Текст книги "Нити судьбы (ЛП)"
Автор книги: Лекси Эсме
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Глава 19
Септис
Рианна смотрит на меня снизу вверх – её тёплые, влажные от слёз глаза расширяются, пятнистые, как глаза новорождённого оленёнка. Полные непонимания. Полные вопросов, которых она боится задать. Между её бровей залегла складка.
Я закрываю глаза, позволяя себе один короткий кивок. Вздыхаю. Не так я хотел, чтобы моя Амата узнала… Но, кажется, подходящего момента никогда бы и не было.
– Ты был связан с кем-то другим? С другой Аматой?
Мои глаза распахиваются.
– Нет. Такой узел… мы не разделяли. Такая связь – невероятно редка. Совсем особенная. Она не была моей Амата… Но я любил её.
– Не понимаю. Тогда как она стала твоей женой?
Рианна смотрит прямо в меня, требуя продолжения. И я продолжаю. Голос глухой, уставший, будто воспоминания сами давят на грудь.
– Я выбрал её. По закону короля… я обязан был взять жену.
– Ты… король? – глаза Рианны становятся круглыми.
– Был. – я улыбаюсь криво.
– Отказался от трона, чтобы остаться тут. С ней. Это было давно… задолго до твоего рождения.
Я протягиваю ей руку – она вкладывает свою в мою. Я веду её к дивану и мягко усаживаю. Сам опускаюсь на корточки перед ней. Наши пальцы переплетаются. Она смотрит мне в глаза так глубоко, что кажется – ещё чуть-чуть, и провалюсь в них навеки.
Её тепло медленно проникает в мои кости. Её прикосновение обвивает моё сердце. Я хочу остаться в этом мгновении навсегда. Но воспоминания слишком тяжелы, чтобы позволить себе тишину. Я втягиваю воздух, ощущая её естественный запах. Закрываю глаза и открываю давно запертые двери прошлого.
– Её звали Джаара…
Я останавливаюсь.
Имя всё ещё режет меня изнутри.
– Рианна… мой народ живёт между вуалями измерений, между вашим средним миром и соседним. Во время одного из переходов… Я увидел её в тех самых лесах, где встретил тебя. Она возвращалась в свою деревню. И я…я был ослеплён её красотой. В юности я был слишком глуп и эгоистичен, чтобы увидеть разрушение, которое сам же и приносил.
– Ты был молод и влюблён, – пытается оправдать меня Рианна.
– Я был самовлюблён, Амата. Мне нужно было узнать, кто она. Когда узнал – представился ей, скрыв, что я не человек. Мы сблизились. Она не знала правды. Не знала, что я – другое существо. Монстр. Сначала я неплохо справлялся, разделяя два мира. Но вскоре она почувствовала неладное. Её подозрения росли. Я нервничал. Изворачивался, когда она задавала вопросы. Не показывал ей истинную форму – боялся, что она убежит.
Это была моя первая ошибка: я солгал. Но я боялся, что правда разрушит её.
– Я думал, что могу защитить её, скрыв правду. Сколько глупости… сколько эгоизма. Когда я узнавал о праздниках в её деревне, я приходил, маскировался среди людей. Слушал их песни, видел их радость…и наслаждался тем, что мог быть рядом с ней. Мы хотели счастья. Простой жизни. Я…я попросил её стать моей женой.
Рианна не отрывает взгляда.
– И что произошло?
– Она согласилась. Но чтобы быть моей женой…я должен был рассказать ей часть правды. Ничего, я ничего не говорил. Позже, она была ранена моей ложью. Но всё же простила.
– У нас есть обряд. Он связывает нас, если судьба этого не сделала. Таков закон моего вида. Но…цена этого обряда – свобода. Чтобы жениться, я отдал ей свою волю. Если бы она пожелала – я был обязан подчиниться. Она не хотела причинить вред. Она просто думала, что поступает правильно. Она была добра. Не знала, что её решения могут стать бедой для нас обоих.
Рианна сжимает мои пальцы, чувствуя моё напряжение.
Её голос мягкий:
– Здесь безопасно. Говори всё, что хочешь сказать.
Я благодарно киваю.
– Я хотел постепенно привести её к правде. Убедить жить со мной в моём мире, стать моей королевой…но чем дольше был с ней, тем яснее понимал: я не могу просить её бросить свой народ. Это было бы жестоко. Поэтому я выбрал жить с ней. Я часто уходил в лес охотиться. Для деревни приносил зверей… Но для себя… мне нужна была человеческая плоть. Я охотился только на тех, кто угрожал её людям. Никогда – внутри деревни. Её люди стали моими.
– Однажды ночью, – начинаю я, чувствуя, как горло сжимается, – я наткнулся на девушку, на подругу Джаары… на неё напали бродяги по дороге домой. Я почувствовал такую ярость, такую необходимость защитить её, что… никто бы меня не остановил. Я разорвал глотки тем, кто посмел к ней прикоснуться. Но, сделав это… я потерял маску. И она увидела, кто я есть. Она уже была напугана нападением. Напугана кровью. Напугана смертью. И увидев меня – испугалась ещё сильнее. Прежде чем я успел объяснить хоть что-то, она убежала. Убежала в деревню, чтобы рассказать всем правду обо мне. Но не это меня тревожило. Я боялся за Джаару. И я оказался прав.
Я делаю паузу.
Рианна слушает, но её пальцы дрожат в моих руках.
– Что? Как они могли? – спрашивает она шёпотом.
– Они боялись меня. Это понятно. Но то, что они сделали ей… этого я простить не мог. Они решили, что ни мне, ни ей доверять нельзя. Что я опасен. И что она – опасна вместе со мной. Они обвиняли её… в том, что она “завлекла монстра”, что хотела использовать мои силы. Назвали ведьмой. Меня – её демоном. Они вынесли ей приговор.
– Они сделали с ней то, что хотели сделать со мной. Они подожгли наш дом. Выгнали её. Хотели казнить. Я успел спасти её. Мы бежали. Но она больше никогда не была прежней. Пострадав физически, она пострадала ещё больше душой. И я был причиной. Она просила правду.
– “Покажи, кто ты,” – сказала она. – И я… подчинился. У неё была власть надо мной. Я обязан был.
– И что она сделала? – спрашивает Рианна.
– Она закричала. От ужаса. Назвала меня чудовищем. И она не солгала. Я увидел страх в её глазах…страх перед тем, кого она любила. Страх из-за меня. Из-за того, что я сделал с её жизнью. Она больше не подпускала меня близко. Не давала прикасаться. Я надеялся, что со временем всё пройдёт…что она привыкнет…что простит.
– Она тебя не любила? – тихо спрашивает Рианна.
– Любила. И я её любил. Но любовь – не всегда сильнее страха. Она хотела жить среди людей. Хотела быть собой, а не женой монстра. Поэтому я предложил жить в лесах – вдали от селений. Она настояла, чтобы я всегда оставался в истинном облике. Говорила, что не хочет снова попадать под мои иллюзии. Я не винил её. Я заслужил её страх.
Но… Боги, как же больно было видеть, как она вздрагивает, когда я протягивал ей еду. Как отводит взгляд. Как плачет ночами. Я построил дом глубоко в лесу. Охотился, приносил всё, что мог. Но она худела день ото дня. Тосковала по своему народу. По дому, откуда её выгнали.
Однажды она сказала:
– “Мне станет легче… если ты пообещаешь, что никогда больше не будешь охотиться.”
Она хотела вернуться в деревню. Хотела доказать людям, что она чиста. Что я… иной. Что мы можем жить как раньше. Моё сердце разрывалось. Это было невозможно. Но я был связан обрядом. Она – моя жена. Я – её воля. И я обещал. Я перестал охотиться. И стал умирать. Я слабел каждый день. Я скрывал это сколько мог. Но вскоре она увидела, что я не сплю, не дышу ровно, едва держусь на ногах. Она спросила, что мне нужно.
И я ответил правду:
– Живая человеческая кровь. Она умоляла меня попытаться жить “как человек”. Говорила, что, если я докажу деревне, что я изменился, нас примут. Но я знал – это невозможно.
– И всё же, – говорю я, – я не хотел разрушать её надежду. Она была её последней опорой. И тогда она…
Рианна задерживает дыхание.
– Что она сделала?
Я опускаю голову.
– Она… предложила себя. Чтобы я пил её кровь. Чтобы я жил. Она не понимала, что просит. Она не знала, что мой голод… это не просто голод. Я умолял её отказаться. Говорил, что разрушу её. Что не смогу остановиться. Она сказала: “Возьми всё, что нужно. Это мой приказ.” И тогда…
Ком в горле не даёт мне говорить. Глаза щиплет.
– Она… убила себя? – Рианна произносит это в ужасе.
Я качаю головой.
– Нет, Амата. Её убил я.
Она смотрит на меня, потрясённая, испуганная, но не отступает.
– Я не мог сопротивляться. Я был связан. Хорошо или плохо – я исполнял её приказ. У меня не было воли. Была только смерть. Голод. Безумие. Я держал её в руках. Чувствовал её кожу.
Её тепло.
Её запах.
Её кровь.
И я… не остановился.
Не смог. Я разорвал женщину, которую любил.
– Я убил свою жену. – шепчу я, задыхаясь. – Я убил её, Рианна. Я – причина её смерти. Я – чудовище, от которого не смог защитить даже того, кого любил больше всего.
Я закрываю глаза, позволяя слезам течь.
– Теперь ты знаешь, кто я. И почему я боюсь быть рядом с тобой. Потому что я могу любить тебя… и всё равно уничтожить.
Я больше не могу молчать. Мне нужно быть честным с Рианной.
– Я не хотел… но всё-таки сделал. – мой голос хрипнет. – Магическая связь разорвалась, и я был освобождён… но было уже слишком поздно. Она умерла. И в конце… моё сердце было разбито. С тех пор этот момент преследует меня без конца.
Хотелось бы, чтобы я не говорил это вслух – но слова уже сорвались. Их не вернуть. Я смотрю на неё, ожидая…
Протеста.
Отрицания.
Крика.
Чего угодно.
Но Рианна медленно тянется ко мне – осторожно, словно боится спугнуть. Я остаюсь неподвижен, силой заставляя себя позволить её прикосновение. Я впустил её слишком близко…но я уже не способен оттолкнуть её. Я хочу её слишком сильно.
Её крошечная ладонь скользит в мою – и я сжимаю её крепко.
– Ты не хотел этого, – шепчет Рианна, голос дрожит.
– Я знаю. Но это ничего не меняет. Я всё равно сделал это. Разрушил всё, что мы построили. Нарушил обещание, данное ей. Я действительно… монстр. Таковы мы, Амата.
– Нет, это неправда. Ты был голоден. Измождён. Ты не мог знать… И это не может быть концом. Что было дальше?
Её уверенность заставляет на миг дрогнуть моё сердце.
Но я знаю, что это ложная надежда.
– Потом? – я вздыхаю. – Я не смог принять то, что содеял. Я винил деревню в её смерти – за то, что отвергли её, изгнали… хотя она была безвинной. И я решил вернуться. Не чтобы жить среди них. А чтобы они… умоляли меня о милосердии.
О прощении.
О жизни.
Я хотел, чтобы они почувствовали то, что чувствовала она. И то, что чувствовал я. Я охотился. И наслаждался этим. Убивал безжалостно. Только тех, кого сам позволял, я оставлял в живых. Я делал это, чтобы хоть что-то почувствовать.
Боль.
Гнев.
Кровожадность.
Я был монстром в самом прямом смысле слова. Больше я не скрывал, кто я есть. Я стал той самой тварью, что живёт в лесах.
Рианна молчит. Я боюсь поднять взгляд. Боюсь увидеть то, что она теперь думает обо мне.
– Я сделал ужасные вещи. Но в конце… осталась пустота. Потому что даже если её деревня отвергла её – главным виновником был я. Если бы я не вошёл в её жизнь… она вышла бы замуж за мужчину своего народа, родила бы детей, жила бы до старости. Так я совершил свою вторую ошибку. А когда я насытился чужими страхами и страданиями, я перестал узнавать себя. Мне было некуда возвращаться. Даже к собственному народу. Я слишком стыдился всего, что сделал. И тогда я решил построить могилу…для всех, кого убил. Хоронить их. И жить между мирами —пока сам не умру в той яме.
Глаза Рианны широко распахнуты, полны ужаса и сострадания – и вдруг она бросается ко мне, обнимает, утыкаясь лицом в мою грудь.
Я замираю – полностью ошеломлён.
– Я не могу сказать, что понимаю твою боль, Септис… – шепчет она, – но мне так горько, что ты пережил всё это. Что дошёл до точки, где больше не мог жить. Но… больше всего я чувствую облегчение. Что ты – жив. Что ты здесь.
Её слова ощутимо ломают во мне что-то старое и застывшее.
– Мне жаль, что ты думал, будто не заслуживаешь любви… что должен быть один…Но я благодарна, что ты рассказал мне правду. И благодарна, что ты остался жить. Потому что, если бы не ты – я бы сегодня не была жива.
Я смотрю ей в глаза – и там то, что я только начинаю понимать.
– Я услышал твой крик о помощи, Рианна. Он… оживил во мне то, что уже давно умерло. Он пронзил меня. И заставил двигаться. В ту ночь я уже был на пороге смерти, готов сдаться. Но услышал тебя. Я не знал, что сделал с тобой Гари. Не знал, почему мне так нестерпимо важно защитить тебя… Но я хотел сделать хотя бы один правильный поступок, прежде чем уйти. В итоге это ты спасла меня, Амата. Когда ты уходила, я хотел, чтобы ты забрала с собой те чувства, что ты во мне пробудила… Но одновременно я хотел умолять тебя забрать меня к себе. Когда я появился в твоём мире и понял, что привязан к тебе – я принял это без сомнений. Потому что ты… идеальна. Ты была добра ко мне. Ты знала, что я такое. И всё равно приняла меня. Даже полюбила. Но я тогда ещё не осознал свою третью ошибку.
Рианна поднимает на меня взгляд.
– Какую?
Я сжимаю её щёку в своей ладони.
– Я полюбил тебя.
Её глаза расширяются, и я продолжаю:
– В ту ночь… когда мы были близки… ты покорила меня полностью. Твой запах. Твой вкус. Ты – сильнее всех, сильнее всего. Когда ты сказала: “Бери всё, что хочешь” … это было как злой рок. Как попытка судьбы повторить прошлое. Я понял, что могу потерять тебя. И что хуже – я мог сам уничтожить тебя. Я не тот, кем ты меня считаешь, Рианна. Я не хороший. Я – чудовище. Поэтому… я не могу оставаться.
Она не опускает взгляд. Но и не отводит. Её лицо спокойно. Так спокойно, что я не могу прочитать ни одной эмоции. Только её руки – они крепко держат мою ладонь. И потом медленно, очень медленно, она подносит её к губам и целует мою ладонь. Её глаза встречаются с моими – ясные, серьёзные, светлые. Она смотрит на меня так, будто я – единственный человек в этом мире. Её пальцы дрожат, когда она касается моего лица.
Моё дыхание сбивается.
– Для меня ты – самый нежный, самый добрый, самый заботливый мужчина из всех, кого я знала. Ты защищал меня. Ты спас меня, когда никто другой не мог. Да, другие увидят в тебе монстра… Но как я могу считать тебя чудовищем?
Она улыбается.
Нежно, искренне, невероятно тепло.
И я полностью бессилен перед тем, как она держит моё сердце в своих руках.
Глава 20
Рианна
Я смотрю на него—сидящего там, наполовину скрытого в тени, —и дыхание перехватывает. Я даже представить не могу, что он чувствует, снова и снова переживая в памяти такие ужасы, день за днём, ночь за ночью.
– То, что произошло между тобой и Джаарой, было ошибкой… тяжёлой, смертельной, но ошибкой. – шепчу я, дожидаясь, когда он поднимет взгляд. – Но вы любили друг друга. И то, что случилось… это не чья-то вина в одиночку. Она была жертвой, да. Но и ты тоже… Даже если она умерла, она умерла, пытаясь спасти того, кого любила больше всех – тебя.
Я тянусь к нему и беру его за руку.
Он поднимает глаза, всматривается в меня.
– Тебе нужно простить себя. Потому что ты уже не тот, кем был тогда. Тебе не нужно больше быть одному или наказывать себя за прошлое. Я знаю тебя, Септис. И знаю, что ты никогда… никогда… не причинил бы мне боль.
Я улыбаюсь, сжимаю его руку. Слёзы катятся по его лицу, и я мягко стираю их.
– Встретив тебя, я впервые за долгие годы захотел жить ради чего-то. – его взгляд встречается с моим, и в нём – надежда. Живая, трепетная.
– Я тоже рада… что ты жив, что ты здесь со мной. – сердце бешено колотится, как живой, вырывающийся зверь.
Мы тянемся друг к другу и тонем в поцелуе. Вектор притяжения между нами такой сильный, что я едва могу оторваться – но всё же заставляю себя чуть отступить.
– Я – только с тобой. И я надеюсь, что ты тоже хочешь быть со мной.
Он закрывает глаза, будто выдыхает застарелую боль.
– Ты правда это чувствуешь?
Я пожимаю плечами, ухмыляясь:
– Может, я немного сумасшедшая… но да, чувствую. А если ты не хочешь – ну, ты будешь худшим мужем на планете. Да и мистер Маффинс будет скучать.
Септис втягивает меня в объятия всеми четырьмя руками, прижимая так крепко, будто боится отпустить. Его лицо утыкается мне в шею; его тело дрожит от облегчения.
Его губы находят мои. Его руки в моих волосах. Его тело прижимается плотнее, и я хочу его – так сильно, как не хотела никого и ничего в жизни.
– Я не убегу от тебя. И я – твоя. Но только если ты будешь моим. Септис… останься со мной. В моём мире. В своём. Будь со мной.
– Я уже твой, Рианна…
Его глаза вспыхивают огнём, и дрожь пробегает по моей спине, когда его рука скользит под мою футболку, по позвоночнику, вниз – нежно, но так властно, но живот сжимается от желания.
– Я серьёзно, – шепчу. – Я тебя не отпущу. Ты уже однажды разбил мне сердце. Второго раза я не перенесу.
Я провожу ладонью по его груди, по его коже, пытаясь почувствовать и запомнить его всего.
– Прикажи мне, Амата. – его губы скользят по моим. – Я – твой. Моё сердце – твоё. На вечность.
Он снова целует меня – настойчиво, ненасытно – и я смеюсь сквозь поцелуй. Он держит меня так, будто никогда не отпустит.
– Я так рада, что ты вернулся. – выдыхаю я прямо ему в губы.
Он усаживает меня к себе на колени. И несмотря на его анатомию, я идеально подхожу под его тело, как будто создана для него.
Я устраиваюсь удобнее – тепло, уютно… и невероятно возбуждающе.
Он зарывается лицом в мои волосы и шумно втягивает воздух.
– И я рад. Я не хочу без тебя жить ни дня. Ты – мой свет в темноте, Рианна.
Его голос хриплый, обжигающий. Его губы скользят по моей шее, по ключице. Его руки поднимаются под мою одежду, медленно, чувственно.
Моё дыхание сбивается.
– Я никуда не собираюсь, – шепчет он прямо в мою кожу.
– У тебя нет выбора. – отвечаю я, и вздрагиваю, когда он слегка кусает меня.
Я теряю дыхание и стону.
Он смотрит на меня – и в его глазах сияет то, чего я никогда прежде в нём не видела. Он целует меня снова – и я чувствую его клыки на своих губах, но мне всё равно. Я хочу его. Хочу нас.
– Похоже, нам стоит подняться наверх, – произносит он, собираясь поставить меня на ноги.
– Нет. – вырывается из меня. – Я не хочу наверх. Не хочу, чтобы ты менялся. Хочу тебя таким… как сейчас.
Он смеётся тихо – низко и опасно – и вдруг подхватывает меня руками – всеми четырьмя – как будто я перышко. Я взвизгиваю от восторга.
Его ладони скользят по моему телу.
– Даже вот таким? – с хищной ухмылкой спрашивает он.
– Ты прекрасен таким. Ты невероятный, Септис, – шепчу, проводя пальцами по его щеке.
Он моргает – и его глаза становятся ещё темнее, ещё глубже, зрачки расширяются до полного чёрного кольца.
– Ты совершенство, Рианна. Ты – восхитительна. Я хочу поклоняться тебе. Хочу покрыть языком каждый сантиметр твоего тела. Руками. Шёлком. Хочу взять тебя всеми возможными способами… и смотреть, как ты теряешься в моих руках.
– Пожалуйста… – у меня едва получается говорить; голос – слабый, почти шёпот.
Но он уже снимает с меня футболку, оставляя меня в одном лишь кружевном лифе. Он стягивает чашечки вниз, наклоняется – и берёт мой сосок в рот, сосёт жадно, слегка прикусывает.
– Септис… – голова запрокидывается; из губ вырывается стон. – Ты сводишь меня с ума…
Кровь приливает к моему клитору так резко, так сильно, что я извиваюсь в его руках, теряясь от желания.
Он сжимает мои ягодицы нижними руками, а верхними тянется к пуговице на моих брюках и легко расстёгивает её.
– Да… – выдыхаю я, когда его большой палец скользит туда, куда мне больше всего нужно, дразня и сводя с ума. Во мне всё горит, ломит от желания. – Я хочу тебя, Септис.
Брюки падают к ногам, за ними летит блузка, и я остаюсь в одном белье – в его руках, полностью открытая. Он снимает с меня остатки одежды, и его ладони уверенно ложатся на мои бёдра и ягодицы, притягивая меня ближе.
Я раскидываю ноги шире, позволив ему опуститься ниже. Его язык и губы – мучительное, блаженное искушение. Он вытягивает из меня стоны, жадно пожирая губами и языком мой клитор, и ни на миг не отводит прожигающего красного взгляда.
– Я люблю тебя, Рианна… – его слова – горячий шёпот между моих дрожащих вдохов. Его пальцы входят в меня, находят нужный ритм, нужный угол, и я хватаюсь за его плечи, как за единственную опору в этом безумии.
Я зовусь его имя высоким, срывистым стоном, когда волна оргазма накрывает меня, лишая воздуха. Он не отпускает, не даёт спрятаться – продолжает доводить меня до дрожи, пока тело не становится мягким, как воск в его руках. Его язык двигается по моей влажной щели, спускаясь ниже к попке и обратно.
Наконец он выпрямляется. Его глаза темнеют ещё сильнее, будто в них разгорается внутренний огонь. Он подносит пальцы к губам, как будто пробует меня на вкус, а потом наклоняется и целует меня – глубоко, жадно. Я чувствую себя опьяневшей от его поцелуя, от собственного вкуса, от его власти надо мной.
Не могу остановить это. Я так хочу его, что в следующую секунду из меня вырываются всхлипы и я бурно кончаю. Септис продолжает жадно работать пальцами, продлевая мой оргазм.
– Я люблю тебя, Септис… всегда буду, – шепчу я, притягивая его ещё ближе.
Его губы скользят к моей шее. Сначала – мягкие поцелуи, затем лёгкий, предупреждающий укус. И в следующую секунду я чувствую, как его клыки пронзают кожу. Острый всплеск боли мгновенно растворяется в тепле, в сладком, растекающемся по венам огне. Мир сужается до одного ощущения – он, его рот на моей шее, его руки, держащие меня, его голос, воркующий у самого уха:
– Кончи для меня, Амата…
И я кончаю почти сразу, взрываясь изнутри новой волной наслаждения. Всё тело дрожит, мышцы сжимаются в судорожном спазме, как будто пытаясь удержать его в себе, не отпустить. Я цепляюсь за него, за его плечи, за его спину, будто от этого зависит моя способность дышать.
Когда судороги постепенно отпускают, я чувствую, как он осторожно слизывает последние капли крови с моей шеи, оставляя после себя тёплый, покалывающий след.
Один из его паукообразных отростков тянется к его телу, из его паутинных желез вытягивается тонкая, почти светящаяся в полумраке нить. Шёлк мягко стелется по моей коже, обвивает запястья – сначала легко, словно ласка, потом туже.
Я тихо стону, когда он аккуратно, но неумолимо связывает мои руки, потом грудь, талию, бёдра. Шёлк скользит по коже, рисуя узоры, обещая и плен, и защиту одновременно.
– Смотри на меня, Амата.
Я поднимаю глаза. Его голос низок и опасен, как раскат далёкого грома.
– Ты делаешь всё просто прекрасно, – произносит он, и меня захлёстывает волна покорного восторга.
Я пробую дёрнуться, проверить путы – но они держат крепко. Ровно настолько, чтобы я знала: я не вырвусь, если он не захочет. И почему-то от этого становится только спокойнее. Безопаснее. Правильнее.
Он стягивает с себя шёлковую повязку на бёдрах, и я невольно задерживаю дыхание. Его тело – чуждое, древнее, нелюдское – и одновременно самое желанное, что я когда-либо видела. Он тянет меня ближе за шёлковые нити, заставляя выгибаться, чувствуя, как твёрдый член скользит там, где я уже горю.
Я хрипло стону, беспомощно извиваясь, и он вдруг чуть отстраняет меня, заставляя повиснуть над ним, чувствуя его так близко – и всё же не там, где мне нужно.
– Проси, Амата, – требует он, голосом, от которого по коже бегут мурашки.
Я уже не способна на длинные речи. Я дёргаюсь, тянусь к нему, и шёлк впивается в запястья.
– Пожалуйста… Сеп… прошу…
И только тогда он опускает меня. Двигает, направляет, помогает мне опуститься на него, и когда он входит в меня весь, глубоко, до самого конца – я кричу от блаженства.
Шёлк держит меня распятой на нём, он поднимает меня и снова опускает, задавая ритм. Каждый толчок – как удар молнии, каждый раз, когда он вгоняет меня назад на себя – я словно рассыпаюсь на осколки, а он собирает меня заново. Удерживает. Наполняет.
И в этот момент я знаю только одно: я полностью, без остатка принадлежу ему. И он знает это… и бережёт.
Он прижимает меня к себе, и от одного его движения мир вокруг сжимается в узкий круг света, где существуем только мы. Его руки – горячие, уверенные, голодные – скользят по моему телу, будто изучают каждую линию заново. Мое дыхание сбивается, когда он ловит мои губы, и поцелуй выходит таким глубоким, что в груди ломается что-то хрупкое, давно спящее.
Септис держит меня так, будто боится потерять, но одновременно – будто именно он решает, когда мне дышать. Его голос низкий, хриплый, почти звериный:
– Рианна…
Я таю от одного звука моего имени в его исполнении.
Он будто пьёт меня – мою отдачу, моё влечение, мой голос, прерывистый и дрожащий.
Септис наклоняется к мое уху и страстно шепчет:
– Наслаждайся этим, Рианна... Твои оргазмы просто восхитительны. Ты так прекрасна, когда кончаешь.
Своим членом он проводит по пульсирующим стенкам моего влагалища, находя ту самую сладкую точку — и находит ее. Он продолжает трахать меня, касаясь чувствительного места внутри меня, чем сильнее вызывая из меня громкие и не контролирующиеся стоны.
Из-за его пошлых слов, я вновь поддаюсь сладкому оргазму, который накрывает меня волной. Я чувствую, как его член увеличивается внутри меня. Он двигается так, словно хочет быть еще глубже во мне.
— Я так сильно люблю тебя, – шепчет Септис.
Его взгляд – огонь.
Красные отблески в глазах становятся ярче, и он проводит пальцами по моей коже так, будто благословляет.
– Ты не представляешь, как я хочу тебя, – шепчет он, и от этих слов у меня по спине проходит горячая дрожь.
Он кивает – тихо, уверенно.
– Да. Я люблю тебя всей своей сущностью.
Септис усиливает действия, накрывая мои губы глубоким, жадным поцелуем. Он рычит от напряжения, и я чувствую, как каждая мышца его тела становится твёрдой, как каждое сухожилие дрожит, – он полностью теряет контроль, отдаваясь мне до последней крупицы.
Меня накрывает жар, и дрожь бежит по всему телу. Он прижимает меня к себе крепче, как будто хочет удержать в этом одном мгновении, пока волна, пробегающая через него, сметает остатки его сдержанности. Моё дыхание сбивается, мир качается – ощущение его спермы внутри меня слишком яркое, слишком мощное, почти невыносимое от сладости, и я срываюсь на стон.
Он тихо выдыхает, как будто звук рвётся из самых глубин. Меня пробивает судорога удовольствия, голова становится пустой, звуки приглушаются, и мы остаёмся зачарованно неподвижны.
Его глаза закрываются, дыхание хриплое, прерывистое. Несколько секунд он просто держится за меня, лбом опираясь в моё плечо, как будто возвращается в тело из далёкой, захватывающей бездны.
Потом он медленно, почти с благоговейной осторожностью, распускает шёлковые нити на моих руках и по моему телу. Я чувствую, как они освобождают кожу, оставляя тёплые, приятно пульсирующие следы. Я всё ещё дрожу, ноги подкашиваются, и когда я почти теряю равновесие, он ловит меня сильными руками, удерживая так легко, будто я ничего не вешу.
Он прижимает меня к себе, укрывая своим телом, словно чем-то священным. Его пальцы скользят к моей голове, пряча её у себя на плече.
— Я люблю тебя, – шепчет он, – и никогда не перестану.
Моё сердце тает, и я не могу сдержать накрывающую меня волну чувств. Слёзы катятся по щекам, я обвиваю его руками, прижимаю к себе, будто боюсь отпустить. Голос пропадает – я не могу подобрать слов, я даже не понимаю, что чувствую, но точно знаю одно: я никогда ещё не была так счастлива.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала я, – и никогда не перестану.
Септис опускает взгляд на тонкие красные линии, оставшиеся на моей коже от шёлковых пут, – и касается их губами. Его поцелуи такие нежные, такие бережные, что у меня перехватывает дыхание. Я закрываю глаза, словно растворяюсь в ощущении быть любимой… желанной… бесконечно дорогой.
Он поднимает голову, целует меня легко, почти благоговейно.
– Мне нужно спросить тебя кое-что важное.
Я смотрю на него: лицо серьёзное, сосредоточенное. Я киваю:
– Ты можешь спросить что угодно.
– Рианна… – его голос слегка дрожит. – Я знаю, что я… чудовище…
Я накрываю его губы поцелуем, не позволяя договорить. Потом прижимаю ладонь к его щеке, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Ты не чудовище. «Ты слышишь?» —говорю мягко, но твёрдо. – Ты – самый удивительный мужчина в моей жизни. Скажи, что хотел спросить.
Он вздыхает, и на лице появляется смущённая улыбка:
– Я посмотрел шоу… про свадебные торты. И понял, что пропустил один важный этап в вашей культуре.
Он поднимает сжатый кулак.
– Я купил это в день нашего ужина. Хотел спросить после… но… ну… у нас случилось кое-что другое.
– Купил что? – я расширяю глаза.
Септис склоняет голову набок, как делает всегда, когда удивлён моему удивлению.
– Ты правда не понимаешь?
– Это слишком… – я качаю головой. – Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Поверь, Амата, – его голос становится низким, тёплым. – Я хочу попросить тебя сделать меня самым счастливым мужчиной на свете… и выйти за меня замуж.
Он раскрывает ладонь.
На ней – маленькая бархатная коробочка. Алмаз внутри вспыхивает так ярко, что кажется, будто светится сам воздух. Слёзы снова хлынули из моих глаз, когда он берёт кольцо и касается им моего пальца.
– Ты спасла меня… во всех смыслах, – говорит он. – И я хочу провести с тобой годы, показав, насколько я благодарен. Я не знаю, что ждёт нас впереди. Не знаю, каким будет наше будущее… Но я точно знаю, что хочу прожить его рядом с тобой. Ты выйдешь за меня?
Я киваю так быстро, что даже не успеваю вдохнуть.
– Да! Да, тысячу раз да! – восклицаю я и обнимаю его, обвивая и руками, и ногами.
– Спасибо, спасибо, Амата, – шепчет он, прижимая меня к себе. – Ты даже не представляешь, как я счастлив.
А потом… он накрывает меня собой. Его руки – все четыре – блуждают по моему телу, его поцелуи становятся глубже, горячее. Он тянется губами к моей шее, к той точке, где бьётся мой пульс… я чувствую лёгкое касание клыков, и внутри всё сжимается от сладкого трепета.
И мы снова падаем друг в друга – в тёмную, всепоглощающую страсть, в шёпоты и стоны, в безумную близость, меченную его шёлком и моим дыханием. Мы теряемся во времени, растворяясь в жаре и объятиях, пока мир вокруг не исчезает полностью.
Моё сердце стучит так сильно, будто хочет вырваться наружу.
Этот невероятный, древний, опасный, прекрасный созданный-из-тьмы мужчина стал моей судьбой.
Моим навсегда.
