим правилам и этикету.

Они болтали, смеялись, делились впечатлениями о прошедшем дне. Рудольф рассказывал Элизе о своем детстве, о том, как скучал по простой жизни за пределами замковых стен. Элиза слушала его внимательно, завороженная его голосом и искренностью. В этот момент она почувствовала, что между ними возникает что-то большее, чем просто симпатия. В ее сердце разгоралось чувство, которое она не могла объяснить, но которое заполняло ее целиком, даруя неповторимое ощущение счастья и тревоги одновременно. Этот день, начавшийся с безумия, превращался в самый прекрасный день в ее жизни.

Смех Рудольфа, подобно раскатам далекого грома, проносился по кафе. Элиза, невольно улыбнувшись, почувствовала, как лед, сковывавший ее сердце с момента прибытия, начал постепенно таять. Впервые за все это время она почувствовала себя почти свободно.

Рудольф рассказывал ей о местных обычаях и традициях, его голос, глубокий и бархатистый, словно обволакивал ее, создавая атмосферу нежности и доверительности.

– А какой праздник намечается? – недоуменно спросила Элиза, указывая на разноцветные флаги и гирлянды.

– Вы не знаете? Это же Фастнахт! – воскликнул Рудольф, его глаза заблестели от веселья.

– Кстати, в замке тоже будет маскарад, и если вы не придете, то герцогиня этого вам не простит, – добавил он со смехом.

– К черту герцогиню! – передразнила его Элиза, невольно подчиняясь общему настроению беззаботности.

Рудольф рассмеялся еще сильнее. Но внезапно он стал серьезным, его взгляд потемнел.

– Элиза, – произнес он тихо, словно боясь спугнуть какую-то невидимую птицу, – мне было бы очень приятно видеть вас на маскараде… приходите… ради меня.

Его слова, произнесенные с такой искренностью и теплом, заставили сердце Элизы забиться чаще. Она опустила глаза, чувствуя, как румянец приливает к ее щекам.

– Признаться, я не готова к маскараду, – пробормотала она в смущении.

– У меня даже нет костюма.

– Вам он и не нужен! – воскликнул Рудольф, его голос слегка дрогнул от волнения.

– Вы… просто… восхитительны… – он слегка осекся, заметив свою оговорку. Он не привык делать комплименты девушкам, особенно если эти комплименты могли привести к непоправимым последствиям. Но сейчас это было непреодолимым чувством. Он не мог бороться с влечением к Элизе.

В воздухе повисла неловкая пауза. Элиза чувствовала на себе его пронзительный взгляд, и от этого взгляда у нее перехватывало дыхание. Она знала, что должна что-то ответить, но слова словно застряли у нее в горле. Она подняла глаза и встретилась с его взглядом. В глубине его небесных глаз она увидела не только восхищение, но и что-то еще, что-то более глубокое и тревожное, что-то, что заставило ее сердце сжаться от предчувствия неизбежного.

Рудольф, словно охваченный внезапным порывом, вскочил из-за столика, опрокинув чашку с недопитым шоколадом.

– Пойдемте, пойдемте! – настаивал он, схватив ее за руку с такой силой, что серебряные браслеты на ее запястье зазвенели мелодичным перезвоном.

– Но как же пирожные? – пролепетала Элиза, удивленно хлопая ресницами, но Рудольф, не обращая внимания на ее протесты, уже тянул ее к выходу из кафе.

Они вылетели на улицу, словно два ярких мотылька, вырвавшихся на свободу из душного помещения. Элиза, не в силах сопротивляться напору Рудольфа, позволила вести себя, чувствуя, как волна азарта и предвкушения захлестывает ее.

– Они никуда не денутся, мы за ними вернемся, – бросил Рудольф через плечо, уверенно шагая по узкой мостовой в сторону противоположного здания.

Именно там, за витриной, украшенной изящными кружевами и лентами, располагался магазин одежды, о котором Элиза могла только мечтать. Она никогда не видела столько прекрасных платьев, сверкающих и переливающихся всеми цветами радуги.

– Выбирайте костюм на маскарад, – весело сказал Рудольф, расправив плечи и жестом приглашая ее войти.

Элиза осторожно переступила порог магазина, словно попадая в сказочный мир. Вокруг нее шелестели шелка, атлас и бархат, воздух был наполнен тонкими ароматами духов и новой ткани. Она бродила между стойками, завороженно разглядывая пышные бальные платья, изящные вечерние наряды и кокетливые костюмы. Ее взгляд остановился на одном платье, нежно-голубом, с высокой талией и длинной юбкой, украшенной кружевной вышивкой. Фасон, подчеркивал ее стройную фигуру, а нежный цвет отлично гармонировал с ее светлыми волосами и голубыми глазами.

Все произошло мгновенно. Продавщица, словно волшебница, сняла платье с манекена и увлекла Элизу в примерочную. Через несколько минут Элиза вышла, чувствуя себя настоящей принцессой. Голубой шелк мягко облегал ее фигуру, кружева на воротнике и рукавах придавали ей очаровательную хрупкость, а длинная юбка, слегка прикрывающая изящные лодыжки, делала ее походку легкой и парящей.

Рудольф потерял дар речи. Время словно остановилось, когда он увидел Элизу в этом платье. Его сердце забилось чаще, а в груди разлилось незнакомое тепло. Он видел перед собой не просто милую девушку, а воплощение своих самых смелых мечтаний. Голубой цвет платья подчеркивал глубину ее глаз, кружева казались сотканными из лунного света, а вся она выглядела так нежно и беззащитно, что у него возникло непреодолимое желание защитить ее от всех невзгод. В этот момент он понял, что пропал. Эта девушка, стоящая перед ним в голубом платье, заворожила его навсегда.

Вдруг, словно раскат грома разорвал повисшую тишину, словно небеса разверзлись, выплескивая на землю поток ярости. Неожиданно, зеркальная поверхность витрины вдребезги разлетелась на осколки, отражая искаженное лицо Элизы, по которому катилась одинокая слеза. И в этот миг, в этом хаосе из стекла, света и звука, Рудольф понял, что его сердце навсегда покорено этой хрупкой, загадочной девушкой.