Текст книги "Я стану твоей проблемой (СИ)"

Автор книги: Лена Поллина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Я стану твоей проблемой

Глава 1

Яна

– Боже, ничего не случилось, мам… К чему сотрясать воздух? – сложив на груди руки отворачиваюсь в сторону Насти и закатив глаза одними губами произношу «достала».

Если бы сегодня в Москве началось землетрясение– я была бы счастлива. Возможно меня бы накрыло волной осколков и мне не пришлось сейчас в очередной раз выслушивать какая я неблагодарная, распутная стерва.

Как можно быть такой занудой? Пить – нельзя! Курить-нельзя! Мат– вообще табу!

Как папа до сих пор с ней не развелся?

– Ничего не случилось? – сверлит мой лоб огромными глазами. – Ты на камеру накуривалась с каким-то… – замолкает, потому, что наконец-то слова закончились.

Я люблю свою маму, но иногда она меня бесит до такой степени, что мне хочется собрать свои вещи и утопать в закат. Мне уже двадцать. Но родительский контроль меня до сих пор преследует. В нашей семье он заканчивается при получении диплома. Так сказать: наступает совершеннолетие по «Громовскому календарю». Мне моего совершеннолетия ждать целый год.

– Не с каким-то, а с Егором. Это мой парень, если ты не забыла – выплевываю претензию, пытаясь навязать маме чувство вины. Но ее мои слова совершенно не трогают, а словно напротив– заводят еще больше.

– Ты достала меня, Яна – махнув рукой отворачивается и выходит из кухни.

Я облегченно вздыхаю и плюхаюсь на мягкий диван возле Настюхи.

Сестренка сидит с книжкой поджав ноги и любопытно меня разглядывает. Мой симпатичный «синий чулок».

Насте шестнадцать.

В ее годы я уже во всю целовалась, а чуть позже и вообще вкусила жизнь на полную. А эта темноволосая «Рапунцель», словно к монашеской жизни себя готовит. Ладно хоть одевается нормально и подкрашивается. В противном случае я бы давно на нее психологов натравила. Хотя…Мне и сейчас хочется это сделать.

– Осуждаешь меня? – наклонив голову рассматриваю красивые черты на бледном лице. Большие голубые глаза– от мамы, темные волосы– папины. Хотя они намного светлее, чем у него.

Я на маму почти не похожа – я копия отца. И характер, говорят у меня тоже его. С Никитой я общаюсь редко и «папой» его не считаю. На меня никто не давит. Хоть за это им огромное спасибо.

Да и папу я очень люблю, что бы так его обижать. У меня есть отец. И второго мне не надо!

Настя ежится, словно от холода и откладывает книгу.

– Я не знаю – пожимает плечами, взгляд не уводит.

Самая сильная Настюхина черта– говорить всегда правду. Если моя сестренка сказала, что не знает, значит она сейчас действительно сомневается чью ей сторону принять.

– Послушай… – наклоняюсь к сестренке и беру ее за руку. – Я не делаю ничего плохого. Я живу. Молодость не вернешь и проводить ее за книжками…

Обрываюсь на полуслове и бросаю взгляд на входную дверь, потому что та открывается.

Забываю, как дышать не то, что говорить. На кухню медленной ленивой походкой заходит папа, а это не обещает ничего хорошего.

Настучала, значит…

Спасибо, мамочка!

– Пф-ф-ф…– выходит воздух из моих легкий. Я собираю с дивана тело и, расправ спину в прямую линию жду приговора.

Папа берет стул и, развернув его спинкой вперед, садится перед нами.

На сложенные руки водружает голову и исподлобья долго и внимательно осматривает каждую из нас.

Молчание невидимым молотком бьет по нервам. Мне хочется просто уйти и лечь спать. Я устала уже от этих разборок. Хочу свободы!

– Мы через неделю летим на Бали всей семьей. – говорит спокойным голосом задержав взгляд на мне. Я не дышу. Я помню, что мы давно планировали эту поездку. Раз в год мы всей семьей выбираемся в отпуск на две недели. И, каждый раз это разные страны и разные развлечения. Мама любит нас объединять, но сейчас в папином предложении я чувствую подвох.

Растерянно киваю.

– Ты не едешь, Яна – говорит он спокойно, словно ничего не произошло.

«Я что»?

Вскидываю взгляд на миг расслабившись. У меня даже хватает наглости для возмущенного вдоха, который папа прерывает коротким взглядом.

Вновь долгое молчание.

Он так насилует мою нервную систему, заставляя понять, что я еще мелкая засранка и полностью завишу от него.

Через целую вечность он наконец произносит.

– Ты поедешь к Никите. Они дом строят, помочь надо. С мелкой будешь сидеть. У тебя как раз много свободного времени, раз на всякую херню его тратишь – последние слова он произносит чуть громче, с налетом стали, показывая, что знает о мои косяках.

Мне не по себе становится. Ежусь и обхватываю предплечья руками.

Куда я поеду?

То есть я в Сочи, а они на Бали и все это из-за какого-то косяка? Справедливенько!

Нервно покусав губы все же решаю отразить удар.

– Я не поеду к Нику, пап, что за кринж?

Мои слова звучат, как трусливое блеяние овцы. Папу мы боимся. Он у нас очень строгий и требовательный. Но молчать сейчас я просто не могу.

– Тебе словарик подарить?– гремит его голос и отражается от стен нашей огромной кухни.

Сглатываю накопившуюся слюну и опускаю испуганный взгляд на свои руки.

Вновь молчание, долбящее по моим нервным клеткам. Настюха тоже трусит. Эта показательная порка предназначена не мне одной. Папа наглядно показывает, что может быть, если его ослушаться.

– Вылетаешь завтра в обед. Билеты я уже купил.

С этими словами он встает и так же лениво покидает кухню.

В помещении сразу появляется кислород и я жадно тяну воздух.

– Это лучшее наказание, поверь могло бы и хуже быть – шепчет Настя и быстрыми шагами преодолев расстояние от дивана до двери, скрывается из вида.

Я устало падаю на диван и закрываю глаза.

Боже мой! Да когда уже этот контроль закончится? В двадцать лет девчонки рожают и замуж выходят, а я у папы под каблуком.

–Зашибись, отдохнула! – бросаю претензию в потолок и пинаю воздух.

Резко соскакиваю с дивана и под собственное топанье покидаю кухню, не забыв громко хлопнуть дверью.

У меня столько планов было на эту поездку!

Этот учебный год будет завершающим в универе, а это означает, что никаких путешествий в этом году больше мне не светит. Только учеба!

Может все-таки эмоции улягутся и родители все же передумают?

Утром понимаю, что ни фига они не передумают. Я просыпаюсь от того, что меня кто-то осторожно трясет за плечи. Открыв глаза вижу перед собой ясные голубые глаза моей красотки Насти.

Все понятно.

Наша отличница уже на ногах. Небось уже в церковь сходила и бездомных накормила, не то что ее старшая сестра: бездельница и наркоманка!

Лениво потягиваюсь и сажусь в кровати. В глаза противно бьет солнечный свет и я недовольно фырчу.

– Наська, оставь мои шторы в покое, а!

Настюха заливисто смеется и раздвигает плотную ткань в разные стороны.

– Уже десять, Ян! Пора вставать. У тебя скоро самолет! – садится ко мне на кровать и за плечи трясет, потому что глаза мои вновь слипаются.

– Просыпайся, Яна! Давай я помогу тебе собрать чемодан!

Голос сестры с нотками раздражения вновь звучит где-то поблизости.

Я отворачиваюсь и плотнее закутываюсь в одеяло.

Как эта девочка не поймет, что десять часов это еще «ни свет ни заря» и будить людей в такое время – преступление!

– Янка, блин! Папа нас прибьет, если ты через сорок минут не появишься с чемоданом на кухне.

– А-а-а… – нервно хриплю и все же открываю глаза.

Пробегаюсь сонным взглядом по довольному лицу сестренки.

Если ее когда-нибудь кто-то обидит, я ему ребра в легкие с ноги засажу!

Она умная, сообразительная, но… Она папина кукла! Это известно всем!

Эта девочка сейчас боится больше меня, потому что она у отца сидит на крючке. Плотно сидит. Как на Бога на него всегда смотрит. И если она меня не приведет через сорок минут на кухню – впадет в депрессию. Потому что разочаровать отца боится.

Все-таки я натравлю на нее психолога. После каторги. Потому что по взгляду папы вчера поняла, что в этот раз мне ни фига не удастся избежать наказания.

– Скидывай футболки и шорты. С бельем можешь не запариваться, кидай все что под руку попадется, потому что вряд ли я там захочу кому-то дать!

Приподнимаю грудь и томно облизываю губы.

– Яна! – Настюха глаза закатывает и кидает в меня подушкой.

Громко смеюсь.

Говорю же – монашка!

Лениво плетусь в душ и только встав под струи теплой воды понимаю, что впервые не поеду с семьей на отдых. Впервые буду жить с Никитой под одной крышей.

У него новая семья. Шесть лет назад он женился на девчонке, моложе его на восемь лет. Она что-то вроде нашей Настюхи. Скромница и отличница. Лилией зовут. Как цветок. Мне она нравится.

Родила ему дочь. Соней назвали крошку– моя любимица. На меня похожа. Такая же болтливая и непослушная. Ей четыре сейчас, в сентябре пять исполнится. Мама часто ее к нам в Москву забирает погостить и та с легкостью живет у нас.

Лилька беременна вторым. Беременность у нее проходит тяжело. Она очень за своего брата переживает, он в армии сейчас служит.

А вот что за него переживать, спрашивается? За мужика взрослого.

Никита строит большой дом, а пока они живут в доме жены. Ей он от родителей достался.

Не представляю, как это я с ними под одной крышей буду?

Одно радует– моя девочка Сонечка будет рядом со мной.

Когда мы с сестрой спускаемся на кухню, застаем там только Кира.

– Доброе утро! – бросаю лениво и целую колючую щеку брата.

Кирилл отрывается от телефона, пробегается по моему луку глазами и отрицательно качает головой.

Я цокаю языком и, закатив глаза пихаю брата в бок.

Еще один блюститель приличий. Белый короткий топ с вырезом и такого же цвета бриджи его видите ли не устроили.

Эй, я давно уже не ребенок, бро! Не надо меня контролировать.

– За что тебя в ссыль? – вновь глаза в экран и что-то быстро набирает. Ни секунды от своей работы не отрывается!

– За то, что хочу жить не по правилам этой священной семьи! – развожу руки в стороны и последние строки произношу громко, театрально закатив глаза.

Кирилл с Настей глухо смеются. Я наливаю себе кофе и, стащив с тарелки сендвич плюхаюсь на диван.

– Ешь и поедем. Я сегодня буду твоим конвоиром – Кирюха вновь бросает короткий взгляд на меня, словно желает убедиться, что до меня дошел смысл его слов. Поймав мое удивление, смущенно улыбается и вновь отвлекается на телефон.

То есть это байкот?

Меня родители даже проводить не хотят?

От чего то во рту становится горько и напрочь пропадает аппетит.

Быстро моргаю и дую на глаза, что бы не расплакаться. Молодцы они такие, конечно. Хорошее перевоспитание.

Ставлю тарелку на стол и тяну ободряющую улыбку на лицо.

– Поехали, кучер, барыня готова – толкаю ногой брата. Тот хватает меня за ногу и отрывается от телефона.

– Янка, только без фокусов, окей. – морщит лоб и лицо мое рассматривает. -Что бы я тут ночами спокойно спал.

Я не выдерживаю и бросаюсь к нему в объятия.

– Я буду скучать – пищу Кирюхе в шею.

– Я тоже буду скучать, малая. Давай, не хулигань – отстраняет и стирает слезу с моей щеки я силюсь улыбнуться.

Кирилл смотрит поверх меня и хмыкает.

–А ты чего слезы льешь? Иди сюда. – раскрывает объятия.

Настюха забирается в объятия с другой стороны.

– Ну вы развели здесь сырость, конечно – усмехается Кир, и мы с Настей сквозь слезы смеемся.

Всю дорогу я веду оживленную беседу, не давая горечи заполнить мое настроение. Погрущу в самолете.

В аэропорту коротко прощаюсь с родными, мазнув по их щекам быстрым поцелуем и ухожу прочь не оборачиваясь. Потому что наверняка знаю, что Настя плачет. Не хочу расклеиваться!

Но мое желание разбивается в дребезги и я расклеиваюсь сразу же, как попадаю в салон самолета.

Потому что это эконом класс…

Я ни разу в жизни не летала в экономе.

Я уже почти ненавижу этих жестоких людей.

Лучше бы они однажды в детдом меня сдали. Вот ей Богу!

Пролог

С замиранием сердца смотрю через чистое лобовое на то, как широкоплечий парень месит здоровяка, который десять минут назад нагло лапал мой зад, противно облизывал шею и пыхтел мне в ухо. Он пытался меня изнасиловать.

Такой животный ужас я испытала впервые.

Больше всего на свете мне сейчас хочется оказаться под горячим душем и жесткой мочалкой смыть с кожи запах алкоголя и дешевой туалетки этого придурка.

– Салфетки подай – Тим падает на водительское кресло и тянет окровавленную руку в ожидании пачки влажных салфеток.

Рвано втягиваю воздух в котором смешались противные ароматы салона старого автомобиля и сторублевого ароматизатора.

Трясущими руками открываю бардачок. Его содержимое плюхается на чистый резиновый коврик. Глубоко вдохнув пытаюсь унять дрожь и принимаюсь шарить в поиске пачки.

– Какой здесь бардак! – зачем-то ворчу себе под нос.

Не люблю, когда в машине беспорядок. Я могу оставить комнату неубранной, но в тачке у меня, как на выставке – все по полочкам!

–Что? – брови Тимура съезжаются к переносице.

Он смотрит на меня озлобленным взглядом в котором помимо гнева неплохая доза усталости. Это понятно. Тим целый день провел за стойкой, у него еще смена не закончилась.

– Ты решила нотации о порядке мне почитать? Не слишком ли для голожопой идиотки?

Из его носа вытекает тонкая струя крови. Агачев быстро ее стирает, бросает взгляд на свою ладонь, потом выхватывает у меня пачку и, выудив из нее короткий кусок волокнистой ткани принимается очищать свои руки. Белая салфетка быстро меняет цвет на ярко-красный.

Я отворачиваюсь к окну и тихо всхлипываю.

– Я не голожопая! И не идиотка! – это словестный максимум на который меня сейчас хватает. Защиту я конечно выстроила так себе.

Вспоминаю противный слюнявый рот и меня начинает тошнить. Тимур подоспел вовремя. Если бы не он… Мне даже страшно подумать, что бы эти двое со мной сделали. Как только Тим врезал первому, тот сразу скрылся, а вот здоровяк решил помахаться. В результате лежит сейчас возле нашей тачки, мычит.

– А кто ты, Яна? – брови Тимура наверх ползут закладывая складки на лбу -Приперлась в клуб нацепив на свою задницу узкий кусок тряпки. Даже фантазии разгуляться негде. Голой бы пришла, хули нет то?

На мгновение замолкает продолжая сверлить меня глазами.

– Эти парни трахнуть тебя хотели, – рукой в сторону показывает, словно они до сих пор там. Но там только один. Пыхтит, откашливаясь после драки.

И тот факт, что он все еще не ушел жутко напрягает.

Я шумно тяну воздух в легкие и слезу скатившуюся стираю.

– Ты всем своим обнаженным видом им показала, что за этим пришла. Еще и дерзила. – Тимур берет новую салфетку и не отрывая от меня взгляда стирает кровь с носа.

Он зол и раздражен. Но я тоже на нервах. Это меня, а не его только что облапали!

– А что я должна была позволять им пялится на мои сиськи и задницу?

Бросаю в сердцах.

Тимур раздраженно смотрит на меня и качает головой, словно я надоедливый ребенок, которому по десять раз одно и то же надо объяснять.

– Да блядь, че за баба тупая, а? Одеваться надо, что бы не пялились! – собирает окровавленные салфетки и ненадолго выходит из машины, не давая мне возможность отразить его грубость.

Я глаза на руки свои опускаю и вновь шумно носом воздух втягиваю.

"Баба тупая...Мне очень приятно о себе такое слышать"...

Ноготь указательного осматриваю. Сломала. Болит.

У меня даже денег на новый маникюр нет, а мои сейчас на Бали.

Молодцы они, конечно. Перевоспитать меня хотели.

Перевоспитали?

На улице слышен громкий стон, который привлекает мое внимание. Отрываюсь от рук и вновь смотрю сквозь лобовое.

Здоровяк с трудом опирается на руки и начинает подниматься. Мой пульс максимума достигает. Во рту неприятно сохнет.

А если он сейчас сядет в машину и уедет со мной?

Вдруг закончить начатое захочет и отомстить за сломанный нос и может даже ребра. Агачев так-то неплохо его помял.

Страх обматывает мои внутренности липкой паутиной.

Здоровяк поворачивает голову в мою сторону и смотрит на меня.

Я часто и нервно дышу. Мои глаза от страха расширились и из них стекают слезы. Я никогда не ощущала такого дикого животного страха и беспомощности.

– Тимур! – кричу, что есть силы. – Тимур, пожалуйста… пожалуйста Тим скорее – мой крик срывается на писклявый визг, потому что здоровяк начинает двигаться.

Я от ужаса лицо ладонями закрываю и сжимаюсь. Моя нервная система дает сбой. Кажется, что перед глазами вся моя беззаботная жизнь пролетает и я впервые осознаю, как безопасно мне было под родительским крылышком.

А что, если Тимур не вернется? Он не обязан меня защищать.

Вздрагиваю, когда на водительское сидение кто-то садится.

Страх настолько сильный, что я не смею открыть глаза.

– Эй – на мою ногу приземляется чья-то ладонь. Я нервно дергаюсь и продолжаю скулить.

Фантазия рисует ужасные картинки от которых страх сильнее спутывает внутренности.

Крепкие руки хватают меня за плечи и притягивают к себе.

Я пытаюсь вырваться пока до моего уха не доносится голос Тимура.

– Тш-ш-ш… Все. Все позади, слышишь. Он ушел и больше не вернется.

Я поднимаю заплаканные глаза и растерянно пробегаюсь ими по уставшему лицу моего защитника. Тиму почти не досталось. Только в нос прилетело.

Облегченно выдыхаю. Я не впервые так радуюсь присутствию этого солдафона, но сейчас оно меня реально спасает.

– Испугалась? – Агачев осматривает мое бледное лицо и заправляет выбившуюся прядь за ухо. В последнее время он слова на меня жалеет, а тут даже прикосновения вход пустил.

Я, затаив дыхание наблюдаю за его движениями, боюсь спугнуть момент. Мне вдруг он кажется таким уместным и правильным, что в голове даже проносится мысль его продлить.

– Прости, что накричал, я тоже нехило напрягся.

Я киваю и опустив голову утыкаюсь в его шею. Запах его жадно втягиваю.

Тим меня к себе прижимает, как самое дорогое, что у него сейчас есть.

А этот парень классно пахнет и мне… Мне так хочется его поцеловать. Прямо сейчас.

Наверное – это природа берет свое. Самка должна достаться самому сильному самцу.

Тимур оказался самым сильным.

Мы сидим так пару минут, и мне ужасно не хочется отстраняться от этого парня.

Он меня точно приворожил...

Дыхание Агачева становится тяжелым. Я большая девочка, понимаю, что он хочет сейчас того же, что и я. Опускаю глаза на его ширинку и…О!

Отстраняюсь и демонстративно перевожу взгляд с ширинки прямо в глаза Тиму.

– Банальная физиология, не обращай внимание. – языком проходится по нижней губе, а сам в глаза смотрит. Как всегда уверенный в каждом своем слове и жесте. – я недавно с армии пришел, а на твоей заднице по-прежнему кусок тряпки…

– И я тебе нравлюсь. Признайся уже, Тим…– нагло перебиваю.

Мне так хочется понравится этому парню.

Из-за него же так вырядилась...

Свожу лопатки и, выпятив грудь, закидываю ногу на ногу.

Агачев следит за моими движениями, глаза его опасно сверкают, а дыхание учащается. Тим веки закрывает и откидывает голову на сидение.

Понравилось!

Ему определенно нравится все то, что он видит, но почему-то он упрямо пытается отказаться от продолжения?

У нас с ним вышло очень дурацкое знакомство, но мы же можем попробовать все исправить? Чего он так упирается?

– Поехали, отвезу тебя домой. Мишку предупредил, что через час вернусь. Надеюсь не уволят. – глаза открывает и ладонью по лицу проводит, словно морок снимает, машину заводит.

Я сглатываю вязкую слюну и хмыкнув наблюдаю, как Тим выезжает с парковки клуба.

Он что, отказался от меня сейчас?

Что за фигня происходит?

Я, Яна Громова, известный тик-токер, охрененная девчонка готова была отдаться какому-то колхознику на заднем сидении его тачки, а он… А он меня отшил?

Я так устала за ним бегать!

Отворачиваюсь к окну и глубокими вдохами подавляю слезы, которые вновь пытаются выбраться наружу.

Я очень перенервничала. Но этому душнику не стоит больше показывать свою слабость, он итак много лишнего увидел и услышал от меня.

Подумать только…

Я бегаю за парнем, взламываю страницу его бывшей и предлагаю себя...

Это дно, Громова!

Вновь измеряю взглядом Тимура и закрываю глаза, пытаясь хоть на несколько минут уснуть, что бы ни о чем не думать.

Горечь по прежнему отравляет внутренности.

Но один факт все же греет душу.

Агачев больше на меня ни разу не взглянул, а его ширинка до сих пор свидетельствует о том, что этот парень от меня без ума.

Я ему нравлюсь, я уже почти уверена в этом.

А этот солдафон упрямо противится своим чувствам.

И когда же ему это надоест?

Глава 2

Яна

Открываю глаза от резкого толчка в дно самолета. Вытаскиваю наушники и по лицам других пассажиров и громким аплодисментам понимаю, что мы приземлились.

«Камон, ребят! Дяденька сего лишь выполнил свою работу. И при чем не очень качественно. Посадка была не такой уж и мягкой»

Встаю с кресла и дотянувшись до багажной полки стягиваю оттуда рюкзак.

Плетусь к выходу по узкой дорожке между кресел, периодически получая локтями пассажиров по разным частям своего измученного тела.

Эконом класс… Ну вот по любому мама настояла на билетах в этом месте. Что бы добить. Последний камень в меня швырнула.

В аэропорту никого похожего на моего экс папаши.

«Прикольно, че»!

Набираю его номер, но девушка на том конце провода противным электронным голосом сообщает, что абонент недоступен.

Громко выдыхаю и набираю Настюхе. Она любимица Ника, по любому его адрес знает.

Вот ей Богу ее Никита больше меня любит. Наверное потому что крестный ее, да и она с ним всегда любезна.

А я с этим дядькой всегда гавкаюсь. Не удивлюсь, если он мой номер в черный список кинул.

– Долетела? – слышу обеспокоенный голос сестры и невольно улыбаюсь. Ждала моего звонка. Хоть кому-то я не безразлична.

Провожая глазами чужие чемоданы жду свой.

– Долетела, ага. Все тело, словно палками исхлестали, Насть. Экономом летела, прикинь. – мои нервы не выдерживают и я всхлипываю. Что бы не выдать своего плаксивого настроя начинаю закашливаться.

– Ты в порядке? – снова обеспокоенный голос.

Нет! Этому человеку таких вещей рассказывать не надо! Не умеет она просто выслушать. Болеть и сопереживать больше моего будет.

– В порядке, подавилась слюной просто. Проголодалась. Натюш, вроде вижу его, пойду навстречу. Но ты мне адрес на всякий случай скинь.

Слышу удовлетворенный ответ и завершаю звонок.

Я наврала. Никого на горизонте конечно де нет. Просто хочу, что бы где-то в Московской квартире голубые глаза прекратили пускать ненужные слезы.

Она мне этим точно не поможет.

Через десять минут выползает мой розовый чемодан и движущаяся лента медленно приближает его ко мне.

С грохотом стягиваю его с ленты за пластиковую ручку, и стуча колесиками скрываюсь в дверях аэропорта.

Устало вдыхаю горячий воздух.

«И что я здесь делаю»?

Очень долго ищу такси, называя каждому адрес, который скинула мне сестренка.

Таксисты с радостью соглашаются, но взгляд их блекнет, когда я озвучиваю, что могу оплатить только по безналу.

Неужели они до сих пор по бумажкам возят? Я вообще в тот год прилетела или на десять лет назад мотнулась?

Наконец-то один любезный мужчина говорит что-то вроде «Такую девушку грех не увезти», не забыв при этом взглядом облапать мои сиськи.

Мы садимся в старенький автомобиль местного разлива ( я даже марку не могу назвать – плохо разбираюсь в отечественном автопроме), и с глухим тарахтением покидаем парковку аэропорта.

Все это мне напоминает реалити шоу, где проводят перевоспитание «избалованным мажорам»

Воздух в машинке так себе. Еще пару вдохов и подпрыгиваний на кочках и я разукрашу этому усатому салон его автомобиля чем-то не очень приятным.

Мне несказанно везет. Я доезжаю, сохранив содержимое желудка при себе. Но эта радость меркнет, когда пытаясь оплатить поездку я понимаю, что все карты пустые.

«Вы серьезно»?

От возмущения мне хочется закричать.

Нервно стираю с глаз слезы, которые предательски мочат мои щеки. Благо я не красилась сегодня и переживать за внешний вид мне не стоит. Хотя внешний вид пока стоит у меня на последнем месте.

«Какие же все-таки жестокие эти люди! Ну те, которых я так долго родителями называла»!

Неловко улыбаюсь и, оставив свой чемодан с вещами в залог отправляюсь за деньгами в дом. Надеюсь, что Ник оплатит мою поездку.

Долго вожусь с воротами и, наконец-то очутившись во дворе дома Рязанцевых я попадаю на настоящий праздник.

Лилька сервирует стол в беседке, бережно раскладывая все приборы по своим местам. Сонька пыхтит над раскраской, а Никита жарит мясо. Перед моими глазами предстает такая идиллия, что я даже на пару секунд зависаю.

Они меня ждали…

Как же это приятно. Конечно майонезные салаты на их столе не на мой вкус, но главное ведь внимание?

Первой меня замечает Соня.

– Яна приехала! – выныривает изо стола и летит в мои раскрытые объятия.

Я подхватываю свою кроху и начинаю ее кружить и зацеловывать сладкие щечки. С Сонькой на руках подхожу к Лиле и целую ее смущенный румянец. Уже здесь я понимаю, что что-то не так, и только когда над ухом гремит голос Никиты « Какими судьбами ты здесь» до меня со скрипом доползает мысль: «Они ждали не меня».

– Я приехала к тебе на перевоспитание. Мама разве не предупреждала? – пожимаю плечами и разглядываю выражение на лицах хозяев дома.

Ник перемещает растерянный взгляд на жену, затем копается в телефоне и спустя пару минут выдает

– А…Она ночью мне СМС написала. Не видел.

«Зашибись»!

Ссаживаю Соню с рук и стараюсь, что бы мой голос звучал уверенно.

– Она сняла деньги со всех моих счетов. Мне не чем оплатить такси. Там водитель оплату ждет –киваю в сторону ворот

Никогда я не оказывалась в такой унизительной ситуации.

Приперлась к человеку, которому до меня никогда не было дела!

У которого своя личная жизнь и семья. Мало того, что жить неопределенный срок у него буду, так деньги еще приходится у него просить!

– Без проблем – Ник машет над мангалом белой штуковиной и перевернув решетку с мясом быстрым шагом направляется к воротам.

Я перевожу взгляд на Лилю.

Она продолжает суетиться над оформлением стола.

– Ты голодная? Давай немного салатика, пока мясо жарится? – зависает с ложкой над оливье.

Еще раз окидываю глазами стол и пытаюсь припомнить какой у них праздник? Не забыла же я, что у кого-то день рождения?

– Я не ем такое, спасибо. Я мяса дождусь.

Голодное урчание в моем желудке умоляет Ника поторопиться с шашлыком, иначе его семья рядом со мной в опасности. Голодная я очень нервная.

Тащу со стола ломтик огурчика и погружаю в рот.

Подсаживаюсь к Соне и обняв мелкую, утыкаюсь носом в ее белокурые кудряшки. От нее пахнет солнышком. Улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что я безумно скучала.

– Чемодан пока твой здесь оставлю. – комментирует свои действия Никита. – Вы на стол пока не нападайте, давайте ребят дождемся.

Смотрю на хозяина дома с вопросом. Каких это ребят они ждут?

– Тимур из армии возвращается – тихо произносит Лиля и глаза опускает, словно извиняется.

Мое урчание в очередной раз напоминает мне, что я осталась без завтрака.

Вдруг на меня такая горечь накатывает. В родительском доме я не нужна, потому что накосячила, здесь я в принципе чужая, зато какой-то солдафон удостоился почести в виде пусть и не богатого, но накрытого стола. Его встречают чуть ли не с аплодисментами, а меня даже не ждали.

Безумно хочется себя пожалеть.

Закусив губу придерживаю слезы для подушки. Их я смогу сдержать а вот желчь –нет.

– Оу! Наверное мне надо трусы переодеть и ресницы подкрасить да? Просто выглядит так, будто вы вызвали девочку для своего любимого Тимура! Хотя…– прерываю сама себя и разведя руки в сторону театрально закатываю глаза – О чем это я? Вы же даже меня не ждали!

Разворачиваюсь и схватив рюкзак иду в сторону ворот.

Яна! – гремит голос Никиты, но я не оборачиваясь вышагиваю вперед

Да пошли вы все!

Иду по проселочной дороге не понимая куда. Останавливаюсь только тогда, когда в поле зрения появляется старенькая детская площадка. Падаю на пустую скамейку в тени и начинаю рыться в банковских приложениях. Боже мой, ну хоть какая-то копеечка должна же быть, правда?

Но везде на балансе нули.

Не воровать же мне еду в магазине и не закладывать кулон с брюликом, в самом деле?

Закрываю глаза и пытаюсь прогнать отчаяние.

Тяжело быть гордой на пустой желудок. Голова раскалывается и кружится от голода и жары.

«И где здесь можно заработать на хлеб»?

Так обидно становится, что хоть вой!

Вдруг вспоминаю, что у меня на студенческой карте могут быть деньги. Быстро проваливаюсь в приложение и хныкаю от беспомощности.

«пятьдесят рублей»… И что можно купить на эти копейки?

Громко вздохнув ползу в сторону ближайшего магазина. Полки маленького супермаркета не пестрят разнообразием. Да и о каком разнообразии идет речь, если в твоем кармане всего пятьдесят рублей?

Подхожу к полке с йогуртами и глотаю голодную слюну.

«Какого вообще такие цены на молочку» возмущается во мне внутренняя нищенка. А мои родители сейчас на Бали, пьют коктейли и едят лобстеров. Контраст жуткий…

Нахожу йогурт по распродаже, но к нему тянется тоненькая рука с безвкусным блестящим маникюром.

Выхватываю из рук девушки йогурт и натыкаюсь на недоумевающий взгляд зеленых глаз.

Девушка очень простая на внешность: русые, жидкие волосы заплетены в тонкую косичку. На длинных ресницах одним слоем тушь, на губах блеск. Верхняя губа настолько тонкая, что ее почти нет, но зато глаза огромные. Как у Настюхи моей.

– Простите, я первая была – грубым голосом девушка вырывает меня из размышлений.

– Оу! Извини, зайка, но бутылка этого сраного йогурта по акции моя – рывком тяну на себя бутылку, но не тут то было. Девчонка крепко держит добычу.

«У тебя, что тоже только пятьдесят рублей в кармане»?

– Эй, ты что из леса выбралась, неадекватная? – фыркает на меня девчонка.

– Катюха, что у вас тут?

В наше боевое пространство врывается свежий аромат мужской туалетной воды. Я поворачиваю голову на голос и ловлю на себе задумчивый оценивающий взгляд серых глаз.

А он симпатичный: короткая модная стрижка, темные волосы, на шее татуировка с какой-то надписью, на груди судя по всему тоже и… на руке рукавом набит тигр, переходящий в какие-то узоры. Татуировки-рукава – моя слабость. У папы огромная тату и с детства у меня такие татушки ассоциируются с мужеством.

Я увлекаюсь разглядыванием, а когда возвращаюсь к глазам парня вижу в них насмешку, перемешанную с интересом. Он тоже меня разглядывает.

– Она накуренная что ли? – шепчет на ухо симпатичному парню хабалистая Катюха.

– Я так-то вас прекрасно слышу! – щурю глаза и вырываю йогурт, воспользовавшись секундным замешательством девушки.

– Ненормальная какая-то! Я первая его взяла! – фыркает блондинка и пытается достать йогурт, но она настолько низкая, что ей приходится прыгать за моей поднятой рукой.

– А ну прекратите! Выбери другой йогурт, Кать – примирительно предлагает симпатяга и вновь косит глаза на меня.

А что я?

Мне хочется насмотреться на эти татуировки, но я понимаю, что мое любопытство выглядит очень странно, поэтому не увожу взгляда с лица парня и уверенно произношу.