Текст книги "Нити судьбы (ЛП)"
Автор книги: Лекси Эсме
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Он поднимает меня на руки, будто ничего не вешу, – на руках у жениха, так бережно, так уверенно, что сердце тает. Он касается губами моих век, нежно, почти благоговейно, и несёт меня в гостиную.
Он опускает меня на диван с такой мягкостью, словно я хрупкое стекло.
Накрывает пледом, тщательно, медленно, заботливо, как будто каждая складка имеет значение. Я почти не чувствую собственного тела – его яд всё ещё окутывает меня, оставляя тяжёлой, блаженно расслабленной, в тёплом, дурманящем тумане. И вот – лёгкое прикосновение его губ к моей щеке. Поцелуй, в котором столько нежности, что сердце болезненно сжимается.
– День был долгим… – его голос становится низким, почти бархатным.
– Отдохни, Амата. Я так горжусь тобой.
Он включает телевизор и начинает перелистывать каналы, не торопясь, будто просто создаёт фон, чтобы мне было легче дышать.
– Скажи, когда остановиться. Мы посмотрим всё, что ты захочешь, – добавляет он, бросив взгляд вниз… и наконец замечает мое хмурое лицо. Он наклоняет голову, как удивлённый хищник, потерявший логику добычи.
– Что случилось?
– Ты придурок, ты в курсе? – бурчу я, всё ещё слишком слабая, чтобы держать ровную интонацию.
Он улыбается – дерзко, тепло, чуть самодовольно – и подмигивает.
– Знаю.
Наклоняется, касается моих губ мягким, коротким поцелуем, таким домашним и интимным, забывая, что вообще хотела сердиться. Он устраивается рядом, притягивает меня ближе к себе, устраивая мою голову на своей груди. Его тепло, тяжесть его руки, тихий шелест телевизора – всё сливается в ощущение безопасности. Я стараюсь выровнять дыхание, но оно всё ещё сбивается. Тело болит – сладко, глубоко, отголосками всего, что он сделал со мной.
Но рядом с ним… это кажется правильным. Единственно возможным.
Глава 13
Септис
– Септис… – голос Рианны просачивается в моё сознание, словно шёлковый шепот. Мягкий, тёплый, такой нежный, что пробирает меня глубже любой боли. – Сеп, проснись…
Спустя мгновение я чувствую, как она трясёт меня за плечо. Я вздрагиваю, резко втягиваю воздух и открываю глаза – она склоняется надо мной. Её глаза… тёмно-каштановые, влажные, блестящие… смотрят на меня так, что в груди что-то мягко ломается.
Просыпаться рядом с её прекрасным лицом – как ощутить себя живым впервые. Она отражает мою заботу, мою нежность… словно зеркало, которое я так долго боялся увидеть.
В ярком свете комнаты я замечаю, что она уже не выглядит усталой: переоделась в облегающую футболку и шорты. Полусонно я поднимаю руку и касаюсь её лица – идеального, сияющего, моей сладкой Аматы. Она мягкая, тёплая, податливая под моей ладонью. Рианна улыбается, прижимает мою руку к щеке… но потом чуть отстраняется, ловит мои пальцы в свои тонкие тёплые ладони.
И тогда я вижу её шею.
Мою метку.
Тёмные синеватые полосы расползаются под отпечатками моих клыков. Моя похоть вчера перехлестнула через край. Я был зверем. Животным. И видеть эти следы – одновременно извращённое удовольствие… и тяжёлое, давящее раскаяние. Во мраке этих отметин я вижу самого себя. Она уже успела принять душ, переодеться, поесть. От её кожи тянется тонкий шлейф – её естественный аромат, смешанный с мылом, жасминовой водой и нежной пудрой.
Этот запах сводит меня с ума.
Она наклоняется ближе.
Я вдыхаю глубоко – слишком глубоко. Сердце сбивается с ритма. Мой член сразу упирается в бедро, каменеет от одного её дыхания. От одной близости. Мои клыки болезненно вытягиваются во рту.
– Который час? – пробормотал я, стараясь унять хрип в голосе.
– Уже немного после десяти… – отвечает она, и в её глазах я вижу вопрос. – Ты так долго спал… Я была громкой, но ты всё равно не просыпался. Ты точно в порядке?
– Я… просто устал сильнее, чем думал. – Я сажусь и отвожу взгляд.
– Ты плохо выглядишь, – она кусает полную нижнюю губу, и мои глаза непроизвольно следуют за этим движением. – И ты сегодня ничего не ел. Может… я могу чем-то помочь?
Я поднимаю взгляд – и он цепляется за неё, как хищник на тёплую живую добычу. Её тёплый голос, её забота… всё это срывает мои последние границы. Во мне поднимается то голодное, всепоглощающее чувство, которое невозможно утолить ни едой, ни питьём. Я хочу её. Сильнее, чем следующий вдох. Сильнее, чем жизнь. В каждом смысле. Во всех возможных.
Моя рука дёргается, будто хочет схватить её и притянуть к себе. Но я отдёргиваю её – слишком резко, почти грубо. Если вдохну её запах ещё раз… я потеряю контроль. А если я потеряю контроль – я никогда себе это не прощу.
– Я в порядке, – отвечаю я более резко, чем хотел.
Она вздрагивает. И я ненавижу себя за это.
– Амата… – мягче, тише. – Мне не нужно есть каждый день. Правда.
Это правда. Но это не значит, что я не умираю от голода прямо сейчас.
– Ладно… – шепчет она.
Она обеспокоена. Я чувствую это кожей. Но объяснять всё прямо сейчас… нельзя.
– Спасибо, что волнуешься. Но мне правда нужно отдохнуть. Я… лягу спать. – Я поднимаюсь, наклоняюсь и прижимаю короткий поцелуй к её лбу. – Спокойной ночи, Амата.
Она улыбается, но улыбка выходит неуверенной, тревожной.
– Ну… тогда отдыхай. Спокойной н…
Я не даю ей договорить. Если останусь ещё хотя бы секунду – сорвусь. Если сорвусь – она станет добычей. Я слишком хорошо знаю, чем заканчивается голод, который подавляешь слишком долго. Я ускоряюсь, почти работаю над тем, чтобы шаги были ровными. Я чувствую, как её взгляд прожигает мне спину, пока я спускаюсь по лестнице. Как только дверь спальни захлопывается, я падаю на кровать. В комок. Лбом к коленям.
Холодный пот покрывает мою кожу, пропитывает одежду. Глупец. Какой же я глупец. Я думал, что смогу контролировать себя рядом с ней. Что смогу пойти против своей природы. Что смогу быть чем-то большим, чем чудовище, созданное для охоты. Но я ошибся. Голод разрывает меня. Слишком долго я не ел. Слишком долго сдерживался.
А её близость…
её запах…
её вкус на моём языке…
Это сводит меня с ума. Если я не удержусь – Рианна пострадает. А в состоянии такого голода… у меня не будет ни милости, ни разума. Только инстинкт. И он захочет её целиком. Я не думал, что можно так сильно желать кого-то. Что можно так нуждаться в ком-то. Меня разрывает в противоположные стороны. Каждая мысль – о ней. Каждая боль – тоже о ней. Резкая спазмированная боль пронзает живот. Я обхватываю себя руками, зубы сжимаются до хруста. В меня словно вбивают раскалённые крюки изнутри. Я молюсь, чтобы она не услышала, как во мне рычит голод.
Пожалуйста… пощади…
Боль расползается по телу, вонзается в каждую конечность, прожигает мышцы, связки, нервы. Каждая клетка словно воспламеняется электричеством. Это пытка. Настоящая. Жгучая. Наконец, темнота накрывает меня мягким, милосердным покрывалом. И я проваливаюсь в неё, позволяя себе исчезнуть хотя бы на мгновение.
Глава 14
Рианна
– О! Доброе утро, – улыбаюсь я, входя на кухню.
Я искренне удивлена: Септис уже не просто проснулся – он бодрствует, стоит у стола, будто и не выглядел вчера обессиленным.
– Утро, – бурчит он, оборачиваясь ко мне. Его улыбка… тёплая, но с оттенком грусти. Я уже делаю шаг к нему – хочу поцеловать, почувствовать его тепло, – но он быстро кивает в сторону стола, словно мягко отводит от себя.
– Я приготовил завтрак.
Я поднимаю бровь. Он тихо смеётся:
– И нет. Я ничего не ловил. Да, я услышал тебя с первого раза.
Я оборачиваюсь – и на столе аккуратно сложенная горка блинов, украшенных свежими фруктами, рядом стакан апельсинового сока.
– Ты всё это сам сделал? – удивляюсь я.
Он кивает.
– Я, конечно, не шеф-повар, но… возможно, кое-чему научился, пока смотрел твои кулинарные шоу. Садись, я налью тебе кофе.
На моём лице сама собой появляется улыбка. Я сажусь за стол.
– Ты меня балуешь.
– Это самое малое, что я могу для тебя сделать. – Он отворачивается. – Мне… приятно заботиться о тебе.
Он выглядел плохо вчера, совсем плохо, но сегодня… чуть лучше. Не выглядит супер здоровым, нет – просто уже не на грани. Под глазами темные круги, в лице – усталость, в плечах – напряжение. Ему всё ещё тяжело.
Я поливаю блины сиропом, отрезаю кусочек. Тёплый. Пушистый. Нежный.
Он буквально тает на языке.
– Сеп, они невероятные!
– Хорошо. Ты это заслуживаешь. – Он ставит передо мной кружку с горячим кофе.
– К-как ты себя чувствуешь? Ты… спал хоть немного? – спрашиваю я осторожно, размешивая сахар.
Он смотрит мне в глаза. Прямо. Глубоко.
– Я переживу, Амата. Не забивай свою красивую головку.
Он улыбается – быстро, искренне, но… его клыки… длиннее обычного. Его глаза – темнее. Движения – настороженные, сдержанные. Прошлой ночью он ушёл в спальню почти бегом. Сегодня стоит передо мной чуть более собранный, но внутри него творится что-то совсем другое. Он видит, что я замечаю. Его взгляд становится ещё темнее. Он быстро отворачивается к кухне и идет за своей кружкой. Моё лицо вспыхивает – я точно слишком явно смотрела на него. Отводя взгляд, кусаю губу.
Что-то произошло вчера. Я чувствую это по тому, как он держит дистанцию. Это связано с тем, что было между нами. Я знаю. Чувствую, как зияющую дыру внутри. И мне это не нравится. Мне… больно. Неужели я сделала что-то не так? Я старалась не давить, давать ему пространство.
Я смотрю на часы. И – чёрт.
– Блин! Если сейчас не побегу – опоздаю. Спасибо ещё раз за завтрак!
– Пожалуйста. Оставь тарелку – я всё помою.
Я хватаю сумку и иду к двери.
– Спасибо, Септис. Я вернусь вечером.
Он стоит далеко, не подходит. Смотрит издалека.
– Я буду дома. И покормлю Маффинса заодно. – Его голос ровный, холодноватый. – Береги себя там. И… если Тодд опять к тебе пристанет, сразу скажи.
– После того что ты ему сказал? Он будет идиотом, если попробует. – Я смеюсь. – Но скажу.
– …Амата?
Я оборачиваюсь. На его лице – что-то разбитое, тихое.
– Я люблю тебя.
Я застываю, будто меня окатили кипятком. Сердце ныряет куда-то вниз… а потом взлетает. Я открываю рот – сказать ответ… но он поднимает ладонь.
– Не говори в ответ. Пока не будешь уверена. Я… у меня вся жизнь чтобы доказать тебе это.
Я киваю, стараясь собрать бурю чувств внутри. Я хочу ответить. Очень. Но… я не уверена ещё. Это слишком быстро. Слишком важно. Как доверять этому всему?
Получается только тихое:
– Я буду скучать.
Я разворачиваюсь и почти бегу к машине, не дожидаясь его реакции. Сажусь, выезжаю. И весь путь – только мысли о нём. После того, что было между нами… Септис отдалился. Всё было таким интимным, таким глубоким – а потом он словно замёрз. И теперь… любовь? Просто так? Я не знаю, как это принять. Не знаю, готова ли я. На работе мысли скачут весь день. Я стараюсь сосредоточиться, но вместо этого – прокручиваю каждую деталь, каждое слово. К вечеру я уже на грани – нервы, мысли, ожидание.
Я возвращаюсь домой – уставшая, в голове всё перемешалось, настолько, что я даже не сразу понимаю, что в доме что-то изменилось. Тихо, но ощутимо.
– Я ждал тебя, – слышу его голос, едва переступив порог.
Он обнимает меня – резко, сильно – и его губы накрывают мои. Поцелуй горячий, жадный, глубокий – его руки скользят по моему телу, уверенно, требовательно. Я замираю от неожиданности. Ещё утром он был холодным… А сейчас вновь страстный. Он притягивает меня ближе – настолько, что моё тело впечатывается в его. Я обхватываю его шею, не успевая подумать. Его руки опускаются к моим бёдрам – и он поднимает меня, сжимая в объятиях.
– Как прошёл твой день? – он отстраняется, улыбается, и моё сердце делает удар.
Глава 15
Рианна
– Всё было нормально.
Я чуть отстраняюсь и смотрю на него. Его глаза стали ярче, но… что-то в нём всё равно другое. Он улыбается, он рад… но в глубине всё ещё прячется усталость.
– Кажется, ты чувствуешь себя лучше.
– Намного лучше, – отвечает он, крепче сжимая мои бёдра и целуя меня вновь. – Я скучал по тебе, Амата.
– Ты скучал? Я тоже… Боже, даже не поняла, насколько, пока не вошла в дом и не увидела тебя.
Мы улыбаемся друг другу – по-настоящему. Он тянется за очередным поцелуем, прижимает меня ближе, и я чувствую его силу, жар, громкое биение сердца под одеждой.
– Ну? Как прошёл твой день? – спрашиваю я.
– Обычно. – Он кивает в сторону дивана. – Смотри, Маффинс и я теперь лучшие друзья.
Он улыбается криво, игриво – и эта лёгкость… я давно её не видела.
Моё сердце теплеет.
Я прикусываю губу, и он мягко массирует мои плечи.
– Со мной всё хорошо. Честно. Я знаю, ты переживала… Но правда – всё нормально. Просто переход оказался тяжелее, чем я думал.
Он усмехается.
– Может, всё, что мне было нужно – свежий воздух.
– Правда? – спрашиваю я, пока он снимает с меня пальто и аккуратно вешает.
– Правда. И… угадай что? Я кое-что для тебя приготовил. – Он исчезает на кухне.
Я снимаю обувь и иду за ним.
– Ты что-то ещё приготовил? – слышу звон тарелок.
– Ну… я кое-что сжёг, но чеснок вроде спас положение. – Он берёт меня за руку и ведёт к столу. – Садись.
Я опускаюсь на стул – и замечаю на нём фартук “Kiss The Chef”. У меня вырывается смешок.
– Кто-то ходил по магазинам?
– Ну, я, конечно, благодарен твоему брату за одежду, но, думаю, пора обзавестись своей, – подмигивает он.
Блюдо оказывается простой, но прекрасной пастой: спагетти с пармезаном, чесночно-томатным соусом и базиликом.
Мой желудок довольно урчит.
– Даже в магазин сходил?
– И полностью вегетарианское, – добавляет он. – Давай, пробуй.
Я пробую – и закрываю глаза: вкусно, тепло, уютно.
– Я впечатлена. Это правда очень хорошо.
Он пожимает плечами:
– Мне немного помогли.
– Кто? – смеюсь я.
Он наклоняется и мягко целует меня.
– Маффинс помог.
Я смеюсь громче и целую его в ответ. Губы теплые и мягкие и пахнут просто фантастически. Он всегда пахнет словно само совершенство. И я вдыхаю этот запах как можно глубже.
– Серьёзно?
– Он… поддерживал мне компанию. – Он поправляет прядь за ухо, наливает вина в мой бокал и садится рядом.
– Это очень мило, – улыбаюсь я.
Я давно не видела его таким расслабленным. Я и не подозревала как скучала за этой его, заботливой стороной.
– Ах… то есть я снова милый? – поднимает он бровь.
– Ты всегда милый… – делаю глоток. – Ну… пока не становишься сексуальным.
– Амата… – он тянется и целует меня снова.
Еда, вино, его запах – всё вместе растекается по телу теплом.
– У меня есть кое-что, что тебе понравится. Сейчас вернусь.
Он исчезает в коридоре. Я слышу какие-то шорохи – и моё любопытство растёт. Когда он появляется вновь… я перестаю дышать.
Он облокачивается о дверной косяк – в тёмно-синем костюме, белой рубашке с расстёгнутыми пуговицами, волосы убраны в свободный хвост, татуировки выглядывают из-под ткани…
Он выглядит так, что любой бы застыл на месте.
– Продавщица сказала, что из меня вышла бы хорошая модель, – усмехается он. – Но мне важна только оценка одной женщины. Одобряет ли жена?
У меня отвисает челюсть.
– Она была права… Ты невероятно красивый.
Белоснежная рубашка на нём расстёгнута на две верхние пуговицы, открывая соблазнительные проблески чёрных татуировок, оплетающих его кожу, будто тайные руны. Тёмно-синий пиджак из ёлочной ткани, в паре с идеально сидящими брюками, подчёркивает каждую линию его тела так, словно был сшит специально под него – точнее, под то, какой греховно привлекательной формой он обладает.
Волосы собраны в свободный хвост, а пряди, выбившиеся по бокам, мягко обрамляют его лицо – так, что у меня возникает почти мучительное желание запустить пальцы в эту тёмную, шелковистую массу.
Даже тени под глазами не портят его – наоборот, придают ему тёмный, готический оттенок, ту притягательную мрачность, которая цепляет взгляд и держит, не отпуская.
Это тот образ, от которого любая женщина непременно остановилась бы, потеряв дар речи.
И я – с радостью одна из таких женщин.
– Ты смотришь, Амата.
Я отвожу взгляд, краснея.
– Прости… просто не привыкла видеть тебя… таким.
– Мне приятно это слышать. И я рад, что ты одобрила. – Он подмигивает. – Рядом с королевой я не должен выглядеть как оборванец.
Я смеюсь. Но внутри – плавлюсь. Он скользит взглядом по моему телу – медленно, мысленно раздевая.
У меня перехватывает дыхание.
– И ещё кое-что… – он поднимает пакет. – Хочу увидеть тебя в этом. Чтобы потом… снять.
Он передает мне подарок в руки. Я достаю платье – глубокий синий шёлк, одно плечо, идеально гладкая ткань.
На несколько секунд я перестаю дышать от восхищения.
– Хочешь примерить? – спрашивает он, голос чуть хриплый.
Я киваю и ухожу в ванную.
Платье сидит идеально.
Как будто шили под меня.
– Септис? – зову я как только делаю шаг в коридор. Пока не обнаруживаю, что легкая и медленная музыка звучит со стороны гостиной.
– Иди на мой голос, Амата.
Я иду на звук его голоса, на нежную, тихую музыку, будто тянущую меня за собой. И когда я вхожу в комнату, меня встречает он – склонившийся над свечой, только что зажигая её.
Увидев меня, он медленно выпрямляется. В его взгляде вспыхивает голод – яркий, плотоядный, делая его глаза насыщенно-красными, словно жар раскалённого металла.
– Повернись.
Команда, произнесённая почти рыком, низким вибрирующим тоном, от которого по моей коже тут же бегут дрожащие волны.
И я поворачиваюсь, послушная этому голосу, которому невозможно – да и не хочется – сопротивляться.
Я медленно кружусь.
Колени дрожат.
– Ну? – шепчу. – Как я выгляжу?
Из его груди вырывается низкий, звериный звук.
– Как ангел.
Он медленно, жадно проводит взглядом по мне – от макушки до кончиков пальцев, словно изучает каждую линию моего тела, впитывает меня целиком.
Затем он протягивает мне руку. Я делаю шаг навстречу, вкладываю свою ладонь в его – и он подносит мои пальцы к губам, легко, почти благоговейно целуя их.
– Ты прекрасна. – его голос низкий, горячий, искренний до боли. – Прекрасна до невозможности. И внешне… и внутри.
– Спасибо тебе, Септис… за всё.
– Я говорю это серьёзно, Рианна. Ты была со мной… добра. По-настоящему. Прошло всего несколько дней, а я уже чувствую, что между нами что-то есть. Что-то… настоящее. И то, как ты на меня смотришь… – он делает короткий, глубокий вдох. – …это стало одной из моих любимых вещей в мире.
Он поднимает взгляд, и в нём – тревога, нежность и что-то более тёмное.
– Потанцуешь со мной?
Меня застает врасплох сама просьба – она слишком интимная, слишком теплая, слишком… его.
Но я киваю.
Он притягивает меня ближе, обнимает, держит так, будто боится отпустить даже на секунду. Я опускаю голову ему на плечо, вдыхаю запах его кожи, а он начинает мягко покачивать нас в такт музыке, тихо напевая себе под нос.
– Септис?..
– Да, Амата? – его голос низкий, обволакивающий, разлетающийся вибрацией по моей коже.
Я поднимаю глаза.
Мне нужно спросить.
Новая одежда. Гарри. Его отвращение к человеческой еде. Яма, выстланная коконом. Внезапные перепады настроения. Всё это вспыхивает в голове, ломая то, что должно было быть красивым моментом.
Мои руки дрожат.
Он ощущает.
– Амата? Что случилось?
Он отстраняется, глядя прямо в глаза.
– Ты дрожишь… Ты замёрзла? Это… я сделал что-то не так?
Я приоткрываю губы, но слова застревают внутри.
Я смотрю на него – на самого красивого мужчину, которого когда-либо видела – и вдруг понимаю сразу несколько вещей, о которых боялась даже думать.
Но произнести могу только одно.
Я дарю ему мягкую, тёплую улыбку, поднимаю руку и нежно провожу пальцами по линии его скулы, по его коже, горячей под моим прикосновением.
– Я тоже привязалась к тебе… – шепчу.
– Слишком сильно. Я… влюбляюсь.
Я сглатываю, сердце колотится в горле. – Как ты это делаешь? Как заставляешь меня чувствовать всё это?
Его глаза вспыхивают – не просто радостью, а чем-то более глубоким, потайным, голодным, тёплым одновременно.
– Амата… – выдыхает он, будто это имя – молитва.
Он накрывает мои губы своими – так жадно, так жгуче, что у меня перехватывает дыхание. Я таю в его объятиях, будто меня расплавили изнутри. Он пахнет ночной прохладой, чем-то древним, опасным и невозможным, и этот запах будто втягивает меня в его мир, глубже, чем я хочу признать.
Когда он целует меня, это как первый раз – но сильнее, медленнее, притягательнее. Именно так целует тот, кто наконец получил то, чего давно хотел.
Я вцепляюсь в его одежду, притягивая его ближе, чувствуя, как напряжено его тело. Его возбуждение – тяжёлое, требовательное – скользит вдоль моего живота, и от этого у меня ноги подкашиваются.
– Это делает меня очень счастливым, Амата… – мурлычет он, опуская губы к моей шее.
Его дыхание горячее, чем обычно. Почти обжигающее.
Он касается кожей моей кожи, и меня пронзает дрожь, такая острая, что хочется выгнуться ему навстречу. Когда его язык скользит под мочку уха – коротко, дразняще – я не сдерживаю тихий стон.
Он слышит его.
И улыбается – медленно, опасно.
Но вместо того, чтобы продолжить, он отстраняется, проводя рукой по волосам, будто пытаясь вернуть себе контроль.
– Давай… уберём всё это. Если ты не устала – можем просто провести вечер вместе. Фильм. Разговор. Что угодно.
– Я не устала, – шепчу.
– Прекрасно. Тогда мы можем посмотреть все что тебе....
Я подхожу к нему ближе, чем нужно.
Мой голос становится низким, мурлыкающим:
– Септис… это не то, что я имела в виду.
И тяну его назад за ворот рубашки.
Наши губы снова сталкиваются – на этот раз намного жёстче. Он глухо стонет мне в рот, когда я скольжу языком по его нижней губе. Его тело отвечает мгновенно – сильнее, ближе, горячее.
Я провожу ладонями вниз по его груди, чувствуя каждую линию, каждую мышцу – как будто он создан из живого гранита. Он прижимает меня к себе, и я почти слышу, как электризуется воздух вокруг нас.
Он поднимает меня так легко, будто я невесома, а моя юбка поднимается вместе с его движением.
Я обвиваю его бёдра ногами, дыхание рвётся наружу:
– Мне нужно… в кровать. С тобой. Сейчас.
***********
Дверь хлопает позади нас.
Я едва стою – он удерживает меня, направляет, ведёт. Его руки крепкие, уверенные, слишком горячие для человека. Я чувствую, как он смотрит на меня: так, будто собирается не просто коснуться… а съесть.
– Поставь меня, – шепчу ему в ухо, низко, требовательно.
Он повинуется.
Мир вокруг будто исчезает.
Есть только он – высокий, тёмный, опасный – и я, стоящая перед ним, раскрывшаяся каждой клеточкой.
Его пальцы находят мои волосы и сжимают их у основания – нежно, но с силой, от которой у меня подкашиваются колени. Его взгляд становится глубже, темнее, почти хищным.
– Ты… не представляешь, как ты сейчас выглядишь, Септис.
– Хорошо. Ты будешь хорошо выглядеть на коленях, Рианна, – выдыхает он.
И тогда всё меняется.
Я прикусываю свои губы, в ожидании того, что сейчас произойдет. Опускаюсь на колени, смотря прямо в глаза Септиса и наслаждаясь его возбужденным взглядом. Мои руки находят пояс его брюк, и я начинаю медленно расстегивать его. Горячий и толстый член падает в мою руку. Я провожу своей ладонью по его длине, ощущая шелковую и горячую плоть. Дыхание Септиса учащается в предвкушении. И я хочу попробовать его на языке. Я наблюдаю за ним, чтобы убедиться, все ли правильно делаю. Нравится ли ему это. И все что я вижу, это страсть и голод в его глазах.
– Рианна… – шепчет он моё имя с таким надрывным, мучительным рычанием, будто само произнесение причиняет ему боль.
В его голосе слышится желание – тяжёлое, голодное, обжигающее. Он закрывает глаза, и я понимаю: он жаждет меня так же отчаянно, как и я его. Это знание проходит током по моему телу, заставляя сердце сбиться с ритма.
— Хочешь, чтобы я облизала его?
Я поднимаю на него взгляд – дыхание сбивается, будто кто-то вытянул воздух из моей груди. Его челюсть напрягается, скулы режут свет, глаза вспыхивают алым огнём желания. Он едва заметно кивает – и в этом кивке больше власти, чем в любом приказе.
Я подаюсь к нему ближе, чувствуя его тепло, его запах, эту нечеловеческую, плотную энергию, которая будто затягивает меня внутрь себя. Едва мои губы касаются его члена, из его груди срывается низкий, прорезанный мукой стон – такой тёмный, такой глубокий, будто он удерживал его слишком долго.
Мне нравится это звучание. Не просто нравится – оно пьянит.
Я скольжу вверх, медленно, дразняще, проводя языком по его напряжённой плоти, чувствуя, как напрягается его тело. Его пальцы мгновенно находят мои волосы, сжимают их у основания – не больно, но властно, так, что у меня мурашки бегут по спине.
Он пытается держать себя в руках; я чувствую это в каждом движении, в каждом дрожащем выдохе, в том, как его бёдра едва заметно подаются вперёд, будто он борется не со мной – с самим собой.
Он втягивает воздух сквозь зубы, грудь его поднимается резко и тяжело, словно я отнимаю у него способность думать.
– Рианна… – срывается с его губ, хрипло, будто ему больно от того, как сильно он меня хочет.
Его хватка становится крепче. Его дыхание – тяжелее. Его контроль – тоньше льда.
И я понимаю: ещё немного – и он потеряет его полностью.
– Хорошо… Рианна… – вырывается из его горла, низко, хрипло, почти рычанием, которое проходит вибрацией через всё его тело и отзывается дрожью в моём.
Эта вибрация – как удар. Как зов.
Мой пульс сбивается, я чувствую его беспомощное желание, ту ярость удовольствия, что рвёт его изнутри.
Он дышит тяжело, с каждым вдохом будто сражается, его лицо запрокинуто, глаза крепко зажмурены – он отдаётся ощущению полностью, без остатка. Я вижу, как его грудь вздымается, как мышцы тянутся под кожей, как он теряет контроль, несмотря на отчаянные попытки удержаться.
– Это… слишком хорошо… – говорит сквозь зубы, почти болезненно, будто удовольствие обжигает.
Он становится неподвижным – тело натянуто, как тетива. Эта внезапная напряжённость сводит меня с ума. Я чувствую, что он на грани. Прямо здесь, в моих руках, он рушится, ломается, дрожит подо мной.
Я знаю ещё мгновение – и он не выдержит. Я хочу это. Хочу его без остатка. Я хочу, чтобы он почувствовал, как наполняет мой рот своей спермой. Хочу, чтобы он показал, на что способен. Показал, насколько сильно хочет меня
– Хватит.
Его голос – низкий, рваный, почти хищный.
Он отстраняется так резко, что меня будто выбрасывает из собственного тела. Я поднимаю на него взгляд – и застываю.
В его глазах пылает огонь. Не просто желание – голод. Опасный, неконтролируемый, обжигающий.
Я вся горю, дрожу от нетерпения, а он смотрит на меня так, словно я – единственная добыча в тёмной комнате. И в то же время – то, что он жаждет больше собственной жизни.
Он тянет меня за руки, поднимая на ноги. Его дыхание тяжёлое, обжигающее. Его грудь вздымается быстро, неровно, будто каждый вдох даётся ему через силу. Взгляд – затуманенный, тёмно-алый, почти звериный.
Он возвышается надо мной, весь собранный, напряжённый, как хищник на грани срыва.
– Амата…
Он произносит моё имя так, будто это молитва и проклятие одновременно.
– Ты нужна мне.
Он тянет меня к себе, его ладони скользят вверх по моим бокам – горячие, жёсткие, уверенные. Он обхватывает мою грудь так, словно имеет на это право по рождению. Мои губы размыкаются сами собой, дыхание рвётся, я буквально таю под его пальцами.
– Сними платье.
Он рычит это, низко и властно, так, что меня пробирает до дрожи. Его голос – не просьба. Не приглашение. Это приказ. Голодный, опасный, от которого у меня подкатывает сладкий страх и тёмное возбуждение.
В следующую же секунду я шагаю назад и сбрасываю платье на пол. Чёрное кружево на моём теле казалось почти смешным—таким хрупким по сравнению с тем, как он смотрел на меня.
Голодно.
Так, будто я – не женщина, а запретная добыча, которую он наконец-то догнал.
Едва я успела вдохнуть, как он оказался на мне – стремительный, горячий, словно единый порыв. Мягкость постели ударила в спину, и тут же его руки сорвали с меня последний слой ткани. Его рот накрыл мою грудь, жадный, горячий, не знающий нежности. Я выгнулась, не в силах сдержать стон – от голода в его движениях, от того, насколько отчаянно он меня хотел.
Это было слишком. Слишком хорошо. Слишком необъяснимо правильно.
Он скользнул ниже, по моему животу, оставляя на коже следы горячего дыхания. Я протянула к нему руку, запуская пальцы в его волосы – и замерла.
Септис схватил мои запястья одной рукой. Его хватка была железной, не поддающейся. Он вытянул мои руки над головой, прижимая к подушкам. В его глазах блестело что-то тёмное, обещающее и опасное.
– Пожалуйста… – едва слышно сорвалось с моих губ.
Он улыбнулся так, что по коже прошёл холодный ток. Тёмная, хищная улыбка. С клыками, чуть блеснувшими в свете свечи.
Затем – лёгкое движение пальцев, и серебристые нити паутины обвились вокруг моих запястий, захватывая плотно, надёжно, почти ласково. Я дёрнула – бесполезно. Они держали меня крепко… слишком крепко.
– Мне нравится, когда ты связана, Рианна.
Его голос был низким, густым, пропитанным голодом.
Я зажмурилась, тело уже не слушалось, реагируя только на его голос, его тепло, его власть.
Септис навис надо мной, его тело излучало жар, от которого у меня кружилась голова. Он скользил губами по моей коже медленно, почти пытливо, как хищник, который смакует вкус жертвы ещё до укуса.
Когда он остановился у тонкой полоски ткани на бёдрах, я снова дёрнулась в путы, отчаянно, беспомощно.
– Я хочу тебя… – выдохнула я, почти сорвавшись.
Он тихо рассмеялся – низко, опасно, будто ему нравилось слышать мою мольбу.
– Я знаю.
Его ладонь легла на мои бёдра, горячая, уверенная.
– Я чувствую каждую твою дрожь.
Он раздвинул мои ноги шире – не спрашивая, просто беря то, что считал своим по праву. Его пальцы скользнули по коже моих бёдер, медленно, томительно, заставляя каждую клетку тела дрожать.
Я была раскрыта. Уязвима.
И всё моё тело хотело только его.
Септис поднял голову, проводя взглядом по моему телу, связанному, растянутому перед ним.
– Откройся шире, Амата.
Находясь на грани, я расставляю ноги шире, как он попросил. Холодный воздух прошелся по моей разгоряченной киске. Он еще не коснулся меня, вместо этого руки Септиса скользнули под колени, открывая меня еще шире. Одна его рука скользнула вниз, еле-еле дотрагиваясь до возбужденной части меня.
– Пожалуйста…
Слова вырываются у меня на едином, разорванном вдохе – отчаянно, хрипло, будто я больше не владею собственным голосом. Мой позвоночник выгибается, запястья дёргаются в путах, но я всё равно остаюсь беспомощной – связанной, раскрытой, разорванной на желание.
Мне нужен он.
Не позже.
Не «когда-нибудь».
Сейчас.
Ощущение пустоты внутри сводит с ума – я чувствую его тело рядом, его дыхание, его жар, его тень нависает надо мной… но он всё ещё не там, где я хочу его больше всего.
Я зову его по имени – хрипло, почти всхлипывая, так, будто само имя должно заставить его сорваться.
Но из горла выходит только жалкий, дрожащий звук.
